Текст книги "Том 1"

Автор книги: Иван Гончаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 85 страниц)

6 Памяти А. Н. Островского: Сборник статей об Островском и неизданные труды его / Под ред. Е. П. Карпова, Д. К. Петрова, М. Д. Беляева, А. С. Полякова. Пг., 1923. С. 10-22. 7 И. А. Гончаров и И. С. Тургенев: По неизданным материалам Пушкинского Дома / С предисл. и примеч. Б. М. Энгельгардта. Пб., 1923. С. 67-74. 8 Сборник Российской Публичной библиотеки: Материалы и исслед. Пг., 1924. Т. II, вып. 1. С. 7-189. К стр. 13: 1 Неизвестные главы «Обрыва» / Предисл. В. Ф. Переверзева; Вступ. статья А. Г. Цейтлина. М., 1926; Набросок неосуществленного продолжения романа «Обрыв» / Подгот. текста Л. М. Добровольского // Лит. арх. Л., 1951. Т. 3. С. 85-90. 2 Обломов: Роман / С прил. статьи Н. А. Добролюбова «Что такое обломовщина?» и неизданных вариантов «Обломова» с коммент. А. Г. Цейтлина. Харьков, 1927. 3 Лит. наследство. М., 1935. Т. 22-24. С. 344-427. 4 Звезда. 1936. № 1. С. 202-234. 5 И. А. Гончаров и И. С. Тургенев: По неизданным материалам Пушкинского Дома. С. 29-63, 78-106. 6 Звезда. 1938. № 5. С. 243-245. 7 Там же. 1940. № 2. С. 115-129. 8 Цейтлин А. Г. И. А. Гончаров. М., 1950. С 444-449. Последний текст был впервые напечатан Е. А. Ляцким в его книге «Роман и жизнь» (Прага, 1925). 9 Это 11 писем к И. И. Льховскому, подготовленных А. И. Груздевым (Лит. арх. Т. 3. С. 91-165), 14 писем к С. А. и Е. А. Никитенко, тоже подготовленных Груздевым (Там же. Л., 1953. Т. 4. С. 107-162), переписка с П. Г. Ганзеном, напечатанная М. П. Ганзен-Кожевниковой (Там же. Л., 1961. Т. 6. С. 37-105); 5 писем к Л. Н. Толстому, опубликованных Е. С. Серебровской (Л. Н. Толстой: Сборник статей и материалов. М., 1951. С. 696-708). 10 Гончаров И. А. Собр. соч. М., 1952. Т. I-VIII. (Б-ка журнала «Огонек»). Инициатива издания принадлежала А. Г. Цейтлину. К стр. 14: 1 Очерк был напечатан А. Г. Цейтлиным со значительными искажениями текста и в 1953 г. был вновь опубликован Л. М. Добровольским в «Литературном архиве» (Т. 4. С. 99-106). 2 Бóльшая часть писем напечатана здесь в отрывках и со значительными погрешностями. 3 Гончаров И. А. Собр. соч. / Вступ. статья С. М. Петрова. М., 1952-1955. Т. I-VIII. 4 Гончаров И. А. Собр. соч. М., 1959-1960. Т. I-VI. 5 Рукописи И. А. Гончарова: Каталог / С прил. неопубликованной статьи; Сост. и коммент. Б. И. Равкиной; Ред. С. Д. Балухатый. Л., 1940. Вып. 1. В сборнике была впервые опубликована статья «Опять „Гамлет” на русской сцене». 6 Описание рукописей и изобразительных материалов Пушкинского Дома: И. А. Гончаров; Ф. М. Достоевский. М.; Л., 1959. Вып. 5. С. 7-25. К стр. 15: 1 Добровольский Л. М. Рукописи и переписка И. А. Гончарова в Институте русской литературы (Пушкинский Дом) Академии Наук СССР: (Краткое описание) // Бюллетени Рукописного отдела Пушкинского Дома. Л., 1952. Т. III. С. 55-67. 2 Летопись жизни и творчества И. А. Гончарова / Подгот. А. Д. Алексеев; Под ред. Н. К. Пиксанова. М.; Л., 1960. 3 Алексеев А. Д. Библиография И. А. Гончарова: Гончаров в печати; Печать о Гончарове (1832-1964). Л., 1968. 4 Описание библиотеки Ивана Александровича Гончарова: Каталог / Сост. Н. И. Никитина, В. А. Сукайло, А. И. Кукуева; Отв. ред. И. Э. Барановская. Ульяновск, 1987 (Ульяновская обл. науч. б-ка). 5 Гончаров И. А. Собр. соч.: В 8 т. / Под общ. ред. С. И. Машинского, В. А. Недзвецкого, К. И. Тюнькина. М., 1977-1980. К стр. 16: 1 С марта 1856 г. по 1 февраля 1860 г. Гончаров служил цензором Петербургского цензурного комитета, а 21 июня 1863 г. стал членом Совета министра внутренних дел по делам книгопечатания (с 1865 г. – Совет Главного управления по делам печати). Уволен согласно прошению по причине расстроенного здоровья 27 декабря 1867 г. 2 29 сентября 1862 г. Гончаров поступил на службу в Министерство внутренних дел на должность главного редактора газеты «Северная почта», которую исполнял до июля 1863 г. 3 3 С 17 декабря 1859 г. 4 24 ноября 1860 г. Гончаров был избран членом-корреспондентом Российской академии наук по Отделению языка и словесности. 5 Гончаров был избран в состав жюри 13 марта 1876 г. К стр. 17: 1 Ср., например: Рукою Пушкина: Несобранные и неопубликованные тексты / Подгот. к печ. и коммент. М. А. Цявловского, Л. Б. Модзалевского, Т. Г. Зенгер. М; Л., 1935. 2 При отсутствии большей части беловых и наборных рукописей судить об индивидуальных особенностях Гончарова в этой области чрезвычайно затруднительно. Подробно об этой проблеме см. в статье Л. С. Гейро «История создания и публикации романа „Обломов”» в названном выше (см.: наст. том. С. 7) издании (с. 636-646). К стр. 18: 1 См. об этом в статье Т. И. Орнатской «История создания „Фрегата «Паллада»”» в названном выше (см.: наст. том. С. 7) издании (с. 779-781). 2 Этот текст послужил основой для издания 1883 г., по которому, в свою очередь, набирался том собрания сочинений (1884 и 1887). Стихотворения Отрывок из письма к другу Не утешай меня, мой друг! Не унимай моей печали! Ты сам изведал свой недуг В тот час, когда ее венчали. Тогда бывает утешенье, Когда сердечное волненье Спокоит время лишь одно. И так, порою если встретишь Страдальца с пасмурным челом, Молчи, мой друг: ты не излечишь Той грусти тяжкий перелом. Молчи, молчи! Ни взор участья, Ни гармонический твой стих Не истребят в несчастном их, Следов душевного ненастья. Попробуй в страшный бури час Борьбу стихий унять словами И заглушить громовый глас Своими робкими устами; Скажи волнам недвижно лечь, Когда их буйный ветер роет; Когда пучина дико воет, Вели водам смиренно течь. Безумно будет то веленье! Так и душевного волненья Не укротишь порывов вдруг! Нет, ты не прав, мой милый друг, Сказав, души в изнеможенье, 21 Что всё на свете суета! Есть чувств возвышенных чета: Они бессмертья нам порукой, И жизнь без них была бы мукой, И ты бы сам был демон злой, Когда бы в их союз не верил, Когда бы дружбе лицемерил, Считал любовь за сон пустой; Когда б лишь с чувственным желаньем Взирал на юных дев красы И друга, в скорбные часы, Лобзал Иудиным лобзаньем! Тоска и радость Отколь порой тоска и горе Внезапной тучей налетят И – сердце с жизнию поссоря, В нем рой желаний умертвят? Зачем вдруг сумрачным ненастьем Падет на душу тяжкий сон? Каким неведомым несчастьем Ее смутит внезапно он? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Глядим на небо – там луна Безмолвно плавает, сияя, И мнится – в ней погребена От века тайна роковая; В эфире звезды, притаясь, Дрожат в изменчивом сиянье И – будто дружно согласясь, Хранят коварное молчанье. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Сама земля, ее движенье Наводят грустное сомненье, Куда, зачем с толпой миров 22 Она так пристально несется И много ли еще веков С ее громадой обернется? И где пути ее конец, И как свершит свое теченье, И нас, людей, там ждет венец Блаженной доли иль мученье? Зато случается порой Иной в нас демон поселится: То радость пламенной струей Без зова в душу протеснится; И затрепещет сладко грудь. Помянем легкими мечтами Прошедшего забытый путь; Вдали ж, пред светлыми очами, Мелькнет надежд блестящий рой. И очарует нас собой Ряд чудных, сладостных видений; А в настоящем окружит Толпа веселых сновидений; И как всё ярко заблестит! И как тогда весь мир прекрасен, Как жизни путь и тих, и ясен! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Романс Весны пора прекрасная минула, Исчез навек волшебный миг любви: Она в груди могильным сном уснула И пламенем не пробежит в крови. На алтаре ее осиротелом Давно другой кумир воздвигнул я. Молюсь ему – но, с сердцем охладелым, Не скрасит он путь грустный бытия. Тщеславия бездушными мечтами Не заменить мне радости былой! Так осень пожелтевшими листами Не заменит цветов весны златой. Как с юных уст улыбка вдруг спорхнула И заклеймил их смерти страшный след, Так и пора прекрасная минула, Так и возврата ей, увы! уж нет. 23 Утраченный покой Я в мир вошел и оглянулся - Роскошно всё цвело кругом; Я горделиво улыбнулся; Я в мире лучшим был звеном; Мне дан был ум, благая воля, Душа могучая дана, И вся завиднейшая доля Из наслаждений соткана. Мне всё: и небо голубое, И звезд прекрасных светлый рой, На небе солнце золотое С его подругою – луной! Мне всё: и светлых вод равнины, И яркой зелени леса, Земли роскошные долины, И гор угрюмая краса! Мне всё, что дышит здесь со мною, Что здесь со мной сотворено, И всей Природе суждено Мне быть послушною рабою. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . И дар еще мне дан заветный; Тот дар мне рай напоминал, Как им, счастливец, я играл, Когда в Природе безответной Душе созвучья не слыхал. Так! Я весь в чувствах утопал; Так! Их гармония живая Дарила мне златые сны. Я, ими сладко засыпая, Так проспал дни моей весны. Те сны мне больше не приснятся; Теперь мне ими не заснуть; Те чувства вновь не возвратятся; Мне в неге их не потонуть. Но кто ж рукою дерзновенной Кумир блаженства сокрушил? Кто пламень чувства задушил В груди, к прекрасному рожденной? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 24 Ужели время прочитало Неотразимый приговор? Ужель смерть дни пересчитала? Ужель померкнет ясный взор? Но ты, в поре надежд и силы, Ты можешь горе позабыть, И много, много до могилы Прекрасных опытов прожить, Объятья снова отворятся, И снова в них падут друзья, Мечты сильнее разгорятся, Живее вспыхнет жизнь твоя; Опять, быть может, образ милой И прелесть брачного венца Пробудят огнь в душе остылой, Отгонят думы от лица. К чему же грусть? к чему стенанья? Беги печали и тоски. Ужель до гробовой доски Твои товарищи – страданья? Так! Я страданьям обречен; Я в бездну муки погружен. Злодея казнь не так страшна, Темницы тьма не так душна, Как то, что грозною судьбой Дано изведать мне собой! 25 СТИХОТВОРЕНИЯ (С. 21) Ни в одном из автобиографических свидетельств Гончаров не счел возможным упомянуть о своих ранних поэтических опытах. Более того, в письме к вел. князю Константину Константиновичу от января 1884 г. утверждал, что за стихи «никогда не брался». Между тем установлено, что на страницах рукописного журнала «Подснежник» за 1835 г. Гончаров впервые выступил именно в качестве поэта. Авторство его не вызывает сомнения: среди сотрудников «Подснежника» вряд ли кто-нибудь другой мог подписываться инициалом «Г», а именно так – «Г……..» (т. е. «Гончаровъ») под первым и «Г» под тремя остальными, подписаны публикуемые ниже стихотворения, что и послужило для А. П. Рыбасова главным аргументом при их атрибуции.1 Кроме того, стихотворения «Тоска и радость» (с рядом изменений) и «Романс» использованы в «Обыкновенной истории» как образцы поэтического творчества Александра Адуева. Стихи Гончарова служат важнейшим свидетельством его литератуных пристрастий на самом раннем этапе творчества, характеризуя степень зависимости начинающего писателя от господствовавших в то время эстетических норм. Откровенно подражательные, они следуют тематическим, образным, фразеологическим шаблонам массовой романтической поэзии 1820-1830-х гг. (а декламационностью и некоторой архаичностью лексических и синтаксических форм близки более ранним, преромантическим, образцам). В целом стихотворения Гончарова нереминисцентны, не ориентированы на конкретные тексты конкретных авторов (исключая стихотворение «Утраченный покой» см. об этом ниже, с. 630) и в этом смысле близки ранним опытам Некрасова.2 Едва ли оправданно сложившееся в литературе мнение о подражании Гончарова В.Г.Бенедиктову.3 Первый сборник Бенедиктова вышел в свет в 1835 г. (ценз. разр. – 4 июля 1835 г.), ему предшествовала единственная публикация в 1832 г. (стихотворение «К сослуживцу»).4 За 626 пределами кружка В. И. Карлгофа Бенедиктов как поэт в это время практически не был известен. В «Подснежнике» за 1835 г. стихи Бенедиктова отсутствуют, появляясь на страницах майковского журнала лишь в следующем, 1836 г. Вряд ли воздействие поэзии Бенедиктова на Гончарова могло сказаться уже в 1835 г.5 Факт влияния не подтверждается и на стилистическом уровне. Яркие метафоры, резкие парадоксы Бенедиктова, как и разнообразные динамичные метроритмические модели его стихов, не имеют аналогий у Гончарова; близка, и то лишь отчасти, общеромантическая лексика. Столь же неосновательно и высказывавшееся в литературе мнение о зависимости ранних стихотворных опытов Гончарова от поэзии Лермонтова.6 Подобное утверждение вступает в противоречие с фактами. В продолжение первого курса учившийся вместе с Лермонтовым на словесном отделении Московского университета Гончаров, по собственному признанию (см. воспоминания «В университете»), не только не знал его как поэта, но и не был с ним знаком. Лишь немногие близкие друзья Лермонтова, как известно, имели представление о его юношеской лирике и поэмах. Первое серьезное выступление Лермонтова в печати – поэма «Хаджи Абрек» – относится к 1835 г. ( БдЧ . 1835. Т. 11). Мнение о подражании Гончарова Бенедиктову и Лермонтову утвердилось в научной литературе вследствие ошибочной датировки его ранних стихотворений не 1835-м, а 1835-1836-м гг. (см. выше, с. 613). Более естественно, учитывая многочисленные свидетельства романиста о его юношеском «поклонении» Пушкину, искать в публикуемых стихотворениях отголоски этого увлечения. Именно у Пушкина начинающий автор заимствует отдельные образы, рифмы, пытаясь повторить движение пушкинской лирической эмоции (подробнее см. ниже, с. 628- 630).7 Однако пушкинские «вкрапления» не являются определяющими для стилистики стихотворений в целом. Стихи Гончарова принадлежат «бытовой» элегической традиции (как и большая часть стихотворений в майковских журналах). На типовых элегических мотивах быстротечности времени, бренности земных благ, утраты иллюзий, одиночества построены помещенные в «Подснежнике» за 1835 г. анонимные «Элегия», «Позднее раскаяние»; «Разочарование» Евг. П. Майковой; «Разочарование» Ал. Майкова и ряд других стихотворений. На этом общем фоне индивидуальной особенностью стихов Гончарова следует признать то, что было отмечено еще первым их 627 публикатором А. П. Рыбасовым: в них «не абсолютизируется разочарование, конфликт между человеком и жизнью».8 Как очевидный дилетантизм стихотворений (языковые несообразности, строфическая аморфность, монотонность ритма, бедные рифмы), так, главным образом, вторичность, тривиальность тематики, а следовательно, недостаток личностного начала, глубины субъективного переживания (см.: Setchkarev. Р. 16), стали причиной их пародийной обработки в «Обыкновенной истории».9 Известно, что свои ранние романтические сочинения пародировали Панаев, Некрасов, сходно с Гончаровым – Тургенев в «Дворянском гнезде», приписавший собственное юношеское стихотворение («К А. Н. X.») поэту-дилетанту Паншину.10 Гончаров начинает пародировать элегические клише уже в «Счастливой ошибке» (ироническая реминисценция стихотворения Ленского в строках: «Где ты, золотое время? воротишься ли опять? скоро ли?. » – см. ниже, с. 652, примеч. к с. 65). ОТРЫВОК из письма к другу (с. 21) Автограф неизвестен. Впервые опубликовано А. П. Рыбасовым: Звезда. 1938. № 5. С. 243 (с ошибкой в ст. 22: «бурный» вместо «буйный»). В собрание сочинений включается впервые. Печатается по тексту: Подснежник. 1835. № 2. Л. 51об.-52. Датируется 1835 г. в соответствии с датировкой «Подснежника» (о структуре журнала «Подснежник» и датировке его отдельных выпусков см. выше, с. 613-615). Типичны как «эпистолярный», так и «отрывочный» характер стихотворения. В соответствии с канонами романтической эстетики и то и другое должно было передавать непосредственность выраженного чувства. Отрывочность, незавершенность произведений рано начали восприниматься как поэтический шаблон и неоднократно пародировались. Пародии такого рода сохраняли актуальность до начала 1840-х гг. (см.: Русская стихотворная пародия (XVIII-начало XX в.). Л., 1960. С. 372-375. (Б-ка поэта. Большая сер.). Ст. 2-4. Не унимай моей печали! ~ венчали . – Рифма, возможно, подсказана пушкинской (ср. «К Батюшкову» (1814): «Мирские забывай 628 печали, / Играй: тебя младой Назон, / Эрот и грации венчали, / А лиру строил Аполлон»; «К Овидию» (1821): «Изгнанного певца не усладят печали./ Напрасно грации стихи твои венчали…»; «Адели» (1822): «Играй, Адель, / Не знай печали. / Хариты, Лель / Тебя венчали»). Ст. 17-27. Попробуй в страшный бури час ~ Не укротишь порывов вдруг! – Полагая, что в этом стихотворении «особенно чувствуется влияние М. Ю. Лермонтова», и усматривая его в «поэтическом параллелизме стихийности бури и душевных волнений», О. А. Демиховская цитирует набросок юношеской поэмы Лермонтова «Исповедь» (1830-1831): Когда над бездною морской Свирепой бури слышен вой И гром гремит по небесам, Вели не трогаться волнам И сердцу бурному вели Не слушать голоса любви!.. (Демиховская. С. 66). Однако лермонтовский набросок был опубликован впервые в 1887 г. в «Русской старине» (№ 10. С. 112-119), в списках 1830-х гг. неизвестен (см.: Лермонтовская энциклопедия. М., 1986. С. 202; Описание рукописей и изобразительных материалов Пушкинского Дома. М. Ю. Лермонтов. М.; Л., 1953. Вып. 2. С. 20); факт знакомства с ним Гончарова практически исключен. Восходящий к Байрону параллелизм «бури в сердце» и бури в природе является одной из общих романтических формул и присутствует – до Лермонтова – в поэмах Пушкина 1820-х гг. (подробнее см.: Жирмунский В. М. Байрон и Пушкин. Л., 1978. С. 152-153).