Текст книги "Том 1"

Автор книги: Иван Гончаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 78 (всего у книги 85 страниц)

С. 517. …их простая трапеза! ~ скатертей, салфеток, отчасти вилок и ножей. – В мемуарах отмечена непритязательность еды воспитанниц института; ср.: «В пять часов вечера, после классов, приносили большую корзинку с ломтями черного хлеба с солью и бутыль квасу. Трудно себе представить, с какою поспешностью набрасывались девицы на этот хлеб!» (Ковалевская Н. М. Воспоминания старой институтки. СПб., 1898. С. 3); см. об этом также: Белоусов А. Ф. Институтка. С. 126-128. С. 517. Не так ли думал Диоген? а ведь он был мудрец. – О греческом философе-кинике Диогене Синопском (ум. ок. 323 до н. э.) сохранилось свидетельство, что, «увидев однажды, как мальчик пил воду из горсти, он выбросил из сумы свою чашку, промолвив: „Мальчик превзошел меня простотой жизни”. Он выбросил и миску, когда увидел мальчика, который, разбив свою плошку, ел чечевичную похлебку из куска выеденного хлеба» (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. 2-е изд., испр. М., 1986. С. 225). О Диогене см. также выше, с. 809, примеч. к с. 510. С. 518. Швейцар сложил свою булаву. – Булава (трость с набалдашником) служила знаком должности швейцара. С. 518. Кто-то одна страстно и жарко ~ дыханье ее горячо ~ или крепко сжимает губки. – Парафраза из широко известного в то время стихотворения В. Г. Бенедиктова «Три вида» (‹1835›); ср.: Прекрасна дева молодая, Когда покоится она, Роскошно члены развивая Средь упоительного сна. Рука, откинута небрежно, Лежит под сонной головой, И, озаренная луной, Глава к плечу склонилась нежно. ‹. . . . . . . . . . . . . . . . .› Грудные волны и плечо, Никем не зримые, открыты, Ланиты негою облиты, И уст дыханье горячо. (Бенедиктов В. Г. Стихотворения. Л., 1983. С. 63. (Б-ка поэта; Большая сер.)). 817 С. 518. …«Богородице Дево! радуйся…» – Начало молитвы Пресвятой Богородице. С. 518. …из благоговения к храму Весты. – См. выше, с. 769, примеч. к с. 267. С. 518. …идет к столику, в секретный ящик. – А. В. Стерлигова вспоминает, что «между кроватями стояли дубовые столики с выдвижными ящиками, особенными для каждой ‹…›. Ящик запирался на ключ, который мы были обязаны носить в кармане…» (Стерлигова А. В. Воспоминания о С.-Петербургском Екатерининском институте: 1850-1856 С. 16). С. 521. …увидите на небосклоне одну звездочку ~ Точно так же действует на меня и масса девиц. – Ср. со сходным мотивом в «‹Хорошо или дурно жить на свете?›» (наст, том, с. 511-512). С. 521. …поражаетесь электрически дивной картиной…; ср. также с. 523-524: …слова, как электрическая искра, пробегут по постелям. – См выше, с. 653, примеч. к с. 70. С. 521. …далии, лилии, маргаритки… – Как выясняется из переписки Майковых (см. письмо Аполлону Вал. Майкова от начала ноября 1842 г. – ИРЛИ, № 17370, л. 14-15), титул принцессы Флоридской Лилии носила Челаева, принцесс Далии и Маргариты – Ахачинская и Поздеева (о них см. выше, с. 813). Учитывая это, можно предположить, что три стертых слова в гончаровском посвящении могли быть тремя фамилиями пепиньерок. С. 521. От воспитанницы она отличается тем, что выезжает изредка к родным… – Н. М. Ковалевская пишет, что воспитанниц «не отпускали ‹…› из института ни при каких семейных обстоятельствах ‹…› за четыре месяца до выпуска я имела несчастие потерять отца ‹…› и меня не пустили отдать последний долг горячо любимому отцу, обнять, утешить больную, сраженную горем мать! Вот как строго относились к правилу не выпускать ни на шаг из института!» (Ковалевская Н. М Воспоминания старой институтки. С. 2). С. 522. …страшнее ~ пахитосок… – См. выше, с. 768, примеч. к с.278. С. 522. …вечному остракизму. – См. выше, с. 796, примеч. к с. 491 С. 522. …жизнь под старость такая гадость! – Измененная строка из седьмой главы «Евгения Онегина» (строфа XLII): «Под старость жизнь такая гадость…». С. 522. …ах, зубы, зубы! ~ И нынче иногда во сне / Они кусают сердце мне! – Шутливая парафраза ряда стихов первой главы «Евгения Онегина» (строфы XXXI, XXX). Ср. у Пушкина: «Ах, ножки, ножки! где вы ныне?» и «Ах! долго я забыть не мог / Две ножки… Грустный охладелый, / Я все их помню, и во сне / Они тревожат сердце мне». С. 523. …назначен приемный день, положим, пятница… – О «пятницах» в Екатерининском институте см. выше, с. 805-806. С. 524. Ташка (нем. Tasche – карман, сумка) – гусарская кожаная сумка, висящая сзади на ремнях. С. 524-525. Другой сел в уединенном углу и поставил шляпу на пустой ~ стул…; см. также с. 526: «Что вы там делаете в углу?» ~ не покровительствующая этим уголкам… – В цитированных выше письмах родных и друзей Ап. Майкову в Италию среди излюбленных развлечений молодежи не раз упоминаются «уголки»; см., например, в письме В. Aп. Солоницына (Солика) от 5 октября 1842 г.: «Мы все скучаем понемногу. Институт, это волшебное слово, ныне уже не так торжественно гремит в ушах наших, как прежде. ‹…› изредка ‹…› просияет из-за туч настоящей скуки яркий луч бывших шалостей, уголков и тому подобного. ‹…› Наши 818 угольные дружественные трактаты ведутся очень вяло. Вместо них Валерушка придумал было диваны, непременно долженствующие состоять по кр‹айней› мере из 3 особ, но несмотря на его собственное усиленное действование на этом новом поприще, оно нейдет вперед. Словом, пятница наша разъехалась с твоей легкой руки…» (ИРЛИ, № 17370, л. 10-10 об.). Ср. также в рассказе Солоницына-старшего о встрече Нового года у Майковых с участием пепиньерок: «Потом было лакомство, чай, омонимы и уголки» (письмо от 6(18) января 1843 г. – ИРЛИ, P. I, oп. 17, № 156(1), л. 8). С. 525. …приближение толпы сильфид. – См. выше, с. 768, примеч. к с. 253. С. 525. Что это у вас как поздно кончилось сегодня дежурство? ~ «Нынче у нас танцкласс!.. – В Екатерининском институте танцами занимались воспитанницы «большого класса» два раза в неделю, с 6-ти до 8-ми вечера. На этих занятиях, как и на всех других, должна была присутствовать дежурная пепиньерка. С. 526. «На небе много звезд прелестных…»; см. также с. 528: На небе много звезд прекрасных… – Обыгрывается начальная строка популярного романса «Звезда любви» (слова И. Золотарева, муз. А. Барцицкого (1828); Т. Жучковского (1832)): На небе много звезд прекрасных; Но мне одна там всех милей – Звезда любви, звезда дней ясных Счастливой юности моей. (Дамский журн. 1828. № 3. Прил.) Ср. в седьмой главе «Евгения Онегина» (строфа LII): «У ночи много звезд прелестных…». С. 526. Hony soit qui mal y pense. – Девиз британского «Ордена Подвязки», основанного 19 января 1350 г. королем Эдуардом III; согласно преданию, этими словами он отвечал на недоуменные и насмешливые взгляды придворных, когда на одном из балов поднял упавшую подвязку своей любовницы графини Солсбери. Действительное происхождение этой фразы неизвестно; упоминания о ней появляются лишь в позднейших источниках (впервые в кн.: Polydorus Virgilius. Historiae Angliae. Lugduni Batavorum, 1651). Используется Гончаровым также во «Фрегате „Паллада”» (том второй, гл. IX), «критическом этюде» «Мильон терзаний» и письмах в той же устарелой форме (современное написание: honni). С. 527. …был бы дар напрасный. – Реминисценция стихотворения А. С. Пушкина «Дар напрасный, дар случайный…» (1828). С. 527. …при звуке непривилегированного поцелуя… – Ср. в «Обломове»: «В эти блаженные дни на долю Ильи Ильича тоже выпало немало мягких, бархатных, даже страстных взглядов из толпы красавиц ‹…› два-три непривилегированные поцелуя…» (часть первая, гл. V). С. 528. …в глушь и дичь сада ~ обогащающие только трапезу эконома. – В тылу здания Екатерининского института (см. выше, с. 807, примеч. к с. 508) располагался сад, остатки которого сохранились до настоящего времени. Описание институтского сада имеется в воспоминаниях А. В. Стерлиговой (Стерлигова А. В. Воспоминания о С.-Петербургском Екатерининском институте: 1850-1856. С. 34). С. 529. Кто сердцу юной девы скажет ~ не изменись? и т. п…. – Цитата из поэмы «Цыганы» (1824). С. 529. …как дьяк, в приказах поседелый… – Цитата из «Бориса Годунова» (1825; сцена «Ночь. Келья в Чудовом монастыре»). 819 С. 530. …помчит ли ее великолепная карета с гербами ~ прямо, прочие по-прежнему устремит глаза ~ с улыбкою скажет: «Там, в первый раз…» – Возможная отсылка к финальной сцене восьмой главы «Евгения Онегина» (строфы XLI, XLVI). Ср. у Пушкина: «Ей внятно все. Простая дева / С мечтами, сердцем прежних дней, / Теперь опять воскресла в ней»; и также: «…За те места, где в первый раз, / Онегин, видела я вас…». С. 530. …обрыскав свет, воротится к невским берегам. -Типичная для Гончарова разнохарактерная цитатная нагрузка фразы – с отсылкой к реплике Фамусова в «Горе от ума» (ср.: «Обрыскал свет; не хочешь ли жениться?» – д. II, явл. 2) и к пушкинской поэтической фразеологии («невские берега», «невский брег» – о Петербурге); ср. в «Евгении Онегине»: «Иди же к невским берегам, / Новорожденное творенье…» (глава первая, строфа LX); в послании «К Языкову» (1828): «И я с веселою душою / Оставить был совсем готов / Неволю невских берегов»; в «Медном всаднике» (1833): «Поэт, любимый небесами / Уж пел бессмертными стихами / Несчастье невских берегов» (часть вторая). С. 530. …взглянет на колоннаду… – Ср. в «‹Хорошо или дурно жить на свете?›»: «…здание строгого стиля с колоннадою…» (наст. т., с. 509). С. 530. …подобно тому монаху ~ не узнал своего монастыря. – Сюжет восходит к главе 35 «О славе небесней и радости праведных вечней» «Великого Зерцала», латинского сборника нравоучительных рассказов и легенд (XV в.), известного в России с конца XVII в. в переводах с польских изданий (текст см.: Державина О. А. «Великое зерцало» и его судьбы на русской почве. М., 1965. С. 215-217). Популярная легенда о монахе, заслушавшемся пения птички и не заметившем, как прошло 1000 лет (по другому варианту перевода – 300 лет), существует как в фольклорных и лубочных версиях, так и в литературных переложениях. Гончарову она могла быть известна, в частности, и по «Райской птичке» (1791) Н. М. Карамзина. 820 1 Пепиньерка (от фр. p?pini?re – питомник, рассадник) – ученица «пепиньерского» класса, существовавшего в Смольном, Патриотическом, Екатерининском и других женских институтах, в котором выпускницы проходили дополнительный одно- или двухгодичный курс обучения. 2 «Пепиньерка» упомянута в перечне гончаровских рукописей в «Каталоге архива Никитенко» (см. об этом: Лобкарева А. В. К вопросу об истории архива И. А. Гончарова // Гончаров. Материалы. С. 299). 3 Гипотеза Сакулина – без ссылки на него – была повторена и украшена многочисленными «романическими» подробностями в статье: Челышев Б. Пропавшая рукопись // Учит. газ. 1962. 16 июня. № 71 (перепечатано: Челышев Б. Д. В поисках редких книг. М., 1970. С. 46-50). 4 «Так как комедия не сохранилась, – писал исследователь, – и о содержании ее ничего неизвестно, мы можем сказать о ней только то что это было произведение еще более “домашнее”, чем “Лихая болесть”. Но это обстоятельство не мешало “Пепиньерке” быть нравоописательной комедией с возможно метко схваченными чертами институтского быта и воспитания ‹…› таланту Гончарова, как он раскрылся потом в романах, было несомненно присуще комедийное мастерство» (Евстратов. С. 202-203). Письмо В. Ап. Солоницына – без даты, датируется по содержанию; частично опубликовано (см.: Евстратов. С. 201; Летопись. С. 22). 5 В «Списке слушателей, преподавателей и учениц Екатерининского института за 1842 г.» значится Нина Чиляева, поступившая 16 июля 1835 г. (РГИА, ф. 759, оп. 94, № 213, л. 9 об.). Упоминания о ней см. также ниже, с. 813-818. Переписка Майковых сохранила имена и других пепиньерок – Ахачинской, Поздеевой, Вахрушовой, посещавших их дом в начале 1840-х гг. С одной из них, Екатериной Федоровной Поздеевой семья Майковых поддерживала отношения и впоследствии; Гончаров упоминает ее в письмах Майковым с фрегата «Паллада» от 25 мая (6 июня) и 15 (27) сентября 1853 г., а также в указанном выше письме к Е. В. Толстой от 8 сентября 1855 г. («Екат. Фед. П.»). 6 См. об этом: Белоусов А. Ф. Институтки в русской литературе // Тыняновский сб.: Четвертые Тыняновские чтения. Рига, 1990. С. 80. 7 Обращаясь к Аполлону, Евгения Петровна признается: «…исчез ты и увез с собой пятницы, которые более не существуют ‹…›. Очень скучновато в институте, все переговорили, и нового ничего не услышишь в стенах рая! ты своим живым характером (…) разнообразил часы, проведенные там, а после тебя на сто процентов потерял институт и его пепиньерки» (ИРЛИ, № 17374, л. 44). В недатированном (также начало осени 1842 г.) письме В. Ап. Солоницына тому же адресату говорится: «Я уже доложил тебе, что тропинка в институт заглохла, заросла травой. ‹…› Право, мы почти совсем не ходим в жилище ангелов. ‹…› Нет, твое отсутствие уничтожило и последнюю нашу отраду…» (ИРЛИ, № 17370, л. 11). 8 Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым. СПб., 1896. Т. 2. С. 228. Аполлон Майков вернулся из-за границы 8 марта 1844 г. 9 См. об этом: Белоусов А. Ф. Институтки в русской литературе. С. 77-99. Оригинальный тип институтского поведения был настолько известен в обществе, что, как правило, авторы вместо характеристики героини лишь вскользь упоминали о ее институтском воспитании, находя более подробные объяснения излишними. 10 Ср. повести «Испытание» (1830) А. А. Бестужева-Марлинского, «Бедовик» (1839) В. И. Даля и др., а также образ институтки в романе А. Погорельского (А. А. Перовского) «Монастырка» (ч. 1 – 1830; целиком – 1833) и в «Мертвых душах» (1842) Гоголя. 11 В связи с этим представляет интерес «роман в письмах» С. А. Закревской «Институтка», появившийся ровно за год до создания «Пепиньерки» (ОЗ. 1841. № 12; фрагмент романа под заглавием «Письма совоспитанниц» был ранее опубликован анонимно (С. 1837. Т. 8) с пометой на письмах «Екатерининский институт», отсутствующей в «Отечественных записках»). Здесь впервые была предпринята попытка описать в подробностях будничную жизнь Екатерининского института глазами его воспитанниц. Автор активно использует слова из институтского жаргона, выделяя их в тексте курсивом, употребляет различные экспрессивные лексические формы, тем самым имитируя институтский синтаксис и интонации речи. Вполне вероятно, что Гончаров знал эту повесть и учел опыт Закревской при написании своего очерка (судя по переписке Майковых, в их кружке следили за выходом «Отечественных записок» и внимательно их читали). ‹Упрек. Объяснение. Прощание› Упрек Вы едете! Неужели это правда? Какая скука! какая тоска! А кругом всё весело; всё зеленеет, всё распускается; природа радуется черт знает чему, когда Вы едете. Ваш отъезд мне всё казался каким-то отдаленным, почти невозможным событием – я дремал в счастливом сомнении – и что же? Вы действительно, жестоко, бессовестно едете, покидая преданный Вам мир и отъезжая в другой, неведомый, окружась толпою милых спутников… Эгоизм, жестокосердие! И что всего ужасней, Вы наложили на оставленных Вами сирот страшную обязанность – сказать, даже написать Вам прости ! а сами уклонились от нее, потому что тяжко, грустно сказать это слово тем, кого любишь. Как бьется и трепещет сердце, когда готовится выдать это слово, как оно обливается кровью, с каким мучительным напряжением сбрасывает с себя это бремя, как бледнеют уста, произнося его! Ведь Вы понимаете, что этого слова нельзя сказать или написать: его надо, с позволенья сказать, родить … так тяжело носить в голове думу о разлуке, с такою болью разрешается ею сердце: иногда даже роды бывают смертельны. Вы понимаете тяжесть этого, как я понимаю тяжесть родов, хотя не родил никогда, – понимаете – и все-таки требуете: верх жестокосердия и эгоизма!!! Объяснение «Тем, кого любишь…» – сказано выше… После осьмилетнего знакомства в первый раз мне пришел в голову вопрос: как я Вас люблю? Страстною, глубокою любовью? Нет! Я никогда не покушался вознестись до высот, мне недоступных. Сыновнею? Вам слишком далеко идти до лет моей матери: я слишком далеко ушел от лет Вашего сына. Братскою? Это сухо. Дружескою? Дружбы между мужчиной и женщиной существовать не может. Как же я Вас люблю? Ей-богу, не знаю. Любовь в мою душу незаметно вкралась, постепенно упрочилась: начало ее теряется в бесчисленных Ваших достоинствах, в беспредельной моей признательности к Вам. Когда-нибудь на досуге разберу, как я Вас люблю; а теперь ни Вам, ни 532 мне не до того: Ваш отъезд поглощает всё Ваше время; Ваш отъезд поглощает все мои мысли, только язык вслед за сердцем твердит: люблю, люблю, люблю! Прощание А Вы меня? Нет! страшно допытываться: ну, как… того…? И мне ли толкаться в Ваше сердце? Оно так занято, так полно. Оно, как светлый храм, сияет негаснущим огнем: там совершается вечное служение на алтаре любви и дружбы. Жрецы избраны, поклонников тьма с богатыми приношениями. Они предупредили меня, пришельца с бедной лептой. Толпа непроходимая и невыходимая: кто раз попал – не выходит! Из толпы слышится грозное: куда лезешь ! Страшно!