Текст книги "Хомячок на лезвии. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Ива Лебедева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Annotation

Кто сказал, что хомяки – безобидные и мирные животные? Мы просто притворяемся. Особенно если рядом тот, кто считается страшным и древним чудовищем. Но знаете, для хорошего хомяка чем круче вызов, тем интереснее. Тем более что чудовище – это очень полезная в хозяйстве вещь.

Carbon Ива Лебедева Хомячок на лезвии.

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Хомячок на лезвии 2

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Эпилог

Carbon Ива Лебедева Хомячок на лезвии.

Глава 1

Мез

– Ищи. – Я снова направил напарника по странному нечеткому следу, еле заметному в этом обилии голых скал, пещер и пепла. Отправиться на поиски нескольких десятков пропавших юных Оружий даже не в иной мир, а в иную реальность, совершенно чуждую галактику с тысячами планет, – достаточно необычный и изощренный способ самоубийства. Только вот я и так давно мертв. Меня убили еще там, в лабораториях на Горгонзоле. А потому я даже рад выданному поручению: апокалипсис мне привычен. Тихо, спокойно, опасно. Но главное – рядом нет кучи тетушек-советниц, толпы шумящих беззаботных детей и прочих «прелестей» пребывания в клане Ивановых. Душа отдыхает.

– Зар-р-р, – едва слышно ответил зверь, отвлекая меня от мыслей. Поведя клювом из стороны в сторону, он припал головой к земле. Перья на его затылке встали дыбом и стали чем-то напоминать небольшие антенны. Этот уникальный зверь, или, как их называют, сэвен, был сотворен для меня лично Прародителем жнецов и главой клана Гиттынневыт. Он одновременно и хранилище энергии, и защитник, и ищейка, и гужевой транспорт.

При желании его густые крапчатые перья можно было использовать как одеяло, а чуткий слух – вместо сигналок. Удобный напарник. Уникальный. Чем-то напоминающий древних динозавров с картинок родного мира клана Ивановых, разве что покрытый плотным оперением. Если бы такой зверь был у меня тогда, на той проклятой планете, маленькой Цвичке не пришлось бы восстанавливать умение ходить…

Тем не менее его ресурс был огромен, но не безграничен. И пусть кланы готовы были предоставить намного большее количество энергии, чтобы спасти своих похищенных родственников, нескончаемый хран – вещь несуществующая. А живой сэвен, который должен незаметно пройти сквозь ткань миров, тем более.

Можно сказать, этот зверь – одно из самых уникальных и сложных творений, что за последнее время создавались в мире призмы.

Видя, что напарник наконец определился с направлением, я слегка пригнулся в седле и мысленно отдал команду: «Вперед». Пустынный пейзаж вокруг замелькал со впечатляющей скоростью, а за нами поднялся столб серой пыли. Плохо. Демаскирует.

– Тише, зверь. – Я похлопал его по шее, в кои-то веки наслаждаясь теплом чужого тела. В том мире мне всегда приходилось носить перчатки. Иначе даже легкое рукопожатие могло привести к интоксикации. Небольшой, но приятного тоже будет мало. Как выразился один из Ивановских выкормышей: «Это как обняться с крапивой».

– Р-р-р! – Скакун нехотя затормозил и перешел на более мягкий и бесшумный аллюр. Ему не нравилось медлить, тем более что ни я, ни он не чувствовали в округе ни души. В самом прямом смысле этого слова.

В этом практически полностью мертвом мультиверсуме чистых душ было не просто мало. Для таких огромных территорий их катастрофически не хватало. Да что там чистых, даже оскверненные и те практически отсутствовали.

Но лично я бы предпочел живых и дышащих врагов либо тварей скверны, чем то, что происходило вокруг.

– Ш-ша! – Зверь резко вильнул в сторону, уходя от странного полупрозрачного облака. Если не присматриваться к колебаниям воздуха, его легко было пропустить. Аномалия. Этот разрушающийся мир полон аномалий.

В самом начале нам очень повезло, что мое чутье заорало благим матом, когда на горизонте показалось едва заметное дрожание воздуха. Такое часто можно заметить над разогретыми кусками металла или раскаленным песком. Наученный горьким опытом, я решил сначала проверить температуру. Просто бросил несколько капель воды. Каково же было мое удивление, когда капли не упали, не испарились, а буквально на глазах превратились в какую-то черную зловонную жижу. Причем по объему явно превосходящую воду…

Как это случилось? Почему и по какой причине? Без понятия. Этот мир все еще оставался для меня неизведанной территорией со своими странными и дикими законами.

В любом случае лучше держаться от таких чудес подальше. Я натянул поводья и мысленно скомандовал птицеящеру сместиться еще правее, обходя странное место по достаточно большой дуге. И поначалу казалось, что опасность миновала.

Я слишком поздно понял, что очередная аномалия ведет себя еще необычнее, чем даже можно было себе представить.

Она как будто заманивала меня в ловушку. Словно живое существо. Открыла широкий проход, давая надежду. А потом, когда я думал, что мы выбрались на свободное пространство, снова появилась вокруг. Осталась лишь узкая тропа вглубь смертельной западни, открытая словно по заказу и тут же исчезнувшая, как только мы с сэвеном достаточно углубились в ловушку.

– Ш-ш-ш! – Звероящер завертелся на месте, взбивая лапами песок на небольшом пятачке еще неопасной земли. – Ш-ш-ш!

– Вижу, – мрачно констатировал я. Пятачок безопасности уменьшался на глазах. – Телепорт, – попытался активировать одну из многочисленных авариек, что специально оставлял на местах своих ночевок как экстренный способ ухода.

Нас даже дернуло, словно корнеплод из земли. Вот только земля была против и потянулась следом, жадно, с хлюпаньем всасывая чистую скверну заклинания.

– Не работает, – спокойно констатировал я факт. – Что ж, это было интересно, хотя и недолго. Посылай сигнал провала.

– Ур?!

– Есть, конечно, вероятность, что эта неизвестная дрянь мной отравится. Но я не оптимист, зверь… – Я хмыкнул. Слегка нервно, конечно. Ржа знает, что ждет меня после поглощения. Может, сразу умру, а может, меня будет растворять в желудочном соке по кусочку. Или распылять в пустоте.

– Ш-ш-ш-ш! – яростно не согласился птицеящер и вдруг прыгнул. В следующее мгновение вязкая чернота рванулась следом и накрыла нас с головой.

Лали

Какая здоровенная груда мяса! Откуда она тут взялась?! Отродясь в Перепечках таких гигантских куцыр не водилось, уж я-то знаю.

Тэкс. Лежит. Не шевелится. Но вон песчушка из норы уже тянет усики, значит, куцырица чернухой не потравлена. Тогда чего валяется? Просто так сдохла?

Я бережно поставила мешок с деталями под куст воронки и подошла поближе. На пару шагов, вплотную приближаться к неизвестному объекту в Перепечках – ищите другую дуру. Но любопытно. И обидно, если просто так сгниет. Это ж… насушить, навялить, подкоптить – на год мяса! И перья, и шкура… Из костей, опять же, много чего можно сделать полезного, когда в бульоне вываришь.

Ага! Вона как! Щупальце!

Видать, таки чернуха поймала. Но сожрать не успела – быстро бегает куцырица, почти вырвалась. Только лапа до сих пор опутана. Но если ничего не сделать – чернуха прорастет и сожрет все.

Так, постойте! Ого! О-го-го! А куцырица еще живая? А если она самка?! А если яйца нести будет? Конечно, на птенцов не стоит и надеяться, тут и одну-то такую… первый раз в жизни вижу. Но яйцо я в последний раз ела в питомнике, до того, как чудища пожрали хозяев. Так что мне и болтун сойдет! А когда сама наемся… это ж сколько полезного можно выменять на такую редкость!

Решено. Не люблю я чернуху трогать, мерзкая она и злопамятная. Добычей делиться не любит. Но тут… куцырица стоит риска. Иначе я потом всю жизнь жалеть буду и слюни глотать, что такую редкость упустила.

С другой стороны, это ж чем такую дуру кормить? Она за один присест мне пол-огорода съест. Но если яйцо будет размером хотя бы с полголовы, это ж две годовые зарплаты! Ладно, это я потом все продумаю, сейчас за дело. Эх-ха!

Тесак из пропитанной особым составом стали с тошнотворным звуком врубился в щупальце, оно задергалось и зашипело. Пришлось еще пару раз ударить, прежде чем чернуха признала поражение и втянула пораненную конечность. Правда, на прощание гадина поднялась над песком и пару секунд пырилась на меня с отчетливо читаемым «я тебя запомнила, свидимся еще».

Ну да ладно, можно подумать, первый раз. Умеючи эту тварюку обойти несложно, как ни старается, а от привычного глаза ей не скрыться.

Конкурентка убралась за пригорок, и я почесала в затылке. Все, куцырица моя. Но как ее тащить-то теперь? Туша нехилая. И резать сразу нельзя, я ж от нее яйца хотела. И как теперь ее подхватить, за ногу? Наверное, нужно сначала спутать ей эти лапы, замотать чем-нибудь пасть с немаленькими зубами, и крылья... хм... крылья тоже связать.

Я еще раз почесала в затылке, порадовалась, что дома есть вода и мыло, а то опять патлы как проволока, и стала обходить добычу по кругу, примериваясь.

И заорала на все Перепечки, когда из-под крыла куцырицы выстрелила рука и схватила меня за лодыжку.

Глава 2

Мез

– Чертова птица, башку пригни! Пригни, я сказала! Потолок снесешь… вот связалась, на свою голову. Глупая куцырица! Щас треснешь своим дурнем о ракетный стабилизатор, сама потом его лечить будешь! – сквозь полузабытье услышал я противный женский голос. Противный потому, что он словно маленькими шариками железа бил мне в темечко, а на особенно ярких ругательствах шарики превращались в добротный молоток. Ситуацию немного улучшал свежий поток скверны, вливающийся в меня оздоровительным ручьем. Одной проблемой меньше. Зверь рядом и способен самостоятельно передвигаться. Но просыпаться мне рано, я не знаю, кто находится рядом и в каком мы положении.

Ощущения были странными. Все плыло и качалось. А временами чувствительно било по рукам и ногам. Я не сразу сообразил, что сэвен несет меня в клюве, подцепив за воротник куртки с футболкой. И очень старается не слишком сильно мотать в процессе. Но увы, его походка в узком, заваленном хламом проходе оставляла желать лучшего.

Женский голос мельтешил и слышался то позади, то сбоку, то где-то прямо по курсу. Складывалось полное впечатление, что эта особь пропихивает звероящера в какую-то нору едва ли не пинками.

И обзывает при этом курицей… нет, еще страннее: куцырицей. Но по смыслу, который я улавливаю своей способностью Оружия, это почти одно и то же.

Кто эта неадекватная женщина? Местная аборигенка или одна из пожирателей? Хотя нет, тех не осталось после эпидемии, которую устроил им на прощание наш Прародитель. Хм… надеюсь.

Я очень осторожно приоткрыл глаза, прячась за ресницами. Надо было убедиться, есть ли у самки признаки звериного облика. Если есть – значит, я попал сразу по адресу, к тем, кто похитил детей. Тогда сразу вырубить и лишить возможности к передвижению, а затем выведать информацию о мелких. Любым способом. Но если она обычный абориген, придется договариваться. Лучше бы первое: и привычней, и проще. Из меня неудачный переговорщик, сталью и ядом я общаюсь лучше.

Увы, в норе было темно, как… как она сама тут ориентируется? Это вид с развитым ночным зрением или и вовсе без всякого зрения? Со всех сторон выпирают какие-то углы, палки, зубчатые колеса. Я их не вижу, но очень хорошо чувствую, когда бьюсь боками об эту дрянь. А самка скачет тундровым леммингом и ни обо что не ушиблась. Жаль. Если бы она покрепче приложилась и упала, прыгнул бы на звук и скрутил. Или нет? Ржа, сил еще слишком мало, и способности потенциального врага неизвестны.

Мне показалось, что в темной норе мы провели как минимум сутки, меня даже слегка укачало от болтанки в клюве сэвена. Но это, конечно, иллюзия.

Наконец мы протиснулись под последним ржавым колом (может, это система ловушек? Тогда в ней появится хоть какой-то смысл) и оказались в довольно просторном, судя по акустике, помещении. Где все еще было темно.

– Плюй сюда! – скомандовала невидимая женщина. Ее шаги легким эхом метались из одного конца темноты в другой. Что ж она так носится? У меня от одного этого в голове мутится. – Плюй! Да выплюнь ты его! – Зверь издал недовольный слабый рык, не выпуская меня из пасти. – Нет, это не котел для супа, это моя кровать! И скажи спасибо, что…

Дальше ее голос перешел в невнятное, но очень сердитое бормотание. А я слегка озадачился, потому что «котел для супа» – это была картинка в голове сэвена. Моего сэвена. То, что я ее считал, это нормально. Но как самка аборигена это сделала?! От нее не чувствуется скверны: значит, не Мастер и не Оружие. Врожденная способность к телепатии?

– Хорошая ты куцырица. Вон как своего… эм… седока защищаешь. Но глупая. Лучше бы яйца несла. Была б ты моей куцырицей, я б ни в коем случае не заставляла тебя таскать такие тяжести.

Сэвен осторожно положил меня на мягкое и слегка оскорбленно зарычал.

– Как самец?! – В голосе аборигенки просквозило нешуточное разочарование. – Точно-точно?! Тьфу, надо было сразу на мя… Ай! А ну, прекрати! Щас как дам! Не посмотрю, что самец! Я тебе и твоему мужику жизнь спасла, вообще-то! И чернуха меня запомнила! А ты кусаешься! Грязюха ты, а не куцырица!

Я уткнулся лицом в пахнущее чистотой (странно, в такой-то обстановке, в этой рже мира) одеяло, с трудом сдерживая совершенно неуместный смешок. Но аборигенка до того забавно продолжала переругиваться со звероящером, обзывая его разными местными созданиями. Во всяком случае, теперь я знаю, что у нее есть информация об окружении, флоре и фауне.

Можно притвориться больным и попросить у сэвена развести аборигенку на разговор. Но не факт, что она расскажет что-то полезное «куцырице». Вести беседу самому? Не хочу, но... Можно попробовать оба варианта.

«Зверь, окружение?» – отправил я едва заметный ментальный вопрос сэвену.

Лали

Если посмотреть на мой дом снаружи, то увидишь… ничего ты, в принципе, не увидишь. Разве что небольшой холм разномастного и опасного хлама, в который лучше не лезть. Мало ли чем по башке прилетит? Или, того-этого, чернуха мелкая завелась, как цапнет за что попало – и каюк.

Но это только снаружи. Я построила свое логово на примере хаток диких шувашиков. Они также сначала роют норку в земляном холме с замысловатым выходом снизу, а потом еще обкладывают ее разным мусором, создавая несколько ложных входов в разные стороны. Некоторые из них ведут на склад продовольствия, в отхожее место и прочие «пристройки». А некоторые и вовсе проходят насквозь. Даже если на такую хатку наткнется хищник, ему придется сильно попотеть, чтобы обнаружить среди переплетения сухих веток и острых камней настоящий ход.

Вредная куцырица не позволила навьючить на себя мешки с деталями от стабилизаторов, тащила дохляка в зубах и трясла на меня крыльями. Пришлось нести свою поклажу самой.

Я бы, наверное, вообще бросила к чернухам эту дурынду, раз она хозяйская. Но присмотрелась – наездник у нее чистенький, но при этом достаточно тощий, значит, ест мало. На лицо гладкий, волосы густые и, кажется, даже мягкие. Зубы все на месте, белые. Одежда незнакомая, но добротная и целая. Откуда такой? Любопытство взяло. Такая холеная тушка, здоровая.

И потом, он мне должен, так, может, и разойдемся на полкуцырицы за спасение? И яйцо! Два. Или он, например, знает, где еще такие водятся…

Ну и вообще, не в привычках у меня на полпути дело бросать. А про то, что человека недожратого жалко, – это глупые мысли, я их прогнала. Благотворительность – от излишков, а мне бы самой выжить.

Так что куцырица – наше все. Да! И никакой жалости.

Нет, ну надо ж было так просчитаться! Куцырица оказалась самцом… не будет мне яйца. Еще и кусаться полезла, а там зубищи – во! И дохляк ее на моей постели разлегся как у себя дома. Не шевелится, но дышит. Ресницы дрожат. Ага! Притворяется?

Я б на его месте тоже сначала огляделась. Только у него этот номер не выгорит – после чернухи еще цикл в глазах темно, как у шувашика в заднице. И слабость.

Зато мне его разглядеть и даже пощупать никто не мешает. Ну, кроме куцыра. А на него я шикнула:

– Тихо, не откушу я ему ничего. Проверить надо, вдруг чернуха нагадила.

Соврала маленько. Но совсем чуть-чуть. И правда мог заразиться, хотя это обычно через сутки начинается, а они со своим куцыром свежепойманные были. Но лучше перебдеть, а? Особенно когда мне так интересно пощупать. Никогда такого гладенького не видела, и вообще мужиков не того. Ни одного звериного признака, ни одной мутации. Стало быть, не кусун, то есть не этот… не хозяин. Не артефакт, во!

Как бы его так незаметно для куцыра пристегнуть к чему-нибудь. А то оклемается и драться полезет. Или отнять чего захочет. Эх… о!

– Видишь? – Я озабоченно нахмурилась, ткнув пальцем в голый живот находки. – Да не нюхай, смотри! И вот, и вот… ниже! Короче, отсосать надо. – Мне показалось или тело поперхнулось воздухом? – Щас я его к шлангу пристегну, а ты бди, чтобы не дергался, понял? И штаны с него сними. Что, зубы мешают? Ладно, сама я, сама…

Глава 3

Мез

– В чем именно заключается проблема? – Я решил больше не притворяться и открыл глаза. Это не особо помогло, вокруг все еще было слишком темно. Видно лишь какие-то смутные очертания, причем в фиолетовом спектре.

– Мр-р-рл-л-л! – обрадовался сэвен, шумно выдохнув мне в лицо, грудь и живот. А потом подцепил зубом застежку на штанах.

– Стоп! – Я положил ладонь на нос зверя и повторил: – В чем. Именно. Заключается проблема.

Вместо ответа откуда-то сверху мне прилетел шлепок по руке. Не больно, но неприятно. Особенно потому, что никаких движений я не ощущал. Соответственно, против аборигенки я сейчас как слепой цвирк.

– А ну, не лапай чернущее! Говорю, отсосать надо, а то так и будешь слепошарым ходить. Не мешай куцыру о тебе заботиться, он хоть и глупый, но и то лучше понимает.

– Ур-р-р! – оскорбился сэвен.

– Был бы умный, яйца бы нес, – проворчала невидимая аборигенка и сама дернула меня за штаны.

– Значит, проблема с глазами, а не с окружением, – не стал я уподобляться клоуну и встревать в перепалку с двумя… существами.

– Ага, – обрадовала меня обладательница противного голоса. Хотя теперь, когда в голове чуть прояснилось, он уже не казался таким пронзительно-сверлящим. Просто девичий, разве что чуть хрипловатый. Так могла бы разговаривать любая бродяжка с Горгонзолы. Возможно, такой же будет и у малышки Цвички, когда она подрастет. От этих размышлений я непроизвольно расслабился – привычные интонации, больно уж привычная манера не церемониться…

– Ну, раздевай его, чего застыл! Мне надо еще агрегат настроить!

– Если это так необходимо, я могу сам. – Я снова мысленно отстранил зверя. Конечно, творение Прародителя было достаточно аккуратным, но ощущение ряда пятисантиметровых клыков у ширинки отвлекало.

– Во, молодец! А то вдруг у тебя на заднице еще один поцелуй черноты? – без обиняков выдала аборигенка. – Тут лучше перебдеть. Иначе сначала вроде прояснишься, а потом ночью встанешь чернушником и сожрешь своего куцыра, перьев не останется. Ну и мне нору изгадишь. А я ее знаешь сколько лет строила?

– А тебя, значит, не сожру? – снова постарался я добыть больше информации. Аборигенка оказалась доброжелательно-разговорчивой, что было мне только на руку.

– Подавишься, – хмыкнула девушка, спуская мои штаны до колен и вдруг присаживаясь рядом, чтобы расшнуровать на мне высокие ботинки.

– Ты разве крупнее зверя? – удивился я заявлению, прикинувшись недалеким. – Или есть какой-то защитный покров? – Я вытянул руку вперед, стараясь дотянуться до чужой головы. Она как раз была где-то в районе моей талии.

– У меня есть защитные мозги, – хихикнула невидимка, ловко уходя от прикосновения вместе с моим ботинком. – О, где ж ты столько новых тряпок нарыл? Плотные, блестящие, а шов-то какой ровный! – восхитилась она. – Это носки? Ух ты… старый склад? А еще там есть? А куцыры есть?

– Моя родная планета уже уничтожена, – спокойно сказал я правду, имея в виду Горгонзолу. Ее ведь действительно… зачистили. Не то чтобы я особо жалел.

– Чудища? – тут же посочувствовала аборигенка.

– Хуже. Люди. – Хотя их, наверное, тоже можно назвать чудовищами.

– Люди?! А-а-а… склад разграбили, небось. Оно конечно, столько богачества. Враз стервяги налетят. А ты тоже дурень, хорошие вещички надо поглубже ныкать, сверху рванину какую! А то лазишь по Перепечкам весь такой красивый с целым куцыром мяса! Тут не только чернуха, любой соблазнится.

Самое смешное, что она почти дословно повторила первый закон Горгонзолы: если что-то имеешь – спрячь поглубже, беги быстрее. Не свети на всю свалку, если не хочешь неприятностей.

– Это считается излишеством? – Я удивленно вспомнил свою одежду: плотная жесткая кожа какого-то зверя с окраины спирали. Смотрелась она не особо презентабельно, скорее как жеваная серая чешуя, но мне было плевать. Главное, что она отлично защищала от большинства колюще-режущего оружия и перепадов температур. Разве что ботинки мне подарили отличные. Высокие, матово-черные, с расширенной и толстой, но мягкой и очень гибкой подошвой. В таких легче ходить по болотам и пескам, а шаги практически не слышны. Глава клана Ивановых назвала их «кошачьими лапами».

– А то! – хмыкнула аборигенка. – Ну! Что я говорила? Аж три поцелуя. Ничего, щас мы их… – И с отчетливым щелчком тумблера включила нечто громко воющее. Даже звероящер шарахнулся и зарычал, но получил ладонью по морде и послал мне недоуменно-обиженный образ. В его восприятии я уловил что-то рыжеватое, растрепанное и кусачее. Кажется, именно так он воспринимал местную жительницу.

А гудел странный аппарат с длинным шлангом, похожим на хобот земного пылесоса. Видел как-то в доме одной из внучек главы клана. Не запомнил бы, если бы хозяйка всем уши не прожужжала, называя агрегат советским бронтозавром. Гордилась тем, что эта рухлядь времен первых жнецов еще на что-то способна.

Вот теперь такая же рухлядь присосалась к моему животу, и я от неожиданности зашипел сквозь зубы. А еще подавил порыв резко ударить отравленным лезвием наотмашь. Дура! Могла и руки лишиться.

Пусть она и предупреждала, что «отсосет», но не объяснила как, где и чем! Ткнула б в шею – уже закапывал бы труп.

Это было не столько больно, сколько непривычно. Вместе с воздухом хобот наживую тянул из меня еще что-то. Больше всего оно было похоже на что-то противоположное скверне. Или и вовсе на тварь, незаметно запустившую в меня сотню мелких щупалец со стрекательными клетками, как у земных медуз. И эта гадость медленно пожирала меня изнутри.

Самое отвратительное, что, пока медузу не начали из меня извлекать, я ее даже не почуял. Плохо. Очень плохо.

– Эк она тебя щедро осеменила, – деловито констатировала сквозь рев агрегата девушка, перенося шланг на бедро в опасной близости от паха. – Понравился, видать, вон сколько раз пометила. А куцыра даже не тяпнула, невкусный он у тебя, что ли?

‍‌‍Я догадывался почему, но пояснять не стал. Информация – лучшая валюта. И в отличие от аборигенки я умею ее не только накапливать, но и хранить.

После того как из меня зверски выдрали большую часть дряни, я почувствовал, как темная пелена перед глазами медленно спадает. Еще пара минут – и посветлело окончательно. Я несколько раз моргнул, вытер ладонью выступившие от неожиданности слезы и огляделся.

– Свалка, – констатировал факт. Но это было далеко не оскорбление. Скорее, я даже сказал это с легким одобрением. Мы тоже так запасали полезные материалы.

– Нора, – с нескрываемой гордостью поправила меня рыжеватая курносая пигалица, одетая в до того «аутентичную» для Горгонзолы рванину, что я даже почувствовал нечто отдаленно похожее на ностальгию. – Моя. Поворачивайся задом вверх, последний поцелуй отсосем.

Глава 4

Лали

Он и под одеждой был такой же гладкий, вот смех! Но я не зря его до исподнего разоблачила, как в воду глядела: покусала его чернуха от души. Я еще удивилась – а на куцыре ни поцелуйчика. Перья, что ли, защитили? Чернуха не ест куцыриц?

Откуда ж он такой вылез? Планету, значит, уничтожили, ага. Чудища тридцать лет как нагадили и ушли, а он с иголочки одет. Не хочет выдавать расположение склада, и всего делов. Ну так я на его месте тоже помалкивала бы.

Разве что не светила бы по Перепечкам новенькими ботинками. Ну, мра его знает, может, он всю жизнь в бункере просидел, по старым книжкам жизнь изучал. Поэтому реального опыта ноль без палочки.

Надо, как отсосу все черное, подыскать ему подходящую хламиду. И чехлы на ботинки.

Зачем мне все это нужно? Да как же ж! А куцыр? А вещи? Врет же про склад, значит, там вполне могут еще быть всякие ништяки. И другие куцыры.

Я ему помогу, потом и он мне поможет, потому что должен будет. Ну или просто проговорится. Раз, другой, а там, глядишь, и я пойму, где искать.

Под эти мысли и чернухины поцелуи веселей сосались. А потом этот чудь маленько оклемался и выдал:

– Я думаю, справлюсь сам. Если покажешь, как этой вещью управлять. – Он посмотрел на меня оценивающе. Уф, а глаза как два зеленых фонаря, слишком яркие и странные. Будто он куда-то сквозь смотрит, прям на душу.

– Не. – Я помотала головой, подталкивая его в плечо, переворачивайся, мол. – Это ты поздно придумал. С пуза сам бы отсосал, а с задницы как? Взялась помогать – доведу до конца. Не боись, не укушу. Вон твой куцыр проследит. – И пихнула локтем шумно нюхавшую воздух зверюгу, чтобы подвинулась и не мешала.

Парень снова просканировал меня глазами и зачем-то посмотрел на мои руки. Причем настолько явно заострил на них внимание, что я даже сама посмотрела на собственные перебинтованные ладони.

– Чего? – удивилась. – Не-не, лапать за попу тоже не буду. У меня хоть мужика и нет постоянного, но не настолько еще оголодала, не боись.

– Мне этого точно не стоит бояться, – как-то невесело ухмыльнулся он, поворачиваясь спиной.

– Вот и я говорю… хотя задница у тебя что надо! – не удержалась. Ну дык я всегда такая, что на уме, то и на языке. Воспетка в питомнике по башке била-била, а не помогло ни фига. С другой стороны – я сама по себе, живу как хочу, с какой стати за язык себя ловить каждый раз? Зря, что ли, столько лет угробила, чтобы репутацию наработать?

Правда, этот гладкий про мою репутацию вряд ли знает. И вообще, странный он. Вот притащила в нору, ладно. На куцыра его позарилась. И в своем доме могу говорить и делать, что хочу. Но все равно… все равно.

Чуйка, что ли? Ни фига он не шушпанчик, глазюки злые и настороженные. Мне б и самой поберечься, особенно учитывая куцырьи зубы.

А не получается. Вот чую, что именно сейчас они оба безопасные. Ну а дальше – разберемся. Кто песчаных бурь боится, тот из бункера не выходит и богачеств не имеет!

– Что это за приспособление? Сама собрала? – Тем временем парень лег на мою постель, вроде как доверчиво подставляя спину. На первый взгляд. А у самого жилки на запястьях натянулись, словно у песочного кошара перед броском. Что, правда решил, что щас лапать начну? Или нож воткну в спину? Вот дурак. А зачем я его до этого спасала и вообще домой тащила?

– Сама, – кивнула, пристраивая шланг на последний черный поцелуй, чуть ниже ямочек на пояснице. – Поживи с мое в Перепечках, и не такое соберешь. Тут кругом чернух – что песчинок в бархане. Куда ни плюнь… Вот зачем ты полез в самую большую? Я по следам посмотрела – мог утечь, если б головой думал. А ты поперся в ее рукав, как в родной питомник.

– У них есть рукава… – задумчиво пробормотал парень в мою подушку. Жилки на запястьях расслабились – передумал кидаться.

– Ну, так называется ее замануха – когда она типа в стороны раздается, путь открывает. Сама. Дык это путь в ее пузо. А ты сам туда и пошел. То-то чернуха удивилась и обрадовалась.

– Умные твари. Не знал, что они придумали что-то новенькое. – Он снова сверкнул на меня зелеными фонарями через плечо.

Я только хмыкнула. Ну да, ну да. Из какого ж бункера он вылез? Точно со времен владычества артефактов запечатанный сидел. А может, вообще спал? Я читала книжку, еще в питомнике. Там было про анабиозные камеры. Вроде как свежатину в дальний путь хозяева брали, чтоб непоистаскавшихся жрать, молоденьких.

– А чего вообще в Перепечках забыл?

– Ищу кое-кого, – хмуро ответил он.

– А, так ты в город, что ли, шел? И заблудился? – Я сама дала подсказки и с любопытством ждала: воспользуется, нет?

– Не знаю, в город ли. Мы со зверем шли по следу, – не стал скрывать он, медленно поворачиваясь ко мне лицом и поводя плечами.

– По следу? – вот теперь я удивилась. Села на свою кровать рядом с ним, скинула сапоги. Покосилась, потом отняла одну подушку и откинулась на нее, заложив руки за голову.

Куцыр посмотрел на нас и с тихим мурлыканьем устроился на полу, поджав под себя длинные лапы. Он тоже слушал разговор и даже пытался участвовать.

– Да, по энергетическому следу. Хотя сейчас я уже не уверен, что он верный. – Странный гость вздохнул и прикрыл глаза. Тем не менее я прекрасно видела, как дрожат его ресницы.

– Не знаю, что ты за след на песке нашел, но если он и был, то чернухи все поели, они любую энергию слизывают, даже с костей. Вполне могла одна такая где-то на другом краю Перепечек подлизать, а потом ходить вонять твоими следами. Во, так она вас и заманила, получается. – Я зевнула, благовоспитанно прикрыв рот ладонью, и загордилась собой: ишь ты, помню еще, чему в питомнике учили. Эх, надо бы запчасти разобрать и разложить по местам. Но лежать так хорошо… даже несмотря на то, что половина моей не слишком широкой кровати занята гладким гостем. Спихнуть его к куцыру спать? Лениво… и тепло, что ли. Еще и сам куцыр подлез поближе, пристроил башку между моими и гостевыми ходулями, так что ступни ног стали утопать в его густых перьях. И надышал горячим на коленки.

‍‌‍Дурее не придумаешь – спать с неизвестным хмырем под боком. Была бы в своем уме – сама от себя убежала бы с воплями. Ну дык на то я и бешеный хомяк. Ненормальная девка и вот это все. Чую я. Спать надо. И можно.