Текст книги "Хомячок на лезвии. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Ива Лебедева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)
Тут мы с Крыксом так дружно позеленели, что Мез аж моргнул:
– Что-то не так? Ты же сама мне несколько дней рассказывала, какие хозяева мерзкие и распутные твари.
– Давай ты с такими предложениями как-то до еды, – слегка отдышавшись, выдавил брательник. – А то чуть всю кашу обратно в миску не вывалил…
– Воспоминания нехорошие, – нехотя призналась я, тоже старательно дыша ртом. – К нам в питомник приезжали такие. Оставляли антигравы возле забора. Откуда и звуки доносились, и запахи, и даже иногда запчасти вываливались.
– Не антиграва… запчасти. Совсем не антиграва, – добавил Крыкс. На что гость медленно и угрюмо кивнул.
А потом брательник взял и ляпнул:
– Мы б, может, так не тошнились. Если бы нашего старшого как-то раз в такой антиграв не забрали. И не увезли под «музыкальное сопровождение».
– Хотели меня. – Воспоминания сами напрыгнули, как притаившаяся чернуха из-за бархана. Неожиданно и сразу утопив по маковку. – Старшой успел отпихнуть за куст, а сам привлек к себе внимание…
– Тихо. – Крыкс перебрался со своей табуретки мне за спину. Обнял обеими руками за плечи, прижимая к себе и грея. – Ты не виновата. Они все равно забрали бы кого-то из старших вместе с тобой. Я бы вообще один остался, эй! Сгинул бы к чернухам. Так что все правильно! Все правильно…
– Ур-р-р, – над нами заурчал куцыр, и я снова почувствовала его теплое дыхание на затылке. Он дул так сильно, что аж сквозь Крыкса. Тепло, спокойно, и мышцы, сведенные судорогой, тут же стали сами расслабляться.
– О! – сказал брательник. – Это чего! Чего он делает?!
Глава 19
Мез
– Одна из основных функций сэвена – разделять с владельцем душевную боль. – Я привычно погладил встопорщенные перья на холке зверя, с одной стороны, восхищаясь уникальным созданием древних, с другой, понимая: чем больше в него заложено, тем больше может проявляться неожиданных последствий. Наверняка ведь именно из-за этой эмпатии он и пытается влезть в мою личную жизнь.
– Ниче се ваши конструкторы постарались. А зачем ему такая функция? – удивилась Лали.
– У всех есть свои печальные истории. Я не исключение. – Мне не хотелось уточнять, что со мной и моими знакомыми тоже творили подобные зверства. В отличие от остальных я не желал делиться этим опытом и воспоминаниями. Моя ядовитая душа не нуждается в сочувствии и пояснениях. Пусть лучше местные думают, что я имею в виду нынешнее похищение. Пусть считают, что меня может стошнить от извращенного секса или привести в ужас от кровавых подробностей. Пусть они не осознают, что мне достаточно секунды, чтобы сломать шею… не только им, но и тем самым зверомордым, что их так пугают. Так я буду казаться им человечнее и безобиднее. Почему-то я не хочу видеть в их глазах тот затаенный страх, что видел у земных детей. – Но мне повезло, моя история еще не закончилась.
– Да и наша вроде тоже. – Кажется, Лали пришла в себя. Во всяком случае, к ней вернулся обычный цвет лица. Зверь передал мне по менталу, что влил ей очень маленькую порцию скверны, буквально несколько милликубов. Больше мы боялись давать людям. Но раз подействовало, значит, все правильно сделали.
Я вдруг задумался, сколько лет было ушлой парочке, когда с этой призмой случился Прародитель. Если вспомнить привезенных в клан мелких, которых Ивановы со скандалом украли из центра распределения, то… примерно как Цвичке? И они выжили одни?
М-да. Действительно, непростые отъемыши. А это значит, что я прав в своих действиях. В том смысле, что осторожность и скрытность – наше все. Лали, если узнает про то, что я артефакт, да еще из мира «чудовищ», без сомнения, сначала будет стрелять и только потом думать. Это грустно и обидно? Нет. Это правильно. На ее месте я поступил бы так же.
Но ее лохматый цвиркообразный братец уже сейчас действует мне на нервы. Если девушка испытывает по отношению ко мне здоровую и понятную паранойю, но придерживается правила наибольшей выгоды, то Крыкс… ведет себя совершенно непонятно. Он словно транслирует два или даже три противоположных образа одновременно, накладывая их друг на друга и таким образом не давая разглядеть, который же настоящий. Жадный недалекий торгаш, у которого рукоятку сносит от вида кубов скверны? Старший брат с синдромом гиперопеки и тайной влюбленностью? Продуманный и очень осторожный хищник? Я знаю, что граней личности у каждого существа может быть множество, но здесь от каждой почему-то веет неким душком. С другой стороны, мне плевать на его настоящую личность. В самом крайнем случае я всегда смогу тихо избавиться от помехи. Главное, не дать ему даже шанса на попытку так же избавиться от меня.
– Когда выдвигаемся? – Под мои мысли эти два ушлых аборигена не только на удивление слаженно перетащили гору неких вещей в зависший над полом ремонтного зала антиграв, но и уже устроились с удобством. Один внутри, другая на носовой броне. – Раз решили, то тянуть нет смысла. Крыкса подбросим мимо чернушного поля до окраины и там вытряхнем, дальше сам просквозит. А нам для начала нужно на мясной рынок. Я тут подумала, что про мальцов с гладкой кожей первым делом надо бы поспрошать торговцев свежатиной. – Она явственно поморщилась и передернула плечами, потом вздохнула. – Разговаривать придется тебе, это никого не удивит.
– Вытряхивать легче, если он будет сидеть снаружи. Меняйтесь.
– Поменяемся после чернухи, у Крыкса нюх хуже, – пояснила диспозицию девчонка. – Я этих пакостей как-то чую.
– Задницей укушенной, – хмыкнул откуда-то изнутри цвиркообразный. За что и получил подзатыльник, как только высунулся.
– Твой друг даже не мылся толком с дороги, смысл было надраивать лимузин, если его внутрь посадить, – не смог удержаться я от гримасы. Перспектива ехать с ним в одном маленьком замкнутом пространстве меня вообще не радовала. Да, я и сам умею жить на помойке и питаться вонючими отходами. Но это не значит, что люблю.
Лали обернулась и критически осмотрела парня.
– М-да… говорила я тебе, что не все правила питомника одинаково плохи, – хмыкнула она немного насмешливо. – Опять похож на туалетный ершик. И пахнешь соответственно, – все это дикарка выдала с совершенно безжалостной прямотой, но при этом протянула руку и принялась пальцами распутывать всклокоченную зеленоватую шевелюру. – Песок вон в волосах. А еще ко мне целоваться лез!
Зверь, успевший сам себя запрячь в антиграв, тяжело вздохнул и посмотрел на меня с укоризной. Я ему ответил вопросительным взглядом. Что я могу сделать в этой ситуации? Цвичка тоже любила свое зеленое чудовище, а тот был даже не человеком-Крыксом, а самым обычным помоечным цвирком. И отнять у нее любимца до сих пор невозможно.
– Толку мыться, если обратно в помойку? – фыркнул тем временем басовитый засранец и, не смущаясь, боднул гладившую руку макушкой. – Сама знаешь: буду чистотой пахнуть – только вызову лишние подозрения.
– Тогда лезь на крышу. Заодно слегка проветришься, – вмешался я в их воркования, безжалостно давя в себе целый букет непонятных и неприятных чувств.
На удивление, с этим приказом никто не стал спорить, и буквально через десять минут одна из стен ремонтного зала с некоторым скрипом и задержками поползла вверх, открывая вид на песчаные барханы, тут и там усеянные непонятными кучками мусора.
– Поехали? – спросила девчонка, прищурившись вдаль.
– Минутку. Лали, – я подошел к одной из припрятанных коробок на выходе и кинул ее девчонке, – это тебе. Думаю, как дополнение к образу древнего артефакта со свитой будет уместно.
– Это чего? – скорее удивилась, чем насторожилась девушка, ловко открывая хран. – Ох и ни фига ж себе…
– Ик, – отчетливо выдал оглянувшийся Крыкс. И вдруг возмутился: – Да ее ж стырят прямо с брони, едва вы в город въедете!
– Пусть попробуют, – «мило» улыбнулся я, заодно вспоминая все уроки, что «преподала» мне девушка.
А почему цвирка лохматого от этой улыбки перекосило – не знаю и знать не хочу. Не мои проблемы.
– И да, еще несколько мелочей, – продолжил я и притянул Лали за руку.
Глава 20
Лали
Несколько «мелочей», ага, как же…
Я уныло посмотрела в зеркало и еще раз одернула подол, едва прикрывающий нижнее белье. Зато украшенный стразами из кристаллов мры. Да что там подол, этими стразами были расшиты даже те самые трусы, которые под таким подолом не спрятать!
Ну да, ну да… очень похоже на то, как одевались операторские самки, те, которых возили в своих антигравах сдохнувшие артефакты.
Вот никогда не подумала бы, что могу выглядеть настолько… сказала бы прямым текстом, только материться на саму себя не хочу.
Волосы мне Мез вычесал с какой-то хренью, которую на них наплевал куцыр. И теперь вместо торчащих в разные стороны жестких косм у меня на голове мягкая волна. Ниже лопаток. Присмотревшись, наш «хозяин» велел в обычную мою дулю их не собирать, оставить так болтаться. Чем обозлил меня до крайности, ибо с непривычки волосы все время лезли в рот, в нос, в глаза… и вообще цеплялись за что попало.
Рожу мне тоже умыли. Не знаю чем, от этого чего-то все мои веснушки потерялись вместе с загаром, и теперь я была похожа на бледную немочь, никогда не видевшую солнца. Ну, то есть на «холеную даму», или как Мез там выразился…
Крыкс только хмурился и дергал носом на все эти преобразования. А потом прямым текстом выдал то, о чем я сама все время думала:
– Дорогая шлюха из борделя в верхнем городе. Очень дорогая… ждем неприятностей.
– Как смог, – пожал плечами гость. – Увы, все настоящие средства ухода остались в прошлом.
– Может, все же штаны на нее наденем? – без особой надежды спросил братан. – А еще лучше – балахон от ушей до пят. С капюшоном. Ножки, конечно, очень ничего. И даже кое-какие сиськи вдруг нашлись. Где только прятала раньше… Короче, кто будет этот секс-набор отбивать у толпы охреневших мужиков? Я, конечно, не откажусь, но затопчут же.
– Я буду, – спокойно выдал Мез и нажал на какую-то неприметную кнопочку. Из-под днища антиграва тут же выдвинулись несколько устрашающего вида непонятных орудий.
– Откуда они взялись?! – охренела я и чуть было не полезла под кожух антиграва прямо как была, сверкая стразами на трусах. Но меня поймали за талию и не пустили.
– Три из них, самые крупные, – бутафория, а вон те поменьше – иглометы. Или, точнее, гвоздеметы. Но тому, в кого они попадут, будет не до точных определений.
– И кого ты гвоздиками остановишь? – не унимался Крыкс.
– А ты попробуй. – Мез протянул ему зажатый между пальцами гвоздь, острием вверх. Я присмотрелась тщательнее, принюхалась и понимающе фыркнула:
– Яд? Только странно от него пахнет. Кровью, что ли?
– Почти, – коротко кивнул Мез и убрал свои железки, просто крутанув в пальцах и словно бы растворив. Правда, внимательно присмотревшись, я заметила, как чуть оттопырился кармашек на поясном ремне, и успокоилась. Потому как, если бы он железо в себя втянул… даже думать не хочу о том, кто на такое всегда был способен.
– Похоже на артефакта, – ежась, подтвердил мои мысли Крыкс. Судя по его быстрому взгляду, он тоже засек кармашек. И тоже впечатлился. – Ладно. Мне почти жалко тех, кто захочет с сеструхи эти мры снять. О! Обувка!
– Вот. – Мез поставил на капот очень странного вида сооружения. Я открыла рот и так вытаращила глаза, что чуть не уронила их на пол.
– Это что за ходули?
– Туфли на каблуках. К этому платью.
– Это туфли?! – Я потыкала пальцем в блестящую конструкцию. Потом, не вдаваясь в подробности, скинула с ног мягкие домашние тапки из шушпаньей кожи и попыталась… попыталась…
– Ай! – Еле удержавшись на этих пыточных инструментах, начала неустойчиво покачиваться из стороны в сторону.
– М-да… – оценил Крыкс. – В этой обуви ты сможешь только лежать. Стоять, ходить, а тем более бегать – увы.
– А ей и не надо ходить, – хмыкнул Мез, очень вовремя подвернувшийся мне в тот момент, когда я в очередной раз покачнулась на странных ходулях и чуть не рухнула на пол. Спаслась только тем, что успела повиснуть у парня на шее. А он и не протестовал, подхватил меня на руки и усадил на размарафеченный кожух антиграва. – И тем более бегать. Я так понял, хозяйские операторы у вас этими «бесполезными» делами и не занимались.
– У меня другой вопрос, – задумчиво выдал Крыкс, в очередной раз превращая свою шевелюру в стоящий дыбом веник. – Какого чернушника я потратил почти все наши сбережения на новые чехлы, если у тебя полный куцыр трусов с кристаллами и прочих каблуков?
– Слишком непривычно для ваших мест выглядеть я не хочу, – пожал плечами Мез. – Одно дело – нарядить свою «игрушку» в блестящие тряпки стоимостью с половину города, а совсем другое – самому выставлять себя клоуном.
– Чего?! – взвыла я, пытаясь спрыгнуть с брони. И чуть не убилась к чернухам, зацепившись каблуком за какой-то узор на кожухе.
– Сиди, – поймал и водворил меня на место этот гад. – Какое тебе дело до мнения дураков, если подумать? Тем более что это всего лишь военная хитрость. Во-первых, пока все будут смотреть на кристаллическое платье, мало кто запомнит наши лица. Во-вторых, хочешь что-то спрятать – прячь на самом видном месте. Или рядом с ним.
– Угу. – Я угрюмо почесала нос, за что получила очень строгий взгляд. Недовольно вспомнила, что теперь у меня очень белая и, шлангу ее, очень нежная кожа, которая от такого обращения покраснеет как не надо, и рыкнула: – Поехали уже! Стоим тут, нора нараспашку чернуха знает сколько времени, заходи кто хочешь, жри что найдешь…
Собирались мы долго, а вот доехали на удивление быстро. Куцыр развил дикую, практически птичью, скорость. Я едва не вылезла наружу, чтобы испытать это умопомрачительное чувство на себе. Но красноречивый взгляд гостя и ехидно поблескивающие на ногах пыточные инструменты меня притормозили. А уж когда я услышала маты отплевывающегося от пыли на крыше Крыкса, то и вовсе подавила в себе эти стремления.
Куцыр бежал по пустыне так шустро, что я поневоле задумалась – может, реально он для этого и был запрограммирован? Ей-мра, на чистом новом двигателе и то медленнее бы долетели. А тут раз – и уже притормозили возле знакомой помойки на самой окраине города.
Притормозили потому, что брательник забарабанил в люк:
– Эй! Харэ! Дальше я своими ногами. Встречаемся как стемнеет, Лали знает где.
– Удачи, цвирк, – тихо сказал гость, сверкнув в темноте антиграва зелеными глазами. – Смотри по сторонам и слушай, что о нас станут болтать. Скорее всего, это спровоцирует выдать и другие сведения. Без информации можешь не возвращаться.
– Да пошел ты! Это тебе лучше без сеструхи живым не оставаться, – ответил брат и, показав неприличный жест, скрылся в тени ржавого танкового остова. – Раскомандовался тут, гладкий.
Глава 21
Мез
– Туда не смотри, – прошипела Лали, не разжимая губ. – Свинтят в щель – потом загребемся ловить. Вон тот лысый нам нужен. Мра… – она тоскливо, но внешне совершенно незаметно вздохнула, не изменив при этом равнодушно-пустого выражения лица. Это «лицо» дикарка надела сразу, как только ее лохматый братец растворился в тени какого-то ржавого механизма на окраине, а нам по дороге к центру попался первый прохожий.
Она сидела на украшенной броне антиграва в такой позе, какую я в ней ни за что не заподозрил бы. Особенно глядя на то, как эта девчонка копается в двигателях или ловко пинает тяжелым ботинком щупальце очередной аномалии. Честное слово, не всякая специально обученная шлюха на Горгонзоле умела изобразить настолько распутную неприступность одним движением бедра и едва заметным поворотом головы.
Если бы не мелко дрожащие и очень холодные пальцы, стиснувшие мое запястье, я бы решил, что ошибся во многих своих прежних выводах.
– Успокойся. Ты и так за эти несколько суток рассказала мне всё, что могла. Свою роль и действия я знаю, – постарался я успокоить аборигенку.
Мимолетный взгляд из-под ресниц ничего не объяснил. Только ухудшил дело – Лали напряглась сильнее. Единственное, что я смог сделать, это послать мысленную команду сэвену. И получить от него целый букет самых разнообразных эмоций. Даже не сразу понял, что это за сгусток. Как кипятком в лицо плеснули. Только через секунду сообразил – звероящер ничего умнее не придумал, чем шибануть по мне тем, что сейчас чувствует девушка.
Это даже не страх, это какой-то вымораживающий, парализующий ужас. До самого нутра пробирает. Но почему? Чего она так испугалась? Ничего же еще не произошло. И потом, этот ужас девчонка старательно давит, заталкивает внутрь себя, глотает через силу. Потому что он… иррациональный? В смысле, неявный. Или нет.
Сложно все. И в то же время понятно и знакомо, ржа его побери. Когда ужас пришел из прошлого, накрыл с головой и топит – настоящая безопасность сквозь него пробивается с трудом.
– Это все игра, – буквально по наитию прошептал я в маленькое ухо, почти касаясь его губами. – Ты не оператор, я не артефакт, просто игра. Маскировка. Все не по-настоящему. Как только мы закончим, ты самолично положишь это блядское платье и туфли под пресс, и они превратятся в пыль. И я сам искупаю тебя в самой грязной луже, чтобы никто даже не додумался одаривать тебя такими сальными взглядами.
Лали длинно выдохнула, так, словно внутри нее был наполненный до отказа шар раскаленного воздуха, который был готов вот-вот взорваться, но не успел. Девушка чуть откинулась мне на плечо и благодарно опустила ресницы.
– Да. Спасибо. Ты не он. Все неправда. Спасибо. Я сейчас буду в порядке. Немного переоценила себя. Но уже справлюсь.
Час от часу не легче. Что еще за «не он»?!
Не знаю пока. Но уже уверен: когда узнаю, первым делом выпущу кишки. Да, она не мой Ма… не член моей стаи, что бы там себе ни придумал сэвен. Но девушки в принципе не должны так бояться. И если какой-то загадочный «он» довел Лали до этого состояния – этот человек однозначно не должен выжить.
Правда, сейчас совсем не время выяснять, кого нужно потрошить первым. Но у меня хорошая память, я не забуду.
Окружающий нас город меня приятно удивил. Если честно, я ожидал еще один пейзаж, похожий на глобальную свалку. Но в Перепечках, как называла их Лали, было относительно чисто и странно разнообразно. Городок представлял собой смесь множества разных стилей и построек, как будто аборигены всей планеты собрались в одном месте и создали «кто во что горазд и как привыкли». На кривых и непредсказуемо разветвляющихся улочках по соседству с круглыми домиками-землянками можно было увидеть длинные кирпичные коробки, а приличные по земным меркам небоскребы из мутного стекла соседствовали с деревянными шалашами, покрытыми старыми тканями.
Жители тоже отличались от обычного населения той же Горгонзолы. Во всяком случае, внешне и на первый взгляд. Во-первых, их было больше и по улицам они передвигались свободнее. Во-вторых, одежда и лица – чище. Хотя… в переулке, мимо которого мы проезжали, мелькнула неумытая детская мордочка. Мелькнула и пропала так быстро, что, не будь у меня натренированного прежней жизнью чутья, не заметил бы.
Все понятно. Все то же самое. За чистеньким фасадом скрывается очень много разного и всякого. Особенно возле рынка, расположенного почти в самом центре Перепечек, между двумя стеклянными башнями и длинным кривоватым сараем с дырявой крышей.
Предсказуемо, что почти с самой окраины за медленно едущим антигравом собралась целая толпа самого разного народа. Все глазели на куцыра… тьфу, на сэвена. Потом на зеркальные узоры по кожуху (самые наглые норовили пощупать), потом на Лали (и ледяные пальцы сжимались сильнее). И в самую последнюю очередь – на меня.
Вот после этого последнего взгляда все сразу вдруг вспоминали о том, что воспитанные люди не таращатся с таким беспардонным любопытством на незнакомцев. И вообще, у них свои дела есть. Где-то в другом месте, а то и на другой стороне планеты.
Не зря же я посмотрел самую тошнотную порнуху в своей жизни. И из собственного невеселого опыта пребывания в лаборатории кое-что вспомнил. Так что в мою принадлежность к породе здешних артефактов поверили все.
Кстати, забыл упомянуть. Нарядили мы не только Лали, но и меня. А потому сейчас, для пущего эффекта, на моей голове красовались самые настоящие рога местного доисторического ящера. А на оборотной стороне ладони перчатки «прикрывали» несколько чешуек. Ну и прочие «чехлы», принесенные Крыксом, оказались весьма необычными. Действительно сами подстроились по фигуре, эффектно облегая в нужных местах и сдержанно имитируя узор шкуры все того же ящера.
– А этот лысый, он кто? – Я и правда не стал прожигать взглядом того персонажа, на которого едва заметно кивнула Лали. Придвинувшись как можно ближе к ней, я создал для всех окружающих иллюзию интимного перешептывания. – Скупщик? Работорговец?
– Нет. Сплетник, – едва слышно ответила уже заметно оттаявшая девушка. – В смысле, дядька Жук – самый болтливый язык в Перепечках, знает все новости от донышка до крышки и никогда не треплется зря. Вот он нам и инфу по твоим детям может дать, если она в природе существует, и скупщика подскажет… и лишнего не ляпнет потом.
– Тебе не кажется, что это несколько противоречит одно другому? – искренне удивился я.
– Кажется. Но кто ж виноват, что оно так и есть?
Глава 22
Лали
Трусы со стразами и платье до одного места я перенесла нормально. Скорее, просто удивилась таким нарядам. Каблуки зашли хуже, но чисто с практической точки зрения – в такой обуви, по меткому выражению братана, можно только лежать. Даже сидеть неудобно, не то что стоять, ходить или, не дай мра, бежать.
И до самых Перепечек все было терпимо. А вот в городе меня неожиданно накрыло. Наверное, взгляды из толпы спровоцировали – оценивающие, липкие и… всякие, короче.
Главное – сама виновата. Точнее, не виновата, а… сложно все.
Сначала вспомнило тело. Оно само начало двигаться, дышать, держать спину, контролировать поворот головы и выражение лица. Как учили, как вбивали, как вошло в кровь, в плоть и в кости. Хотя забылось, казалось, раз и навсегда. Это забвение пришло вместе с выдранной зубами свободой. Но как оказалось, не навсегда…
Ощущения тела оказались коварны: запустили какую-то неведомую химию в мозгу – и меня накрыло. Словно я опять на том проклятом пятачке освещенного пространства, а из темноты смотрит ОН. Смотрит, выбирает момент.
Глупый, но успокаивающий шепот Меза вывел меня из этого состояния, словно рывком за руку выдернул из той самой темноты, в которой скрывался «хозяин».
Он так сам себя называл. И меня заставлял. Хозяин, или господин, или еще что-нибудь в том же духе. На самом деле, конечно, никаким хозяином и артефактом он не был. Точнее, кровь имел, как и звериные повадки прежних повелителей жизни. Но вот силы и сожранных душ ему не перепало. Боялся он души жрать, и правильно – сдох бы сразу. Зато ломать, корежить и топтать эти самые души вместе с телами он умел и умением своим наслаждался сполна.
Тьфу, забыла же! Забыла, стерла, зачеркнула к чернухам. И не собираюсь позволять мрази из прошлого ломать меня в настоящем.
– Уф-ф-ф… прости. – Я еще раз извинилась перед Мезом и, мысленно плюнув на все, прислонилась к нему плечом, спиной, а потом и вовсе почти растеклась по нему, жадно впитывая успокаивающее тепло чужого тела. – Все, я совсем в порядке. Дядька Жук будет ждать нас в «Ржавом сапоге» через мицик, я ему сигнал дала. Кажется, только этот старый пройдоха меня и узнал в таком виде.
– И как ты объяснишь ему свое состояние? Он не ринется спасать тебя от злобного хозяина? – Гость прижал меня ближе и положил подбородок на плечо.
– Да ему на нас нас… наплевать, – поправилась я, мысленно падая в обморок и одновременно корчась от смеха над самой собой – это я, да? Я сейчас взяла руки своего спутника и сама положила их себе на талию? Причем это не жест маскировки или притворства. Мне и правда этого хотелось. – Спасать он кинется, ага. Скорее, поздравит и даже позавидует, решит, что я неплохо устроилась. Он давно мне предлагал продать кому-нибудь «свою упругую задницу» и не заниматься неподходящей для девки работой. Что, впрочем, не мешало старому хрычу волочь свой хлам на ремонт именно в мою нору. На этой почве у нас с хрычом вполне себе неплохие отношения, и Жук не станет кочевряжиться на предмет «я не такой, я жду космолет», когда мы закажем у него информацию.
– Господин! – внезапно прервали нас, и под ноги куцыру кинулась какая-то потрепанная женщина. – Господин! Хозяин! Купите ребенка!
Я чирикнуть не успела, а в броню антиграва уже впились грязные пальцы, и мелкое-тощее-грязное из рук тетки уже вскарабкалось по стальным украшениям к ногам «хозяина» с проворностью пустынного шуаршика.
– Хосподин! – Прошмыгнув на крышу, где мы устроились, прямо под ноги Мезу, оно упало на колени, чуть ли не целуя чешуйчатые ботинки.
– Брысь! – мгновенно среагировал гость, хватая его за шкирку и отбрасывая подальше. Я даже вздрогнула от неожиданности и ожидания детского крика, но ребенок с ловкостью чернушной споры извернулся в воздухе и влетел обратно в руки «матери». – Еще раз испачкаешь мою обувь, мне придется испачкать землю. Вашими внутренностями. – Холод разлился по окрестностям, и толпа отпрянула от антиграва на пару шагов.
– Господи-и-ин! – хором заголосила эта парочка, шарахаясь подальше, а затем крик подхватили еще несколько оборвышей из толпы.
И тут я кое-что заметила. А заметив, хищно прищурилась на «продавщицу» и ее «товар». Потом быстро повернула голову:
– Сможешь схватить и затащить внутрь обоих?
– Смогу, но зачем? Нам еще разборок с местными шайками не хватало, – вздохнул он, картинно вытирая платком грязь с сапог.
– Потом объясню. – Я же прикинула, что если придется – сама справлюсь, а то рассказывать дольше. Но справляться не пришлось: куцыр моментально как-то выпутался из оглоблей – и ф-ф-ф!
Толпа с воплями бросилась врассыпную, а гордый зверь вернулся к антиграву, неся в зубах брыкающуюся парочку. Подцепил обоих за лохмотья, да так ловко, что они из них выпутаться не могли, хотя и пытались.
– Тпру, зверь. Я же говорил тебе: захочешь есть – не подбирай всякую гадость. Вдруг у них паразиты? – Мез покровительственно похлопал куцыра по голове. – Ладно, бросай на пол. Помоем, потом сожрешь.
Комедиантов (смешное слово из прошлого мира, я даже удивилась, что все еще помню его значение) куцыр выплюнул прямо в люк. И опять же, очень ловко выплюнул: они не упали на водительское сиденье, не разбили нам ящик с припасами и вообще не успели ничего натворить, крепко приложившись о небольшое пространство ничем не заставленного пола между креслами. А в следующую секунду откуда-то из Меза выскочили зеленые лучи и повязали пленников с ног до головы. Прямо поверх лохмотьев. Уй… это он и меня так мог все время?! М-да.
– Хозя-а-аин, вы…
– Я сказал заткнуться! – Вздрогнули не только пленники, но, кажется, весь город. – Иначе я решу, что легче вывести из зверя глистов, чем слушать ваш вой. Поехали.
И мне на ухо, интимно так, с придыханием:
– Жду объяснений.
– Ага, – согласилась я, невольно снова растекаясь по его телу и урча от удовольствия, как настоящий хомяк. Э-э-э… надо бы не отвлекаться. Чего это меня так прет? После стресса, что ли? Или прекрасные зеленые глаза и сильные руки пришельца из прошлого напрочь вырубают мою рациональную часть?
Стоп. Прекрасные зеленые глаза? Сильные руки?
А-а-а-а! Мои мозги! Кажется, я теряю мои мозги!
Да и фиг с ними, м-м-м?
Эх, Лали.
Даже не знаю, чем закончился бы этот гормональный дурдом, если бы «ребеночек», перетянутый пластиковыми стяжками по всей длине, как батон питомской «колбасы» из отходов химического производства, не подал голос:
– Че пыришься, шлюха чернушная? Вы еще трахаться щас начните при ребенке!
Глава 23
Мез
– Простите, господин! – почти в унисон с мелким и наглым взвыла «мать», явно нарочно заглушая его. – Простите, это он от страха. Он извинится!
Если бы не сам упаковывал, решил бы, что девица каким-то образом сумела освободиться от энергетических пут. Потому что она реально пнула своего «сыночка», при том что ноги все же были связаны от бедер до самых щиколоток.
Я мысленно тяжело вздохнул. У меня был выбор: либо отыграть роль как надо и просто убить мальца, либо поставить под сомнение всю нашу операцию и проявить мягкосердечие. Потому что ни один артефакт не простил бы такого оскорбления. Жизнь местного заморыша, решившего внаглую поживиться за счет «приезжих» и не имеющего чувства самосохранения, или моих детей? Ответ очевиден. Взвесив все «за» и «против», я выдвинул из внутренней стороны ладони клинок, смазанный ядом.
Мелкий засранец выматерился и попытался отползти, его спутница в голос взвыла и задергалась. Она тоже ползла, но не прочь от меня, а наоборот – загораживала мелкого. Когда тот это понял, его мат стал настолько непотребным, что даже у меня уши едва не свернулись. Зато сам матершинник рванулся обратно – оттаскивать защитницу.
– Господин, этот гаденыш, несомненно, заслужил смерти. Но я нижайше прошу вас повременить. Они могут нам пригодиться, – это Лали сказала? Откуда у нее такой голос, интонации и… выражения?
– Это? Пригодится? Разве что как корм для зверя, и то я не желаю терпеть это мясо в своем антиграве, – продолжил я игру, посмотрев на оборванцев со всем возможным презрением. Сами виноваты. Прежде чем решиться на аферу с сильными мира сего, надо все тщательно продумать. А если уж поймали, то прикусывать язык, молчать и ждать возможности для побега. Эту возможность мы бы им с радостью предоставили, но кто ж знал, что они настолько ущемлены умом. – Во всяком случае, говорящее живое мясо. – Я сделал вид, что отвлекся на прелести своего оператора, которые Лали тщательно мне демонстрировала.
– Это полезное мясо, господин… – Девушка снова прижалась ко мне вплотную, теперь уже грудью. – Все же не каждый день под ноги попадаются предводители самой отмороженной шайки нищих и воров на этой планете, – едва слышно прошептала она мне на ухо, выводя пальцем узоры на моей груди.
– Бл***! – отчетливо сказал «младенец». А его спутница перестала подвывать и только настороженно сверкала на меня глазами. Хм, а зрачки у нее вертикальные. Значит, по местным меркам она Оружие. А пацан… неужели Мастер? Я же чую, что они связаны. Только вот самой энергии Мастера не чувствую, от слова «совсем». Возможно, какие-то скрывающие устройства или навыки. Потому как тонкий, но все еще заметный жгут привязки выдает поганца с головой. Я снова тяжело вздохнул про себя, зарываясь носом в локоны Лали. Одно дело – прикончить простого аборигена, другое – сформированную пару жнецов. Возможно, первую для этого мира.
– Су…ка, – охарактеризовал мелкий и безголовый мою спутницу. – А еще говорили, что Хомяк не продается. Никогда не думал, что самый уважаемый ремонтник на планете станет дешевой подстилкой какого-то…
