Текст книги "Утренние поезда"

Автор книги: Исай Кузнецов

Соавторы: Авенир Зак
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Часть вторая

7. Калугину не спалось. Он поднялся с постели, закурил.

К а т я. Юра, ты что вскочил? Ложись.

К а л у г и н. Спи, спи.

К а т я. Ложись. А то я из-за тебя тоже не сплю.

К а л у г и н. Повернись на другой бок, уснешь.

К а т я (зажгла свет, посмотрела на часы). Без четверти три.

К а л у г и н. Совсем спать не хочется.

К а т я. Прими ноксирон, уснешь.

К а л у г и н. Откуда у тебя ноксирон?

К а т я. Мама ночевала, оставила.

К а л у г и н. Ты чувствуешь, как душно, просто нечем дышать.

К а т я. Да нет, не чувствую. Что с тобой?

К а л у г и н. Да ничего. Может такое быть, что человеку не спится?!

К а т я. Может.

К а л у г и н. Ну вот, мне и не спится.

К а т я (села в постели, закурила). Я знаю, почему ты не спишь.

К а л у г и н. Почему? Очень даже интересно, почему я не сплю. Я не знаю, а ты, оказывается, знаешь.

К а т я. И ты знаешь, не притворяйся.

К а л у г и н. Может быть, ты все-таки скажешь?

К а т я. Пожалуйста. Ты думаешь об этой девочке.

К а л у г и н. О какой девочке?

К а т я. О той, что выбросилась из окна.

К а л у г и н. Почему ты решила, что она выбросилась?

К а т я. Ну не выбросилась, упала.

К а л у г и н. А с чего ты взяла, что я о ней думаю?

К а т я. Ты думаешь о ней с той самой минуты, когда у Шутовых рассказали об этой истории. Ты сразу понял, что это она… твоя летняя знакомая.

К а л у г и н. Ты тоже подумала о ней?

К а т я. Да. Уж очень много совпадений. И городок этот, и фамилия, имя… Даже институт, в который она поступала.

К а л у г и н. Да, это она, Зоя.

К а т я. Что тебе удалось узнать?

К а л у г и н. Глупая история. Несчастный случай. Все было так, как рассказывали у Шутова. Пыталась пройти по карнизу, сорвалась.

К а т я. Ты считаешь себя… в чем-то виноватым?

К а л у г и н. Нет.

К а т я. Но кошки все-таки скребут?

К а л у г и н. Почему я должен считать себя виноватым? В чем? Если хочешь знать, она собиралась замуж за одного парня. Я видел его. Студент-медик, с четвертого курса. Крепкий такой мужичок провинциального склада. С принципами. Я так понял, что наше кратковременное знакомство… не было сколько-нибудь заметным событием в ее биографии.

К а т я. Ты нехорошо говоришь, Юра.

К а л у г и н. Ты права, но если бы ты знала, в какой компании она провела свой последний вечер.

К а т я. Ладно, Юра, ложись. И действительно, прими ноксирон. Тебе нужно уснуть.

К а л у г и н. Только, пожалуйста, не думай, что меня мучает совесть. Почему тебе пришла в голову мысль, что я чувствую себя виноватым… перед ней? Если я перед кем-нибудь виноват, то только перед тобой.

К а т я. Передо мной ты не виноват. Ты спать не собираешься?

К а л у г и н. Не хочу я спать. Не хочу. Кофе у нас есть?

К а т я. Есть.

К а л у г и н. Спи. Я пойду на кухню и не буду тебе мешать… Понимаешь, какое там было обстоятельство… Этот ее жених, Олег, он разыскал ее в этот вечер, и что-то между ними произошло. Приревновал он ее к одному типу… ну и ударил.

К а т я. В этот самый вечер… Перед тем как… случилось?

К а л у г и н. Вот именно.

К а т я. И ты думаешь, она из-за этого?..

К а л у г и н. Да ничего я не думаю! Никто не видел, как она упала, и у каждого своя версия. И никто не может сказать, что это было – озорство, игра, случайность или…

К а т я. Самоубийство?

К а л у г и н. Не думаю. Из-за чего? Из-за того, что ее Олег ударил? Так чего переживать, если она была с другим?

К а т я. Значит, ты убедился в том, что это несчастный случай.

К а л у г и н. Не сомневаюсь.

К а т я. Юра, ты в Москве с ней ни разу не встречался?

К а л у г и н. Конечно, нет. Зачем?

К а т я. Это правда?

К а л у г и н. Клянусь тебе.

К а т я. Она писала тебе?

К а л у г и н. Нет.

К а т я. А ты ей?

К а л у г и н. Нет.

К а т я. И она не делала никаких попыток увидеть тебя?

К а л у г и н. Я тебе говорю – нет.

К а т я. Знаешь, Юрка. Если бы она, как ты думал, была увлечена тобой, приехав в Москву, она бы сделала все, чтобы увидеть тебя.

К а л у г и н. Ты так думаешь?

К а т я. Я говорю это тебе как женщина. Я бы на ее месте нашла тебя.

К а л у г и н. Вероятно.

К а т я. А спать мы сегодня не будем?

К а л у г и н. Сказал тебе – спи.

К а т я. Сварить тебе кофе?

К а л у г и н. Не хочу.

К а т я. Да, я забыла сказать… Звонил Шутов. Приглашал на кабана.

К а л у г и н. На кабана?

К а т я. Шутов кабана на охоте убил. Всадил четыре пули. И вот завтра приглашает на жаркое.

К а л у г и н. Шутовские фокусы. Теща из Винницы поросенка привезла, а он его за кабана выдает.

К а т я. Говорят – кабан, пусть будет кабан… Не все ли равно, что это на самом деле.

К а л у г и н. Ладно. Спи.

К а т я. И ты ложись.

К а л у г и н. Душно здесь. Пойду прогуляюсь.

К а т я. Не идет она у тебя из головы…

К а л у г и н. Спи. К мертвым не ревнуют.

К а л у г и н вышел.

8. Когда Калугин остался один, он вспомнил свою первую встречу с Зойкой.

Первое воспоминание Калугина.

Вечером на вокзале узловой станции Зойка сидела за столиком в буфете и ела мороженое. С перрона доносился голос диктора: «Скорый поезд номер тридцать один, следующий до Симферополя, отправляется со второго пути. Повторяю: скорый поезд номер тридцать один, следующий до Симферополя, отправляется со второго пути».

К а л у г и н с кружкой пива в одной руке и с чемоданом в другой подошел к  З о й к е.

К а л у г и н. Не помешаю?

Зойка пожала плечами.

Присесть, говорю, дозволите?

З о й к а. Садитесь.

К а л у г и н (усаживаясь). Да… Одно название. Узловая, а поездов до утра нет. Где тут у вас переночевать можно?

З о й к а. Вы… отдыхающий или командировочный?

К а л у г и н. Знатный дояр, тетенька.

З о й к а. Дояр? Тогда в Дом колхозника.

К а л у г и н. А если не дояр, если просто человек?

З о й к а. Если просто человек, плохо дело. В гостинице свободных мест не бывает.

К а л у г и н. И чего мне не ехалось? Верхняя полка, чистая постель, поролоновый матрасик, соседи не храпят… Утром – синее небо, Черное море… (Поет.)

 
О, это счастье разнузданной лени…
Возьмите все, все, все, все от меня,
Только оставьте мне капельку тени,
Холодного пива и горячего дня…
 

А что если нам с тобой коньячку выпить?

З о й к а. Спасибо. Не хочу.

К а л у г и н. Не желаешь? Могу почитать стихи.

З о й к а. Спасибо. Не надо.

К а л у г и н. Вот что. Я знаю, как тебя развлечь. Я тебе покажу карточный фокус – четыре разбойника в покинутом замке. (Достал карты, щелкнул колодой.) Не впечатляет? У тебя что, с юмором не густо?

З о й к а. Мы еще и не знакомы вовсе, а вы уже на «ты».

К а л у г и н (вскочил). Пардон. Извините. Калугин Юрий Николаевич. Студент третьего курса. Столичная штучка. Вполне возможно – будущий дипломат. Днем в поезде выспался, а сейчас возникла потребность в контактах. Поговорите со мной, синьорита.

З о й к а (встала). Уже поздно. Извините. Мне пора.

К а л у г и н. Не бойся. Мне очень худо. Не оставляй меня. Пожалуйста. Посиди со мной. Ну хоть немного.

З о й к а (садится). А вы как… здесь оказались?

К а л у г и н. Да так, с поезда соскочил на минуточку. Дай, думаю, погляжу, как люди в глубинке живут, почем молоко-масло.

З о й к а (снова поднялась). До свидания.

К а л у г и н. Сядь. Не буду. Ну сядь, сядь.

Зойка села, прядь волос упала на глаза. Зойка, выпятив нижнюю губу, дунула на волосы. Калугин засмеялся.

З о й к а. Что вы… смеетесь?

К а л у г и н. Нет, я не смеюсь. Первый раз вижу, чтобы волосы пневматическим способом поправляли. Как тебя зовут?

З о й к а. Зойка.

К а л у г и н. Зойка… Зойка… Что это ты на вокзале так поздно делаешь?

З о й к а (засмеялась). Мороженое ела.

К а л у г и н. А почему на вокзале?

З о й к а. Я не люблю фасованное, а люблю в шариках.

К а л у г и н. В шариках?

З о й к а. Ну да. В кафе-мороженое очередь, а здесь свободно.

К а л у г и н. Хорошо тебе живется. Проблемы у тебя легкие… шариковые.

З о й к а. А что вы хотите? Я с шести утра над учебниками гнию. В полное ничтожество впала. Выбежала на минутку проветриться.

К а л у г и н. Скажи, тетенька, вот так, если с первого взгляда, визуально, дурак я? По-честному?

З о й к а. Не знаю. Суетитесь очень.

К а л у г и н. Умница. Су-е-чусь… Посоветуй, что мне делать? Я вот тебе сейчас все расскажу, а ты посоветуй. Как скажешь, так и сделаю. Будешь моим дельфийским оракулом. Я тебя не знаю, ты меня не знаешь. Утром уеду – и прощай. Тысячу лет проживем, не встретимся. А мне сейчас до зарезу необходимо, чтобы меня кто-нибудь выслушал. И это прекрасно, что в кафе-мороженое очередь и ты пришла именно сюда кушать свои шарики.

З о й к а. Вот вы опять…

К а л у г и н. Су-е-чусь?

З о й к а. Да.

К а л у г и н. Потерпи. Совсем недолго. Пять минут. Ну максимум десять… Можешь? Сегодня утром я сел в поезд на Курском вокзале. Не было человека счастливее меня. Знаешь, бывает, задумаешь – и все идет как по нотам… В общем, история такая… Зовут ее Катя. Лет ей девятнадцать. Фигура точеная. Ножки подходящие. На лицо – бывает лучше, но жаловаться грех. Одевается хорошо, есть возможность. Отец у нее – фигура. Фамилию говорить не буду, может, и слыхала, личность более или менее известная. В общем, отец ее тут ни при чем. Да нет, вру. В нем все дело. Ситуация в целом такая… Противно рассказывать, ну да ладно. Катя эта – ну вроде невеста моя. Не вроде, а невеста. Она меня любит, а я не то чтобы не люблю… В общем, знаешь, как говорится – тесть любит честь, а зять любит взять. Вот я этот самый зять… перед тобой сижу. Я этот самый зять, сукин сын, и есть. Веселенькая история?

З о й к а. Не понимаю…

К а л у г и н. Подожди, поймешь. Вся моя судьба дальнейшая, ну, скажем по-старому, вся моя карьера зависит от этого самого… будущего тестя. Женюсь я на Катьке – и все – кум королю. Понимаешь, назначение, положение и все такое. А при моих скромных дарованиях ему краснеть за меня не придется. Ну так вот… Я с этой Катькой давно еще задумал познакомиться – чем черт не шутит. Вот он и пошутил. Подфартило. Такой счастливый билет вытянул, один на миллион. На вчерашний день ситуация была такая. Катька в Крыму отдыхает. С отцом и матерью. Получаю телеграмму. Зовет. Приезжай. Приеду – и все. Катька моя. Навеки. Вот в этом ликующем настроении я и сел в поезд. Размечтался на своей верхней полке. И такая мне картина представилась. Стоит на берегу Черного моря этакий небольшой модерновый дворец. Стекло, бетон, лоджии, гофрированная пластмасса… Распахиваются передо мной врата этого рая, папаша покровительственно улыбается, мамаша сияет, Катерина летит в мои объятия! И все – законный брак. Мечта! Мечта, которую я взрастил. Из леечки поливал… Вот такие мысли бродили в моей голове, пока я лежал на верхней полочке. И тошно мне стало. Такая тоска взяла, выть захотелось. Что же ты, сука, дешевка, думаю, продаешься? Нет, думаю, не продаюсь. Катька мне нравится. А немыслимую любовь – где ее сыщешь?! Глядишь, полегчало. Прошвырнулся в вагон-ресторан, принял коньячку грамм двести… Сижу у окошечка – шницель перевариваю. И вдруг опять – тоска, сил нету. Вернулся в свой вагон, а тут станция. Схватил сумку и выскочил. А сейчас вот думаю. Дурак. Дурак ты чертов! Куда я от собственного счастья прыгаю? Чего я этим добьюсь? Благородство копеечное?! Ну решай, тетенька. Куда ехать – туда или обратно?

З о й к а. Орел или решка?

К а л у г и н. Да, как скажешь, так тому и быть.

З о й к а. Какой же я советчик? Да и вас совсем не знаю. Туда поедете – совесть замучает, а вернетесь – кто вас знает, может, всю жизнь попрекать себя станете.

К а л у г и н. Думаешь, жалеть буду? Нет! Мне главное – решить. Решу – как отрезано, все! Подло это? Даже смешно. Откуда во мне это чистоплюйство взялось?! Вот не могу. Почему это так: не могу – и все?

З о й к а. Совесть.

К а л у г и н. Думаешь, совесть? А где же она раньше-то была?

З о й к а. Не знаю, где была совесть, только вам надо ехать к вашей Кате. Вы такой человек… Вы себе никогда не простите, что потеряли свой счастливый билет, один на миллион. И никакой особой подлости тут и нет – многие так живут. Езжайте к ней, езжайте!

К а л у г и н. Ого, сколько презрения!

З о й к а. Вы просили моего совета, как у оракула. Вот вам оракул и говорит: поезжайте к своей невесте.

К а л у г и н. Понял. Возвращаюсь в Москву. Утверждается вариант – прощай, карьера.

З о й к а. Зря. Жалеть будете.

К а л у г и н. А ты бы на моем месте куда поехала?

З о й к а. В Москву.

К а л у г и н. А мне советуешь на юг?

З о й к а. Видите ли, Юра. Мы с вами разные люди. Кто я? Провинциальная девчонка, которая мечтает стать врачом. Всего-навсего. Окончу институт, приеду сюда обратно, буду лечить людей, выйду замуж за хорошего человека, за учителя или, скажем, завсвинофермой, рожу ему двух мальчишек и умру пенсионеркой в глубокой старости, окруженная внуками и правнуками. А вам – блистать в большом мире. Появляться на приемах во фраке или в смокинге, не знаю, как у вас там полагается… И это про вас будут писать в хронике на последней странице газеты, что Юрий Николаевич Калугин назначен послом в Замбии. И если вы пошли по этой дорожке, вы сделаете все для того, чтобы эта заметочка когда-нибудь появилась.

К а л у г и н. Вполне возможно, такая заметка когда-нибудь появится, но не потому, что я женюсь на Кате. Я добьюсь этого сам. Спасибо за внимание, как принято с некоторых пор говорить. Иди домой, уже поздно.

З о й к а. А вы? Где вы переночуете? До утра поездов не будет.

К а л у г и н. В крайнем случае пересплю на вокзале.

З о й к а. Пойдемте в гостиницу, может быть, я вас устрою.

К а л у г и н. А ты кто? Предгорсовета, бургомистр?

З о й к а. У меня там тетя работает, в гостинице. Если она сегодня дежурит.

К а л у г и н. А если нет?

З о й к а. Если нет – вернетесь на вокзал.

К а л у г и н. Ну ладно, мой оракул, пошли!

Второе воспоминание Калугина.

З о й к а. Видишь лошадь?

К а л у г и н. Лошадь? Вижу.

З о й к а. Хочешь покататься?

К а л у г и н. Верхом?

З о й к а. Я живо. До леска и обратно.

К а л у г и н (взял Зойку за руки). Не пущу.

З о й к а. Еще чего… «не пущу»! Пусти!

К а л у г и н. Садись.

З о й к а. Силой, да?!

К а л у г и н. Силой.

З о й к а. Ладно, отпусти. Сижу. Чего испугался? Эх ты, москвич! К лошади подойти боишься! А чего ты еще боишься? Корову боишься?

К а л у г и н. Отстань.

З о й к а. А быка боишься?

К а л у г и н. Ничего я не боюсь.

З о й к а. Зря. Я быков страшно боюсь. У них глаза красные, кровью наливаются, жуткое дело. Я трусиха. А ты смелый?

К а л у г и н. Вроде не трус.

З о й к а. А вот скажи… Почему ты сошел на нашей станции? Почему именно на нашей станции?

К а л у г и н. Случай.

З о й к а. Случайно?

К а л у г и н. Перст божий. Вышел в тамбур подымить. За стеклом тьма-тьмущая, только свою физиономию и видно, как в зеркале. И вдруг – огоньки, огоньки, тормоза заскрипели. Платформа. Все, думаю, приехал. Взял вещички и спрыгнул.

З о й к а. Не спрыгнул, а упал.

К а л у г и н. Как так – упал?

З о й к а. Как яблоко с дерева. Ехал, ехал. Думал, думал. И созрел. Как раз когда подъезжал к нашей станции. Яблочко, яблочко, а куда ты теперь покатишься?

К а л у г и н. Домой, в столицу.

З о й к а. А может, тебе на роду написано не туда катиться? Хочется в Москву, а уклон в другую сторону?

Калугин неожиданно целует Зойку.

Ты что, рехнулся?

К а л у г и н. Рехнулся.

З о й к а. И давно?

К а л у г и н. Только что.

З о й к а. Отойди. Чтобы этого больше не было!

К а л у г и н. Дикая. Провела со мной целую ночь, домой не пошла.

З о й к а. Провинциалка. Вот если бы пристроила тебя в гостиницу, ушла бы домой. К тому же я любопытная. Не каждый день встречаешь такого человека, как ты.

К а л у г и н. Какого – такого?

З о й к а. Не всякий спрыгнет с поезда, который везет его в рай.

К а л у г и н. Ах, ты об этом…

З о й к а. Пошли, тебе пора.

К а л у г и н. Успеем.

З о й к а. Московский поезд уходит через час.

К а л у г и н. Пускай уходит.

З о й к а. Передумал? Едешь на юг?

К а л у г и н. Нет. Пока поживу здесь. Мне тут у вас понравилось.

З о й к а. Что понравилось?

К а л у г и н. Воздух у вас. И вообще – природа. Да и незачем в Москву торопиться.

З о й к а. Ты спать не хочешь?

К а л у г и н. Вроде нет.

З о й к а. А я хочу. Солнышко пригрело, меня что-то разморило… глаза слипаются.

К а л у г и н. Положи голову и спи.

Зойка положила голову к нему на колени, закрыла глаза.

Спишь?

З о й к а. Сплю.

К а л у г и н. Ну спи.

З о й к а. Знаешь, о чем я думаю?

К а л у г и н. Нет.

З о й к а. Хорошо так…

К а л у г и н. Спишь?

З о й к а (после паузы). Юра, а если бы твоя Катя не была дочкой… своего папы… Вот представь себе – она сирота. Голый человек на голой земле. Ты бы ее не бросил?

К а л у г и н. Голый человек… про нее это не скажешь, посмотрела бы, как она одевается! И оторвать ее от папы и мамы невозможно. Одно с другим связано. Она девчонка добрая, компанейская… Но я на каждом шагу спотыкаюсь. Вот, допустим, тащит она меня в кабак. Я сопротивляюсь. Заходим. Она заказывает то, се, по классу «люкс». Шарю в кармане: что у меня там делается, хватит ли расплатиться. Чувствую, бумажка шуршит. И когда она мне ее подсунула – черт ее знает. Сидит, виду не подает. Тактичная. Разные мы люди, с разных планет. Отец у меня тридцать лет за баранкой. А она с детства по заграницам. Знаешь, где она родилась? В Милане родилась. Но дело, конечно, не в этом. Это все детали, чепуха… Привыкнуть ко всему этому не могу… Сижу у нее. На тахте. Она коктейль сбивает. Пластиночка крутится – «Хелло, Долли!» А я сижу и думаю: женюсь – и все мое! Как говорится, на чужом горбу в рай?! Хочешь верь, хочешь нет, а я из-за этого стал к ней хуже относиться. Раздражительный стал. Так все и тянулось до самого отъезда…

З о й к а. Юра, я тебе сказала, что у меня мама врачиха в санатории. Соврала. Вовсе она не врачиха, а сестра-хозяйка.

К а л у г и н. Ну и что?

З о й к а. Да нет, ничего…

К а л у г и н. Ты так сказала, я подумал – что-нибудь… серьезное.

З о й к а. Как посмотреть… Просто я выросла на всем… ворованном…

К а л у г и н. Как так?

З о й к а. Сестра-хозяйка. Все ключи в руках. Зарплата маленькая, а живем – дом полная чаша. Лет в двенадцать я это очень переживала. Хотела даже из дому убежать. Пока не поняла, для кого мать старается. Отец ушел – я еще не родилась. Мать на алименты подавать не стала, из гордости. А кормить меня надо. И одеть хочется получше. Да и сама она еще не старая… Вот ты говоришь, как ты себя у них чувствуешь… Я тебя очень хорошо понимаю. И даже завидую, что вот ты смог… соскочить с поезда. Я бы, наверно, не смогла… разве только заставил бы кто-нибудь…

Слышится отдаленный колокольный звон.

К а л у г и н. Что это?

З о й к а. В Троицком звонят.

К а л у г и н. А может быть, мне все это снится? И лошади. И колокольный звон. И ты…

З о й к а. Снится. (Целует его.)

К а л у г и н. Нет, кажется, не снится. (Пытается ее поцеловать.)

З о й к а. Нет. Не надо. Сказала – не надо!

К а л у г и н. Ты же сама…

З о й к а. Уезжай. Сразу. Сегодня же… Мы еще успеем на поезд. Пошли!

К а л у г и н. Я не уеду.

З о й к а. Почему это не уедешь? Уедешь!

К а л у г и н. Нет. Не могу.

З о й к а. Глупости. Можешь. Почему это не можешь?

К а л у г и н. Боюсь.

З о й к а. Чего боишься?

К а л у г и н. Уеду, больше тебя не увижу.

З о й к а. Вот и хорошо. Зачем я тебе?

К а л у г и н. Черт возьми, как это прекрасно, что ты любишь эти дурацкие шарики из мороженого. Это же чудо! Соскочить на первой попавшейся станции. И первый попавшийся человек – ты! Я когда вылез из вагона… Мне жутко стало – как в омут! Правду тебе скажу: если бы не ты, уехал бы… дальше, следующим поездом… и все, можно было ставить на себе крест. И как это замечательно, что в гостинице не оказалось ни одной свободной койки! Даже страшно подумать, что мне дали бы место и я бы как сурок проспал эту удивительную ночь. Ты можешь себе представить, что не было бы этой ночи?! И рассвета. И сена, в которое мы забрались. И этих черных лошадей, наутро оказавшихся совершенно белыми. Нет, Зойка, я никуда не поеду. Я останусь здесь навсегда!

Зойка засмеялась.

А ты не смейся. У меня есть такой дружок – Сенька Каретников. Москвич до мозга костей, убежденный урбанист. И вдруг на тебе – не стал поступать в институт, уехал в какое-то лесничество, отпустил бороду. Ходит по лесу, зверье постреливает. Может, так и надо жить? Ведь мы все, черт возьми, в конечном итоге – потребители. Каждому хочется что-нибудь купить. Шмотки, телевизор, транзистор, машину. И я хочу. Честно. Хочу. А может, ничего этого не надо. Может, прав Сенька. Что-то я маленько подрастерялся. Так, кажется, все было ясно, и вдруг… Вот призовет меня сейчас к себе господь бог и спросит: есть у тебя, Юрка Калугин, ясность в мыслях, в общем, то, что называется мировоззрением? Что я ему скажу? Нету, господи. Нету. То есть вообще-то я марксист, материалист, диалектик. Но вот концы с концами, в смысле как жить, не сходятся… Ничего, свяжем… поживу тут у вас недельку, с мыслями соберусь… Вот уже многое яснее стало. В конце концов тоже немало знать, чего не надо делать, как не надо жить. Погоди… Погоди-погоди… А ты? Может быть, у тебя кто-то есть? Ты кого-нибудь любишь?

З о й к а. Нет.

Третье воспоминание Калугина.

К а л у г и н. Суббота, воскресенье, понедельник, вторник… Сегодня – среда. Пять дней. Целая вечность. Или мгновение.

З о й к а. А мне кажется, что ты только вчера подошел ко мне на вокзале.

К а л у г и н. Зойка, я не хочу уезжать. Зачем я должен уезжать? Почему я должен уезжать?

З о й к а. Потому что, если ты хочешь, чтобы я тебя уважала… ты должен ей все сказать, вот так, прямо глядя в глаза.

К а л у г и н. Что же я ей скажу, вот так, глядя в глаза?

З о й к а. То, что говорил мне.

К а л у г и н. Я написал ей.

З о й к а. А говорил, что не трус.

К а л у г и н. При чем тут трусость?.. Просто она ничего не поймет.

З о й к а. Прекрасно поймет. Если девушку разлюбили, она это сразу понимает. Я бы поняла сразу.

К а л у г и н. Ты себя не сравнивай с ней. Она привыкла к всеобщему поклонению, вокруг нее крутится целая шайка поклонников, занимающих, между прочим, кое-какое положение…

З о й к а. При чем тут все это?.. Просто один человек должен сказать другому человеку, что он его разлюбил.

К а л у г и н. Голый человек на голой земле? Пойми, нет голых людей на голой земле. Нету! Они там все просто будут смеяться надо мной. Животики надорвут. С их точки зрения я буду выглядеть просто тупицей и кретином. А если говорить о Кате… У нас уже были с ней разговоры на эту тему. Она к этому всерьез отнестись не может… Ну хорошо, хорошо. Раз для тебя это так важно… Хорошо. Я поеду. Предстану перед ней. Сегодня у нас среда. Завтра я там. В пятницу встречай меня утренним поездом. Ты права – надо сжигать мосты.

З о й к а. В пятницу утром… А если ты не вернешься?

К а л у г и н. Как… не вернусь?

З о й к а. Вдруг не отпустит она тебя?

К а л у г и н. Я тебе сказал – встречай в пятницу утром.

З о й к а. Хорошо… В пятницу утром… Не понимаю, как я проживу эти два дня… Не хочу! Не хочу, чтобы ты уезжал! Останься на несколько дней. И я уеду в Москву, а там – экзамены… Юра, пойдем сдадим билет. Ты ведь написал ей в конце концов… А мы с тобой еще и в монастыре не были, на озере… там у одного знакомого старика плоскодонка есть. Совсем забыла. Как же я, вот растяпа! Что же я тебе не показала моего озера? А за озером, на той стороне, сосновый лес, деревья редкие и мох почти красный. Там белые грибы, таких нигде нет, чистенькие, крепкие, шапочка коричневая, даже почти вишневая. А монастырь – в другой стороне, там развалины и кладбище старинное. Я туда девчонкой думать бегала. Не смейся. Я об очень важных вещах думала. Если хочешь знать, и о тебе.

К а л у г и н. Как – обо мне?

З о й к а. Только ты был выше ростом и глаза у тебя были голубые, а все остальное сходится.

К а л у г и н. Что же… сходится?

З о й к а. Во-первых, что встречу тебя случайно… Сходится?

К а л у г и н. Сходится.

З о й к а. И ты не здешний.

К а л у г и н. Тоже сходится.

З о й к а. И главное, я знала, что ты будешь любить другую, но, встретив меня, забудешь о ней… Ты не смейся. Это еще не главное. А главное, что ты будешь – не как все.

К а л у г и н. Что значит – не как все?

З о й к а. Как хочешь, так и понимай.

К а л у г и н. Нет, Зоинька, я как все. Ничего особенного во мне нет.

З о й к а. Ты честный, у тебя совесть… Ты мне на вокзале такое говорил – никто о себе такого никогда не скажет. Если кто-нибудь и подумает так о себе – никогда не скажет.

К а л у г и н. Просто минута подоспела.

З о й к а. Пусть минута… Эта минута, может быть, целой жизни стоит.

К а л у г и н. Смешная ты… Ладно, уговорила. Пойдем сдавать билет.

З о й к а. Нет, Юра, ты должен ехать. Мне очень нужно, чтобы ты уехал. Уехал для того, чтобы вернуться.

К а л у г и н. Чтобы вернуться?

З о й к а. Да.

К а л у г и н. Ты испытываешь меня?

З о й к а. Нет. Я верю тебе. Ты вернешься. Но мне нужно, чтобы ты… уехал, увидел ее, сказал… и вернулся.

К а л у г и н. Решено. Еду. Встречай меня в пятницу.

З о й к а. А если ты… не успеешь или опоздаешь на поезд?..

К а л у г и н. Этого не может быть.

З о й к а. Но вдруг, мало ли что… Ты приедешь, а я уже буду в Москве.

К а л у г и н. Что за чепуха, Зоенька. Я уеду в тот же день, в крайнем случае – на другой.

З о й к а. Я понимаю. Но ты запомни. В Москве я остановлюсь у тетки. Там есть телефон. Запомни: Г 3-98-73. Около Киевского вокзала.

К а л у г и н. Я сказал – буду в пятницу.

З о й к а. Нет, ты все-таки запомни: Г 3-98-73.

К а л у г и н. Г 3-98-73?

З о й к а. Г 3-98-73.

Четвертое воспоминание Калугина.

К а т я. Я позвонила в Москву – тебя нет, сказали, выехал. Не знала, что и думать, родителям сказала – заболел, а сама места себе не находила.

К а л у г и н. А письмо мое… не получила?

К а т я. Открытку? Получила. Вчера.

К а л у г и н. И что же? Не поняла?

К а т я. Поняла, но не поверила.

К а л у г и н. Вот как. Почему же не поверила?

К а т я. Я слишком хорошо знаю тебя.

К а л у г и н. Почему же не можешь поверить? На мне что, ошейник, бляха висит?! Или клеймо, как у каторжника?! Потому что в тебе сто шестьдесят пять сантиметров и талия, как у Венеры? Или потому, что за тобой до сих пор бегает целое кодло кретинов?

К а т я. Мы расстались с тобой каких-нибудь десять дней назад…

К а л у г и н. Десять дней? Десять дней потрясли мир! Империя рухнула за десять дней! И потом, прошло две недели, даже семнадцать дней, как ты выехала из Москвы. И при чем тут десять дней, двадцать?.. Разлюбить можно в одно мгновение.

К а т я. Скорее – полюбить.

К а л у г и н. Хорошо. Попробую объяснить. Причины те же самые. Из-за чего мы с тобой ссорились, расставались?

К а т я. Понимаю. Но всякий раз ты оказывался достаточно умным, чтобы наплевать на все эти предрассудки.

К а л у г и н. Поглупел я, Катя. Здорово поглупел.

К а т я. Почему ты со мной так разговариваешь?

К а л у г и н. Извини, Катюша, только ничего у нас с тобой не получится. Вернее, у меня не получится. На вокзале, когда я пришел тебя провожать, настроение было лирическое. Хотелось тебе какие-то слова сказать. А тут народ толкается, меня от вас помаленьку оттерли, и я вдруг все со стороны увидел. Да и не в первый раз. А тут просто как на картинке у какого-нибудь передвижника. Проводы генерала! Холуи, холуи, холуи! Кофры тащат. В глаза заглядывают. Самому. Матери. Дочери. Я видел, как Шутов на тебя смотрел. Так бы и дал по сопатке! Пойми – тошно мне в эту игру играть.

К а т я. А кто тебя заставляет? В эту игру играют только по собственному желанию.

К а л у г и н. И я так думал, готов был играть. А пригляделся – расхотелось.

К а т я. Не обманывай себя. Тебе просто хочется проскочить те ступеньки, на которых кланяются, и сразу оказаться на площадке, где принимают поклоны.

К а л у г и н. Не хочу ни кланяться, ни принимать поклоны.

К а т я. Врешь, ты тщеславен!

К а л у г и н. Да, да, да! Тщеславен! Хочу быть самим собой!

К а т я. Только и всего?! Это так просто, достаточно отпустить бороду, как у твоего лесничего.

К а л у г и н. Сенька Каретников – бельмо у тебя на глазу. А я люблю его со всей его вздорностью! Он проживает жизнь не подличая, не пресмыкаясь, по-человечески.

К а т я. Не заблуждайся, Юра. Жизнь на необитаемом острове не для тебя. И вообще – весь этот разговор… какое это имеет отношение ко мне? Впрочем, я виновата перед тобой. Весь год собирались поехать куда-нибудь вдвоем. Я думала, что мама поправится, а она – видишь… И отец так редко отдыхает, он так устал… Я не могла отказать им…

К а л у г и н. Да. Понятно. Ты не могла им отказать. И никогда не сможешь! В этом все дело!

К а т я. Ну хочешь… Хочешь, я уйду? Совсем уйду от них. И мы будем вдвоем. Снимем комнату, будем жить отдельно, совершенно отдельно…

К а л у г и н. И как же все это будет? Ты уйдешь, как говорится, в чем есть или прихватишь пару чемоданчиков? За комнату будут платить родители? А мама с зареванными глазами станет таскать тайком новые кофточки и туфельки? И Шутов будет оставлять у лифтерши пакеты с продуктами?! Это, что ли, ты называешь самостоятельной жизнью?!

К а т я. Я перейду на вечерний, пойду работать. За комнату будем платить вместе. И никаких тряпок мне не нужно.

К а л у г и н. Да не уйдешь ты.

К а т я. Ты меня плохо знаешь.

К а л у г и н. Знаю. Уйдешь, не уйдешь – ты будешь с ними. Дочь своих родителей.

К а т я. Да, я дочь своих родителей. И я не стыжусь их. Представь себе! Люблю своего отца. Люблю мать.

К а л у г и н. Да понимаю я все это! Прекрасно понимаю. Ну бей меня, стреляй! Плюнь мне в лицо. Ничего не склеить! Все кончилось.

К а т я. Разлюбил?

К а л у г и н. Да.

К а т я. Нет, Юрочка, не разлюбил. Как это ни горько, ты, наверно, никогда меня не любил. А может быть… Юрочка? Скажи теперь. Честно. Теперь все равно. Может быть, ты и познакомился со мной только потому, что мой отец?..

К а л у г и н. Вздор! Забыла, как мы познакомились на вечере в институте? Ты мне понравилась, я с ходу влюбился, забыл думать о твоем отце. Да и при чем тут отец? Такая девчонка, как ты… Любой парень…

К а т я. Любой. А ты – нет. Спасибо, признался. Забыл думать о моем отце. Значит, когда знакомился – думал? Я тебе нравилась. Конечно. Это было так удобно. Если бы я была уродкой, ты бы поморщился и сбежал. А тут – одно к одному. Сразу два зайца. А я хороша! Втрескалась в такое ничтожество. Получила открытку, всю ночь ревела. Смешно. Я хочу встретиться с этой девочкой. Я объясню ей, кто ты такой, какая ты дрянь. Тебя надолго не хватит. Ты и ее бросишь. Подвернется другая Катя, возьмет тебя покрепче. Она обязательно появится. А эта девочка… Пусть пройдет через все, получит свое. Мы все должны через это пройти. Умнее будем! А что касается твоих высоких идей… Ты не Сенька Каретников. Побултыхаешься – выплывешь. И, закусив губы до крови, будешь шагать, а если нужно, ползти по ступенькам. Все сделаешь, только бы добраться до той площадки, где принимают поклоны.