Текст книги "Утренние поезда"

Автор книги: Исай Кузнецов

Соавторы: Авенир Зак
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Утренние поезда

ОБ АВТОРАХ

Авенир Григорьевич Зак и Исай Константинович Кузнецов – драматурги советского театра и кино.

А. Зак родился в 1919 году в городе Бердянске. В 1944 году окончил режиссерский факультет Всесоюзного государственного института кинематографии. С 1944 по 1946 год служил в Советской Армии, был комсоргом батальона. Затем работал режиссером на Киностудии имени Горького. В 1948 году приступил к литературной деятельности, одновременно работал режиссером Центральной студии телевидения. По существу, был одним из пионеров детского телевидения.

И. Кузнецов родился в 1916 году в городе Петрограде, окончил школу ФЗУ Московского электрокомбината имени Куйбышева. Работал слесарем, библиотекарем, экскурсоводом, участвовал в художественной самодеятельности. Был актером вспомогательного состава Камерного театра. В 1938 году принимал участие в создании театральной студии под руководством А. Н. Арбузова и В. Н. Плучека, в создании пьесы и спектакля «Город на заре». С августа 1941 года – в рядах Советской Армии. Воевал на Ленинградском и 1-м Украинском фронтах. Награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны I степени. После войны работал режиссером в Передвижном театре, руководимом В. Плучеком. С 1948 года стал автором детских редакций Центрального радиовещания и Центральной студии телевидения.

Творческое содружество А. Зака и И. Кузнецова началось в 1950 году с работы над пьесой «Вперед, отважные», поставленной Центральным детским театром. Пьесы А. Зака и И. Кузнецова «Дневник Наташи Соколовой», «Сказка о сказке», «Взрослые дети», «Счастливого пути», «Два цвета», «Приглашение к подвигу», «Солнечное сплетение», «Весенний день тридцатое апреля» ставились на сценах театров Москвы, Ленинграда и других городов страны, а также за рубежом.

Хорошо известны и фильмы, поставленные по их сценариям: «Утренние поезда», «Пропало лето», «Достояние республики», «Пропавшая экспедиция». За дилогию «Москва – Кассиопея» и «Отроки во вселенной» писатели были удостоены Государственной премии РСФСР.

После смерти А. Зака в 1974 году И. Кузнецов пишет один. Ему принадлежит ряд сценариев, по которым сняты фильмы «Золотая речка», «Исчезновение», «Похищение «Савойи», «Медный ангел», «Ученик лекаря», «Верните бабушку», а также пьесы «Портрет трагической актрисы» и «Представление о Радомире».

В 1987 году И. Кузнецову присвоено звание заслуженного деятеля искусств РСФСР.

В сборник вошли пьесы и сценарии различные по жанру, но объединенные глубоким интересом авторов к нравственным проблемам, к тем моментам в жизни человека, когда он делает решающий для себя выбор, осмысляет свои связи и отношения с другими людьми, с обществом, к которому он принадлежит.

СЦЕНАРИИ

А. Зак, И. Кузнецов
УТРЕННИЕ ПОЕЗДА

Глухой, протяжный гудок. Предрассветные сумерки прорезает слепящий луч прожектора. С гулким грохотом проносится электропоезд.

Бегут к Москве утренние электрички. Они летят по насыпям, скрываются в выемках, проносятся под мостами кольцевой трассы. Из Ногинска и Раменского, от Апрелевки и Загорска – со всех сторон стекаются к столице сотни утренних поездов.

У высокой деревянной платформы небольшой подмосковной станции, окруженной редким леском, останавливается электричка. По обледеневшей лестнице на платформу бежит Сева. Пассажиров на станции немного, и, едва остановившись, электричка тут же дает сигнал отправления. Сева прыгает в тамбур головного вагона, и поезд трогается. Мелькнули за окнами шлагбаум, будка дорожного мастера. Электричка набирает скорость.

Сева идет по вагону, а за кадром слышится его голос:

– Я живу за городом, а работаю в Москве. Каждый день поездом семь десять езжу на работу. И всегда опаздываю. То есть не опаздываю, прибегаю, как говорится, на пределе, в последнюю минуту.

Электричка несется вдоль шоссейной дороги, черной ниткой протянувшейся в заснеженном поле. Голос за кадром:

– Я схожу на «Заводской», а там выход с платформы ближе к последнему вагону. Приходится пробираться по всему поезду. Кажется, чего стоит прийти на минуту раньше и сесть в свой вагон…

Вагон электрички. Многие пассажиры спят. Кто привалившись к оконной раме, а кто и просто растянувшись на лавке.

Сева идет по поезду из вагона в вагон. Многие читают. Кое-кто листает тетрадки, некоторые умудряются даже писать.

Женщины с бидонами, с мешками, с корзинками. Грызут семечки, что-то жуют, оживленно болтают.

Шахматисты. Тихие. Вдумчивые. Режутся в подкидного дурака картежники. С диким остервенением стучат костяшками по лавке любители забить «козла».

Последний вагон.

Голос за кадром:

– У постоянных пассажиров свои места. Вон там, у окна, видите, свободное место. Мое. А рядом Генка и Толик. Толик, как всегда, с конспектами. Работаем в одном цехе. Эта девочка мне одно время нравилась. Я не знаком с ней, но мы иногда улыбаемся друг другу. Впрочем, по моим наблюдениям, она отдала предпочтение Генке – вон тот длинный, который поближе к окну. Они тоже незнакомы, но ему она улыбается чаще.

– Привет! – говорит Генка.

Толик молча протягивает руку. Генка подвинулся, и Севка сел рядом.

Черные стволы деревьев. Узкая полоска асфальта. Сугробы по обочинам дороги. На станцию спешит Ася. Коротенькое пальтишко, в котором еще год назад она бегала в школу, клетчатый платок, новые туфельки на низком каблуке. В руке зажата толстая клеенчатая тетрадка. За Асей бежит большая добродушная дворняга. Позади светятся еще не погашенные огоньки поселка, на редких столбах покачиваются электрические фонари. Ася торопится. Она сходит с шоссе на тропинку, сбегает к узенькому деревянному мостику, оборачивается к собаке.

– Шарик, – говорит она серьезно. – Шарик, домой!

Шарик взглянул на Асю, остановился, высунул язык. Ася засмеялась и тоже высунула язык, передразнила собаку, побежала. Шарик припустился за ней.

Ася подходит к железнодорожному переезду. Станционные ларьки закрыты ставнями, на дверях промтоварного магазина – замок. Спешат к поезду пассажиры.

Ася обернулась к Шарику, потрепала его по шее.

– Я тебе как человеку сказала – домой!

Шарик вильнул хвостом.

– Домой! Ну!

Шарик опустил голову и поплелся в сторону поселка.

Послышался грохот приближающейся электрички. Ася побежала к платформе. Шарик обернулся и снова затрусил за Асей.

Электричка остановилась на станции. Трое друзей – Сева, Толик и Генка – выглянули в окно.

По платформе идет Ася, следом за ней бежит Шарик.

Ася входит в вагон, останавливается в дверях. Шарик тоскливо смотрит на нее. Поезд трогается, набирает скорость. По пустынной платформе вслед за ним несется Шарик… Так он бежит, не лая, до конца высокой платформы и, остановившись у края, смотрит вслед удаляющемуся поезду…

Из тамбура Ася проходит в вагон, садится на свободное место против троих приятелей. Ребята разглядывают Асю. Толик оторвался от конспектов.

– Девочка, если не секрет, как зовут вашу собачку? – подчеркнуто вежливо осведомляется Генка.

Ася улыбнулась. Генка подмигнул Толику.

– Надо было у собачки узнать, как зовут девочку, – говорит он.

Толик усмехнулся и снова углубился в конспекты. Ася, стараясь спрятать улыбку, раскрывает тетрадку, в которую вложены какие-то бумажки.

– Мы еще не выучили уроков, – притворно сокрушается Генка.

Ася листает тетрадку.

Генка насмешливо поглядел на нее, забубнил:

– К детским инфекционным болезням относятся также: коклюш, свинка, скарлатина…

– Нет, – перебивает Сева, – мы изучаем английский. What time is it?

– Древняя история, – продолжает розыгрыш Генка. – Пуническая война, война между Римом и Карфагеном, велась главным образом из-за богатого острова Сицилия…

Ася засмеялась, отвернулась к окну.

– Как же все-таки зовут собачку? – спрашивает Генка.

Ася поднялась и ушла в другой конец вагона.

– Спугнули, – говорит Генка.

Сева повернулся, смотрит на Асю. Ася села у окна. Она заметила взгляд Севы, отвернулась. Она прислушивается к гулу поезда, к четкому, размеренному, чуть тревожному, монотонному и в то же время удивительно разнообразному перестуку колес. Есть что-то застенчивое, детское в том, как Ася сидит на краешке скамейки, в выражении ее лица, чуть напряженном, чего-то ожидающем… Генка шлепнул Севу по затылку.

– Шею сломаешь.

Поезд проходит мимо громадного завода. Корпуса. Переплетения трубопроводов. Эстакады. Пакгаузы. Скоро – Москва.

Ася поднимается, идет к тамбуру, вслед за ней идут трое парней. Ася невольно оборачивается и видит Севу, встречается с ним глазами, отводит взгляд.

Поезд приближается к Москве, замедляет ход, останавливается.

Платформа «Заводская». В эти часы здесь выходят почти все пассажиры – рабочие одного из больших московских заводов.

Пассажиры сплошным потоком идут к переходному мосту. Позади Аси, прижатые к ней толпой, двигаются Сева, Генка и Толик. Тройка парней догнала Асю.

– Зиночка? – спрашивает Генка у Севы так, чтобы девушка его слышала.

– Тамара, – неуверенно заявляет Сева.

– Нина, – говорит Генка.

Ася прыснула.

– А табелек снимает в инструментальном, – продолжает Генка.

– Центральная бухгалтерия, – говорит Сева.

– Рубите голову, она из лаборатории, – категорически решает Генка, – таких серьезных держат только там.

– А где держат таких трепачей? – с улыбкой обернулась Ася.

– В штамповке, – расплывается Генка, и они вместе с Севой подходят к Асе с двух сторон.

– Дашенька? – спрашивает Генка.

Ася, смеясь, качает головой.

– Маша?.. – говорит Сева.

– Шарик, – смеется Ася и убегает от ребят.

Сева и Генка подошли к Толику.

– Откуда девчонка? – спрашивает Генка у Толика.

– Почему никогда не видели? – спрашивает Сева.

Толик смотрит вслед удаляющейся Асе.

– Приехала поступать на завод, – говорит Толик.

Ребята видят, как Ася вошла в здание заводоуправления.

Генка развел руками.

– Толик, ты меня подавляешь своей проницательностью.

– У нее в тетради лежит аттестат.

– Мда… – Генка многозначительно покачал головой. – Экстрасенс!

В коридоре у отдела кадров стоят Ася и ее подруга – чертежница Инна. Худенькая, в темном халате с нарукавниками, с модной прической, Инна торопливо дает Асе последние наставления:

– У нас в отделе мест нету. Соглашайся на любую работу. Зацепишься, потом видно будет. Аттестат взяла?

Ася полезла в тетрадку.

– Ладно, – махнула рукой Инна. – Справку с местожительства принесла?

– Здесь.

– Если начальник примет – улыбайся. А если баба – держись построже. Это я тебе точно говорю. Из опыта. Иди. Не бойся.

– Богданова Анастасия Федоровна… – разглядывая документы, произносит пожилой мужчина с двумя рядами орденских планок. – Настя, значит? – спрашивает он.

Ася улыбнулась:

– Ася.

– Что же с тобой делать? – посмотрев на нее, говорит начальник отдела кадров. – Специальности нет…

– Нет, – снова улыбнулась Ася.

– Да… – протянул начальник. – Ничего не умеешь. А без специальности – что тебе предложить… Разнорабочей пойдешь?

– Нет, – опять улыбнулась Ася.

Начальник удивленно посмотрел на нее.

– Чего улыбаешься? Без специальности разве что на мое место, да и то возраст надо иметь, кое-что в жизни повидать.

– Я ученицей хочу, к станку, специальность получить, – говорит Ася.

Начальник взял Асино заявление, пишет резолюцию.

– Что вы пишете? – встревожилась Ася.

– Пойдешь разнорабочей.

– Не пишите, не пойду.

– Иди-иди. Месячишко поработаешь, к заводу привыкнешь, там поглядим, что с тобой делать.

Ася улыбнулась.

Начальник протянул ей заявление, тоже улыбнулся, но, быстро спрятав улыбку, сказал строго:

– А эти свои улыбки ты брось!

Ася снова улыбнулась.

– Спасибо.

По проходу инструментального цеха едет электрокар. На передней площадке стоит Тоня – симпатичная толстушка с головой, обвязанной платком. Позади на ящиках с деталями сидит Ася. Она с интересом оглядывает цех, станки, людей. Электрокар сворачивает в узкий проход, останавливается возле станка, на котором работает Павел. Он в белом рабочем халате, длинные русые волосы зажаты плексигласовым держателем. Не останавливая станка, он переставил ящик с деталями ближе к электрокару.

– Сами считайте, – сказал Павел.

Девушки перекладывают готовые детали в ящик, стоящий в электрокаре, считают их.

Павел посмотрел на Асю. Тоня заметила взгляд Павла, понимающе усмехнулась.

Павел отвернулся к станку, снова принялся за работу. Ася с интересом наблюдает за его ловкими, экономными движениями, за стремительно вращающейся деталью, от которой бесконечной спиралью отделяется синеющая на глазах стружка.

Павел снова взглянул на Асю, пристально посмотрел ей в глаза. Ася не выдержала взгляда, отвернулась.

Тоня встала на площадку, и электрокар тронулся.

Тоня обернулась к Асе:

– Ну, как тебе наш Павел? – Она испытующе посмотрела на Асю. Ася смутилась.

– Ничего… Симпатичный…

– Первый парень в цеху.

Тоня оглянулась. Павел подмигнул ей.

Штамповочный цех. У большого пресса стоит Сева. Ритмично поднимается и опускается штамп. Механизм выкатывает на транспортер готовые детали. У соседнего пресса работает высокая, на редкость стройная девушка в комбинезоне.

Голос Севы за кадром:

– В четыре кончается смена. В пять – бассейн. Половина седьмого надо быть в институте. Через неделю зачеты. О какой личной жизни может быть речь? Девятнадцать лет, а еще, стыдно сказать, ни разу по-настоящему не влюбился. То есть влюбляюсь я часто, но все это несерьезно. Вот сейчас, например, какая-то девчонка из электрички не выходит из головы. А что в ней такого? Обыкновенная подмосковная девчонка.

К Севе подошел Генка.

– Пригласи ее в театр, – говорит Генка.

– Кого? – удивился Сева.

– Катю, – Генка кивнул на девушку в комбинезоне. – У меня два билета в Театр Маяковского. На завтра. Ты погляди на нее. Самая интересная девушка в цехе. Высокая стройная блондинка, хороша собой, неглупа, к тому же неравнодушна к тебе. Два с полтиной, и билеты твои.

Сева взглянул на Катю. Катя заметила его взгляд, улыбнулась.

– Я бы пошел, – говорит Сева, – но завтра у брата день рождения.

Генка укоризненно покачал головой и подошел к Толику.

Утренняя электричка. Яркое солнце бьет в окна. Сева, Генка и Толик переходят из вагона в вагон. Сева оглянулся, увидел, что Генка застрял в тамбуре возле какой-то девушки. Он подтолкнул Толика.

– Генка зацепился…

Толик обернулся, увидел через дверь Генку, который оживленно, размахивая руками, что-то говорит смущающейся девушке. Толик пошел дальше. Сева двинулся за ним.

В вагоне идет обычная жизнь утренней электрички. До Севы и Толика доносятся обрывки разговоров.

– В кино сто лет не была, – слышится звонкий девичий голосок. – На работе ношусь как угорелая. Лелька в отпуске, Наташка рожает, Мирка замуж выскочила. Хоть вешайся, – смеется девушка.

За стеклом мелькают дачные постройки, церквушка, шоссе, по которому проносятся грузовики.

– Мужик, он и есть мужик, – слышится старушечий голос. – Я своего другой раз за ноги домой волокла, а сорок лет душа в душу прожили, царство ему небесное.

– Слыхал? – усмехнулся Сева.

Толик кивнул головой.

Ребята остановились, поджидая Генку.

– Старик небось как на свадьбе напился, так всю жизнь не просыхал, – смеется Сева, разглядывая скуластую старуху в аккуратно повязанном белом платочке, в черном плюшевом жакете.

И вдруг за спиной старухи он замечает Асю, сидящую у окна. Ася смотрит в окно, и Сева видит только краешек лица. Он всматривается, еще сомневаясь, она ли это. Ася почувствовала Севин взгляд, посмотрела на него и, узнав, смущенно улыбаясь, отвернулась.

К ребятам подошел Генка.

– Запомните телефон – 249-17-66, – говорит Генка. – 249-17-66. Зовут Валей. Первый разряд по гимнастике. Увлекается живописью, поступает на физический факультет. Запомнили – 249-17-66. Запоминается моментально. 249 – это ясно. Потом единица, пятая цифра на две меньше третьей и напоследок две шестерки.

Сева смотрит на Асю. Ася сидит повернувшись к окну.

Генка подтолкнул Севу:

– Пошли.

Ребята прошли в тамбур. Сева задержался в дверях, снова посмотрел на Асю. Ася мельком взглянула на него и чуть заметно улыбнулась.

Штамповочный цех. Во время обеденного перерыва ребята облепили только что распахнутое настежь огромное окно. Все уселись на подоконнике. А напротив, этажом ниже, в таком же окне инструментального цеха сидят девушки. Через пролет заводского двора летят шутки и смех.

– Штамповка, вы бы хоть окна помыли! – кричит Тоня.

– А ты бы пришла, помогла! – кричит Генка.

А Сева увидел в другом окне Асю. Освещенная ярким весенним солнцем, она разговаривает с Павлом. Павел что-то говорит ей, Ася внимательно слушает, отрицательно качает головой, смеется…

А разговор из окна в окно продолжается.

– Вы бы своих девчонок заставили! – кричит Тоня.

– Свои надоели! – кричит Генка.

Стоящая рядом Катя шутя потянула его за волосы, стащив с подоконника.

Девушки на окне инструментального цеха дружно засмеялись.

Большой читальный зал заводского Дворца культуры. Ранний вечер. Еще светло, но над столами горят лампы. Сева сидит, обложившись книгами. Он записывает что-то в тетрадь, откладывает ручку, распрямляет затекшую спину. В другой стороне зала занимается Катя. Сева смотрит на нее.

Голос за кадром:

– Есть, наверно, такие вещи, которым нельзя научиться. Например, как подойти к девушке и познакомиться с ней. Или как сказать Кате, что она мне… в общем-то нравится? Да нет, ерунда! Если бы я любил ее, я бы, наверно, не раздумывал. Черт знает что. Лезет в голову всякая чепуха…

Сева взял ручку и повернул страницу учебника.

К а т я поднялась со своего места и с книгами идет по залу. Она подошла к Севе, наклонилась.

– Пойдем в кино? И Толика захватим.

Сева задумался, взглянул на Катю и решительно сказал:

– Надо заниматься.

– Зубри, – сказала Катя и пошла дальше по залу.

Сева видит, как она подошла к Толику, что-то ему сказала. Толик собрал книжки, поднялся, и они вместе вышли из зала.

Парк. Сидят на скамейках те, кто постарше. Танцуют на открытой веранде те, кто помоложе. Медленно вращается огромное «колесо обозрения». Заполнены людьми аллеи. Играет в раковине духовой оркестр. На длинных белых скамейках слушают музыку любители.

Сева и Генка идут по центральной аллее, мимо стендов с фотографиями передовиков производства.

– Я из кожи лезу, чтобы устроить твое счастье, – шумит Генка. – Катя делает первый шаг, а ты?! Ладно. Телефон Валечки запомнил?

– Валечки?

– Ну в электричке. Светленькая.

– Помню. 249, единица, потом что-то еще и две шестерки.

– Что после единицы?

Сева заметил Павла, покупающего папиросы.

– Не то больше чего-то, не то меньше.

Павел сунул папиросы в карман и пошел к длинному деревянному зданию с надписью «Биллиардный зал».

– Такой запоминающийся номер – и забыл, – сокрушается Генка.

Сева смотрит вслед Павлу.

Биллиардный зал. Два ряда столов, над которыми висят прямоугольные светильники, освещающие зеленое сукно биллиардов. Немногочисленные зрители в полутьме у стен. Игроки, серьезные и сосредоточенные, без пиджаков, почти все курят. Стук шаров. Негромкие голоса.

– Тринадцатого дуплетом к себе в серединку.

– У вас в пятерке своя…

Между столами ходит старичок-маркер. Небольшого роста, в черном, запачканном мелом пиджаке, он хозяйски поглядывает за игроками. Сухое, жилистое лицо, маленькие равнодушные глазки…

Входит Павел. Здоровается с игроками, подходит к маркеру.

– Добрый вечер, Прокопьич. Организуй столик.

В биллиардную вошли Сева и Генка.

Павел снимает пиджак, выбирает кий, смотрит, как маркер укладывает пирамидку. Павел смотрит на Севу и Генку.

– Сыграем? – предлагает он.

Сева подошел к пирамиде, выбрал кий. Павел подошел к Севе.

– Только я, парень, впустую не играю.

– То есть, как – впустую?

Павел снисходительно посмотрел на Севу.

– На интерес. По рублику, по трешке.

– Хорошо, – недовольно сказал Сева.

– Не понял, – переспросил Павел. – По рублику или по трешке?

– По пятерке! – Сева вызывающе посмотрел на Павла.

Павел насмешливо посмотрел на Севу, подошел к столу и разбил пирамидку.

У полочки с шарами Павел подсчитывает свои очки. Рядом Сева. Он разгорячен, ворот рубашки расстегнут, рукава закатаны.

– Пятьдесят шесть. Шестьдесят четыре. Семьдесят два, – говорит Павел. – Еще партию?

– Хватит, – говорит Генка и отбирает у Севы кий.

Павел иронически смотрит на Севу.

– Ладно, для первого раза заплати Прокопьичу и гуляй.

Павел накинул на плечи пиджак. Сева положил пятерку на биллиард.

Павел с усмешкой посмотрел на Севу.

– С детей не беру. Бог не велит.

Сева повернулся к Генке:

– Пошли.

Сева, надевая пиджак, пошел к выходу.

Павел посмотрел вслед ребятам, взял деньги, пошел за ними.

Кафе в парке. Стеклянный павильон. Разноцветные светильники над каждым столиком. За стеклом – вечерний парк с бесконечными огоньками фонарей. За одним из столиков сидят Сева, Генка и Павел.

– Вы еще молодые. А мне двадцать семь стукнуло. Не хухры-мухры, – задумчиво говорит Павел.

Он взглянул на Севу.

– Тебе скучно бывает?

– Случается. А в общем-то скучать некогда.

– Тогда нам друг дружку не понять. Я с тринадцати лет сам себе хозяин. Отец у меня в Юхнове живет. Домишко свой, сад, конечно. Хозяин… – Павел засмеялся. – Ушел я от него в ремесленное… Зарабатываю, сколько старику и не снилось. А вот как вечер придет, куда деваться – не знаю. Вот ты не одобряешь, что я на деньги играю. Думаешь, нужны мне деньги?! Своих хватает. Мне интерес нужен. Азарт, понимаешь?!

– Лично у тебя, – смеется Генка, – выход один. Жениться.

– Не к спеху… Ладно, – поднялся Павел. – Убили вечерок, и на том спасибо.

Сева и Генка через стекло смотрят на Павла, остановившегося возле Славки и Инны.

– Убили вечерок… – негромко говорит Сева. – Кисло ему…

– Разговоры… – усмехнулся Генка.

Парикмахерская. В креслах, стоящих рядом, сидят Ася и Инна. Над Инкиной головой молча колдует худощавый мастер в очках. Он сосет потухшую папиросу, поглядывая на Инну в зеркало. Парикмахер, стригущий Асю, молод и элегантен. По законам современной моды он подрезает ей волосы бритвой.

– Еще уберем? – спрашивает мастер у Аси.

Ася неуверенно посмотрела на себя в зеркало, разглядывая непривычную прическу, и спросила:

– Инка, как?

Инна критически оглядела Асину прическу и сказала:

– Гоша, слева немножко…

Мастер взмахнул бритвой и снова принялся за дело.

В зеркале через окно видна улица. Идут прохожие, пробегают машины. Возле парикмахерской остановился мотоцикл. Молодой толстячок в берете и кожаной курточке с вязаным воротничком слез с мотоцикла, подошел к окну.

Ася в зеркале увидела его, шепнула Инне:

– Твой Славка приехал.

– Вижу, – откликнулась Инна.

В зеркале видно, как толстячок за окном, подняв руку, показывает на часы. Инна обернулась к окну, успокаивающе махнула ему рукой. Славка отошел к мотоциклу, закурил.

Одобрительно разглядывая Асю в зеркале, Гоша негромко спрашивает:

– Вы с Инночкой вместе работаете?

– Ага… – улыбнулась Ася.

Гоша склонился еще ниже.

– У вас чудесная улыбка. Очень к лицу.

Ася нахмурилась.

– Вы тоже в отделе главного конструктора? – спрашивает Гоша.

– Нет, я в цеху.

– Кем, если не секрет?

Ася насмешливо посмотрела на Гошу.

– Уборщицей.

Инна скорчила недовольную гримасу.

Гоша снисходительно взглянул на Асю и снял простыню.

– Прошу. – И Гоша направился к кассе.

Из парикмахерской выходят Ася и Инна. Инна подвела Асю к Славке.

Ася улыбнулась.

Славка расплылся.

– Кино… – восторженно говорит он. – По коням!

Девушки садятся позади Славки, и мотоцикл с урчанием срывается с места.

Заводское молодежное кафе. Сюда пришли ребята и девушки с завода, с соседних предприятий и учреждений, живущая поблизости молодежь. В кафе дежурят заводские комсомолки. В белых передничках, в наколках, они исполняют обязанности официанток.

В кафе тихо. Возле одного из столиков молодой паренек в курточке и клетчатой рубашке читает стихи. Он читает увлеченно, с азартом, скандируя ритмы, сообщая экспрессию каждой строке.

За одним из столиков – Слава, Инна, Ася. Ася слушает стихи, чуть склонив голову, прикусив губу. На эстраде, в углу, сидит компания заводских ребят. Здесь Сева, Генка, Толик. У самой эстрады среди девушек – Катя. В кафе входят Павел с Тоней. Тоня в черном нарядном платье, с крупными бусами на шее. Павел в спортивном костюме, из-под которого виден полосатый свитер.

Павел оглядел кафе и заметил Асю. Смотрит на нее. Новая прическа, пестрое платьице. Такой он видит ее впервые. Ася не замечает Павла, она слушает поэта доверчиво и удивленно.

Поэт кончил читать стихи, и все дружно захлопали.

Тоня заметила, что Павел смотрит на Асю.

– Она хорошенькая, – с вызовом говорит Тоня.

Павел по-прежнему смотрит на Асю.

– Зелен виноград, Павлик, – говорит Тоня. – С такими не гуляют, на таких женятся.

Павел усмехнулся.

– Поехали ко мне, – говорит Тоня.

– Я, пожалуй, останусь.

– Как хочешь. Я пошла… – Тоня направилась к выходу.

– Погоди, – окликнул ее Павел. – Я тебя до троллейбуса провожу.

Из шума возникает танцевальная мелодия. Это – импровизированный ансамбль, где Сева играет на банджо, Генка – на губной гармошке, а Толик – на аккордеоне. Одна за другой поднимаются пары, идут танцевать. Славка лениво поднялся и, не глядя на Инну, повел ее танцевать.

Сева, продолжая играть, смотрит на Асю.

За кадром возникает его голос:

– Изменился Шарик. Я не поклонник модных причесок, но ничего не скажешь – ей идет.

Сева положил банджо и, пробираясь среди танцующих, направился к Асе.

– Здравствуйте. – Он неловко поклонился, приглашая ее танцевать.

– Здравствуйте, – Ася встала и пошла за ним.

Генка локтем подтолкнул Толика, показал на Севу, танцующего с Асей. Толик кивнул головой.

Сева и Ася в толпе танцующих.

– Вы всегда втроем, – говорит Ася.

– Вместе школу кончали, вместе на завод пришли.

– И девушка с вами ходит, вон та. – Ася кивнула в сторону Кати.

– Катя. А я вас в электричке видел. Помните?

– Да.

Оркестр смолк.

Ася пошла к своему столику. Сева поднялся на эстраду.

– Ну, как же зовут Шарика? – спрашивает Генка.

– Как зовут? – растерялся Сева. – Я… забыл спросить.

Улица возле кафе. Падают крупные капли предгрозового дождя. У газетной витрины напротив кафе, подняв воротник плаща, стоит Павел. Он один. Выходят последние посетители. Ася прощается с Инной, и Слава увозит Инну на мотоцикле. Ася пошла по улице. Павел двинулся вслед за ней. Из кафе вышли Сева, Генка и Толик. Павел приблизился к Асе, пошел рядом. Ася улыбнулась. Следом идут трое ребят. Севка бренчит на банджо. Тихо подсвистывают ему Толик и Генка.

Ася поскользнулась. Павел поддержал ее, взял под руку. Ася освободила руку. Так они молча идут дальше. Ребята двигаются поодаль. Севка бренчит на банджо. Толик и Генка насвистывают какую-то песенку.

– Загулялась. Одной не страшно? – спрашивает Павел.

– Нет, – говорит Ася.

– А то провожу.

– Меня провожать не надо.

– Почему?

– Живу далеко, – отрезала Ася.

Павел засмеялся.

– Сделаем, будет близко.

Павел вышел на середину улицы, поднял руку и, остановив появившееся из-за угла такси, заговорил с шофером. Ася пошла вперед.

Ребята засвистели громче. Павел оглянулся на ребят, кивнул им, сел в такси рядом с шофером. Разбрасывая брызги, машина тронулась.

Ребята пошли быстрее. Машина остановилась. Павел вылез и подошел к Асе.

– Садись, отвезу.

– Нет.

– Боишься?

– Чего бояться. Я одна ночью со станции хожу.

– Боишься.

Ася, поколебавшись, открыла дверцу, села в машину. Павел сел рядом.

Ребята проводили взглядом машину.

– Вот так из-под самого носа увозят в такси твое хрупкое счастье, – философски изрекает Генка. – Переживем? – спрашивает он у Севы.

– Переживем. – Сева взял аккорд на банджо, и ребята, посвистывая, пошли по улице.

Голос за кадром:

– Все. Был Шарик – нет Шарика. Не хочу больше думать о ней, об этом Павле. Ведь, кажется, все ясно. Мне давно нравится Катя. И, судя по всему, я ей тоже не безразличен.

Сева повернулся к Генке.

– Два билета в Театр Вахтангова достанешь?

Генка с любопытством взглянул на Севу, кивнул. Посвистывая, ребята пошли дальше.

По мокрому шоссе бежит такси. Крупные капли падают на ветровое стекло машины.

– Так и будем в молчанку играть? – смеясь, спрашивает Павел.

Ася молчит. Павел протянул Асе плитку шоколада.

– Вы… всех… шоколадом угощаете? – спрашивает Ася.

– Не всех. Кому шоколад, а кому и леденцы, – сказал Павел.

Ася засмеялась, развернула шоколад.

– После работы не успеваю оглянуться, тебя и след простыл, – говорит Павел.

– На поезд тороплюсь.

– Каждый день на электричке, надоело небось?

– Привыкла. Мне даже нравится.

– Вечером возвращаешься… не верю, что не страшно.

– Иногда боязно, – призналась Ася.

Они помолчали.

– Погодка не дай бог, – говорит Павел.

Машина идет мимо поселка. Огни в окнах. Покачиваются на столбах фонари. На мокром асфальте остается отчетливый след от колес.

– А я люблю, когда дождь, – говорит Ася. – Босиком по лужам люблю бегать. Только теперь нельзя. Выросла.

– Это тебе только кажется, – говорит Павел, – маленькая еще.

– Сегодня хороший вечер. И мне все нравится. Мне сегодня почему-то все нравится. И как стихи читали. И вот что на такси домой еду. А вы меня провожаете… И на заводе мне нравится. Получу специальность. Поступлю на вечерний. Буду инженером.

– Все поначалу так говорят, – улыбнулся Павел, взяв Асю за руку.

Ася спокойно убрала руку.

– Если я что решила – так и будет, – говорит она.

– Маленькая… – Павел притягивает Асю к себе, пытается поцеловать.

На пустынном шоссе резко, со скрипом тормозит такси. Открывается дверца, и из машины выскакивает Ася, быстро идет, утопая по щиколотку в лужах. Ее догоняет Павел.

– Садись в машину.

Ася, не отвечая, продолжает идти.

– Сказал, больше не трону, значит, не трону.

Ася молча идет дальше.

– Ты что, рехнулась? Тут еще километров двадцать.

Ася гневно обернулась на Павла, пошла быстрее. Дождь падает на ее лицо, на волосы, на ресницы…

Павел вернулся к такси, сел рядом с шофером, машина догнала Асю. Павел выскочил, подбежал к ней.

– Садись. Он тебя довезет.

– Не поеду, – решительно отказывается Ася.

– Одна поедешь. – Павел протянул шоферу деньги. – Отвези ее.

Он поднял воротник плаща и зашагал назад, к городу. Где-то далеко прошумела электричка.

Размеренно пощелкивают «дворники», очищая ветровое стекло. Ася сбросила мокрые туфли и забралась с ногами на сиденье.

– Мы далеко отъехали? – спрашивает она у шофера.

– Километров двенадцать.

В луче света пустынное шоссе.

– Вернемся, – неожиданно говорит Ася, торопливо надевая мокрые туфли.

Засунув руки глубоко в карманы плаща, быстро шагает Павел. Машина догоняет его, останавливается рядом.

– Садитесь, – не глядя на Павла, говорит Ася.

Павел, усмехнувшись, садится в такси.

– С вами не соскучишься, – мрачновато говорит шофер и разворачивает машину.

Перестал идти дождь. Машина, подпрыгивая, пробирается по мокрой улице поселка, в котором живет Ася. Возле сруба, загораживающего проезжую часть, машина останавливается. Ася раскрыла сумочку, достала деньги, протянула шоферу.