Текст книги "Утренние поезда"
Автор книги: Исай Кузнецов
Соавторы: Авенир Зак
Жанры:
Драматургия
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)
C т а р и к. А хозяйки нет?
Л е в у ш к а. Лиза! Сейчас придет. Да вы заходите.
О х о т н и к. Ноги бы вытереть… А то наследим.
Л е в у ш к а. Там тряпка есть.
О х о т н и к. Ага, вижу. (Вытирает ноги.)
Входит Лиза.
Л и з а. Вы ко мне?
C т а р и к. Ты, Лизавета Сергеевна, не обижайся, гостя к тебе привел. Весь день по дождю ходили, продрогли. Угости чайком погреться.
О х о т н и к. На рассвете вышли, дождя вроде не предвиделось.
Л и з а. Да вы раздевайтесь. У нас тепло.
Старик и охотник поставили ружья, раздеваются.
А если я вам вместо чая водки предложу?
C т а р и к. Не стоит вас в расход вводить.
О х о т н и к. Выпьем. Спасибо. Промерз я, старик.
Лиза достает бутылку, стопки, ставит закуску, наливает водку.
Л е в у ш к а (взял ружье старика). Хорошо ружьишко.
C т а р и к (кивая на охотника). Тоже ихнее. Бельгийская двустволочка.
Л е в у ш к а. С инкрустацией.
C т а р и к. Вот только поломана маленько…
Л и з а (взглянула на охотника, узнала его). Здравствуйте, Иван Андреич…
О х о т н и к. Здравствуйте, здравствуйте. (Взял стопку, чокнулся со стариком.) Будьте здоровы и благополучны. (Выпил.)
Л и з а. Спасибо. А вы меня не узнаете, товарищ Дунаев?
О х о т н и к. Честно говоря, нет.
C т а р и к. Иван Андреича всяк знает, а где ему всех упомнить.
Л и з а. Я из заповедника. Моя фамилия Комарова. Не помните?
О х о т н и к (усмехнулся). В таких случаях говорят – как же, как же, вспоминаю. Однако врать не буду – не помню вас, товарищ Комарова.
Л и з а. Совсем не помните?
О х о т н и к. А где с вами встречались? На приеме у меня были?
Л и з а. И на приеме была. Да и в заповедник вы наезжали.
О х о т н и к. Вот директора бывшего, Комарова, помню. А… вы его жена?! Вспомнил.
Л и з а. Нет. Невестка.
О х о т н и к. Вы на меня не обижайтесь. Болел я сильно, память не та стала.
Л е в у ш к а. Вы о Елизавете Сергеевне в докладе говорили. По вашему распоряжению ее с работы уволили.
Л и з а. Не надо, Левушка. (Наливает водку.) Пейте.
Л е в у ш к а. А теперь… и вспомнить не можете?!
О х о т н и к. Не я это придумал, установка была. Сейчас-то работаете?
Л и з а. Работаю.
О х о т н и к. Да, теперь ясно. В науке должна быть свобода мнений, дискуссий. Администрирование в этом деле плохой помощник. Я вас хорошо понимаю… Шутка сказать, я вот третий месяц не у дел, места себе, можно сказать, не нахожу.
Л и з а. Вот сыр. Берите.
В комнате Василия.
Клава встала с постели, достала из-под кровати чемодан, стала укладывать в него свои вещи, открыла комод.
О х о т н и к. Сыр-то в городе брали?
Л и з а. Нет. У нас в буфете. На автобусной станции.
Из кухни в прихожую выходит М а й к а, открывает дверь. Входит П е ч н и к о в. Его не узнать, он сбрил бороду.
В прихожей.
М а й к а. Где борода?
П е ч н и к о в. Сбрил.
М а й к а. С ума сошел. Мне так нравилась твоя рыжая борода!
П е ч н и к о в. Опять нехорошо.
М а й к а. Мне только борода в тебе и нравилась…
П е ч н и к о в. Тебя не поймешь…
П е ч н и к о в и М а й к а уходят на кухню. Клава в своей комнате берет фотографии с комода, укладывает в чемодан.
В столовой.
О х о т н и к (поднимаясь). Ну, спасибо. Пора и честь знать. Вы меня простите за беспокойство. Ну, кто старое помянет – тому глаз вон.
Л и з а. До свидания.
О х о т н и к. Зря обижаетесь. Я не больше вашего виноват.
Охотник и старик одеваются, берут ружья. Клава закрыла чемодан, надела пальто, тихо, с чемоданом в руках, спускается по лестнице.
Через террасу в столовую входит В а с и л и й.
Клава остановилась в прихожей, прислушивается.
В а с и л и й. Здравствуйте.
Л и з а (охотнику). А его помните?
О х о т н и к. Помню. Ну прощайте.
В а с и л и й. Погоди. Посиди со мной.
О х о т н и к. Сидели…
В а с и л и й. Со мной посиди. Выпьем.
О х о т н и к. Пили уже.
В а с и л и й. Со мной выпей. Давно мечтаю с тобой выпить. Не хочешь? Жаль. Как живешь?
О х о т н и к. Твоими молитвами.
В а с и л и й. И то верно. Ну да не только моими. За тебя многие молятся… Плохо тебе, по глазам вижу. Однако жалеть не стану, потому как хуже, чем мне, тебе не будет.
К л а в а взяла чемодан, тихо вышла на улицу.
Что пустой с охоты идешь? Нету дичи?
C т а р и к. Да, не та охота. Раньше, бывало, Иван Андреич дробинки зря не пускал, а нынче… Возраст, конечно, года не те…
В а с и л и й. Садись.
Охотник садится.
Что, Иван Андреич, хворал, говорят?
О х о т н и к. Ну что усадил? Сказать чего хотел?
В а с и л и й. Много я о тебе, Иван Андреич, за последнее время думал. И вот что скажу: одна у нас с тобой ошибка – мы с тобой оба поверили, что Дунаев – это и есть партия. И оба погорели на этом.
О х о т н и к (старику). Зачем ты меня в этот дом привел?
C т а р и к (улыбается). Да разве я знал, что у вас тут знакомые?
О х о т н и к. Прощайте. (Уходит.)
C т а р и к. Третий месяц назначения ждет. Думал, Москва поможет, а она молчит, не торопится. (Ушел.)
В а с и л и й. Сколько я ему сказать хотел… А свиделись… (Махнул рукой.) О чем говорить!
Василий поднялся наверх, пошел в комнату, огляделся, выбежал на лестницу.
Лиза!
Лиза выбежала в прихожую.
Где Клавка?
Л и з а. Дома была.
В а с и л и й. Нет ее.
Лиза бежит в комнату Василия. Василий идет за ней. Лиза молча смотрит на раскрытый ящик комода, на разбросанные вещи.
Л и з а. Ушла она, Василий.
В а с и л и й. Куда?
Л и з а. От тебя ушла.
В а с и л и й бежит вниз, выбегает на улицу. Левушка в прихожей задерживает Лизу, надевающую пальто.
Одевайся, пойдем.
Л е в у ш к а (одеваясь). Что такое?
Л и з а. Идем, идем скорее. (Оба уходят.)
В прихожую вышли М а й к а, за ней П е ч н и к о в.
М а й к а. Куда это они? (Заглянула в столовую.) Идем сюда.
В столовой.
П е ч н и к о в. Ну-ка возьми гитару.
М а й к а (взяла гитару). Лучше ты спой.
П е ч н и к о в. Я только хором пою.
М а й к а. Ну пой хором.
П е ч н и к о в. Подумаешь, не так сказал…
Майка перебрала струны, заиграла.
Документы в институт послала?
М а й к а. Нет.
П е ч н и к о в. Я сказал – пошли.
М а й к а. Алеша, я раздумала.
П е ч н и к о в. Решила поступать? Решила. Ну?
М а й к а. Не хочу с тобой расставаться.
Пауза.
П е ч н и к о в. Пойдешь на заочный.
М а й к а (засмеялась). Не пойду.
П е ч н и к о в. Заставлю.
М а й к а. Не заставишь.
Печников шлепнул Майку.
Хорошо, я подумаю.
П е ч н и к о в. Обленилась?
М а й к а. Обленилась.
П е ч н и к о в. На работе тебя мало гоняют.
М а й к а. Гонять некому. Начальник влюблен.
П е ч н и к о в. В кого?
М а й к а. В меня, конечно.
П е ч н и к о в. Смотри, Майка! Я убью твоего начальника! (Обнял Майку.)
М а й к а. Алеш, ты слушаешь?
П е ч н и к о в. Мм…
М а й к а. А вдруг я бездарь? Вдруг засыплюсь? Учиться? Знаешь, я сколько за книги не бралась?
В прихожую входят В а с и л и й, Л и з а.
В прихожей.
В а с и л и й. Лиза, прибери комнату.
Л и з а. Ну чего ты. Доедет. Старик видел, как она в машину садилась.
Василий идет в столовую. Лиза поднялась в комнату Василия.
В столовой.
П е ч н и к о в. Добрый вечер.
Василий, не отвечая, садится на стул. М а й к а делает знак Печникову, захватив гитару, идет на кухню. П е ч н и к о в идет вслед за ней.
Василий сидит задумавшись. Входит Л а п у ш к и н.
В а с и л и й. Лапушкин? Что это вдруг?
Л а п у ш к и н. Да вот шел мимо, дай, думаю, загляну, побалакаем о том, о сем.
В а с и л и й. О чем нам с тобой балакать?
Л а п у ш к и н (протягивает ему какую-то бумажку). Докладная твоя. Кто он тебе, Шлыков? Брат? Сват? Вроде не очень-то он тебя жалует. А ты за него вступаешься.
В а с и л и й. А мне плевать, жалует он меня или не жалует. Что было, то и написал.
Л а п у ш к и н. Шлыков разбил машину, будучи в пьяном виде.
В а с и л и й. В пьяном виде?! Да он и не пьет вовсе! Гроб он разбил, а не машину. И ты, Лапушкин, это не хуже меня знаешь.
Л а п у ш к и н. Не надо ссориться со мной, Комаров, ох не надо. Кто тебя на работу взял, такого?.. Лапушкин взял. А мог и не взять. В положение твое вошел, так сказать, руку помощи протянул. Ты мне по гроб жизни должен быть благодарен.
В а с и л и й. Тебе на меня грех жаловаться.
Л а п у ш к и н. Пока, Комаров, пока. Нет такого человека на свете, чтобы за ним промашки не получилось. Ясно? Перепиши докладную. Дескать, разбил Шлыков машину по пьянке.
В а с и л и й. Врать не приучен.
Л а п у ш к и н. Как хочешь. Только все равно: кто тебе поверит, Ваське-полковнику? (Засмеялся.)
В а с и л и й (сдерживаясь). А если по-твоему написать, поверят?
Л а п у ш к и н. Если по-моему – поверят.
В а с и л и й (встал). Иди ты, знаешь куда?!
Л а п у ш к и н. Да… Не умеешь ты, Комаров, с людьми ладить. Ну смотри. (Уходит.)
Василий тяжело опускается на стул.
Входит Л е в у ш к а. Долго смотрит на Василия.
Л е в у ш к а. Ей в Ивановке лучше будет.
В а с и л и й. Лучше не будет – что врозь, что вместе.
Л е в у ш к а. Я думаю, она вернется.
В а с и л и й. Погляди в буфете… выпить нет?
Л е в у ш к а. Нет. Дунаев все выпил.
В а с и л и й. Левка, не в службу, а в дружбу…
Л е в у ш к а. Не пойду.
В а с и л и й. Четвертинку возьми.
Л е в у ш к а уходит через прихожую. Из кухни слышатся звуки гитары. Что-то без слов напевает Майка. Лиза убирает в комнате Василия. Подъехала машина. Василий прислушался.
Входит П о л и н а.
П о л и н а. Здравствуй, Василий.
В а с и л и й. Здравствуй. Садись.
П о л и н а. Я по делу.
В а с и л и й. Садись.
П о л и н а. Ты Шлыкова знаешь? Шофера?
В а с и л и й. Работаем вместе.
П о л и н а. Дело на него затеяли.
В а с и л и й. Знаю. Вызывали меня. Я докладную написал. Чего еще от меня надо?
П о л и н а. Ты был с ним в рейсе. Должен помочь ему.
В а с и л и й. Николаю? Да кто он мне? Сват, брат? Ничего я ему не должен. Докладную написал – и все. Хватит.
П о л и н а. Николай сейчас придет сюда.
В а с и л и й. Это еще зачем?
П о л и н а. Я сказала, чтобы зашел. Ты единственный свидетель. Должен помочь.
В а с и л и й. Плохой я помощник. Кто мне поверит? Разве что ты. Любому поверят, только не мне. Скажешь, сам виноват? Ну виноват! А дальше? Думаешь, легко мне было за баранку сесть? Гордость не гордость, а я, прежде чем к Лапушкину прийти, может, неделю вокруг гаража ходил. Я ведь все больше в дальние рейсы езжу. Людей вижу. Пить… Ну, может, не совсем бросил, а все же… Вроде человеком себя почувствовал. А тут эта история с Николаем. Написал докладную, все как есть. Так знаешь, что мне завгар сказал? А может, вы с Николаем в каждой забегаловке отмечались? А я не пью за баранкой! Не пью!
П о л и н а. Я верю.
В а с и л и й. Этот Лапушкин, пробы на нем негде ставить. Вымогатель, сволочь, ждет, чтобы Шлыков ему взятку дал, тогда, глядишь, и дело замнет. Не в первый раз ему.
П о л и н а. Ну это сплетня. Такое еще доказать надо.
В а с и л и й. Сплетня? Ты у любого шофера спроси! Хоть у Леньки Зайцева, хоть у Сережки Чижова, у Караулова. Любого спроси.
П о л и н а. Так что же ты молчишь?
В а с и л и й. Не хочу я встревать в это дело.
П о л и н а. Да… Как жил один, так один и живешь. Сам по себе. Как в пустыне. Будто никого людей вокруг нет. Я, когда узнала, что ты на работу пошел, обрадовалась. Да, видно, рановато… Почему ко мне не идешь? В райком?
В а с и л и й. Не такое у меня настроение, чтобы шуметь. Ушла от меня Клавка.
П о л и н а. Ушла?
В а с и л и й. Да, сама бросила, убежала. Поняла, что ты у меня из головы не идешь. Я, может, если б не ты, и сейчас в деревяшке сидел. Да и не умею кривить душой: сижу за баранкой, а все ты перед глазами. Небось думаешь, не успела Клавка уйти, а он… набивается. Нет, не будет нам с тобой счастья. Не по мне эта работа – при жене состоять.
П о л и н а. По-твоему, я сильнее? Просто со мной такой беды не случилось.
В а с и л и й. С тобой не могло того быть. Ты бы не сковырнулась.
П о л и н а. Да нет, я обыкновенная. И трусиха. Предложили на партийную работу идти, сперва отказалась. Страшно – какой я руководитель. А меня спросили – ты людей любишь? Ну вот. Их горе – твое горе. Их радость – твоя радость. И правда. Лиза работает – для меня радость. Печников Ивановский лес получил – радость. В Каменке техникум открыли – радость. А вот по школе скучаю… Ребят люблю, а своих не завела.
Входит Н и к о л а й.
Н и к о л а й. Можно войти?
В а с и л и й. Заходи, раз пришел.
Н и к о л а й. Я к завгару сунулся – он приказ заготовил, а сам улыбается. Ты, говорит, Коля, не знаешь, как дела делаются. Побалакай с людьми – авось научат. Чижов говорит, меньше тысячи не возьмет. А где я ее, эту тысячу, возьму? Да и была бы – не дал!
В а с и л и й. Что я тебе говорил?
Н и к о л а й. Он мне свою филькину грамоту тычет – дескать, перед рейсом профилактику проходил.
В а с и л и й. Ребята знают, что твоя тридцать семь сорок два утиль, а не машина. Какая там профилактика! (Задумался.) Лапушкин ко мне заходил, недавно… Перепиши, говорит, докладную. Дескать, спьяну ты машину разбил.
П о л и н а. Переписал?
В а с и л и й. Совести еще не потерял! (Помолчав.) А чего это он забегал? А? Ведь сам говорит, что нет мне веры. Зачем ему, чтобы я переписал докладную? А? (Неожиданно.) Пошли, Николай!
Н и к о л а й. Куда?
В а с и л и й. Ленька Зайцев где живет, знаешь?
Н и к о л а й. За баней, а что?
В а с и л и й. Чижов в гараже?
Н и к о л а й. Спит небось.
В а с и л и й. Подымем. Идем, Николай.
В столовую входят М а й к а и П е ч н и к о в.
П о л и н а. Что ты собираешься делать, Василий?
В а с и л и й. Заставлю их заговорить! Я этого гада на чистую воду выведу!
Н и к о л а й. Не станут они с Лапушкиным ссориться, знаешь, как он их держит!
В а с и л и й. Держит? Выпустит! Он еще не знает Васьки-полковника! Да, полковник, черт побери! Пошли! (Идет к двери.)
Входит Л и з а.
Н и к о л а й. Поздно. Может, с утра?
В а с и л и й. С утра я в рейс ухожу.
Входит Л е в у ш к а.
Л е в у ш к а. Ты куда?
В а с и л и й. Погоди, Левка, не до тебя. (Николаю.) Ну идешь?
Н и к о л а й и В а с и л и й уходят.
М а й к а. Я его таким никогда не видела.
П о л и н а. А я… помню.
П е ч н и к о в. Да… Васька-полковник…
Л и з а. Нет, не Васька-полковник, а Василий Комаров.
М а й к а (тихо запела).
Вы меня простите, я им говорю,
В следующей атаке обязательно сгорю…
Конец
1958 г.
А. Зак, И. Кузнецов
ВЕСЕННИЙ ДЕНЬ ТРИДЦАТОЕ АПРЕЛЯ
Драматическая хроника в двух частях
Действующие лица
Андрей.
Лейтенант Лифанов.
Тамара.
Военврач.
Барабанов.
Коробков.
Синица.
Учитель Науман.
Дитер.
Тео.
Урсула.
Рейнгольд.
Гельмут.
Часть перваяВесной 1945 года, в разгар боев за Берлин, советские воины заняли здание гимназии, в котором расположился медсанбат. Действие происходит в гимнастическом зале, в кабинете естествознания, превращенном в операционную, в подвале, где свалены поломанные парты и стоят громоздкие шкафы с наглядными пособиями, на улице возле гимназии.
Подвал.
Входят В о е н в р а ч и Б а р а б а н о в. Барабанов освещает подвал, луч света выхватывает из темноты шкаф с запыленными стеклами, парты.
Б а р а б а н о в. Есть кто живой? Выходи!
В о е н в р а ч (прислушиваясь). Никого нет.
Б а р а б а н о в. Вроде бы нет. А проверить, однако, не мешает. (Выпускает очередь из автомата.)
Гулко звучат выстрелы, слышен звон разбитого стекла.
В о е н в р а ч. Зачем стреляешь? А если там… люди?
Б а р а б а н о в. Если люди – нечего им прятаться. А если прячутся, значит, не люди – фашисты. (Прислушиваясь.) Тихо, как на том свете. (Освещая стенку.) Товарищ майор, глядите – круг, а внутри крест… Это у немцев знак… Вот, скажем, бомбежка или пожар, к примеру. Видите, кирка висит… Пробиваешь этой киркой стенку, она тут в один кирпич уложена… и лезешь в другой подвал. А там, в случае чего, ищи такой же крест и двигайся, как в лесу, по зарубкам. Хитро?
В о е н в р а ч. Хитро.
Б а р а б а н о в (кричит). Э-э-э-эй! (Прислушивается.) Видали, как в старину-то строили? Наверху такая катавасия, упаси бог, а тут как в могиле – ни звука.
Слышится отдаленный взрыв.
Ого! Нашу артиллерию и здесь слыхать!
В о е н в р а ч (подошла к шкафу, вынула лейденскую банку). Знаешь, Барабанов, что это такое?
Б а р а б а н о в. Проходил я это… когда еще в школе учился, название забыл, однако.
В о е н в р а ч. Лейденские банки…
Б а р а б а н о в. Они самые. Память у вас – позавидуешь.
В о е н в р а ч. Сын перед самой войной… к экзаменам готовился. Повторял…
Б а р а б а н о в. Сын… Я и не знал, что у вас сын есть.
В о е н в р а ч. И я не знаю: есть или был… Вот что, Барабанов. Скажи старшине, чтобы двери в подвал заколотили… на всякий случай.
Б а р а б а н о в. Сам заколочу. Это по нашей плотницкой части.
Гимнастический зал.
Возле шведской стенки стоят носилки с р а н е н ы м и. Около лейтенанта Л и ф а н о в а сидит А н д р е й. На стене – фотография Гитлера, награждающего Железным крестом мальчика из фольксштурма. Входят В о е н в р а ч, Б а р а б а н о в, Т а м а р а.
В о е н в р а ч. Как наши дела, Тамара?
Т а м а р а. Все нормально, Вера Алексеевна. Уже привозят раненых.
В о е н в р а ч. Скажи, Барабанов, у тебя в голове укладывается, что мы с тобой в Берлине?
Б а р а б а н о в. А вы в окошко гляньте, сразу видать – Берлин. Сержант, который раненых привез, говорит – наши к рейхстагу пробиваются.
В о е н в р а ч (показывая на фотографию). Взгляни, Барабанов, с какой любовью он смотрит на своего фюрера, этот мальчик.
Б а р а б а н о в. Волчонок.
В о е н в р а ч. Губы пухленькие, как у девочки… Как ты думаешь, Барабанов, когда кончится война?
Б а р а б а н о в. Завтра, товарищ военврач.
В о е н в р а ч (улыбаясь). Завтра? Может быть, и завтра. Только у меня все это не укладывается в голове.
А н д р е й (подходит к Военврачу). Товарищ военврач, разрешите обратиться.
В о е н в р а ч. Что тебе?
А н д р е й. К вам поступил раненый… лейтенант Лифанов… Вон он… лежит…
В о е н в р а ч. Что с ним?
А н д р е й. Товарищ военврач, просьба у меня… чтобы операцию лейтенанту Лифанову сделали вы сами, лично…
В о е н в р а ч. У нас есть хирурги не хуже меня.
А н д р е й. Говорят, у вас рука… счастливая.
В о е н в р а ч. Кто говорит?
А н д р е й. Вся дивизия говорит. И капитан Подтосин, и старший сержант Мокин, и сам подполковник Рощин.
В о е н в р а ч. А кто он, этот лейтенант, за которого ты просишь?
А н д р е й. Лейтенант Лифанов – командир разведчиков. Имеет девять боевых наград. Между прочим, три дня назад получил орден Александра Невского.
В о е н в р а ч (улыбаясь). Ну, если ты так настаиваешь… Буду оперировать.
А н д р е й. Спасибо, товарищ военврач.
В о е н в р а ч. А ты что здесь делаешь? Тоже ранен?
А н д р е й. У меня пустяки – царапина.
Т а м а р а. Оля его перевязала. Говорит – герой, терпеливый.
В о е н в р а ч. А как же иначе – солдат!
Андрей отходит к Лифанову.
Вот что, Барабанов, скажите Марченке, чтобы мальчишку этого из медсанбата не выпускали. Обидно будет, если какая-нибудь шальная пуля его заденет… за день до конца войны… (Улыбаясь.) Ты ведь обещал мне, что война кончится завтра?
Б а р а б а н о в. Так точно, товарищ военврач, завтра.
В о е н в р а ч (показывая на фотографию Гитлера). А это – убери.
Подвал.
Слышатся удары кирки, падают на пол кирпичи, мелькает свет фонаря. Входят Г е л ь м у т, Т е о, Д и т е р, Р е й н г о л ь д. Все они в форме фольксштурма. У Гельмута и Тео автоматы, у остальных карабины. Впереди с фонарем Гельмут.
Д и т е р (Гельмуту). Зачем ты убил этого несчастного пса?
Г е л ь м у т. Меня раздражал его вой.
Д и т е р. Ему кто-то перебил лапу.
Г е л ь м у т. Пса пожалел! Нас было сто двадцать человек, а сколько осталось?!
Д и т е р. Собака тут ни при чем.
Г е л ь м у т. Заткнись! Ты мне надоел, слышишь?!
Т е о. Дальше идти некуда. Мы в тупике.
Р е й н г о л ь д. В тупике? Почему в тупике? Ты врешь, Тео!
Т е о (освещая стены подвала). Смотри сам. Перехода в другой подвал нету.
Р е й н г о л ь д Что же делать, Гельмут? Дитер, что ты уселся? Почему ты молчишь, Тео? Что вы все застыли?.. Надо что-то делать.
Т е о. Что делать?
Р е й н г о л ь д. Возвращаться назад. Нет, нельзя – там русские. А если… Если выбраться наверх? Что там, наверху?
Т е о. Не знаешь?
Р е й н г о л ь д. Думаешь… русские?
Т е о. Нет, не думаю. Уверен. Русские.
Д и т е р. От банка надо было идти прямо, а мы отклонились на север.
Г е л ь м у т. Можно подумать, что ты знаешь, где мы находимся.
Д и т е р. Догадываюсь.
Г е л ь м у т. Догадываюсь, догадываюсь… О чем ты догадываешься?!
Т е о. Если бы от банка мы пошли прямо, мы все равно угодили бы к русским. Вы что – дети? Вы не понимаете, что происходит?
Г е л ь м у т. Ну-ка скажи. Скажи. Объясни, что происходит!
Т е о. А ты сам не понимаешь?! Русские – везде. Всюду. Мы ползаем по этим проклятым подвалам целый день и всюду натыкаемся на русских. И все равно, куда идти: вперед, назад, на юг, на север… К черту! Я больше никуда не двинусь! И пусть будет что будет! Мне наплевать. Пусть приходят русские и делают со мной что хотят! Я не двинусь с места. Война кончилась. Понимаешь, Гельмут, кончилась! Мы в тылу у русских. В глубоком тылу. Это просто чудо, что нас еще не перестреляли как куропаток. Какого черта мы должны выполнять приказ этого плешивого лейтенанта, который сам, наверное, давно вышел из игры?
Г е л ь м у т. Почему?! Потому что он был последним офицером, которого мы видели. И мы выполним его приказ – доберемся до центра и примем участие в обороне ставки фюрера.
Т е о. К черту! Этот плешивый давно переоделся в штатское и прячется где-нибудь в укромном местечке. Почему он с нами не пошел?!
Г е л ь м у т. Молчать!
Т е о. Не ори.
Г е л ь м у т. Встать!
Т е о. Я сказал – не ори.
Г е л ь м у т. Встать! Я приказываю – встать!
Т е о. С чего это я должен тебя слушаться?
Р е й н г о л ь д. Тебе трудно встать? Встань, если он просит.
Т е о. Если бы он просил. Он приказывает.
Г е л ь м у т. Да, приказываю. Если вы не хотите погибнуть, вам нужен командир.
Т е о. Ты?
Г е л ь м у т. Я.
Т е о. Почему ты?
Г е л ь м у т. А кто? Рейнгольд? Дитер? Или ты?
Т е о. Во всяком случае, в военном деле я понимаю больше тебя. И пока ты сидел за партой, я помогал саперам.
Г е л ь м у т. Ты прекрасно знаешь, за какой партой я сидел. Я учился в Напола, в школе, где учат командовать такими болванами, как ты. Встать!
Т е о. Им приказывай, если они тебя послушают. А я больше не воюю. Баста! (Бросает автомат.)
Г е л ь м у т. Ты бросил оружие?! Ты знаешь, что за это полагается?
Т е о. Знаю.
Г е л ь м у т (вскидывает автомат). Встать!
Т е о (поднимается). Ты что, взбесился?
Г е л ь м у т (истерически). Я расстреляю тебя как дезертира!
Т е о (Рейнгольду и Дитеру). А вы что… стоите? Вы что, не видите, он обезумел!
Г е л ь м у т. Нет, я не обезумел. Я выполняю свой долг. Я выполняю приказ командующего обороной Берлина. Трусы и дезертиры должны быть уничтожены на месте. И то, что ты был моим другом… не помешает мне выполнить приказ. Отойди к стене.
Д и т е р. Гельмут… Тео просто устал. Я уверен, он не собирался сдаваться в плен.
Т е о. Я не собирался сдаваться. Я просто… Я не знаю, что со мной было… какое-то затмение. Ты знаешь меня, я не трус. Я докажу, что я не трус. Докажу.
Г е л ь м у т. Ладно. (Опустил автомат.) Будем считать, что ничего этого… не было. Подними автомат.
Тео поднимает автомат.
Прежде всего мы должны выяснить, где мы находимся.
Д и т е р. Могу сказать. Это гимназия Шредера.
Р е й н г о л ь д (присвистнул). Русские заняли ее еще два дня назад.
Г е л ь м у т (Дитеру). Ты уверен, что не ошибся?
Д и т е р. Уверен. Это моя гимназия. (Осветив фонарем бирку на шкафу.) Голова оленя – герб нашей гимназии.
Г е л ь м у т. Что там, наверху… вокруг?
Д и т е р. Вокруг гимназии большой парк и спортивные площадки. На улицу выходит только фасад.
Г е л ь м у т. Вот что, Тео. Ты поднимешься наверх и выяснишь… как нам отсюда выбраться. Что там, наверху… у русских. Иди.
Т е о. Выяснить обстановку. Понял. (Уходит.)
Р е й н г о л ь д. Он не вернется. Он сбежит к русским и выдаст нас. Зачем ты его отпустил?
Г е л ь м у т. Вернется. Я знаю Тео лучше тебя. До того как меня направили в Напола, мы учились в одном классе и сидели за одной партой. Тео – надежный парень.
Р е й н г о л ь д. У меня пересохло в горле. Где раздобыть хоть каплю воды?
Гимнастический зал.
Лейтенант Л и ф а н о в и А н д р е й. Рядом на койках – р а н е н ы е.
Л и ф а н о в. Не бойся за меня, Андрюша. Мы, Лифановы, – порода крепкая, живучи, как кошки… Обойдется. Увезу я тебя к себе в Воронеж… Домик у нас там свой… На чердаке велосипед. Когда уходил, в рогожу его завернул… Ты на велосипеде-то умеешь?
А н д р е й. Умею. Сосед у нас был в Сокольниках, Курт… Я тебе говорил, немец… У него «Дюркопф» был… Хороший велосипед.
Л и ф а н о в. Ты бы узнал, будет мне операция? Чего тянуть-то?
А н д р е й. Будет, Володя. Вера Алексеевна сама обещала сделать. Только подождать надо… пока операционную развернут.
Л и ф а н о в. Скажи сестре, может, укол какой сделает… Болит, зараза…
Входит Т а м а р а.
Т а м а р а (Андрею). Ну как твой лейтенант?
А н д р е й. Укол просит. Ты бы сказала… кому надо.
Т а м а р а. А чего говорить? Сама и сделаю.
Подходит к столику, берет шприц.
А н д р е й. Может… Олю позвать?
Т а м а р а. Сама. Не беспокойся, умею. (Набирает лекарство, подходит к лейтенанту, делает укол.)
Л и ф а н о в. Спасибочки, девочка… Андрюша, ты далеко не уходи… Слышишь?
А н д р е й. Слышу.
Андрей и Тамара отошли в сторону.
Курить охота. Может, разживешься у кого махорочкой?
Т а м а р а. Махорочки нету. Сигару хочешь?
А н д р е й (удивленно). Сигару?
Т а м а р а. У меня целая коробка.
А н д р е й. Ты что… сигары куришь?
Т а м а р а. Да нет. Просто коробка понравилась. «Гавана». Сам Геринг, говорят, такие курил.
А н д р е й. А где они… твои сигары? Тащи.
Т а м а р а (вынимает коробку из сумки). Угощайтесь, сэр.
А н д р е й (закурил, закашлялся). Тебя как звать?
Т а м а р а. Тамара я. А ты – Андрей. Я тебя в штабе видела. Я там окна мыла. (Кивнула в сторону Лифанова.) Ты со своим лейтенантом приходил… Он тебя Андрюшкой называл… я слышала.
А н д р е й. В Найдорфе, что ли?
Т а м а р а. Там. А ты давно воюешь?
А н д р е й. Третий год.
Т а м а р а (удивленно). Третий год? Сколько же тебе лет?
А н д р е й. Хватает.
Т а м а р а. Ты в разведке, да?
А н д р е й. Нет. В оркестре.
Т а м а р а (недоверчиво). Правда?
А н д р е й. Правда. На барабане играю.
Т а м а р а. На барабане? А медаль за что?
А н д р е й. У нас в оркестре так заведено: полтонны пшенки умял – получай медаль.
Т а м а р а. Ладно врать-то.
А н д р е й. Точно тебе говорю. Тонну съел – орден.
Т а м а р а. Ну а по правде?
А н д р е й. По правде? Сказал бы, да не люблю хвастать.
Т а м а р а. А ты не хвастай. Скажи.
А н д р е й. Ладно, скажу. Только между нами. Договорились?
Т а м а р а. Ну?
А н д р е й. Про «катюшу» слыхала?
Т а м а р а. А как же.
А н д р е й. Кто изобрел, знаешь?
Т а м а р а. Нет.
А н д р е й (скромно). Я.
Т а м а р а (рассмеялась). А я-то уши развесила!
А н д р е й (смеется). А я тебя тоже тогда… заметил. Писарь сказал, что ты у бауэра работала.
Т а м а р а. Работала. Нас когда привезли, меня сначала на завод отправили. Подземный. Снаряды там делали. Задыхались без воздуха… В госпиталь попала. Подлечили немного, в лагерь послали, а оттуда меня этот бауэр к себе взял. За скотиной ходить. Хаазе его фамилия. По-русски – заяц. А как наши пришли, я сначала при штабе была, а потом меня Вера Алексеевна сюда взяла санитаркой, заодно и подлечить немного.
А н д р е й. Досталось тебе.
Т а м а р а. Выжила – и то хорошо, своих дождалась.
А н д р е й. Война кончится, куда поедешь?
Т а м а р а. В Брянск. Может, кого найду. Маму или тетю Настю… если живы.
А н д р е й. А у меня никого не осталось. Вот только лейтенант. Зовет к нему ехать, в Воронеж.
Т а м а р а. Ты сколько классов окончил?
А н д р е й. Пять… почти. А ты?
Т а м а р а. Тоже пять. Вот смешно-то будет. Приду в шестой класс, а там девчонки маленькие… Стыдно.
А н д р е й. Для взрослых вечерние школы есть.
Т а м а р а. Да? А я и не знала. Ты игрушки любишь?
А н д р е й. Вырос я из этого возраста.
Т а м а р а (протягивает портсигар Андрею). Открой его. Открой-открой, не бойся.
А н д р е й (открывает портсигар, слышится повторяемая несколько раз мелодия популярной немецкой песенки). Хитро… Вот бы посмотреть, как там все устроено.
Т а м а р а (отнимая портсигар). Не дам. Поломаешь.
А н д р е й. Я только крышку отвинчу.
Т а м а р а. Не дам.
А н д р е й. Ну-ка заведи еще раз.
Тамара заводит механизм, снова приоткрывает портсигар, опять звучит мелодия.
Если я тебя попрошу… сделаешь?
Т а м а р а. Сделаю.
А н д р е й. Пригляди за моим лейтенантом. А мне… идти надо.
Т а м а р а. Куда?
А н д р е й. В свою часть. Воевать.
Т а м а р а. Не выйдет, Вера Алексеевна приказала старшине, чтобы тебя отсюда не выпускали.
А н д р е й. Приказала? А мне надо. Все равно уйду.
Т а м а р а. У дверей Марченко стоит. Мимо него не проскочишь.
А н д р е й. Через окно вылезу.
Т а м а р а. На окнах решетки.
А н д р е й. Черный ход есть.
Т а м а р а. Черный ход досками заколотили.
А н д р е й. Все равно уйду. А ты молчи. Ты меня не видела, ничего не знаешь. Как лейтенант очнется, скажешь ему, что у Андрея, дескать, все в порядке, он тут где-то, пусть не беспокоится.
Т а м а р а. Не уходи, Андрюша. Война кончается. Что они там, не обойдутся без тебя?
А н д р е й. Они обойдутся. А мне – надо. Володька хотел сам до рейхстага дойти… А его видишь как ударило. Вот и надо… за него дойти.
Т а м а р а. А если… убьют… в последнюю минуту?
А н д р е й. Не убьют. Я один из всей семьи остался. Не могут меня убить. Не бойся. Вернусь. Обязательно. Ты жди меня. Жди. Поняла?
Т а м а р а. Поняла.
А н д р е й. Если не жалко, дай пару сигар на дорогу.
Т а м а р а. Бери все.
А н д р е й (сунул в карман две сигары). Хватит. До свидания. Я пошел.
Т а м а р а. Погоди. (Протягивает портсигар.) На вот, возьми. Только не ломай его, пожалуйста.
А н д р е й. Спасибо. Не сломаю, не маленький. Ну, до свидания, Тамара. До завтра. Пойду рейхстаг брать.
Т а м а р а. А ты не обидишься… если я тебя поцелую?
Андрей молчит. Тамара целует его.
Подвал.
Р е й н г о л ь д сидит на парте. Д и т е р роется в шкафу, Г е л ь м у т прохаживается по подвалу, останавливается, прислушивается.
Р е й н г о л ь д. …И тут русские запустили свой орган. Они называют его «катюшей»… Руди лежал рядом со мной, слева, совсем рядом… как ты… И вдруг – нет его. Нету, ничего не осталось… Ну совсем ничего… (Прислушивается.) Тео?
Г е л ь м у т. Нет.
Р е й н г о л ь д. Почему его так долго нет? Он сбежал, твой надежный парень!
Г е л ь м у т. Заткнись! (Прохаживается по подвалу. Дитеру.) Ты что там нашел?
