Текст книги "Царство Золотых Драконов"

Автор книги: Исабель Альенде

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Им не удалось продолжить беседу, потому что женщина со шрамом, прекрасно всё слышавшая, незамедлительно подошла, размахивая кнутом.

– А ну заткнитесь! – прорычала она.

Девочки начали стонать от страха, за исключением разве что Пемы с Надей, кто остались невозмутимыми, хотя и опустили глаза, чтобы не провоцировать женщину. Когда надсмотрщица чуть отвлеклась, Пема рассказала на ухо Наде, что у оставленных людьми с голубоватой кожей женщин непременно на лбу высечен огнём скорпион, а многие из них и вовсе немые, потому как тем отрезали языки. Потрясённые ужасом, бедняжки более не говорили, хотя и продолжали общаться между собой взглядами.

Другие четыре девочки, которых привели в пещеру несколько раньше, испытывали такую панику, что Надя предположила, будто им ведомо такое, на что она сама всё ещё не обращает внимания, однако спросить напрямую так и не осмелилась. И лишь поняла, что и Пема знала об ожидающих их впереди вещах, но эта девочка была храброй и намеревалась продолжать бороться за свою жизнь. Вскоре и другие пленницы воодушевились храбростью Пемы и, не договариваясь между собой, разом приблизились к ней, ища защиты. Надю охватило как восхищение поведением своей подруги, так и тревога, вызванная невозможностью пообщаться с остальными бедняжками, не говорившими ни слова по-английски. Она сожалела, что сама столь сильно отличалась от них.

Один из синих воинов отдал приказ, и женщина со шрамом на мгновение забыла о том, что маленькие рабыни должны её слушаться. Она разложила по нескольким мискам содержимое из чёрного, висящего над огнём, горшка и протянула их мужчинам. По очередному приказу главного, женщина с дикой неохотой, но всё же обслужила пленниц.

Надя получила жёлтой меди ковш, где дымилась серая каша на кукурузной муке. Волна чесночного запаха сильно ударила в нос, отчего девочка едва смогла сдержать резкий скачок пищи, чуть не вышедший из желудка наружу. Нужно питаться, решила она про себя, потому что для дальнейшего побега уж точно понадобятся все имеющиеся силы. Девочка дала знак Пеме, и обе поднесли тарелку ко рту. Ни одна из них не собиралась мириться с такой своей судьбой.

– 9 –

Боробá

Луна спряталась за снежными вершинами, и только тогда огонь в пещере превратился в кучу пылающих углей вперемешку с золой. Надсмотрщица сидя храпела, не выпуская кнута, с открытым ртом и нитью стекавшей по подбородку слюны. Мужчины с голубоватой кожей растянулись на полу и так же спали. Только один из них с допотопной винтовкой в руках стоял на страже у входа в пещеру. Лишь один фонарь смутно освещал всё место, рисуя зловещие тени на образуемых скалой стенах.

Они связали лодыжки пленницам кожаными ремнями и выдали четыре плотных шерстяных одеяла. Прижатые друг к другу и едва накрытые одеялами, несчастные девочки пытались как-то себя согреть. Измотанные плачем, уснули все, за исключением Пемы с Надей, которые выкроили момент и стали шептаться.

Пема рассказала подруге всё, что знала об ужасной Секте Скорпионов, как её члены крали девочек и насколько дурно с ними обращались. Вдобавок отрезали язык тем, кто разговаривал больше положенного, и обжигали ступни намеревавшимся сбежать.

– Я не собираюсь оканчивать свою жизнь в лапах этих ужасных людей. Предпочитаю убить сама себя, – пришла к выводу Пема.

– Не говори так, Пема. В любом случае, лучше умереть, хотя бы предприняв попытку сбежать, нежели вот так вот – не борясь за собственную жизнь.

– И ты полагаешь, что можно отсюда сбежать? – возразила Пема, указывая на спящих воинов и на стражников у входа.

– Выкроим момент, чтобы это сделать, – уверила Надя подругу, ощупывая лодыжки, опухшие от оков.

Спустя некоторое время утомление сразило и их, отчего обе задремали. Так прошло некоторое время, и Надя, никогда не имевшая часов и привыкшая лишь прикидывать, сколько сейчас времени, предположила, что в данный момент, должно быть, два часа ночи. Внезапно, повинуясь лишь инстинкту, девочка уловила – что-то пошло не так. И даже кожей ощутила, как в воздухе изменилась энергия, отчего та, встревоженная, выпрямилась во весь рост.

В глубине грота на взлёте промелькнула какая-то тень. Глазами Наде не удалось уловить, чем именно она была, однако своим сердцем увидела Боробý, с кем практически никогда не разлучалась. Испытывая огромное облегчение, девочка поняла, что всё данное время её маленький друг тайно следовал за теми, кто взял их в заложники. Тогда крайне быстро лошади остались позади, а вот обезьянке удалось идти по следу за своей хозяйкой, и обстоятельства сложились так, что животное, в конце концов, вышло к самой пещере. Надя желала всей душой одного – хоть бы Боробá, увидев хозяйку, не издал радостный вопль, отчего, долго не раздумывая, попыталась послать мысленный импульс, чтобы успокоить животное.

Боробá попал в руки Нади ещё новорождённым, когда девочке исполнилось девять лет. Тогда обезьянка была маленькая, и хозяйке пришлось кормить её с помощью пипетки. С тех пор они никогда не разлучались. Обезьянка росла при девочке, отчего обоим удалось дополнить друг друга так, что могли предугадывать взаимные ощущения. У них был один на двоих язык жестов и намерений, а также шёл в ход и язык животных, что со временем выучила Надя. Обезьянка, должно быть, почувствовала предупреждение хозяйки, потому что к ней так и не приблизилась. Скорее наоборот, осталась на месте и спряталась в тёмном углу, замерев на продолжительное время, оглядываясь по сторонам и в ожидании прикидывая, насколько велик риск.

Когда девочка уверилась, что никто не заметит присутствие Боробы́, а также нисколько не изменился храп надзирательницы, то издала тихий свист. Только тогда животное стало медленно приближаться, продвигаясь не иначе как по стенке, ища защиты у теней до тех пор, пока не вышла на место, откуда смогла ловко прыгнуть на шею своей хозяйки. На обезьянке уже не было детской парки – двигаясь рывками, она порвала ту в клочья. Лапки-ручки вцепились во вьющиеся волосы Нади, а морщинистая, крайне взволнованная и не издавшая ни звука, мордочка потёрлась о шею.

Надя подождала, пока обезьянка успокоится, и поблагодарила ту за верность. Чуть погодя хозяйка шепнула на ухо очередную команду. Боробá тотчас послушался. Ускользнув от неё так же тихо, как и явившись, животное приблизилось к одному из ныне спящих мужчин и своими ловкими тонкими лапками, проявив потрясающую точность, вынула у того из-за пояса кинжал, который и отнесла Наде. Затем села впереди, внимательно наблюдая за тем, как девочка разрезала сковывавшие лодыжки ремни. Кинжал был заточен столь искусно, что не составляло никакого труда это сделать.

Едва освободившись, Надя разбудила Пему.

– Вот и настал момент побега, – на одном дыхании проговорила та.

– И как ты думаешь пройти мимо перед охраной?

– Не знаю, там посмотрим. Шажок за шажком.

Однако ж Пема не позволила той перерезать оковы и со слезами на глазах прошептала, что не может уйти.

– Слишком далеко мне не уйти, Надя. Посмотри, как я одета, в этой обуви я не смогу бегать, как ты. Если пойду с тобой, нас обеих непременно поймают. У тебя в одиночку больше шансов на то, что наше спасение рано или поздно удастся.

– Ты с ума сошла? Я не могу уйти без тебя! – прошептала Надя.

– Ты должна попытаться. Добудь где-нибудь помощь. Я же не могу бросить других девочек, отчего и останусь с ними, пока ты не вернёшься к нам с подкреплением. Иди сейчас же, пока не стало слишком поздно, – сказала Пема, снимая куртку и окутывая той Надю.

В девочке было столько решимости, что Надя не позволила себе передумать. Подруга ни за что не оставит других девочек. Также было невозможно увести их с собой, потому как у всех не получилось бы уйти незамеченными; в одиночку же ей, возможно, и удалось бы так поступить. Обе наскоро обнялись, и Надя крайне осторожно поднялась на ноги.

Женщина со шрамом сделала какое-то движение во сне, пробормотала некоторые слова, отчего на несколько мгновений даже показалось, что план окончательно сорван, хотя затем всё стало по-прежнему, и надсмотрщица захрапела, как и раньше. Надя выждала ещё пять минут, убедившись, что остальные спят тоже, а потом сразу же пошла вперёд, продвигаясь по стенке схожим путём, который недавно проделал Боробá. Девочка глубоко вздохнула и воззвала к своим внутренним силам, помогавшим становиться невидимой.

Надя с Александром провели незабываемое время на реке Амазонка среди племени народа тумана, этих человеческих существ, живущих в наиболее удалённом и загадочном уголке нашей планеты. Прежние индейцы, жившие так же, как и в каменном веке, кое в чём были всё же немало развиты. Люди чуждались какого-либо материального прогресса и жили в тесной связи с силами природы, в идеальной гармонии с окружающей средой. И сами являлись неотъемлемой частью непростой экологической системы сельвы наряду с деревьями, насекомыми и чернозёмом. Веками они жили в лесу без всякой связи с внешним миром, оберегаемые лишь собственными верованиями, традициями, чувством общности и искусством оборачиваться невидимыми. Данная их способность была столь ярко выраженной, что никто не верил в реальное существование народа тумана, и даже ходил слух, будто кто-то просто рассказал легенду, также ставшую их защитой от излишнего любопытства и жадности чужаков.

Надя поняла, что речь шла не об очередном иллюзионистском трюке, а об очень древнем виде искусства, требующим продолжительной практики. «Здесь, как и в умении играть на флейте, требуются усиленные занятия», – сказала она Александру, однако тот и на самом деле не поверил, что подобному возможно научиться, не прибегая к практике. Он догадался, что речь шла не только о мимике, ловкости, тактичности, молчании и знаниях об окружающей среде, но в особенности же о психической деятельности. Требовалось свести всё к нулю, увидеть своё становящимся прозрачным тело и наблюдать за ним, пока то не преобразится в один дух. Нужно было сохранять сосредоточенность и внутреннее спокойствие, чтобы смочь создать практически идеальное психологическое пространство вокруг своей же сущности. Стоило лишь слегка отвлечься, как тут же постигала неудача. Лишь в том наивысшем состоянии, в котором единодушно трудились как дух, так и разум и было возможно достичь состояния полной невидимости.

За месяцы, что прошли в приключениях в расположенном в самом сердце реки Амазонка Городе Бестий и до момента попадания в известную пещеру в Гималаях, Надя неустанно занималась подобными вещами. И достигла такого навыка, что отец, бывало, звал её в полный голос, а она, тем временем, продолжала стоять рядом с ним. И когда девочка внезапно возникала, Сесар Сантос аж подпрыгивал. «Неужели я тебе не говорил, чтобы больше не смела мне появляться подобным образом! Ты убьёшь меня, доведя до сердечного приступа», – жаловался этот человек.

Надя знала, что в настоящий момент единственным, способным её спасти средством было как раз это умение, которому уже научилась у народа тумана. Девочка шепнула указания Боробé, чтобы животное обождало несколько минут, прежде чем за ней следовать, ввиду того, что вместе с обезьянкой подобное никак не совершить. Сама же тотчас ушла в себя, в это загадочное пространство, имеющееся у каждого, стоит лишь закрыть глаза и прогнать из головы лишние мысли. В считанные секунды она вошла в похожее на транс состояние. И ощутила, как постепенно отделяется от тела и уже может наблюдать за всем сверху, будто и вправду её сознание приподнялось на пару метров вверх над собственной же головой. С этой отстранённой позиции девочка видела, как её ноги сделали шаг, а затем другой и ещё один, отдаляясь от Пемы и остальных девочек куда-то вперёд в медленном темпе, пересекая в полумраке пространство берлоги разбойников.

Девочка прошла в нескольких сантиметрах от ужасной женщины с кнутом, словно незаметная тень, проскользнула среди тел спящих воинов, и плавающей походкой стала двигаться по направлению к зеву пещеры. Там бдел с неимоверным усилием стражник, порядком вымотанный человек, не выпуская из рук винтовку и с совершенно потерянными во мраке ночи глазами. Ни на секунду не теряя сосредоточенности, она не позволяла ни страху, ни нерешительности вернуть душу в её же телесные узы. Не останавливая и не меняя ритма шагов, девочка приблизилась к мужчине так, что почти касалась его спины и со столь близкого расстояния ясно уловила исходящие от него тепло и запах грязи вперемешку с чесноком.

Охранник слегка вздрогнул и сжал оружие, словно на уровне инстинкта осознал чьё-то присутствие рядом с собой, однако ж, разум немедленно отверг подобного рода подозрение. Руки расслабились, глаза же смежались вновь и вновь, не переставая бороться с утомлением и желанием уснуть.

Надя, точно призрак, пересекла вход в пещеру, а далее пошла на ощупь в полной темноте, не оглядываясь назад и никуда не спеша. Казалось, сама ночь поглотила стройный силуэт девочки.

Как только Надя Сантос вернулась в собственное тело и бросила взгляд на своё окружение, то вмиг поняла, что если уж оказалось невозможным найти обратный путь в Тункхалу средь бела дня, сейчас, во мраке ночи, подобное не выйдет у неё и подавно. Повсюду вокруг высились сплошные горы, и поскольку девочка проделала свой путь сюда с покрытой одеялом головой, у той не было ни малейшей зацепки, позволившей бы ей ориентироваться в данных условиях. Единственная уверенность состояла лишь в том, что сюда все добирались не иначе как в гору, а это означало, что обратная дорога должна была вести вниз по спуску, как преодолеть который в обход синих воинов девочка пока не знала. Ей только и было ведомо, что на определённом расстоянии от ущелья бдел отвечающий за лошадей воин, но та совершенно себе не представляла, сколько ещё схожих ущелий находилось в этих горах. Судя по уверенности, с которой продвигались вперёд бандиты даже без намёка на страх предстоящего на себя же нападения, скорее всего, их было много. Отчего лучший вариант, безусловно, состоял в поиске иного пути побега.

– Что же нам теперь делать? – спросила она у Боробы́, когда те вновь встретились, но животное только и знало, что маршрут, которым, добираясь сюда, оба уже проходили, и им же пользовались и бандиты.

Животное, в отличие от своей хозяйки ещё мало привыкшее к холоду, дрожало столь сильно, что было слышно постукивание зубов друг о друга. Девочка пристроила обезьянку у себя на груди, под курткой, несколько успокоенная присутствием верного друга. Она даже накинула капюшон, плотно подвязав тот под подбородком, сожалея об отсутствии купленных ей перчаток самой Кейт Койд. Руки же были столь ледяными, что девочка не чувствовала своих пальцев. Тогда она сунула те в рот и, согревая их, обдала дыханием, а затем и в карманы, однако, не цепляясь по ходу обеими руками, не представлялось возможным подняться либо как-то попытаться сохранить равновесие на столь отвесном участке пути. Она прикинула, что стоит лишь взойти солнцу, а похитителям обнаружить её побег, как последние немедленно отправятся на поиски. Ведь бандиты никоим образом не могли себе даже допустить, чтобы одной из пленниц удалось добраться до долины и сообщить кому следует тревожную новость. Несомненно, местные привыкли передвигаться по горам, в отличие от неё самой, не имевшей ни малейшего представления о том, где сейчас находится.

Люди с голубоватой кожей в первую очередь предположили бы, что пленница сбежала куда-то вниз, где располагались местные деревни и долины Запретного Царства. Чтобы обмануть пленителей, девочка решила, напротив, подняться в гору, хотя вполне осознавала, что таким способом лишь отдалится от своей же цели, а терять время в подобной ситуации было никак нельзя. От того, найдёт ли она помощь в ближайшее время, зависела как судьба Пемы, так и остальных девочек. И надеялась достичь вершины к рассвету, где и временно расположиться; той было необходимо найти ещё один способ добраться до долины.

Взбираться на горный склон пришлось куда медленнее и с бóльшим трудом, нежели она себе представляла, потому что встречающиеся на пути трудности скрывала сама темнота, становящаяся не совсем уж непроглядной лишь благодаря лунному свету. Идя, девочка поскальзывалась и падала бессчётное число раз. У неё всё болело от вчерашней поездки галопом лёжа поперёк хребта лошади, удары то и дело ощущались в голове, да к тому же ныли образовавшиеся по всему телу синяки, но девочка не позволяла себе даже думать об этом. Было тяжело дышать и сильно звенело в ушах, отчего сразу поняла, что на данной высоте существенно меньше кислорода, как и объясняла ей ещё раньше Кейт Койд.

Обычно среди скал росли небольшие кустарники – они полностью исчезали зимой, а ныне уже начали прорастать под летним солнцем. За них и хваталась Надя, потихоньку взбираясь дальше. Когда путницу подводили силы, та вспоминала, как поднималась на вершины тепуи в Городе Бестий, пока не обнаружила гнездо орлицы, в котором оказались три потрясающих бриллианта. «Если я смогла проделать и то, значит, сумею и сейчас, тем более, когда всё гораздо проще», – сказала она Боробé, хотя обезьянка, вся затёкшая под курткой, не высунула наружу и носа.

Рассвет занялся, когда оставалось около двухсот метров до самой вершины горы. Сначала показалось расплывчатое сияние, что в считанные минуты приобрело оранжевый оттенок. С появлением первых солнечных лучей над ужасающим своими размерами горным массивом Гималаев небо превратилось в некую симфонию цвета, облака окрасились в пурпурный цвет, а участки снега стали отливать розовым.

Надя нисколько не задержалась в пути, чтобы обозреть красоту окружающего пейзажа, а, напротив, прикладывая неимоверные усилия, продолжала взбираться выше и немного спустя уже стояла на ногах в самой высокой точке горы, тяжело дыша и обливаясь потом. Она ощущала, что сердце вот-вот выскочит из груди. Девочка предположила, что оттуда смогла бы увидеть долину Тункхалы, однако ж, перед глазами возвышались лишь неприступные Гималаи, одна гора за другой, казалось, бесконечно простираясь вперёд. И тут она по-настоящему растерялась. Взглянув вниз, той привиделось, будто какие-то фигуры двигались в различных направлениях: это были люди с голубоватой кожей. Она села на скалу, окончательно подавленная, борясь как с отчаянием, так и с усталостью. Девочке было необходимо восстановить дыхание, однако ж, задерживаться надолго на одном месте не представлялось возможным, поскольку, поступи она так, преследователи бы непременно с ней встретились.

Боробá зашевелился под курткой. Тогда Надя слегка приоткрыла ворот, куда её маленький друг высунул голову, уставляясь на неё умными глазами.

– Даже не знаю, куда и идти, Боробá. Здесь все горы на одно лицо, отчего я не вижу никакой более-менее проходимой тропы, – сказала Надя.

Животное указало направление, откуда они пришли сюда.

– Туда я вернуться не могу, потому что меня сразу же поймают люди с голубоватой кожей. А вот ты не так уж и привлёк бы к себе внимание, Боробá, ведь в этой стране обезьяны буквально повсюду. Ты сможешь найти обратную дорогу в Тункхалу. Отправляйся искать Ягуара, – приказала обезьянке Надя.

Животное отрицательно покачало головой, закрывая глаза лапками-ручками, на что она объяснила, что если, мол, они не расстанутся сейчас, то далее вообще не представится какой-либо возможности спасти остальных девочек или хотя бы спастись самим. Сейчас судьба Пемы, других девочек да и её собственная зависит лишь от него. Либо обезьянка находит помощь, либо гибнут все.

– Я же спрячусь где-то здесь поблизости, пока не буду уверена, что меня никто не разыскивает, а затем и подыщу способ спуститься в долину. Солнце давно взошло, отчего уже не так холодно, поэтому ты сумеешь добраться в город до следующего заката, – настояла Надя Сантос.

И наконец, животное отделилось от неё и стрелой пустилось вниз с горы.

Кейт Койд отправила фотографов Тимоти Брюса и Жоэля Гонсалеса в самую глубь страны сделать снимки местной флоры и фауны для журнала «Интернэшнл джиографик». Им пришлось выполнять работу в одиночку, тогда как сама женщина осталась в столице. За всю жизнь она не помнила за собой столь мучительного душевного состояния, за исключением разве что случая, когда Александр с Надей потерялись в тропическом лесу на реке Амазонка. Её уверял ещё сам Сесар Сантос в том, что данное путешествие в Запретное Царство не представляет собой никакой опасности. И как теперь сообщить отцу, что его дочь похищена? Ещё менее она хотела сказать ему, что Надя находилась в лапах профессиональных убийц, выкрадывающих девочек с тем, чтобы в дальнейшем превращать их в своих рабынь.

В этот момент Кейт с Александром находились во дворце, в зале для приёмов, в присутствии самого короля. На этот раз он принимал гостей вместе со своим главнокомандующим, премьер-министром и двумя ламами, занимающими в иерархии после короля самые высшие посты. Там же находилась и Джудит Кински.

– Ламы сверились со звёздами и отдали распоряжения всем монастырям молиться и совершать подношения за исчезнувших девочек. Генерал Муар Кунглунг ответственен за военную операцию. Возможно, он уже задействовал и полицию, не так ли? – спросил король, чьё спокойное лицо практически не выражало огромное, испытываемое им самим, беспокойство.

– Возможно, Ваше Величество.… Также приведены в состояние готовности и солдаты вместе с охраной дворца. За границами установлено наблюдение, – сказал генерал кое-как по-английски, чтобы поняли и иностранные гости.

– Да и вероятно вся деревня тоже отправится на поиски девочек. Я знаю, что в нашей стране никогда не случалось ничего подобного. Вскоре, пожалуй, у нас уже будут какие-то новости, – добавил генерал.

– Вы говорите, возможно? Мне это не кажется отнюдь достаточным! – воскликнула Кейт Койд и тут же прикусила губу, потому как осознала, что выказала ужасную невоспитанность со своей стороны.

– Похоже, сеньора Койд слегка взволнована…, – заметила Джудит Кински, кто, по всей видимости, уже научилась говорить обтекаемо, как то было принято в Царстве Золотых Драконов.

– Возможно, – сказала Кейт, чуть склоняясь со сложенными перед лицом руками.

– А не будет ли неуместным спросить о том, как почтенный генерал мыслит себе организовать поиски? – поинтересовалась Джудит Кински.

В последующие пятнадцать минут вопросы сыпались уже от иностранцев, кто получали с каждым разом всё более туманные ответы, пока не стало очевидным, что не существует никакого способа оказать даже малейшее давление на короля либо генерала. От нетерпения вспотели лишь Кейт с Александром. Напоследок встал и сам монарх, и всем не осталось ничего другого, кроме как распрощаться и, пятясь, покинуть помещение.

– А утро, между тем, прекрасное, отчего в саду, возможно, немало птиц, – предположила Джудит Кински.

– Возможно, – согласился король, ведя гостью по направлению к выходу.

Так оба, король и Джудит Кински, прогуливались по узкой тропинке, вьющейся среди растительности парка, где, казалось, всё росло само собой, и только намётанный глаз был способен оценить выверенную гармонию составляющих одно целое частей. И именно здесь, в этом благословенном изобилии разнообразных цветов и деревьев, среди разноголосого пения множества птиц, Джудит Кински и решилась предложить начать эксперимент по выращиванию тюльпанов…

Король полагал, что сам никак не заслуживал считаться духовным лидером своего народа, поскольку того не покидало ощущение, что ещё совсем-совсем не достиг нужной степени подготовки к данной должности. Всю жизнь мужчина ратовал за отрешённость от мирских дел и материальных благ. И твёрдо знал, что в нашем мире ничто не вечно, всё рано или поздно меняется, разлагается, умирает и возрождается уже в другой форме. Стало быть, цепляться за мирское представлялось ему занятием бессмысленным и вызывало лишь страдания. Принятие подобной мысли как раз и предполагал буддизм. Порой у монарха возникала иллюзия, что достичь данного ему вполне удалось, хотя посещение женщины-иностранки почему-то вернуло тому собственные сомнения. Она привлекала короля, что делало последнего человеком уязвимым. Возникло неизведанное прежде чувство, потому что разделяемая на двоих с его супругой любовь давно утекла, точно вода тихого ручейка. Как же он мог защищать целое королевство, если не оказался способен уберечь самого себя от искушения любовью? В желании любви и плотской близости с другим человеком нет ничего плохого, размышлял король, однако ж, будучи на занимаемой ныне должности, подобного никак не мог себе позволить, потому как оставшиеся годы жизни было необходимо целиком и полностью посвятить своему народу. Его мысли прервала сама Джудит Кински.

– До чего же необычная подвеска, Ваше Величество! – отметила она, указывая на драгоценность, что висела на груди у монарха.

– Такую носят короли этой страны вот уже тысячу восемьсот лет, – охотно объяснил он, снимая медальон и передавая ей, чтобы женщина рассмотрела его ближе.

– Очень красивый, – сказала она.

– Древний коралл наподобие этого у нас очень ценится, потому как встречается здесь чрезвычайно редко. Ещё его можно увидеть в Тибете. Их существование указывает на то, что миллионы лет назад морские воды достигали горных вершин Гималаев, – объяснил король.

– А о чём говорит надпись? – спросила она.

– Это слова Будды. «Изменение должно быть добровольным и ни в коем случае не навязанным».

– И что означает подобное высказывание?

– Все мы можем измениться, хотя никто не вправе заставить нас так поступить. Перемены обычно случаются именно тогда, когда мы сталкиваемся с несомненной истиной, с чем-то, вынуждающим нас пересмотреть собственные убеждения, – сказал он.

– Мне кажется несколько странным, что для медальона выбрали именно эту фразу…

– Эта страна всегда была очень традиционной. Здесь долг правителей защищать народ от изменений, не основанных на чём-то действительно истинном, – ответил король.

– Мир так быстро меняется. Я понимаю, что местные студенты просто жаждут этих перемен, – высказала своё предположение женщина.

– Кое-кого из молодёжи просто очаровывают образ жизни иностранцев и их продукты, но не всё современное несёт в себе доброе и лучшее. Большинство моего народа до сих пор не желает принимать западные обычаи.

Они дошли до водоёма, где и остановились понаблюдать танец карпов в кристально чистой воде.

– Применительно к отдельной личности, полагаю, что надпись на медальоне означает возможность изменения любого человеческого существа. Верите ли вы, что уже сформировавшаяся личность ещё может как-то преобразиться, Ваше Величество? Ну, скажем, например, простолюдин способен стать героем, либо же преступник святым? – спросила Джудит Кински, возвращая ему драгоценность.

– Если человек не изменится за ныне данную ему жизнь, возможно, что и будет вынужден вернуться и довести дело до конца уже в другом воплощении, – улыбнулся монарх.

– У каждого своя карма. Возможно, карма дурного человека уже не имеет шанса как-то измениться, – предположила женщина.

– Пожалуй, карма упомянутого вами человека должна обрести ту истину, которая бы вынудила его измениться, – ответил король, заметив, искренно взволнованный, как увлажнились карие глаза его почётной гостьи.

Они прогулялись по отдалённой части сада, где уже не наблюдалось пышного изобилия цветов. Она представляла собой некий внутренний дворик лишь из песка и скалистых пород, на которых очень древний монах начертил граблями рисунок. Король объяснил Джудит Кински, что здесь он лишь скопировал идею оформления садов при монастырях дзен – именно их он и посещал в Японии. Немного удалившись, они прошлись и по резному деревянному мостику. Ручеёк издавал приятное журчание, сбегая вниз по камням. Постепенно двое добрались и до небольшой пагоды, в которой было принято проводить чайную церемонию, и где их уже ждал другой монах, приветствующий гостей лёгким поклоном. Они продолжали общаться, даже когда женщина разувалась.

– Мне бы ни в коем случае не хотелось бы показаться навязчивой, Ваше Величество, однако ж, я догадываюсь, что исчезновение девушек, должно быть, стало серьёзным ударом для вашего народа…, – сказала Джудит.

– Возможно…, – ответил правитель, и она впервые увидела, как изменилось выражение его лица, и между бровями возникла глубокая впадина.

– Разве вы ничего не можете с этим поделать? Нечто большее, нежели применение военных действий, я имею в виду…

– Что именно вы хотите сказать, сеньорита Кински?

– Пожалуйста, Ваше Величество, зовите меня Джудит.

– Джудит – прекрасное имя. Вот меня, к сожалению, никто не называет по имени. Боюсь, что таково требование протокола.

– В столь серьёзном случае, каковым и является нынешний, возможно, Золотой Дракон, принёс бы огромную пользу, если, конечно, легенда о его магической силе верна, – высказала она предположение.

– К Золотому Дракону обращаются за советом лишь по вопросам, затрагивающим благополучие и безопасность нашего королевства, Джудит.

– Прошу прощение за свою дерзость, Ваше Величество, но, возможно, данное дело как раз из таковых. Если ваши граждане исчезают, не означает ли это некоторый недостаток как благополучия, так и безопасности…, – настаивала она.

– Пожалуй, вы и правы, – допустил король, несколько задумавшись.

Оба вошли в пагоду и устроились прямо на полу перед монахом. В округлой деревянной комнате царил нежный полумрак, едва освещаемый раскалёнными углями, где в допотопном железном баке кипятили воду. Люди, медитируя, пребывали в полной тишине, пока монах постепенно осуществлял длинную и неторопливую церемонию, состоящую лишь в подавании зелёного и горького чая в двух железных небольших чашках.

– 10 –

Белая орлица

Специалист общалась с Коллекционером исключительно через агента, что, впрочем, было её привычным способом. На этот раз посредник оказался неким японцем, выпросившим интервью, чтобы всего лишь обсудить со вторым самым богатым человеком в мире стратегию ведения дел на торгующих золотом азиатских рынках.

В этот день Коллекционер купил у некоего шпиона ключ к самым тайным архивам Пентагона. Военные архивы североамериканского правительства смогли бы существенно помочь его же интересам в вопросах вооружения. Это было крайне важно для вкладчиков, к коим он причислял и себя, которые находились в конфликте со всем миром; спокойствие его никак не устраивало. Он подсчитал, что определённый процент человечества должен пребывать в полной боевой готовности, таким способом стимулируя рынок оружия. Если показатель станет низким, он потеряет деньги, а если высоким, тогда фондовый рынок будет крайне неустойчивым, что приведёт лишь к ещё большему риску. К его счастью, спровоцировать войны ничего не стоило, хотя закончить те оказывалось не очень легко.