Текст книги "Годы нашей жизни"

Автор книги: Исаак Тельман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

Григорий Иванович стоял перед огромным людским морем, взволнованный возложенной на него миссией, сосредоточенный.

Легким движением руки призвав зал к вниманию, начал вступительную речь.

Вначале говорил о трагедии минувшего года. Невиданная засуха и последовавший после нее неурожай повергли в тяжелую беду почти треть населения республики. Над залом поплыла траурная мелодия, напоминая о тех, кого унес голод двадцать первого года.

Петровский перевел дыхание.

– Враги надеялись – голод сделает то, чего им не удалось сделать силой оружия. Молодая Советская власть одолела голод, одолеет и разруху. Потом враги уповали на болезнь Ленина.

В зале воцарилась такая тишина, что стало слышно, как шелестят листки, взятые Петровским со стола.

– Мы надеемся, опасности, связанные с болезнью Ленина, позади. – Голос Григория Ивановича зазвенел. – Товарищи! Я могу вам сообщить: Владимир Ильич уже работает в полную силу. Сегодня пришла… – Эти слова были встречены такой бурной радостью, выплеснувшейся из людских сердец, что Петровский еще долго не мог продолжать речь.

Наконец, уловив момент, когда овации немного улеглись, он поднял руку, в которой держал несколько бланков, и сказал:

– …пришла телеграмма Владимира Ильича: «Приветствую открытие Всеукраинского съезда Советов…»

«Сейчас, наверное, последуют расспросы насчет радиоречи», – подумал Петровский. Он продолжал читать телеграмму. Ленин обращался к делегатам:

«Одним из самых важных вопросов, который предстоит рассмотреть съезду, является вопрос об объединении республик…»

Эти слова вызвали большое оживление в зале. Возгласы: «Да здравствует Союз Республик!», «Братский Союз – залог победы!»

Петровский выждал секунду, другую. Он хотел высказать мысль, давно выношенную. Вопрос идет не о крепости нашей власти. Она крепка – в этом уже убедились и враги, и друзья. Речь о другом. Какие новые формы изберут рабочие и крестьяне для советского строительства, для развития своей власти. Единый, могучий, сплоченный Союз Советских Республик…

Алексей Дубенко из-за кулис слушал Григория Ивановича. Дубенко приходилось видеть и слышать блестящих ораторов, потрясавших большие аудитории. Григория Ивановича не отнесешь к числу таких ораторов.

Говорил очень просто, иногда запинаясь, подыскивая нужное слово. А слушали его как самого лучшего оратора. Вызывала доверие его манера говорить. Петровский не обрушивал на аудиторию поток обкатанных слов. Он как бы призывал слушателей рассуждать вместе с ним, задумываться над тем, над чем он задумывается. Воздействие его речей на слушателей большое. За ними огромное знание жизни, правда и искренность. И даже недостатки или шероховатости его выступлений оказываются достоинствами.

9

Пассажир московского поезда с особо ценным багажом, которого в день открытия съезда встречали на станции Харьков, – это специалист по радиотелефонии и акустике Георгий Гензель.

Для ученого-инженера приготовлен номер в «Метрополе», но в гостиницу он даже не заехал. Прямо с вокзала отправился на радиостанцию и оттуда – в ВУЦИК.

Имя приезжего кое-что говорило харьковским радиоспециалистам. А сам он, небольшого роста, быстрый, схватывающий все на лету, оказался интереснейшим человеком. Все у него спорилось. В течение какого-нибудь часа распаковали ящики с аппаратурой. Это новинки, последние работы лаборатории Бонч-Бруевича и Центральной станции беспроволочной связи. Мощные электронные радиолампы, приборы для улавливания звуков, усилители.

Гензель знакомил с ними харьковских коллег естественно и просто, нисколько не напуская тумана и не священнодействуя. Поэтому сразу возникла хорошая рабочая обстановка. Тотчас приступили к сборке аппаратуры. Когда возникали затруднения, умелые руки Гензеля – прирожденного мастера и конструктора – приходили на помощь Гензелю-ученому.

Уполномоченный Наркомпочтеля по ходу работы совешался со специалистами. Настроение них приподнятое. К утру монтаж и испытание аппаратуры закончат. А с Москвой договорено: Центральная станция беспроволочной связи продолжает трансляцию специальных пробных передач для настройки приема в Харькове. Было бы только побольше энергии на проводах антенн. С этим уполномоченный и отправился в театр Мусури докладывать Петровскому и Фрунзе. Впервые за все последние дни он даже с сожалением подумал, зачем посеял сомнения письмом в газету. Вот и сегодня в «Коммунисте» напечатано:

«Говорят, Ленин по телефону будет выступать на съезде. Мы не знаем, удастся ли этот опыт радиотелефонии…»

Первое заседание съезда уже закончилось. В комнате за сценой представители газет беседовали с Григорием Ивановичем. На вопросы по поводу выступления Владимира Ильича Петровский ответил:

«Из Москвы ожидается радиоречь товарища Ленина».

Завтра на утреннем заседании съезда Григорий Иванович сообщит делегатам:

– Установка радио для того, чтобы заслушать выступление товарища Ленина, идет успешно.

10

«Громкоговорящий телефон» в Большом зале ВУЦИКа работает. Центральная станция беспроволочной связи транслирует специальные передачи для настройки антенны в Харькове.

На харьковской станции и в зале ВУЦИКа Георгий Гензель с группой специалистов днем и ночью ведут испытания радиотелефонной связи Москва – Харьков.

На утомленных лицах испытателей выражение надежды часто сменяется растерянностью.

Еще секунду назад отчетливо слышно было каждое слово, и вдруг голос исчез, возник треск, шум.

Такое повторялось много раз.

Оттого что плохо удается прием, Георгий Гензель расстраивается, порой даже приходит в отчаяние, которое, однако, ничем не показывает. Дело не только в профессиональной гордости или авторитете ученого-инженера. Георгий Сергеевич не знает всех подробностей, но умом понимает и сердцем чувствует, какое особое значение придают выступлению вернувшегося в строй Ленина. Уже много часов Гензель работает без отдыха. Под утро усталость свалила его. Инженеру снится, как сквозь треск и радиопомехи он вдруг слышит:

– А теперь слово предоставляется Владимиру Ильичу.

Потом раздался хорошо знакомый голос средней силы и мягкого тембра. Радиоинженер во сне заволновался: как этот голос будет услышан за семьсот сорок верст от Вознесенской улицы, над которой вознеслась антенна Центральной станции беспроволочной связи?

Он проснулся в тревоге и увидел, что лежит на стульях в зале ВУЦИКа, а вокруг на полу радиосхемы, выпавшие из его рук.

И снова за дело.

Испытания идут с участием наркома Довгалевского. Он безотлучно находится на Центральной станции. А уполномоченный Наркомпочтеля все время на радиоприеме в Харькове.

Одиннадцатого декабря в 5 часов дня очередной сеанс. Москва транслирует музыку. Потом выступает Довгалевский. Он рассказывает о борьбе, которую Чичерин и советские дипломаты ведут на Лозаннской конференции.

В Большом зале ВУЦИКа хорошо звучит фортепианный концерт. За сотни верст отсюда в радиостудии его играет московский пианист. Потом совершенно четко слышно каждое слово, произносимое в микрофон Довгалевским.

– Георгий Сергеевич, вот это звук!

Усталость будто смыло с лиц испытателей. Однако Гензель не спешит радоваться.

– Конечно, наша новая аппаратура хорошо сработала для улучшения и усиления звука. Но, друзья мои, обратите внимание на исключительный случай. В течение передачи молчали все радиостанции.

В 8 часов вечера Москва и Харьков продолжают опыт. Транслируют поочередно музыку и выступление Довгалевского.

Начало снова обнадеживающее. Живая речь и музыкальные звуки хорошо слышны. Но затем голос Москвы, слившись с какой-то музыкальной мелодией, с другим голосом, вещавшим на иностранном языке, становится хрипящим, неясным и вовсе пропадает.

В этот декабрьский вечер Москва и Харьков допоздна ведут диалог, обмениваясь срочными радиограммами. Решено обратиться ко всем станциям – советским и зарубежным – с просьбой прекращать работу во время опытов передачи живой речи из Москвы в Харьков. Тотчас в эфир полетели обращения на английском, немецком, французском, итальянском и других языках.

Из разных концов Европы радиостанции отвечали согласием, сообщая одновременно, что испытания их очень заинтересовали.

11

На съезде два основных доклада. Отчет о работе правительства Украины. Вопрос образования Союза ССР. Оба поручены Михаилу Васильевичу Фрунзе. Он несет основную тяжесть работы в Совнаркоме. Ему и выступать с отчетом.

И вот он на трибуне VII Всеукраинского съезда Советов. Для делегатов имя этого человека неотделимо от недавних самых больших побед Красной Армии, завершивших гражданскую войну. Фрунзе в гимнастерке с боевым орденом на клапане кармана. У него бледное лицо и высокий, изборожденный морщинами лоб. Темно-русые волосы откинуты назад волнистой шевелюрой. Лихорадочно блестят внимательные серые глаза. Он всматривается в бурлящий зал, прося его успокоиться. Он искренне хочет, чтобы скорее прошли эти первые секунды с аплодисментами, приветствиями, выкриками с мест: «Ура победителю Врангеля!» Фрунзе смущен почестями, которые ему оказывают, и относится к ним как к чему-то излишнему.

Наконец волнение улеглось. Фрунзе начал доклад.

Слушая Михаила Васильевича, анализировавшего положение дел в республике и говорившего, как всегда, дельно, увлеченно и весьма спокойно, Петровский не раз ловил себя на мысли:

«Как хорошо Фрунзе знает Украину. Впечатление такое, что он работал здесь всю жизнь, а ведь нет еще и двух лет со дня его приезда сюда».

Вслушиваясь в доклад, Григорий Иванович думал о Фрунзе – государственном деятеле. У Михаила Васильевича много достоинств, а недостаток, пожалуй, только один: почти девичья застенчивость. Человек необыкновенно скромный, он никогда не выпячивает свою особу, стремится оставаться в тени. А сам работник исключительный. Точный, организованный. Действует без всякого шума и трезвона.

Григорий Иванович органически не переносил людей, делающих на грош, а звонящих о своей работе во все колокола.

«Но в отношении к своему здоровью – Фрунзе плохой пример», – подумал Петровский, заметив, как в перерыве Михаил Васильевич глотает соду, и вспомнив по ассоциации, что нынешним летом с трудом удалось заставить его поехать лечиться.

В перерыве члены президиума планировали работу съезда на следующие дни. В среду, 13 декабря, перейдут к рассмотрению вопроса о создании Союза ССР.

Хорошо бы именно в такой большой день съезда заслушать выступления по радио Владимира Ильича и председателя ВЦИКа – Калинина. Передачу предполагают вести из кабинета Михаила Ивановича.

– Будем надеяться на успех, – сказал Григорий Иванович, поручая уполномоченному Наркомпочтеля немедленно связаться сДовгалевским и просить его окончательно обо всем договориться, все уточнить с ораторами.

Это было сделано по радио в понедельник, 11 декабря, в 11 часов вечера.

В тот поздний час Владимир Ильич, находившийся в Горках, готовился ко сну. Завтра утром он отправляется в Москву.

Приехав в двенадцатом часу дня, Ленин прошел в свою рабочую комнату с высоким сводчатым потолком.

Кто мог знать, что идут последние часы его работы в кремлевском кабинете, который все эти годы служил капитанским мостиком революции.

Никто еще не ведает, какой новый трагический приступ болезни подстерегает Ильича.

Связавшись вечером с Москвой, Петровский узнает, что выступление Ленина на съезде не может состояться. Щемящее чувство беспокойства охватит его встревоженную душу…

Доклад о создании СССР – Фрунзе готовился к нему три последних дня и весь двадцать второй год – был точен и убедителен. Он отразил то, что передумали и перечувствовали делегаты, которым республика доверила судьбы своей государственности.

За пять лет Советской власти окрепла сплоченность народов, образующих советскую семью. Теперь их жизненно важные интересы настойчиво требуют еще большего единства не только в военной области, на международно-политической арене, но и единого советско-хозяйственного фронта. В совместной борьбе и трудах они нашли для себя более совершенную форму государственных отношений.

– Рабоче-крестьянские республики, – говорил Фрунзе, – могут быть горды тем, что впервые сумели дать формы разрешения национального вопроса, открывающие миру новые пути в области создания государства. Мы закладываем фундамент под здание государства, которое явится мощным оплотом интересов рабочих и крестьян. Наше новое государственное объединение предлагаем назвать СССР – Союз Советских Социалистических Республик.

12

На долю делегатов выпала историческая миссия.

Съезд определял путь Украины, вступающей в будущий Союз Советских Республик.

Судьбы народа всегда волновали Гаврила Одинца, которому раньше случалось заблуждаться не только в своих рассуждениях. Он ощущал внутреннюю необходимость сказать слово именно теперь, при обсуждении важнейшего вопроса. В разговоре с Григорием Ивановичем ему не приходилось особенно распространяться об этом. Он был понят с полуслова.

Такое выступление будет важным не только для Одинца. Речь ведь шла не просто об исповеди сердца. Петровский задумывался над жизнью, прожитой этим человеком.

Трудным и не всегда прямым был путь, которым Гаврил Одинец шел в революцию. Потомственный бедняк, он давно отправился искать особую мужицкую правду. За эти поиски и за бунтарство царские власти много раз бросали его в тюрьму. Весной семнадцатого, вернувшись из ссылки в родные края, Одинец попадает в водоворот событий. В обстановке не разобрался. Все спуталось в сознании – клубок партий, союзов, платформ. Столько слов о мужике, об Украине, всяких обещаний. И он поверил в посулы Центральной рады. Но вскоре Гаврил Матвеевич убедился, какая это политическая ярмарка, где оптом и в розницу, почти неприкрыто, торгуют интересами народа Украины. Из Центральной рады он уходит прямо на баррикады революции, становится бойцом за советскую власть и в самое грозное для республики время вступает в ряды большевиков.

Еще Григорий Иванович подумал: если бы Одинцу в начале пути повстречался такой, например, наставник и советчик, как Иван Васильевич Бабушкин, прошедший школу в ленинском «Союзе борьбы», наверное, дорога этого человека пролегла бы по-другому. А сознательные убеждения Одинца сформировались не сразу и не легко.

Припомнился один наркомземовский деятель, говоривший:

– Одинец действительно незаможник, но ведь поначалу дверью ошибся, вместе с Грушевским и Винниченко заседал. Где гарантия, что он не выкинет еще какое-нибудь коленце?

– А ты отвечай за него, – не без иронии продолжал Петровский. И тут же, изменив интонацию и уже совершенно серьезно, сказал: – А ведь мы действительно в ответе за то, чтобы завоевать сердце каждого честного труженика, чтобы он был с нами.

Умное, выразительное лицо бородача-крестьянина с крупными резкими чертами, словно в один прием высеченное уверенной рукой мастера, не терявшего времени на отделку деталей, заинтересовало художника. С планшетом на коленях он устроился в углу ложи прессы, делая зарисовки делегатов.

Художник работал и слушал, припоминая, где он уже встречал этого бородача. В двадцатом на съезде комнезаможей в Харькове? Нет, пожалуй, еще раньше, на фронте под Киевом, когда уходили в бой с петлюровцами.

Несколькими скупыми штрихами, тоже без лишних подробностей, художник набрасывал портрет Одинца, стоявшего на трибуне съезда, и одновременно продолжал следить за ходом его речи.

А то, что он говорил, не могло родиться в несколько съездовских дней, – оно было выношено, выстрадано за всю большую и нелегкую жизнь. Это было суровое слово против национализма.

Украина долго жила под ярмом самодержавия, буржуазно-помещичьего и национального гнета. Ярмо сброшено. Но враги еще полностью не разбиты. Они действуют под всякими масками. Одна из них – маска плакальщика и радетеля о судьбе Украины. Пытаются играть на национальных струнах. Петлюровцы кричали о национальной свободе для украинцев. Этим лозунгом прикрывались даже гетманцы. Одинец испробовал настоящий вкус их «свободы». Оттого, что на фасаде тюрьмы, куда его бросила державная варта Скоропадского, было написано по-украински «в’язниця», ему, сидевшему там за свободу трудового народа, было не легче.

Теперь Одинец мог распознать истинный облик всяких «патриотов» и «просветителей», лезших из кожи вон, только бы разжечь националистические чувства людей, влить в их души яд национальной отчужденности и вражды.

Октябрь совершал чудо освобождения сознания рабочего, крестьянина. Пролетарская революция убыстряла процесс закалки таких, как Гаврил Матвеевич.

На съезде в Харькове звучал уверенный и твердый голос хозяев Украинской державы: «Советская Украина как государство была и остается. Мы только хотим видеть ее в едином рабоче-крестьянском Союзе равноправных Советских Республик. Мы создаем такое государство, Союз, где найдут свое место и современная Россия, как одна из его частей, и современная Украина».

Делегат от Черниговщины Одинец при этом добавил:

– Украина хотя бы в тех урезанных пределах, в каких нам приходится сейчас оставаться.

Он имел в виду оторванные от своей родной матери Украины ее западные земли, Закарпатье, Северную Буковину.

И далее заявил:

– Наступит момент, когда границы нашего Союза будут широко раздвинуты.

Съезд горячо поддержал слова Одинца, а он, подняв голову и глядя прямо в зал, произнес:

– Быть может, я, старик, до этого не доживу. Но дети наши это обязательно увидят. Я приветствую братский Союз, который мы создаем, и обращаюсь к молодому поколению: крепко держите в руках наше красное знамя!

В среду, 13 декабря, поздно вечером, дежурный на узле связи в Харькове, отложив в сторону очередные депеши, выстукивал на Бодо срочную телеграмму.

«Москва. Кремль

Товарищу Ленину

Сейчас под звуки Интернационала VII Всеукраинским съездом Советов единогласно принята по докладу правительства резолюция о немедленном создании нового государственного объединения под названием Союз Советских Социалистических Республик…

Горячо приветствуя вас как своего идейного вождя, съезд надеется в недалеком будущем видеть вас и на посту руководителя общесоюзным Советским правительством».

13

Декабрьским полднем двадцать второго года из кремлевских ворот вышли двое. По заиндевелой площади, чуть прихрамывая, шагал коренастый, среднего роста, еще молодой военный в поддевке и высокой папахе со звездой. Рядом с ним, опираясь на суковатую палку, шел пожилой бородатый человек в кожухе. Это были председатель ВУЦИКа Петровский и исполняющий обязанности главы украинского правительства Фрунзе.

В этот морозный полдень Петровский и Фрунзе возвращались с заседания комиссии, которой Пленум ЦК РКП поручил подготовку I съезда Советов Союза Советских Социалистических Республик.

Все делегаты республик уже находились в Москве, участвовали в работе X Всероссийского съезда Советов.

Фрунзе от имени Украины произнес на этом съезде речь о создании союзного Советского государства.

По поводу его названия он заметил:

– Для Украины всегда будет дорого слово «РСФСР». Каждый украинский крестьянин и рабочий чувствует за этими пятью буквами – РСФСР – свое родное, ощущает, что освобождение Украины могло прийти только потому, что существовала РСФСР. Это название приобрело величайшую важность и авторитет. Но для образующегося Союза Советских Республик нужно другое название. Рабоче-крестьянская Украина предлагает назвать новую державу Союзом Советских Социалистических Республик.

Вслед за съездами Советов Украины, Закавказья, Белоруссии X Всероссийский съезд Советов единодушно высказался за создание СССР.

Принять окончательное решение предстояло Всесоюзному съезду. Его открытие намечено на субботу, 30 декабря.

Сегодня на заседании подготовительной комиссии решено: на Всесоюзном съезде после доклада о союзном договоре будут два выступления – представителей рабочего класса и крестьянства. От пролетариата скажет слово вожак бакинских рабочих Киров. Кто выступит от крестьянства? В комиссии не было двух мнений. Представитель Украины.

Предлагалась кандидатура Петровского. Но Григорий Иванович заявил:

– Тут надо подумать… Мы это обсудим в делегации.

Теперь Петровский сказал Михаилу Васильевичу:

– У меня мысль о другом ораторе.

– Не Одинец ли? – осведомился Фрунзе.

– Да.

– Я тоже о нем думал.

Еще с тех дней осени двадцатого, когда, приехав на Украину, Фрунзе принял командование Южным фронтом, его особо интересовала жизнь украинской деревни, дела Комнезама. У Михаила Васильевича был немалый опыт работы среди крестьянства. В семнадцатом году в Белоруссии он стоял во главе Совета крестьянских депутатов.

Теперь, несмотря на большую занятость военными и государственными делами, Фрунзе находил время участвовать в работе украинского Комнезама, в его съездах, в повседневных трудах, и уже хорошо знал многих активистов Комнезама.

Обо всем этом сразу подумалось Петровскому в связи с возникшим разговором об Одинце.

Григорий Иванович очень ценил помощь Фрунзе, его живую связь с комнезамовскими деятелями.

Они пересекли площадь, направляясь в сторону второго Дома Советов. Продолжая свою мысль, Фрунзе говорил:

– Пример Одинца весьма любопытное свидетельство: украинская деревня, трудовой крестьянин пошли за большевиками.

Григория Ивановича радовало, как Фрунзе ставит вопрос. Петровский ценил его умение глубоко разобраться в большой проблеме и в отдельной человеческой судьбе.

И сейчас, взмахнув в воздухе рукой, словно подводя черту под этой частью разговора, сказал:

– Мы его рекомендуем.

14

Украинская делегация разместилась в третьем Доме Советов. Это помещение бывшей московской семинарии. Еще совсем недавно тихие коридоры, с высокими сводчатыми потолками, где сильным эхом отдавался каждый звук, теперь наполнял оживленный гул голосов, многоязыкая речь.

Всюду видны буденовки, цветастые платки, картузы, папахи, ушанки, треухи. Люди спешат, торопятся.

Вместе с украинцами тут расположились делегаты из Закавказья, Киргизии, многих областей РСФСР.

В день приезда Гаврил Матвеевич встретил здесь знакомых по недавней поездке в Царицын, куда отвозил эшелон комнезамовского хлеба голодавшему Поволжью. Ему было что вспомнить. Но самое тяжелое, пожалуй, уже позади. Все разговоры вокруг новых волнующих тем. Создается Союз Республик. Как пойдут дела в молодом государстве? Какие предстоят перемены? Очень беспокоило здоровье Ленина. На VII Всеукраинcком съезде Советов ожидалась речь Ленина по радио. Потом была надежда, может быть, он выступит на X Всероссийском съезде Советов. Нет! А будет ли Ильич на I съезде Советов СССР?

В клубе третьего Дома Советов назначено совещание украинской делегации. Собрались задолго до начала. Заняты все скамьи. На галереях много товарищей из других республик – кавказцы, волжане, киргизы. Уже спели шевченковский «Заповiт», «Варшавянку», песни, родившиеся на фронтах гражданской. Потом кто-то из гостей на хорах затянул шуточную, подхваченную всем залом:

Ой що ж то за шум учинився,

Що комар та й на мусi оженився…

В одно мгновение дружный хор смолкает. Ровно в двенадцать на невысоких подмостках появились Петровский и Фрунзе.

Нужно сообща обсудить некоторые вопросы, связанные со Всесоюзным съездом. Кто от Украины войдет в его президиум? Кто будет выступать? Кандидатуры в будущий ЦИК? Есть рекомендации коммунистической фракции.

Петровский спокойно ведет делегатское совещание, сосредоточенно слушая выступающих. Но внимательный глаз может заметить, как его лицо вдруг становится задумчивым и печально-грустным.

Болезнь Ленина не была новостью для Петровского, человека, близкого Ильичу. В последнее время, казалось, в состоянии здоровья Владимира Ильича наступило улучшение. Еще две недели назад Петровский в Харькове с радостью сообщил делегатам VII съезда – Ленин уже активно работает. И вот в середине декабря, накануне съездов, один за другим последовали тяжелые приступы болезни.

Приехав в Москву, Григорий Иванович тотчас же позвонил Крупской. Вести были тревожные. А сегодня утром Надежда Константиновна по телефону сказала:

– Ничего утешительного, Григорий Иванович!

Эти слова продолжают звучать в сознании Петровского, каждый раз возвращая его в хорошо знакомую (очень похожую на обитель студента Ульянова в Казани) комнату маленькой кремлевской квартиры.

Как только Петровский приезжал в Москву, всегда отправлялся к Ленину в Совнарком или на квартиру. У него была душевная необходимость встретиться с Ильичем, поговорить о самом важном и волнующем, рассказать, как идут дела, получить совет и напутствие. Почти всегда после таких бесед Петровский ощущал полную ясность и большой прилив сил, энергии.

Все эти трудные годы становилось легче от одного сознания, что Ленин рядом, что в самый критический и острый момент Ильич с тобой плечом к плечу.

Тем временем делегатское совещание продолжается. Фрунзе информирует: на съезде после доклада о Союзном договоре предполагается заслушать выступления двух представителей – рабочего класса и крестьянства. Украинскую делегацию просят выделить оратора от имени крестьянства.

Раздается много голосов, предлагающих поручить речь Петровскому. Глава ЦИКа Украины, рабочий, родом из крестьян.

– Петровского! Петровского! – несется из разных концов зала.

Григорий Иванович поднимает руку. Благодарит за доверие. Он говорит о комнезамовских крестьянских деятелях, которых партия большевиков Украины воспитала, закалила в борьбе, и предлагает кандидатуру товарища Одинца.

– Гаврил Матвеевич из тех мужицких правдоискателей и бунтарей, которые давно и мучительно нащупывали дорогу. Переварившись в могучем котле революции, он обрел революционное сознание, светлое интернациональное сознание.

Немалый и нелегкий жизненный опыт привел его к убеждению: правда – в союзе рабочих и крестьян. Пролетарская революция, Ленин открыли ему глаза на мир, научили видеть не только село да кусок поля, окаймленный межой, не одну свою волость, а просторы всей социалистической республики, истинным хозяином которой вместе с рабочим быть хлеборобу, труженику земли.

Петровский был краток.

Не только делегаты, земляки-черниговцы, а очень многие в республике знают Гаврила Матвеевича, встречались с ним по делам, слушали его речи на сборах, съездах. Люди его уважают за искренность, преданность делу. Человек умный, рассудительный. Самородок и прирожденный оратор. Недавнее его выступление на украинском съезде произвело большое впечатление.

Делегация принимает предложение. Речь на Всесоюзном съезде от имени крестьянства поручить Гавриле Одинцу.

Он сидит далеко, почти в самом конце зала, очень взволнованный поручением, и нервно поглаживает усы, бороду. Потом встал, прошел к помосту и, не говоря ни слова, поклонился залу.

В тот вечер Одинец долго не мог уснуть. Прикидывал все в мыслях, о чем будет держать речь.

А сказать было о чем.

В своих недавних поездках по селам, потом на съездах Советов, сперва в уезде, затем на губернском, в Чернигове, и наконец на Всеукраинском, Одинец видел, какой поддержкой встречена идея создания Союза Республик. Он должен передать атмосферу этих съездов, отразивших думы народные.

Никакого образования, даже начального, Гаврил Матвеевич не получал. Еще мальчонкой сам научился читать. Потом, когда из села Одинцы, что затерялось между Остром и Козельцом, пришел наниматься в Киев, случай свел его со студентами, и они зародили в нем жажду знаний, интерес к книге. С той давней поры в нем крепко жила вера в просвещение. И теперь задачи образования народа особо занимали его. Куда бы ни приезжал, обязательно интересовался школой, ликбезом, рабфаком. Действуя через уезд, губернию, ЦК Комнезама, а то и через самого председателя ВУЦИКа, Одинец не упускал случая помочь в их нуждах. На последнем съезде Советов в Харькове он тоже почти все выступление по отчету правительства республики посвятил вопросам народного образования и сделал ряд запросов правительству.

Чтобы по-настоящему поднять народное образование, нужны тысячи учителей, преданных Советской власти. Что намечено для подготовки педагогов из рабоче-крестьянской среды?

Открыто много новых школ, а книг, особенно украинских учебников, как и тетрадей, нет. Какие меры по этому поводу приняты правительством?

Обдумывая слово, которое ему теперь предстоит сказать, Одинец сам с собой рассуждал: съезд собран, чтобы обсудить формирование Союза Советских Республик. Народное образование – особый вопрос. Однако не может ли он, Гаврил Одинец, именно на первом съезде рождающегося государства, высказать свои думы о широком образовании народа, в частности крестьянина, незаможника, которому нужно и грамотой овладеть, и земледельческой наукой. Пожалуй, он даже должен это сделать. Ему под шестьдесят.

Придется ли еще когда-нибудь стоять перед съездом всей державы?

Делегаты вторую неделю находились в Москве, многие успели познакомиться друг с другом, запоминались лица даже незнакомых товарищей.

Киров, часто приезжавший в третий Дом Советов к своим закавказцам, заприметил среди делегатов Украины любопытную фигуру почтенного бородача, должно быть, крестьянина. Большой высокий лоб, морщины проложили на нем глубокие борозды. Два куста бровей над глубоко посаженными умными и зоркими глазами. Густые усы.

Как-то беседуя с Фрунзе, Сергей Миронович заинтересовался, кому Украина поручила речь на съезде, и по описанию, сделанному Михаилом Васильевичем, догадался, что избранник – тот самый седой крестьянин, на которого он обратил внимание. То, что Фрунзе рассказал ему о старике, заинтересовало Кирова.

Накануне съезда, встретив Гаврила Матвеевича в коридоре третьего Дома Советов, Киров познакомился с ним и, уведя в тихий закоулок недалеко от библиотеки, усадил на какой-то ящик.

А сам, невысокий, быстрый, в старом картузе и поношенном пальто, очень похожий на мастерового, пристроился рядом.

Киров расспрашивал комнезамовца о настроениях украинской деревни. Об азербайджанской Сергей Миронович сказал, что она пользуется древними орудиями. Ими ковыряли землю еще при святом Владимире. Хыш и буйвол! От хыша – деревянной сохи – предстоит перейти к трактору. Киров возлагал большие надежды на Союз Республик. Только ему под силу поднять все республики и привести к расцвету.

– Есть ли противники объединения?

Одинец с презрением говорил о петлюровцах и прочих самостийниках, которые хотели бы отравить народ ядом национальной розни.

– У нас в Азербайджане свои петлюровцы, – сказал Киров. – Но люди прозревают, видят, какая настоящая цена мусаватистам. Съезд Советов Закавказья был единодушен, предлагая создать Союз Советских Республик.

Киров и Одинец заговорили о выступлениях на предстоящем в субботу Всесоюзном съезде.