Текст книги "Ничейная магия. Сполохи (СИ)"

Автор книги: Ирина Ростова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

Сполохи настоящего. Глава 6

– Эгей, люди, – окликнула Мист первую же замеченную человеческую фигуру. – Профессор и его люди вернулись?

Работавший в поле мужик кинул на нее равнодушный взгляд, разогнувшись, но начал отвечать.

– Дык вернувшись, раненный их сдохнет скоро, вот и пойдут дальше. А что это у … аааааа, убийцы, убийцы! Горного бога убили! Бога горного, люди! Слышите, люди!

Он бросил наземь тяпку или мотыгу, которой колупался в земле, и побежал к постройкам, едва не штаны на ходу теряя.

– Как-то я иначе себе представляла торжественную встречу, – почесала нос Мист.

– Может он блажной? – не понял Лессе. – Нам вроде говорили, что страдают вот от этой твари.

– Видимо, не все. Или признать боялись, что у них тут симбиоз.

– Симби чего? Ты слов-то лишних не говори, целее будешь!

– А то что? – возмутилась Мист. – Ты меня покараешь тут, что ли? Отличная людская благодарность.

– Да тебя кто-нибудь другой покарает за милую душу.

– За милую душу – нет, но спасибо за комплимент. А ты, между прочим, подставил нас с этой башкой, так что сам придумывай, как отмазываться.

Мист оглянулась на Воина, который пер означенный предмет с самым независимым на свете видом и задумалась, бросить, не бросить? Впрочем, даже если они сейчас избавятся от головы, мужик-паникер явно уже успел до кого-то докричаться.

В самом деле, буквально через пару минут на дороге между домами впереди показались растревоженные люди. Лессе, впрочем, даже обрадовался.

– Там профессор наш, – сказал он. – И остальных мужиков вижу, вроде, ну, кроме Ломме.

Мист покривилась – выкрики слушались самые противоречивые.

– Глядите, вот они, вот они, убийцы! Бога Горы убили, не будет теперь нам удачи, никогда не будет! Прогневается гора, нанесет на нас камни!

– Да молчи ты, Уло! – попытались оборвать кликушу другие.

– С чего нам-то беда может быть? Не мы же убили. И логово не показывали, только предупредили, чтоб к Богу не совались.

– Нет другого Бога, помимо Единого, – тут же встрял пожилой человек в рясе, видимо, местный священник Эйна. – И чудище это и вовсе не бог, я вам сколько лет это твержу!

– Так бессмертный, могучий, бог и есть!

– Не это делает живое существо богом! А ваш зверь суть демон из страшных бездн, а вовсе не божество.

– Да уж точно, какой из него бог, если ему вона как башку отчекрыжили!

– Добрые люди, это совершенно точно никакое не божество! – профессор Коурон протолкался к ним, даже краем взгляда не оделив живых, и вместо этого ловко ухватившись за башку зверя. Воин попытался ее отодвинуть от рук лайеннца, но Мист тронула своего спутника за плечо, останавливая. – Это определенно реликтовый зверь, так называемый Оллар Риннтае, ранее относительно широко распространенный в заснеженных частях Дженн Лайенн, а теперь практически исчезнувший. В Королевском Музее есть несколько черепов и полный скелет, но сейчас будет практически уникальная возможность изучить и ткани этого интересного образца.

– Вот с верхотуры его труп остальной снимите, вместе с телами своих спутников, и изучайте на здоровье, – вставила Мист, и профессор, наконец, обратил внимание на нее.

– Барышня, – сказал он с оттенком недоумения. – А Вы-то что тут делаете?

– Вот, вашего следопыта спасла, – Мист указала на Лессе, крайне недовольного таким описанием событий. Но из песни слов не выкинешь, пожалуй. – Зверя убила, и волчар его. И вообще, тружусь не покладая рук.

– Так, это, – неуверенно спросил кто-то из толпы. – Бог-то не бог?

Священник тут же тюкнул говорившего по голове своим посохом.

– Рассадник еретиков! Бог суть Бог, Единый Эйн! А это демон шерстомордый был!

– Слушайте истину! – подняла палец вверх Мист. – Видящие дурного не скажут!

Она бы могла продолжить, что Видящие дурное только сделают, но сейчас явно было для этого не время и не место.

– Расходитесь, расходитесь, готовьтесь праздновать освобождение от злого демона, – подтолкнул ближайшего крестьянина Видящий, пользуясь замешательством. – Да будет праздник во имя доблестных воинов, чьи мечи освящены светом Эйна, которые победили жуткую тварь.

– Но очень интересную, – вставил Профессор.

Мист только глаза закатила.

– Кто здесь староста? Нам бы воды, еды, отдохнуть…

– Я, допустим, староста, – сказал широкий пожилой мужчина. Он был не сколько толстый, сколько приземистый и квадратный, и рядом с ним виднелось еще пара персонажей такого же сложения – явно, родня. Староста внимательно и молча оглядел Мист, Воина и башку зверя, с которой все еще изредка срывались капли тягучей, почти черной крови, и сказал. – Ладно уж, и так прохвессур тут столуется, в общий дом идите, я пригоню кого-нибудь из девок с водой.

– Спасибо, – отозвалась Мист и двинулась было в указанном направлении, но Лессе внезапно схватил ее за рукав, останавливая, но вопрос задал не ей, а старосте.

– А раненый наш где лежит?

– Да там же, в общем доме, куда ж его.

– Ты ему помоги, – сказал Койл.

– А с чего ты взял, что я могу?

– Барышня, пусть ваш спутник отдаст мне голову! – встрял профессор. Мист удивленно на него посмотрела, потом кивнула Воину, мол, отдай. Тот тут же резко выпустил свою добычу. Профессор, не ожидая такой внезапности, удержать что-то настолько тяжелое не смог, и голова с пугающим звуком, средним между стуком и чавком, упала на землю. – Нет, барышня, пусть лучше подберет и донесет за нами!

Мист закатила глаза.

– Воин, подбери и неси, – и повернулась с Лессе. – С чего ты взял-то?

– У тебя зелья, ты сможешь.

– У меня может не быть нужных, а сварить сама я не могу, – сказала она. – Но я посмотрю на его раны, и тогда скажу. Так устраивает?

Лессе кивнул.

– Он родня тебе, что ли?

– Побратим, – буркнул он.

Ломме, по всей видимости, больше пострадал от лечения, чем от падения. У него совершенно точно были растресканы ребра, ушиблены внутренние органы и сломана в двух местах нога, но хуже всего ему было не от этого, а от слабости, вызванной чередой беспрестанных кровопусканий, которые ему делал живущий в деревне бывший солдат, который, вероятно, все болезни так лечил.

Мист осмотрела раненного под тревожным взглядом Лессе и сделала суровое лицо.

– Я могу ему помочь, – сказала она уверенно. – Но я это зелье берегла на крайний случай для себя. Оно редкое, и просто так наша знахарка его не дает, за каждый флакон – отчет княжескому писарю.

Лессе, к счастью, был не дурак, и моментально понял, что от него ждут предложений.

– Тебе денег или чего?

– У меня другие цели, – туманно сказала Мист. – Нужна помощь следопыта. Князь Имрейс увидел на карте здесь поселение Геннелит, и велел вызнать, какие еще места со старых карт тут есть на самом деле.

– Это он что, войной идти собрался и сведения собирать вздумал? – тут же ощетинился Лессе.

– Да не буду я про Дженн Лайенн спрашивать ничего, – фыркнула Мист. – Лэр наш любит легенды, так что только про эльфийские названия и интересуется.

– Это прямо как профессор Жуст, – вставил Коурон, так и эдак изучая водруженную на стол и уже пованивающую в закрытом помещении отрубленную голову. В связи с зачинающимся амбре Мист искренне надеялась, что эта композиция не останется тут надолго. – Но за эльфийские названия и я вам и сам поясню, если надо. Тот же Геннелит, это вот тут, как раз, он был когда-то заселен, преимущественно, эльфами. Именно из-за этого и из-за легенд о том, что истинное эльфийское государство лежит за горами, Жуст и принялся искать следы на Таласси.

– Ладно, расскажете, что сможете, – махнула рукой Мист и полезла за зельями. Пару пустых банок спустя означенный Ломме неожиданно для самого себя обрел заряд бодрости, немало порадовав этим своего побратима, который аж весь расчувствовался.

Пока мужики выясняли, кто из них больше рад, и кому из них больше досталось, Мист подсунула одну из своих карт Коурону.

– А что современная наука говорит о перевале вот тут? – спросила она, указывая на то место, где на карте из эль-Саэдирна был явно указан проход, а на всей доступной топографической информации Университета, Имрейса и Сарэна его там не было.

– Горный массив без доступных для простых переходов областей. Частично исследовался, – мельком глянув, куда показывала Мист, ответил профессор.

– Понятно. А вот тут на одной карте отмечено поселение Алаеринн, что-то такое есть?

– Почти у гор? Там руины, барышня. Судя по расположению фундаментов, когда-то, в самом деле, это была крупная деревня или небольшой город, который оказался заброшенным, вероятно, в связи с тем, что климат вот этой зоны, – он обрисовал рукой все пространство от официальных границ Дженн Лайенн до горных кряжей, – сильно изменился за последние несколько сотен лет. Где раньше зеленели луга, теперь засушливые пространства. Хотя наши знатоки климата утверждают, что такому изменению не с чего было бы произойти. У группы коллег, впрочем, сложилось следующее объяснение: мягкий, теплый климатический режим здесь поддерживался искусственно, с помощью магии, а когда Святой Амайрил уничтожил противное Эйну колдовство, дар бездны, разрушились и питающие землю заклинания. Здесь, на пустошах, экспедиции Королевского общества также натыкались на остатки древних акведуков удивительных конструкций. Вероятно, и родина эльфов была где-то здесь, среди пыльных степей, но рухнула и была сровняна с землей ветрами. Когда-нибудь, мы найдем ее, раскопаем, – его взгляд, полный любовного мечтания, был устремлен при этом на окровавленную башку чудовища.

Мист не стала его разубеждать – раскопают, так раскопают. Найдут какое-нибудь еще из поселений, которые здесь были, объявят эль-Саэдирном, будут много радоваться. Но она сама планировала обнаружить столицу эолен ровно там, где видела ее в прошлый раз.

– Спасибо, – сказала она и тут же повернулась к Лессе, который, вроде бы, закончил бурно приветствовать своего друга в мире живых. – Ты же хорошо знаешь эту местность? Иначе тебя бы не взяли в поход, так?

– Конечно, я хорошо знаю эту местность, – немного даже горделиво ответил он. – Я один из лучших.

– Отлично. Тогда во-первых, расскажи мне, что нужно с собой взять для, скажем, недельного перехода через эти ваши пустоши.

– Это ты куда собралась?

– Так в пустоши. У тебя свои задачи, у меня свои. Я ж тебя не пытаю о том, доколе вы по горам лазали в сторону Имрейса?

Лессе смерил ее взглядом, потом посмотрел на Ломме и сказал:

– Ладно, я тебе завтра собраться помогу.

Мист кивнула.

– И во-вторых, меня интересуют некоторые приметы. Вот, например, где здесь что-то похожее на синее кольцо вокруг воды?

Следопыт задумался, хмурясь, потом просветлел лицом.

– Это на северо-восток руины колодца из синеватого камня такие есть. А что там, сокровища?

– Да, еще какие, – фыркнула Мист. – Ой, да ладно тебе, не смотри так. Лэр мой нашел в библиотеке поэму, где было описано как некий герой шел от своего дома до Имрейса, чтобы начать там новую жизнь. И лэр вот хочет узнать, откуда он-таки шел. И мне вот надо пройти обратным ходом.

– Ну а чего ты сразу не сказала? – буркнул Лессе. – Давай свои приметы сюда, разберем. Может, я тебя провожу еще немного, пока Ломме на ноги встает.

– Пойдет через три дня, – пообещала Мист, скосив глаза на своего излечиваемого.

Лессе кивнул.

– Вот на день пути провожу тогда. Ну, что там у тебя после колодца?

Мист еще раз с оттенком тревоги на него посмотрела, но он выглядел вполне искренним, благодарным за помощь своему другу, поэтому, наверное, не было проблемой рассказать ему приметы на часть пути – даже большую часть пути.

– Дальше палец, указывающий в небо.

– Это Эведенская статуя, – тут же подал голос все слушавший Коурон. – Отсюда на север, только чуть к востоку. Примерно день пути.

– Что за статуя?

– Там рука в рост человека торчит из земли. Мы ее обрыли со всех сторон, но я так и не смог понять, в самом ли деле там статуя в полный рост, или просто фигура руки. И зачем такую руку делать?

– Для красоты, – сказала Мист. – Или как указатель.

Про указатель было, на самом деле, вероятно, потому что примета гласила, что нужно найти метку с определенным обозначением, и идти по ней. Мист была готова предположить, что рука там такая была не единственной, и с помощью таких указателей передавались направления, что называется, из уст в уста, следуя традиции эолен толком ничего не записывать, а полагаться только на свою выдающуюся память.

– Дальше стеклянная гладь без оправы, – сказала она. – Озеро?

– Там давным-давно нет озер, барышня. Были когда-то, но теперь нет. Так что разве что следы этого озера искать.

Это было плохо, потому что путь через засушливую землю и без поисков наугад предстоял нелегкий. С другой стороны, приметы формировались тогда, когда озеро в самом деле было, и это была надежная метка. Куда лучше колодца, даже, или статуи, которые можно относительно быстро уничтожить.

– Дальше стена воды.

– Акведук, – хором сказали Коурон и Лессе, и следопыт прямо на карте ногтем прочертил углубление. – Вот так идет. Отсюда и досюда сохранился. От статуи, надо, получается, идти сразу к акведуку, раз озеро не найти.

– Сохранился только тут, а где он был? – уточнила Мист, обводя линию цветом. – Вряд ли поэт знал, какие части сохранятся сотни лет спустя!

– Я считаю, – профессор Коурон отвлекся от зачаровавшей его головы зверя и очертил линию вправо и влево по карте. – Он шел так.

– Спасибо. Дальше там холодные врата. И это конец пути.

Она лукавила, конечно, но дальше холодных врат не собиралась ничего рассказывать, чтобы не провоцировать ненужное любопытство и возможный хвост, прямо сейчас или отложенный во времени.

– Холодные врата, – Коурон погладил свою бородку задумчиво. – Это, барышня, скорее местная легенда, чем география. Впрочем, упоминание ее вашим поэтом придает ей веса.

– Легенды тоже вполне могут привести к нужному месту, – не согласилась Мист, перебирая в голове свои приключения. – Так что меня вполне устроит легенда.

– Как, говорите, подписывался этот поэт?

– А я не говорила, – пожала плечами Мист. – Потому что я не знаю. В университетах не училась, лэр мне и не докладывался. Выдал приметы, и все.

– Сдается мне, барышня, вы лукавите, – покачал головой Коурон. – Вы, я уверен, прекрасно знаете, кто автор этих строк, но еще не до конца доверяете нам. Что же, я, пожалуй, сделаю шаг навстречу и поверю вам первым. Холодные врата, по описанию, это каменные плиты из белого камня, положенные друг на друга. Некое место силы прежних времен, за которым, как гласит легенда, лежал сам эль-Саэдирн.

– Сам эль-Саэдирн или дорога на эль-Саэдирн? – уточнила Мист, не сдержав порыв научного любопытства. В конце-концов, после холодных врат у нее еще было несколько примет, и дорога через перевал начиналась у некого “дерева смерти”, а вовсе не от каких-то там врат.

Коурон смерил ее оценивающим взглядом.

– В университетах, значит, не учились, барышня? А стоило бы, наверное, раз у вас там, я слышал, и девиц берут обучаться. Вопрос правильный, но я был склонен расценивать слова легенды буквально – что сразу за вратами начинается эль-Саэдирн. Правда, я слышал множество слухов о таких камнях совсем в другой части пустоши, так что, я очень заинтересован в том, что вам удастся увидеть или узнать. Поэтому я прошу вас по возвращению сюда написать мне письмо и рассказать, до какого места вам удалось дойти и что вы видели.

И, кажется, он не сильно рассчитывал на то, что Мист найдет эти самые врата, на самом-то деле.

– О, конечно, – легко согласилась Мист, которая очень надеялась на то, что вернуться удастся каким-нибудь более веселым и скоростным способом, тем более, что она давно приготовила, на всякий случай, зелье для создания метки перехода.

Коурон согласно покивал и сказал Лессе:

– Ты, Койл, кажется? Поможешь барышне и ее спутнику со сборами в дорогу. И проводишь, сколько получится. Мы задержимся здесь ровно столько, сколько нужно, чтобы похоронить соратников и обыскать пещеру зверя. Там может оказаться множество интересных археологических находок.

С этим Мист была полностью согласна.

Вечер удалось провести относительно спокойно – они собирали все для недельного похода под руководством Лессе и с помощью старосты, намечали ближайший путь, и размеренная подготовка в компании других людей оказала на Мист вполне умиротворяющее действие. Она даже спать легла совершенно спокойно и уснула, несмотря на незнакомое место, быстро и без проблем.

А потом на нос что-то капнуло. Или тронуло. Или мимо пролетало, обдав воздухом, и Мист открыла глаза.

На первый взгляд она была все там же, в общем доме в Гнилицких двориках, и окно, соседнее с ее лежаком, было распахнуто в ночь. Она не могла понять, делись ли куда-то все остальные или просто замерли во сне, но ощущала и видела она только одинокую фигуру на подоконнике.

Мужчина с темно-красными волосами сидел, задрав ноги вверх, на оконную раму, и небрежно откинувшись назад, в свободной и вольной позе, которая выглядела, тем не менее, ужасно неудобной, и смотрел куда-то на улицу. Там, кажется, расстилался какой-то совсем другой, незнакомый пейзаж, и Мист почти успокоенно выдохнула. Кажется, это снова был сон.

Она села в постели, и мужчина на окне обернулся на ее движение, улыбаясь самыми уголками губ.

– Не спится, Эола Эйиладд? Мне бы тоже не спалось.

– Я смотрю, сегодня ты вменяемый, – проворчала Мист, не желая оставаться в относительно уязвимом положении сидящего или лежащего рядом с таким полупсихом, как Мейли-из-Сполохов.

– Или всебяемый, – согласился он, и Мист бездумно скользнула взглядом по его одежде. Если раньше он обычно представал одетым либо в обгорелые лохмотья, либо в сложные эльфийские наряды, то сейчас он выглядел так, словно собрался в поход и ради этого содрал доспехи с Воина. На нем был кожаный нагрудник, и наручи, и поножи с сапогами, и темный плащ, скрепленный на груди чем-то вроде пряжки. Собственно, только пряжка и отличалась, наверное, от обычного облачения Воина, так что либо создатель доспехов нашел для них вдохновение там же, где и Мейли, либо это были те же доспехи, в том или ином смысле. – Так хорошо не чувствовать боли, что забываешь, чем за это придется заплатить, – сказал он, явно потеряв интерес к Мист и снова выглядывая в окно.

Мист осторожно сменила точку обзора, чтобы выглянуть, тоже, и с огромным интересом увидела там сонный городок совсем других очертаний. Высокие дома с затейливыми крышами живо напомнили ей эль-Саэдирн прошлого, который она успела мельком увидеть.

– Геннелит был очень симпатичным городом на моей памяти, – прокомментировал Мейли, из чего она сделала логичный вывод, что они любуются, собственно, воспоминаниями достопочтенного мага. – Он стоял на важном торговом пути, вдоль которого с начала тех времен, которые мы помним, расселялись эолен. Отсюда и до моря, до самого Атенаума шла дорога нашего родства. Многие из нас за всю жизнь могли ни разу не побывать в эль-Саэдирне, но все и всегда знали, что если что-то случится – там всегда есть наш рилантар, который суть и есть все мы, и наша земля, которая есть он сам.

– Никогда не понимала этой фишки про рилантара, а Рах так и не успел мне объяснить, – пожаловалась Мист, осторожно пристраиваясь с края окна, чтобы побольше изучить ночной Геннелит, каким он был когда-то.

– Рилантар един как земля и государство, и объединяющая их кровь и плоть правителя. Корона рилантара обозначает согласие земли эолен принадлежать одному из народа, и через него – всем остальным. Рилантар сам выбирает, кто им будет править, выбирает строго, и часто отвергает тех, кого сами люди считают подходящими. Потому что умение добиваться власти совсем не равно умению править. Умение завоевывать – не равно умению созидать, – задумчиво пояснил Мейли. – Однако, и земле случается ошибаться, и тогда рилантар сворачивает не туда.

– Это что-то из разряда той смуты, “о которой никто не отверзает уст”? – повторила Мист слова своего далекого “ходячего справочника”.

– Я про это тоже уста не отверзаю, – легко подтвердил Мейли.

Девушка пожала плечами.

– Лучше бы не отверзал по другим поводам.

– О, женщина, твое имя – жестокость, – шутовски посетовал Мейли, и Мист впервые с оттенком ужаса почувствовала легкое дуновение того легендарного шарма, который приписывали магу и неизвестные авторы в “Эльфийской радуге”, и Ийилива. Перелив голоса, легкий подъем, короткий взгляд без движения головы, и все такое. Впрочем, к счастью, у Мист был неплохой иммунитет к чарам любого рода.

– Нет, мое имя – горечь и отчаяние, – поправила его она, вспоминая откровения Ардоры.

Мейли махнул рукой.

– Тебя зовут Эола Эйиладд, насколько я имею в этом слово.

– Никогда не понимала, почему ты так меня называешь, – сказала Мист, прислоняясь плечом к стене и глядя на ночного гостя практически сверху вниз, потому что, задирая вверх ноги, он постепенно неумолимо сползал спиной на подоконник, словно реальная физика мира работала в этом странном сне.

– Это, можно сказать, глупая и жестокая шутка.

– Ничего другого я и не ожидала.

– Нет, не над тобой. Я говорил всем своим ученикам, что скорей отдам Багровую книгу и все свои знания Северному Сиянию, которое виднеется с самых высоких башен Саэдирна, над северными горами, чем любому из них. То, что вы, ваэрле, зовете Северным Сиянием, мы зовем Эола Эйиладд, Эльфийский Сполох. Это я имел ввиду, а не то, что ты похожа на эолен, или что-то подобное.

Это было логично – что Мист точно знала, так это то, что с эльфами ее роднит примерно ничего, кроме ее вечного восхищения потерянным народом и потерянными знаниями.

Знаниями!..

– Ученики, – тут же выпалила она, теряя интерес к лингвистическим изысканиям. – Ты сказал, у тебя были ученики, значит, их в самом деле было несколько. Кто они? Кроме Алгара?

– Эловир, – чуть нахмурив идеальный лоб, сказал Мейли с таким трудом, словно ему в самом деле было трудно вспомнить имена тех, кого он учил. – И младшая дочь Треллиона, Эльмистра. Зачем тебе эти неудачники?

– Эти неудачники могут знать, что конкретно с тобой случилось, и где, – буркнула Мист. – Так как ты в этом отношении совершенно бесполезен и даже не можешь вспомнить, в какую башню вышел.

– Меня не оставили там, куда я вышел, я почти уверен, – ответил он, и Мист с удивлением поняла, что это едва ли не самый длинный их диалог за все время знакомства, и уж точно – самый осмысленный. Мейли казался практически нормальным и живым, не то, что в последние разы в Доменах.

– Ты помнишь что-то из дороги?

– Не слишком долго. Наверное. Я был несколько не в форме.

– Ты не можешь вернуться в свое тело обратно? Раз оно живо, у тебя должен быть путь назад, так ведь?

– С ним что-то не так, – наклонив голову, сказал маг. В его лице что-то изменилось, выказывая толики привычной боли. – Там мрак и нет воздуха, или безумный свет в глаза, и нельзя пошевелиться.

Мист готова была поклясться, что тут и там спокойный мир вокруг начинает трескаться, и песчинки падают в бездну.

– Не попадайся больше им, – попросил Мейли. – Ты едва сбежала.

– Тебя тоже схватили Видящие?

– Да. С помощью Алгариенна, который научил их, как обуздать мага. Любого мага. Он был умней, чем я предполагал. Возможно, он и смог бы стать ар-Маэрэ.

– А Багровым магом?

– Для этого надо им родиться, Эола Эйиладд, – покачал головой Мейли. – Но даже Багровый маг поддается его изобретению. В меньшей степени, но все же. Так что будь осторожна, и будь осторожна вдвойне, потому что за тобой следят.

– Кто следит? – ужаснулась Мист.

– Я не знаю. Но кто-то, или что-то идет за тобой по пятам от Башни, от Университета. Не попадайся.

Мист нервно огляделась, словно прямо сейчас и прямо тут за ней мог прийти очередной брат ловчий.

– Не попадайся, – повторил Мейли и, внезапно качнувшись, сменил положение на подоконнике, сев, как нормальный человек и взглянув ей на мгновение прямо в глаза совершенно некомфортным, колючим взглядом. И глаза у него оказались почему-то темно-фиалковыми, а не янтарными. Мист вздрогнула от этого, и проснулась снова, снова в кровати, и подскочила, оглядываясь кругом.

За окном был рассвет, и он очерчивал мягкой розоватой каймой фигуру Воина, замершего на фоне окна с напряженной прямой спиной.

– Вот ты дубина, – почти ласково сказала ему Мист. – Хорошо тебе, никаких снов, никаких видений, и маги эльфийские не чудятся кругом, и слежка никакая не пугает. Нет эмоций – нет проблем, правда?

Воин, конечно, ничего не ответил, и Мист даже не почудилось никакого движения или отклика, как зачастую бывало. Кукла куклой, бездумная и тихая. Только вот глаза у него были, если подумать, ровно того же цвета, что у Мейли во сне. И что это могло значить? Безумный эльф примеривал на себя запчасти потомка, или что?

– Ты хоть в курсе, что за нами кто-то следит? Или не следит, и Мейли просто издевается? Такое, знаете ли, тоже возможно. Даже если он и делал вид тут, что нормальный, совершенно не факт, что это не хитрая маскировка.

Воин был в курсе, или не в курсе, или что-то среднее между да и нет, как все его существование.

– Надо было сразу велеть тебе шагнуть в бездну. Вот в тот момент, когда я поняла, что Виль все равно потерян навсегда, даже если его тело еще ходит и дышит, – вздохнула Мист. – А, может, и мне надо было шагнуть, тоже? Много ли смысла в моей жизни? Моем возвращении?

Она, помедлив, начала свою утреннюю рутину, продолжая свои невеселые размышления про себя. Все в порядке было, на самом деле, с тем, что Торрен остался в прошлом, кроме ее эмоций по этому поводу. Когда-то там, в прошлом, в самом деле должен был появиться Тор, чтобы написать первые страницы Багровой книги своим почерком, чтобы построить башню в землях орков и оставить им пророчество о том, что потом придет Мист, чтобы наладить все до конца. Тут все было логично и на месте, и даже понятно становилось, почему “Ниджиххт” сам не мог закрыть дыру до дна Доменов, которая там была – по части склонности к Багровой магии Тор в самом деле был послабей Мист, и вообще обрел хоть какие-то способности только после вмешательства Мейли. Вероятно, вселение тоже считалось за рождение, в какой-то мере.

И Торрен был… он был на месте в том мире. Вспоминая их путь через безвременье, Мист не видела его отчаявшимся, печальным или грустным. Он казался уверенным, удовлетворенным своей жизнью и своей судьбой от начала и до конца. И Мист очень надеялась, что так оно и было, что Торрен был счастлив, и что он никогда не сожалел о своем решении, потому что сама она сожалела.

Да, без нее Карн Д Рагорн и Элианна несомненно, победили бы в Имрейсе – Сорс в одиночку не справился бы. И Воин стал бы бессловесным орудием совсем другой воли, и Ашу пришлось бы дальше самому справляться со своими трудностями, и Мист видела определенный смысл в том, что она должна была пройти обратно, пронести магию вместе с собой обратно, но она, на самом деле, видела очень мало смысла в том, что было сейчас, после. Разве что – вот эта важная загадка, которую она получила в самом начале пути, и которая пронизывала его весь.