Текст книги "Новенький (СИ)"
Автор книги: Инна Инфинити
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
Глава 34.
– Ты совсем со мной не разговариваешь?
В пятницу я вылавливаю Лилю в коридоре после уроков. Она до сих пор не ответила на мои сообщения, которые я писала ей еще в понедельник утром после поста в «Подслушано», а в школе общалась со мной только в присутствии друзей и на дежурные темы.
Лиля, поняв, что уже не отвертеться, приваливается плечом к стене.
– Да нет, почему, разговариваю.
– А у меня такое ощущение, что ты меня избегаешь.
– Тебе кажется.
Мимо нас шагает группа десятиклассниц, поэтому я выжидаю, когда они пройдут.
– За что ты на меня обижаешься, Лиль? – теряю терпение. – За то, что я рассталась с Никитой? Или за то, что я в принципе с ним встречалась? Так если бы я знала о твоих чувствах, я бы не встречалась!
– А можно не обсуждать это здесь? – грозно перебивает. – Я не хочу снова оказаться героиней группы-помойки.
– Окей, давай обсудим в другом месте.
С Димой мы сегодня после школы никуда не идем. Он сказал, что у него важные дела и умчался. Я так и не поняла, какие именно, а он не стал объяснять. Вечером перед сном Дима традиционно мне позвонит, и я обязательно его спрошу.
Лиля молча отрывается от стены и направляется в сторону гардероба. Я следую за ней. Не разговаривая, мы надеваем верхнюю одежду и выходим из школы. Так же не сговариваясь, поворачиваем направо и идем в наше любимое кафе.
Непроизвольно улыбаюсь, опустив голову. Даже в ссоре и обидах мы с Лилей понимаем друг друга без слов. И зайдя в кафе, по умолчанию направляемся к нашему любимому столику.
– Я не обижаюсь на тебя, – сходу начинает подруга, как только мы делаем заказ и официантка уходит. – Просто вся эта ситуация выбила меня из колеи.
С пониманием киваю.
– Я бы хотела, чтобы между нами все было, как раньше. Это ведь возможно? – спрашиваю с надеждой.
– Конечно, Сонь, – Лиля отвечает чуть смягчившимся голосом. – Мне не за что обижаться на тебя.
– Если бы я знала, что ты влюблена в Никиту, то ни за что не стала бы с ним встречаться, – снова повторяю.
– Я знаю… Это была моя ошибка, что я никогда не говорила. Просто я видела его интерес к тебе, вот и смирилась с этим. Может, ты бы и не начала с ним встречаться, но это не отменило бы того факта, что Ник в тебя влюблен.
Эти слова больно ранят. Я и так ужасно себя чувствую перед Никитой, а лишнее напоминание о том, что Свиридов в меня влюблен, только усиливает чувство вины.
– Это у него пройдет. Никита не признавался мне в любви. Думаю, он произнес бы эти слова, если бы его чувства ко мне были очень сильными.
Лиля пожимает плечами. В этот момент официантка приносит наш заказ: два какао с маршмеллоу.
– Ты теперь с новеньким? – спрашивает Лиля, делая небольшой глоток горячего напитка.
А вот что ответить на этот вопрос, я так сразу не нахожусь, поэтому набираю в рот побольше какао и глотаю маленькими глоточками. Друзьям, естественно, я не говорила о наших с Димой отношениях. В школе мы друг с другом даже не здороваемся. Правда, Соболев все время пишет мне во время уроков и на переменах, но не думаю, что за этим кто-то следит.
Но с другой стороны, Лиля для меня всегда была ближе, чем Ульяна и остальные ребята.
– Да, мы вместе, – отвечаю, когда мое молчание уже слишком затягивается. – Но мы не хотим афишировать.
Лиля фыркает и качает головой.
– Почему ты так настроена против Димы? – тут же завожусь.
– Потому что он сломал Никите руку.
– Да, тут Дима был не прав. Но как он мне объяснил, Никита сам позвал его на разборки и Никита первый ударил Диму, причем дважды. Когда Ник замахнулся в третий раз, Дима перехватил его руку, но, не рассчитав силы, случайно сломал.
– Не очень понимаю, как можно «случайно» сломать кому-то руку.
– Дима не хотел. И драться он тоже не хотел, Никита первый полез.
– Ну да, конечно, – язвит. – Во всем виноват Никита.
Тяжело вздыхаю. И как я раньше не замечала, что Лиля всегда на стороне Никиты? Нет, конечно, я это замечала, но думала, что это потому что они друзья, соседи, их мамы лучшие подруги…
В общем, я наивная святая простота.
– Ты же знаешь, как для Никиты важен футбол, – не унимается. – После школы его мог купить статусный клуб. А из-за поломанной руки Никита пропустит важные матчи, на которых он должен был себя проявить…
– С чего ты это взяла? – перебиваю подругу. За полтора года отношений Никита и словом не обмолвился о том, что его может купить какой-то клуб.
– Это его мама говорила. Сейчас у Никиты должна была быть серия показательных матчей. Им интересовались европейские клубы.
– Какие? – спрашиваю со скепсисом. – Челси и Реал Мадрид?
У Лили смуглая кожа, но я все равно замечаю, как подруга вспыхнула.
– Нет, конечно, не такие статусные. Им интересовались испанские клубы из второй лиги. Да, это не Реал Мадрид и не Челси, но все же это хорошие испанские клубы! А еще у Никиты были все шансы попасть в сборную страны. Но из-за сломанной руки его теперь никуда не возьмут! – последнюю фразу Лиля выкрикивает так громко, что на нас оборачиваются посетители за соседними столиками.
Я несколько секунд ошарашенно гляжу на подругу.
– Первый раз об этом слышу, – растерянно произношу.
– Никита просто не любит говорить о своих планах и никогда не хвастается своими успехами.
– Да ты, я смотрю, знаешь его лучше меня, – замечаю через долгую паузу. И даже чувствую небольшой укол обиды. – Это он тебе рассказал?
– Нет, я знаю это от его мамы. Никита бы мне никогда такое не рассказал.
– Да он и мне не рассказывал. Я правда первый раз обо всем этом слышу. Он и на свои матчи-то меня не пускал.
– Никита не любит, когда на трибунах сидят близкие люди. Это его отвлекает. Он никому не разрешает приходить, даже родителям.
– Но трибуны ведь большие…
– Все равно. Он не любит.
– Ясно…
Делаю несколько глотков какао и отправляю в рот кусочек торта. Не знаю, что еще сказать. За десять минут разговора с Лилей я узнала о Никите больше, чем за полтора года отношений и за одиннадцать лет дружбы с ним.
Нет, конечно, я знала, что Никита профессионально играет в футбол. Знала, что ездит на соревнования и считается одним из самых перспективных молодых игроков Москвы. Знала, что он и дальше планирует связывать свою жизнь с футболом, поэтому частенько забивает на учебу и до сих пор не определился с институтом. А может, и вообще в институт не пойдет. Без понятия, есть ли у профессиональных футболистов высшее образование. Мне кажется, нет.
– А вы с Никитой не обсуждали пост в «Подслушано»? – решаю задать острый вопрос.
Лиля задумчиво помешивает ложечкой какао.
– Никита пришел ко мне в тот же день вечером.
И замолкает. Есть у Лили такая особенность: как только разговор доходит до чего-то важного, она замыкается, и слова из нее нужно доставать клещами.
– И…? – тороплю. – Вы поговорили?
– Да, – поднимает на меня лицо. – Я сказала ему, что на самом деле все было не так, разговор вырван из контекста, и я имела в виду, что люблю его как друга. Мы договорились, что между нами ничего не меняется, и мы все так же друзья. После этого он ушел.
Мгновение удивленно пялюсь на подругу.
– А почему ты не сказала ему правду? Вдруг бы он посмотрел на тебя другими глазами…
Лиля издает смешок.
– Нет, это исключено. А признаваться в любви парню, которому я не нужна, у меня нет желания.
– Да почему ты думаешь, что не нужна ему? – спорю. – По-моему, у тебя появился шанс…
– Сонь, я вчера слышала из его комнаты женские стоны, – перебивает меня. – Ты правда думаешь, что я могу быть интересна Никите?
Из моих рук выпадает вилка и со звоном падает на тарелку.
– Что?? – не верю своим ушам.
– Ну, ты же знаешь, что у нас сильная слышимость, а комната Никиты ровно под моей комнатой. Так вот вчера вечером он привел домой девку из своей футбольной группы поддержки. Я ее знаю, Алла. Ну и она так стонала, что было слышно даже мне.
Я чувствую, как моя челюсть в прямом смысле слова отвисла.
– Тебе Никита не изменял, – Лиля догадывается, какой вопрос крутится у меня в голове. – Когда вы были вместе, ничего подобного не было. Но вчера я лично видела Аллу в подъезде. Она выходила курить, когда я выбрасывала мусор в мусоропровод. Ну а потом я слышала ее стоны.
Я все еще в изумлении пялюсь на подругу с открытым ртом. Это просто не укладывается в голове… Прошла неделя, как мы расстались, а Никита уже…
Впрочем, я ведь тоже сразу начала встречаться с Димой. Но…
Все равно как-то обидненько.
Меня возвращает в чувство Лилин всхлип. Подруга накрыла лицо ладонями, а ее плечи затряслись.
– Эй, Лиль, ну ты чего?
Я подскакиваю со стула и придвигаю его к подруге. Сажусь и обнимаю Лилю за плечи. Она утыкается лицом мне в плечо, и моя кофта тут же становится мокрой.
– Не плачь, Лиль, – глажу ее по волосам и спине.
Мне теперь становится еще совестнее за то, что я встречалась с Никитой. Не надо было. Сильных чувств у меня к Свиридову никогда не было. Согласилась на свидание тупо из соображения: «А чоб нет?». Рядом с Ником я и близко не испытываю тех чувств, что возникают у меня рядом с Димой. От одного взгляда Соболева, от одного его прикосновения у меня сердце колотится, как бешеное.
– Может, еще все у тебя получится с Никитой? – предполагаю с опаской. – Может, ему просто нужно какое-то время после нашего расставания…
– Не думаю, – Лиля отрывается от моего плеча и растирает по лицу слезы. Берет со стола салфетку и промокает мокрые щеки.
– Да почему!? Лиля, ты красивая и интересная! Почему ты так в себя не веришь?
– Потому что Никита знает меня всю жизнь. Если бы он хотел, мы бы уже были вместе. Особенно теперь, когда ему известно о моих чувствах.
– Ну ты же сама сказала ему, что все было не так, и ты имела в виду, что любишь его как друга.
– И ты думаешь он поверил? На том видео же все очевидно. Но вместо того, чтобы попробовать отношения со мной, он притащил домой эту Аллу!
– Он теперь с ней встречается?
Признаться честно, я никакой Аллы из группы поддержки футбольной команды Свиридова не знаю. Впрочем, сегодня выяснилось, что я вообще очень мало знаю о парне, с которым встречалась полтора года. О чем мы вообще с ним разговаривали на свиданиях? Не помню. Но точно не о футболе.
– Вряд ли. Думаю, я теперь часто буду слышать стоны из его комнаты. У Никиты никогда не было недостатка в женском внимании. Так что теперь он точно будет нарасхват, – Лиля залпом допивает остывший какао и с шумом ставит стакан на стол.
– И что ты думаешь делать..?
Подруга пожимает плечами.
– Не знаю… В следующий раз, когда дома никого не будет, врублю на полную громкость порнуху. Пусть Никита тоже послушает стоны из моей комнаты.
Я не могу удержаться и прыскаю от смеха. А через секунду смеяться сквозь слезы начинает и Лиля.
Глава 35.
Дима Соболев
В субботу я целый день и до глубокой ночи сижу за компьютером. Нужно срочно доделать проект для заказчика и получить оставшиеся деньги. Моя работа слишком затянулась, потому что почти каждый день после школы мы с Соней куда-нибудь ходим, и это отнимает много времени. Работать приходится по ночам.
Нет, конечно, я не жалею о наших свиданиях. Рядом с Соней – лучшие часы в моей жизни. Иногда я даже не верю, что она правда со мной. Целую, а сам думаю: «Мне это не снится? Я действительно нашел девушку, в которую влюбился еще два года назад на олимпиаде?».
Я не рассказываю Соне о том, как увидел ее в первый раз. Тогда она сразу поймет, что я попал в ее школу не случайно, а я не хочу поднимать тему своего перевода. Соня слишком нежная и ранимая для такой правды. Ну и она ни в чем не виновата. По крайней мере мне удалось убедить себя в этом, когда два чувства к Соне – любовь и ненависть – боролись во мне.
Возвращаться домой после свиданий с Белоснежкой стало настоящей пыткой. Так-то я уже научился не реагировать на среду своего обитания: звон стаканов, непонятных пьяных людей в квартире… Я давно перестал все это замечать. Закрывал на ключ дверь в свою комнату и работал.
Но с появлением Сони в моей жизни все изменилось. После свиданий с ней я захожу в квартиру и понимаю, что здесь абсолютно все кричит о нашей несовместимости: моя вечно пьяная мать, ее собутыльники, ободранные обои, тараканы и черные окна, которые лет десять-двенадцать назад были белыми.
Я мечтаю уехать из этого места и больше никогда сюда не возвращаться, никогда не видеть мать, ее сожителя и пустые бутылки из-под водки на кухне. Вычеркнуть из памяти отрезок своей жизни с момента смерти отца и до встречи с Соней в новой школе.
Я настолько погружаюсь в работу, что даже не сразу слышу звонящий телефон. Беру смартфон в руки и вижу номер Сони.
– Алло, – улыбаюсь в трубку, хоть и устал ужасно.
– Привет, – одно это слово, сказанное ее нежным голосом, тепло обволакивает. Я откидываюсь на спинку кресла и прикрываю уставшие веки.
– Привет, Белоснежка. А ты чего до сих пор не спишь? Уже ведь поздно.
– Вообще-то, я ждала, что ты позвонишь мне перед сном, а ты так и не позвонил! – произносит обиженно.
– Прости… Слишком увлекся работой.
– А что ты делаешь? – обида в ее голосе сменяется любопытством.
– Сайт.
– Какой?
– Сайт-визитка небольшого стартапа.
– Что такое сайт-визитка?
Слегка смеюсь.
– Это когда у сайта только одна страница, которая листается вниз.
– Ммм, интересно… Это сложно?
– Вообще, нет, но у меня очень капризный заказчик. А ты чем сегодня занималась?
Сегодня суббота, но мы с Соней никуда не пошли в этот выходной день. Мне позарез нужно закончить работу и получить деньги, чтобы перевести их адвокату Антона.
– Да особо ничем… Днем гуляла с сестрой, вечером сходили с Ульяной и Вовой в кино.
– Ты помирилась с Лилей?
– Да, еще вчера. Мы с ней поговорили, все в порядке.
В этот момент за стенкой начинается пьяный дебош с громкими криками.
– Что это у тебя там? – настороженно интересуется Соня.
Внутри все аж холодеет, когда я понимаю, что Белоснежка слышит это.
– Ты где? – не унимается.
Сказать ей, что я дома, язык не поворачивается, поэтому продолжаю молчать.
– Там у тебя как будто кто-то ругается и дерется, – выносит вердикт. – Ты на какой-то тусовке?
Помимо криков теперь слышится битье посуды.
– Соня, я тебе перезвоню, – чеканю и, не дожидаясь от нее ответа, сбрасываю звонок.
Уже через секунду я вылетаю за дверь, а еще через одну оказываюсь на кухне. Отчим сцепился с каким-то мужиком, мать ругается с какой-то женщиной, а на грязном кафеле валяются осколки стекла.
– Вечеринка окончена! – перекрикиваю их голоса и громко хлопаю в ладоши, чтобы привлечь внимание. Хватаю под локоть мужика, которого держит за грудки отчим, и встряхиваю. Он еле стоит на ногах, поэтому едва не валится на пол.
– А ну пошел отсюда! – мать переключается с собутыльницы на меня. – Не твоего ума дела, что тут происходит!
Не слушая ее, тащу мужика на выход из квартиры и выталкиваю в подъезд. Возвращаюсь обратно на кухню и то же самое проделываю с женщиной. Захлопываю дверь и поворачиваю замок.
– Ты что себе позволяешь, сопляк малолетний! – мать выходит в коридор. – Не забывай, что ты в моем доме пока еще живешь!
Она пьяна в хлам, но откуда-то находит силы произнести эти слова громко и четко. Обхожу мать и скрываюсь в своей комнате, но не успеваю сесть обратно за компьютер, как дверь распахивается.
– Твоего в этом доме ничего нет, чтобы ты тут командовал! – вваливается в комнату.
– Мало ты его ремнем в детстве порола! – слышится из коридора пьяный голос отчима. – Непонятно что из него выросло!
Я так устал от всего этого. До тошноты, до рвотных рефлексов, до омерзения к самому себе, что являюсь частью этого маргинального мира.
Нехотя отрываю взгляд от монитора ноутбука и перевожу его на мать, которая стоит в дверном проеме.
– Уйди и закрой дверь.
Она не уходит. Уставилась на мой компьютер пьяным немигающим взглядом и как будто замерла. Я знаю, о чем она думает. Между нами повисает тяжелая пауза, прерываемая только грюканьем бутылок на кухне. Отчим, видимо, решил продолжить вечеринку в одиночестве.
– Что ты там делаешь? – спрашивает, кивая на ноут.
– Работаю. Уходи.
Вместо того, чтобы присоединиться к своему сожителю, она отрывается от дверного косяка и, пошатываясь, направляется ко мне. Останавливается рядом, обдавая меня тошнотворным запахом перегара, и смотрит на экран, на котором красуется написанный мною код. Внимательно всматривается в поток букв и цифр, которые обычному человеку непонятны.
– Уходи, – настойчиво повторяю.
Неожиданно мать резко протягивает ладонь к ноутбуку в попытке свалить его со стола. К счастью, я успеваю схватить ее за руку до того, как компьютер с моей работой полетит на пол.
– Ты что творишь!? – подскакиваю с кресла и отталкиваю ее назад. Не удержавшись на ногах, мать приземляется на мою кровать, но уже через мгновение поднимается на ноги.
– Выброси его! – кричит. – Он не доведет тебя до добра!
– А что меня доведет до добра? Бутылка твоей водки? Убирайся из моей комнаты, пока я не выставил тебя отсюда силой.
– Не смей так со мной разговаривать! Я твоя мать! – взметает в воздух руку с поднятым указательным пальцем.
– К сожалению, да, – отвечаю со всей горечью, какой могу. – К сожалению, ты моя мать. Мне жаль, что меня родила именно ты.
Я смотрю на нее с ненавистью и презрением вперемешку. Клянусь, как только у меня появится возможность отсюда съехать, первой, кого я забуду, будет моя мать. В обрывках моей детской памяти еще хранится другой ее образ: нежной и ласковой мамы, которая не спала ночей, когда я болел. Но женщина, стоящая напротив меня, уже давно не имеет с ней ничего общего.
– Да как ты смеешь!
Мне это уже надоело, поэтому я хватаю ее за руку и силой выталкиваю из комнаты.
– Ты с этим компьютером закончишь, как он, – бормочет, когда я уже готовлюсь захлопнуть дверь перед ее носом.
Эти слова заставляют меня замереть. За одну секунду перед глазами проносится абсолютно все: папа, аттракционы, двое на мотоцикле с пистолетом, лужа крови, разрастающаяся на тротуаре, суд и приговор: «Признать невиновными». Ну и еще снисходительно-сочувствующий взгляд на меня семилетнего проплаченного судьи Георгия Рузманова.
– Я лучше закончу, как папа, чем, как ты, – отвечаю матери и захлопываю перед ее лицом дверь.
Надо успокоиться и перезвонить Соне.
Девочки, я не могу отвечать на ваши комментарии, так как заблокировал мне эту функцию.
Отвечаю на вопрос про Лилю и Никиту: да, про них планируется отдельная книга.
Ставьте, пожалуйста, звездочки, если вам нравится история любви Сони и Димы!
Глава 36.
Наши с Димой отношения набирают все больше оборотов. С каждым днем сдерживаться в школе становится сложнее. Меня продолжает коробить тот факт, что Дима сидит за одной партой с Лерой, хоть и жестко ее френдзонит. В столовой он тоже чаще всего с Полежаевой и ее компанией. Димина сестра же почему-то сидит одна.
Кажется, Олеся не влилась в коллектив. Один раз я слышала в женском туалете, как девятиклассницы ее обсуждали. Называли странной и тормознутой, хихикали.
– А давайте как-нибудь приколемся над ней? – услышала я, находясь в туалетной кабинке, задорный голос одноклассницы Олеси.
– Как? – уточнила вторая.
– Не знаю, разыграем… Например, приклеим к ее спине бумажку с какой-нибудь надписью.
– С надписью «медленный газ», – засмеялась третья.
– Ой, слушайте, не хочется связываться с ее братом, – предостерегла вторая. – Говорят, это он Нику Свиридову из одиннадцатого руку сломал.
Я нажала смыв унитаза и с высоко поднятой головой вышла из кабинки. Завидев меня, три девятиклассницы тут же прикусили языки.
– За буллинг из нашей школы отчисляют, – процедила им я, открывая кран. – Просто напоминаю, на случай если вы забыли.
Девятиклассниц тут же, как ветром сдуло.
Но иногда Дима садится в столовой не с Полежаевой, а с Олесей. Вот как сегодня. Дима спокойно ест, глядя в свою тарелку, а Олеся пялится на него.
Чувствую толчок под столом. Дергаюсь и поворачиваюсь к Ульяне.
– Ты так смотришь на новенького. Скоро все догадаются, что вы с ним мутите, – шепчет мне на ухо.
Меня тут же заливает жгучей краской, а Ульяна делает такое лицо, мол, «ты думала, я не знала?».
– Не то что бы я за вами слежу, – подруга снова склоняется к моему уху и шепчет. – Но вас видно даже невооруженным глазом. Вот сейчас он оторвался от тарелки и смотрит на тебя, как Ромео на Джульетту. Конспираторы из вас так себе.
– О чем шепчетесь? – громко спрашивает Лиля.
Я резко отодвигаюсь от Ульяны.
– Да так, ни о чем, – залпом осушаю стакан компота.
Мы все еще ходим на обеды вместе. Даже Никита с нами. Хотя по большей части он молчит, уткнувшись в телефон. Почти не ест, а только все время с кем-то переписывается. Кость в его поломанной руке вроде бы нормально срастается, и скоро Свиридову должны снять гипс. Я рада, что обошлось без тяжелых последствий.
«Жду тебя», приходит сообщение от Димы.
Многозначительно глядя на меня, он встает со стула и относит поднос. Через несколько минут под надуманным предлогом для друзей я ухожу из столовой. У нас с Димой есть укромное местечко в школе. Оно под лестницей в корпусе начальной школы. Старшеклассников там нет, а из младших классов нас никто не знает.
– Привет, – говорю Диме, когда прихожу к нему.
Он тут же притягивает меня к себе и целует. Я упираюсь спиной в прохладную стену, обвиваю Диму за шею и, теряя голову от удовольствия, отвечаю на его поцелуи.
– Пойдем сегодня куда-нибудь после уроков? – спрашивает, целуя мою шею.
Я блаженно прикрываю глаза и отдаюсь нахлынывшему наслаждению, даже не слыша крика и гула первоклассников, что носятся по коридору.
– Да.
– Куда ты хочешь?
– Дима, ты же знаешь, что мне все равно, куда, главное, что с тобой, – я поднимаю на себя его лицо и тянусь к губам.
Мы заходим на новый поцелуйный круг. Одной рукой я крепко держу Диму за шею, второй глажу по затылку. Внутри у меня будто взрываются фейерверки. Земля под ногами плывет, голова идет кругом… Мы отрываемся друг от друга только со звонком. Дима опускается лбом на сгиб между моей шеей и плечом, тяжело дыша. Я же крепко-крепко обвиваю его спину.
– Давай в кино? – тихо спрашивает.
– Давай, – улыбаюсь, прекрасно понимая, что фильм мы смотреть не будем.
Когда мы последний раз ходили в кино, зал был совершенно пустой, а мы сидели на последнем ряду. В итоге я весь сеанс провела на коленях у Димы, и мы самозабвенно целовались, даже не слыша криков и выстрелов на экране.
В класс мы заходим по очереди. Нужно продержаться еще три урока, и мы с Димой до самого вечера останемся только вдвоем. Признаться честно, я даже стала немного забивать на занятия с репетиторами, которые готовят меня к ЕГЭ. Они так много задают, а времени выполнять все упражнения у меня стало в разы меньше.
На последнем уроке дверь кабинета истории неожиданно распахивается и заглядывает мамина секретарь.
– Здравствуйте, извините за беспокойство. Дмитрий Соболев здесь? – спрашивает, оглядывая класс.
– Да, это я, – отвечает Дима.
– В кабинет директора срочно, – строго говорит и скрывается в коридоре.
Дима, слегка удивленный, поднимается с места и шагает на выход. А у меня же зашевелилось неприятное предчувствие. Зачем мама вызывает Диму? Она узнала про нас? Будет его отчитывать и как-то угрожать? Или будет говорить ему что-то про его семью?
А вдруг мама все-таки пожаловалась в опеку на то, что в ее школе учатся дети из неблагополучной семьи, за которыми якобы никто не следит?
Мне становится дурно…
Дима не возвращается долго. Я же так извожу себя нервами и мыслями, что не могу слушать учителя. Соболев приходит в класс за несколько минут до звонка злой, как черт. Садится на свое место и тупо смотрит в одну точку перед собой, плотно сжав челюсть.
Я пишу Диме сообщение «Что-то случилось?», он достает из кармана телефон, бросает взгляд на экран и убирает гаджет обратно. И даже не поворачивается в мою сторону!
Ну точно случилось что-то плохое. Никогда раньше такого не было, чтобы Дима не ответил на мое сообщение. Мы можем с ним переписываться и переглядываться весь урок напролет. Даже неудивительно, что Ульяна нас спалила.
От нервного напряжения на позвоночнике выступает испарина. Я опускаюсь лбом на ладонь и обреченно опускаю веки, даже не реагируя на громкий звонок, голос учителя, пытающегося его перекричать, и гул голосов одноклассников.
Как думаете, что произошло?)
