Текст книги "Новенький (СИ)"
Автор книги: Инна Инфинити
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
Глава 17.
Мы идём молча. Мое настроение испортилось, а Соболев не знаю, почему молчит. У новенького есть одна дебильная черта характера (помимо того, что он хам и все такое) – он самостоятельно принимает решение, и все должны безоговорочно слушаться. Просто потому, что он так решил. Попахивает диктатурой и тиранией. Мне уже жалко его будущую жену.
– Ты сказал, – первая прерываю тишину и хруст снега под ногами, – что можешь сделать презентацию только сегодня, а в другие дни до культурологии у тебя не будет возможности.
– Да.
– Почему? Чем ты будешь занят после уроков в последующие дни?
Новенький молчит некоторое время. Как будто не очень хочет отвечать на мой вопрос.
– Есть дела, – наконец, говорит обтекаемо.
– Какие? – ехидно интересуюсь.
– Неужели я стал тебе интересен, Белоснежка? – насмешливо спрашивает.
– Не соскакивай с темы и не переводи в шутку. Я задала тебе конкретный вопрос.
– Я же сказал, у меня дела.
– А я спросила, какие, и жду ответа.
– Ты пока еще не готова к такой стороне моей жизни, Белоснежка. Не буду травмировать твою нежную психику.
Фыркаю. Что там у него? Неблагополучная семья? Это я уже и так знаю от мамы. К слову, для неблагополучной семьи у Соболева слишком дорогая куртка и слишком навороченный ноутбук.
– Подожди меня здесь, – говорю, когда мы подходим к детскому саду сестры.
– Я пойду с тобой.
– Нет! – рявкаю. – Если я заявлюсь с незнакомым парнем, то воспитательница сразу доложит об этом маме. А то и вообще не отдаст сестру. Сады дают детей только тем, на кого родители написали доверенность.
Не дожидаясь ответа от Соболева, я устремляюсь ко входу в группу. Не оглядываюсь назад, но судя по тому, что за спиной не хрустит снег от чужих шагов, новенький остался ждать меня у ворот в садик.
Я быстро надеваю на сестру верхнюю одежду и за руку вывожу из садика.
– Настенька, – шепчу. – С нами будет идти один мальчик. Не обращай на него внимания, хорошо? Он мой одноклассник.
– Никита? – кривит мордочку сестра.
– Нет, другой.
У Никиты и моей сестры взаимная неприязнь. Хоть Свиридов мне прямо не говорит, но я знаю: он недолюбливает Настю. Все потому, что мне несколько раз пришлось притащить ее на наши свидания. Так случайно получилось. У родителей были дела, няня отпросилась, и Настю не с кем было оставить.
Сестра в свою очередь тоже терпеть не может Никиту. У нее все намного проще: она меня ревнует.
Соболев разглядывает Настю, когда мы к нему подходим. Не представляя их друг другу, я поворачиваюсь на тротуаре и веду сестру домой. Новенький шагает по другую руку от Насти. Сестра задрала на него голову и смотрит с нескрываемым любопытством.
– Как тебя зовут? – Настя спрашивает первая, а я закатываю глаза.
– Дима, – отвечает ей с улыбкой. – А тебя?
– Настя. – На пару секунд возникает тишина, а потом сестра выдаёт: – Ты новый Сонин парень?
– Настя! – рявкаю, чувствуя, как щеки предательски краснеют. Хорошо, что уже темно и не видно.
– Пока еще нет, – отвечает Соболев, слегка хохотнув.
«Пока еще».
– А будешь? – снова ляпает Настя.
Дергаю ее за руку.
– Обязательно буду, – отвечает самоуверенно. – А у тебя есть парень?
– У меня есть жених, – деловито заявляет Настя.
И тут уже я опускаю на сестру удивленный взор.
– Какой еще жених? – сердито интересуюсь.
– Его тоже зовут Дима. Я тебе говорила. Мы будем вместе танцевать на утренник. Он сказал, что любит меня.
Не успеваю удивиться, как новенький серьезно заявляет:
– Если мальчик сказал, что любит тебя, это еще не значит, что он любит тебя на самом деле, к сожалению.
– Как это?
– А вот так. Мальчик должен доказать свою любовь поступками. А то болтать все горазды.
Настя молчит. Я прямо чувствую, как двигаются шестеренки в ее маленькой головке.
– Какими поступками? – наконец-то подаёт голос.
– Серьезными. Любовь нужно доказывать поступками, иначе это просто слова.
Сестра поворачивается ко мне.
– Соня, а Никита доказывал тебе любовь поступками?
– Да! – тут же восклицаю.
– Какими?
На этот вопрос я уже не могу быстро ответить. Мы с Никитой еще не признавались друг другу в любви. Он мне не говорил, поэтому и я не говорю. Но я и так чувствую, что Ник любит меня.
– Он мне много подарков дарил, – отвечаю через паузу.
– Пффф.
Это уже Соболев.
– И какой же надо совершить поступок, чтобы доказать девушке свою любовь? – взрываюсь. – Серенаду под окном спеть?
– Хотя бы проводить ее до дома в темное время.
– Никита все время провожает меня. Просто сейчас у него сломана рука.
– Но ноги же у него ходят, – парирует.
– Никита сломал руку? – удивляется Настя.
– Да. Один очень плохой мальчик сломал ее ему, – раздраженно отвечаю.
– Так ему и надо, – хихикает сестра, за что удостаивается от меня грозного взгляда.
Весь оставшийся до дома путь Настя увлечённо щебечет с Соболевым. Мне даже приходится ускорить шаг, чтобы побыстрее дойти и прервать их светскую беседу.
– Дима, а ты еще придёшь за мной в садик? – спрашивает Настя у подъезда.
Ну вы только посмотрите! За каких-то десять минут Соболев так обаял мою сестру, что она хочет увидеться с ним снова.
– Не придёт, – говорю за него.
– Думаю, еще приду вместе с Соней, и не раз, – нагло отвечает новенький.
– Я буду тебя ждать, – лыбится Настя.
– Мы пошли домой, – поднимаю на взгляд на Дима и приподнимаю уголки губ. Все-таки он полностью сделал презентацию по фильму, я должна быть благодарна.
Сознание тут же перемещается на два дня назад, когда новенький целовал меня ровно на этом месте. Судя по тому, как Соболев завороженно смотрит, он думает о том же самом. Меня резко бросает в жар, и хочется накрыть лицо ладонями.
– Пока, Соня. До завтра, – слова как будто с трудом даются ему.
Сердце почему-то начинает биться чаще, и я тороплюсь увести Настю в подъезд. Чувствую затылком взгляд новенького, пока не хлопает металлическая дверь.
– Соня, он такой хороший, – тут же налетает на меня Настя.
Пропускаю слова сестры мимо ушей.
– Не говори маме о том, что он был с нами, – прошу севшим голосом и облизываю пересохшие губы.
– Почему? – удивляется.
– Потому что. Просто не говори маме и все.
– Ну почемууу? – капризно тянет и топает ножкой.
– Потому что иначе Дима больше никогда не придёт со мной забирать тебя из садика, – быстро вырывается фраза.
И я вдруг понимаю, что за все время знакомства с Соболевым, впервые произнесла его имя.
Глава 18.
ДИМА СОБОЛЕВ
Забор с колючей проволокой, обшарпанные вонючие коридоры, несколько доскональных досмотров, трехчасовое ожидание своей очереди – и наконец-то стул, телефон и стеклянное окно. Я брезгую брать эту трубку в руку, поэтому надеваю перчатку.
СИЗО «Бутырка». Я прихожу сюда ровно два раза в месяц, чтобы увидеть своего брата Антона.
Через минуту он появляется. Небритый, осунувшийся, похудевший и с потухшими глазами. Каждый раз, когда его вижу, к горлу ком подкатывает, и я мысленно клянусь самому себе, что все сделаю ради того, чтобы вытащить отсюда брата.
– Привет, Дим, – Антон силится улыбнуться, но я вижу, как тяжело ему это даётся.
– Привет, Тоха… – выдавливаю.
Мы замолкаем, рассматривая друг друга через грязное стекло.
– Спасибо за посылку, – брат первый прерывает паузу. – Я все получил.
– Точно все?
– Да-да. Ну поделился тут, а так мне все дошло.
– Ну хорошо.
Снова тишина. Эти встречи самые тяжелые. Для нас обоих. Я до боли в костях хочу расхерачить стекло и обнять брата. У него наверняка такое же желание.
– Как дела дома? – спрашивает Антон, чтобы хоть что-то спросить.
– Как всегда. Ничего нового.
– Ясно… А у тебя что нового?
– Школу поменял. А так все так же.
– Школу поменял? – удивляется.
– Угу.
– Зачем?
– Там лучше учат.
Антон издаёт смешок.
– Всю жизнь проучился в одной школе, а под конец одиннадцатого класса решил перейти в ту, где лучше учат?
– Ага…
Антон трет грязными пальцами глаза.
– Я нашел тебе нового адвоката, – быстро шепчу. – Он сможет тебя вытащить, Тох.
Брат саркастично смеется.
– Ты же прекрасно понимаешь, что от адвокатов толку нет. Пустая трата денег. Нужно искать выходы на прокурора и судью.
Я мысленно посылаю брату сигнал заткнуться. Телефон, через который мы разговариваем, прослушивается. Антон это прекрасно знает, но все равно говорит такие вещи. Ничего не боится.
– Я не виноват, Дим, – продолжает. – Да, я не святой. Но конкретно то, в чем меня обвиняют, я не совершал.
– Я знаю, Антон, я знаю.
Это действительно так. Моего брата крупно подставили бывшие подельники. Попались на угоне машины и свесили все на Антона. А все потому, что они ночью на угнанной тачке заехали за моим братом. Он, дурак, взял и попросился за руль. Видите ли, еще никогда не водил электрокар. Было интересно попробовать. Ну а по дороге в гараж Коршуна их тормознули. Оказалось, кто за рулем, тот и виноват больше всех.
Антон, не долго думая, сдал всю компашку во главе с Коршуном. Теперь идет процесс. Большинство сидит в СИЗО, но Коршун и несколько приближенных к нему смогли получить подписку о невыезде.
– Дело уже в суде, так что адвокат не поможет, – с горечью говорит Антон.
– Поможет. Хотя бы условный срок.
– Я не угонял ту тачку! – взрывается брат. – Конкретно ту, за которую меня судят, я не угонял! Я вообще не угонщик, а механик! Я Коршуновские тачки только тюнинговал!
– Да тише ты, – прошу. – Будешь так психовать, нам больше не дадут свидания.
Антон накрывает лицо ладонью и тяжело дышит. Я тоже уже не знаю, как сдержаться, чтобы не заорать от вселенской несправедливости. Коршун землю роет, чтобы выйти сухим из воды. Получил подписку о невыезде, тварь.
– Вот увидишь, Коршун отделается условным сроком, – Антон будто читает мои мысли. – И отнюдь не потому, что у него хороший адвокат. А я сяду за то, чего не совершал.
– Посмотрим. Новый адвокат придёт к тебе уже на следующей неделе.
Брат скептически хмыкает и машет рукой.
– Чем этот адвокат отличается от всех тех, которых ты нанимал мне раньше?
– Он выиграл три последних уголовных процесса по угону машин.
Антон качает головой, не веря.
– Ладно, – решаю завершить наш разговор. Хотя на свидание выделяется три часа, мы едва ли можем проговорить тридцать минут. Тяжело обоим. – Мне уже пора.
– Хорошо… – брат поднимает на меня красные глаза.
– Я вытащу тебя, Антон.
– Угу.
Брат вешает трубку и уходит, не оборачиваясь. Я провожаю его сутулую спину, чувствуя, как дерёт горло. Когда Антон скрывается, я и сам тороплюсь убраться из СИЗО.
Выйдя на улицу, глубоко вдыхаю морозный зимний воздух. Мне кажется, я до последней нитки пропитался тюремным запахом. Дома я спешу затолкать одежду в стиральную машинку и принимаю душ, раздирая кожу мочалкой.
Когда одеваюсь в комнате в чистую одежду, раздается стук в дверь. Закатываю глаза.
– Чего? – говорю громко.
Опускается ручка и в щель заглядывает Леська.
– Дим, ты гулять? – кокетливо интересуется.
– По делам.
– А можно с тобой?
– Нет.
– Почему ты никогда не берёшь меня с собой!? – обижается.
Как же дочка отчима меня достала. Я уже близок к тому, чтобы прямым текстом заявить ей, что она не в моем вкусе и, вообще, я давно влюблён в другую.
– Иди лучше почитай книжку.
– Не хочу, – капризно.
– Лесь, отвали уже, а? – повышаю голос.
Девчонка, не ожидавшая такого грубого ответа, сначала округляет глаза, а затем они наливаются слезами.
– Отвали от меня, – повторяю.
Она захлопывает дверь и, судя по звукам, несётся рыдать в свою комнату. Быстро натягиваю толстовку и убираюсь из пропитанной алкоголем квартиры. У меня встреча с заказчиком, нужны деньги на адвоката для Антона. Очень много денег.
– Говорят, ты в короткие сроки можешь создать с нуля сайт и написать для него код? – спрашивает потенциальный клиент.
– Да.
Мужчина в костюме с подозрением меня оглядывает. В 18 лет я не очень похож на супер-программиста, хотя выгляжу взрослее своих лет.
– Я так и не понял, в каком институте ты учился. Мы ищем специалиста из МГУ, – произносит, вдоволь на меня насмотревшись.
Вздыхаю.
– Еще ни в каком. Я программист-самоучка. Но поступать планирую в МГУ на факультет вычислительной математики и кибернетики.
Его лицо изображается разочарованием.
– Давайте так, – говорю быстрее, чем он успевает встать и попрощаться со мной. – За два дня я сделаю часть работы, и вы посмотрите, на что я способен. Вам ведь меня рекомендовали?
– Рекомендовали, но нам сказали, что ты профессионал с большим опытом, а оказывается, что еще даже в институте не учишься.
– Так и есть.
– Но нам ведь нужен не сайт-визитка. У нас большой проект. У тебя, вообще, есть команда?
– Нет, я один.
Мужик с шумом отодвигает стул.
– Два дня, – останавливаю его. – Я покажу вам, как много я могу сделать всего лишь за два дня.
Заказчик пялится на меня с недоверием.
– Я не возьму оплату за эти два дня, – добавляю.
– Ладно, – нехотя соглашается.
Киваю, и мы приступаем к обсуждению будущего сайта.
Последующие два дня я действительно, не отрываясь от ноутбука, создаю с нуля скелет будущего сайта. Я не хожу в школу, почти не ем и не пью. В субботу показываю заказчику то, что получилось, и подписываю с ним договор. Он даёт мне задаток, который я тут же пересылаю новому адвокату Антона. Все выходные я также почти не смыкаю глаз.
В понедельник надо идти в школу. Я и так слишком долго не видел Соню, а постоянно находиться рядом с ней, смотреть на нее и слушать звонкий голос, стало почти физической потребностью.
Белоснежка…
У меня противоречивые чувства к этой девушке. Но любовь перевешивает все остальные. Я так долго мечтал о Соне, что теперь, когда нашел, ни за что не упущу. Еще чуть-чуть, и мажор Свиридов окончательно отправится в нокаут, а Соня станет моей.
Хотя, как бы мне ни было больно признаваться в этом самому себе, но Свиридов подходит Соне куда больше, чем я. Он типичный мажор, и Соня тоже мажорка, видевшая в своей жизни только розовых единорогов. Через несколько лет из тёплого родительского гнезда Соня перелетит в пафосное гнездо Свиридова, и розовые единороги так и останутся ее реальностью.
Белоснежка не имеет ничего общего с моей жизнью и средой моего обитания. Я даже не представляю, как рассказать ей правду о себе, кто я и откуда, кто моя семья. Она упадёт в обморок, если хоть раз побывает у меня дома. К сожалению, я не могу снять квартиру, потому что все заработанные деньги уходят на адвокатов Антона.
Имею ли я право так нагло вторгаться в жизнь Сони и вырывать ее из идеальной сказки?
Не имею. Но ничего не могу с собой поделать, чувства к этой девушке сильнее меня. Чувств много, они самые разные. Есть даже ненависть и презрение. Но любовь пересиливает.
Черт возьми, любовь все пересиливает. Даже здравый смысл.
Глава 19.
ДИМА СОБОЛЕВ
В понедельник я беру в школу флешку с презентацией по культурологии. Когда снимаю в гардеробе куртку, появляется Соня. Хоть до начала урока еще двадцать минут, Соня вбегает, раскрасневшаяся, будто торопилась, но при виде меня тут же замирает.
А у меня сердце сжимается. Не видел ее несколько дней и ужасно соскучился. Сгреб бы в охапку прямо тут.
Лицо Сони принимает каменное выражение, и с гордо поднятой головой она шагает мимо меня.
– Доброе утро, Белоснежка, – говорю ей в спину, улыбаясь.
Медленно стягивает с себя шапку, затем ведет вниз молнию пуховика.
– Привет, прогульщик, – небрежно отвечает, будто делает мне одолжение.
Улыбаюсь еще шире.
– Вау, ты заметила мое отсутствие в школе. Мне очень приятно.
Вешаю куртку на крючок и приваливаюсь к вешалкам плечом, разглядывая Соню. На ней синие джинсы и голубой свитер, так подходящий к цвету ее глаз. Светлые волосы рассыпаны по спине, на лице ни капли макияжа.
Белоснежка.
До сих пор не могу поверить, что нашел ее. Еще пару месяцев назад я не знал имени этой девушки и мог только мечтать о новой встрече с ней, а сейчас она стоит прямо передо мной. Настоящая.
Соня разворачивается, скрестив на груди руки. Проходится по мне с головы до ног и обратно оценивающим взглядом. Сделав в голове какие-то свои выводы, обходит меня и направляется на выход из гардероба. Я шагаю следом за ней.
– Ты не забыл презентацию? – спрашивает, не глядя на меня.
– Не забыл, не переживай.
– У нас в школе очень строгое отношение к прогулам, если ты не знал.
– Переживаешь за меня? – выгибаю бровь.
Мы поднялись на второй этаж и направляемся по пустому коридору в кабинет культурологии.
– Мне-то что? – хмыкает. – Просто ты не успел прийти, а уже прогуливаешь. И где ты был?
На этих словах она слегка поворачивает ко мне голову и прищуривает глаза. Опускаю ручку кабинета, пропуская Соню вперед. В классе еще никого нет. Отлично.
– Занимался делами.
– Ммм, интересно.
Соня не проходит к своему месту, а останавливается у первой парты. Я закрываю за нами дверь. Жаль, нет ключа.
Подхожу вплотную к Соне и облокачиваюсь на стол по бокам от ее туловища, заставляя выгнуться назад.
– Ты опять вторгаешься в мое личное пространство, – шипит.
– Ага… – завороженно бегаю глазами по ее красивому лицу.
«Однажды эта девушка меня погубит», проскакивает в голове. Но мне некогда зацикливаться на внезапно посетившей меня мысли.
– Сейчас сюда могут войти, отойди.
Но Соня не отталкивает меня и не пытается вырваться из захвата. Смотрит так же зачарованно, как и я на нее. Нос улавливает вкусный фруктовый запах.
– Я скучал, Белоснежка, – хрипло говорю.
Ее белые щеки стремительно заливает румянец, и я расплываюсь в дурацкой улыбке. Все-таки не выдерживаю и прикасаюсь к ней. Аккуратно провожу ладонью по мягкой щеке. Соня делает глубокий вдох и опускает веки. Не шевелится, не отгоняет меня.
Мне хочется остановить это мгновение. Нажать на стоп, и чтобы стрелка часов не двигалась дальше.
Но вдруг по коридору слышится громкий стук шпилек, и я резко отхожу от Сони. А через несколько секунд распахивается в дверь, и в класс вплывает Лера Полежаева.
– Дима, привет! – радостно верещит и устремляется облобызать меня в щеки. – Где ты пропадал?
Соню она даже не заметила. Тем лучше. Белоснежка уже села за свою парту и принялась судорожно доставать из сумки вещи.
– Дела были.
– Я тебе писала, ты даже не заходил в ВК, – с укором замечает.
Я направляюсь к парте, Полежаева семенит следом. Мне много кто писал в эти дни, но некогда было отвечать.
– Нужно было уехать из Москвы, не было связи, – вру.
Лера опускается на соседний стул и достает из сумки тетрадь с пеналом. В класс начинают прибывать новые ученики.
– Тут, короче, такое было, пока ты отсутствовал, – понижает голос до заговорщицкого шепота.
– Что было? – безразлично спрашиваю.
– Рузманова и Свиридов разругались.
А вот это уже интересно. Соня поругалась со своим мажором? Бросаю на нее короткий взгляд, сидит пунцовая и смотрит в одну точку на парте.
– Из-за чего?
– Подробностей не знаю. Но девочки слышали, как он на нее кричал, а потом хватал за руку, когда она уходила.
В этот момент в кабинет заходит Свиридов с гипсом на левой руке. Желание еще что-нибудь ему сломать накрывает меня мощной волной. Он уверенно протискивается через кучку одноклассников по направлению к Соне. Что-то ей говорит, она молчит и не поднимает на него взгляд, и тогда он просто садится рядом.
– Теперь Свиридов носится за ней собачонкой, а она типа гордая и обиженная, – добавляет Лера.
Ладонь девушки опускается мне на плечо, отчего я дергаюсь и отрываю взор от Сони.
– Дим, ты сегодня после уроков торопишься куда-нибудь?
Снова ненавязчивые намеки. Такое ощущение, что это не школа, а женский монастырь, в котором впервые появился мужчина. Количество женского внимания, которое на меня обрушилось, конечно, приятно, но уже немного пугает.
– Да, Лер, – отвечаю уклончиво. – Важные дела.
– А завтра?
– Пока не знаю… посмотрим.
Наконец-то звенит звонок, и входит учитель. Полежаеву мне приходится терпеть, потому что она важный источник информации о Соне. Лера рассказала мне все про их компанию. Не то что бы там супер-важная информация, но интересно было узнать, что Соня со своими друзьями не разлей вода с первого класса, а в десятом начала встречаться со Свиридовым. «Она его долго френдзонила, и вот Свиридов наконец-то дождался», сказала Лера.
Раз френдзонила, значит, не такие уж у нее сильные чувства к нему. Это радует.
– Дима Соболев и Соня Рузманова, ждем вашу презентацию, – объявляет учительница, вырывая меня из размышлений.
Мы с Соней выходим к доске. Белоснежка все еще смущена и старается на меня не смотреть. Зато Свиридов, кажется, сейчас прожжет во мне дыру.
Глава 20.
ДИМА СОБОЛЕВ
– Дим, у меня в четверг день рождения. Я по традиции буду отмечать на выхах на даче. Приглашаю весь класс. Приедешь? – Полежаева снова, будто невзначай, кладет мне ладонь на плечо. Мы сидим в столовой на длинной перемене.
Делаю глоток компота и, оторвав взор от вяло ковыряющей вилкой в тарелке Сони, перевожу его на Леру.
– Прямо весь класс приглашаешь? – недоверчиво уточняю. По-хорошему, надо прямо спросить: «Рузманова тоже будет?».
– Да, весь класс. Я каждый год так отмечаю.
– И все приезжают?
– Обычно да. В прошлую пятницу я писала в чате нашего класса, пока никто не отказался. Ты не видел?
– Нет, я не читал чат.
Соня в столовой, как обычно, со своими друзьями: болтушкой Ульяной, строгой Лилей, Вовой, Сергеем (эти двое мне пока непонятны) и Свиридовым. Никита забросил единственную целую руку на спинку Сониного стула. Типа обнимает. За три прошедших урока Соня не обмолвилась с ним и словом, хотя он упорно продолжает ходить за ней по пятам.
– В общем, все будут, и ты тоже приезжай.
– У вас же не дружный класс? Все разбиты по компаниям, ты говорила.
– Да, но на мою днюшку обычно приезжают все. Кому хочется торчать на выхах с предками, когда можно оторваться на чужой даче?
– Хорошо, – отвечаю, помедлив. – Я приеду.
Лера радостно взвизгивает и целует меня в щеку, отчего мне хочется брезгливо поморщиться, но я сдерживаюсь. В этот момент к нам за столик подсаживаются еще несколько девочек из класса, подруг Леры, и разговор переходит в другое русло.
Моя рука до сих пор помнит, какая мягкая кожа на щеке у Сони. Мне не показалось: она действительно прикрыла глаза в блаженстве и не собиралась меня отгонять. Но гребанная Полежаева обломала нам момент.
После уроков я еду к Коршуну. Не хочу, но надо. Он наслаждается жизнью под подпиской о невыезде и продолжает устраивать вписки в своей берлоге. Мне опасно светиться рядом с Коршуном, я ведь тоже изредка бывал в его гараже и помогал готовить краденые машины к продаже. Но это было настолько редко, что при даче показаний ни один из фигурантов дела обо мне не вспомнил.
Всего лишь четыре часа дня, когда я подхожу к дому Коршуна, а музыка и пьяный смех уже вовсю доносятся до моих ушей. Этот парень определенно безбашенный, раз устраивает такое, находясь под следствием.
В гостиной толпятся нетрезвые люди. Стараюсь не вдыхать глубоко, поскольку тут изрядно накурено, и не только сигаретами.
– Дима!? – восклицает до боли знакомый голос, а уже через мгновение я вижу Таню. – Сколько лет, сколько зим!
Она тут же виснет на мне и целится поцеловать в губы, но я успеваю увернуться и чмокаю ее в щеку. В глазах девушки на секунду загорается огонек разочарования и непонимания.
– Привет, Таня, – дарю ей сдержанную улыбку. – Как дела?
Девушка отходит на шаг и пробегается по мне изучающим взглядом. Она по-прежнему красит волосы в ужасный красный цвет, а на симпатичном лице добавилось пирсингов. Помимо брови еще в губе и в правом крыле носа. Кожа все так же покрыта неровным автозагаром.
Я давно не видел эту девушку. Но было время, когда мы проводили вместе довольно много ночей. Нет, не встречались. У меня вообще не было отношений в классическом понимании этого слова, я не устраивал свиданий, не дарил цветы и не говорил признаний.
Просто Таня старше на несколько лет и гораздо доступнее моих ровесниц. Но сейчас ее обмазанное автозагаром тело мне больше не интересно. Мне вообще никакие девушки не интересны, кроме одной.
– Нормально… – задумчиво отвечает. – Ты совсем не скучал по мне? – хмыкает то ли обиженно, то ли расстроенно.
Я теряюсь, не зная, что на это ответить. Таня опять встает ко мне вплотную и кладет ладонь на грудь:
– Да брось, Дим, нам ведь было так классно вместе.
– Все классное имеет свойство заканчиваться.
Таня склоняет голову на бок.
– У тебя появилась девушка?
– Нет.
– Тогда в чем дело?
– Ни в чем, Тань. Много дел. Я рад тебя видеть, но мне надо поговорить с Коршуном, – еще раз целую ее в щеку. – До встречи.
И я тороплюсь обойти девушку. Протискиваюсь сквозь толпу по направлению к лестнице на второй этаж. Там находятся комнаты для парочек, желающих уединиться, и там же а-ля кабинет Коршуна. Собравшись с мыслями у двери, уверенно опускаю ручку.
– Всем привет, – громко говорю, обводя глазами пространство.
Моему взору предстает вальяжно развалившийся на кресле Коршун с кальяном в руке и полуголой девицей на коленях. На диване и еще одном кресле в расслабленных позах попивают алкоголь его верные дружки. Тоже фигуранты уголовного дела и тоже под подпиской о невыезде.
– А вот и Соболь! – Коршун хлопает девушку по коленке, и она послушно уходит, прикрыв за собой плотно дверь.
– Ты очень хотел меня видеть, – решаю перейти сразу к делу. – Зачем?
– Присаживайся, – указывает на свободный стул. – Я все-таки хотел повторно с тобой обсудить мою идею о том, как нам отмазаться.
Я моментально напрягаюсь всем телом. Вдруг резко становится нечем дышать. Тошнотворно-сладкий запах от кальяна дурманит сознание, а к горлу подступают рвотные рефлексы.
– Открою форточку с вашего позволения, – тороплюсь к окну. распахиваю не форточку, а целую створку и жадно вдыхаю морозный февральский воздух. Придя в чувство, сажусь на стул напротив Коршуна.
– Так вот, – возобновляет разговор. – Я все еще уверен, что на следствие и суд можно надавить так, как я предложил.
– По-моему, тебе это без надобности, – стараюсь безразлично пожать плечами. – Ты под подпиской о невыезде.
– А Антон нет, – ехидно замечает. – Его дела очень плохи, насколько я понимаю. Ты не хочешь вытащить брата?
Я хочу превратить твое лицо в фарш прямо здесь и сейчас. За то, что ты уже сделал. И за то, что ты еще способен сделать.
– Ну же, Соболь, давай, – продолжает. – Думаешь, у прокурора и судьи нет грешков? Если мы их узнаем, то сможем надавить.
– Я тебе уже говорил: ты слишком переоцениваешь мои способности.
– Ты не в состоянии взломать какие-нибудь личные аккаунты судьи и прокурора? Или кого-то из членов их семей? Не верю.
– Представь себе, не в состоянии, – вру, глядя ему в глаза. – Я не знаю, кто тебе наплел, что я хакер.
– Антон и наплел, – хмыкает молчавший до этого подельник Коршуна. Матвей, кажется.
– Антон слишком хорошего мнения обо мне, – парирую.
Коршун садится на кресле прямо и отставляет в сторону кальян.
– Короче, Дим, я серьезно, – расслабленные нотки действительно покинули его голос. – Давай взломаем все, что возможно, и нароем компромат на прокурора и судью. Может, они женам изменяют и хранят голые фотки любовниц? Или открыто пишут близким в мессенджерах о своих взятках? Или еще что-то. Я не знаю, Дим, но если мы завладеем компроматом на прокурора и судью, то сможем на них надавить.
– Во-первых, я не умею ничего взламывать, – настаиваю на своем. – Во-вторых, шантаж уголовно наказуем. А шантаж судьи и прокурора наверняка вдвойне наказуем.
– А надо их зашантажировать так, чтобы обоссались от страха, – зло выплевывает Коршун.
Он однозначно курил что-то еще помимо кальяна, потому что его глаза выглядят нездорово.
– Я не умею взламывать личные аккаунты, – вкрадчиво повторяю. – Найди себе настоящего хакера для этого. Но почему-то я уверен, что судья и прокурор вряд ли хранят компромат на себя в сети. Думаю, желающих их шантажировать и до тебя было немало, так что они хорошо подготовлены к такому.
– Поэтому лучше сразу приступить к моему предложению, – вмешивается еще один подельник Коршуна. Его имя я хорошо знаю. Семен.
Несмотря на открытое окно, в комнате по-прежнему душно, но от слов Семена по позвоночнику проходит неприятный холодок.
– Твое предложение мне тоже нравится, – отвечает ему Коршун. – Но для этого нам все равно нужен хакер.
– Ребят, вы чего? – спрашиваю нервно. – Вы хотите себе еще пару уголовных статей заработать? У вас есть реальный шанс отделаться условным сроком, зачем вы усложняете?
– Меня не устраивает условно, – рявкает Коршун. – Мне нужно полное оправдание. Соболь, ты не хочешь, что ли, вытащить брата???
– Хочу, но то, что вы предлагаете, не в моих возможностях.
– Да брось заливать, – Коршун предпринимает попытку подняться на ноги, но, пошатнувшись, падает обратно в кресло. – Все знают, на что ты способен в компьютерах. Если не нароем ничего интересного на судью и прокурора, то перейдем к плану Семы.
У них у всех реально крышу сорвало, и меня это пугает до ужаса. Поначалу я сомневался, что Коршун и компания способны на такое. Одно дело угонять машины, но совсем другое дело – угрожать расправой людям.
– Подумай хорошо, Соболь. Мне не составит труда найти другого хакера. Вот только тогда Антон окажется за бортом.
Я выдерживаю пьяный взгляд Коршуна и молча поднимаюсь, чтобы уйти. Не даю ему никакого ответа. Потому что сейчас я уже не знаю, что лучше: устраниться от этого, солгав, что я не умею взламывать личные мессенджеры и базы данных, или согласиться, чтобы контролировать ситуацию лично. Ведь если Коршун найдет другого хакера, то я об этом и не узнаю.
Чем ближе я к дому, тем сильнее злюсь. Даже не на Коршуна. На себя. Потому что бессилен, потому что ситуация выходит из-под моего контроля.
Потому что отмороженный Коршун готов на все, лишь бы отмазаться.
