Текст книги "Цена доверия. Кн.2. Протянутая ладонь (СИ)"

Автор книги: Инна Чеп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Вадим с интересом прислушивался к лекции. Либена, бледная, с обескровленными губами, нервно куталась в шаль. Кажется, разговоры о магии ее пугали. Зоряна наконец заметила состояние хозяйки дома и виновато сказала:

– Простите. Я о работе могу говорить часами. Сама никакими способностями не обладаю, но обожаю читать про чародеев. Вы меня перебивайте беспощадно, а то я до утра могу рассказывать всякую ерунду.

Вена Силь встала.

– Нет-нет, было очень интересно. Но вы, я думаю, хотите отдохнуть с дороги.

– Да, конечно, благодарю за заботу.

Дона Добре удалилась следом за вызванной служанкой обживать свою новую спальню. Либена тоже шагнула к выходу из гостиной, но Вадим остановил ее бегство вопросом:

– Чего вы так испугались?

Женщина замерла.

– Разговоры о страшных ритуалах – не самое лучшее времяпрепровождение накануне вечера.

– А я подумал, вы боитесь, что вас опять станут расспрашивать об артефактах, собранных вашим супругом.

– Я в этом не разбираюсь, мне нечего сказать. И показать тоже.

– Ни артефактов, ни тела мертвого мужа, ничего-то у вас нет! Какая странная история!

Либена не стала отвечать на его выпад – бесшумно покинула гостиную, не попрощавшись. Вен Борз посмотрел на стоящую перед ним чашку чая, скривился, пересел за письменный стол. Погрыз кончик стального пера, собираясь с мыслями, и застрочил:

"1. Тела Алия нет – мертв? Убили или все-таки сам дурак? Или жив? Заточен где-то или скрывается?

2. Либена – а Либена ли она? После свадьбы с родными не виделась. Замкнутая, нервная, боится. Явно за спиной есть грешок, но какой? Убийство или просто распутство? С пасынком обжимается радостно, судя по разговорам слуг.

3. Чеслав. Неизвестная личность. Но тезка человека, подославшего убийц. И перчатки черные. Тоже как у убийцы.

Пока человек-загадка. Ждём прибытия!

4. Катерджина. Знает много, ничего не говорит. Хоть пытай.

5. Артефакты. Сгорели? Или их продали из-под полы? Кто? Слуги или любовники вен Силь, пасынок с мачехой? Если их продали эти распутники, то почему тайно?

6. Зоряна дон Добре. Пригласить на шахматы. Отыметь."

Мысли зашли не туда. Вадим скомкал лист, почесал задумчиво голову и дёрнул звонок, вызывая слуг. Остаётся надеяться, что придет та самая служаночка и согласится отложить дела на попозже. Стоит ещё прихватить вина. Чай – дрянь.

А завтра можно поискать таинственного призрака в белом. Вадим был уверен, что у этого некто есть вполне обычное осязаемое тело. А значит, это тело где-то спит, ест, ходит гулять. Мужчина довольно улыбнулся, подбрасывая и ловя комок бумаги. Он обожал разгадывать загадки.

Глава 3. Подхолмье

Деяна сновала по обеденной с таким суровым выражением лица, что даже самые безбашенные шутники не решались ни шлёпнуть ее по неположенному месту, ни сказать какую-нибудь вольность. Причина столь недружелюбного поведения – тижиец Барот Кагыр, сидел на лавке рядом с дверью и что-то сосредоточенно вырезал из груды сваленных у его ног веток. Азарине не очень нравилось, что два человека, которых она приютила, враждуют между собой, но была в этом и польза: поглощённая ненавистью, Деяна забыла о своем страхе выходить обслуживать гостей и носила тарелки весьма шустро. Да ещё так стучала ими об столешницу, что рагу чуть ли не подлетало над столом.

– Аккуратнее, девка!

Дея зло зыркнула на недовольного, увидела сморщенного старика и, потупившись, молча ушла на кухню. Не извинилась, не нагрубила. Тоже хорошо.

Азарина понимала, почему девчонка боялась выходить к людям. Только недавно она приехала с больным отцом к тётке, а как тот умер, уважаемая родственница присвоила себе чужое добро, а на племянницу наговорила, что она воровка. Дала небось на лапу начальнику тюрьмы, чтобы тот "позаботился" о крайне суровом наказании для сироты, а идиот и рад стараться. И развлечение новое, и выгода. Вполне логично, что напуганная предательством тетки и беззаконием в государственных органах, девушка не желает встречаться с другими людьми. Азарина бы и не вытаскивала ее на всеобщее обозрение, но… Дона Брит не была уверена, что надолго останется на гостином дворе "Мягкая перина". Уж слишком большое осиное гнездо разворошил Вадим. Разворошил – и уехал, подлец!

А она ведь так и не увидела его настоящего лица.

– Рина! На кой тебе такая помощница криворукая? – ухмыльнулся Слав, молодой черноусый плотник. – Не столько поможет, сколько прольет да побьет!

– Не твое дело! У тебя все стоит целехонькое, чем тебе быть недовольным? Или рука тянется пощупать, а глаз боится? Так знай: тронешь девку, я тебе лицо скалкой тут же подкрашу. У старшего брата спроси, он подтвердит.

За дальним столом загоготали. Черноусый сплюнул.

– Ведьма демонова! Да чтоб я к тебе ещё раз пожрать зашёл!

– А ты в пивную ходи! Там тебе и блюда помилее будут и дружки поприятнее.

– Да куда ж ты отсюда пойдешь! – хохотнул старый скорняк. – Тут же что не день, представление! То студенты за девку какую-то дрались, то столичный хлыщ платья демонстрировал, аки девица на выданье, теперь вот тижиец палки стругает, словно стахийцы детей.

Вдовец-кожевенник, мрачный молчаливый мужчина, вдруг спросил:

– Почто тижийца привечаешь?

С этим гостем Азарина пререкаться не хотела. Хороший человек. Да и горе у него, жена умерла недавно, что ж пальцами лезть в раскрытую рану?

– Почтенный, я живу одна. Вот и девочку, родственницу дальнюю приветила. Двое нас, девок беззащитных. (Кто-то опять засмеялся). А люди ходят-ездят разные. Да и мужик в доме нужен. Мне ещё один рот покормить не в тягость, а хозяйству от мужских рук польза великая.

– Серземельца найти не могла?

Азарина все же не выдержала, выдала:

– А зачем? Приютить убогого, как мой отец, а потом не знать, что с ним делать? А этот чужой, захотела – наняла, захотела – выгнала.

Мимо проскользнула Деяна ещё с двумя тарелками. Черноусый недовольно крякнул, бросил на стол монету, зашагал к выходу.

– Ой!

Дверь так стукнула его по лбу, что мужчина отлетел в сторону. На пороге появился новый гость. Но не зашёл, остановился, подсвеченный в спину лучами заходящего солнца. Рукой он держался за косяк двери, видно, на ногах стоял плохо.

– Радуйся! Радуйся, демонова слуга! Ведьма северная! Кровь проклятая! Свела в могилу! Я сам лично из-под порога куклу с Данисиным волосом достал! Померла сестра, пляши! Яромир словно мертвый сидит, девочка, сиротинка, воем воет, маму хватая за руку холодную. Так радуйся! Да недолго! Ты ее свела в могилу, я тебя сведу! Заживо похороню, чтоб тебя черви живую неделями жрали, плоть твою проклятую!

Данисин брат покачнулся, шагнул назад. Хлопнула дверь, отрезая гостей и хозяйку от пьяных выкриков обезумевшего от горя мужчины.

У Азарины ёкнуло сердце. Не видела она причин радоваться. Не хотела, не могла. Тихая девочка Даниса оказывается всю жизнь ненавидела Рину за то, что Яромир поначалу ее выбрал. Влюбленная дурочка. А Рина… Рина хотела оставить прошлое в прошлом. Вот даже любовника завела. Чтоб все нити порвать, все мосты сжечь, и верность, что хранила непонятно зачем, в песок стереть. И…

И сейчас она думала, как дура: как он там? Напился ли? Покормил ли дочку? Кто погладит его по голове, прижмёт его к груди, давая возможность выплакаться, высказаться, выплеснуть горе? Что ж, ты, Даниса, забрала его и оставила одного?

Солнце село. Люди расходились, оставляя на столах монеты. Простые мелкие резники. Обрезки то есть. Тижиец все так же сосредоточенно стругал ножом по веткам. Азарина устало попросила Деяну:

– Принеси работнику поесть.

Девчонка посмотрела упрямо, но за тарелкой на кухню сходила. Подошла к Кагыру – и вылила содержимое ему на голову. Мужчина замер. В одной руке у него был нож, в другой заточенная ветка, по его лицу и волосам сползали комья каши и куски мяса. Барот поднял на девушку глаза.

Деяна стояла рядом, не пытаясь убежать. Она смотрела прямо на него. Боялась, цеплялась пальцами за подол юбки, стараясь не выдать дрожь – и все же замерла на месте, гордо задрав острый подбородок. Она знала, что он сейчас набросится на нее с ножом. Она хотела, чтобы он сделал это, и его наконец повесили на ближайшем суку. Азарина потянулась к скалке, одновременно и боясь сделать резкое движение, и страшась не успеть спасти дурную девчонку.

Тижиец медленно поднял руку к лицу… и стёр рукавом кашу.

– Плоха жена будэш. Из рук вэс валитса.

Деяна, готовая умереть здесь и сейчас из одного только упрямства и мести, задохнулась от возмущения. Такой подлости от врага она не ожидала.

– Да ты! Ты!!!

– Барот Кагыр, – с любезнейшим видом подсказал мужчина. – А ты Жета Карым.

– Что???

– Крива рука.

Деяна сцепила зубы и с каменным выражением лица ушла на кухню, окончательно удостоверившись, что все степняки подлецы!

Облегчённо выдохнувшая Азарина повела тижийца во двор смывать последствия общения с разгневанными девицами. Кагыр проницательно заметил, на ходу снимая рубаху:

– Иа нэ йэм глупых дэвочек.

– Дэ-эвочек, – передразнила дона Брит своего работника. Вроде все обошлось, но напряжение все равно не отпускало. – А ты не такой уж и глупый, как о вас говорят.

И действительно: и девчонку раскусил на раз-два, и перевел все в шутку. Болезненную для юной мстительницы, но все же. Но Азарина, увидев довольную улыбку мужчины, решила спустить того с небес на землю:

– Вот даже "че" выучил.

– Я всо выуч-чу.

Прозвучало обещание просто, без бахвальства, но уверенно. Азарина вдруг поняла, что он не менее упрям, чем Деяна.

Барот наклонился, ожидая, когда ему на шею польют воду. Рина зачерпнула кувшином из бадьи, с чисто женским любопытством рассматривая голого по пояс мужчину.

Шрамы. Эти отпечатки войны украшали молодое тело от плеч до линии штанов.

– Сколько тебе лет?

– Двадцат пат.

Ровесники. От этой мысли вдруг стало неприятно. Степняки воюют с малолетства. Этот мужчина участвовал в войне, что велась десять лет назад. А значит, он действительно мог убивать, насиловать, калечить серземельцев.

Барот выпрямился. Словно прочел ее мысли, ответил:

– Воэвал. Всэ идут воиват – закон. Но нэ муч-ил. Иа нэ. харит…садэст.

Азарина отошла к натянутым между деревьями веревкам, сняла рубаху, что вчера выстирала, подала Кагыру.

– Одевай.

Тот послушно натянул одёжку прямо на влажное тело. Рина посмотрела на суровое лицо с насмешливыми глазами.

– Кагыр Барот, можешь ли ты мне поклясться благополучием и счастьем твоей сестры, что будешь защищать Деяну Люб, как кровную родственницу в случае моей отлучки?

Тижиец кивнул, прижал к груди кулак.

– Кланусь. Имэнэм и кровыю рода.

Азарина пыталась высмотреть на заросшем щетиной лице насмешку или снисхождение, но не преуспела в этом.

В любом случае одна девчонка не справится точно. А тут – шанс.

– Иди, я сейчас принесу поесть.

Выдав работнику заслуженный ужин, Азарина ушла на кухню. Как не хотелось ей верить приблудному мужчине, но пока лучше держать его подальше от Деи. Слишком уж они похожи и различны одновременно.

***

Деяна, спозаранку вышедшая натаскать воды, гневно сплюнула в сторону стоящего на одной ноге тижийца. Делать лихобору этому нечего! Лучше бы починил сарай!

– Нэ обэжай зэмлу-мат зазра, – не открывая глаз, посоветовал ей степняк. Деяна зло фыркнула, скользнула взглядом по голому торсу, украшенному шрамами, как летнее поле – цветами.

Хорошо его серземельцы потрепали! Жаль, что не сдох!

– Злайа дэва.

Деяна молча подхватила два ведра воды, пошла к дому. Мгновение – и руки коснулись чужие пальцы.

– Дай помогу.

Девушка отпрянула, разжала руку, но тижиец успел подхватить ее ведро. Только на штанах все же появились мокрые пятна от расплескавшейся воды. Мужчина шагнул вперед, протягивая к ней вторую руку.

– И то давай. Куда нэст?

Глаза раскосые, темные, словно ночь. А смотрит, подлец, не по-тижийски. Те на женщин, как на скот глядят. А этот – на Азарину с почтением взирает, а на нее, Дею Люб, как на артефакт какой! С любопытством. Словно она зверь невиданный или оружие чародейское!

Деяна упрямо вцепилась в ручку ведра. За второе бороться не пошла – ей приближаться к этому человеку не хотелось. Плохие люди, как дерьмо – раз наступишь, а потом подол неделю отмывать будешь. А Кагыр был плохим. Тижийцы хорошими не бывают. Никогда! И никто не убедит ее в обратном.

Руку, которой минуту назад коснулись сухие пальцы мужчины, тут же захотелось вымыть.

– Не нужен ты тут! – всё-таки ответила настойчивому врагу Дея. – Иди прочь!

И потащила в дом одно ведро. Хотелось оглянуться, посмотреть, не шагнул ли степняк следом, не заносит ли руку – схватить, ударить или ещё что сделать? Но девушка не позволила себе вертеть головой. Она не покажет ему свой страх!

Толкнула дверь, занесла ношу, вылила в бадью, развернулась, чтобы идти ещё к колодцу – и уткнулась в волосатую грудь. По дому разнёсся испуганный крик.

– Просты.

Мужчина поставил на пол ведро, отступил на шаг назад, поднял руки, развернув их к собеседнице ладонями.

– Вэдро.

Указательный палец ткнул вниз.

– Хотэл помоч. Ты мэлка. Хрупка.

Деяне захотелось схватить это демоново ведро и окатить врага холодной водицей с головы до ног. Но она сдержалась. Отступила спиной вперёд к столу, подхватила с него нож.

Сразу стало спокойнее. Нет, если что он, конечно, руку перехватит, но она по крайней мере попытается.

– Выходи давай. Мешаешь. А помощь твоя гнилая тут никому не нужна. И ты не нужен. Иди в свою Степь, здесь таким не место.

Барот опустил руки, прищурился.

– Какым такым?

– Насильникам и убийцам. Подлецам, что не ценят женщин и воюют с детьми.

– Йа дэтэй нэ трогал. Тэба нэ тронул. Зачем наговарываэшь? Луды разны.

– Так то люди. А вы, тижийцы, твари степные!

Слово слетело с языка легко и быстро. Кагыр нахмурился, посмотрел косо на лезвие, блестящее в ее руке. Дея напряглась. Вот, если он сейчас бросится на нее, главное всё-таки успеть всадить ему нож в шею! Или в живот. Или в грудь. Но лучше – в шею.

Рука задрожала. Деяна замерла, выгадывая момент.

– То-то ты на гостэй-соплэмэннэков так ласково смотрэшь, что оны добры очен к тэбэ былы. Затчем от хороших лудэй прачешьса?

Девушка не собиралась спорить с врагом. Она ничего ему доказывать не обязана! Это тетка плохая или тюремщик, а вот Азарина – хорошая. Серземельцы, они…

Деяна закусила губу. Вспомнилось, как тетка хлестала ее грязной тряпкой по лицу за какую-то провинность. А начальник тюрьмы… у него такие глаза страшные и большие грубые руки, от одного воспоминания о которых начинает тошнить. Если бы не столичный господин, он бы ее… так же, как тижийский воин мать… Нож выпал из руки, вонзился в пол, царапнув ступню.

Да этак этот варвар заставит ее поверить, что степняки добрые и беззащитные, как новорожденные котята!

– Кров.

Дея сначала посмотрела на крышу, потом догадалась, что слово произнесено неверно, и приподняла подол, рассматривая порез на ноге.

– И эта кровь тоже на твоих руках! – зло, но не яростно, а устало сказала она, отходя к лавке. – Хотел воду носить? Носи! Вон два ведра в твоём распоряжении!

Барот кивнул и вышел, гремя ведрами.

Когда вернулась с рынка Азарина, мужчина уже рубил дрова, а Дея ставила в печь пирог.

– Вот, – дона Брит выложила на стол какую-то бумагу. – Читать умеешь?

– Да, – призналась Дея, вытерла руки и взяла документ. Некоторое время она пробиралась сквозь странные, канцелярские формулировки, потом с сомнением посмотрела на хозяйку.

– Что это?

– Запись о том, что дом принадлежит моему брату, а в его отсутствие им управлять будешь ты, как доверенное лицо.

– Зачем?

Азарина посмотрела на свое платье. В нескольких местах виднелись темные пятна. Жидкость на солнце засохла, но дети, что бросались в нее гнилушками, не сами придумали, что она «ведьма»…

Дона Брит села за стол, хмуро осмотрела маленькую кухню.

– Я… всегда мечтала о доме. И деле. Чтобы не зависеть от чужой прихоти, не угождать, не терпеть, а самой быть себе хозяйкой. Знаешь, сколько я работ сменила, пока деньги собрала на эту халупу? Тут дверей не было, окна выбиты, крыша дырявая, амбар сгнил, да и конюшня после затяжных дождей покосилась. И все равно нужны были храмовники, чтобы ее купить. Речь не об этом.

Азарина встала, потянулась к ножу, стала быстро нарезать овощи. Рука не дрогнула ни разу, но голос был хриплый.

– Или как раз об этом? Деньги нужны, а хозяева бывают разные. Тому постель согрей, этому спи не больше трёх часов в сутки, а то разленишься, у того нельзя в каморке жить с братом, а этот ходит трясет кулаком, проверяя работу, а если что этим же кулаком тебе за грязное пятно или другую какую оплошность и достанется по хребту.

Дона Брит скривилась, коснулась на секунду плеча, и тут же снова застучала ножом. Быстро, выверенно. Словно ничего не чувствовала. Но Деяна видела ее хмурое лицо и внимала. Никогда она ещё не слушала чужие наставления с такой жаждой.

– Как ты поняла, этот дом достался мне слишком дорогой ценой. А я… Наделала глупостей с этим хмырем приезжим. Да и Даниса, подружка заклятая, умерла, меня в чародействе обвиняя. Вот сегодня нашлись умные детки, поиграли в игру "Попади в ведьму с первого раза". А ведь не просто так глумились, рассказов о ведьмовстве моем от родителей небось наслушались, не сами сочинили.

Деяна испугалась. Если в этом городе обижают такую женщину, как Азарина, то что же будет с ней? Дону Брит даже гости-мужчины стараются не злить. А она, чужачка, не языкастая, на руку слабая, что способна противопоставить чужой силе?

Перед глазами Деяны мелькнуло возбужденное лицо начальника тюрьмы. Если вдруг… лучше в бадье вон той утопиться!

– Я подзатыльники им раздала, да толку не будет. Дети за родителями повторяют. Так что… не знаю теперь, что дальше.

Азарина вдруг отбросила нож, села, обхватив голову руками.

– Ох, Дейка, учудила я, дура, ох, учудила! И бежать то некуда и не к кому, и денег нет почти. И вас с собой утащу… Тебя в городе знают?

Деяна отрицательно покачала головой.

– Меня тетка никуда из дома не выпускала. А как отец умер, так в подпол на ночь запирала. Говорила, для моей же пользы, а то я сбегу грешить, а потом в подоле дитятко принесу в дом. А на третий день меня в тюрьму забрали.

– Хорошо! – бодро сказала Азарина. – Скажешь, если что, что троюродная мне племянница. Приехала помогать на постоялом дворе, раз Игнас с генералом уехал. Поняла?

Дея испуганно кивнула.

– И тижийца не прогоняй. У нас с ними мир, которого мы давно очень хотели. И южные территории впервые не подвергаются нападениям. За этот договор все руками и ногами цепляются, с Гиленом-то рассорились. Так что каждый убитый тижиец – большая беда государственная. Не дай Отец рухнет мир накануне войны с гиленцами!

Девушка недовольно поджал губы.

– И откуда вы все знаете?

– Слушаю, что люди говорят на рынке. Газеты, в которые рыбу заворачивает Миха, иногда читаю. Мама меня так учила: чем больше знаешь, тем лучше.

Она это сказала, когда отец, пьяный после банкротства, ревел, стуча кружкой по столу: "На что мы будем жить?" Мать обещала наладить продажу выпечки. Рина удивилась: ведь до этого момента у них всем в доме занимались слуги! Но слуг больше не было. Кто же будет печь? Мама улыбнулась и сказала, что знания – важно. И учиться надо не только танцам, географии и прочим наукам, но и обычным повседневным вещам.

Смешно. Когда-то отец мечтал выдать Ринку замуж за какого-нибудь ниса. Богатого, конечно. Заставил ее разучивать танцы, музыку, писать "высоким стилем". Сам он не знал, что это значит, но дочь должна уметь и точка! Она приумножит богатства отца выгодным замужеством! И все будут счастливы.

Судьба распорядилась иначе. И теперь Азарина кричала " Почто брешешь?" вместо "При всем уважении позвольте не поверить вашему наблюдению". И не сказать, чтобы она сильно об этом жалела. Хозяйка постоялого двора, известная тяжёлой рукой, может позволить себе гораздо больше, чем жена ниса. Вот только жаль, что мать не дожила до этих независимых деньков. Ей бы понравился вычищенный до блеска дом, наполненный ароматом выпечки и запахом парного молока…

– Дона?

Азарина очнулась.

– Что? Я о чем-то говорила…

С улицы донеслись крики.

– Подданная господаря Серземелья тут?

– А вам затчем?

– Не твое дело, тижийская морда! Где хозяйка, говори!

– Таках рада! Тугар!

– Что он несёт?

– На рынкэ, говору. Туда ыды.

– Ничего, мы подождем! Заходите, ребята.

– Вас нэ прэглашалы.

– А ты брысь! Указывать он мне тут будет!

Лицо Азарины тут же изменилось. Стало сосредоточенным, серьезным. Она подошла к прибитым к стене полкам, порылась, нашла какую-то склянку, одним глотком выпила содержимое. В вырез платья засунула один из пучков травы, во множестве висевших под потолком в дальнем углу – Деяне в первый же день сказали, что это не приправы, а лекарственные и ядовитые растения, и трогать их без ведома хозяйки не стоит.

Люди из отдела охраны правопорядка вломились на кухню, когда за пояс юбки был засунут маленький тонкий нож. Кагыр, мрачный и решительный, зашёл следом за нежданным гостями. Деяна при виде мужчин в форме инстинктивно шагнула назад и спряталась за Азарину. Та спокойным голосом спросила:

– О! Какая встреча! Вы зашли сказать, как продвигается дело о нападении на мой дом? Есть новая информация?

Седоусый толстяк выступил вперёд.

– Азарина дон Брит?

– Да.

– Вы арестованы по подозрению в убийстве!

Толстяк важно выпятил грудь и кивнул двоим сопровождающим, давая разрешение забрать подозреваемую. Дона Брит рассмеялась.

– Это шутка такая, уважаемый?

– Нет! – сурово возвестил тот. – Вы пойдете с нами сами или вас выволочь?

– Бросьте, это какая-то глупость! – беспечно отмахнулась Азарина. – Но если вам так хочется, я пройду с вами. Переодеться можно?

– Не думаю, что вам понадобятся красивые платья.

Один из охранников заржал. Видно, был наслышан о забавах главы тюрьмы. Что ж…

– Деяна, приготовь Кагыру комнату. Барот, ты обещал починить крышу.

Девчонка и тижиец переглянулись. На секунду взгляды скрестились, словно клинки, потом оба одновременно посмотрели на покидавшую их хозяйку дома.

– Ага.

– Сдэлау.

– Пойдемте! – нетерпеливо прикрикнул толстяк, словно куда-то опаздывал, и первым шагнул к двери. Азарина вышла следом. За спиной топали конвойные.

Вот как. Не настоящее, так прошлое обязательно швырнет тебя опять в грязь. Но она обязательно попробует выползти.

А если не получится, то по крайней мере умирать стоит с песней.