Текст книги "Цена доверия. Кн.2. Протянутая ладонь (СИ)"

Автор книги: Инна Чеп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Вадим пересёк анфиладу комнат, вышел в служебный коридор. Попавшиеся на пути слуги быстро с этого пути исчезали, бывшая любовница – единственная, кто застыл на месте в ожидании, что он идёт именно к ней, но Вадим прошел мимо, даже не кинув короткий взгляд в ее сторону.

На кухне стоял шум и говор. Ножи стучали по деревянным доскам, кипело что-то в кастрюле, заставляя крышку подпрыгивать, звеня, девочки-помощницы хихикали, переговариваясь о чем-то своем, женском. Высокая дородная женщина с лицом, явно указывающим на то, что все блюда она дегустировала лично, с умным видом руководила процессом приготовления обеда.

– За супом кто-нибудь следить собирается? – прикрикнула она на помощниц, и те дружно ринулись к кастрюле. Вадим поморщился. Духота, царящая в комнате, не располагала к вежливости. Он ненавидел жару.

– Я с утра не вижу своего слугу, Игнаса. Почему? Опять он бегает по вашим поручениям?

– Ох! Здравствуйте!

Кухарка всплеснула руками, испуганно склонила голову.

– Дон Брит? Да мы-то думали, он служит генералу, потому вам и не сказали. Заболел он. Вена Силь распорядилась к нему доктора вызвать, вот Филипп должен привести его с минуты на минуту.

– Заболел?

В голове заворочались мысли. Как заболел? Вчера ещё был здоров и весел. Случайность ли?

– Вчера нашли его беспамятного в саду. Теперь лежит у себя. Тихий такой, словно просто спит. И жара вроде бы нет. А не просыпается.

Так-так…

– В саду, говорите?

Кухарка кивнула.

– Садовник говорит, споткнулся он наверно обо что-нибудь и при падении головой ударился. А…

– Как приедет доктор, пришлите за мной слугу.

– Конечно. Так са…

Что говорит прислуга, Вадиму не было интересно, и он вышел из комнаты, не собираясь дальше слушать пространные объяснения словоохотливой толстушки. Внутри зудело. Надо что-то делать. Что?

Вен Борз схватил первый попавшийся на его пути подсвечник. Что ж, раз хозяйка не хочет показать ему дом, он его осмотрит сам.

***

Пыль и темнота царствовали в нежилых коридорах Малахитового дома. В старом крыле было тихо, мрачно, и слуги, судя по всему, заходили сюда нечасто. Но всё-таки заходили. Потому что, если гардины и изредка попадающиеся на пути Вадима картины были покрыты толстым слоем пыли, то вот полы явно периодически мылись. Как давно здесь стали убираться? Зачем? Не затем ли, чтобы затереть чьи-то следы?

Вен Борз неспешно вышагивал по мрачным коридорам. Складывалось ощущение (ложное, впрочем), что последними посетителями этого крыла были люди, которые делали ремонт после пожара. Слуги сюда не ходили, хозяева тоже, хотя, насколько удалось узнать Вадиму, раньше именно в этом крыле обитал Алий вен Силь большую часть своей жизни. Здесь располагалась его обширная библиотека, кабинет и комнаты с коллекцией артефактов. А входная позолоченная дверь, выглядящая не менее дорого, чем парадная, вела к клумбам, засаженным удивительными растениями со всего Континента. Но как только Алий умер (или разумнее говорить "пропал"?), случился пожар, уничтоживший и знаменитую коллекцию, и библиотеку, и старое убранство дома. В дополнение всех слуг разогнали (кроме Катерджины Крив), да так, что следы их Вадим не смог отыскать до сих пор. О чем это все говорит? О том, что кто-то хочет скрыть нечто интересное. Ведь все, что прячут от глаз – интересно.

Вен Борз обошел все коридоры, подёргал каждую дверь. Заперто. Ни одной открытой комнаты, даже на окнах – маленькие замки. Очень интересно…

На обратном пути Вадим проходил мимо "парадной" гостиной и не удержался – застыл, прислушиваясь к женским голосам.

– …найдет способ выйти. Это жестоко.

– Да, но…

Мужчина осторожно шагнул назад, ближе к дверям нужной комнаты… И тут из прихожей, словно демон из пламени, выскочила Зоряна. Уставшая, мокрая, грязная, как будто ходила не свои приборы проверять, а в луже купаться. Вадим насмешливо осмотрел ее наряд, но комментировать ничего не стал.

– …можем придумать против него…

Дона Добре посмотрела на внимательно прислушивающегося Вадима и зашипела:

– Что вы делаете?

– Любуюсь прекрасным грязевым рисунком на вашем плаще?

– Вы подслушиваете!

Мужчина округлил глаза.

– Какой кошмар! А вы так никогда не делали, да?

Девушка помрачнела.

– Да! Хотя иногда мне кажется, что стоило бы.

Последние слова она прошептала – они предназначались видимо не столько ему, сколько собственной совести. Однако.

– Вот всегда так: стоит присмотреться к человеку, ратующему за мораль, как он оказывается не праведником, а простым завистником, жаждущим познать осуждаемый им порок во всей красе.

Зоряна посмотрела на него с презрением.

– Я предполагала, что люди вашего статуса не обременены добродетелями, но, кажется, вы вовсе избавились от всех нормальных человеческих чувств, словно от ненужного багажа.

Подобное определение, как не странно, по мнению Вадима соответствовало действительности. Это его несколько озадачило.

– Так говорите, будто хорошо меня знаете.

– А думаете, не знаю? Приходилось встречаться, увы, и не раз. Разряженные, словно лиманы*, вышагиваете везде с важным видом, гордо демонстрируя дорогие ткани и золотые пуговицы. На лицах – презрение ко всем окружающим или в лучшем случае равнодушие. Зато о себе вы мнения самого высокого. Вы считаете, что все окружающие только и думают, как заручиться вашим покровительством или получить от вас денег или запрыгнуть к вам в постель. Любой человек для вас – безликая функция, не более. И даже если вы вдруг снисходите до связи с каким-нибудь подающим надежды студентом, то рассматриваете его не как друга или товарища, а как выгодное вложение, которое в будущем должно принести значительные плоды: финансовые или касающиеся власти. А любую девицу, на которую ради разнообразия или азарта упал ваш взгляд, вы априори считаете недостойной вас, но могущей развлечь ваше благородное тело на пару вечеров, за что, конечно же, она должна быть несказанно вам благодарна, а вы, так и быть, из милости, кинете ей пару побрякушек. И какая разница, что она поверила вашему "ты красивая", что она уже нарисовала себе большую и светлую любовь и записалась в ваши невесты? Что значит жизнь глупой студентки, которая пошла учится и работать по той простой причине, что жить им с матерью и сестрой больше не на что, а замуж бесприданницу все равно никто не возьмёт? Вы же лучше нее знаете, что раз она мелькает в Институте, значит, продажная, значит, можно позабавиться, нашептав дурочке глупостей на ушко, и через неделю выкинуть на улицу, потому что быстро приелась.

Голос Зоряны сорвался. Слова, которые она начинала говорить гневно, в конце слились в быстрый поток фраз, выкрикиваемых ему в лицо. Девушка, словно очнувшись, отступила назад, прикрыла губы ладонью. Как будто запрещала себе говорить дальше.

Вадим, которого всё-таки укололи ее слова, так как они в точности описывали то, что он сам часто ощущал или думал, дёрнул плечами. Не столько выказывая недоверие или сомнение, сколько пытаясь свалить груз ее обвинений.

– Не понимаю, причем здесь я. Если вас кто-то обидел, я вряд ли имею к этому отношение. Поэтому будьте добры, не тычьте мне в лицо вашим справедливым негодованием.

– Не вы, – согласилась Зоряна тихо. – Не вы. Но ваш слепок, ваше подобие – одно из тысяч. Уверена, он одевался так же красиво и так же остроумно шутил в кругу друзей. И в ответ на ее письмо отписал те же слова, что вы сказали утром горничной. И вы, так же, как и он, даже не придёте на могилу девушки, если ее позор доведет ее до беды.

– Как патетично! – Вадим поморщился. Вопреки давно привитому цинизму, сейчас он почему-то чувствовал внутреннее замешательство. И пытался от него избавиться привычными методами. – Не стоит на все смотреть так эмоционально. К тому же смею заметить, вы вполне здоровы!

– Я? Да, я жива. А моя беременная сестра повесилась на собственном поясе. Но какое это имеет значение, правда? Вы же обязательно найдете, в чем обвинить ее и чем оправдать ее соблазнителя.

Вадим не успел ответить: их голоса привлекли внимание. В холле появились Катерджина и Либена. Вен Борз встретил женщин недовольным взглядом. Ну вот, вместо того, чтобы послушать их беседу, он спорит непонятно о чем с девицей, ненавидящей аристократов.

– Дона Добре? – Катерджина слегка наклонила голову. – Вам нагреть воды?

– Да, спасибо.

Зоряна прошмыгнула к лестнице. Домоправительница направилась в сторону служебных помещений.

– Вы просили позвать вас, когда приедет доктор, – сказала Либена, когда они остались вдвоем. – Пойдемте, я вас провожу.

Вадим шагнул следом, но не спросить не мог:

– Недовольны, что я распоряжаюсь вашими слугами?

Ответ хозяйки дома его немного удивил.

– Отчего же? Наоборот. Ваше стремление позаботиться о юноше, которому покровительствует ваш друг, похвально.

Вадим промолчал, удивленный этим замечанием.

Путь вышел извилистым, но действительно привел их в комнаты слуг, располагающиеся под самой крышей. В маленькой спальне, выделенной специально для Игнаса, уже орудовал доктор. При виде хозяйки, седоусый мужчина тут же отчитался, что по внешним признакам со здоровьем у пациента все в порядке.

– Такое впечатление, что он просто спит.

Вадим и Либена, не сговариваясь, склонились над юношей.

Дон Брит открыл глаза. Воскликнул:

– Вы! Вы его убьете! – тут же прикрыл веки и, перегнувшись на бок, захрапел.

Вен Борз и вена Силь переглянулись и одновременно сделали шаг в сторону друг от друга.

– Ну… я думаю, все в порядке, – заключил оптимистично доктор.

________________________________

*Словно лиман – ="словно павлин". Лиман – южная птица с очень ярким оперением. Крупная, ростом с человека или больше. У одной особи перья имеют разный цвет: красный, синий, оранжевый, голубой, изумрудный и т. д. Имеет длинный складывающийся веером хвост, большие крылья, способные вынести не только вес самой птицы, но ещё и прикрепленный к ее спине или ногам груз, и высокий хохолок, который тоже может складываться.

Глава 16. Малахитовый дом

За окном раненым зверем ревел ветер. Вадим допил остатки вина, перевернул бокал, проверяя, действительно ли там ничего не осталось, проделал тоже самое с пустым графином и со вздохом вернулся к созерцанию толстого листа бумаги, полученного этим вечером.

"… отнёсся с вниманием…

… расследование…

Мать шлёт тебе своё благословение…"

Вадим усмехнулся. Смял короткую, залитую вином записку в руке. Длинный лист – и как насмешка пара строчек ни о чем. Шлёт… Он бы сам сейчас послал Авата, да по такому маршруту! Чтоб в груди дыханье сперло! Сукин сын! "Благословение". Если бы мать о нем вспомнила, то точно сказала бы иное. И проклятый чародей написал бы о ней совсем другими словами. Но нет, он всунул эту официальную холодную строчку ради… чего? Из жалости? Поглумиться? Вот гаденыш! Нет, гад. Большой бородатый гад отвратительной мужицкой наружности. И как мама его терпит? И не противно ей с ним…

Вадим швырнул записку в камин. Потом вспомнил, что тот не горит, полез вытаскивать ее оттуда. Нашел другое решение: бросил бумажный ком в бокал, поджёг его свечой. Пламя скользнуло по прозрачным стенкам, пытаясь выбраться наружу, но через пару минут неравной борьбы потухло, оставив на дне фужера горку золы.

В соседней комнате хлопнуло окно. Воры? Нерадивые слуги? Показалось? Что бы там ни было, жизнь подкинула вопрос, и Вад просто был обязан найти на него ответ. Иначе в чем смысл его существования? Мужчина нехотя встал, взял со стола трехрогий подсвечник, прошел в другую гостиную, ту, которой обычно не пользовались.

Зоряна воевала с ветром. Распахнула опять окно, подперла каким-то ящиком створки, перегнулась через подоконник, держа в одной руке простенькие дешёвые часы на медной цепочке, а в другой – странную кружку. Ну или что-то вроде.

– Вы в своем уме?

Девушка взвизгнула, чуть не выпала из окна, но вовремя отпрянула назад. Посмотрела на нарушителя спокойствия строгим взглядом.

– Что вы здесь делаете?

– А вы?

– Свою работу! – веснушчатый нос недовольно дернулся. Дона Добре вытянула перед собой руки с инструментами: часами и кружкоподобным чем-то там.

– Делаю замеры.

– Зачем так поздно?

Тонкие брови приподнялись в удивлении.

– Не поздно, а рано. Слуги уже встали, к вашему сведенью.

– Да? – Вадим поморщился. – Ну могут вообще не спать, мне-то какое дело.

По стеклу били крупные дождевые капли. Громко, гулко. Словно пушечные ядра в отдалении. Этот грохот не давал сосредоточиться. Боль вгрызалась в виски, словно степной кот в брыкающуюся добычу. Надо, наверно, меньше пить, а то ведь так и сдохнуть можно раньше времени. Нет, Вадим умирать рано не собирался. Он проживет долгую насыщенную жизнь, заодно портя существование всем близ находящимся идиотам.

– Ещё вопросы будут, или я могу продолжать?

Вадим посмотрел на хмурое лицо собеседницы, махнул рукой.

– Да делайте, что хотите. Я не собирался с вами снова спорить.

Зоряна отошла к окну. Молчаливая сосредоточенная. Вадим вспомнил, как она была разговорчива в первые дни по прибытию. Задорно спорила со старым крестьянином, объясняла что-то заумное вене Силь, улыбалась ему. Тогда Вадим был уверен, что улыбка эта должна была его завлечь, но…

Когда ему в последний раз вот так запросто улыбались дамы? Эта больше не улыбнется. Мать… Азарина ему тоже не улыбалась, все больше хмурилась…

Перешёл ли он черту, отделяющую колкость от хамства?

И Невзора нет. Хоть волком вой…

И голова опять болит.

И мысли – грязные рваные клочья, до сути которых ещё надо добраться.

– Вчера… возможно мое поведение было недостойно, и я сказал лишнее. Хотя понятия не имею, чего вы достойны, а чего нет. Вы говорили очень…

– Бросьте. Я провела вчера себя, как дура. Причем дура излишне болтливая.

Ее голос – ровный, сухой, нейтральный, показался ему искусственным.

– Но это не означает, что я прощен?

– А вы извинялись? – удивлённо протянула девушка. – А я и не заметила.

Вадим рассмеялся. Эта странная собеседница говорила удивительно верные вещи.

– Вы опять правы. Это было мало похоже на извинение, скорее на снисходительное "кажется, я немного не так выразился". Но что делать, я не умею просить прощения.

– И не хотите.

Ведьма она, что ли?

– И не хочу.

– Я вас извиняю.

А вот это было неожиданно.

– Хотите, чтобы я помер под завалами вашего великодушия?

Зоряна вздохнула.

– Сомневаюсь, что вы на это способны.

Вадим прищурился.

– А вам этого хотелось бы?

– Нет!

Испуганный вскрик казался искренним. Но был ли?

– Нет! Никто не должен умирать так рано. – Она замотала головой. – Живите себе дальше! У вас наверно груды не ношеных шелковых рубашек и погреба, забитые до верху прекрасным вином. Вам есть чем заняться.

– Вы грубы не меньше меня, – заметил вен Борз с двойственным чувством: то ли восхищаться этой проницательной лаборанткой, то ли обижаться на ее скудоумие. Удивительное сочетание.

– Вы правы. Но я просто пытаюсь соответствовать тону, заданному вами.

– Я всего лишь был искренним. Не знал, что это наказуемо.

Теперь нахмурилась дона Добре.

– Не обязательно быть грубым для того, чтобы быть честным с собеседником.

– Тогда разговаривать было бы скучно.

Девушка посмотрела на него с осуждением.

– А сейчас вам весело?

Простой вопрос поставил Вадима в тупик. Сейчас ему… Ему было интересно. Странное ощущение. Обычно люди особого любопытства у него не вызывали. Часто одного взгляда достаточно, чтобы все узнать о человеке. Так же как одного стука – чтобы определить, из чего сделан стол: из настоящего ирденского дерева или подделки? Вишта? Дуба? Невзор был единственным, кто не укладывался в эту систему.

До сегодняшнего дня.

– Да, – ответил Вадим честно. – Сам удивляюсь, но препираться с вами мне интересно.

Зоряна тоже удивилась этому откровению. Даже не сразу нашла, что сказать. В результате сконфуженно промямлила:

– Или вы шутите, или это скоро пройдет.

Мужчина из ее поведения сделал свои выводы.

– Значит, я вам тоже интересен?

– С чего вдруг? Вы…

Она осеклась, закусила губу. Помолчала с минуту, а потом продолжила другим, менее резким тоном:

– Вы способны к самокритике и в своей грубости искренни – это необычно. Но не более того.

Вадим улыбнулся.

– Хотели сначала соврать, а потом решились на откровенность?

– Только в ответ на вашу искренность.

Он рассмеялся.

– Вы уверены, что хотите получить честный ответ?

– Да.

Он смотрел на девушку с насмешкой. Ну, что ты спросишь? Мой доход? Сколько у меня было женщин? Нравишься ли ты мне? Знаю ли я обидчика твоей сестры? Что?

– Почему вы все время трогаете свое лицо?

Да, а он думал, что она его больше удивить не сможет! И откуда такая внимательная выискалась?

– Потому что оно не мое?

Зоряна не успела возмутиться столь глупым ответом – Вадим, не прощаясь, вышел из комнаты. Возвращайтесь к своим измерениям, дорогая дона! У вас полно работы, демоны б побрали и ее, и вас!

***

По стеклу стучали капли дождя, и в этом ритме Либене чудилась музыка Прощального обряда. Дорога, ведущая к парадному входу, была пуста. Ни пасынок, ни жених не торопились возвращаться под крышу Малахитового дома. Филипп рано утром пытался съездить в Нахолмье за почтой, но дороги опять размыло так, что пришлось поворачивать коня с полпути.

Ловушка. Это место, с первого взгляда показавшееся ей прекрасным дворцом, на самом деле всегда было клеткой. Даже для Алия.

Открылась дверь, прерывая ее странные размышления.

– Доброе утро.

Зоряна присела.

– Доброе, – Либена отошла от окна. – Я слышала голос уважаемого вена Борз. Он вам докучает?

Вопрос заставил девушку задуматься.

– Это не стоит вашего внимания. Думаю, мы просто развлекаем друг друга пустой болтовней.

– Вот как.

Либена почувствовала укол зависти. Ей разговаривать здесь было не с кем.

– Насчёт завтрака, – девушка посмотрела в пол. – Я могу есть со слугами.

Это отчужденное замечание человека, ещё недавно с жаждой ведающего ей об особенностях создания аппаратов, исследующих магические эманации во время изменения погоды, задело Ли. Она холодно осведомилась:

– А вы причисляете себя к слугам?

– Это вам решать.

– Ешьте, где вам заблагорассудится. В этом доме нет строгих правил.

"С некоторого времени," – она оставила несказанным. Дона Добре виновато произнесла:

– Я не хотела вас обидеть. Просто не люблю навязывать свое общество.

– Или наслушались бредней столичного циника, – проницательно заметила Либена. Зоряна покраснела.

– Вы правы. И это тоже.

– Признать ошибку – мужественное решение, – одобрила девушку вена Силь. – Если вам действительно неудобно есть с нами – можете спуститься на кухню. Если же этот порыв – глупая попытка следовать чужим "мудрым" советам, то думайте сами, стоит ли так поступать.

– Спасибо.

Либена с интересом рассматривала гостью. Она была на несколько лет моложе Ли, более загорелая и более бойкая на язык. Думающая, что все знает, и сможет распознать угрозу издалека. Глупая девочка.

– Уверена, вы сейчас прониклись ко мне некоторой долей благодарности.

– Да, – озадаченно кивнула девушка. Либена устало вздохнула.

– Дона Добре, люди, дающие хорошие советы, порой ещё опаснее тех, кто даёт плохие. Никогда никому не верьте. Самую яркую окраску имеют ядовитые змеи.

Зоряна озадаченно сморщила носик. Либена отвернулась, посмотрела в окно. Сид Гарне, а кто же вы на самом деле? Змея или цепной пёс господаря? И откусите ли вы руку тому, кто вам ее протянет обнаженной? Теперь уже поздно об этом судить голословно. Шаг вперёд сделан и остаётся только дрожать, застряв в состоянии неизвестности.

Ваш ход, Невзор. Я его жду.

И вас.

***

Вадим проснулся к ужину. Бодрый, посвежевший, проголодавшийся. Закончив с туалетом раньше обычного, лишнее время аристократ решил потратить с пользой и навестил Игнаса. Мальчишка выглядел совершенно здоровым и чувствовал себя соответственно.

– Я благодарен вам за заботу, уважаемый вен Борз, – как всегда пылко заявил дон Брит. – Если могу чем-то помочь – только скажите!

– Вообще-то можешь, – Вадим с интересом рассматривал юношу. – Расскажи, что ты помнишь?

Дон Брит сосредоточенно нахмурился.

– Я… а про что вспомнить?

– Как упал.

– … Я не помню.

Быть того не может!

– Совсем ничего?

– Да.

– А фраза "вы его убьете" тебе о чем-нибудь говорит?

Игнас поежился.

– Нет. А чьи это слова?

– Да так. Ничьи.

Вадим попрощался с юношей и вышел из комнаты. Игнас задумчиво почесал лоб. Что всё-таки от него хотел уважаемый вен Борз? Непонятно. Может, стоило рассказать о девушке в белом? Но ведь она ему просто приснилась, а разве стоит судачить с важным человеком о каком-то глупом сне? А больше Игнасу рассказывать ничего.

Юный дон Брит тяжело вздохнул и перевернулся на другой бок.

***

Ужин прошел в тягостном молчании. Либена, как всегда строгая и отчужденная, не стремилась развлекать гостей беседой. Зоряна тоже была неразговорчива, хотя ее деятельной натуре это, видимо, давалось с трудом. Вадим, надеясь на приятный вечер если не в своей спальне, то хотя бы в гостиной, тоже старался помалкивать, дабы не распугать двух потенциальных собеседниц. Всё-таки такая глушь не для него, привыкшего к бесконечным столичным балам, ужинам, театрам и прочему. Без общества, без общения Вадим чувствовал себя рыбой, выброшенной из воды. Одиночество даже в юности давалось ему тяжело, а уж теперь он и подавно не мог находится наедине с самим собой слишком долго. Над кем смеяться, для кого придумывать остроты? Для себя? Этак и до душевного расстройства недалеко.

После ужина, показавшего то ли наступление хрупкого перемирия всех со всеми, то ли наоборот, углубление разлада в их маленьком обществе, хозяйка и ее гости переместились в гостиную.

– А почему у вас некоторые комнаты на первом этаже закрыты на ключ? – поинтересовался Вадим у Либены.

– Это кабинет Чеслава.

– У него три кабинета? Он так статен, что не помещается в одном?

– Разве это вас касается?

Вен Борз заметил, что эта женщина его боится. И каждый раз, чуть что, тут же встаёт в агрессивную позу (иносказательно). Он привык, что боятся две категории людей: тот, кто слаб, и тот, кто виноват. Вене Силь подходило второе. Не считать же слабой вдову самого богатого старда Дрягвенской провинции? А может даже и всего Илийского округа. Алий вен Силь в свое время обитал в верхних залах господарева дворца и имел среди друзей и знакомых первых лиц государства. Хоть и пользовался он этими знакомствами очень странно: в основном для того, чтобы добыть какой-нибудь новый артефакт в свою коллекцию.

– Или вы считаете, что перед гостями должны быть открыты все двери? – продолжила вена Силь.

– Закрытые двери всегда возбуждают бо́льший интерес, чем открытые, – ответил Вадим. – Если что-то заперто на ключ, значит, это что-то усердно прячут от чужих глаз.

– Естественно. Например, дамы хранят свои драгоценности в шкатулках с замком, мужчины держат важные бумаги в запертых ящиках стола, а современные банки, говорят, обзаводятся жаропрочными сундуками под названием "сейф". Вы же не собираетесь просить гиленского правителя открыть вам дворцовую сокровищницу или канцлера вен Воль – предоставить доступ к его кабинету?

Доводы женщины аристократа не смутили.

– Но ваш пасынок не канцлер, или я чего-то не знаю?

– Он – стард. И у него много документов, относящихся и к благополучию Блотоземья в целом, и касающихся непосредственно наших земель – Замарья.

Зоряна, с беспокойством наблюдающая за спором, решила вставить свое слово:

– Замки – это очень важно. У нас в Институте в прошлом году украли два дорогих аппарата, действующих на магической основе. В итоге пропажу так и не нашли, а трёх человек уволили. "Для профилактики".

Девушка явно симпатизировала хозяйке, пытаясь прервать их с веном Борз обмен сухими репликами с оттенком враждебности. "Спелись," – подумал Вадим.

– И много у вас таких механизмов? – поддержала разговор Либена.

– Институт активно сотрудничает с учебными и исследовательскими заведениями нашего западного соседа – Срединного королевства. А они, как известно, главными направлениями развития науки считают артефакторное дело и логику приложения магии. За последние сто лет им удалось достичь значимых успехов в этом. Тогда как на севере до сих пор ездят на лошадях, а в центре Континента используют самоходные экипажи, передвигающиеся за счёт особых движителей – артефактов управления, которые содержат в себе зацикленную в круговом движении лошадиную силу, закрепленную и управляемую каплей чародейский крови, учёные Срединного королевства разработали механизм, способный двигать кареты, работающий на основе сложения физических и магических законов нашего мира.

– Без магической крови? – удивилась вена Силь. Зоряна кивнула.

– Да! Только представьте: двигатель, для которого нужны только предметы: обычные и наделённые определенными свойствами. Например, вы знали, что уголь добываемый в Кардерских горах обладает собственным магическим полем, в котором королевские учёные обнаружили игни-нити, воплощающиеся в мире физическом в коричневых пятнах и линиях на угле? Если соединить кардерский уголь и балааров кристалл, то при горении высвобождается энергия, способная двигать не только один экипаж, но и несколько! Как применять подобную силу, а главное, в какую форму ее обратить и как ей управлять, сейчас только разрабатывается. Но потенциал этого опыта огромен. Я разговаривала с нашим профессором нисом Роб, которому удалось побывать в Срединном королевстве на лекциях автора этой теории, и он рассказывает удивительные вещи! Вот если взять силу одной игни-нити за "икс", а… – Зоряна, размахивающая от возбуждения руками, опомнилась, резко сложила ладони на коленях. – Простите. Я слишком увлеклась.

– Отчего же? – Вадим на секунду бросил взгляд в сторону графина с вином, но быстро перевел его на покрасневшую лаборантку. – Ваш рассказ очень интересен. Особенно про профессора. Нис Роб, да?

– Да.

– Я так понимаю, нис Роб любит рассказывать о всяческих интересных вещах за чашечкой чая, сидя на уютном диванчике в своем кабинете наедине с благодарной слушательницей? Ох уж эта наука!

Зоряна вспыхнула.

– Не мерьте всех по себе, пожалуйста!

– Неожиданное заявление. А как же ваша страстная нелюбовь к аристократам? Нисы хоть и новая аристократия, но всё-таки – аристократия.

– Я никогда не обобщала! – возмутилась девушка. – И говорила только про молодых бездумных франтов, не обременённых честью!

– Вы предпочитаете стариков? Правильно, они поопытнее и побогаче. В смысле, много куда ездят и имеют огромный багаж знаний, а вы о чем подумали?

– Я думаю, что уже поздно. – Либена встала. – Доброй ночи, уважаемый. Доброй ночи, дона Добре.

Хозяйка дома покинула комнату, как всегда кутаясь в толстую шаль. Вадим насмешливо посмотрел на Зоряну:

– Вам тоже пора?

Девушка гордо вскинула голову – в его словах ей почудился вызов.

– Я вам мешаю?

– Нисколько. Наоборот, я пришел к мнению, что мы с вами довольно похожи.

– Вот как?

– Да, мы с вами небожители с одного облака*. Вы так же, как и я, живёте стереотипными представлениями, так же презираете окружающих, хоть себе в этом и не признаетесь, так же имеете на все собственное мнение и не любите его менять под воздействием внешних факторов. И покорность вы можете надевать лишь как временную маску, не более. Не представляю, почему вас ещё не выгнали из Института.

– Я очень люблю свою работу и хорошо в ней разбираюсь.

– Это видно. Но боюсь, этого мало. Скорее всего либо вы скрашиваете вечера какому-нибудь вашему начальнику (не краснейте, откуда вы знаете, что я имею ввиду? Уверен, вы помогаете ему с документацией, не более!), либо вам покровительствует какой-нибудь бескорыстный импотент от науки. Скорее всего просто из чувства жалости. Возможно, он принял вас на место сестры и отчасти винит себя в ее смерти.

Зоряна нахмурилась. Взгляд ее метал молнии, рот приоткрылся, готовя выбросить в лицо мужчине очередную обвинительную тираду. Вадим попробовал опередить девушку:

– Я – хам, ничтожество, зазнайка, глупец, грубиян, мужлан, невежа. Я перечислил все слова, что пронеслись сейчас в вашей голове или что-то упустил? Судя по вашему раздосадованному виду, запас ругательств у вас крайне мал. Ничего, со временем расширится, не беспокойтесь. Ну что ж, партию словами мы сыграли, дона Добре. Может, теперь сыграем в шахматы?

Зоряна прищурилась, всматриваясь в лукавое лицо сидящего напротив мужчины. И приняла вызов.

– Хорошо! Давайте в шахматы.

Вадим довольно улыбнулся.

– Только чур, я играю черными.

– Я в этом не сомневалась.

– Вот мы и пришли к первому в нашей жизни консенсусу.

Звякнули деревянные фигурки, занимая свои места.

Да начнется игра.

____________________________

*Небожители с одного облака – равно "одного поля ягоды". То есть "мы очень похожи". В старых-старых сказках Континента фигурируют люди с крыльями, живущие на облаках – небожители.