Текст книги "Цена доверия. Кн.2. Протянутая ладонь (СИ)"
Автор книги: Инна Чеп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Цена доверия. Кн.2. Протянутая ладонь
Глава 1. Стольград
Солнце восходило над пустырем медленно. Миколасу казалось, что время совсем не двигается, превратившись в застывшее желе. Прохладный ночной воздух пах полынью, и на языке оседала горечь. Горьким было все: Злата не ответила на его письмо, объявление о найме сиделки обещали напечатать только через два дня, а человек, которого Миколас считал другом, отказался быть его секундантом. Испугался гнева правосудия. Ведь дуэли официально были запрещены более пяти лет назад. Уж слишком часто бравые офицеры да гордые аристократы ранили или убивали на них друг друга – людей, которые могли пригодится государству живыми. Привилегия военных и знати – защищать честь с оружием в руках, привела к злоупотреблению этим правом. Миколас и сам ещё пару дней назад считал, что глупо доводить до боя обычную словесную перепалку, но теперь все изменилось, ведь дело касалось женщины. Ночью он вспомнил, как однажды сид Гарне проучил молодого, но очень знатного офицера с завышенным самомнением, вызвавшего его на дуэль за то, что сид нелестно высказался о военных учебных заведениях, дающих отпрыскам аристократических семей ложное представление о том, что такое война. Генерал (тогда ещё полковник) взял вместо шпаги кнут. Молодой человек сначала посмеялся над глупым воякой и согласился на замену, коли тот «хочет быть опозоренным с первого удара». В итоге юноша получил несколько плетей, не сумев ни разу достать до противника в ответ.
– Жизнь – слишком дорогая штука, – сказал сид Гарне молодому офицеру, убирая с его кисти кнут и протягивая ему выбитую из его руки шпагу. – Глупо проливать кровь соотечественника из-за детских обид да бессмысленной бравады. У нас что ни год, то война. С тижийцами, с Гиленом, с Аламеей. Каждая пролитая зря капля крови – это победа наших врагов. Им будет за счастье, если мы перережем друг друга сами. По мне уж лучше по-простому подраться на кулаках, да разойтись с парой синяков на теле, чем устраивать пафосное представление о защите чести дуэлью. Честь либо есть, либо ее нет, и никакая шпага или пистолет не сделают подлеца небожителем, а честного человека негодяем. Негодяи, кстати говоря, часто дерутся гораздо лучше людей, благородных по духу.
Миколас запомнил тираду сида дословно. Долго прокручивал ее в голове, соглашался с каждой фразой. Он всегда знал, что сид Гарне плохого не скажет. Но вот встретился Миколасу Бешеный, наговорил гадостей – и разум словно заволокло туманом. Плевать на свою честь, но как он мог позволить оскорблять Злату? Да ещё такими словами! Подобную гнусную клевету было невозможно пропустить мимо ушей! И теперь дон Оддин как раз собирался пролить свою кровь "из пустого бахвальства", как сказал бы генерал. Но ведь дело не в том, кто лучше. Нет, спор о другом. О чести женщины!
Женщины…
– Ну и погодка! Солнце только восходит, а уже хочется спрятаться от него в тени. Или в объятиях какой-нибудь не менее жаркой красотки!
Бешеный, в расстёгнутом мундире, без головного убора, остановил коня в паре шагов от Миколаса. Выглядел он довольным и даже дружелюбным. Следом за ним скакали ещё двое лейтенантов.
– А я думал, ты правильный мальчик, законов не нарушаешь, – спешиваясь, воскликнул сид Блуд. Миколаса довольный вид сослуживца разъярил.
– Это выше законов! Задета честь дамы!
– Сколько пафоса! – старший лейтенант рассмеялся. – Посмешил! И что же тебя генерал твой так ничему и не научил? А ведь сид Гарне не дурак, вроде.
Остальные двое тоже спешились.
– Я тут привез второго секунданта. Слышал, друг твой, убоявшись наказания, отказался подставлять свою шкуру. Видишь, умные люди менее принципиальны.
– На позицию? – спросил один из секундантов, пытаясь поскорее разделаться с возложенной на него миссией.
– Да дай переговорить товарищу со своим подопечным, – отмахнулся лениво сид Блуд и снял мундир.
Миколас против воли испытал чувство благодарности. Ведь у него действительно не было секунданта, а товарищ… то есть противник!… В общем, старший лейтенант об этом позаботился.
Через десять минут дуэлянты стояли на позициях, обнажив шпаги.
– Доктор задерживается, – заметил один из помощников.
– Плевать на доктора! – Воскликнул Бешеный. – Меня ещё дама ждёт! И я намерен к ней успеть – живым, раненым или даже мертвым. Начинаем!
– Да вон едет твой доктор, даже с подмогой, – второй секундант кивнул на всадников, приближающихся к пустырю со стороны центра города.
Миколас кивнул, давая согласие на немедленное начало дуэли.
Взмах… Сталь зазвенела, засвител рассекаемый ею воздух, словно праздный наблюдатель. Росчерк шпаги – соприкосновение клинков – шаг назад. Кисть легко направляла стальное жало, но противник так же легко отбивал выпады. Неистовый Бешеный рычал, осыпая Миколаса градом ударов, чередуя простые и каверзные, норовя то ранить, то выбить шпагу. И Миколас ярился в ответ, наскакивал на противника, отступал назад, уводил клинок врага в сторону, делая ложное движение. Горечь полыни оседала на языке, солнце норовило попасть в глаза, рубашка пропиталась потом. Звенела сталь, деревенела кисть, мелькали клинки в быстром смертоносном танце. За гранью незримого круга что-то принялся кричать опоздавший доктор, но дуэлянты не обратили на него внимания. Следом запричитала женщина.
Злата?
Помимо воли Миколас на секунду отвлекся, выискивая глазами в толпе людей женский силуэт. Как узнала? Зачем приехала? Одно мгновение промедления – и плечо пронзило болью. Лейтенант, чуть ли не вывернув собственную кисть, отвёл руку врага в сторону, скользнул острием по бедру Бешеного.
– Остановитесь! Именем закона!
Наконец слова приобрели смысл. Дуэлянты дружно сделали шаг прочь друг от друга. Бешеный небрежно прикрыл ладонью кровоточащий порез.
– Что случилось, уважаемые?
Один из людей в форме отдела правопорядка выступил вперёд.
– Вы арестованы! Оба! За нарушение закона о запрете дуэлей! Кто был зачинщиком?
Миколас уже шагнул вперёд, чтобы сказать: "Я!" – но сид Блуд его опередил.
– Почтенные! – рассмеялся он. – Какая дуэль? Мы просто устроили разминку. Это вроде бы не запрещено законом.
– Разминку? – скривился охранник правопорядка. – На пустыре, на рассвете? Очень смешно!
– Что же тут смешного? Юноша служил при генерале Гарне, а тот известен своей любовью к утренним тренировкам. Вот мы и решили продолжить добрую традицию. А где утром звенеть шпагами, как не в отдалении от домов добрых горожан?
– В таком случае, вам ничего не стоит проехать с нами, чтобы уладить некоторые формальности.
Бешеный лениво шагнул к своему коню.
– Ну если вы очень настаиваете!
Миколас набросил на плечи сюртук и тоже вскочил в седло. Плечо прострелило болью. Но весьма терпимой. "Царапина!" – отмахнулся молодой человек от мыслей о немедленной перевязке и пришпорил коня. Позади него пристроились двое всадников в форме, впереди скакал Бешеный, перед ним – ещё люди из охраны правопорядка.
Начало дня не предвещало Миколасу ничего хорошего.
***
– А у вас тут целый набор! – довольно усмехнулся в седые усы следователь. Дон Оддин, уже с перевязанным плечом, сидел перед следователем на трёхногом табурете в состоянии полной растерянности.
– Набор чего? – не зная, имеет ли он право задавать вопросы, все же спросил Миколас.
– Всего! – хлопнул ладонью по столу следователь. – Сегодня утром – дуэль, а ведь действие сие запрещено законом, вам ли не знать! Вчера пропала внучка доны Милены Слав, которая, судя по докладу одного из наших людей, называла вас убийцей ее бабушки. А утром нам поступило заявление от девицы Златы нис Вер, в котором вы указаны как личность, совершившая над почтенной нисой акт насилия.
Миколас затряс головой. Ничего непонятно! Бред какой-то! Вероятно, сказывалась потеря крови.
– Повторите, пожалуйста.
Следователь повторил. Потом ещё раз. И даже милостиво зачитал обращение девицы нис Вер. Оба. И к канцлеру, и к отделу охраны правопорядка.
Миколас молчал. Следователь что-то говорил, советовал, потом кричал, но молодой человек не слышал его, не понимал сказанных слов.
" …Милый Иги, ваша брезгливость и пренебрежение мною ранили меня в самое сердце… невинная жертва… мне нет жизни, если вы по-прежнему сочтёте меня падшей обманщицей, предавшей ваше исключительное доверие… с трепетом и надеждой взываю к вашей милости и той капле любви, коей я недостойна, но все же которую получила с ваших уст… прошу заступничества и справедливости… о, мой канцлер… ваша навеки…"
Плечо было забыто. Какая пустяковая рана! Кровавое пятно на рубашке и то небольшое. Кровавое пятно…
Злата, печальная девушка с лицом небожительницы. Невинный взгляд, дрожащие на ресницах слезы… Любовница канцлера. Падшая женщина, заманившая его в ловушку. Женщина, да. Вероятно, он не первый, кто в исступлении ласкал это идеальное тело, кто бежал исполнять любую ее прихоть, неважно какой ценой ему это достанется. Не первый и не последний.
– Так что вы скажете?
Миколас наконец посмотрел на следователя.
– Я отрицаю все обвинения. И обвиняю Злату нис Вер в ложном доносе.
Что ж, если у этой женщины чести нет, то по крайней мере свою честь дон Оддин постарается отстоять. Ради матушки и сида Гарне, который когда-то почти заменил ему отца. Он будет бороться за правду!
Даже если голова клонится вниз, чтобы покаянно прошептать: "Я виноват. Она чиста," – и сдаться на милость случая, только бы золотоволосая прелестница была довольна и счастлива.
Лейтенант поднял казавшуюся чугунной голову. Сид Гарне учил, что никогда нельзя сдаваться. И Миколас будет бороться. Даже против собственного сердца.
– Где расписаться?
***
Злата дрожала. Маленький кабинет для срочных или особых гостей теперь казался ей пыточной. Она ждала аудиенции уже третий час, сил не осталось ни злиться, ни бояться. Внутренняя дрожь прошла, но ниса Вер до сих пор не могла бы определить, чем она была вызвана: желанием этой встречи или отвращением к предстоящему разговору. Впрочем, наибольшее омерзение у Златы вызывало лицо, что она видела по утрам в зеркале.
– Прошу проходите.
Пытка временем закончилась. Канцлер счёл, что достаточно унизил бывшую любовницу, и соизволил с ней встретиться лицом к лицу. Злата вошла в кабинет.
Вен Воль сидел за столом, перебирая какие-то бумаги. Вид у него был крайне занятой. Видимо, у него актерских способностей было больше, чем у Златы.
– Добрый день.
От ее тихого приветствия мужчина вздрогнул, не выдержал и поднял на нее глаза. Дернулся было, порываясь встать, но опомнился, вцепился пальцами в столешницу.
– И вам, ниса Вер.
Ещё мгновение назад он пожирал ее фигуру жадным взглядом, и вот уже восхищение сменилось брезгливостью. Канцлер отвёл глаза, опять зарылся в бумаги.
– Я получил ваше письмо. Я… не буду сомневаться в вашей честности. Сочувствую, что вам пришлось такое пережить, но, как я вижу, вы немного оправились от произошедшего.
Что она могла сказать?
– Благодарю.
– Могу вас заверить, отдел охраны правопорядка с большим рвением займётся расследованием этого инцидента.
– Это… – она должна была сказать что-то вроде "очень мило с вашей стороны", но не смогла. Голос оборвался, в глазах защипало. Миколаса будут судить "с большим рвением". По ее доносу.
– Вам плохо? Воды?
Злата назло улыбнулась
– Нет, благодарю.
Ещё неделю назад канцлер при одном ее виде бросился бы ей на встречу, усадил на этот самый стол, и… Она ненавидела эти встречи, но теперь, кажется, она отдалась бы ему в вечное рабство, лишь бы не было этого "с особым рвением".
– Все в порядке, спасибо за заботу.
Он всё-таки налил в стакан воды, поднес ей – и поставил на край стола вместо того, чтобы подать в руки.
– Я вам противна?
Себе тоже! Тоже! Но какое это имеет значение? Для кого?
Спина мужчины закаменела.
– Я… я влюбился в непорочную чистую искреннюю девушку. – Не оборачиваясь к ней, но и не делая шага прочь, сказал вен Воль. – Которая ничего у меня не просила в отличие от других любовниц. В неброско одетую скромницу, что раз за разом прикрывала дрожащими руками грудь. А теперь… Я не вижу той девушки. Я вижу женщину. Изменила ли ты мне сама, повела ли себя беспечно, оставшись наедине с чужим мужчиной – та девушка, которую я любил, никогда бы ни сделала ни первого, ни второго. В этом есть обман. И… Я не могу этого обмана простить. Мне неприятно думать, как тебя он… там, где был только я… Я не могу больше к тебе прикоснуться. Не могу.
Вен Воль отмер, отошёл к окну.
– Платья оставь себе, они порадуют твоих новых любовников. Письма верни, такие вещи должны быть уничтожены.
– Я их сожгла.
Она действительно сжигала эти послания в отцовой пепельнице сразу после получения. Это было… слишком интимно, слишком неприятно для нее. И могло навеки разрушить жизнь ее любовника.
Вен Воль обернулся, горько усмехнулся.
– Что ж, пусть это останется на твоей совести. Я пришлю на днях чек, считай это благодарностью за потраченное время. Вместо цветов и подарков. На этом все. Я больше не желаю, Злата, ни видеть тебя, ни тем более касаться твоего оскверненного обманом тела. Не ищи встреч, ничего не проси – я не дам.
– Здравствовать вашему роду.
Она закрыла дверь бесшумно, хотя ей хотелось кричать, топать, вцепиться ему ногтями в глаза… Ее услуги оплатят чеком, как посещения куртизанки. Вот и вся любовь. Зачем эта встреча? Унизить ее? Все объяснить? Что ж, она поняла, что стоит недорого.
– Почтенная! – ее схватили за локоть, останавливая. – Вы идете в сторону, обратную выходу! Позвольте вас проводить!
Какой-то офицер с треугольными лейтенантскими погонами с интересом рассматривал откровенный вырез ее платья. Злата вырвала руку, холодно бросила:
– Благодарю, я не нуждаюсь в ваших услугах! – и быстрым шагом пошла прочь.
Злата нис Вер для столичного общества перестала существовать. Теперь, когда канцлер лишил ее своего покровительства, падшая девушка не могла рассчитывать ни на брак с самым захудалым аристократом, ни на приглашение на бал или вечер в приличный дом. Но это было неважно. Главное, чтобы мама о ее положении не узнала до полного выздоровления. А потом они поедут на море. Как и хотел отец.
На Аламейском побережье как раз начинается сезон.
***
После полудня пошел дождь. Злата сидела в кресле и пыталась научится вязать.
– На море? – спросила мать тихо.
– Да, поедем на море, как только ты встанешь на ноги. Ты же хотела, мамочка, помнишь, ты говорила об этом? Да?
Вдова нис Вер слабо улыбнулась.
– Да, море. Меня звал туда твой отец. Обязательно поедем на море вместе.
Руки дрогнули, спица больно уколола палец.
– Мама, ты в порядке? Дать воды?
– Не беспокойся, родная. Теперь все будет хорошо. Так говорит папа. Ты же знаешь, он никогда не врёт. Вот и тебя научил тому же.
Девушка отбросила окровавленную нитку, отложила пряжу.
– Мама…
Она хотела сказать "папа умер", но осеклась.
– …тебе ведь лучше?
Матушка кивнула головой.
– Да, родная, лучше. Ты знаешь, что у моря воздух соленый?
– Нет.
– И вода соленая. Такую воду пить нельзя. Поняла?
– Да, мама. Может, принести чаю? Ты ничего не съела за обедом.
Мать посмотрела на Злату с тихой улыбкой.
– Да, милая, чай – это чудесно. Будем пить чай на веранде и дышать морским воздухом. Замечательная идея. Налей мне тоже.
– Сейчас.
Девушка поцеловала мать в лоб, дернула верёвку звонка, вызывая служанку-сиделку себе на смену и отправилась на кухню. Кухарка мигом собрала необходимое на поднос, Злата в дополнение поставила флакон с лекарством, и сама понесла чай наверх.
В комнате рыдала служанка.
– Что случилось? – спросила Злата, осторожно ставя ношу на стол.
– Я не виновата! Не виновата! Я ничего не делала! Ничего!
Руки дрогнули, посуда звякнула. Злата замерла, боясь обернуться к кровати.
– Я не виновата! – вскричала опять служанка, заметив, как побледнела хозяйка. – Она просто протянула, руку, улыбнулась, сказала: "Пойдем, милый, к морю, Золотце нас догонит потом," – и все! Все! Я даже встать не успела!
«Не успела!» – это выражение засело в голове Златы, мгновенно вытеснив все другие мысли. Перед глазами поплыло, ноги стали ватными. Преодолевая испуг и слабость, девушка бросилась к кровати.
– Мама! Очнись! Я дам лекарство!
Но мать не пошевелилась. На лице ее застыла счастливая улыбка, глаза были закрыты.
– Мама! Не реви, не реви, Аса, она просто спит! Ей же стало лучше! Так не может быть! Не может! Мамочка!
Злата потрепала мать по плечу, но та не ожила. Тогда девушка схватила зеркало, поднесла к бледным неподвижным губам. Ровная поверхность осталась прежней, оно не запотело ни на миллиметр.
Зеркало стукнуло об пол, раскололось острыми осколками. Служанка взвизгнула и выбежала из комнаты. Злата обняла тело матери и завыла. Она кричала яростно и громко, пока не сорвала голос.
А потом свернулась клубочком, положив голову матери на грудь. Тело вдовы нис Вер неумолимо быстро остывало.
Злата осталась одна.
Глава 2. Малахитовый дом
Либена, стараясь ступать бесшумно, проскользнула в свою любимую гостиную. Солнце только вставало, так что странный и страшный гость должен был ещё спать после вчерашних винных возлияний. То, что вен Борз наводил на нее страх своими шальными холодными глазами и манерой задавать провокационные вопросы, усугублялось отсутствием в доме Чеслава и Невзора. Странно, но Либене не хватало не только опеки Лава, но и неуклюжей заботы жениха. Наверно, он смог бы приструнить друга. Вот только он стремглав умчался прочь. Отчего он уехал так скоро? Какие его позвали дела? Служебные? Или причиной поспешного отъезда стало то, что он увидел той ночью? Что он подумал? И собирается ли он ещё на ней жениться, или поехал выпрашивать другую, более удобную и менее проблемную невесту? Более красивую? Ведь мужчинам важны две вещи: полезность, чаще всего выражающаяся в размере приданного, и красота. Не всем, конечно. Да, ей бы хотелось верить, что генерал считает иначе, что он способен видеть в женщине человека, его поведение давало на это надежду. И ей было не приятно думать, что она в нем ошиблась, что он…
Это было странно, но мысль, что сид Гарне может ею пренебречь, отчего-то больно кольнула Либену. Ещё больнее было осознание, что, если ему удастся "поменяться", то ей могут прислать нового жениха. А она только перестала шарахаться от старого! И… пожалуй, стоило признать, что из возможных кандидатур генерал был далеко не самой плохой фигурой. Она смогла бы к нему привыкнуть. Если он таков, каким кажется, она могла бы уважать его. Если…
Если бы он не задавал вопросы, ответы на которые навсегда разрушат тот хрупкий мост, что они пытались построить. Ведь Ли обещала говорить правду. А правда ее уничтожит. Глупая! Разве она могла всерьез поверить, что жизнь даст ей ещё один шанс? Это было бы слишком сказочно. Да и стоила ли Либена такой милости?
– О! Доброе утро. Как вам спалось?
Вена Силь вздрогнула. В кресле у пустого камина сидел вен Борз и потягивал из бокала красное вино. И это ранним утром!
– Желаю здравствовать.
Стараясь не показывать своего разочарования этой встречей, Либена прошла к письменному столу, села на свое обычное место. Раз Чеслава нет, она должна написать одному из управляющих по поводу очередных мер по противостоянию заболачиванию земель, за которые отвечает род вен Силь. Чеслав разрешал ей писать от имени рода. Он вообще многое ей разрешает.
– Вы бледны. Не спалось?
– Вы тоже выглядите не лучшим образом. Снились кошмары?
Вадим от этих слов помрачнел. Отпил вина, посмотрел на хозяйку поместья с подозрением.
– У вас красивый дом. Может, устроите мне экскурсию?
– Боюсь, у меня слишком много домашних дел.
– Так много, что вчера вы полдня не выходили из своей спальни?
– Указания можно раздавать из любой комнаты, разве нет? Да и разбираться с отчётами тоже.
– Только не говорите, что вы весь вечер читали эту ерунду с бесконечными столбиками цифр и длинными описаниями амбаров, земель, засаженных зерновыми да всякой брюквой-морковкой, и прочую подобную чушь. От нее даже у мужчин сводит скулы от скуки!
– Возможно, вы неправильный мужчина? Или у вас очень слабые скулы?
Либена ничего не могла с собой поделать: этот наглый человек ее пугал настолько, что одна за другой с языка слетали дерзости. Глупая, опасная бравада, которая давала ей иллюзию защищённости. Но она понимала, что это только видимость. Чеслава нет, а значит, в этом доме никому до нее нет дела. Никому.
И не было никогда.
Гость коснулся своего лица, пробежал по скулам пальцами.
– Другие у меня вряд ли теперь будут. Хотя да, скулы определенно мои. Но вы уводите разговор в сторону.
– Вам кажется.
– Да? Тогда продолжим нашу чрезвычайно увлекательную беседу. Я тут почитал всякое, и, знаете, обнаружил удивительные вещи. Например, что ваш муж на протяжении более десяти лет собирал коллекцию артефактов из разных стран Континента. Известно, что он очень интересовался всем посторонним. А после женитьбы на вас, его активность в этой сфере увеличилась в разы. Человек, так сказать, обрёл второе дыхание. За немыслимые деньги добывал бирюльки, и вдруг – бах! – и скончался в расцвете лет!
Вадим изобразил удивление, сокрушенно покачал головой.
– Беда! Ох, беда! А тут раз – и пожар все его артефакты уничтожил. Очень дорогие, надо сказать, вещицы. И, говорят, обладающие большой силой. Если знать их секреты. Вот я и думаю: а вы уверены, что все сгорело? Вдруг кто-то, ну, из слуг, например, просто прикарманил эти сокровища? Вы не думали о таком?
Либена аккуратно вывела на листе следующую букву.
– Нет.
– Да? А я решил, вы потому всех и уволили, что в чем-то их подозревали. Да так уволили, что людей этих почти невозможно найти. Вот одна Катерджина осталась при вас. Вероятно, вы ей очень доверяете?
– Она хорошо работает.
– Не сомневаюсь! Насколько мне известно, она вдова. А куда делась ее дочка? Она вроде была вашего возраста или чуть помладше?
– Не знаю. Я не спрашивала.
– Зря! Я бы на вашем месте спросил.
– У меня нет привычки лезть в частную жизнь моих слуг.
– Слуг? Ну да, весьма скучное занятие. Я вот тоже предпочитаю узнавать о жизни хозяев. Не поверите, в каждой аристократической семье есть скелеты в шкафах. Иногда в прямом смысле. Ведь, как известно, труп рано или поздно становится скелетом.
Либена отложила перо. Встала.
– Благодарю за компанию, мне…
– Нездоровится и надо идти? – с глумливо-обеспокоенным выражением лица подхватил Вадим. – Ая-яй! Что ж вы так! Здоровье надо беречь с молоду, как известно! На улице сегодня чудесная погода, я собирался совершить конную прогулку. Не составите ли мне компанию?
– Нет!
Идея остаться с незнакомцем наедине посреди полей не вдохновила Либену.
– Спасибо за предложение. Прощайте.
Вена Силь вышла из гостиной. Ее "прощайте" больше походило на "чтоб вы свернули себе шею на этой прогулке", но Вадиму оно понравилось. Это был самый честный ответ из всего разговора.
Что ж, прогуляться действительно стоит.
***
Колея уходила к тракту. Вадим, налюбовавшийся на красоты местных болот и полей, радостно направил коня к нормальной дороге.
– Да это грабеж!
У поворота остановилась телега, управляемая дедком в грязной рубахе. Вид у мужика был крайне хитрый. Рядом топталась девушка в простом платье. Ткани среднего достатка, а вот покрой слишком прост для приличной особы. У ног незнакомки стояли два ящика и сундук, а в руках девушка держала портфель. Путешественница грозно потрясала кулачком в сторону деда.
– Тут же недалеко! И погода хорошая! И дорога прямая! Как вам не стыдно, столько просить!
– Много, – дедок с безразличным видом взял вожжи. – Так иди пешком.
Девушка открыла рот, чтобы возразить – и закрыла. Вадим, предвкушая развлечение, подъехал ближе.
– Здравствуйте, уважаемая, проблемы?
Незнакомка окинула его быстрым незаинтересованным взглядом и ответила:
– Доброе утро. Нет.
После чего потеряла к нему всякий интерес. Махнула рукой деду, соглашаясь:
– Хорошо. Вези. Только до самого Малахитового дома!
Дедок довольно крякнул. Девица попыталась самолично затащить один из ящиков в телегу. Вадим, немного удивленный безразличием к нему со стороны дамы, прикрикнул на деревенского:
– Помоги девушке, олух!
Мужик нехотя слез с телеги, и вскоре поклажа была погружена на повозку вместе с девицей.
– Позвольте представиться: Вадим вен Борз, гость в Малахитовом доме. А вы?
Девушка улыбнулась ему, наконец обратив на собеседника свое внимание.
– Зоряна дон Добре. Я из Метеорологического института. Уважаемый сид Гарне присылал письмо с просьбой отправить в Малахитовый дом специалиста по погоде. Ну и вот.
Она опять смущённо улыбнулась. Дедок стегнул коней, и телега начала движение в сторону поместья стардов вен Силь. Вен Борз пристроился сбоку от повозки.
– Чародейка? – с интересом спросил он. Зоряна отрицательно покачала головой.
– Нет, что вы! Студентов со способностями обычно сразу забирает государство. Но у меня есть специальные механизмы, которые позволят определить наличие или отсутствие магических причин данной погодной аномалии. На это уйдет время, конечно, но немного. Точно меньше двух лет.
Вадим понял, что последняя фраза была попыткой пошутить, и вежливо улыбнулся.
– Двух?
– Уважаемый сид Гарне писал, что проблема существует около двух лет. Перед тем, как приехать сюда, я просмотрела кое-какие отчёты и увидела, что всплески ничем не обоснованных дождей или жары были и раньше. Но кратковременные и не имеющие серьезных последствий. А вот последние годы действительно на этой территории дожди берутся из ниоткуда. Знаете, ведь есть определенная система, по которой образовываются тучи, и можно приблизительно предсказать, когда и где будет дождь или гроза. Мы только оттачиваем эту технологию, но в целом она работает. А в Блотоземье судя по отчётам ливни берутся из ниоткуда. Этих туч вообще не должно здесь быть! И тем более таких частых гроз! Есть понятие циклон, так вот… – Дона Добре, с жаром вещающая о порученном ей деле, осеклась. – Извините, я заговорилась. Вам это вряд ли интересно. Но я правильно услышала, что вы живёте в Малахитовом доме?
Вадим с иронией следил и за пылкой речью девушки, и за выверенными взмахами пышных ресниц. Жеманства ни в словах, ни в движениях не было, но он хорошо знал, как делается "завлекающее" лицо. Распахнутые глаза, ловящие каждое слово, каждое движение мужчины, дрожащие ресницы, взгляд, полный любопытства и интриги, лёгкая улыбка. Вот точно так, как сейчас делала эта Зоряна. Вадим окинул собеседницу оценивающим взглядом. Ну, ничего. Ни хорошего, ни плохого. Фигура тонкая, но без пышностей на нужных местах. Волосы длинные, с рыжеватым оттенком, но не особо густые. Лицо обычное, по-детски вздёрнутый нос усыпан веснушками. Глаза живые, с искринками задора. Та служаночка посимпатичнее будет, но раз девушка так старательно хлопает ресницами, почему бы и не уделить ей внимания вечерком? Дама путешествует без сопровождения, работает в институте, то есть живет, судя по всему, "сама по себе", такие, говорят, не обременены добродетелями. Некоторые из работающих женщин даже штаны носят, не обтягивающие, конечно, а широкие, наподобие восточных шаровар. Но женщина и штаны это… В конце концов, Серземелье не его западный сосед, Срединное королевство, где в ряде случаев ходить можно в чем угодно!
Ну, девица не красавица Азарина, конечно, но на пару вечеров сойдёт. Да и посмотреть на шаровары интересно.
Определив свое отношение к происходящему, вен Борз благосклонно улыбнулся собеседнице.
– Да, я друг сида Гарне. Временно гощу в Малахитовом доме. Жить там весьма скучно, надо сказать, так что буду рад, если вы составите мне вечером компанию в карты или как-нибудь прогуляетесь со мной по окрестностям.
– Прогуляться – это замечательно! – с энтузиазмом согласилась дона Добре. – Особенно если на какой-нибудь холм! А в карты я не играю. Только в шахматы.
– Не любите азартные игры? Похвально! Что ж, у меня есть замечательные шахматы! – заверил свою будущую любовницу Вадим. – Фигурки из ирденского дерева. Вам понравится.
Зоряна немного нахмурилась, уловив в его голосе нечто ее насторожившее. Вен Борз подумал, что надо бы купить какой-нибудь браслетик, чтобы девица поменьше беспокоилась о внешних атрибутах соблюдения приличий. Ну и знала, что он не просто бахвалиться, а действительно щедро отплатит за приятные ночи. Эти дамы в стареньких платьях весьма щепетильны к подобным вопросам.
– Наверно, – неопределенно ответила девушка, сосредоточенно разглаживая на коленях подол изношенной юбки. – Но я на самом деле плохо играю. А вас послали меня встретить?
Вадим удивился подобной наивности.
– Нет. С чего бы?
Девушка покраснела, закусила губу.
– Просто сид Гарне по письму показался мне очень вежливым и предупредительным человеком.
– Бесспорное замечание. Но генерал отбыл пару дней назад в столицу.
– Да? – Дона Добре нахмурилась. – Жалко. Впрочем, я могу начать исследования и без него.
– Конечно, можете. Тем более, что хозяйка дома, вена Силь, здесь.
Девушка задумчиво кивнула.
***
Встреча двух женщин вышла не столь эпичной, как предполагал Вадим. Либена неожиданно обрадовалась новой гостье, тут же приказала приготовить ей комнату, а пока Зоряна ждала, предложила ей попить чай в гостиной. К своему удивлению, вен Борз несколько растерялся от бессмысленного щебетания дам и не сразу вник в начавшийся без его участия разговор.
– … Нет, совсем из ниоткуда ничего, конечно, не берется. – Заверила хозяйку дома гостья. – Но согласно теории магического поля, одно явление может вызвать другое, которое изначально свершиться не могло, но после наступления момента Х, возникло. Таким образом чародеи, обычные краснокровные люди, некоторые предметы и явления способны менять окружающую реальность и даже противостоять законам биологии, географии и физики. Общеизвестно, что северные ведьмы, в основном илендские, могли возрождаться даже при полном уничтожении тела, если успевали создать соответствующий артефакт. Удивительно! Во времена Северной Инквизиции это изрядно попортило храмовникам планы. Только представьте: ведьму сожгли, а через пару часов она создаётся буквально из воздуха в том месте, где лежит амулет. Или, если ее просто зарубили топором или чем-то подобным, то в ближайшие полночь или полдень она "оживает". Все известные законы противоречат этому! И тем не менее древние ведьмы, согласно исследованиям Инквизиции, действительно имели девять жизней. К сожалению, разгадка этого явления канула в небытие, а ведьм в Илендии после десятилетий преследований и казней днём с огнём не сыщешь. Или трансформация окружающего материала во внутреннюю стихию. Западные страны, как известно, раньше обучали магии по особому принципу, практикуя разделение по стихиям. Тоже канувшая в небытие технология. Сейчас могущественных однонаправленных магов даже в Срединном королевстве не больше десятка. Остальные гораздо менее сильные, хоть и более универсальные. Так вот, поле, создаваемое темной кровью мага или артефактом, может влиять на магическое поле природы или другого человека. Таким образом существует возможность, что произойдет трансформация материи или иное отклонение, которое не должно было появиться, но под воздействием чужого магического поля все же появилось вследствие резонанса. Например, тижийские или шиданские ритуалы. Известно, что ещё сто лет назад шиданские женщины знали тайну, как можно заморозить беременность. По некоторым данным, если беременную шиданку угоняло в рабство соседнее племя, та скрывала по возможности свое положение, пока не доставалась хозяину. Затем, при удобном случае, женщины "размораживали" беременность, и, выдавая ребенка за полукровку, тем не менее воспитывали его как шиданца, с детства прививая ненависть к поработителям. Говорят, дети рабынь из шиданского племени не раз убивали своих мнимых "отцов", а то и целые деревни вырезали. И это в совсем юном возрасте. Сейчас так делают гораздо реже, но существуют доказательства, что такое противоречие природе, основанное на магическом вмешательстве, весьма возможно.