Текст книги "Эхо Погибших Империй (СИ)"

Автор книги: Илья Колупалин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Отправляйся в первый ряд. Там сидят те, для кого эта гапария первая.

Нойрос был новичком в делах религии, поэтому, несмотря на всю свою неприязнь к сестре, был вынужден ей довериться. Если и было на свете что-то, к чему Десма Традонт относилась без иронии и насмешек, так это ее вера, аклонтизм.

Сине-голубые мозаичные узоры покрывали стены и купол храма изнутри – из-за них создавалось ощущение, будто находишься под открытым небом. Под самым куполом висела огромная серебряная чаша – источник благодати Аклонтов.

Не говоря более ни слова, Десма заняла свое место в центре зала, а Нойрос сел в обитое парчой кресло рядом с тремя молодыми господами и одной девушкой, которые, по-видимому, родились с ним в один день, и предстоящая гапария должна была также стать для них первой. Ему было неуютно здесь – одному, среди множества незнакомых лиц.

«Почему отец и мать не остались с нами?»

Люди постепенно наполняли зал. Все были одеты богато: расписные халаты, изящные платья, широкополые шляпы со страусиными перьями. Нойрос знал, что здесь собрались только представители знати и богатейшего купечества – гапарии для простого люда проводились в другом храме.

Нойрос окинул взором собравшихся: люди пребывали в приподнятом настроении, улыбались, переговаривались между собой. Он увидел лицо сестры в толпе: ее прямые черные волосы небрежно спадали на пухловатое капризное лицо.

«Лицо подростка, – подумал Нойрос. – Интересно, будь я старшим ребенком, она относилась бы ко мне по-другому? Сомневаюсь… И почему отец медлит с ее замужеством? Ей двадцать четыре – давно уж пора. Избавиться бы от нее поскорее…»

Нойрос невольно отметил, как Десме идет черная кобра Сиппура на ее рубашке, хотя решил, что гадюка, все же, подошла бы лучше. Тут их взгляды встретились, и Нойрос поспешил отвернуться.

Он уже начинал волноваться, почему таинство никак не начинается, как вдруг по залу пробежал взволнованный шепоток: «Провозвестник! Провозвестник идет! Гралин!»

Нойрос знал Йена Гралина: он был хорошим другом их семьи, часто пил с отцом кажаб – сиппурийский змеиный ликер, – и задушевно беседовал с ним. То, что Гралин занимал значимый церковный сан, также не являлось секретом. Тем не менее Нойрос был удивлен, что именно этот рослый, седеющий, улыбчивый человек будет руководить его первой гапарией.

Провозвестника, шествующего через зал в богато украшенной бирюзовой мантии, сопровождали двое прислужников, одетых чуть менее скромно. Говор толпы постепенно стихал, все обращали сияющие, восторженные лица в сторону Гралина.

Провозвестник взошел на кафедру, расположенную прямо под куполом храма, приветственно вскинув руки. Толпа загудела, но Гралин жестом призвал к тишине, и собравшиеся тут же смолкли.

– Братья и сестры! – воззвал служитель Чаши зычным голосом, – Вы собрались здесь, дабы вкусить блаженные дары Бессмертных, Незримых и Невыразимых Духов! Святых Аклонтов, дарующих вечный покой и счастье! Я, Йен Гралин, милостью Преподобного Мастера провозвестник Церкви Аклонтов, открываю эту гапарию!

Мелкая дрожь пробежала по телу Нойроса: впервые за долгое время ему напомнили, что Йорак Бракмос не является истинной главой аклонтской церкви.

Никто не знал подлинного имени Мастера, о нем вообще не любили упоминать: слишком большой ужас он внушал. Его также почти никто не видел, однако все были твердо уверены в его существовании, ведь именно он прочитал в 601 году знаменитую Проповедь Основ, встав у истоков зарождения аклонтизма. Позже он пропал из поля зрения общественности, однако никто не объявил его умершим – считалось, что такой мудрец не мог просто так уйти из мира. Нойросу говорили, что он облачен в серый холщовый балахон и носит жуткую металлическую маску, скрывающую его лицо. Также говорили, что Мастер являет собой обратную сторону Аклонтов (или даже является одним из них) – непокорным воле духов он посылает кошмарные видения, сводящие с ума. Вольнодумцы и храбрецы прозвали его Кукловодом: за то, как незримо он руководит волей Бракмоса и других церковников.

Нойрос постарался отогнать мрачные мысли о Кукловоде и приготовить себя к блаженству, готовому вскоре снизойти на него.

– Хочу дать напутствие новообращенным! – Гралин окинул взором сидящих в первом ряду, и, как показалось Нойросу, на нем взгляд провозвестника задержался дольше, чем на остальных. – Сегодня вы впервые вкусите тот блаженный плод, который Святые Аклонты даруют нам. Помните: от вас требуется только одно – полностью покориться им! Приведите свое тело и чувства в состояние смирения и покоя. Когда я изрекаю воззвания к Невыразимым – повторяйте их за мной, и главное – мысленно отдавайте себя им целиком.

Йен Гралин воздел руки кверху, и закинул голову, глядя прямо на чашу, висящую под куполом.

– О, безымянные и бессмертные духи, чье могущество непостижимо для нас, смиренных послушников ваших! О, безликие сущности, повелевающие нашими страстями! Мы, собравшиеся здесь, взываем к вам, о, Святые Аклонты!

– Взываем к вам, о, Святые Аклонты! – громогласно отозвался зал, и Нойрос также повторил эти слова вместе со всеми – литания была заранее заучена им.

– О, великие духи, явитесь незримо в этот час и даруйте нам безграничное блаженство!

– Даруйте нам безграничное блаженство! – вторила толпа.

Нойрос уже не слышал своего голоса: он словно утонул, сделался единым с голосами других душ, жаждущих восторженного единения.

Гралин еще раз взмахнул руками, и все свечи в храме разом погасли, словно от резкого порыва ветра. Несколько мгновений зал пребывал в полной темноте, как вдруг высоко наверху что-то засветилось и помещение наполнилось мягким серебристым светом. Это была чаша – Чаша Аклонтов, которая теперь, растревоженная литанией Гралина, перевернулась и… все замерли в ожидании.

Нойрос почувствовал, что пространство вокруг него странным образом изменяется – присутствие какой-то неведомой силы ощущалось почти что кожей. Ему показалось, что его начинает мутить и подташнивать – так, будто он выпил лишнего.

– О, Святые Аклонты! – голос провозвестника звучал теперь почти зловеще. – Ваши верные служители готовы. Да снизойдет же на нас ваша благодать! Мы отдаем вам нашу душу и разум!

– Мы отдаем вам нашу душу и разум!

Произнося последнее слово, Нойрос почувствовал, как запинается, хотя и не мог этого слышать. В сердце что-то кольнуло, и предательский голос в его голове проговорил: «Ты всерьез готов на это? Отдать кому-то свой разум?» И в тот же миг нахлынула волна мрака… холодная и тяжелая. Зал, люди, Гралин, серебристый свет от чаши – все исчезло, расплылось перед глазами. Нойрос обмяк в своем кресле, не в силах противиться темной воле, заполнившей помещение.

Очнулся он с тяжелой головой, не в силах что-либо вспомнить. В храме уже загорались свечи, чаша неподвижно висела под куполом. Люди вставали со своих мест, переговаривались, на их лицах был неприкрытый детский восторг. А Нойрос сидел, прислонив руку к липкому лбу и стараясь припомнить, что же с ним произошло. Он поймал недоуменный взгляд белокурой девушки, сидевшей рядом с ним…

И тут он с ужасом осознал, что он – похоже, единственный человек во всем этом зале, не испытавший блаженства во время этой гапарии. Попытавшись улыбнуться не слишком натянуто, и убрав руку от головы, Нойрос поспешил встать на ноги. Шагая к выходу, он столкнулся со своей сестрой. Она глядела на него, радостно улыбаясь, и это само по себе уже вызывало у Нойроса недоумение. Однако он также улыбнулся ей, чтобы не вызвать никаких подозрений. Больше всего он боялся, что Десма начнет расспрашивать, какие видения явили ему Святые Аклонты. Но она лишь слегка обняла его и проговорила:

– Ну что же, мои поздравления! Аклонтист…

– Нойрос! Мальчик! – Нойрос больше всего боялся услышать этот голос. Сердце его слово окунули в кипящую лаву.

«Сейчас-то меня и выведут на чистую воду».

Йен Гралин стоял перед ним, лучезарно улыбаясь во весь свой широкий желтозубый рот. Он по-отечески взял Нойроса за плечи.

– Поздравляю, мальчик! Ну как? Что ты испытал?

– Радость… – солгал Нойрос. – Великое блаженство и радость!

– Хе-хе-хе. Готов поспорить, ты сейчас пытаешься припомнить свои видения.

«Тут ты в точку попал, старик».

Голова у Нойроса гудела… Он смог припомнить лишь то, что за время своего забытья дважды пытался кричать. Но слышал ли его кто-нибудь?

– Не старайся, – сердечно заверил Гралин, избавив его от ответа. – Все новички пытаются припомнить, какие именно видения и образы явили им Аклонты, но это невозможно. У нас остается лишь впечатление: восторг, душевное возрождение!

«Не знаю, что сейчас Аклонты явили мне, но я не ощущаю ни восторга, ни возрождения. Только смятение, страх… и боль».

Нойрос отчаянно всматривался в лица людей вокруг в надежде найти хоть одного напуганного, грустного, озадаченного… Но нет. Только улыбки, восторг и слезы радости.

– Скажите, провозвестник… – несмело начал Нойрос, – а здесь присутствует кто-нибудь из ордена Ревнителей Покоя Чаши?

– Да, разумеется! – Гралин не отличался любопытством, поэтому и не подумал уточнять, зачем это нужно Нойросу. – Видишь, вон там у входа стоит красавец с иссиня-черными волосами? Переговаривается со жрецом. Так вот: это Морас Дайял. Он знается с начальником акфоттских Ревнителей.

Бросив «спасибо», Нойрос поспешил к человеку, на которого ему указали. Мускулистый мужчина в бежевой тунике, лет тридцати, с крупными скулами и мясистым округлым подбородком, еще издалека заметил приближающегося к нему Нойроса и лукаво заулыбался.

– Вы из Ревнителей Покоя Чаши? – осведомился Нойрос безо всяких прелюдий.

– Именно так. А кем имеет честь быть молодой господин? – басовитый голос Дайяла звучал певуче и вместе с тем очень вкрадчиво и мерзко.

– Я – Нойрос Традонт, сын Пфария Традонта. И я хочу вступить в ваш орден.

Мужчина улыбнулся настолько приторно, что даже зажмурил глаза.

«Этот человек никогда не уважает собеседника, – решил Нойрос. – Но он должен стать моим ключом к Ревнителям».

Дайял сделал изящный жест рукой, приглашая Нойроса выйти вместе с ним на улицу.

– Видите ли, господин Традонт, – жеманно пробасил он, – есть некоторые детали. И эти детали необходимо обсудить.

Глава 5

Корхей-Гузум, Середина лета 729 года после падения Эйраконтиса

На пышной, многолюдной столичной пристани было много народу. Купцы, ремесленники, солдаты, вельможи – все пришли проститься с корхейским флотом, который, под предводительством принца Гарука Икмерсида отбывал сегодня в далекое плавание на север, чтобы покарать надменных карифян и геакронцев, отвергающих божественный свет Аклонтов.

У самого края причала стояла высокая девушка с темными длинными волосами и бледным, необычайно правильным овальным лицом. У нее были карие миндалевидные корхейские глаза, высокие скулы и изящный миниатюрный носик. На ней было шелковое розовое повседневное платье и накидка из красного бархата. Этой девушкой была принцесса Батейра Икмерсид, единственная дочь короля Гакмоло.

Батейра глядела вслед величественным кораблям с синим морским коньком на белых парусах со смешанным чувством грусти и облегчения. Она никогда не испытывала теплых чувств к своим братьям, однако старший, Гарук, был по ее мнению, наиболее достойным из всех троих. Второй по старшинству, Бьеджар, был распутен и жесток, младший, Хирам, – скрытен и двуличен; да и сама Батейра, с колыбели варившаяся в котле придворных страстей, стала к своим двадцати двум годам достаточно прожженной и циничной интриганкой.

Гарук же был не таков. Он был полностью сын своего отца, хладнокровный, жесткий, но не лишенный некого природного стремления к справедливости и чувства долга. Теперь он уплывает на войну – и кто знает, суждено ли ему вернуться?

В любом случае, в делах корхейского двора теперь только усилится неразбериха и подковерная борьба – а ведь в стране и так уже долгое время обстановка достаточно напряженная: король Гакмоло тяжело болен, и оценить его шансы на выздоровление весьма сложно.

Довольно иронично было то, что Батейра стала единственной из королевской семьи, кто явился на проводы флотилии Гарука: Бьеджар находился в своем очередном опасном плавании у берегов Макхарии, Хирама никто не видел уже около двух недель (по слухам, младший принц находился в одной из провинций по какому-то тайному поручению), а отец был настолько слаб, что не могло идти и речи о том, чтобы он оставил свои покои.

Гордые корхейские фрегаты и галеи уже начинали скрываться в морском тумане, а Батейра все стояла, как завороженная, не в силах оторваться от своих нелегких дум. И тут она вздрогнула – кто-то внезапно коснулся ее плеча. Обернувшись, принцесса увидела Сельмию, тонкую изящную девушку в бирюзовом плаще с капюшоном, свою наставницу и в некотором роде подругу.

– Нам пора возвращаться, ваше высочество, – тихо, но настойчиво произнесла Сельмия, не поднимая глаз и чуть заметно наклонившись.

Батейра, ничего не ответив, последовала вслед за ней по причалу. Пройдя мимо длинной цепочки из королевских гвардейцев в позолоченных панцирях и синих плащах, принцесса вместе с Сельмией и двумя другими прислужницами села в закрытый паланкин, и сильные табгарийские невольники понесли ее домой – в королевский дворцовый комплекс Юрхинтау.

Корхей-Гузум напоминал настоящий пчелиный улей: казалось, постоянное движение повозок, людей, товаров не останавливалось здесь ни на минуту. Крики погонщиков, вопли кабачных выпивох, голоса уличных торговцев-зазывал, ржание лошадей, хохот мальчишек-оборванцев – все это словно бы сливалось в единый непрерывный гул, составляя неотделимую часть атмосферы большого города.

Батейра не очень любила чернь, хотя в некоторой степени и сочувствовала проблемам простых людей. Скорее, она относилась к ним с какой-то привитой ей с рождения брезгливостью, и предпочитала без нужды не покидать пределы дворцового комплекса. Впрочем, сейчас она была еще полностью погружена в то мрачно-задумчивое состояние, в котором находилась у берега, и только лишь мысль о скорой встрече с Джакрисом немного согревала ей душу.

И вот процессия с паланкином въехала в ухоженный королевский квартал, где посреди благоухающего сада с финиковыми пальмами, замысловатыми каменными композициями и журчащими ручьями находился масштабный дворцовый комплекс Юрхинтау.

Они остановились у ворот главного королевского дворца, где располагались покои самого короля Корхеи и членов его семьи. Это было высокое здание правильной восьмиугольной формы из желтоватого камня с тончайшей резьбой на колоннах, капителях и ромбовидных оконных решетках. Многоскатную крышу небесного цвета венчал прямоугольный бело-синий флаг с морским коньком.

Батейра, отпустив стражу и носильщиков, отправилась вместе со своими прислужницами внутрь грациозного здания. Просторный и довольно плохо освещенный главный холл был устлан дорогими зелеными коврами с вышивкой, а стены украшали несколько картин с изображением древних морских сражений с участием корхейцев.

Здесь Батейра распрощалась со своей немногочисленной свитой, попросив Сельмию зайти к ней после ужина, после чего отправилась по широкой лестнице на второй этаж, где располагались ее покои. Однако здесь принцессу ждал неприятный сюрприз: у верхних ступеней, неуклюже переминаясь с ноги на ногу, находился смуглый молодой человек лет тридцати с курчавыми волосами, выкрашенными в каштановый цвет, и одетый в серый шелковый плащ. Это был Зулем Абкарманид, представитель древнего и могущественного корхейского рода, имевшего долгую и сложную историю отношений с Икмерсидами.

Его появление здесь вряд ли могло предвещать что-то хорошее, так как в последнее время Абкарманиды проявляли себя не слишком дружелюбно по отношению к королевской семье.

– Приветствую вас, ваше высочество, – с достоинством произнес Зулем, чуть наклонившись. – Надеюсь, вы простите мое внезапное появление – я бы очень желал украсть несколько минут вашего бесценного времени.

– Пройдемте, – холодно бросила Батейра, жестом предлагая Зулему пройти в небольшой зал, предварявший вход в ее покои.

Здесь пришлось столкнуться с еще одной неприятностью: на широком диване с обивкой из зеленого бархата сидела немолодая полная женщина в мешковатом коричневом платье. Ее маленькие вечно бегающие глазки вызывали крайне неприятное ощущение, даже просто находиться в ее присутствии было уже довольно неуютно.

Безусловно, ее следовало ожидать здесь – робкий немногословный Зулем едва ли стал бы вести беседу без помощи своей влиятельной матери Фаниссы Абкарманид.

– Мое почтение, принцесса, – бросила Фанисса не слишком приветливым тоном, даже не потрудившись встать и поклониться.

Батейра же, напротив, отвесила неподобающий ее особе церемонный поклон, дабы также показать свое пренебрежение к правилам этикета, но в более ироничной форме.

– Чем могу быть полезной, госпожа Абкарманид? – сухо, но учтиво поинтересовалась Батейра, усаживаясь в креслице чуть поодаль от Фаниссы.

– Мой визит касается такой пренеприятнейшей особы, как Яшань Демцуэль – думаю, всем нам уже очевидно, насколько опасен он становится для всего нашего государства. Наша семья обеспокоена вопросом его поимки и преданию суду.

Яшань Демцуэль был поистине загадочной и неуловимой личностью. Выступая в корхейских провинциях, он призывал людей к отделению от сиппурийской Церкви Аклонтов, называя Бракмоса лженаставником и пытаясь излагать идеи независимого религиозного пути для Корхеи. При этом никому еще не удалось выследить его или же узнать место, где он живет – всякий раз после своих красноречивых выступлений он исчезал словно фантом, оставляя публику озадаченной.

– Не совсем понимаю, госпожа Абкарманид, что именно вы от меня хотите, – разочарованно пожала плечами Батейра. – И почему вам, собственно, пришло на ум обратиться с таким вопросом именно ко мне?

– Видите ли в чем дело, принцесса… – продолжала въедливая Фанисса, хитро сощурив глазенки. – Боюсь, на данный момент вы – единственный представитель королевской семьи, с кем можно вести хоть сколько-нибудь вменяемый диалог. Ваш отец-король тяжко болен, а братьев попросту невозможно застать в столице. Вот я и обращаюсь к вам…

– В сложившейся ситуации все вопросы государственной важности будет решать великий визирь Джакрис Спакирис, – холодно отчеканила Батейра. – Поговорите с ним и, быть может…

– Мне известно, какое положение занимает Спакирис, – бесцеремонно перебила Фанисса, расплываясь в ехидной ухмылке. – А еще мне известно, что именно вы способны в некотором роде повлиять на его решение.

Конечно, все при дворе давно знали о связи принцессы с великим визирем Спакирисом, но вот так в открытую намекать на подобное могла, пожалуй, только такая змея как Фанисса Абкарманид.

Впрочем, Батейра не подала и виду, что оскорблена, а ее собеседница продолжила:

– Не будьте же равнодушны к бедам нашего государства, принцесса. Демцуэль сеет смуту на нашем достославном острове, и, вполне вероятно, в ваших силах его остановить.

– Что ж, обещаю, что сообщу о вашей просьбе великому визирю, госпожа Абкарманид, – Батейра поднялась на ноги, показывая, что их разговор подходит к концу. – Однако вы должны понимать, что он полностью в своей воле, а я – лишь скромная дочь своего отца (да пошлют ему Аклонты выздоровление)!

Фанисса тоже встала, и, сделав несколько шагов к выходу, развернулась в сторону Батейры, и, гневно сверкая глазами, проговорила с усилием:

– Вам не удастся отсидеться в стороне, принцесса, так и знайте! Если Яшань Демцуэль начнет представлять настоящую опасность (а он, судя по всему, очень близок к этому), то вам придется сделать выбор. И надеюсь, вы будете на нашей стороне!

– На чьей это «нашей»? – крикнула ей вслед Батейра, однако Фанисса гордо зашагала прочь, и не подумав обернуться.

Зулем, отменно игравший роль безмолвного стража на протяжении всего их разговора, хотел было открыть рот для каких-то извинений, но, поймав уничижительный взгляд принцессы, лишь с жаром поклонился и развел руками с выражением мольбы на лице, после чего пустился вдогонку за матерью.

Переведя дух, Батейра сняла с шеи ключ от своих покоев и, отперев массивную дверь, прошла внутрь.

«Теперь Абкарманиды будут ходить за мной по пятам… – размышляла она с тревогой. – Если Бьеджар с Хирамом не возьмут ситуацию в свои руки, фактическая власть в стране рано или поздно может перейти к этому воинственному семейству. Одной мне не устоять… Джакрис… на него вся надежда!»

Слегка утомленная всем происходящим, Батейра решила прилечь на свою широкую кровать и вскоре задремала. Оставаясь наедине она часто вспоминала о матери… Сайара Икмерсид умерла десять лет назад во время эпидемии чумы в Корхее. Это была самоотверженная женщина с большим сердцем, которая тратила большие деньги на помощь нищим и бездомным. В одном из приютов для несчастных Сайара и заразилась…

«Ты могла еще столькому научить меня, мать, – часто думала Батейра с тяжким сердцем. – Быть может, твоими стараниями я могла бы стать другой… более правильной».

И как только принцессе пришла в голову мысль пойти слегка развеяться и прогуляться в королевском саду, тут же дверь ее спальни медленно отворилась и на пороге появился человек, которого она ждала больше всего.

Рослый, широкоплечий, облаченный в светло-зеленый расшитый золотом камзол и светлые брюки, Джакрис Спакирис имел на своем небритом мужественном лице выражение воодушевления и азарта. Его черные длинные волосы были стянуты в большой пучок на затылке.

– А вот и я, – промолвил великий визирь своим низким голосом. – И, кажется, ничуть не задержался!

– Джакрис! – вскрикнула Батейра, вне себя от радости кидаясь на шею к своему возлюбленному.

Даже после короткой разлуки поцелуй всегда был особенно сладким и страстным. Принцесса ощутила тепло его могучего тела и приятная дрожь охватила ее. Джакрис, подхватив Батейру, закружил ее и, весело усмехнувшись, перенес на кровать.

Она оказалась прямо под ним – такая тонкая, хрупкая, беззащитная… Ей порой казалось, что именно этот момент – самый волнительный из всех. Джакрис осыпал поцелуями ее губы, лицо, плечи.

– Моя королева… – прошептал он, начиная страстно прикасаться к ее бедрам, задирая подол платья.

– О-о… – закатила глаза Батейра, желая еще больше раззадорить любовника своей насмешкой, – я же всего лишь принцесса…

Чуть приподнявшись, Джакрис начал было расстегивать пуговицы на своем камзоле, как вдруг раздался резкий и требовательный стук в дверь.

Затем дверь приоткрылась, и из-за нее показалась обритая голова человека с суровым лицом и глубоко посаженными глазами. Батейра узнала его: это был Нангайлу, искуснейший шпион Джакриса и появление его здесь в такой момент было явно недобрым знаком.

– Господин, прошу вас подойти, – отчетливо и без тени смущения проговорил агент. – На минуту, это срочно.

– Глупец, ты в своем ли уме? – вспылил Джакрис. – Убирайся вон!

– Это срочно, мой господин, – тут же повторил Нангайлу. Ничто не дрогнуло в его каменном лице. – Дело безотлагательное.

Дверь захлопнулась снаружи; Джакрис стиснул зубы, издав стон отчаяния.

– Если это какой-то пустяк, я прикончу этого кретина! – сердито бросил великий визирь, поспешно поднимаясь с кровати и покидая покои принцессы.

Батейра замерла в ожидании. Нангайлу едва ли дерзнул бы вот так бесцеремонно врываться в ее покои, если бы дело не касалось какой-то экстренной ситуации. Та минута, которую отсутствовал Джакрис, показалась Батейре бесконечно долгой: за нее она успела мучительно перебрать в своей голове огромное множество версий того, что могло произойти.

Наконец, Джакрис медленно вошел обратно в спальню и его бледное, полное смятения лицо только усилило испуг Батейры.

– Что же случилось, любимый? – вопросила она дрожащим голосом. – Ну что же!? Ответь мне, не молчи!

Джакрис заломил руки за шею и, тяжело вздохнув, проговорил как-то отрешенно:

– Твой брат мертв, Батейра.

Принцесса точно онемела, однако в ее глазах он, видимо, сумел прочесть вопрос: «Который!?»

– Бьеджар… – проговорил Джакрис, опуская взор. – Бьеджар Икмерсид убит во время своего пиратского набега на Шакмайфо. Корабль с его телом только что прибыл в Корхей-Гузум.

Некоторое время оба, и принцесса, и великий визирь, погрузились в молчание, обдумывали шокирующее известие. Наконец, Джакрис несмело произнес:

– Скажи, а вы… вы с ним ведь не сильно ладили, верно?

– Он был безразличен мне, – ответила Батейра. – Туповатый, грубый – с ним вообще мало кто мог найти общий язык.

– Знаешь, у меня, похоже, начинает созревать план, – сказал, поворачиваясь к окну Джакрис, внезапно как бы воодушевляясь, но все еще выглядя испуганно. – Но я должен знать, что ты со мной… И что не отступишь, и пойдешь до конца.

– Ну-у… расскажи же мне, в чем суть твоего необыкновенного плана, – с некоторой растерянностью попросила Батейра.

Великий визирь резко повернулся к своей возлюбленной, глядя с какой-то одержимостью, и быстро, но отчетливо проговорил:

– Ты можешь стать королевой Корхеи.

Несколько мгновений Батейра была не в силах проронить ни звука, но потом, не понимающе потрясая головой, пробормотала:

– Но… но как? Я… я ничего не…

– Власть в Корхее передается старшему ребенку вне зависимости от пола, – напомнил Джакрис. – Гарук теперь далеко… а Бьеджара больше нет. Следующая в очереди наследования – ты, любовь моя.

– Но Гарук, любимый! Гарук старший и он жив. И он непременно вернется с войны и займет трон.

– Если вернется, – вкрадчивым тоном поправил Джакрис. – В любом случае власть к тому моменту будет уже в наших руках! А значит, правдой будут являться именно наши слова. Мы найдем тысячу способов как дискредитировать Гарука: обвиним его в сговоре с врагом или… или заявим, что именно он подослал убийцу для Бьеджара!

– И более того, – Батейра нахмурилась, – ты говоришь обо всем этом так, словно мой отец уже мертв или… скоро умрет.

– Я… нет, ты не то подумала… – Джакрис заметно смутился. – Я всегда был верным другом короля Гакмоло, но… родная, будем смотреть на вещи трезво: твой отец очень плох… Ты сама видела, в каком он положении.

От путаницы мыслей у Батейры кружилась голова. Она с усилием выдохнула.

– Но ты же понимаешь, что все это означает серьезную борьбу. Нам нужны будут сторонники…

– Разумеется, – с жаром кивнул Джакрис, начиная быстро прохаживаться по комнате – так он успокаивал нервы и настраивал мысли на нужный лад. – Будут и те, кто попытается помешать нам. Угрозу представляет Джептар Абкарманид – теперь в его распоряжении вся сухопутная армия Корхеи.

– Ко мне сегодня уже заявлялась его женушка…

– Как!? – воскликнул Джакрис, замерев на месте, как вкопанный. – Что ей было нужно?

– Хотела, чтобы я уговорила тебя разобраться с Яшанем Демцуэлем.

– Яшань Демцуэль, Яшань Демцуэль, – затараторил великий визирь, вновь начав метаться по комнате, – вот так непредсказуемый герой! Сколько бессонных ночей я провел благодаря его персоне! Но скажу тебе честно, милая, – сейчас я склоняюсь к тому, что это именно тот человек, к союзу с которым мы должны стремиться.

– В самом деле? – недоуменно вскинула брови Батейра.

– Да! Демцуэль обрел в провинциях небывалую силу. Люди верят ему; его проповеди собирают толпы. Говорят, будто он посланник самих Аклонтов… Армия его сторонников растет с каждым днем, причем его идеи захватывают даже аристократию. Очень скоро эта волна может докатиться и до Корхей-Гузума и тогда… кто знает, устоит ли наш двор? После многих часов размышлений я пришел к выводу, что лучше объединиться с Демцуэлем, и стать сторонниками его учения.

– Но тогда… мы положим начало вражде с сиппурийцами! Ведь мы заявим о желании создания собственной, независимой Церкви, не так ли?

– Это верно… – Джакрис раскраснелся и дышал часто. – Нам предстоит нелегкая борьба, не стану спорить. Однако Сиппур сейчас будет вовлечен в войну на севере, и вряд ли у Бракмоса найдутся средства, чтобы навредить нашему государству. Основные усилия нам нужно будет сосредоточить на внутренней борьбе.

– Я… я очень хочу стать королевой! – воскликнула наконец Батейра, окрыленная боевым настроем своего любимого. – Но прежде чем ты начнешь реализовывать свои план, я бы очень хотела поговорить с братом Хирамом… Я не знаю, что у него на уме и чью сторону теперь он примет. Это следует выяснить.

– Хирам сейчас очень занят, любовь моя, – мягко ответил Джакрис. – Он выполняет довольно важное государственное задание… Поверь, свою роль он тоже сыграет. Но сейчас мне хотелось бы, чтобы ты начала помогать мне в поиске союзников. В открытую поддержать Демцуэля мы пока не можем, однако готовить почву для грядущих изменений уже пора. Я хочу, чтобы ты начала со своих родственников, Калханидов. Осторожно поговори с ними – убедись, что нет свидетелей. Изложи наш план, и объясни серьезность ситуации. Так, постепенно, мы создадим альянс против Абкарманидов и реализуем задуманное.

– Джакрис, ты такой отважный! – Батейра вдруг бросилась к своему любимому и крепко обняла, целуя его шею. – Ты… ты невероятный… Только ты мог решиться на такое! Конечно, я с тобой! Калханиды будут с нами… и не только они.

– Мы непременно добьемся своего, – негромко произнес Джакрис с улыбкой, хватая принцессу за талию и прижимая к себе. – Все покорятся нам… моя королева.