Текст книги "Эхо Погибших Империй (СИ)"

Автор книги: Илья Колупалин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Между тем скорпион был умен и опаслив, зная, что люди Карагала ненавидят и втайне мечтают уничтожить его. Поэтому Гум-Троньяр часто напоминал карагальцам о том благодеянии, что он совершил для них в прошлом, устраивая пышные праздники для своих подданных, во время которых те должны были петь ему хвалебные гимны и всячески превозносить его как героя.

У Гум-Троньяра также появилась группа его верных приспешников, назвавших себя дхем-свамкури, «верные скорпиону», которые искренне, не из страха, чтили его как благодетеля, укоряя прочих карагальцев в том, что они забыли, от какой ужасной участи исполин спас их. Тех, кто осмеливался в открытую роптать против Гум-Троньяра, дхем-свамкури либо сами умерщвляли, либо отдавали на страшный суд своему повелителю.

Однако, власть любого тирана не вечна. Мысль о свержении чудовища все время жила в народе, и наконец, нашлись те, кто решился вступить в рисковую борьбу. Воитель по имени Улумтахар вместе со своими товарищами решил во что бы то ни стало сжить со свету ненавистного скорпиона.

Народным заступникам было известно, что Гум-Троньяр устроил свое логово на острове Гойзо, и никто, кроме него, там не обитает. Улумтахар задумал сделать так, чтобы монстр никогда более не выбрался с этого острова и сгинул там голодной смертью. Для этого он с товарищами пробрался туда и попытался затопить плот, на котором Гум-Троньяр передвигался от одного карагальского острова к другому. Но дхем-свамкури, по-видимому, благодаря сообщению предателя, устроили на их отряд засаду, многие борцы за свободу Карагала были убиты, и сам Улумтахар едва спас свою жизнь.

Теперь герою пришлось скрываться, и несколько лет о нем ничего не было слышно. Но вот храбрый Улумтахар собрал уцелевших соратников и разработал новый план. Вскоре Гум-Троньяр должен был прибыть в один крупный город для празднования трехсотлетия своего правления Карагалом. Отважные воины решили, что до города чудовище не должно добраться.

Осторожно выследив врага, Улумтахар со товарищи приготовились осуществить нападение. Гум-Троньяр странствовал один, не доверяя никому, даже дхем-свамкури, и на сей раз остановился на ночлег посреди поля, и тут герои перешли к действиям. Товарищи осторожно опутали клешни чудовища крепкими путами, и по команде начали тянуть в разные стороны. Внезапно пробудившись, скорпион не сразу понял, что происходит с ним, но стоило ему приподнять свое брюхо, как поджидавший Улумтахар нанес ему несколько глубоких ран своей острой секирой.

Друзья не смогли долго удерживать огромные клешни Гум-Троньяра, но Улумтахар уже успел скрыться, ловко увернувшись от смертоносного хвоста с жалом.

Гум-Троньяр оглушительно заверещал и начал биться в агонии, взрывая землю и сметая деревья. Долго еще отзвук его леденящего кровь предсмертного воя был слышен во всей округе.

Когда, наконец, чудовище затихло и испустило дух, Улумтахар подошел к его телу и радостно начал кромсать его на куски. Вырвав омерзительное сердце, он сжал кусок его в своей ладони и выпил скорпионову кровь, прокричав: «Сила врага моего, перейди в меня!»

Товарищи Улумтахара ужаснулись увиденному, прямо сказав своему предводителю о том, что недобрый ритуал совершил он, приняв в себя кровь столь могущественной и демонической сущности. Но лишь усмехнулся над ними Улумтахар, ибо возгордился в тот миг и решил, что после такого великого деяния ему теперь нет равных среди смертных.

Народ Карагала же чествовал своего избавителя, и Улумтахар был избран правителем всего архипелага. Останки Гум-Троньяра были вывезены на остров Гойзо и сожжены. Однако кровь убитого исполина была собрана в сосуды и отправлена по приказу владыки в подземелья замка Карамайнис, который Улумтахар сделал своею вотчиной. На дхем-свамкури обрушились жестокие гонения, некоторые из них сами наложили на себя руки, узнав о гибели своего повелителя, многих казнили как изменников, но малая часть все же уцелела, продолжая втайне отправлять отвратительные ритуалы в честь павшего полубога.

Некоторые племена, воспользовавшись смутой, которая возникла из-за охоты на дхем-свамкури, решили отвергнуть власть Улумтахара, и продолжить жить независимо, как это было до вторжения Тварей-из-Глубин и воцарения Гум-Троньяра. Тогда властителю Карамайниса пришлось отправляться в походы на непокорных, вновь подчиняя их своей воле. Так Улумтахар стал первым императором Карагала. Он был поистине велик в своих деяниях, щедр и милосерден к людям, а правил он своей островной державой без малого пять сотен лет.

Мало кто знал о склянках со скорпионьей кровью, спрятанных Улумтахаром в недрах своего замка, впрочем, и сам император до конца своей жизни так более не притрагивался к ним, постоянно терзаясь мыслью о том, какое применение можно им найти. В последние же свои годы властитель Карагала был молчалив, мрачен и плохо спал по ночам. На смертном ложе он признался своему сыну и наследнику, Мертукару, что уже много лет его навещает призрак убиенного старца Зикмо, укоряя за то святотатство, что Улумтахар совершил, пригубив крови мертвого монстра. Зикмо предрек ему, что если страну окончательно не очистить от скверны Гум-Троньяра, уничтожив сосуды с его кровью, то Карагал будет проклят. Перед смертью Улумтахар наказал своему сыну затопить скорпионью кровь посреди океана, и Мертукар поклялся, что исполнит волю отца во имя будущего своего народа.

Однако, став императором, Мертукар этого не сделал. Слишком велик был соблазн прикоснуться к мрачному наследию ужасающего Гум-Троньяра и найти средство применить его кровь для усиления своего могущества. Мертукар, так же как его отец, опасался принимать внутрь себя зловещее вещество, и поэтому пожелал добыть знания, которые могут помочь ему правильно использовать это необычное сокровище. Для этого император вознамерился разыскать последних уцелевших дхем-свамкури, ведь именно представители этой секты были теми, кто мог еще хранить древние знания о заклинательстве и совершении могущественных ритуалов.

Однако отыскать дхем-свамкури было непросто. Многие в народе и вовсе считали, что никого из них уже не осталось в живых. Но после многих лет упорных поисков шпионам Мертукара все же удалось выследить последних трех лидеров дхем-свамкури, и вскоре они были схвачены и доставлены в замок Карамайнис.

К изумлению скорпионопоклонников, они не были ни казнены, ни подвергнуты мучительным пыткам. Вместо этого император пригласил их в свои покои и извинился за тот грубый способ, которым они были доставлены в его владения. Затем Мертукар объяснил своим пленникам, что он хочет от них и посулил власть и богатство, если те помогут ему.

Дхем-свамкури поначалу не желали выдавать свои древние секреты сыну убийцы их повелителя, но один из них убедил своих собратьев, что провести всю жизнь в заточении – не лучшая участь. С другой стороны, Мертукар совсем не похож на отца, и помогать ему вовсе не зазорно. Тогда дхем-свамкури поведали карагальскому властителю, что кровь полубога Гум-Троньяра – суть могущественная эссенция, способная наделить человека силой, подобной божественной. Но чернокнижники предостерегли, что если дух человека слаб – то столь мощное вещество может убить его. Кроме того, они заметили, что потреблять его нужно очень умеренно, а в какой-то момент следует и вовсе от него отказаться.

После этого в легенде сообщается, что император Мертукар и три предводителя дхем-свамкури основали некий таинственный Орден, задачи которого напрямую не указываются, однако можно предположить, что именно там впервые начали тренироваться карагальские псионики, а кровь Гум-Троньяра – не что иное, как кволидий, способствовавший развитию их способностей.

– Спорное допущение, – скептически отозвался Ниллон. – В особенности, мне непонятно как им удалось не истратить запасы этого вещества на протяжении стольких тысячелетий.

– Нам неизвестно, как часто и в каких объемах карагальцы употребляли кволидий, – ответил профессор. – Также как нам неизвестно и то, научились ли они синтезировать эту эссенцию. Возвращаясь к легенде, особо хочу отметить, что внимательно изучив текст и сопоставив его с комментариями Кламильфонта, я понял, что ее можно разделить на две части: общепризнанную (которую знали все карагальцы) и ту, которую обычно рассказывали вполголоса, не желая привлечь внимание лишних ушей. Первая заканчивалась тем, что Улумтахар объединил Карагал под своей властью, вторая же включала в себя также рассказ о клятвопреступлении Мертукара и его сотрудничестве с дхем-свамкури.

– Не стоит забывать, что это лишь легенда, – заметил Ниллон с недоверием. – Весьма сомнительно, что все эти события действительно происходили когда-либо…

– Мой мальчик… – профессор снисходительно заулыбался. – Легенды и мифы не возникают на пустом месте. Все они имеют под собой реальное основание – иначе для людей просто не было бы смысла передавать их из уст в уста, из поколения в поколение. Конечно, многое могло быть искажено, но все же нам есть от чего отталкиваться. По крайней мере, пророчество Зикмо сбылось: Карагал действительно был уничтожен, причем беда явилась оттуда же, откуда и много веков назад – из морской пучины.

По прибытии на карагальские острова нам первым делом следует заняться поиском артефактов и сведений, которые могут иметь отношение к дхем-свамкури. А дальше мы уже сможем отследить связь между ними и карагальскими псиониками, державшими в страхе весь континент каких-то сто тридцать лет назад!

Ниллон сидел и глядел в одну точку, не произнося ни слова. Голос профессора словно загипнотизировал его. Парень был слишком эмоционально и телесно ослаблен, для того, чтобы хоть что-то отвечать.

Прошло еще немного времени.

– Хе-хе-хе-хе-хе-хе… – Ниллон вдруг тихо и зловеще рассмеялся, вызвав недоумение профессора Хидена.

– Чего ты? – вскинул брови старик.

– Корабли… – измученно выдавил Ниллон. – Корабли, сэр! Мне интересно, что вы теперь будете делать…

На севере действительно завиднелись два гребных судна, которые, как вскоре стало ясно, направляются в сторону их яхты.

– Проклятый штиль! – воскликнул Ниллон с наигранно-нервным смешком. – Эдак мы не сдвинемся с места…

– Ниллон! Послушай, твоя псионика могла бы… – спохватился, было, профессор.

– Э, какая псионика! Я едва ноги передвигаю.

– Ты понимаешь, что все может погибнуть сейчас?!

– Не верю, – язвительно осклабился Ниллон. – Вы обязательно что-то придумаете.

Глава 22

Начало осени 729 года после падения Эйраконтиса

На голове у Геллы был мешок, а во рту – кляп. После мнимого бегства из клиники Кадуно при помощи служанки Кристы, она довольно быстро поняла, что везут ее вовсе не в Кариф…

В пути Гелла была довольно долго – около суток по ее ощущениям. Ее ни разу не кормили, а люди вокруг изредка переговаривались на незнакомом для Геллы языке. Наконец, они прибыли на место и отвели Геллу в какое-то здание, где она пребывала вот уже несколько часов, привязанная к какому-то столбу, не в силах оглядеться вокруг и что-либо произнести.

«Где же я теперь? – в ужасе думала Гелла. – Неужели Кадуно все же продал меня кому-то еще? Ах, за что мне весь этот кошмар…»

Наконец, тревожное ожидание закончилось, и мешок был снят с головы Геллы. Она увидела перед собой крепко сложенного мужчину с иссиня-черными волосами и властными чертами лица.

Они находились в большом пустынном помещении с голыми стенами и жаровней в центре. Темноволосый мужчина некоторое время смотрел на Геллу с каким-то холодным презрением, а после проговорил на ломаном эйрийском:

– Очень скоро мы вас допросим, Брастолл.

Холод пробежал по всему телу Геллы – в тот момент она поняла, что дело действительно худо.

Через несколько минут послышались шаги, а затем в помещение вошла невысокая девушка с темными волосами и пугающе бледным лицом. Обменявшись несколькими репликами с мужчиной, она с угрожающим видом приблизилась к Гелле и вынула кляп из ее рта.

– Мое имя Морас Дайял, – представился мужчина. По-видимому, по-эйрийски говорил только он. – А это – Алекто из Хирсала, моя будущая супруга. Мы представляем орден Ревнителей Покоя Чаши. Сейчас вы находитесь в Сиппуре. Как видите, мы честны с вами, Брастолл. То же самое требуется и от вас.

– Ч-что… что вы хотите от меня? – произнесла Гелла дрожащим голосом.

– Правды. Вы ответите на наши вопросы, и мы не причиним вам зла. После этого вы будете переданы в руки самого лорда-протектора, который и решит вашу дальнейшую судьбу.

Дайял выдержал паузу. Гелла тоже молчала, глядя на сиппурийцев с неприкрытым страхом.

– Итак, начнем… Куда вы направлялись, когда люди Кадуно схватили вас?

«Они ничего не знают о моей геакронской миссии… И не должны узнать!»

– Молчите, Брастолл? – ухмыльнулся Дайял. – Это вы очень зря.

– А вы как будто не знаете? – попыталась выкрутиться Гелла. – Неужто ваш виккарский дружок вам не сообщил?

– Кадуно нам не «дружок». Мы выкрали вас у него тайно, благодаря усилиям нашего тайного агента. Помните Кристу? – сиппуриец расплылся в мерзкой ухмылке. – Милая девушка, не правда ли? Однако не заговаривайте мне зубы, Брастолл! Куда вы направлялись из Дакнисса?

«Надо что-то соврать, – промелькнуло у Геллы. – Они все равно не смогут проверить».

– Я… я ехала в Гируллак. Проведать родственницу.

– В самом деле? – с недоверием переспросил Дайял. – Тогда каким же образом агенты Кадуно выследили вас? Я думаю, у них должны были быть определенные зацепки, чтобы выйти на ваш след. Скорее всего, вы ввязались в историю посерьезнее, чем поездка к родственнице. Вы начали со лжи, Брастолл, и это очень плохо. Алекто!

Сверкнув глазами, суженая Дайяла схватила стоявший у стены железный прут и больно хлестнула Геллу по ребрам. Карифянка вскрикнула.

– Я жду от вас правды, – процедил Дайял.

Гелла перевела дух.

«Придется рассказать, все как есть… если, они еще, конечно, поверят правде. Проклятые аклонтисты! Надеюсь, им это ничего не даст…»

– Я ехала в Геакрон на переговоры с Тиамом Дзаром! – выпалила Гелла чуть не плача. – Мне было поручено заключить с ним союз!

– Вот как? И кто же доверил вам это задание?

– Карл Вилдерс! Этот подлый старик, которого я всю жизнь считала своим другом!

– Вилдерс, Вилдерс… – затараторил Дайял. – Это имя мне незнакомо. Он из Правящего Совета?

– Да. Этот мерзавец, похоже, давно работал на Кадуно.

– А вы, стало быть, возомнили, что сумеете склонить Дзара к союзу против нас? Амбициозно. Хорошо, Брастолл, мы, возможно, еще вернемся к этой теме. Теперь следующий вопрос: где старик?

– Какой старик?

– Нас интересует человек по имени Райджес Хиден. Не стоит притворяться, что вы не знаете, кто это.

– Я не знаю! – не помня себя от ужаса, вскричала Гелла. – Клянусь вам, что не знаю, где Хиден!

– Хватит ломать комедию, Брастолл. Кампуйский солдат видел, как вы сбежали из здания, где проходила Диргенская конференция. Рядом с вами был Хиден и еще какой-то мальчишка. Солдат рассказал обо всем кампуйскому командиру, который находился там же, в Диргене. А его люди уже передали все сведения нам.

– Профессор не посвящал меня в свои планы! – воскликнула Гелла в отчаянии. – Мы расстались вскоре после нашего бегства…

– Лжете, Брастолл! – прорычал Дайял, и гримаса злости исказила его бывшее до этого спокойным лицо. – Наши агенты в Дакниссе отследили ваше прибытие в город, и вы вернулись домой не сразу после конференции, а лишь несколько дней спустя. Я думаю, что за это время вы могли близко сойтись с Райджесом Хиденом и узнать о его дальнейших планах. И тот парень, что держал вас за руку – между вами что-то было? Он тоже как-то замешан в делах диргенского смутьяна?

«Диргенский смутьян… Так они называют профессора».

Гелла молчала. Голова у нее шла кругом.

«Я не скажу им ничего. Ниллона я не предам – о нет!»

– Расскажите все по-хорошему, Брастолл, – гадливо прищурившись, в раздражении бросил Дайял. – Мы ведь, так или иначе, развяжем вам язык.

Кровь хлынула к вискам Геллы и девушка завизжала в совершенном исступлении:

– Вы ничего от меня не узнаете, подлые аклонтистские твари! Делайте со мной, что хотите, проклятые нелюди!

– Это очень неразумно, Брастолл, – назидательно покачал головой Морас Дайял. – Вам придется поплатиться за свое упрямство. Алекто! Тсам ше дае унг ту сти!

Бледная девушка снова огрела Геллу прутом по ребрам – на этот раз трижды подряд.

Боль была кошмарной, однако Гелла постаралась сохранить мужество перед лицомсвоих мучителей.

– Где Хиден? – нетерпеливо повторил Дайял.

Гелла не поддавалась.

Последовало еще два резких удара – на этот раз по коленям. В глазах у Геллы потемнело, мерзкое чувство тошноты накатило на нее.

– Напрасно геройствуете, Брастолл, – с высокомерием заявил Ревнитель. – Ваше геройство все равно никто не оценит. А сломать можно каждого – и уж вас-то мы сломаем.

Тем не менее, Гелла продолжала хранить молчание.

Алекто что-то протараторила по-сиппурийски, после чего Морас Дайял медленно кивнул своей избраннице, и та направилась к жаровне.

Гелла уже догадывалась, что сейчас произойдет, но изо всех сил старалась сохранять присутствие духа.

– Я уделил вам слишком много внимания, Брастолл, – с усмешкой произнес Дайял. – Алекто начинает ревновать. Быть может, ее удовлетворит то, что ваша красота несколько… пострадает.

Ужас ожидания предстоящей пытки был для Геллы не слишком долгим: Алекто быстро поднесла раскаленный на жаровне прут и поднесла к щеке Геллы.

Гордая дочь Граниса Брастолла издала истошный вопль – о том, что человеку можно причинить такие муки, Гелла раньше не могла и помыслить. Ее кожа зашипела от прикосновения раскаленной стали, и в нос Гелле ударил тошнотворный запах ее собственной паленой плоти.

Она судорожно всхлипывала, сотрясаясь всем телом, но все же и теперь не пожелала уступить своим врагам.

– Вы потом поймете, как были неправы, Брастолл, – цинично бросил Дайял. – Вот только рубцы останутся с вами до самой смерти.

Алекто прижгла щеку Геллы еще раз – чуть ниже места первого ожога.

Снова крики и судороги.

«Они могут пытать меня сутками… Я сойду с ума… Этот ублюдок прав! Ну, что если я скажу им? Они ведь не смогут навредить Ниллону, так ведь? Ведь так!?»

– Хорошо! – с надрывом прохрипела Гелла сквозь слезы. – Я скажу вам! Я все скажу! Карагал! Ниллон с профессором Хиденом отправились в Карагал! Довольны!?

– Что, Карагал? – нахмурился сиппуриец. – Заброшенные руины? Уж не пытаетесь ли вы снова нас одурачить, Брастолл?

– На этот раз нет! – выпалила Гелла с вызовом. – Но в эту правду вам будет труднее поверить, чем в самую нелепую ложь – ведь вы считаете установленный вами порядок незыблемым! Ниллон и профессор Хиден – невероятно одаренные люди, и вы даже не представляете, насколько. Эти ваши Аклонты – чем бы они там ни были – явились с архипелага, не так ли? Или вы думали, никто не знает об этом? В Карагале Ниллон с профессором выведают тайну вашей гнусной религии, и с их помощью Роа очистится от аклонтистской лжи!

Морас Дайял пристально глядел на Геллу, не произнося при этом ни звука. В его взгляде читались ненависть, боль, презрение и, может быть, даже страх. Около двух минут он не сводил глаз со своей пленницы, и тут вдруг все услышали какой-то шум за дверью.

Шум становился громче, и вскоре стали отчетливо слышны крики людей и лязг оружия. Алекто и Морас Дайял мигом обнажили сабли, и почти в тот же миг в комнату ворвались двое молодых людей, при виде которых с Геллой чуть не случился удар от переизбытка чувств.

Они были одеты как простолюдины, растрепаны, обливались потом, но все же это были именно они – Гуго и Виберт Брастоллы, явившиеся за своей сестрой.

Завязалась схватка, наблюдение за которой стало для связанной Геллы, пожалуй, даже большей пыткой, чем предшествовавшее тому прижигание каленым железом. Все четверо были большими мастерами фехтования, за исключением, разве что, Гуго, которого, скорее, можно было назвать бойцом средней руки. Дакнисский живописец схлестнулся в поединке с главой акфоттских Ревнителей, доблестно отражая удары своей противницы. А старший брат Геллы отчаянно рубился с Морасом Дайялом. Клинки взлетали вверх и вниз с нечеловеческой скоростью, – малейшая ошибка в схватке таких мастеров грозила верной гибелью.

Вдруг Дайял ударил саблей по жаровне, желая обрушить на противника ворох углей. Виберт успел отскочить, однако карифский офицер оказался дезориентирован на пару мгновений. Сиппуриец тут же попытался отсечь Виберту руку, но тот ловко увернулся и продолжил наступление.

Наконец, старший брат Геллы выгадал момент и сильно пнул Дайяла ногой в живот. Морас повалился спиной прямо на угли в жаровне, после чего, вскрикнув, спрыгнул обратно на пол.

Ревнитель оказался на четвереньках, и в этом положении он уже не мог избежать смертельного удара карифянина. Сабля Виберта отсекла Дайялу голову, и кровь сиппурийского вельможи фонтаном хлынула на пол.

Тем временем бой Гуго и Алекто происходил уже где-то на лестнице. Махнув сестре рукой в знак поддержки и успокоения, Виберт немедленно кинулся туда.

Затем наступили две минуты – быть может, самые тревожные минуты в жизни Геллы – в которые она с ужасом ожидала, что Алекто вернется к ней с торжествующим видом и с саблей, обагренной кровью братьев Геллы…

Но Алекто не вернулась.

Вместо нее вернулись Гуго с Вибертом, которые тут же бросились освобождать Геллу от пут и обнимать ее.

– Простите меня, простите… – лепетала Гелла в слезах. – Я такая идиотка… я обуза для нашей семьи! Как вы меня нашли?

– Нет времени, – строго отрезал Виберт. – Потом поговорим. Надо выбираться отсюда.

Но когда они выходили из здания, Гуго нежно улыбнулся сестре и прошептал:

– Моэлис! Это он тебя выследил.

И тут у Геллы в памяти всплыл образ птицы, – той птицы, которую она видела как раз перед тем, как ее, опоенную, схватили вероломные люди Вилдерса.

«Так это был Моэлис! – подумала Гелла в благодарном умилении. – Он все-таки наблюдал за мной… И выдал мой секрет только после того, как я попала в беду».

– Ты точно убил эту тварь, Гуго? – спросил Виберт, когда они выходили из большого серого здания, где пытали Геллу. На лестнице и у входа валялось с полдюжины трупов солдат с сиппурийской коброй на плащах – со всеми ними братья Геллы расправились вдвоем.

– Говорю тебе, мы забрались глубоко в подвал и сражались там. Было темно и жарко… и потом я столкнул ее в чан с какой-то жидкостью. Судя по воплю… это могло быть кипящее масло или смола. Не думаю, что можно выжить после такого. Однако она сражалась свирепо для женщины – отдадим ей должное.

Гуго и Виберт прибыли на двух гнедых конях – Геллу было решено посадить вместе с младшим из братьев.

– Сейчас мы находимся в городе под названием Сурашей, – сообщил сестре Гуго. – Это север Сиппура. Виберт плохо говорит по-сиппурийски, а я и того хуже. Теперь нам следует держаться подальше от крупных населенных пунктов.

Сурашей был довольно крупным городом. Архитектура домов, одежда людей – здесь все было Гелле в диковинку, все было чужое – не так, как дома. Дом, в который Алекто с Дайялом доставили Геллу, находился на окраине, поэтому теперь у Брастоллов была возможность покинуть пределы Сурашея за короткое время, избежав при этом появления в людных местах.

И вот они выехали в желтую, выжженную жестоким южным солнцем степь. Преодолев около двух миль к северо-востоку от Сурашея, Гелла с братьями остановилась на опушке леса.

– Сделаем небольшой привал, – объявил Виберт, – восстановим силы. Погони за нами быть не должно.

– А заодно и поговорим, – с невеселой усмешкой ввернул Гуго. – Что же ты делаешь, Гелла… Мы пошли на такой риск ради тебя! Нас могли убить, могли схватить.

– Отец чуть рассудка не лишился, – слезая с коня, добавил Виберт с холодным укором. – Он поднял на уши весь Дакнисс, чуть руки на себя не наложил. А потом… Вилдерс все-таки признался в этой дикой затее послать тебя в Геакрон. Отец добился его ареста. А потом Моэлис сообщил Гуго о том, что случилось, и мы тайно уехали в Виккар… за тобой.

– Только я думаю, что Вилдерс невиновен, – заявил вдруг Гуго. – Скорее всего, все подстроила его жена, Азелина. Мне никогда не нравилась эта женщина. А незадолго до ареста супруга она куда-то исчезла.

«Азелина, – Гелла почему-то совсем забыла о возможной роли жены Карла во всей этой истории. – Быть может, именно она совершила это грязное предательство? Был ли Вилдерс уведомлен о том, что за люди будут сопровождать меня в поездке?»

– Но все это не умаляет гнусности твоего поступка! – жестко отрезал Виберт. – Когда мы вернемся домой, тебя будет ожидать серьезное наказание – можешь не сомневаться. Сбежала, не предупредив никого… Капризная тщеславная девчонка!

– Вот мое наказание, Виберт! Вот оно! – вскричала Гелла сквозь слезы, указывая на рубцы на щеке. – Меня изуродовали! На всю жизнь изуродовали!

Услышав это, старший сын Граниса так и вспыхнул от гнева:

– Ты лучше подумай о том, что аклонтисты сделали бы с тобой, не подоспей мы вовремя! Зато теперь, глядя в зеркало, всякий раз будешь вспоминать о своей глупости!

– Виберт! – осадил брата Гуго. – Ты уже перегибаешь палку.

Старший брат лишь презрительно хмыкнул в ответ.

– А где Моэлис? – тихо спросила Гелла после неловкого молчания.

– Где-то летает, – рассеянно ответил Гуго. – Он много времени провел в неволе, поэтому теперь я не сильно ограничиваю его в полетах…

Они наполнили свои бурдюки водой из текшего неподалеку ручья, после чего решили немедленно продолжить путь.

– Мы не смогли освободить тебя в Виккаре, – мрачно произнес Виберт. – Клинику хорошо охраняли. Перехватить повозку на пути в Сиппур тоже не удалось – Моэлис не сразу обнаружил, что тебя вывезли. И теперь нам предстоит долгий и опасный путь через земли аклонтистов. А Виккар к тому же сейчас кишит сиппурийскими солдатами.

Укор звучал в каждом слове брата, и Гелла с горечью осознавала, что тяжкий стыд от ее проступка теперь пожизненно будет с ней, также как и жуткие шрамы на лице.

Брастоллы скакали через сиппурийскую степь весь остаток дня. Они преодолели поля, холмы, рощи и даже перешли вброд две небольшие речушки. По инициативе Виберта даже было решено заехать в одну из сиппурийских деревень с целью закупить провизию. Между тем чудо-сокол Моэлис то и дело показывался в поле зрения путников, но ни разу не подлетел к ним на более или менее близкое расстояние.

Проскакав к концу дня еще несколько миль, молодые люди решили остановиться на ночлег у подножия одной причудливой скалы, находившейся посреди леса.

– Нам бы костер развести, согреться, – заикнулся было Гуго.

– Никаких костров! – резко возразил Виберт. – Мы не будем рисковать, пока не удалимся на достаточное расстояние от Сурашея.

– А Моэлис? – робко поинтересовалась Гелла, очень хотевшая поблагодарить своего пернатого спасителя. – Он и ночью не вернется к нам?

– Даже птица не желает смотреть в твои бесстыжие глаза, – с каким-то уже отвращением к сестре бросил Виберт.

Гелла улеглась на лесную подстилку, укрывшись попоной и отвернувшись от братьев.

Слезы были на ее глазах.

«Это конец, – решила Гелла. – Теперь уже ни в чем нет смысла. И дело даже не в этих ожогах… и не в том, что я покинула Кариф против воли отца и провалила свое задание… Нет, это я смогла бы пережить! Но я предала Ниллона! О, как я могла, ведь этот отважный молодой человек взял на себя такое смелое задание! И я, слабосильная, не выдержала боли – выдала его врагам! Если бы не Гуго с Вибертом, то Ревнители снарядили бы своих лазутчиков в Карагал, и те, уж конечно, убили бы Ниллона!»

Гелла затряслась от беззвучных рыданий, вновь и вновь обливаясь горькими слезами.

«Как же я не хочу теперь в Кариф… Не хочу, не хочу, не хочу! Нет…»

Привязав лошадей, братья Геллы отправились на покой, а вот сама девушка лежала неподвижно, но глаз не смыкала.

Внезапно ей послышались какие-то звуки в ночи. Очень скоро Гелла поняла, что это человеческая речь. Поначалу едва слышные, слова звучали где-то далеко-далеко, но постепенно как будто становились громче.

Решив не терять более времени, девушка поползла к Гуго и принялась трясти брата за плечо.

– Просыпайся! – произнесла она громким шепотом. – Кажется, неподалеку кто-то есть!

Гуго, не растерявшись, тут же разбудил Виберта, быстро сообщив ему о возможной опасности. Велев всем молчать, старший брат начал прислушиваться и вскоре указал направление, откуда слышатся голоса.

– Кони, – сообразил Гуго. – Они могут выдать нас! Главное, чтобы вели себя смирно…

– Тихо, тихо… Присядьте! – скомандовал Виберт, заметно волнуясь.

На какое-то время голоса в лесу стихли, а затем конь Гуго к всеобщему неудовольствию громко фыркнул. Хозяин принялся утешать его, осторожно поглаживая по холке.

Виберт снова принялся делать брату и сестре знаки создать тишину.

– Ну что? – прошептал, наконец, не выдержав, Гуго.

Старший брат судорожно замахал руками.

– Я пытаюсь… вглядеться, – едва слышно произнес Виберт.

И тут Гелла, наконец, начала понимать, какие мысли одолевали Виберта: по-видимому, он заподозрил, что незваные гости могли уже услышать их, и теперь, возможно, крадутся, чтобы напасть неожиданно.

Внезапно раздался треск. Такой громкий треск мог раздаться тут только по одной причине – если кто-то наступил впотьмах на сук…

Виберт в ужасе завертел головой, делая судорожные, но малопонятные знаки.

– Нас окружают! – шептал он. – По коням! Убираемся!

И только Гелла с Гуго принялись выполнять эту команду, как тут же в лесу вокруг них все зашумело, и почти сразу ночную тишину прорезал страшный галдеж и улюлюканье.

Оседлав коней, Брастоллы поскакали прочь: Виберт на одном коне, Гуго с Геллой на другом. Скакать по темному лесу быстро было нельзя, однако страх быть схваченными был велик, и всадники из Карифа то и дело подгоняли своих лошадей. Впрочем, как оказалось вскоре, среди преследователей тоже были конники, и это было по-настоящему скверно.

Темные сучья постоянно мелькали во мраке, угрожая сбросить Геллу и ее брата с коня; мелкие ветки то и дело больно хлестали по лицу и рукам. А крики преследователей сзади и топот их лошадей не стихал.

Постепенно деревья стали редеть, и вскоре лес закончился. А затем Гелла с непередаваемым ужасом заметила, что впереди – обрыв. Когда Гуго развернул коня, девушка увидела, что на поляну выехало около десятка всадников.

Виберта поблизости видно не было…

Гелла не обратила внимания, как были одеты люди вокруг, но какое-то внутреннее ощущение подсказало ей, что это самый низший сброд – жестокие головорезы, скрывающиеся от правосудия в глуши.

Вперед выехал огромный длинноволосый человек с саблей на поясе и стал медленно приближаться к Гелле и Гуго. Он не был похож на сиппурийца: смуглая кожа, толстые губы, свирепый взгляд глубоко посаженных глаз.