Текст книги "Эхо Погибших Империй (СИ)"

Автор книги: Илья Колупалин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Вперед вышел Хагайло.

– Я – Хагайло из Тешая, – начал он громко и раскатисто. – Я простой плотник и всю жизнь прожил в нищете, также как и большинство из вас. Так вышло, что мне и моим друзьям удалось очистить родной город от приспешников Бракмоса, но потом явились Ревнители и сокрушили нас. Один из них совершил предательство, освободив моих людей и убив одного из своих главарей. Имя этого спасителя – Нойрос Традонт, и он пришел вместе с нами!

Вмиг поднялся жуткий гвалт. Люди бесновались, громко выкрикивали что-то и размахивали руками.

Тут один из тройки хирсальцев, стоявших на возвышении, воздел руку кверху, после чего толпа постепенно стала затихать.

Это был среднего роста мужчина с черной бородой, крупными бровями и носом и властным суровым взглядом – по-видимому, один из лидеров восставшего Хирсала.

– Приветствую, Хагайло! – у этого человека был сильный резкий голос с хрипотцой. – Приветствую, славные воины Тешая! Итак, Ревнитель перед нами, – и ты утверждаешь, что теперь он на нашей стороне. Предположим, я поверю в это. Но не окажется ли так, что семейные узы победят в нем стремление бороться за правое дело? Традонт – фамилия, известная во всем Сиппуре. Отец этого парня делает для Бракмоса кучу темных делишек, и его появление здесь вызывает большую настороженность. Что скажешь, Нойрос?

– Друзья! – произнес, переведя дух, Нойрос, окинув собравшихся смелым взором. – Да, друзья, – позвольте именно так к вам обратиться, ведь я пришел как друг и ищу вашей помощи и поддержки. Ныне я отвержен – воистину отвержен. Все, чему я поклонялся, все, во что верил до сей поры – все истлело, обратилось в прах в моем сознании. Я презираю ложных сиппурийских идолов, ненавижу узурпатора Йорака Бракмоса и отныне готов биться против аклонтистов вместе с вами бок о бок!

– А что насчет твоей семьи? – сдвинул брови чернобородый.

– Семья меня более не тревожит, – объявил Нойрос. – Я действую по собственной воле, и мой отец уже не в силах принудить меня к чему-либо.

И тут подал голос второй из троицы – худосочный парень лет двадцати семи, гладко выбритый и с высокими скулами:

– А что ты будешь делать, Нойрос, если узнаешь, что твоя родная сестра у нас в плену? Будешь ли препятствовать, если мы решим казнить ее?

Хирсальцы вновь подняли шум.

– Убить бракмосского прихвостня! – крикнул какой-то старик.

– В темницу! – встрял кто-то еще.

– Да он трус!

– Яблочко от яблоньки…

Однако взгляд Нойроса оставался ясным и полным горделивой решимости. Теперь уже он сам, словно вождь, властно вскинул руку, призывая толпу к порядку. Его послушались не сразу, однако Нойрос не менял своей позы, и его упрямое желание сказать свое слово вызвало в людях любопытство, и они насторожились.

– Как я сказал, я – ваш друг, – в начал Нойрос, воодушевляясь. – И эти слова я произнес не для того, чтобы задобрить вас или отвлечь ваши мысли от моего прошлого кромешника. Я готов показать вам, что я теперь действительно на вашей стороне. Я избавил от смерти часть тешайцев, избавлю и остальных. Главное, чтобы вы, свободные люди Хирсала, были со мной! Итак… От слов к делу. Приведите Десму Традонт!

Толпа вновь загудела. Люди на возвышении встрепенулись: слова Нойроса прозвучали как приказ, а ведь он, вчерашний кромешник, явился в Хирсал как чужак и смиренный проситель. Тем не менее, его слова, по-видимому, совпали с народными чаяниями, и чернобородый вожак не осмелился заткнуть Нойроса, хотя и буравил его презрительно-суровым взглядом. Наконец, хирсалец коротко кивнул стражникам, после чего часть из них покинула площадь.

Собравшиеся продолжали шуметь. Нойрос теперь видел радостное оживление на лицах многих из них. Он тоже одарил их улыбкой, полной почтительного благоволения, ощутив, что между ним и хирсальцами устанавливается некий доверительный контакт.

Ожидание финального момента не затянулось слишком сильно.

И Десма появилась.

Солдаты ввели сестру Нойроса на площадь – растрепанную, в цепях и с разбитой губой, – но горделивый вид и дерзкий взгляд и сейчас не покидали дочь Пфария Традонта. Однако, когда Десма увидела своего брата, неподдельный ужас отразился во взоре пленной девушки.

– Итак, это твоя сестра? – с небрежением вопросил чернобородый.

– Да, это действительно Десма Традонт, – утвердительно кивнул Нойрос. – Мы родились с ней от одной матери и одного отца. А вот твоего имени я не знаю, друг, хотя мы с тобой и разговариваем.

– Улио, – бросил хирсалец, явно недовольный тем, как пренебрежительно с ним общается Нойрос. – Улио Кромсатель – так меня зовут в народе, и, поверь, не зря. Я бы с удовольствием покромсал и эту тварь, которая положила немало наших ребят прежде, чем ее схватили. Как тебе такая идейка, а?

В толпе послышались, было, злобные выкрики, но Нойрос вновь повелительно вскинул руку, и люди вскоре стихли.

– Я предлагаю следовать голосу разума! Десма – ценный заложник, и мы можем использовать ее против Йорака Бракмоса.

– Глупец! – свирепо прохрипела Десма. – Лорда Бракмоса никак не потревожит моя смерть!

– А вот на этот счет я бы с тобой поспорил, сестра! – с этими словами Нойрос окинул хирсальцев взором, полным воодушевления. – Внимание! Мне известны подробности относительно этой женщины, которые будут сейчас очень даже кстати. Являясь личным адъютантом лорда-протектора, она была также и его любовницей!

Снова шум и ропот.

– Лжец! – рявкнула Десма. – И вранье у тебя выходит так же бездарно, как и все остальное!

– Прости, Десма, – со снисходительной улыбкой победителя ответил Нойрос, – но на этот раз ты проиграла. – Тут он с торжеством возвысил голос. – Я читал твое письмо Йораку Бракмосу! Там ты клялась ему в вечной любви и просила прощения за то, что подвергаешь себя опасности против его воли. Уверуйте, свободные люди Хирсала! Эта женщина была для лорда-протектора чем-то большим, нежели праздным развлечением! И покуда она в нашей власти, акфоттский тиран не посмеет причинить вред жителям вольных земель. Неусыпно охраняйте ее, и скоро всем станет ясно, что, обескровленный и устрашенный возможной казнью своей возлюбленной, Бракмос не так уж непобедим!

На этот раз раздались уже ликующие возгласы и одобрительные хлопки – кое-кто даже подбросил вверх головной убор.

– Он знает, о чем говорит! – воскликнул мужчина неподалеку.

– Быть может, он поведет нас?

– Тешайский Избавитель! – с фанатичностью выкрикнул один из людей Хагайло. – Мы пойдем за тобой! Ура-а-а!

– Тешайский Избавитель! – подхватили другие. – Тешайский Избавитель! Тешайский Избавитель!

Иные из хирсальцев также присоединились к хвалебному хору.

«Эти люди почти мои» – со спокойствием мудрого властителя осознал Нойрос.

И тут Хагайло взял его за плечо.

– Молодец. Еще немного – и все они в твоих руках, – проговорил тешайский плотник ему на ухо. – Но если моих людей в Тешае сварят в кипятке… Надеюсь, ты понимаешь, что с твоей сестрой, скорее всего, придется сделать то же самое?

Глава 25

Ликрийские поля. Начало осени 729 года после падения Эйраконтиса

Ликрийские поля были местом жутковатым. Огромная пограничная область между Геакроном и Карифом, не заселенная никем, со скудной растительностью, пользовалась дурной славой уже на протяжении многих веков.

Вокруг простиралась серая безжизненная равнина. Невысокие угрюмые холмы возвышались то тут, то там; в низинах белой пеленой стелился туман.

– Так это и есть знаменитый Курган Династии? – с легкой усмешкой полюбопытствовал Тиам Дзар, указывая на высокий конусообразный холм, подножие которого было обложено гигантскими гранитными валунами.

– Да, мой повелитель, – густым басом ответил маршал Никос Зариккен. – Встреча с карифянами назначена именно здесь.

– Необычное место мы выбрали для переговоров – не находите?

– На Ликрийских полях непросто выбрать какой бы то ни было ориентир, – пожал плечами седовласый маршал.

Кира слышала о Кургане Династии, но, как и большинство жителей Геакрона, никогда не была здесь. По легенде, именно в этом жутком кургане были захоронены члены карифской королевской семьи, бесследно исчезнувшие на Ликрийских полях вскоре после победы над мятежным Геакроном много веков назад. Вот только какие именно темные силы положили конец монархии в Карифе и соорудили эту насыпь, легенда умалчивает.

Кира приблизилась к Дзару – в этот раз она не решилась взять его за руку, хотя все в окружении геакронского лидера уже знали об их связи, да и сама Кира стала привыкать к роли фаворитки.

– А карифяне точно прибудут? – неуверенно произнесла она, зная, однако, что вопрос этот Дзару не понравится. – Не окажется ли так, что они просто смеются над нами?

– Им не до того, – нахмурился геакронский правитель. – Кампуйцы уже вовсю тревожат их южные провинции, а аймеротцы угрожают с моря. Кариф нуждается в нашей помощи не меньше, чем мы – в его, – тут Дзар понизил голос, подобострастно наклонившись к Кире. – О, если бы только эти надменные олухи из Дакнисса знали, какой мощью мы теперь обладаем! Мне лишь нужно немного времени. Если крепость Райек продержится еще пару месяцев, я успею снарядить мою первую партию боевых машин, и уж тогда-то южане попляшут! Но пока что мой проект в строжайшем секрете, и ты, Кира, одна из немногих, кому известно о нем. Надеюсь, ты понимаешь, что это говорит о моем величайшем доверии к тебе…

Тут Дзар прервался, так как неподалеку раздались чьи-то возгласы.

– Доко Дзар, доко Дзар! – это кричал вернувшийся конный разведчик, посланный отслеживать приближение карифской делегации. – Они совсем рядом, мой господин! И скоро будут здесь.

Владыка Геакрона самодовольно ухмыльнулся:

– А ты сомневалась.

Представители Карифа прибыли на двух больших черных омнибусах, на одном из которых было установлено знамя с белым быком на красном фоне. Люди, вышедшие из повозок, были облачены в черные сюртуки и плащи.

«Похоронная процессия какая-то», – мрачно подумала Кира.

Геакронцы вышли вперед: Тиам Дзар, Никос Зариккен по правую руку от него, и Кира по левую.

От карифян также отделилась группа из пяти человек, в центре которой шел коренастый мужчина с седыми волосами и пепельным оттенком осунувшегося лица, облик которого почему-то сразу вселил Кире неизъяснимую тревогу. Лицо карифянина выражало какую-то неизгладимую скорбь, нечеловеческую боль, которую, казалось, не могло заглушить уже ничто на свете.

Молодой человек со свитком в руке приблизился к геакронскому правителю, и, вручив бумагу, с официозной торжественностью произнес:

– Сей документ, подписанный членами Правящего Совета Карифа, подтверждает, что Гранис Брастолл, действительный член Правящего Совета, уполномочен от имени карифского народа, вести переговоры с иностранными державами по всем политическим вопросам, в том числе – военным.

Тиам Дзар бегло просмотрел грамоту, вернул ее подателю, после чего, по обыкновению своему, ухмыльнувшись, произнес:

– Гранис Брастолл! Наслышан, наслышан… Зная, каким ненавистником нашего государства вы являетесь, я меньше всего ожидал увидеть вас в качестве посла.

– Я и сейчас презираю ваш гнусный кровавый диктат, Дзар, – голос старика звучал глухо и как-то замогильно пугающе.

Мурашки пробежали по коже Киры.

– И, тем не менее, именно вы были посланы, чтобы заключить со мной союз? – не унимался Дзар. – Как иронично… Должно быть, непросто переступать через собственные принципы?

– У меня больше нет принципов, – голос Брастолла перешел в совершенно жуткий полушепот, звучавший крайне зловеще. – Осталось только желание спасти мой народ от аклонтистского ужаса… и жажда мести за мою семью…

– Вашу семью? – Дзар вопросительно прищурил глаз. К_ни_го_ед.нет

– Мне сообщили, что моя дочь Гелла втайне от меня была послана для ведения переговоров с вами, Дзар. Ее поездку организовал мой лучший друг Карл Вилдерс, который теперь заключен под стражу.

– Не имел чести общаться с леди Брастолл, – пожал плечами глава Геакрона. – По-видимому, до нашей страны ваша дочь так и не добралась.

– И этот факт подтверждает мое главное опасение – раз Гелла не в ваших в руках, значит, она в руках аклонтистов. Мои сыновья вопреки моей воле отправились на ее поиски. Быть может, все мои дети уже мертвы… Перед вами – отчаявшийся человек, доко Дзар, и все, чего я хочу – любыми силами остановить аклонтистскую экспансию. Хотите ли вы того же?

– О, вне всякого сомнения, – геакронец расплылся в радушной улыбке. – Итак, я полагаю, мы готовы сесть за стол переговоров.

Карифяне соорудили большой стол из досок, привезенных ими заранее. Лидеры делегаций уселись на походные стулья и вместе с писарями и советниками принялись обсуждать и составлять проект будущего военного соглашения.

Переговоры шли не меньше трех часов. Основным положением стало оказание друг другу продовольственной и военной помощи, и с этой целью пришлось принять историческое решение – сделать карифско-геакронскую границу открытой. Тем не менее, Тиам Дзар настоял, чтобы карифские пограничники принимали все меры для отлова геакронских беглецов и дезертиров.

Наиболее принципиальным для Геакорна пунктом соглашения была незамедлительная переброска карифских подразделений в район крепости Райек, которая в настоящий момент самоотверженно держит оборону под командованием генерала Кьетранна. Обсуждение этого вопроса заняло больше всего времени, породив нешуточную полемику между Дзаром и Брастоллом. В конце концов, политики договорились о том, что конкретная численность направляемых в Геакрон карифских солдат будет обсуждаться Дзаром с главнокомандующим армии Карифа.

Так или иначе, стороны определили для себя главную цель – совместное противостояние аклонтистскому альянсу, первым шагом к которой должен стать разгром сиппурийской армии Арака Трифтониса, осаждающей пограничную геакронскую крепость Райек.

По окончании переговоров, когда писари со слов своих владык составили, наконец, текст союзного договора, не было ни рукоплесканий, ни слов поздравления. Лишь мрачная церемониальность обстановки говорила о том, что момент действительно исторический.

Древние враги с общими корнями, бывшая метрополия и мятежная провинция, Кариф и Геакрон заключили между собой военный союз.

– Я поставлю свою подпись, Дзар, – с каменным лицом процедил Гранис, поднявшись на ноги, – но руку вам не пожму.

– Мне не нужно ваше рукопожатие, дражайший доко Брастолл, – осклабился геакронец. – Лишь ваши войска.

Глава 26

Хирсал. Начало осени 729 года после падения Эйраконтиса

– А вы вообще уверены, что это Хирсал? – едва шевеля губами, произнес Ниллон, слегка повернув голову в сторону профессора.

Райджес Хиден лежал неподвижно и выглядел изможденным и подавленным. Однако Ниллон был уверен, что это актерство – предполагаемый карагалец просто притворяется, желая создать иллюзию того, что его юный спутник страдает не один.

– Уж в этом я никак не мог ошибиться, – с наигранной одышкой прохрипел профессор. – В этом городе я был в последний раз довольно давно, но все-таки хорошо его помню.

– Нас до сих пор никто не допросил, – в очередной раз посетовал Ниллон. – Сколько дней мы в этой дыре? Я со счету сбился… Здесь так темно, что день непросто отличить от ночи.

– Тем более что ночи у них такие ясные… – в какой-то ностальгической прострации протянул профессор Хиден.

«И все-таки он ничуть не нервничает, – подумал Ниллон. – Этот человек (если, конечно, в этом существе есть хоть что-то человеческое) следует определенному плану. Я тоже – своего рода часть этого плана. Даже тогда, когда сиппурийцы арестовали нас на нашей яхте, связали, и увезли на корабле в Хирсал, Хиден и не подумал задействовать свой боевой потенциал – а он им, вне сомнения, обладает!»

Этот циничный и расчетливый манипулятор действует куда более тонко. Хиден не старается пускать мне пыль в глаза, демонстрируя свою мощь – не хочет, чтобы я видел в нем угрозу. Теперь он, изображая страждущего узника, ждет не дождется встречи с кем-нибудь из аклонтистских командиров с целью заморочить тому голову и, возможно, даже переманить на свою сторону. Мне пока очень сложно предсказывать его действия… Что ж, времени полно – буду учиться».

– Вы бы кликнули стражника, – с каким-то усталым безразличием в голосе проронил Ниллон. – Или попробуйте поговорить с тем человеком, который приносит нам еду.

– Я пытался, ты же знаешь, – отмахнулся профессор. – Все без толку.

– Они забрали мои бобы… мое лекарство. Теперь я скоро умру, если ничего не предпринять…

– Я знаю, Ниллон, знаю! – с жаром воскликнул Хиден. – Но чем мне помочь тебе?

– А вы скажите им, что мы являемся противниками аклонтистского режима.

Услышав это, Хиден тут же приподнялся на локтях и сразу насторожился.

– Ты же… не верил мне, – растерянно и вместе с тем заинтересованно произнес старик.

Около недели назад мимо камеры, где были заключены Ниллон и профессор Хиден, провели довольно большое количество человек. Их лиц узники не видели, но по звону цепей и крикам конвойных стало понятно, что в темницу прибыло пополнение, и притом многочисленное.

Из этого всего профессор Хиден сделал вывод, что в Хирсале произошло какое-то волнение, а может быть, даже бунт. Наконец, после мучительных размышлений, сопоставления различных косвенных фактов и исторических предпосылок, он заявил, что аклонтистский режим в Хирсале был свергнут, и теперь городом управляют люди, неподвластные Йораку Бракмосу.

Такой смелый вывод был встречен Ниллоном с превеликим скепсисом – и у них с профессором произошла громкая перепалка по этому вопросу.

Теперь же молодой человек прямо-таки огорошил профессора Хидена своим неожиданным предложением.

– Умение вовремя признать свою неправоту – качество сильной личности, – лукаво улыбнулся Ниллон. – Действуйте, сэр! Карагал зовет! Пока мы прохлаждаемся в этом каземате, аклонтистские тиски сжимают Роа все сильнее и сильнее…

В этот момент в двери их камеры загремели ключи, и к ним вошел маленький неряшливый лохматый человечек, который приносил им еду. В руках он держал поднос с морковной похлебкой и отрубями.

Торопливо поставив скромное кушанье на пол, человек хотел было удалиться, но тут его остановил голос Райджеса Хидена.

– Лу дзумха, – произнес профессор по-сиппурийски. – Ик курма бакхо дзо хун-ди. Шун гвис си вели. Зу квархо бели аклонти. Зу хамо Прант. Си хвер ми джас аллао.

Носильщик оставил их, не произнося ни слова, но Ниллон заметил едва различимый кивок хирсальца и огонек понимания в его темных глазах.

– Что вы ему сказали? – спросил Ниллон.

«Быть может, я напрасно так подозрителен насчет него? В конце концов, прямого зла он мне не делал… Как это не делал?! А Гелла? Гелла! Он разлучил тебя с ней… Брось! Так уж вышло… Вы ведь в одной связке теперь с ним, не валяй дурака! Нет, нет с ним точно что-то не так… Думаю, я никогда не знал профессора Хидена по-настоящему. Параноик! Ты просто измотан плаванием, вот и накручиваешь себя… Как бы не так!»

Все эти лихорадочные мысли все больше тревожили сознание Ниллона, и лучше ему, конечно же, не становилось. Все это заставляло его думал о том, что так недалеко и до настоящего сумасшествия…

– Сказал, что мы им не враги, – ответил профессор Хиден. – И попросил устроить встречу с кем-нибудь из главных. Теперь остается ждать…

И долго ждать не пришлось.

На следующее утро в камеру вошли четверо солдат в серых плащах (ни сиппурийской кобры, ни Чаши Аклонтов на их одеждах не было). Они молча выпроводили Ниллона и профессора Хидена из темницы и куда-то повели. Ниллон же был настолько слаб, что стражникам пришлось поддерживать его под руки. Пребывание в заточении еще больше ухудшило его и без того расшатанное здоровье.

Они шли вверх по крутым лестницам хирсальского дворца, оставляя позади мрачные узкие коридоры с факелами, изъеденные молью гобелены и вычурные старинные канделябры. Все убранство дворца дышало забытым духом древнего хирсальского герцогства. Но мысли Ниллона витали далеко от этого гордого великолепия – в родном, милом сердцу Пранте, далеком Дакниссе и грозном, воинственном Геакроне.

Наконец, они оказались у округлой, окованной железом двери, и воины ввели их внутрь.

В просторном, но скромно отделанном кабинете, за широким деревянным столом сидел темноволосый, коротко стриженый юноша, пожалуй, ровесник Ниллона, широкоплечий, с выразительными, аристократическими чертами бледного лица.

Один из стражников что-то с важностью проговорил по-сиппурийски, по-видимому, представляя своего господина.

– Кхим кабра метто сти диффит, – с учтивым поклоном произнес профессор Хиден.

– Нет, нет, нет, сэр! – вдруг замахал руками Ниллон. – Я протестую против того, чтобы вы разговаривали с этим человеком на неизвестном мне языке! Потребуйте переводчика, или я сделаю так, что дело примет очень скверный для вас оборот.

– Не нужно ссор, г-господа, – на неуверенном эйрийском произнес темноволосый юноша, медленно поднимаясь со своего места. – Я изучал в гимназии эйрийский с достаточным прилежанием, чтобы мы могли понимать друг друга.

Ниллон с профессором изумленно переглянулись.

– Итак, мое имя – Нойрос, – представился молодой человек. – Нойрос Безродный – ибо я предал свой род и предал веру, в которой меня воспитывали с детства. Еще меня называют Тешайским Избавителем – хотя я не считаю это прозвище вполне заслуженным – ведь Тешай по-прежнему в руках врага. Теперь позвольте же поинтересоваться, кто такие вы, господа? И каким образом оказались в темнице дворца Каллармун?

– Я Ниллон Сиктис из города Пранта, – быстро начал Ниллон, не дав своему спутнику заговорить первым. – А это профессор Райджес Хиден – мудрый, но поистине несчастный человек, который из-за неведомой болезни не помнит собственного прошлого.

– Вот как, – недоверчиво вскинул брови Нойрос. – Далековато же вы сейчас от Союза Побережья.

– Скажите, Нойрос, – со спокойной решимостью заговорил Хиден, очевидно, пытаясь увести разговор в сторону от цели их пребывания в Сиппуре, – вы сейчас – главное лицо в Хирсале? Ваша власть здесь незыблема?

– А вы довольно любопытны для человека, проснувшегося сегодня утром в холодной камере, – снисходительно улыбаясь, заметил Нойрос. – Большинство хирсальцев поддерживает меня. Есть еще, конечно, несогласные во главе с Улио Кромсателем, но с ними я очень скоро разберусь… Однако, извольте, все же, ответить и на мой вопрос. Какими судьбами в наших краях?

– Мы к вам не собирались – нас схватили аклонтисты, – заявил Ниллон.

– А куда вы направлялись? В Акфотт?

– Нет.

– А куда?

Ниллон вопросительно посмотрел на своего спутника.

«Ну, действуйте, сэр. Ваш выход».

– Сознавайтесь, господа. Я все равно не отпущу вас, пока не узнаю правду.

– Мы направляемся в Карагал, – отчетливо проговаривая каждое слово, объявил профессор Хиден. – Наша цель – уничтожить Аклонтов.

И тут профессор рассказал все – все, что он излагал Ниллону еще в особяке на острове Скорби: о связи Аклонтов с карагальскими псиониками, о своем сумрачном прошлом, которое, скорее всего, также связано с таинственным архипелагом, и о страстном желании разгадать тайну Невыразимых духов, раз и навсегда избавив Роа от этого чудовищного культа.

По мере того, как профессор продолжал свой пламенный рассказ, в глазах Нойроса все отчетливее читалось понимание, если не сказать, восхищение.

«Хиден им овладел».

– Скажите, Нойрос, вы умеете верить? – вопросил профессор, завершая свою длинную речь. – Так вот – поверив нам, вы не потеряете многого, и вместе с тем у вас появится шанс сокрушить того, кого нельзя сокрушить огнем и сталью.

Хирсальский лидер какое-то время молчал, затем удалился к окну в нерешительной задумчивости. Нойрос изображал тяжкие сомнения осторожного правителя, однако Ниллон уже догадывался, каков будет его ответ – перед красноречием Хидена мало кто мог устоять.

И каково же было его изумление, когда он услышал ответ хирсальского лидера:

– Я вижу, вы знатный мастер морочить людям голову, однако со мной все эти трюки не пройдут. Я не верю не единому вашему слову, и не успокоюсь, пока не узнаю, кто вы такие и что здесь делаете. Что же касается вашей безумной затеи (если даже предположить, что это правда ваша цель) – я вообще слабо верю, что вы вернетесь из Карагала живыми. Оттуда никто не возвращался. Так зачем же мне так бездарно распоряжаться вашими жизнями? Нет, вы, возможно, еще пригодитесь мне здесь, в Хирсале. Клянусь, я чувствую, что вы оказались здесь не просто так… Быть может, вы еще поможете мне, но сперва я добьюсь от вас правды! Вы остаетесь в Хирсале.

Профессор еще пытался как-то переубедить Нойроса, однако тот более не слушал его.

– Все! – махнул рукой юноша. – Довольно, господа, у меня и так полно дел! Из темницы я вас переведу в одну из башен замка Ло-Серпиталь – вот там и поразмыслите обо всем, что я сказал…

– Но, сир! – воскликнул Ниллон. – Я тяжело больной человек, и страдаю водяной чахоткой. У вас имеются бирюзовые бобы? Без них я погибну…

– Хм-м… – Нойрос в задумчивости потер пальцем шею. – А вот за это я ручаться не могу…

– Просто, ваши солдаты отняли их у меня, и я был бы очень признателен…

– Хорошо, довольно! – замахал руками Нойрос. – Я вас понял, Ниллон. Я решу этот вопрос, обещаю.

– И все-таки, Нойрос… – вновь заговорил профессор Хиден. – Вы упомянули, что хотите от нас помощи, но сами как бы закрываетесь от нас… Хорошо, мы готовы к сотрудничеству. Но прошу, неужели вы не можете хотя бы рассказать нам о том, что твориться тут у вас? Мы же должны быть в курсе событий, чтобы стать вашими союзниками!

Нойрос устало покачал головой, а потом все же неуверенно начал:

– Не все так безнадежно, как кажется на первый взгляд. Армия сиппурийцев сейчас на севере: вот-вот вступит в сражение с силами Геакрона и Карифа. К тому же у меня есть ценный для Бракмоса заложник – и это поумерит желание лорда-протектора навредить Хирсалу. В свою очередь, на востоке сейчас орудует Кровавый Мангуст, с которым у нас общие враги – а значит, есть надежда на союз. Корхейцы сейчас тоже не представляют большой угрозы: их флот под командованием принца Гарука Икмерсида отплыл на север, а внутри самой страны полыхают религиозные распри. Если верить переписке между прежним хирсальским наместником и лордом-протектором, Бракмос долгое время давил на корхейского посла Кемала О’Цзуна, желая добиться выдачи ему принцессы Батейры в качестве заложницы. Насколько я понял по их письмам, правителя Сиппура оставили с носом – Батейра Икмерсид по-прежнему у себя на родине. А Яшань Демцуэль все так же продолжает подстрекать корхейский народ к отделению от Церкви Аклонтов… И это, безусловно, нам на руку.

Замок Ло-Серпиталь находился неподалеку от набережной Хирсала. Комната, которую выделили Ниллону и профессору Хидену, находилась довольно высоко в центральной башне – внутри было чисто и тепло, даже имелась какая-то мебель, но массивная дверь со стальной окантовкой была заперта, и снаружи находилась стража.

За узким окном играли лучи солнца. Морская гладь, покрытая искрящейся рябью, простиралась до самого горизонта. В порту виднелась пара некрупных судов. И неподалеку от них была сиротливо пришвартована крохотная старенькая яхта.

А где-то далеко-далеко за горизонтом лежали разрозненные острова. Их не было видно даже из самой высокой башни замка Ло-Серпиталь, но профессор Хиден (если верить ему) очень часто видел их в своих снах. На тех островах до сих пор таилось безымянное зло – и ни гигантская волна, ни неумолимое время не смогли до конца изгнать его. Материк Роа до сих пор ощущал на себе этот гнет. И что бы их ни ждало там, им еще предстояло встретиться с этой угрозой лицом к лицу. В Хирсале их путь не кончался.

Ниллон был уверен в этом, как ни в чем другом в своей жизни.