Текст книги "Сама себе фея (СИ)"
Автор книги: Икан Гультрэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)
– А как же ты? Ведь твой дар перешел к тебе по наследству от предков.
– Не совсем так. Предрасположенность – да, но земля могла и не принять меня, если бы почуяла во мне червоточину. И все еще может отказаться иметь со мной дело, если я собьюсь с пути.
– А как же я? – озадачилась Викис. – Что могла найти во мне стихия? Я обидчива, раздражительна, склонна… ну, если не врать, то утаивать многое о себе. Какие достоинства обнаружил во мне ветер? Или, вернее, каких недостатков не нашел?
– Не нашел злобы, жестокости, стремления к власти любой ценой. Ну и, – Тернис улыбнулся, – почувствовал родственную душу. Ты сама как ветер – легкая, быстрая, переменчивая.
– Ужас! – непритворно огорчилась девушка, – все это характеризует меня не лучшим образом.
– Почему? – удивился парень.
– С твоих слов получается, что я какое-то легкомысленное создание, не способное на постоянство.
– Ничего подобного! – горячо возразил Тернис, – это всего лишь значит, что ты отходчива, несмотря на свою обидчивость, что неспособна долго таить зло. Что ты, как и ветер, любишь игру и веселье. Ну да, настроение у тебя меняется зачастую неожиданно, но ведь это эмоции, а не душевные качества. А способность не хранить зло в душе как раз, на мой взгляд, должна очень цениться ветром, если я правильно представляю себе характер этой стихии.
– Ты меня утешаешь, – попыталась улыбнуться Викис, – на миг мне показалось, что дело вообще безнадежное… Но обряд… я ведь сама не смогу его провести?
– Я подозреваю, что он тебе и не нужен. Просто войди в транс, как это было, когда ты только пыталась установить связь с воздухом, раскройся, пригласи стихию в себя, покажи ей радость единения, если сможешь… А потом назови ей свое имя – или имена, если у тебя их несколько, – и закрой их перечисление тем самым словом. И если все пойдет как надо, то ветер назовет тебе в ответ свое имя. Это будет особое слово… или ощущение… только для тебя. И с помощью этого имени ты сможешь обратиться к стихии воздуха в любом ее проявлении и в любом месте. По крайней мере, так мне рассказывала моя мама…
– Спасибо, Тернис! – Викис не удержала восторга и на ходу чмокнула парня в щеку. – ты очень помог мне. Даже если в ближайшее время ничего не получится, я все равно уже вышла из тупика и начала понимать, чего ждет от меня ветер и чего я могу ждать от него.
В следующий раз они оказались вдвоем у ворот школы две недели спустя – Тернис собирался на работу, Викис – в лес, уже слегка подсохший, к своему ветру. В воздухе пахло настоящей весной, с безоблачного неба пригревало солнышко, хотелось петь и танцевать… Праздника, в общем, хотелось.
– Знаешь, – неожиданно для себя самой заговорила Викис, – мне, наверно, скоро семнадцать исполнится… или уже исполнилось.
– Ты не знаешь, в какой день родилась? – изумился Тернис.
– Н-ну… просто в наших краях использовался немного другой календарь, – было очень неловко лгать, но правду она сказать пока не могла, хотя ей ужасно этого хотелось.
– Странно… – озадачился парень. – Никогда о таком не слышал. Из какого же далекого далека ты попала в Альетану?
– Не могу тебе сказать, – потупилась девушка. – пока не могу.
– Еще одна тайна? – усмехнулся Тернис.
– Придет время, и ты узнаешь все мои тайны, обещаю, – лукаво улыбнулась Викис, напомнив парню его собственные слова.
– Доверия ветра не обмани, – прошептал юноша себе под нос.
Но Викис этих слов не услышала – она была поглощена собственными мыслями. И вообще, всякие таинственные пророчества завораживали ее, но к себе она их не относила. И очень удивилась бы, узнав, что кто-то углядел в этих мутных строках намек на нее саму. Впрочем, этот кто-то – тоже человек и не застрахован от ошибок, а пророчества вообще всякий склонен толковать в меру своего разумения и фантазии. На то они и пророчества.
Лес встретил ее птичьим гомоном, запахом сырой земли и ощущением безвременья, словно жизнь осталась где-то там, за его пределами, а вместе с ней – и неумолчно тикающие часы, отсчитывающие секунду за секундой. И в этом безвременье, как ни странно, жили 'уже' и 'пора', потому что сомнения тоже не рискнули углубляться за волшебницей под сень деревьев. Сомнения – они вообще пугливые, со всякими странностями плохо уживаются.
Знакомая опушка уже ждала, подставив кресло-развилку, ветерок игриво вился вокруг ветвей, нетерпеливо касался щеки девушки, словно мимолетным поцелуем, заманивая, уговаривая: 'Ну же! Я так долго ждал тебя здесь, на нашем месте. Я скучал… Начнем же игру, нам будет хорошо вдвоем! Мы с тобой – и весь мир. Мы с тобой – единые и единственные в целом мире!'
Викис не очень прислушивалась к его шелесту, она сама сгорала от нетерпения. Потому что 'уже' и 'пора', и не считаться с этим было никак нельзя.
Она сделала все, как сказал Тернис: открылась, показала себя всю, со всеми горестями и радостями, детскими страхами и детскими же пока еще страстишками, с зарождающейся влюбленностью, которой пока и сама не осознавала, и мечтой… нет, не о могуществе мага, а о чуде, о настоящем волшебстве, не подчиняющемся законам и формулам, исцеляющем души, дарующем радость, наполняющем сердце восторгом, дарующем разуму понимание мира, в котором довелось жить.
И ветер вошел в нее. Вошел и заполнил каждый уголок сознания. На миг ей даже показалось, что для нее самой там, внутри, уже не остается места, но она не успела испугаться, потому что ветер поймал эту мимолетную мысль, прежде чем Викис смогла ее осознать. И усмехнулся снисходительно. И сразу как-то стало понятно, что мыслишка глупенькая и нелепая, да и сама она еще дитя неразумное, а туда же – стихиями повелевать. Но зато любимое дитя. Ветром любимое. А ветер свое дитя в обиду не даст, защитит и поможет в трудную минуту. Эй, Ветер! Эй, Викис! Да-да, имена, как же… Стоило немалого труда припомнить их в таком состоянии, но ей это удалось: 'Виктория… Викис… Викуша…' – всё же дитя, для ветра – дитя, и это хорошо, это правильно. Виткой она называться не стала. Претило ей это прозвание, даже несмотря на то, что отчима она давно простила, если его и было за что прощать или не прощать.
А ветер в ответ шепнул ей… нет, не слово… именем оно могло быть, но не на языке звуков, а на том щедром на оттенки языке чувств, которому ветер учил ее на протяжении всего их знакомства.
А потом внезапно все кончилось. Нет, ветер не ушел, и Викис знала, что теперь он все время будет с ней, но шальная эйфория отступила, оставив за собой легкое головокружение.
И Викис обнаружила, что ее обступила темнота. Оказывается, время вовсе не стояло на месте, пока она искала единения с ветром, оно двигалось – и очень стремительно. Иначе как объяснить, что в ее представлении минуло несколько минут, а на лес успел опуститься темный вечер, а то и ночь?
Пугаться смысла не было – школа недалеко, да и дорогу до опушки и обратно девушка исходила столько раз, что и с закрытыми глазами могла бы по ней пройти. Так ей казалось. Как выяснилось, зря. Темнота была известной шутницей, умелицей превращать знакомые вещи в таинственные и неузнаваемые, водить кругами и всячески показывать свою власть над жалкими человечками, у которых нет ни нюха, ни слуха.
Проплутав сколько-то, Викис попробовала обратиться к ветру, но он… спал! Это было странно, дико, непонятно, но совершенно бесспорно, не поверить своим чувствам Викис никак не могла. Ей оставалось только рассмеяться над такой непостижимой нелепостью.
Но выбираться как-то надо было, и Викис позвала Керниса. Ей даже показалось, что дух услышал ее, но не явился и даже не откликнулся. И это было уже совсем не смешно.
Прежде чем коснуться амулета связи, девушка попыталась представить себе, что она скажет наставнику… и вообще, стоит ли его тревожить и сможет ли он помочь. По всему выходило, что сможет: если свяжется со школой, а оттуда уже организуют поиск по сигналу браслета. И Викис, подавив стыд – надо же, в трех соснах заблудилась! – нажала на камушек, окликая магистра Нолеро. Напрасно. Связи не было.
Связь… О связи следовало думать не как о техническом приспособлении или магическом устройстве, а в более широком смысле. Связь у нее была с наставниками, но не слишком надежная, как выяснилось; с Керкисом, но она прежде никогда не пробовала специально звать его на таком расстоянии… По идее, должен бы слышать, но… что-то помешало ему явиться к подружке. Со школой она связана браслетом, но… на нее никто не нападает магически, потому и сигнал в школу не идет. Разве что кто-нибудь сам спохватится, что ее слишком долго нет, и начнет искать. Она связана с группой – общей тайной и клятвой. Это много или мало? Зато с Тернисом ее связывает гораздо больше, чем одна тайна, – причастность к миру стихий, магия призыва… А можно обратиться к другой стихии, не своей? Или через воздух поговорить с землей, если уж ветер сам не хочет выводить ее из леса? А как?
Дальше она действовала не иначе как наитием при молчаливом одобрении ветра, вроде бы спящего, но прислушивающегося все с той же снисходительной усмешкой: присела на корточки, поднесла руки к земле, но не положила их, а оставила тонкую воздушную прослойку между своими ладонями и почвой. Мысль. Выраженное желание. Зов. Легкие колебания воздуха под ладонями, передавшиеся земле. Теперь можно было просто ждать, пока Тернис найдет ее, или идти ему навстречу, ориентируясь на едва ощутимую дрожь под ногами.
И Викис пошла. Оказалось, пройти ей надо было совсем немного: Тернис уже искал ее, когда она догадалась послать ему зов. Вернулся с работы, в общей гостиной встретился с Кейрой, узнал, что Викис еще не приходила, – и забеспокоился.
– Тернис, ты чудо! – выдохнула она, пряча лицо у него на груди.
– Это ты чудо, – в темноте не было видно его лица, зато было слышно, что он улыбается. – Как тебе удалось послать зов?
– Это все ветер, – она улыбнулась в ответ. – Представляешь, спрятался, сделал вид, что спит, предоставив мне плутать в темноте, пока я не додумалась до зова.
…Засыпая, Викис думала о том, что на шажок приблизилась к своей цели – стать феей. Не волшебницей из сказки, а волшебным существом, чьим желаниям идут навстречу силы природы. Фея ветра. Или воздушная фея? Викис попробовала на вкус оба этих наименования и решила, что первое ей больше по душе. Оно отзывалось внутри ликованием и ощущением свободы.
* * *
Все адепты знали, где находится кабинет ректора и что можно увидеть из окна этого кабинета. Но мало кому было известно, что из окна личных апартаментов магистра Менгиса хорошо просматриваются ворота школы. И уж совсем никто не догадывался, что с наступлением темноты господин ректор любит растворить окошко и дышать весенним воздухом, удобно устроившись на широком подоконнике.
Нет, ноги наружу он не свешивал, будучи человеком разумным и умеренным. Зато никто не мешал ему наблюдать из окна за тем, кто проходит через ворота.
Бывало, адепты задерживались, возвращаясь после отдыха в городе несколько позже положенного времени. Ректор милостиво закрывал глаза на столь мелкие нарушения: сам когда-то молод был. Но адепт, покидающий территорию школы в столь поздний час, выглядел, безусловно, подозрительно. Следовало встревожиться, но магистр Менгис, прислушавшись к себе, понял, что ни малейшего беспокойства он не ощущает. Только любопытство. Особенно после того как упомянутый адепт – один из этих таинственных первокурсников с боевого факультета – вернулся спустя считанные минуты, и не один, а с девушкой. Ректор пригляделся, определил в девице протеже магистров Нолеро и Лернис и хмыкнул многозначительно. Потом обнаружил, что держит в руке бокал, наполненный терпким вином, но до сих пор даже не пригубил напиток, хмыкнул снова и все-таки сделал глоток. На ШМИ опускалась ночь…
Глава 11. ВЕСЕННИЕ НАСТРОЕНИЯ
Работается плохо. Хочется влюбиться, или жениться, или полететь на воздушном шаре.
(А. П. Чехов. Из письма М. В. Киселёвой. 25 марта 1888 г. Москва)
А жизнь вообще неспокойная штука!
(Туве Янссон 'Шляпа волшебника')
Самым трудным оказалось не просить ветер о помощи и поддержке, а объяснить ему, что есть ситуации, когда помощь не нужна. Например, при падении с бревна на уроке. Оно, конечно, приятно, когда не впечатываешься в землю со всей дури, а плавно на нее опускаешься, но если мастер Бакур заметит, то вопросов не избежать. Хорошо еще, что на фоне магии мешков и прочих коварных спортивных снарядов магия ветра практически не ощутима, а значит не привлечет ненужного внимания. Но ведь это, во-первых, нечестно, а во-вторых, Викис все-таки хотела научиться владеть своим телом, а для этого иной раз необходимы и болезненные падения. Без шишек иные уроки усваиваются не слишком хорошо.
Сама! И вот это 'сама' оказалось ключевым словом – или желанием, – которое ветер понял и принял. Потому что сам ценил свободу.
В общем, ветер занимал изрядную долю ее мыслей. Все остальное приходилось на учебу. Легкое общение со своими особо задумываться не требовало, а для Терниса потихоньку образовалось местечко не столько в мыслях, сколько в сердце, хранивших память о драгоценных минутах, проведенных наедине.
– Ви-и-икис! Викис! Не удержала Кейра своего любопытства однажды вечером. – А что у тебя с Тернисом?
– А что у меня с Тернисом? – озадачилась Викис.
– Ну… Ты же часто общаешься с ним… без всех.
– Часто?! – возмутилась Викис. – Если бы!
– Значит, все-таки?.. – Кейра многозначительно замолчала.
– Что – все-таки? – уточнила Викис.
– Вы теперь парочка? – напрямик спросила соседка.
Викис озадачилась еще больше.
– Не зна-а-аю, – протянула она.
И в самом деле не знала. Парочка – это романтика, неспешные прогулки вдвоем, а не отрывистые разговоры на ходу…. Парочка – это нежные объятия и поцелую, прикосновения, от которых заходится сердце. Ничего этого у них не было. Им просто было хорошо друг с другом. Обоим – это Викис знала точно. А вот значит ли это 'хорошо' нечто большее, она не знала и… боялась знать. Потому что где-то в глубине души хотела большего, не признаваясь в этом даже самой себе.
Пока она думала, Кейра наблюдала внимательно за ее лицом, а потом резюмировала, хотя ни одного слова признания не было произнесено вслух:
– Все ясно! Ты влюбилась! – диагноз, поставленный опытным лекарем, не иначе. – А он?
– Кейра! – возмутилась Викис. – Я и о себе-то толком ничего сказать не могу, а ты хочешь, чтобы я определила, влюблен ли Тернис. Ох… – и замолчала, больше не реагируя на расспросы изнывающей от любопытства соседки.
Та надулась и отвернулась к стене. К счастью, соседка долго обижаться не умела, да и в этот раз не столько обиделась, сколько делала вид, чтобы воззвать к совести… или мягкосердечности. Зря! Совесть сладко спала, вполне удовлетворенная воцарившимся молчанием. Не желала Викис поддерживать разговоры на подобные темы. Еще со школы – той, в своем мире, – не любила, а уж теперь, когда это коснулась ее напрямую, и вовсе наотрез отказывалась.
Тем более, что на прогулки и прочие прикосновения времени все равно не оставалось: где-то впереди маячила летняя сессия, магистры зверствовали на семинарах, выискивая слабые места адептов, устраивали опросы и проверки… В общем, не до любовей, как бы ни хотелось…
А по выходным манил ветер.
Теперь Викис было доступно многое из того, что знал и чувствовал ее новый… друг, партнер и опекун. Ветер приносил не просто запахи и звуки, он нес свои впечатления обо всем, что видел. И оказалось, что Викис знает, под каким деревом выстроили свое жилище муравьи, где обитает барсук, как различить птиц по голосам, чем пахнут север и восток, как выглядит Альетана – и не только она! – с высоты птичьего полета, какими словами ругаются грузчики в далеком порту, как зазывают клиентов купцы на знойном юге… Словом, за эти недели Викис узнала о мире, где жила, больше, чем за все проведенное здесь время. Правда, не все эти знания можно было оформить в слова и передать другому, а в некоторых и признаваться не стоило, но Викис все равно испытывала благодарность к их источнику.
Керкис, что удивительно, стоило ей пройти ритуал единения со стихией, почти перестал ворчать и опекать ее без меры. Просто выглядывал на ее зов вечерами, чтобы пожелать своей то ли хозяйке, то ли воспитаннице доброй ночи. Иногда им удавалось поболтать о событиях дня, если час был не слишком поздним, а Викис – не чрезмерно уставшей. Пару раз она даже пустила духа в свое тело, потому что не видела иного способа поделиться новыми знаниями, полученными от ветра, а поделиться очень хотелось – аж распирало.
Поначалу Викис и уроки учить на опушку бегала, но быстро сообразила, что толку от таких занятий никакого – она все время отвлекалась: играла с ветром, слушала новости со всего мира, делилась своими собственными эмоциями и ощущениями. Словом, скоро пришлось искать себе другое место для учебы, иначе сессию она благополучно завалила бы.
А в комнате показательно вздыхала Кейра, стараясь привлечь внимание соседки к своим сердечным переживаниям. Викис упорно делала вид, что не замечает, ей и без дополнительных вопросов было ясно, что юную предсказательницу одолевают мысли и чувства, весьма далекие от учебы. Она даже догадывалась, кто стал предметом воздыханий Кейры, и была почти уверена, что чувства соседки не остаются без взаимности, но общаться на подобные темы по-прежнему не желала.
Те редкие минуты, когда Кейра пребывала в здравом уме и твердой памяти, Викис беззастенчиво использовала, чтобы с ее помощью попрактиковаться в бытовой магии. Соседка, которая выросла в семье магов, делала все это, даже не задумываясь. Она хихикала в кулачок над попытками Викис справиться с простейшими вещами, но терпеливо, раз за разом, исправляла ее ошибки.
В остальное время, чтобы не слушать вздохов Кейры, Викис удирала заниматься в библиотеку – на любимую верхнюю ступеньку лестницы, где можно было остаться наедине с собой… и с конспектами. Писала она на языке нового мира пока не слишком быстро, чтение далось ей куда проще, поэтому теперь приходилось продираться через многочисленные сокращения, загадочные и непредсказуемые.
Вот и сейчас она корпела над тетрадью почти под самым потолком, а между ней и прочим мирам пролегали ступеньки и стеллажи. Впрочем, полностью оградить от жизни за пределами конспекта они не могли, а посему, вынырнув из тетради после расшифровки особенно заковыристо сокращенной фразы, Викис услышала чей-то разговор. Как тогда, осенью: полумрак опустевшей библиотеки, одинокая читательница на верхней ступеньке лестницы и приглушенные голоса в соседнем проходе.
– Ты что, забыла, зачем сюда приехала?!
– Учиться я приехала! А что мой папочка по этому поводу насочинял – это его проблемы! – возмущенный голос Малены трудно было не узнать.
Да и второй голос показался Викис знакомым – то ли по прошлому подслушиванию, то ли она еще где-то его слышала.
– Учеба не должна мешать тебе быть послушной дочерью, – наставительно произнес голос.
– Не должна?! Зато кое-что другое грозит помешать и учебе, и репутации, – Малена уже не шептала, а почти кричала. – А ты знаешь, какой позор я пережила, когда Лертин раскусил меня? Полгода прошло, а я до сих пор места себе не нахожу, как вспомню. И вообще, – голос снова понизился, – мне теперь вовсе не принц интересен, я влюбилась и надеюсь на ответные чувства…
'Вот зря она признается в таком, – с грустью подумала Викис, – даже по голосу слышно, что ее подружка – отменная стерва'.
И Викис была, конечно, совершенно права.
– Да? – ехидно спросила 'подружка'. – А ты не боишься, что я об этом твоему папочке расскажу? И он тебя с летних каникул обратно в школу уже не отпустит.
– Не имеет права! – заявила Малена. – Договор со школой заключен, отец не может его расторгнуть до окончания моего обучения.
– Я ему намекну, чтобы он с тебя магическую клятву взял, что ты и дальше принца окучивать будешь, а не на всяких там… размениваться.
'Вот ведь дрянь…' – пробормотала Викис себе под нос.
А Малена фыркнула:
– Не поеду на каникулы домой – и всё!
– Папаша содержания лишит.
– Перебьюсь. Работать буду – меня уже сейчас в любой момент помощницей в школьную лечебницу взять готовы.
– Ну гляди-и-и… – протянула в ответ стервозная собеседница.
Послышались легкие шаги и Викис поспешно – и совершенно бесшумно – спустилась с лестницы, чтобы глянуть одним глазком, кто же это так достает бедную Малену. И успела еще заметить тихую невзрачную адептку с факультета алхимии. Викис даже не знала ее имени, а уж в обществе Малены и вовсе ни разу не видела.
'Хорошо шифруются, – мысленно хмыкнула тайная наблюдательница, – а Малену жалко. Интересно, кем ей эта мымра приходится, что в дом вхожа и отцу настучать может?'
Однако и тут весна сказалась, не иначе. Не только Кейру, но и Малену зацепило. Викис было любопытно, в кого влюбилась красавица-блондинка. Ну так, чуть-чуть, самую малость. Не настолько, чтобы начать приглядываться и задавать вопросы. Правда, и приглядываться особо не пришлось: уж больно красноречиво следили глаза Малены за Малко. Украдкой следили, прячась каждый раз, когда кто-то из боевиков бросал случайный взгляд в сторону красавицы. Но подойти или как-то явно показать свой интерес Малена не решалась – как-то некстати в ней скромность прорезалась. Может, боялась, памятуя о своем провале с 'правдолюбом', а может, вовсе и не была на самом деле такой уж бойкой и нахальной, как показалось поначалу. И от этого Викис сопереживала ей еще больше: и чувства таить приходится, и подружка-змея в покое не оставит, это уж наверняка. И что надумает – неизвестно.
Однако совсем скоро Викис стало не до размышлений о несчастной судьбе красавицы Малены. Весна стремительно летела к исходу… или, скорее, набирала обороты, расцветая, наливаясь запахами щедрой природы, стрекоча на разные голоса… в общем, неумолимо превращалась в лето.
Вместе с весной набирала обороты предсессионная горячка, адепты срочно подбирали 'хвосты', досдавали практикумы и лабораторные работы, вылавливая ставших вдруг ужасно занятыми преподавателей. И Викис тоже металась по аудиториям, разыскивая неуловимую магистра Гольдру, которая не приняла у нее с первого раза бытовую магию. Да-да несмотря на все старания и самоотверженную (как же, это вместо разговоров о любви!) помощь Кейры. И справедливо, между прочим, не приняла. Ибо как принять зачет у студентки, если объект приложения магии, вместо того чтобы высохнуть или очиститься, попросту исчезает, унесенный потоком воздуха или съеденный вспышкой пламени?
И не сказать, чтобы магия у адептки особо сильна была… Нет, то не мощь, с которой девушке не под силу справиться, а всего лишь отсутствие должного навыка, умения, доведенного до автоматизма. Ну и постоянные опасения, что снова не получится, тоже играли свою роль – чем больше этого боишься, тем выше шансы, что оно все-таки случится. Проверено.
Бытовуху Викис всё же сдала. С третьего раза. После того как все боевое братство устроило ей тренинг. Недельный. Ребята даже часть своего гардероба пожертвовали на ее упражнения. Кое-какие шмотки, конечно, почили безвременно в процессе отработки навыков, зато остальным удалось выжить и даже сохранить приличный вид. Магистр Гольдра улыбалась с нескрываемым облегчением: бестолковая, но настырная первокурсница достала ее до самых печенок. В общем, праздник случился у обеих.
И не иначе как именно к этому празднику подгадал магистр Нолеро, явившись в школу и пригласив свою ученицу побеседовать… в ту самую недоброй памяти комнату рядом с кабинетом ректора, где Викис полгода назад допрашивали.
– Ну как? – поинтересовался наставник.
Что именно 'как', он не уточнил, а потому в ответ Викис лишь неопределенно пожала плечами.
– Ну а все-таки?
– Бытовую магию сегодня сдала, – поделилась радостью девушка, – наконец-то. С третьего раза.
– М-да, как-то мы с Майритой упустили этот момент из виду. Надо было поднатаскать. Собственно, я как раз из-за этого – собираемся позаниматься с тобой на каникулах. Заберу тебя после тренировочного лагеря в свое имение…
– А Терниса? – неожиданно для самой себя обнаглела Викис.
– Кто такой Тернис? – озадачился наставник.
– Друг, – Викис слегка покраснела, – просто он останется совсем один, ему некуда ехать на каникулы.
– Гхм… Что ж, я подумаю и сам поговорю с твоим… другом.
На многозначительную паузу перед словом 'друг' Викис решила не обижаться. Тем более, что она и сама уже лелеяла мысль, что Тернис может стать ей больше, чем просто другом. Правда, ни о чем таком они покуда не говорили, но… ведь не обязательно же обо всем говорить вслух?
А Тернис предложению магистра Нолеро не то чтобы не обрадовался, но воспринял с явным беспокойством и соглашаться не спешил – попросил несколько дней на раздумья. Время от времени Викис ловила на себе его тревожные взгляды, и ей самой становилось неуютно и даже немного обидно. В конце концов она не выдержала и попросту приперла его к стенке прямым вопросом:
– В чем дело, Тернис? Если ты не хочешь со мной к наставнику, так просто скажи об этом. Я пойму.
– Хочу, – вздохнул парень, – просто я не уверен, что это правильно.
– Брось! – горячо откликнулась Викис, – если бы магистру это было неудобно, он бы не стал тебя приглашать. Он такой – притворяться не станет.
– Не в нем дело… – начал было Тернис, а потом махнул рукой, улыбнулся широко и сдался. – Ладно. Пусть будут каникулы у твоего наставника.
– Значит, вместе! – расцвела Викис.
Она всегда расцветала в ответ на его улыбку – просто не возможно было удержаться, что-то внутри отзывалось на свет, озарявший в эти мгновения лицо Терниса.
Однако до каникул предстояло еще пережить сессию, а потом провести почти месяц в тренировочном лагере для боевиков.
Сессия-то ладно, она пугала Викис куда меньше, чем первая, а вот лагерь… О нем думалось с волнением, предвкушением и, пожалуй, тревогой. Каким он будет, это месяц с командой боевиков? Вырастут ли их зарождающиеся отношения в настоящую братскую дружбу или развалятся, не выдержав испытания… да и попросту чересчур близкого соседства.
* * *
– Майри, ты ведь тоже переберешься ко мне? Я очень надеюсь, что ты не станешь скакать горной козой между дворцом и моим имением.
– Нет уж, никаких дворцов! – передернула плечами Майрита. – Надоели эти морды. Хочется отвлечься.
– Да уж, эти двое отвлекут нас на полную катушку, уверен.
– Двое? – магистр Лернис в изумлении приподняла бровь.
– Я не говорил тебе? С Викис будет мальчишка… тоже очень непростой.
– Нос подсказывает? Или ты что-то знаешь о нем?
– Нос, – признался магистр Нолеро. – Не знаю о нем ровным счетом ничего, но чутье не дремлет.
– Интересно, – хмыкнула Майрита, – мальчик, значит.
– Угу, – подтвердил Ренс, рассматривая на свет вино в своем бокале. – Что ж, жди в гости, дорогой, – ухмыльнулась магистр Лернис, – тем более, что и я намерена не дать тебе заскучать этим летом.
– Вот как? – губы магистра Нолеро растянулись в полной радостного предвкушения улыбке.
– Притащу с собой архив старины Вертиса. Будем разбирать, – вернула его Майрита с небес на землю.
Магистр страдальчески поморщился и тяжко вздохнул. Больше для виду, впрочем: он верил, что верная подружка не обойдется с ним столь жестоко.
