Текст книги "Сама себе фея (СИ)"

Автор книги: Икан Гультрэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Глава 11. ЧУЖИЕ СНЫ

Человек должен помогать тем, кому, кроме него, помочь некому.

(Терри Гудкайнд 'Четвертое правило волшебника, или Храм ветров')

Врага можно победить по-разному. Можно убить его. Если хватит сил… А можно понять замыслы врага – и убить их.

(Сергей Лукьяненко, Ник Перумов 'Не время для драконов')

Утро после наполненной кошмарами ночи Викис встретила с радостью, несмотря на пасмурную погоду и пугающие прогнозы по поводу ближайшего будущего. Своя жизнь уж всяко понятнее, чем чужие сны.

В столовою она спустилась не то чтобы уж совсем в замечательном настроении, но как минимум с убежденностью, что в пессимизм скатываться она покуда не собирается. Говорила же – и не только самой себе, что все будет хорошо. Насчет того, что прямо сразу, не обольщалась.

Внизу ее встретили хозяин дома и Тернис, не столько мрачный, как накануне, сколько задумчиво-отрешенный – после утреннего разговора с эйром Неелисом, надо полагать.

В течение четверти часа, не больше, подтянулись и остальные. Завтракали в молчании, но напряженного ожидания скрывать никто и не пытался. Дождались, пока расторопная прислуга уберет со стола и скроется за дверью и устремили вопросительные взгляды на ирегайского принца.

– Вот что рассказывает эйр Неелис: многие из тех, кого он прежде считал своими сторонниками, нынче переметнулись на сторону королевы-обманщицы. Даже те, кто знал о подмене регалий, но не видел ее собственными глазами. И заявляют, что больше склонны верить собственным видениям, чем чужим утверждениям. Что за видения – не признаются. Но даже тем, кто помалкивает, эйр уже опасается доверять и, как теперь выяснилось, правильно делает.

– Чудовищно, – пробормотала Малена. – Кто или что может так воздействовать на сознание людей?

– Глас короля, – отозвался Малко.

Викис напряглась:

– Что это?

– Артефакт, позволяющий правителю доносить свою волю до народа. Его используют крайне редко – что бы сообщить то, о чем должно знать все население: о рождении наследника, о восшествии на трон нового правителя, о начале войны. О чем говорит король ночью, держа в руке 'глас', о том завтра будут говорить на улицах, – разъяснил Малко.

– Да, эйр Неелис тоже предположил использование 'гласа', но… кто управляет? Мерелита не может, она не носительница королевской крови.

– Твоя сестра, – чуть слышно прошептала Викис.

…Бледная девочка с неизвестным предметом в руке и страшной женщиной за спиной… И ночное видение обрело значение, не перестав быть кошмаром.

– Что?!

– Сестра, – повторила Викис, – вероятно, она не в силах управлять артефактом так, чтобы доносить до людей слова… или это просто ее особенность. Она передает образы. Показывает тебя – каким помнит, почти подростком, – но страшным убийцей. Ей просто внушили, что ты такой, а она внушает людям… Королеву показывает – заплаканную, затравленную… А на самом деле мать стоит у нее за спиной и торжествует.

– Откуда ты… Ветер?

– Ветер, – кивнула Викис.

– А ведь и правда, – подал голос отец Тиллис, – были сны такие. Только я не воспринял всерьез, да и забыл к утру.

– Как я понимаю, она эти 'сны' каждую ночь транслирует, – вздохнула Викис.

– Бедная девочка! – всхлипнула рядом с ней Малена.

Викис и самой хотелось заплакать, но она пока сдерживалась.

– Это и впрямь чудовищно. Неужели ей не жаль собственной дочери? – Тернис был потрясен.

– Ты сам говорил, что она равнодушна к дочерям.

– Говорил. Но… не принимать участия в их судьбе – это одно, а разрушать душу, сводить с ума – совсем другое. Ей же десять всего, детский разум с этим просто не справится! – Тернис выдохнул судорожно. – Надо думать, что мы можем противопоставить артефакту.

– Ходящая с ветром воспрепятствует лжи… – голос Кейры в этот раз прозвучал хрипло – она слегка простыла в пути – и оборвался практически сразу.

Впрочем, все было сказано, и очень доходчиво – по крайней мере, для Викис, которая и сама уже начала подумывать, что без нее тут не обойдется – не зря же ветер допустил, чтобы она увидела, что происходит. Это пугало – как и взгляды, направленные сейчас на нее, – и обнадеживало одновременно. Да, оказывается, она может что-то сделать, принести пользу. Значит, все-таки не зря в команде, и Тернису есть на что надеяться. И в то же время страшно – а справится ли? Много ли она понимает в людях, в их… внутреннем устройстве, чтобы решиться на такое вмешательство? Не сделает ли хуже? Предсказание – предсказанием, а ответственности оно не отменяет. И решение все равно принимать ей.

– Я попробую… – собственные голосовые связки словно сопротивлялись этим словам, и потому получилось совсем тихо.

Но ее услышали.

Тернис сел рядом и, взяв за руку, склонился к самому уху.

– Ты уверена? Я пойму, если ты откажешься, – шепнул.

Он понял, что ее тревожит, и это дало ей силы произнести следующие слова:

– Разве у нас есть другой вариант? – скривила губы. – Я сделаю это. Хотя бы попытаюсь. Только бы хуже от моих попыток не стало… – Викис вздохнула.

– Нет, хуже ты не сделаешь. Если бы ты не могла справиться, Ветер просто не доверил бы тебе это знание. Но если ты боишься, то не спеши. Возможно, родится еще какая-нибудь идея.

– Нет, Тернис, я должна. Иначе мне будет стыдно – не перед тобой, не перед командой… перед той девочкой. Знаешь, это война. И на этой войне она – оружие… и она же – первая жертва. Если я не попытаюсь ее спасти, я потом жить не смогу.

Решение было принято. Страх… никуда не делся. Теперь Викис требовалось побыть одной, чтобы окончательно прийти в согласие с самой собой, настроиться на работу, которая ждала ее ночью. Не трястись и паниковать – 'смогу или не смогу?' – а прикинуть, что она вообще в состоянии сделать, представляя себе возможности ветра.

Девушка осторожно вынула свою ладонь из руки Терниса, чуть кривовато улыбнулась ребятам и вышла. Последовать за ней никто не решился – она оставалась один на один со своей войной.

День она провела в своей комнате – дремала, немножко читала и просто валялась на постели, бездумно пялясь в потолок. На обед идти отказалась, и пожилая служанка принесла ей еду в комнату. Мелькнула мысль поделиться своими тревогами с Керкисом, но потом вдруг показалось, что это тоже будет лишним, понесет за собой потерю концентрации и сил, накопленных за день.

За ужином сказала ребятам, что останется на ночь в саду: она боялась, что в комнате, на мягкой постели, просто заснет – и ничего не получится. Да и с ветром встречаться привычнее было за пределами стен.

– Одна не ходи, – предостерег Тернис.

– Мы выйдем с ней, – почти хором произнесли лесные, – нам тоже… стоит проветриться.

И Викис слегка отстраненно подумала, что трудно им, наверно, приходится после вольных лесов годами жить в городах… да пусть даже и в школе. И что лучше 'оборотней' никто не сможет охранять ее покой этой ночью – они чуткие, поймут, когда требуется помощь, а когда лучше не тревожить.

А после ужина время тянулась невообразимо медленно. В конце концов Викис поддалась собственному лихорадочному нетерпению, накинула куртку и вышла в сад еще в сумерках, не дожидаясь полной темноты.

Стоило ей опуститься на скамейку под кривой яблоней, рядом очутились и лесные.

– Не беспокойся, – улыбнулся Рон, – мы просто будем неподалеку. Мешать не станем.

– Я и не беспокоюсь. Наоборот, рада, что со мной именно вы.

Парни ответили легкими кивками и растворились в тени деревьев, словно их и не было.

Викис призвала ветер, открылась ему полностью, показав свое возмущение грязной ложью, страх перед последствиями, к которым она может привести, боль за маленькую девочку, запертую в комнате без окон наедине с артефактом и своей жадной до власти матерью. Без окон – этого она не видела, просто так ощущала. Место, где нет ветра и даже не хватает воздуха для дыхания.

Ветер утешил, успокоил: мы справимся. Ветер придал сил. А потом выбросил прямо в поток той лжи, что изливалась через 'глас короля' на Ирегайю. Сначала Викис растерялась, хотя до этого весь день продумывала, прокручивала в голове, как и что будет делать, когда окажется на пути этого потока. Вот только никто не предупредил ее, что она не преградит потоку путь, а сама окажется внутри него, и ложь поползет через ее сознание, цепляясь своими мерзкими щупальцами, заражая, отравляя. Кто бы мог предугадать, что она испугается Терниса? Что будет с отвращением взирать на кровь, которой испачканы его руки, неосознанно пятиться и мучительно пытаться справиться с собой, отвергнуть чужое – пугающее и лживое, сохранить свое.

Путь к себе дался не просто – она по крупицам собирала веру – в себя, в Терниса, в друзей, в то, что они делают нужное дело. И только поверив, она смогла вмешаться, изменить информацию в потоке. До ужаса примитивно, с заменой плюса на минус и наоборот, но на большее ее фантазии не хватило. Она просто показывала Терниса, каким сама его знала, вспоминала его слова, его взгляд… картинку вытащила из памяти, как он магов от виверны спасал… и показывала вдовствующую королеву – такую, какой видела ее за спиной дочери – недобрую, торжествующую. И девочку показала, бледную до синевы, с тяжелой женской рукой на хрупком плечике. Но так, что любому было ясно, кто эта девочка, чем занимается и чья рука давит на ребенка, вынуждая делать злое, ненужное, нездоровое.

А потом поток прекратился, и Викис успела сделать несколько глубоких вздохов, прежде чем ее швырнуло прямо в болезненные кошмары маленькой принцессы. Пришлось шагнуть к девочке, встать рядом с ней, чтобы плечом к плечу сражаться с чудовищем, принявшим образ старшего брата. Мало было просто одержать победу – она уйдет, а монстр вернется, если не сегодня, то следующей ночью. Сорвать маску и показать, кто здесь чудовище на самом деле? А будет ли ребенку легче, если врагом окажется мать, а не брат? Не расшатает ли это окончательно детский разум?

Здесь, сейчас Викис была куда взрослее себя настоящей. Она по-прежнему боялась ошибиться, но ужас мечущегося в кошмаре ребенка заставил ее быть сильнее и решительнее. Она сорвала маску – чтобы девочка увидела лицо, лишенное определенных черт, чуть размытое, почти не настоящее.

– Смотри, – шепнула ей Викис, – это не он. Это кто-то притворился им, чтобы напугать тебя и запутать.

Принцесса подняла на нее печальные глаза:

– Это он. Он может быть разным, но это всегда он. Мама так говорила.

– А если мама ошиблась?

– У тебя лицо светится, – сказала вдруг девочка, – ты не врешь.

Викис даже опешила – светящегося лика не было в том облике, который она себе представляла. Ветер играется? Не иначе.

– Но ты тоже можешь ошибаться, – упрямо закончила принцесса.

– Всякий может ошибаться, – улыбнулась ей Викис, – но ты все-таки подумай. Ты ведь помнишь брата? Он таким не был, правда?

Дальше давить на ребенка не было смысла, и Викис просто сменила ей сновидение: вместо запутанных лабиринтов дворцовых коридоров, где за каждым углом могла поджидать опасность, – лес, луг, речка, звенящий хор насекомых, мягкий солнечный свет, ощущение покоя.

Она незримо оставалась с принцессой до утра, опасаясь, что подсознание ребенка в любой момент может вытолкнуть в мирное пространство сна одного из своих монстров. Но нет, обошлось.

А сама Викис очнулась на садовой скамейке, продрогшая от рассветной прохлады, с затекшими от неудобной позы руками и ногами и со слезами на глазах. Тут же рядом материализовались лесные, уловив ее пробуждение. Мирт улыбнулся сочувственно, разглядев ее жалкое состояние, и подхватил на руки, а на пороге дома уже встречал Тернис. Он принял ее, беспомощную, из рук лесного, и она наконец позволила себе расклеиться – уткнулась ему в грудь, всхлипывая и бормоча едва слышно:

– Я теперь понимаю, почему люди боялись повелителей стихии. Я сама себя боюсь теперь. Такое могущество! Никакие бури и ураганы не сравнятся…

Викис проспала до обеда. Спускаться вниз не хотелось. Вообще не хотелось никого видеть, но надо было брать себя в руки.

Входя в столовую, она ждала заинтересованных взглядов, но, похоже, недооценила деликатность своих друзей и хозяев дома. Тернис дождался, пока она, поковырявшись без особого аппетита в жарком, с едва уловимым вздохом отодвинет от себя тарелку, и только после этого накрыл ее руку своей и спросил:

– Ну как?

– Тяжко, – Викис поморщилась, – как я понимаю, мать каждую ночь гонит ее к 'гласу короля', чтобы воздействие не ослабевало, и лишь за пару часов до рассвета отпускает спать. В этот раз я заменила ее образы своими… уж как сумела. Но этого мало. Нужно хотя бы неделю так поработать… Остаток ночи… – голос сорвался на хрип, не справляясь с прорывающимися эмоциями. – Остаток ночи я провела в кошмарах твоей сестры, пытаясь хоть как-то помочь ей. Я… знаешь, я думала: ну вот победим мы, предположим. И что тогда? Казнить преступницу?.. Это же страшно – распоряжаться чужой жизнью и смертью…

– За измену и попытку усадить на престол самозванца полагается смертная казнь.

– И вот теперь, – словно не слыша Терниса, продолжала Викис, – меня пугает совсем другое – что эта страшная женщина проживет лишний день и натворит что-нибудь еще. И попадись она мне на пути прямо сегодня – рука бы не дрогнула убить.

– Ох… – кажется, вздохнули все, находившиеся в комнате.

– Как ее зовут? Сестру твою? Мне кажется, будет проще, если я обращусь к ней по имени, – гнев отхлынул, и это позволило Викис вернуться к тому, что ей казалось самым важным.

– Ринья.

– Ринья… – вдумчиво повторила Викис. – Ринья… А младшую?

– Лииса.

– Ладно… дайте мне неделю, а там послушаем, о чем говорят и думают люди.

За эту неделю она не повзрослела даже, а состарилась на целую вечность. Менять содержание потока было просто выматывающе утомительно, общаться каждую ночь с отравленным собственной матерью ребенком – страшно, хотя какие-то подвижки Викис все-таки замечала.

На вторую ночь Ринья сказала ей:

– Ты лжешь… Я все-таки думаю, что ты лжешь, а лицо свое заставляешь светиться, чтобы я не разглядела ложь в твоих глазах.

Викис растерялась, и короткого промедления оказалось достаточно, чтобы девочка отвернулась и потеряла к ней всякий интерес.

В следующий раз принцессе, похоже, удалось разглядеть ее лицо – возможно, не слишком отчетливо, потому что свечение все-таки оставалось, пусть и не такое яркое. Во всяком случае, Ринья вглядывалась в свою гостью пытливым взором, а потом вздохнула.

– Лучше уж ты, чем он.

– Он – это твой брат?

– Да… он страшный.

– Он совсем не страшный! Я хорошо его знаю.

'Ой ли? – вспыхнула коварная мыслишка. – Так ли уж хорошо? – но Викис отогнала сомнения, потому что ее сил не хватило бы убеждать двоих.

Девочка все же разглядела мелькнувшую в ее глазах тень и отвернулась. Опять.

В новую встречу она сказала:

– Я очень хочу тебе верить. Но не получается.

– Почему?

– Ну… я же говорила… если ты говоришь правду, тогда неправду говорит мама.

– Или просто ошибается, – вновь неуверенно предположила Викис.

Неуверенно – потому что сама уже не знала, стоит ли оберегать малышку или все-таки рассказать о предательстве матери. Она все равно о нем узнает… наверняка. Сможет ли жить в мире, где ее предал и использовал самый близкий человек?

– Я… больше ей не верю… – выдала вдруг маленькая принцесса. – Пока говорит – верю. И представляю себе… всякое. А когда уходит, начинаю думать. И – не верю. Она не любит меня.

Сердце отозвалось мучительной болью на эти слова. Ведь правда… Но какая горькая!

– Есть люди, которые просто не умеют любить, – вздохнула Викис.

– А ты – любишь? Умеешь?

– Я не знаю. Мне кажется, да, но у меня не было возможности проверить, люблю ли по-настоящему, – ей хотелось быть честной – не только перед девочкой, но и перед собой.

– А меня… ты сможешь полюбить?

И Викис не выдержала – заплакала. В чужом сне. Но все-таки нашла в себе силы ответить:

– Наверно, я уже люблю тебя. Давай мы поговорим об этом снова, когда встретимся наяву.

– А мы встретимся?

– Надеюсь.

– А как я узнаю тебя – настоящую?

И в самом деле – как? Викис пожала плечами, задумалась, потом улыбнулась:

– Я тебе знак подам.

– Какой?

– Ну… позову своего кота. И он появится – ниоткуда.

– Здорово! – девочка расцвела.

Неделя прошла как во сне. Собственно, так оно и было – только во сне, вернее, в снах, и то не в своих, Викис жила и действовала, в остальное время пребывала в отрешенном состоянии, двигалась как сомнамбула, ела автоматически – то, что перед ней поставят, – и отвечала невпопад, если кто-то к ней обращался. И окружающий мир почти не замечала.

Зато замечали другие.

– Ситуация изменилась, – докладывал на совете ир Торис, опасливо поглядывая на Викис, – люди говорят и думают… иначе. Скажем так, они больше не убеждены безоговорочно в правоте королевы. Обсуждают. Сомневаются. Энтузиастов, готовых защищать ее, все меньше.

– Так и должно быть, – откликнулась Викис, – Ринья сама больше не верит тому, что внушает ей мать, образы, которые она передает, утратили четкость и достоверность. Мне все легче вмешиваться в передачу и менять ее по своему усмотрению.

– Значит, пора, – заключил Тернис, – завтра выступаем в столицу.

У Викис оставалась одна ночь, чтобы пообщаться с маленькой принцессой, утешить ее, обнадежить, заверить, что скоро все изменится. Кто знает, получится ли являться ей во время похода? Возможно, она будет так уставать днем, что на ночные сеансы попросту не будет хватать сил – порталам в это неспокойное время доверия не было, лошади привязали бы их к дорогам, на которых могли ждать засады, поэтому двигаться решили, как и прежде, пешим ходом.

* * *

Будущему королю Ирегайи опять не спалось. Только на этот раз он коротал ночные часы не в одиночестве, а в компании Керкиса, явившегося в кошачьем облике.

Пить вино накануне дальнего похода принц не рискнул, и потому неспешно потягивал травяной отвар, часть которого щедрой рукой плеснул в освобожденную от фруктов вазу – для гостя. Керкис брезгливо поморщился на угощение, но ни на что другое среди ночи рассчитывать не приходилось, и кошачий язык несколько раз быстро-быстро коснулся жидкости, потом раздалось выразительное фырканье, отчего во все стороны полетели брызги, а сам гость выразительно уставился на принца:

– Что ж, будем считать, что правила вежливости мы соблюли оба, пора бы и поговорить.

– Слушаю тебя, дух.

– Мне не нравится состояние Викис. Она одна ведет войну – за всех вас. И ей приходится очень тяжело, а я ничем не могу помочь.

– А кто может?

– Ты!

– Я?

– Да, ты. Что тебе стоит уделить ей толику своего тепла, сказать нужные слова? Ты разочаровываешь меня, принц.

– Ну извини, – хмыкнул принц, – я всего лишь хотел уберечь ее от излишнего внимания посторонних, чтобы люди не строили никаких догадок по поводу наших отношений.

– Глупости, – снова фыркнул кот, – забудь на минутку, что она девушка, репутацию которой надо беречь. И вспомни, что она член твоей боевой команды, который тянет на себе слишком много и потому нуждается в особом отношении.

– Если бы я мог… – вздохнул принц. – Если бы я мог просто оградить ее от этого всего…

– Не надо ограждать, – возразил фамильяр, – ей предстоит много трудностей, и она справится. Просто ей нужно почаще напоминать, что она не одна… Эх, всему-то вас учить надо, молодежь! – по-стариковски проворчал он напоследок.

И Тернис не удержался от смешка – так забавно это прозвучало.

Глава 12. ВЗЯТИЕ ДВОРЦА

Гарантия мира – закопать топор войны вместе с врагом.

(Станислав Ежи Лец)

Можно держаться на одном и том же уровне добра, но никому никогда не удавалось удержаться на одном уровне зла. Этот путь ведет под гору.

(Г. К. Честертон 'Летучие звезды')

Как ни странно, в походе ей стало легче. Возможно, благодаря Тернису, который на одной из первых стоянок ухватил ее за руку и решительно потащил в сторону, подальше от внимательных взглядов товарищей по команде, усадил под дерево и плюхнулся рядом.

И изрек:

– Викис, я дурак.

– Почему это? – опешила Викис.

– Потому что не был с тобой по-настоящему рядом все это время.

Викис насторожилась: что, интересно, он имеет в виду под этим 'по-настоящему'?

– Ты нуждалась во мне, а я уделял тебе преступно мало внимания, пока мы были в Лимерте. Все боялся за твою репутацию и упустил из виду куда более важное – наши отношения. Да и командиром зарекомендовал себя паршивым на этой войне.

– Но ведь нет никакой войны…

– Я так и думал. А потом Керкис открыл мне глаза – ты-то воевала по-настоящему. Нет, я понимал, конечно, что это непросто, но до меня только теперь дошло, что тебе довелось пережить. Простишь ли ты меня?

– И правда дурак, – хихикнула Викис, – я ведь сама молчала о том, как это было. Откуда бы тебе догадаться?

– Так ты намеренно молчала?

Викис задумалась.

– Не то чтобы специально, – произнесла она, – но как-то мне не хотелось переваливать на других свои переживания.

– М-м-м… Викис, я не уверен в том, что это правильно. Стоит ли умалчивать о своих трудностях? Ведь тогда близкие могут упустить момент, когда тебе понадобится помощь. Давай, ты будешь все-таки делиться… со мной? Раз уж я такой дурак, что сам не в состоянии догадаться.

– Я постараюсь. Но и ты постарайся… не думать слишком много о моей репутации. Думай о своей. В конце концов, это тебе нужно оставаться безупречным… в глазах потенциальной невесты и ее родственников.

– Эх, – ухмыльнулся Тернис, обнимая девушку за плечи и прижимая к себе, – в твоих глазах я уже далеко не безупречен. И как мне теперь исправиться?

И вроде бы ничего конкретного сказано не было, а все понятно. Ну и ладно, что только намерения, зато они есть, а это дорогого стоит. И настроение резко скакнуло вверх. Всего одна фраза позволила Викис воспрянуть духом, расправить плечи и вернуть растраченные силы.

Оказывается, можно было жить здесь и сейчас, не пугаясь будущего. И вообще, давно ли она сама обещала Ренмилу, что все будет хорошо? И ведь с полной уверенностью обещала, не сочиняла и не успокаивала! А хорошо – это ведь для всех вместе и для каждого в отдельности, правда? Иначе и быть не должно.

У нее даже хватало сил, чтобы по ночам вновь перестраивать поток 'королевского гласа'. Впрочем, теперь, когда прежней уверенности в образах Риньи не было, давалось ей это не в пример легче. Правда, сны с принцессой она больше не разделяла, заглядывала в самом начале, чтобы настроить девочку на мирный лад, а потом уплывала в собственные сновидения, достаточно путаные и нелогичные, чтобы полностью забываться при пробуждении.

В пути до столицы им составили компанию старшие братья Тиллис – крепкие, жизнерадостные ребята, почти без магического дара, зато неплохо обученные воинскому искусству. К счастью, им это не пригодилось – до столицы добрались без приключений, в город прошли тоже легко – в отличие от древней Лимерты, Ирьяст не был окружен стенами, и за час до рассвета команда будущего короля ступила на городские улицы. А там пришла пора разделяться: братья Торис были отправлены с запиской к эйру Неелису, а Тернис с компанией готовились к штурму дворца… изнутри.

Это план вызвал немало споров, уж больно рискованным казался, но лучшего никто не предложил. Кроме того, его поддержали все принцы, а остальные вынуждены были согласиться.

Теперь, после вмешательства ветра, королеву поддерживали лишь те, кто по-настоящему глубоко вляпался в заговор, так что не мог рассчитывать на снисхождение, и немногие запутавшиеся, которые не знали, кому верить. Викис, пробежавшись по чужим снам накануне вступления столицу, имела возможность в этом убедиться. Да и эйр Неелис, с которым они поддерживали связь почти до самого конца – пока не разрядился походный амулет, выданный ир Торисом, – подтверждал. Еще он сообщил, что королева, похоже, запаниковала: уже несколько дней приказы, которые она пыталась отдавать столичному гарнизону и городской страже, отличались непоследовательностью и нелогичностью, а потому выполнялись через пень-колоду, а то и вовсе игнорировались. И если до последних дней брожения и сомнения затрагивали лишь рядовых и командиров низшего звена, то теперь колебания коснулись и упертых высших офицеров. Не то чтобы до них доходило медленнее, чем до других, просто слишком большая ответственность не позволяла командующим вертеться флюгерами, а потому они выжидали до последнего, пытаясь оценить ситуацию со своей позиции. Сны – снами, тем более, они столь противоречивы, а верность короне никто не отменял. Однако слухи о том, что законный наследник престола Эатернис уже на подходе к столице, стремительно распространялись по казармам, а потом, соблюдая субординацию, постепенно доползли до самого верха, встретились с закрепившимися там сомнениями, побратались с ними и… словом, армия была почти готова поддержать принца-бастарда. Оставалась мелочь – узнать точный час выступления. И этот час должен был сообщить эйр Неелис.

Собственно, никаких военных действий не планировалось, столичному гарнизону следовало к определенному времени строгим строем проследовать на дворцовую площадь, скандируя имя наследника, чтобы показать, на чьей стороне армия, и ждать дальнейших указаний.

Брожения затронули и дворцовую стражу. Поэтому, когда Мерелита, напуганная таким поворотом событий, забаррикадировалась в своем крыле дворца, охраняли вход на 'дамскую' половину чисто формально.

Словом, дворец было решено 'брать' с двух сторон: изнутри, силами боевого братства, и снаружи – с помощью демонстрации силы. И пока перед главным входом собирались войска, сам принц сотоварищи, собирая на дорожный костюм пыль и паутину потайного хода, пробирался в самое сердце королевства. Впрочем, паутину Викис уже сама для пущей романтики нафантазировала, меряя шагами тускло освещенный коридор: в потайном ходу было, хоть и темновато, но чисто – магия не позволяла стратегическому объекту зарастать грязью. Но лучше было фантазировать о чем-нибудь безобидном, чем позволять себе задумываться о том, что ждет их на выходе.

Здесь, внутри, они были в полной безопасности – тайной этого пути покойный король не мог поделиться ни с кем, кроме наследника, да и открыть его можно было только с помощью крови правящего рода.

Вышли они в комнате, которая прежде принадлежала самому Тернису. Видно было, что сюда давно никто не заглядывал – вид у помещения был нежилой, словно душу вынули – пусто, мрачно, уныло. Даже портьеры на окнах, казалось, обвисли в затяжной спячке.

Движением руки принц Эатернис заблокировал потайной ход. Портьеры качнулись в ответ на колебание воздуха. Ребята переглянулись:

– Куда дальше?

– В малый зал.

Малый зал был хорош тем, что там легко было не только держать оборону в случае провала, но и уйти еще одним потайным ходом, если дело обернется совсем скверно.

Плохим исходом могла быть измена стражи. Да, командир дворцовых дал клятву эйру Неелису, но знать, что творится в голове у каждого отдельно взятого служаки, которому из ночи в ночь промывали мозги противоречивой информацией, было невозможно.

Поэтому и держались начеку, прикрываясь комплексными щитами – и от физического, и от магического воздействия. Энергозатратно, зато надежно.

Как выяснилось, стражников они опасались зря. Служаки взирали на принца с нескрываемым облегчением, никакой 'правдолюб' не нужен был, чтобы прочесть на физиономиях бравых ребят, как их достала за последние недели окончательно слетевшая с катушек королева, которая, столкнувшись с рядом необъяснимых неудач, срывала гнев на тех, кто оказался поблизости.

Командир встал навытяжку перед принцем:

– Ваше высочество, отряд дворцовой стражи поступает в ваше полное распоряжение. Командир отряда Тис Мелон.

Ко входу в крыло вдовствующей королевы они проследовали уже с вооруженным до зубов эскортом, и Викис, надо сказать, чувствовала себя при этом не слишком уютно – не оттого, что побаивалась стражников, просто они были дополнительным фактором, который надо учитывать в случае чего. Непредсказуемым фактором, поскольку об образе действий дворцовой стражи в нештатной ситуации она никакого представления не имела. В этом вопросе оставалось только довериться принцу, который знал об этом побольше остальных.

Впрочем, пока обходилось без 'случаев' – вход охраняли двое стражников, к своей задаче явно относившихся без должного энтузиазма, а потому, завидев в группе приближающихся людей своего командира, посторонились с полным пониманием и готовностью.

Однако открыть тяжелые двери это не помогло. Чары на них были довольно слабые, а вот по ту сторону кто-то явно потрудился, стаскивая ко входу тяжелые предметы – мебель, по всей вероятности.

– Таран? – обратился к друзьям Лертин.

Воздушный таран – мощная штука, если применять умеючи. Боевики умели, хотя для создания оружия пришлось объединить усилия. Разумеется, Викис могла бы и одна, но они благоразумно решили не светить при посторонних таланты повелителей. Конечно, стражники ничего не понимают в магии, но мало ли что.

Между тем, снаружи, за стенами дворца, нарастал шум – эйр Неелис привел, как и обещал, войска. И если это было слышно в глухом коридоре, то в покоях королевы, окна которых выходили прямо на площадь, тем паче. И значит, на глазах интриганки сейчас окончательно рушилось все, к чему она стремилась. Что теперь предпримет отчаявшаяся, загнанная в угол женщина?

Эта мысль заставила боевиков поторопиться. Воздушный таран выбил дверь с одного удара, попутно разнося в щепки мебельные завалы, загораживающие проход. Кто-то из стражников сунулся было внутрь – просто из любопытства, но был остановлен повелительным выкриком магистра Нолеро:

– Стоять! Там может быть опасно.

Парень отшатнулся, а брошенный наставником взгляд заставил остыть заодно и воспылавших энтузиазмом адептов.

Все остановились в нерешительности, и почти сразу по ту сторону раздался сначала едва слышный хлопок, а потом стены дворца содрогнулись от взрыва. Наступившая затем тишина казалась оглушительной.

– Там дети… – выдавил из себя побледневший Тернис. – Там должны быть дети!

Магистр Нолеро решительно отодвинул его в сторону, подошел к выбитой двери, прислушался, прикрыв глаза, затем вытянул перед собой руку, сканируя пространство, поморщился и обернулся к остальным:

– Чисто! Можно заходить, но щиты не снимаем.

Адепты осторожно перебрались через обломки мебели. В целом все выглядело… почти мирно, лишь одна дверь была искорежена и приоткрыта, а из образовавшейся щели сочился запах гари и еще чего-то, очень знакомого, но Викис никак не могла вспомнить, чего именно.

– Слеза Гройнеро, – хмуро буркнул наставник, создавая на лице маску-фильтр.

Остальные тут же последовали его примеру.

Точно. Слезы Гройнеро создавались совместным трудом алхимиков и артефакторов. Только бомбочки, которые адептам позволяли испытывать на практических занятиях, были едва крупнее горошины, и разрушить могли разве что посуду в буфете. Эта же была куда мощнее. Потому что за той приоткрытой дверью поселилась смерть – вот какой еще запах примешивался к ядовитым испарениям 'слезы'.