Текст книги "Последний из нас (СИ)"

Автор книги: Игорь Ветошкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

– Поговорит надо.

– А чего говорить? И так всё зашибись! – протянул Леонид и засмеялся глупым смехом.

Лицо его выражало полную беспечность и отрешённость от мира сего, единственный глаз не мог сфокусироваться на личности собеседника, и безумно вертелся по сторонам. Артём заглянул в расширенный зрачок, и, попросив не подниматься с постели, вышел из квартиры.

– Ты что наделал, медсестричка? – разведчик схватил Захара за предплечье, от чего тот выронил сигарету.

– А что, накрыло? – равнодушно поинтересовался наркоман.

– Ещё как, я же просил, что бы он адекватен остался.

– Ну, переборщил я немного, с кем не бывает. Через часик отпустит.

– В депрессию не впадёт?

– Не на столько отпустит, – Мухин грубо высвободился, и вернулся в квартиру.

Вернувшись в комнату, Артём вырвал листок из своего дневника, и принялся писать. Он так увлёкся, и отдался чувствам, что не заметил, как Борис оказался за спиной. Увидев готовый конверт для письма, листок бумаги, и Артёма, с мечтательным выражением лица, Тельцов всё понял сразу.

Через час Лёню не отпустило, пришлось дать ему снотворного, и, сменив повязки, Артём уложил его спать. Он так вымотался за день, что без сил лёг спать, забыв обо всём на свете.

* * *

Борис спал плохо. Он не знал, как это назвать, ведь от бессонницы он никогда не страдал, спал, как медведь, наверное, совесть. Хотя, откуда? Его одолевали сомнения, мысли роились, словно голова превратилась в огромный улей. Наконец, не в силах уснуть, он поднялся, и направился к Артёму. Заклеенный конверт лежал на тумбочке рядом с его кроватью. Убедившись, что сослуживец спит крепко, Тельцов взял письмо, и вернулся на кухню. Захар спал в зале, Артём в своей комнате, Лёня вообще с кровати не поднимается, и потому, никого не опасаясь, Борис открыл конверт. Аккуратно, и бережно развернув листок бумаги, он принялся читать мелкий текст под светом свечи.

* * *

Здравствуй, Дорогая Рита! Надеюсь, ты ещё помнишь меня, и молю Бога, что бы это письмо попало в твои руки. Я на войне, тут тяжело, но мысли о тебе спасают меня, каждую минуту я вспоминаю тебя. Милая, надеюсь, ты добралась до Ростова, и у тебя всё хорошо. Прошу, дождись меня, я обязательно вернусь к тебе, закончу задание, выполню свой долг, и обязательно к тебе! Я бы всё отдал, за минуту нашей встречи. Я передаю тебе деньги, они обязательно пригодятся. Если всё прошло хорошо, и это письмо ты получила, то прошу, ответь мне. Нет ничего хуже незнания. И помни, Рита, я люблю тебя!

Твой Артём.

– Прости, Тёма, но ты нам сейчас нужен. Ты всем нужен. А если этой девчонке в голову придёт поиграть с тобой? Кто их знает, женщин этих? Так что извиняй, брат, – шептал Борис, разворачивая новый чистый листок, и приготавливая карандаш.

* * *

Здравствуй, Дорогая Рита! Я много думал о нас с тобой. И пришёл к сложному решению. Нет ничего хуже, чем томиться в ожидании, потому, будет лучше, если я тебе скажу. У нас ничего не выйдет. Никаких отношений. Мы слишком разные, и я понял, что в жизни мне нужен другой человек. То, что было между нами в поезде, это всего лишь ошибка, моя ошибка. Прошу тебя, не расстраивайся, ты ещё найдёшь своё счастье, я уверен. И ещё у меня к тебе будет просьба, не пиши мне больше, никогда. Давай разойдёмся друзьями, без ссор и обид. Прости меня за всё и прощай!

Твой Артём.

Пламя от свечи лизнуло исходное письмо Артёма, поползло вверх.

«Что же я, как крыса, какая-то?! Противно даже. Ну почему я?! Я просто должен, обязан, иначе никак» – оправдывался перед самим собой Борис, вкладывая новое, исправлено им, письмо в конверт. В какой-то момент Тельцов остановился, закрыл лицо руками, было несказанное желание порвать это чёртово письмо, и сжечь, но что-то остановило его. Долг? Возможно, ведь разрушать чужое счастье не приносило ему удовольствия.

– Что же ты судьба плутовка такая? Почему ты так обернулась? Не переступил тогда в поезде, когда Ефрем просил, не убил девку, а вот, теперь проблемы от неё, и снова на мои плечи, – шёпотом бормотал Борис, не хотелось ему подкладывать письмо Артёму, не хотелось через себя переступать.

До боли сжав свои волосы в кулак одной рукой, он отнёс письмо на место, откуда взял, и в разбитых чувствах вышел на улицу. Вся его ночь прошла в душевных терзаниях, ведь это было чистое предательство, а чего он никогда не делал? Не предавал. Никогда. И придерживался жизненного убеждения, что предательство простить нельзя. «Гореть мне в аду, за такое скотство!»

* * *

Утром Борис избегал встреч с Артёмом, насколько это можно было делать в небольшой квартирке. Он чистил свой пистолет, точил нож, и занимался всем, чем только можно, лишь бы не посмотреть сослуживцу в глаза. Борису всё чудилось, что Грачёв проверил письмо, и вот-вот раскусит предателя, но на самом деле, ничего не подозревая, Артём отнёс заветное послание любимой на почту.

6.

Нижний Новгород. Съёмная квартира.

Борис сидел, широко расставив ноги, и глядел в пол, компанию ему составлял Леонид, тоже заметивший нечто интересное у себя под ногами, только Захар изучал потолок, закинув ногу на ногу на стол.

– Итак, друзья, – собравшись, начал пламенную речь Артём.

Он был в чистой рубашке и джинсах, с «Питоном» за поясом, гладко выбритый, и причёсанный, такой внешний вид придавал ему уверенности даже перед своими бывшими сослуживцами, а ныне – подчиненными.

– Все мы помним, что сегодня и завтра последний день. Ориентировочно, конечно. Республика уже под городом. Наши захватили все военные базы и поселения, устроили блокаду. Новгород продержится долго, но кому это выгодно? Республика раскатает Красных, подобно катку, поэтому есть вероятность, что запустят ракеты они, как только республиканцы соберутся штурмовать. Дабы не тревожить нервы Красных, я установил связь с командованием, и у меня есть хорошие новости. Нашу группу восстановили, и меня поставили ответственным за операцию. А вернее за её финальную часть. По моему прошению, капитан Ефрем Дерягин посмертно награждён орденом мужества.

Разведчики оживились, одобрительно закивали.

– Командование обещало, что предоставит нам ракеты перехватчики, которые не позволят ГПД улететь далеко, но вы сами понимаете, что от нас сейчас всё зависит. Возможно даже исход войны. Последние дни, я не страдал от приступов безделья, и работал. Думаю, все это знают. И вот, чего я добился. Послезавтра Красный крест, бесы и туземцы ударят по комплексу.

– Ого! – выразил общую мысль Захар, своим диким возгласом.

– Представьте, какая шумиха поднимется по всему городу, когда изнутри по нему ударят.

– Вот это точно сломает Красных.

– Они огромной массой навалятся на комплекс с разных сторон, что будет дальше?

– Все резервы кинут на защиту единственной надежды, – догадался Борис, стараясь не встретиться взглядом с Артёмом.

– Верно!

– Тёма, но что это нам даёт? Как мы в этой куче сможем заморозить комплекс, там такая защита включится, – шипящим голосом заговорил Леонид, который под меньшей дозой наркотика более менее адекватно воспринимал реальность.

– Ты же сам говорил, что панелей для запуска и отключения две, одна в комплексе, а о нахождении второй мало кто знает, она всё время путешествует с курьером, так?

– Совершенно верно, ты знаешь, где второй пульт управлений? – искренне удивился Леонид.

Эм… Догадываюсь. Сами посудите, кто запустит ракеты?

– А какая разница? Главное кто приказ отдаст.

– Да не совсем так. Я почти уверен, что второй пульт будет у президента, – заявил Артём, как можно увереннее.

Захар нескрываемо засмеялся, остальные напряглись.

– То есть, наверняка, ты не знаешь? – решил уточнить Леонид.

– Да, чёрт возьми! – воскликнул Грачёв, – Какие могут быть гарантии?! Только теории, других идей у меня нет!

– А нас не думал спросить?! – Захар перестал смеяться, и подскочил с дивана, – Ты у нас теперь самодержец, да? Всё сам решаешь, а мы так, грубая сила, ты же у нас ум.

– Предлагали бы в таком случае! – парировал Артём.

– А ты не спрашивал!

– Мы думали, у тебя есть надёжный план! – тоже перешёл на громкий тон Борис, поднимаясь со стула.

– Да пока вы тут, «думали», я проблему общую решал! Я! Не вы, понятно?! Это надёжный план, у нас будет оружие амуниция, и люди, профессионалы.

– Артём, ты понимаешь, на что мы идём? – тихо, но так, что бы замолкли в этот момент все, заговорил Леонид, – Мы собрались штурмовать президентский дворец, так?

– Да.

– Да? Ты же нас на верную смерть ведёшь, – ответил Заболодский.

– А ты не её ли ищешь, а? Не ты ли умереть хотел несколько дней назад? Вот у тебя и появится шанс сделать это героически, не устраивает? – взвёлся Артём.

– С другой стороны, может и выгорит, – подумав, ответил Борис, – Сами смотрите, огромная толпа налетает на комплекс с разных сторон, а он что? Комплекс – соломинка. Последняя надежда Красных, его они буду любой ценой защищать, не президента. Ведь этот человек их не спасёт, ракеты с ГПД, это единственный шанс. Так что я уверен – даже вояки с президентского дома кинутся на оборону ракетного комплекса.

– Да, Боря, на это и расчёт.

– Это безумие! – закричал Захар, хватаясь за голову, и тяжело опускаясь на диван.

– Ты чего, дружище, – Артём попробовал приободрить наркомана, но тот выкрутился, и отскочил в сторону.

– Захар, ты кинуть нас решил, что ли? – возмутился Борис.

– Ты что, реальные шансы есть, струсил, небось? – вступил в беседу Леонид.

– Мухин, меня послушай, – прикрикнул Артём, глядя на то, как наркоман замыкается, по-звериному оглядываясь, – У нас будут стволы, бронники, люди, прорвёмся! Самому не стыдно? Столько вместе прошли, ты нам всем, как брат родной!

– Да пошли вы! Отвалите от меня, отстаньте! – закричал Захар, кидаясь к выходу.

– Да ему башню снесло напрочь, – сделал вывод Борис.

Наркоман уже провернул ключ, и открыл дверь, когда услышал знакомый щелчок за спиной. Артём стоял к нему боком и в правой руке держал свой револьвер, курок которого только что взвёл.

– Эй, ты чего? – не понял Захар, робко поднимая руки.

– Предателям – смерть! – крикнул Артём, но угрозы в его голосе не было, была уверенность и твёрдость.

– Ты не выстрелишь, – Мухин опустил руки, и повернулся.

– Предмет.

– Да, пожалуйста, на кой он мне нужен, – бывший разведчик медленно вытащил кинжал с пальцем из-за пояса и швырнул Артёму под ноги.

Затем он, молча, повернулся к выходу, и ушёл. Артём не сразу опустил оружие, только когда Борис хлопнул его по плечу:

– Всё правильно, Артём, пускай проваливает.

– Он вернётся, – почему-то уверенно заявил Артём, и поднял с пола кинжал.

Положив его на стол, он снял часы, и вопросительно посмотрел на Бориса, а когда и монета легла рядом с остальными предметами, то Грачёв заговорил:

– Мы победим в этой схватке, друзья, должны победить, ради всех, кого мы потеряли, ради тех, кто отдал свою жизнь за этот шанс, шанс на победу, и мы его не упустим.

– Я с тобой, Артём, – Борис посмотрел своему командиру в глаза уверенно, и преданно, как это делает собака, увидев своего хозяина.

– Такие люди, как мы, делают историю, – Леонид, кривясь от боли, поднялся на ноги, – Если суждено погибнуть, то я не задумываясь, отдам жизнь за тебя, Артём.

7.

Нижний Новгород.

Идти по улице и думать о своих поступках – хорошо, но это усыпляет бдительность. Когда утром, снова не выспавшись, Борис вышел на улицу, что бы отдаться угрызениям совести и заняться самобичеванием, он слишком поздно заметил, как холодный ствол пистолета упёрся ему в затылок. Все те же угрюмые люди в плащах посадили его в машину, и отвезли на этот раз прямиком в офис.

– Ну, здравствуй, Боря, вот мы снова и свиделись, – злорадно осклабился Ушков, который развалился в своём офисном кресле.

– Что на этот раз? Меня выгнали из группы, я не знаю где Ефрем и его люди, – с порога заявил Тельцов.

– Только не надо врать, иначе ты совсем скоро отправишься за своим любимым Ефремом. Какие вы наивные глупцы, думали, он вечен? – майор засмеялся, совсем не искренне, а противно и фальшиво, – Все на него так надеялись, а тут раз, и нет бедняжки.

Лицо Бориса быстро налилось краской, зрачки расширились, и кулаки непроизвольно сжались, даже охранники потянулись за пистолетами.

– Не злись, я знаю, что вы там что-то задумали, кто у вас главный? Какой-то Артём? Смешно. Тебе не стыдно, что тобой командует мальчишка? Ладно, молчишь, так молчишь, я тогда буду говорить. Я знаю, что вы собираетесь, напасть на ракетный комплекс, но устраивать облавы и пытать тебя времени у меня нет. Даже если я тебя сейчас убью, твоя смерть ничего не изменит. До запуска ракет всего 17 часов и 32 минуты, – заявил Ушков, глянув на свои золотые часы, – сейчас имеете значение только одно.

По щелчку пальцев майора, из соседнего кабинета вышел изувер в белом медицинском халате.

– Ты же понимаешь, сопротивляться бесполезно, ты далеко не пуленепробиваемый, и не супер-герой так ведь? Я тебе хочу только добра, иначе не тратил бы на тебя такую драгоценную вакцину.

Бориса жёстко поставили на колени перед врачом, и приставили пистолет к затылку.

– Когда ГПД накроет весь мир, мне понадобятся сильные и верные бойцы. Тебя я могу сделать своим начальником охраны, хочешь? Не хочешь? Ну, сам смотри, ты мне очень помог, а поможешь сейчас, то и до зама министра обороны Красных не далеко. Это лекарство, – Ушков кивнул на шприц, содержимое которого уже отправилось в предплечье Бориса, – для верности и от совести. Ты, как оказалось, очень преданный дурак. Это тебя и сгубит, мы же не хотим умирать?

Борис всё видел как в тумане, слова проклятого майора доносились до слуха с трудом, словно он не был от него в трёх шагах, а за милю. Тельцов почувствовал, что земля из-под колен уходит, но сильные руки не позволили ему упасть. Третий охранник придержал Борису голову.

– Ну, что, док, пора? – поинтересовался майор, глянув на часы.

– Да, у вас не более минуты, за это время он воспримет всю ту информацию, которую вы произнесёте, на всю оставшуюся жизнь. Любой приказ он исполнит, только переходите сразу к действию, а не проверкам…

– Да знаю я. Только иди сейчас и молись, что бы твой пробный препарат сработал, иначе я тебе всю лабораторию закрою, понял?

Коротко кивнув, человек в халате скрылся.

– Боря, – Ушков присел напротив разведчика, – Ты сделаешь то, что я тебе скажу, ясно? Ты подчиняешься только мне. Я – твой хозяин. Я велю тебе убить Артёма Грачёва. Не убивай его сразу. Дождись удобного момента. Убей тогда, когда он будет беззащитен. Не рассказывай ему о нас с тобой. Веди себя, как обычно, и делай то, что Артём Грачёв попросит, пока не будешь готов его убить. Теперь… Сюда смотри, я сказал, – пощёчиной Ушков привёл Бориса обратно в сознание, – Не позволь Артёму Грачёву, или Леониду Заболодскому, или Захару Мухину заморозить ракетный комплекс, ты понял? Ты убьёшь Артёма Грачёва.

Лицо Ушкова расплывалось, Бориса похлопали по щеке ладонью, и он не своим голосом отозвался, словно заводная игрушка:

– Я убью Артёма Грачёва.

Финал

Затвор «беретты» щёлкнув, плавно вернулся в исходное положение.

– Похоже, Тёма, тебя надурили, – сделал вывод Борис, бережно положив пистолет на стол.

– Да, этот наркоман тот ещё, – протянул Артём, передёргивая затвор своего Винтореза.

Они втроём сидели на съёмной квартире, и осматривали отданное накробароном Дыней оружие и броню. Очень многое из списка Артёма отсутствовало, но, к сожалению, выяснять, уже не было времени, завтра предстоял важный день. Завтра всё и решится. Артёму было трудно сосредоточиться, ибо мысли были только о Рите. Он догадывался, что письмо дойдёт до получателя нескоро, но сложно идти в бой, возможно даже последний, не зная ответа любимой.

– Тёма, – Борис нерешительно позвал командира, стараясь не встречаться с ним взглядом.

– Да.

– Боишься?

– Нет. Устал. Просто я очень устал, – в голосе Артёма это чувство отчётливо угадывалось, – И бояться устал, и думать, и решать. Скорее бы всё кончилось.

Артём закашлялся, жадно хватая воздух ртом, и ослабший осел на стул.

– Плохо? – Леонид участливо появился рядом, положив руку другу на плечо.

Разведчик попытался что-то ответить, но только сильнее закашлялся, лёгкие словно хотели вырваться из груди.

– Может тебе к врачу? – поинтересовался Борис, вкладывая патроны в магазин к своему пистолету.

– Ты что несёшь? Нас разыскивают, до завтра дотяну, и этого хватит, – невесело усмехнулся Артём.

В сборах и приготовлениях к предстоящему бою прошёл весь день.

* * *

Был вечер, и на Новгород уже спустились сумерки. Тельцов осторожно, и как-то неуверенно вошёл в храм божий. Кроме старушки в чёрном платке внутри никого не было, и разведчик, оглянувшись в последний раз, быстро подошёл к иконе Христа.

– Господи… – Борис чувствовал себя неловко и неуверенно, – Вообще, я атеист, но… Понимаешь, если Ты есть, то я хочу попросить у тебя помощи. Я знаю, я грешник и не часто обращаюсь к тебе. Но сейчас мне очень тяжело, этот проклятый голос звенит у меня в голове, я затыкаю уши, а голос всё твердит: «Убей Артёма Грачёва». Голова раскалывается, и мне тяжело, почему я не могу рассказать всё Артёму? Не знаю. Я чувствую, что делаю, что-то не так, не правильно, но не понимаю, как исправить. Помоги мне завтра, помоги всем нам. Я не знаю, что там положено говорить в таких случаях, не знаю молитв и тех слов, с которыми к тебе обращаются, просто прошу от сердца: помоги.

Разведчик перекрестился, и поцеловал икону, как положено.

– Хорошие слова, сын мой, – поп в чёрной рясе возник за спиной довольно неожиданно.

– Ага, спасибо, я уже ухожу, – Борис поторопился к выходу, но церковный служитель остановил его.

– Расскажи мне, что тебя мучает, я буду молиться за вас, расскажи о своих грехах, и я освобожу тебя.

– Не надо святой отец, если я расскажу, то мне на несколько пожизненных хватит, а вы слушать устанете.

– Я не следователь, я служитель божий, и желаю помочь тебе, заблудшая душа.

– Хотите помочь? Молитесь завтра за меня и за моих друзей, хорошо?

– На грешное дело идёте? – поинтересовался церковный служитель, оглаживая бороду.

– Во имя благих целей. Прощайте, святой отец!

Борис быстрым шагом вышел из церкви, провожаемый крёстным знамением.

* * *

Ради отца, Наташи, Риты, Спичкова, Ефрема, и всех тех, кого я любил и боялся потерять. Ради миллионов невинных людей, которые сейчас спят, и даже не подозревают, что завтра, решится их судьба. Судьба всего мира, таким, каким мы его привыкли видеть. Мы победим, обязательно. Я верю в это. Сейчас не остаётся ничего, кроме надежды и веры. У нас нет другого выбора, и нет другого решения, только бой, только победа. Что бы жертвы наших друзей, были ни напрасными, и что бы мы не потеряли любимых, которые ещё могут выжить. Это будет нелегко, но я уверен мы справимся, надо только верить…

Артём закрыл дневник, отложил карандаш, возможно, это его последняя запись. Он взял со стола небольшой крестик, на протёртой верёвочке, и бережно надел его. Затем он взял отцовские часы, с новым стеклом, и внимательно глядя на них, словно увидел лицо отца. «Я люблю тебя, отец» – Артём поцеловал стёклышко, и надел часы, если умирать, то с этой святой памятью на руке.

* * *

«Камилла» – красовалась надпись на «калаше» Леонида.

– Ради тебя любимая, – разведчик нежно погладил приклад, словно шёлковую кожу Камиллы, – Прости, что я опоздал, прости за всё. Надеюсь, что там, – он с надеждой поднял голову в потолок, но имел ввиду, естественно, небо, – ты в хорошем месте, и ты счастлива, смотришь на меня, и гордишься. Я не слабак, и не трус, я готов ряди тебя на всё. Если не исправлю свою ошибку, то хотя бы умру, зная, что пытался. Люблю тебя.

* * *

Утро выдалось холодным, влажным, туман окутал Новгород, окропив росой всё на улице. Туманная мгла разведчикам была только на руку, в бронежилетах, камуфляжной форме, с оружием в руках, они смело форсировали улицу за улицей, решительно и бесповоротно. Несмотря на то, что ночью никто из троицы не сомкнул глаз, бойцы выглядели бодрыми и полными сил.

– Артём, мне всё же кажется, что зря мы оставили «калаш» и ещё оружие в квартире, Мухин не вернётся, ты слишком хорошо о нём думаешь, – по дороге завёл утреннюю тему Борис.

– Вредная привычка – думать о людях хорошо, – усмехнулся Артём, – Мы это и проверим, если не появится, то ты прав, я всё же верю в него, ведь столько прошли вместе, не может он так предать.

– Ну-ну.

– Да ладно тебе, всё равно оружия больше положенного, – Артём тряхнул своим Винторезом.

У Тельцова на плече висел дробовик немецкой оружейной компании «Бенелли», он вообще любил немецкое оружие за надёжность, но, тем не менее, не отказался от пистолета – пулемёта «Борз».

Артём заметно нервничал, но старался виду не подавать, улыбался и бодрился, как только мог, но с каждой минутой самообладание покидало его, и он то и дело глядел на часы.

До назначенного ранее места напротив президентского дворца группа добралась без приключений. Это был небольшой домик, давно покинутый и нежилой, сейчас в нём укрылись бесы Дыни и туземцы Норманна, как и договаривался Артём.

– Грачёв? – с порога подскочил к разведчику туземец, как только гости вошли.

– Допустим.

– Почему не предупредил, что наркоманы с нами? Мы тут друг друга чуть не перестреляли!

– А чего вы нервные такие? – Артём усмехнулся, глядя на суровые лица бойцов.

– Так они с нами?

– Да, лишняя помощь нам не помешает. Все ведь готовы?

– Так точно, – без особого энтузиазма отозвались бойцы.

– Кто у вас главный?

– Ну, я, – всё тот же худой туземец, который первым заговорил с Артёмом, ткнул себя пальцем в грудь, – Меня все Шашкой кличут, тоже так называйте.

– Артём, – разведчик протянул руку, и худой, но как оказалось, сильный и жилистый туземец с радостью пожал её.

Видимо, сейчас дикарь тоже почувствовал силу Артёма, не физическую, а духовную, силу характера, ту, которая заставила подняться людей, и перевернуть всё, что он попросит.

– Норманн готов?

– Да, с ребятами уже засел, ровно по времени нападёт.

– Отлично, – Артём улыбнулся, самый сильный союзник был готов, – Господа бесы, у вас кто за пахана?

– Так, Дыня Дрона за главного оставил, – отозвался кто-то из толпы.

– Дрон, а ну ка сюда иди, – позвал Грачёв, и из полумрака, царившего в комнате, вышел здоровый мужик, с лицом, не обделенным интеллектом, – Дыня к штурму готов?

– Да, всё по времени.

– Замечательно, остаётся надеяться, что и Красный Крест не кинет.

Вооружившись биноклем, Артём подошёл к окну, что бы понаблюдать за охраной у входа в огромный небоскрёб.

– Артём, а не слишком ли сложную операцию задумал? – поинтересовался Леонид, подойдя тихо и незаметно, впрочем, как и всегда.

– Не думаю.

– Ну, если эти тут друг друга чуть не перебили, то возле комплекса точно каждый сам за себя будет, так ведь?

– Пускай. Так даже лучше. Мне не надо, что бы ракеты попали в руки туземцев, бесов, или Боже упаси – Красного Креста, мне нужен хаос, что бы отвлечь от президента всех вояк. И тогда заморозить комплекс.

– А если ты всё-таки ошибся, и у президента нет пульта?

– Это мы и проверим.

– То есть, плана «Б» у нас нету?

– Импровизация, Лёня, тебе ли не знать этого слова.

Заболодский усмехнулся, ему определённо нравилась уверенность этого молодого парня, или может быть, даже самоуверенность.

Из охраны у дверей стояло четверо военных с автоматами в руках.

– Борис, всё в порядке? – поинтересовался Артём, заметив задумчивость товарища.

– Да, – как-то неуверенно отозвался Тельцов, и достал из кармана тряпочку камуфляжного цвета, – Ты, наверное, знаешь, что я был охотником, так вот эту бандану, перед смертью мне отдал командир. Он был счастливчиком, ветераном нескольких войн, крепкий орешек. Все шутили, дескать, он заговорённый, а за несколько часов до смерти, он подарим бандану мне. «Ни одно моё сражение не прошло без неё, она мой талисман, она заговорённая.» – так он сказал. В тот день, когда перед нападением на туземцев в лесу, я надел её, и единственный из нашей группы выжил. Командир погиб, глупо поскользнувшись в канаве и разбив голову о камень. Не героическая смерть, для такого человека, как он.

– И ты веришь в этот бред? – усмехнулся Шашка.

– Я уже не знаю, во что верить, – Борис бережно повязал камуфляжную бандану видавшую виды, на голову.

– Что там со временем? – нарочито равнодушно спросил Леонид.

– Штурм уже начался, скоро наш выход, – медленно произнёс Артём, посмотрев на огромный небоскрёб, который словно разрезал время и вырос посреди полуразрушенного Новгорода.

Президентский дворец, будто сошёл со страниц учебника, который в детстве читал Артём. Он видел фотографии Вегаса, и не мог его себе представить. За время нахождения материка под толщей воды, города изменились до неузнаваемости, небоскрёбы порушились, а то величие и красота стёрлись в летах. Это величественное здание, не самое большое, но для Артёма, словно уходящее в небо, совсем не вписывалось в окружающий пейзаж. Руины, бараки, множество заброшенных домов, ржавые остовы машин, которые так и остались посреди дороги в вечных пробках, обломки асфальта, которого и до Потопа было не много. Всё грязное и старое, а президентский дом, такой чистый, полностью застеклённый, что большая редкость в наши дни. Он так похож на надежду, что всё вернётся, наука, знания, технологии, ещё немного подождать, и люди образумятся, перестанут рвать друг другу глотки за кусочки власти, и объединяться, что бы выжить…

– Этого никогда не будет, – про себя проговорил Артём.

– Командир, гляди, зашевелились, гады, – Шашка принялся трясти плечо Грачёва, указывая на выбегающих из небоскрёба вояк.

– Отлично, сейчас наш выход, сколько у нас людей?

– Моих тридцать, бесов двадцать.

– С нами Бог, – Артём натянул камуфляжный платок на лицо, – Если… Когда, мы победим, я хочу успеть скрыться, раньше, чем меня арестуют, – объяснил он на молчаливый вопрос Леонида.

– Ну, держитесь, у меня аж руки чешутся, – заговорил бес Дрон, потирая ладони.

– Давно мы такими серьёзными вещами не занимались, – согласился Шашка, передёргивая затвор РПК, довольно необычного для телосложения туземца оружия.

Около полусотни вояк, неровным строем бегом понеслись в сторону комплекса. Теперь в президентском дворце их стало намного меньше, и Артём понял, что пришло его время, сейчас, или никогда…

* * *

Он припал глазом к оптическому прицелу, надёжно закрепив Винторез на оконной раме. Вот перекрестие прицела остановилось на фигуре левого охранника, замерло. Расстояние было не более четырехсот метров, и Грачёв решительно нажал на спусковой крючок. Радостно завопил Шашка, левый охранник рухнул навзничь, после негромкого хлопка Винтореза. Артём быстро перевёл перекрестие прицела на второго охранника, который схватился за пистолет и боязливо озирался. Второй выстрел тоже не прошёл напрасно, и последнее препятствие перед входом в небоскрёб прекратило своё существование.

– Пошли, – скомандовал Артём, и группа стала быстро покидать дом.

Все двигались уверенно, решительно, и тихо. Ситуация приняла серьёзный оборот, теперь было не до шуток. Артём, как голова всей операции и командир покидал убежище одним из последних.

Молодой разведчик переходил дорогу, и платок на его лице развивался, руки уверенно и привычно держали винтовку. Он оглянулся в сторону комплекса, откуда доносились выстрелы и взрывы. Над той стороной города, поднимался чёрный дым пожара. Туман уже почти рассеялся, и разведчик хорошо видел, как обезумевшие жители города носятся в панике по улице в одних халатах и нижнем белье, это при такой – то низкой температуре. Город захлестнул хаос.

– Тёма?! – до слуха Грачёва донёсся слабый женский голос.

Он обернулся и обмер. Перед ним стояла девушка, в куртке, джинсах, и с небольшой видеокамерой в руках. Техника была старой и потрёпанной, но видимо исправно работала. Артём спустил платок со своего лица, опустил винтовку. Этого не может быть.

– Артём! – закричала девушка и кинулась к парню.

В здании загремели выстрелы, рванула граната, и несколько окон президентского дома выбило взрывной волной.

– Наташа! – Артём обнял девушку, прижал крепко-крепко.

Больше всего на свете он сейчас хотел быть с ней.

– Артём! Твою мать! Сюда! – послышался хриплый голос Бориса.

Наташа посмотрела на здание, где уже гремел бой, взглянула на свою камеру.

– Послушай меня! – перекрикивая шум боя, закричал Артём, глядя прямо в её голубые глазки, – Прошу поверь мне. Уезжай, прямо сейчас. Как можно дальше отсюда.

– Артём, что… Это… Прости, я не могу. Я военный корреспондент, я должна вести репортаж.

– Наташа! – уже заорал Грачёв, схватив любимую за предплечья, – Я солдат! Я должен остановить это. И я справлюсь, обещаю. Но я не могу рисковать тобой!

– Артём! – продолжал орать Борис.

– Пообещай, что найдёшь меня! – прошептала Наташа, и слёзы накатились на её глазах.

– Обещаю. Чтобы не случилось, я остановлю ракеты. Клянусь!

Девушка старалась не плакать, отстранила парня от себя, но потом обняла очень сильно. Артём понимал, что возможно, это будет его последний бой, и не смог сдержать чувств. Он поцеловал Наташу, со всей страстью, которая томилась в его душе всё это время.

– Прости, – он отстранил любимую от себя, натянул платок на лицо, и, не оборачиваясь более, побежал в небоскрёб.

Он не хотел видеть слёз Наташи, ведь понимал, как трудно такое расставание, когда всё это время он только и мечтал о том, что бы быть с ней. Это чувство подстёгивало его, придавало сил, он почувствовал, как ярость захлестывает его.

В холле живых уже не осталось, десяток охранников валялись в лужах крови в различных немыслимых позах. Группа нервно ожидала командира, явно недовольные тем, что он отсиживается за их спинами.

– Ну, же, пошли! Вперёд! – приказал Артём.

Он уже направился к лестнице, как с шумом зашевелился лифт, и со скрипом разъехались двери.

– Занять позиции! – только и успел крикнуть Артём, прыгнув за стойку консьержки.

Красные из лифта тут же открыли ураганный огонь из автоматов. Послышались крики раненых бойцов Артёма. Разведчик соображал быстро и знал, что надо делать. Схватив осколочную гранату со своей разгрузки, он выдернул кольцо. Секунды тянулись подобно минутам, в бою отсчитать время до взрыва оказалось труднее, чем на тренировках, и поэтому Артём бросил гранату, почти сразу, не целясь. Взрыв оказался сильнее, чем рассчитывал Грачёв, осколки ударили в стены, забарабанили о деревянную стойку, но дело своё граната сделала.

– Хорош командир! – бодро крикнул Шашка, меняя магазин своего пулемёта.

Выйдя из-за стойки, Артём ужаснулся. Искореженный лифт превратился в мятую банку с кровавым фаршем. Ноги и руки Красных были разбросаны рядом, все стены забрызганы кровью. Один из солдат врага ещё был жив. Ему оторвало ногу, и вся его спина была посечена осколками. Артём на негнущихся ногах подошёл к раненому. Бедняге сильно рассекло лицо, глаза не было, а левая сторона почернела от ожога, но это не помешало разведчику оценить возраст противника. Совсем ещё молодой. Возможно призывник. Лет восемнадцать, вряд ли больше. Артём упал перед врагом на колени, его рот бессильно открылся. В глазах раненого он видел ту боль, страх, отчаяние, но не было ненависти, не было злобы. Он не воин, не солдат. Его призвали, потому что у Красных кончились военные силы. Он жертва жадных бюрократов, но Артём этого не понимал, он знал, что эта молодая жизнь, теперь на его совести. Он – убийца.