Текст книги "Последний из нас (СИ)"

Автор книги: Игорь Ветошкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц)

Глава 3. Паутина

Исправительное учреждение. Территория Красных.

1.

– Вы скоты! Отбросы общества! Сейчас вы идёте, и убиваете друг друга! – Орал капитан службы безопасности на гладиаторов в клетке, пытаясь заглушить рёв публики.

Среди десяти несчастных мужиков, был один самый яростный, самый страшный и непобедимый.

– Ты! – Капитан ткнул в яростного пальцем, – Ты думаешь, что ты звезда, да ты просто грязная гнида, ешь скот.

На ребристый пол упал мешочек. Хел, он же яростная звезда, знал, что в мешочке – наркотики. Одна таблетка – красная для выплеска адреналина, вторая – белая, гасит нервную систему, позволяет не чувствовать боли. Сегодня он съел только одну – белую.

Из тёмного коридора была видна арена посыпанная песком, окружённая мелкой решёткой. Она была сделана наподобие древнеримского Колизея. Такие Колизеи встречались только в крупных городах, вот и этот Колизей был в некогда великом, городе Волгограде.

На песке были разбросанно разнообразное оружие любое кроме огнестрельного. Правила, Хел знал также, помнил, что по правилам, ему осталась одна битва и он обретёт свободу, всего одна. Уже четыре боя, четыре круга ада за плечами, после этой битвы всё кончится.

Решётка поползла вверх. Из – под неё первым вылез Хел.

– Хел! Хел! Хел!!!! – Ревели зрители, проклятые любители кровавой мясорубки.

Да… Этот бородатый мужик, полный шрамов был звездой. Он единственный пережил четыре боя, он единственный стал причиной прихода множества зрителей, он кумир.

Крича яростные угрозы, размахивая руками, он забрался на решётку, и заревел. Зрители были разогреты, они жаждали крови! И организаторы готовы были предоставить им её целое море.

Это был командный бой, один из самых популярных и зрелищных. Две группы гладиаторов кинулись к оружию. Хел беспрепятственно подобрал с земли топор, и встал перед своей командой. Десяток бойцов сбились в кучку, и ждали Хела. Звезда шоу не спешил, выбрасывая угрозы, он порвал на себе майку, и потрясая топором, стал в первом ряду своей команды. Рядом с ним стоял совсем молодой паренёк с длинным кинжалом в руках, почему – то Хелу он показался слабым и трусливым, а Хел в людях разбирался. Хоть в глазах юноши и горел огонь ярости, от него исходила какая – то предательская слабость, которая Хела тревожила.

– Вперёд! – Скомандовал командир команды, и первая группа ринулась в бой.

Вторая не заставила себя ждать. Под громкие крики зрителей гладиаторы сшиблись. Хел не оправдывал своего имени, этот бой здорово подрывал его репутацию «безбашенного громилы», но бойцу было всё равно. Это первый бой когда он не принял наркотики, и последний в его жизни.

Кровь брызнула фонтаном, хлынула реками, образовывая озёра и моря на холодном песке. Отрубленные головы, руки и ноги, падали на землю. Бездыханные тела в страшных позах были разбросаны по арене. Раненые стонали, корчась в предсмертных конвульсиях. Яростные крики, ругань, рёв зрителей, звон железа, стоны раненых всё смешалось в ужасную какофонию.

Это был первый бой, когда Хел не размахивал вокруг себя топором с боевым кличем, а бился тактично, осторожно, но это возможно его и погубило. Враги, опьянённые лёгкой расправой над всей командой звезды, и видя в Хеле слабость, окружили его. Сильный замах, резкий удар, хруст костей – топор Хела застрял между рёбер противника. Без замедления кто – то выпадом проколол бедро гладиатору. Острая боль полоснула, как раскалённый клинок, под коленом, на икроножную мышцу потекла горячая, липкая кровь. Пинок в грудь, опрокинул знаменитого бойца. А теперь каждый из четырёх выживших врагов хотели убить одного оставшегося гладиатора. Хел видел, как над ним поднялось копьё с тонким (в диаметре около 6 мм.) наконечником, и молниеносно опустилось. Длинный узкий наконечник буквально пригвоздил Хела к земле. Ту боль которую испытывает человек, когда узкий железный прут протыкает его предплечье насквозь, описать сложно. Но именно это чувствовал несчастный Хел. Даже те наркотики не спасали, либо боль была слишком сильная, либо таблетка оказалась пустышкой.

Краем глаза обречённый гладиатор видел, как из – под трупа вылез тот – самый мальчишка, которого он в начале боя посчитал слабым. Теперь в нём Хел видел единственное спасение. Схватив вражеского командира команды за нагрудник, и подтянув к себе, израненный гладиатор, плюнул кровью врагу в лицо. Так он отвлёк врагов от подкрадывающегося юноши.

– Ах, ты ж… – Командир замахнулся, что бы добить Хела копьём, но резко замер.

Рядом стоящий злодей, тоже охнул, и нелепо взмахнув руками, завалился на бок. Когда вражеский командир рухнул рядом с Хелом, двое оставшихся противников, увидели за его спиной юношу и кинжалом и стилетом в руках. Разозлённые враги, помахивая своим оружием, пошли на мальчишку. Левой целой рукой Хел схватил за лодыжку одного противника. Враг не ожидал сопротивления от раненого гладиатора, и смешно взмахнув руками, упал.

– Гнида!.. – Прошипел упавший боец, подползая к Хелу.

В руке одноглазого гладиатора сверкнул нож. Хел крича от боли, вернее будет сказать, ревя, как раненый медведь, схватил кисть врага всё той же левой рукой. Борьба была не долгой, расправившись со своим гладиатором, юноша зарезал одноглазого. Перед глазами Хела всё поплыло, закружилось, он ещё не верил, что только миг назад он был почти мертв, а теперь он победитель.

На следующий день, когда Хел вернулся из лазарета в свою камеру там, он обнаружил того самого мальчишку. Обычно гладиаторов никто не лечил, их добивали на арене, и добивали эффектно не радость публике, но для звезды сделали исключение.

– Спасибо. – Сдержано поблагодарил юношу гладиатор.

– Без тебя меня бы точно убили бы, ты их отвлёк, и очень помог с одноглазым уродом.

– Нашу победу не признали?

– Нет.

Хел громко выругался.

– Меня назвали симулянтом. – Признался мальчишка.

– За это карают.

– Знаю.

– Тебя как зовут то?

– Юра, кто ты я знаю.

– Нет, моё настоящее имя Борис.

– Как и моего отца. – Невесело усмехнулся Юрий.

– Что тебе ещё сказали? Ну, про то.

– Про симуляцию? Сказали, что подумают.

– Казнят. – Грустно произнёс Борис.

– Чёрт!

Минуту они оба сидели, молча, пока Хел не спросил:

– Что у тебя в руках?

– Это? – Юра поднял медную монетку на старой верёвочке. – Так, медальон.

– А теперь честно.

Молниеносно юноша оказался рядом с Борисом, жарко дыша ему в ухо.

– Тебе я скажу правду, если поклянёшься, что сделаешь то, что я скажу. – Шептал Юрий.

– Да ладно, не надо мне правды, я понял, просто медальон, тема закрыта.

– Нет, у тебя не выбора, и у меня тоже, я бы отдал его в более надёжные руки, но меня скоро лишат жизни, а ты у меня в долгу!

– Ошибаешься, я ничего, никому не должен, и вмешиваться не в своё дело я не собираюсь.

– Борис, – юноша взволнованно глядел прямо в глаза собеседника, – прошу, я спас тебе жизнь, ты должен, мне помочь.

– Нет, я как и ты обречён.

Громыхнули засовы, в камеру протиснулся тюремщик с электрической дубинкой.

– Эй, ты да ты сопляк, на выход. – Крикнул он.

– Борис прошу, ради меня, сохрани монету – это ключ. Когда прейдет время, тебя, найдут, хорошие люди, будь осторожен. – Говорил Юрий, упираясь, когда его тащил тюремщик.

В руку Борису юноша вложил холодную монету.

– Никому не верь, эту монету ищут многие враги! – Кричал Юра уже на выходе.

Хел рванулся к двери, схватил мальчишку за руку, потянул. Но тюремщик и его напарник с автоматом не спали. Шокер коснулся проткнутой руки, Борис взвыл от боли…

* * *

– Боря, кореш, проснись!

– Заткнись, гад! – крикнул второй голос.

Борис открыл глаза, за руку его тряс мужик лет сорока и рыжей бородкой. Второй ЗК крыл матом обоих, что мешают ему спать.

– Угомонись, пахан, больше не буду.

– Ты мне это уже неделю впариваешь, ещё раз ночью заорёшь, за яйца подвешу!

– Борь, ты как? – Взволновался рыжебородый.

– Нормально, просто сон нехороший приснился, ты иди Хорёк, иди.

Хорьком рыжебородого называли за пропорцию лица и вытянутый нос.

Борис отвернулся к стенке, сжав в руке холодную монетку. Его уже неделю мучили сны, а вернее пережитые моменты жизни. Часто снились перестрелки с полицией, кровавые бои на арене, убийство родного отца собственными руками, работа охотником за головами и прочие события изменившие жизнь. Мысли о прошедшем сне нахлынули с новой силой. Борис вспоминал, что было дальше, а дальше собрали всех гладиаторов и зрителей, и казнили Юру, вместе с пятью провинившимися, прилюдно. Потом, когда Борис уже потерял надежду на спасение, ибо звезду шоу никто бы не отпустил, его выкупили. Кто, бывший гладиатор так и не узнал, но догадывался, что из-за той самой монеты, потому, что выкупили всех заключённых в той камере где находился Юрий. Борис, ждал, что появятся люди, которым нужна эта монета, и тогда он её с радостью бы отдал, но никто его не нашёл. А потом убили его кореша, которому тоже удачно даровали свободу. Но не просто убили, а пытали. Бывшая звезда, решил уйти в тень, совпадение это или нет, но рисковать Борис не стал. Из Республики он переехал к Красным, зарегистрировался как дикий, и попытался начать новую жизнь. Но жить потенциальным рабом он не смог, и снова ступил на тропу нечестной жизни. Познакомился с крупной шайкой, которая подыскивала подельников, и пошёл с ними на ограбление банка. Но как оказалось, Бориса они обвели вокруг пальца, как последнего дурака. И вот он здесь в Исправительном Учреждении Красных, мотает срок за убийство охранника, ограбление банка, попытка скрыться и неподчинение полиции. Но надо признать, Борису тут нравилось больше, его, как и всех заключённых Красные использовали, в качестве, рабсилы, тут его жизни угрожало гораздо меньше.

Уснуть так и не вышло, да и не дали.

– Подъём, свиньи! – Кричал тюремщик, постукивая по решётке дубинкой, простой надо отметить, не электрической.

Зэки полосатой гурьбой буквально, хлынули в огороженный решёткой коридор. На башнях важно курили охранники, возле своих пулеметов. Заключённые выбежали в кухонное отделение. Прикрученные к полу столы и стулья, кафель на стенах, по деревянным балконам прогуливались автоматчики – вот так выглядела столовая. С пластиковыми тарелками и ложками (Не стоит забывать, что земля уходила под воду и железо теперь в дефиците, пластик дешевле и проще в производстве) заключённые подходили к огороженной решёткой будке, где через узкий проём им повар кидал половником вязкую кашу. Каша – это одно название, то, что тут давали, есть зэкам с натяжкой можно назвать едой. В этом немногочисленном случае выигрывает Колизей, там гладиаторам давали неплохую еду с добавками, что бы они показывали лучшие результаты на арене. После еды – разумеется работа. В данном учреждении это лесоповал. Но Борис на собственном опыте знал, что есть и работы в шахтах, на заводах с опасными и вредными для здоровья отходами, и ещё многие трудные работы, где не стал, бы работать даже дикий, которого с натяжкой человеком называют.

Рубка леса, сплавка его по реке ниже, распилка и прочая обработка. Поначалу Борис удивлялся, как за столь недолгий срок на Земле вновь выросли растения. Он, конечно, знал, что на кораблях самые сильные и неприхотливые виды спасли, но тот срок, за который суша озеленилась, просто поражал.

В восемь работа окончилась, и зэков ждал праздник – баня. Конечно, это и не баня была вовсе, просто душ, но само название ласкало слух. Проводилась «помывка» раз в месяц, и отбывающие наказание люди были её несказанно рады.

«Баня» представляла собой большое помещение, по – старинке всё в кафеле, мутные потоки горячей воды неровно били во все стороны из ржавых душей. Охраны в душе не предусматривалось, да и драки между уставшими зэками случались редко.

Борис стал под струи воды, поднял к потокам лицо, закрыв глаза. Какое божественное наслаждение! Так бы и стоял вечно. Кожные поры открываются, смывается грязь, пот, усталость, словно организм омолаживается. Борис провалился в забытьё, перед глазами всплыли молодые годы, девушки, танцы, заводные друзья, пьяные драки – романтика. Он словно был уже не на Земле, а далеко – далеко. В своей молодости, вот то были лучшие времена жизни, не то, что было потом. Но думать, что было потом совсем не хотелось, думалось только о хорошем. Из светлых дум Бориса вернул, на сей свет резкий, как выстрел крик:

– Хел!

Сердце чуть не выпрыгнуло, настолько сильным был шок. Ведь никто здесь не знал прозвища бывшего гладиатора. Хе – е – е – л – пронеслось эхом, а потом вспышка, резкая боль в животе. От такого пинка даже здоровый и натасканный боец сложился пополам, отскочив к стене. На Землю Борис вернулся мгновенно. Сразу же подскочил на ноги – в тюрьме, как и в любой драке упасть означает поражение, и зачастую влечёт за собой летальный исход. Моментальная оценка ситуации спасала Борю не раз, и вот тут она также нашла своё уместное применение. Шесть против одного – не очень – то и повоюешь. От остальных зэков не осталось и следа. Первая мысль: «Бежать», но у выхода двое и четверо идут прямо на него.

– Ха! – В руке приблизившегося, что – то сверкнуло.

Заточка! Захват, умелый бросок – Борис не растерялся. Но удар ногой в спину толкнул вперёд. Кувырок, и снова на ногах, двоечкой отработал очередного врага, но упустил сильный удар ноги по рёбрам. Предательская подножка и падение. Борис ухватил кого – то за шею, повалил на себя. Зэки разошлись, били ногами, и били сильно, как говорится от души.

– А – а – а! Мрази! – Заревел боец.

Последние усилия он вложил, что бы подняться под градом ударов. Он словно товарный поезд, обхватив руками убийцу, уперевшись ему в живот плечом вмял в стену. Кафель звонко посыпался на пол, зато зэк обмяк, и сполз по стене. Борис развернулся, отправил в нокаут ещё одного, как получил в бровь сам. Кровь хлынула, заливая правый глаз. Но смотря смерти в глаза, он будто принял те самые красные таблетки. Борис, нет, не Борис, а берсеркер, бил своими крупными кулаками в разные стороны. Он уловил один удар, с хрустом вывернул вражескую руку, и тут же пропустил другой – в челюсть. Сильнейшая боль пронзила бедро. Борис взвыл, его без замедлений повалили и стали бить. Теперь выбраться он не смог бы. Бывший гладиатор не чувствовал своего тела, он закрыл голову руками, сжался в комок. Алые струи крови вместе с мутной водой потекли через ржавую решётку.

* * *

Лёгкие, короткие, но довольно быстрые шаги смешивались с цоканьем тяжёлых армейских сапог. Рыжебородый паренёк бежал по коридору, двое конвоиров еле поспевали за ним. Звякнув наручниками, парень в полосатом костюме открыл дверь с табличкой: «Комендант». В просторном кабинете находились двое седовласый мужчина лет пятидесяти, со смешным родимым пятном на левой щеке, похожего на кляксу, его погоны свидетельствовали о звании капитана контрразведки. Второй – низкий полный человечек с лысиной на затылке – комендант тюрьмы.

– Хорёк? – изумился комендант. – Что ты тут забыл? – Теперь в его голосе звучало раздражение.

Он с осуждением взглянул на запыхавшихся конвоиров.

– Я… Это… Того. – Жадно хватая воздух ртом, пытался сказать рыжебородый.

– Да говори уже! – Повысил голос комендант.

– Там! – Немощно показывая рукой куда – то в коридор, шипел зэк. – У… Уб – бивают.

– Что?

– Кого? – С волнением спросил капитан.

– Б… Борю.

Не говоря ни слова, капитан толкнул Хорька вперёд, и побежал за ним следом.

Комендант, махнув тюремщикам, тоже поспешил в душевую. На ходу доставая из кобуры пистолет, капитан влетел в баню первым. Мгновенно узнав главаря, он без предупреждения выстрелил тому в грудь.

– Стоять! – Заорал, вбегая комендант.

Картина, открывшаяся перед ними, была страшной. Осколки кафеля, стонущие зэки, кровавые подтёки на стене и ручейки в воде. Охранники подбежали к Борису, лежащему на полу, подняли бесчувственное тело.

* * *

– Врача! Скорее врача сюда! – знакомый голос ударил в подсознание Бориса, заставив открыть отёкшие глаза.

Сквозь мутную, расплывающуюся картинку вырисовывалось волнительное лицо капитана. Борис рухнул на колени, оттолкнув тюремщика, уловил блестящий предмет на верёвочке, дотянулся, крепко сжал. Холодная мокрая монета была приятна для кровоточащей ладони.

– Ты как? – снова голос седовласого.

Борис уже ничего толком не слышал, всё для него отошло на задний план, остались только воспоминания. Теперь – то всё стало на свои места. И тот разговор ровно неделю назад, и кошмары мучающие его с того момента, и напавшие зэки, и капитан.

2

Восемь дней назад. Контора Государственной разведки НОР.

На последнем этаже было немного кабинетов, но все только для самых высоких чинов. Самым большим и просторным был кабинет Терентия Павловича Боковина – генерал – полковник главного управления контрразведки. Высокий, в хорошей физической форме мужчина шестидесяти пяти лет стоял перед капитаном контрразведки. Капитан – тридцатилетний, не уступающий в росте генералу, Ефрем Дерягин расчётливо и собранно докладывал о задании.

– Хорошо, Ефрем, продолжай работу с Артёмом.

– Терентий Павлович, разрешите вопрос.

– Говори. – Боковин снял очки, и сложил в коробочку.

– Это насчёт капитана Палкина.

Раздался смелый стук в дверь, и генерал разрешил войти.

– А, Гавриил Викторович, мы тут как раз о вас хотели поговорить, проходите. – Поприветствовал гостя Боковин.

Взгляды двух капитанов сцепились, как снежные барсы в схватке. «Этот уродец уже здесь, чтоб ты провалился» – подумал Гавриил, но вслух сказал, натянув улыбку:

– Здравствуйте, здравствуйте Ефрем.

«Ах по имени значит, унизить хочет, лизоблюд дранный» – пронеслось в голове Дерягина, когда он жал протянутую руку.

– И я рад вас видеть, Палкин.

Глаза Гавриила еле заметно сверкнули злобой, он опытный Ефрем это заметил, злорадно улыбнувшись, продолжил:

– Терентий Павлович, я всё ещё настаиваю о передачи дела Бориса Тельцова мне.

– Ефрем, почему ты думаешь, что капитан Палкин не справится с этим зэком?

– Потому что, генерал – полковник, по вине Палкина мы потеряли уже двух информаторов, методы капитана ожидают желать лучшего.

– К чему ворошить прошлое? – На вид невозмутимо проговорил Гавриил.

– Всё, Ефрем, я уже сказал, дело Тельцова ведёт Гавриил, ты продолжаешь обрабатывать Артёма Грачёва.

Палкин отчётливо слышал, как скрипнул зубами его коллега.

– К тому же у Гавриила есть кто – то знакомый у Красных, так что ему легче будет устроить допрос зэка, чем тебе.

– Надеюсь, моего человека ты не угробишь. – Особенное ударение Ефрем поставил на местоимение «ты», чем разозлил словесного дуэлянта.

– Я могу идти?

– Да, Ефрем ты свободен.

На следующий день Палкин спецрейсом прибыл в Исправительное Учреждение, где содержали Бориса. Спецрейс – это поезд, отправленный конкретно для капитана контрразведки. Поездов на всей территории суши было немного, но все под хорошей охраной. Передвигались поезда по рельсам из сверх крепких сплавов пластика.

Палкина в сопровождении трёх телохранителей встречал лично комендант тюрьмы. Вместе с ним к входу вышел бледный сухощавый майор в военной форме Красных.

– Сколько лет, Гаврила. – Обрадованный комендант протянул капитану руку.

Палкин махнул рукой телохранителям, словно отгоняя мух. Майор, сдержанно поздоровавшись, спрятал усмешку за деловитым видом – его всё ещё смешило родимое пятно Гавриила на щеке. Теперь уже втроём они отправились в здание тюрьмы.

* * *

Борис сидел в тёмной допросной, с затравленным видом оглядывался, подёргивая наручниками, пристёгнутыми к столу. За его спиной находилось затанированое стекло, в которое смотрел комендант, сидя в тесной комнатке. Тельцов нервно барабанил пальцами по столу, он так и не понимал, зачем его привели в допросную. Наконец, дверь открылась. На входе стоял седовласый республиканский капитан, он несколькими словами обменялся с каким – то человеком, плечо которого виднелось из – за двери. По нашивкам на плече Борис догадался, что разговаривал седовласый с майором.

– Борис Тельцов, верно? – обратился к нему капитан, закрывая дверь.

– Ну, раз вызвали вы меня сюда, значит, знаете кто я.

– Помните ли вы, Борис, или может лучше к вам обращаться, Хел?

У зэка защемило сердце, и тут он понял, что разговор идёт не в безобидное русло.

– Вас выпустили из Колизея. – Продолжил капитан. – Так, что за вами должок Республике.

– Не припомню как ваше имя? – Пытался увести разговор Борис.

– Гавриил Палкин. И всё же, Хел, вы возвращаете долги, честный ли вы человек?

Тельцов вспомнил медную монетку, которая висела на его шее. «Меня скоро лишат жизни, а ты у меня в долгу!» – Всплыли слова гладиатора Юрия. С тех пор уже несколько лет бывший гладиатор держал данное обещание своему спасителю. Борис решил схитрить, и пошёл на удачу:

– А если я вам скажу, что знаю, кто меня, выкупил и то, что этот человек не имеет отношения к вашей Республике.

– Нет, нет, Хел, я прошу от вас немногого, всего на всего краткосрочное сотрудничество.

– С чего мне на вас работать, уж лучше я отсижу оставшиеся пять лет, и начну спокойную, законопослушную жизнь.

Капитан почесал родимое пятно в виде кляксы, и продолжил:

– Мне, кажется, вы уже пробовали, и ваш опыт провалился. Признайте, честная жизнь не для вас!

Он великолепно осведомлён, наверняка разведка – заметил Борис, и более тактично сказал:

– Капитан, я уже сказал, что на республиканскую разведку не работаю. И не считаю, что я у НОР в долгу.

– Ты ведь, понимаешь, что можешь просто не дожить до истечения срока, а я могу подарить тебе второй шанс – свободу.

– Подарок – это, бескорыстное приношение, а ты как я вижу, настаиваешь на моём сотрудничестве. – Борис заметив, что Палкина бесит его неповиновение, тоже перешёл с ним на «ты».

Любой другой, уважающий себя офицер вспылил, когда его тыкает зэк, но не капитан контрразведки. Не то что бы Гавриил себя не уважал, просто у него была железная выдержка, как и любого разведчика, тем более работающего во вражеском тылу.

– Ты делаешь страшную ошибку, Хел, как бы потом не пожалел! – Бросил Палкин, выходя из допросной.

* * *

– Чёрт! – И грохот рядом с правым ухом привели Бориса в чувство.

Когда окаменевшее веко с трудом приподнялось, то взору открылся маленький в две койки медкабинет. Кулак человека, стоявшего к пациенту спиной, всё ещё оставался на столе, глее тряслись после удара баночки, ампулы и медицинские инструменты.

– Он никак не очнётся, что за бред, он хоть сможет говорить? – Узнал голос капитана Палкина Борис.

– Да, жизни заключённого Тельцова больше ничего не угрожает, у него сотрясение, перелом двух рёбер, двух пальцев, колотая рана на бедре и множественные гематомы, всего на всего. – Это уже отвечал Медик.

Так заключённого прозвали в тюрьме, он исполнял обязанности врача, когда требовалась медпомощь, а так как и все работал на лесоповале. Своего врача в Исправительном Учреждении не было, Красные не выделяли для заводов, промрайонов и тюрем никакого персонала, кроме охраны.

Наконец, капитан повернулся, «клякса» расплывалась в глазах Бориса.

– Ладно, всё равно он не скоро, как я понимаю, очнётся.

Когда Палкин открыл дверь, за ней стоял комендант.

– Как очухается сообщи мне, ясно?

– Как белый день.

– Не ёрничал бы ты, за него мне взбучка будет, а от её силы зависит твоя.

– А я что? Я же того… Я же…

– Всё, пропусти!

По коридору отдалялись тяжёлые шаги капитана и мелкие семенящие – коменданта. «Покой, тишина, безопасность» – успел подумать Борис, как сознание его ушло в мир грёз.

3

Спустя два дня. Контора Государственной разведки НОР.

Докладывать о провале операции было стыдно и скверно. Больше всего на свете Гавриил не любил, когда его отчитывают, тычут мордой, как несмышленого котенка в собственное… в свои проделки, в общем. Вот и сейчас, когда он поднимался по ступеням на последний этаж, на сердце кошки скребли. «Я же ведь только припугнуть, власть показать, не убивать же. Это всё чёртов комендант со своими дуболомами.» – Думал Палкин, поднимая одеревеневшие ноги. «Этот сопляк, Дерягин, наверное, опять сияющий с докладом об успехе придет, а у меня снова провал, так и вылететь можно, ага, да, запросто. Только, это уже не просто потеря работы, ещё и прямая угроза моей жизни, Красные меня в покое не оставят.». Капитан остановился у двери с табличкой «Т.П. Боковин.». «Наверняка, этот старый хрен всё уже знает, но ведь попросит же самому рассказать, унижать будет, хоть бы там Дерягина не было». Тихий, неуверенный стук в дверь и глухое разрешение. По голосу Палкин понял – капут!

– Ну, и? – Только и проронил Боковин, стоя спиной к вошедшему капитану.

Генерал смотрел на улицу пустыми глазами, он только и думал об операции, столько много времени и трудов поглотившей.

– Да, что тут скажешь? Виноват, генерал – полковник. – Одним из способов смягчить начальника было признание вины.

– Да кто ж тут спорит? У тебя хоть ума хватило главного из зэков пристрелить! Тебе, надеюсь, ни чего не предъявили?

– Ни чего кроме благодарности за усмирение бунта. – Нагло соврал Палкин, выгораживая хоть одно умное решение.

– Это ж надо только додуматься! Надавить на информатора силой, наняв зэков! Ты чем думал, олух? – В конец распылился Боковин.

«Ну хоть Дерягин этого не слышит» – успокоился капитан.

– И чего ты молчишь?

– Виноват! – Вытянувшись, гаркнул Палкин, вторым способом было внешнее спокойствие. Генерал ненавидел трусов и, когда перед ним мямлили, заикались, и проявляли другие признаки страха, просто бесился.

– Это я уже слышал. Что в оправдание скажешь?

– Скажу, что оправдываться незачем, признаю, Дерягин был прав, на счёт моих методов.

У генерала глаза полезли на лоб, такого от гордого капитана Палкина он не ожидал. Самому Гавриилу было трудно произнести эти слова, одним предложением он раздавил своё самолюбие, гордость и самоуважение. Но что не сделаешь, что бы усмирить высокого начальника и к тому, же оставить своё рабочее место.

– Ладно. – Протянул Боковин, задумавшись. – Я передаю дело Бориса Тельцова Дерягину, а тебе поручаю собрать в архивах всю информацию о Мухине Захаре Ивановиче, и, что бы завтра утром в ровно семь у меня на столе, ясно?

– Так точно! – Вытянулся во весь рост Палкин.

«Ну, слава тебе Господи, пронесло, да и плевать на самолюбие, к чёрту гордость, как будто я сюда пробился, спины не сгибая» – Думал капитан, выходя из кабинета.

4

Прошло три дня. Исправительное Учреждение. Территория Красных.

– Недолго ты Боря, отдыхал, уже комендант лично в допросную просит. – Сообщил Медик, тихонько тряся за плечо пациента.

– Тельцов, на выход! – Лязгнул властный голос тюремщика.

Ругаясь сквозь зубы, кряхтя, Борис поднялся с койки, оделся и хромая, пошёл впереди конвоя. Раны зэка уже почти затянулись, он всегда гордился такой способностью своего организма – быстрому выздоровлению. «На мне, как на собаке, всё быстро затягивается» – Шутя, говорил Борис. Да и с врачом ему на удивление повезло, толи зэк Медик и вправду от Бога был лекарь, толи угрозы коменданта так подействовали на несчастного, бывшего медработника.

За размышлениями Борис и не заметил, как оказался снова пристёгнут к знакомому столу в тёмной комнате. «Снова эта сволочь республиканская придёт, припугнул, власть показал, теперь думает, я на его условия соглашусь? Чёрта с два! Знать бы, что у него ещё за условия, хотя лучше не надо.» – Мысли улетучились, когда вошёл бледный сухощавый майор Красных. Бориса такое появление заинтриговало.

– Борис Тельцов, если не ошибаюсь?

– Нет, не ошибаетесь, а вас я попрошу тоже представиться, а то в последнее время ко мне всякие офицеры так и липнут, всех уж не упомню.

– Ушков Николай Леонидович.

– Не могу сказать, что мне очень приятно.

– И сразу к делу Борис, мне известно, что чуть больше недели назад к вам приходил, какой – то капитан НОР, что он у вас спрашивал? – Игнорируя издевки зэка, начал майор.

– Думаю, вы и так знаете, ведь это вы с Палкином говорили в тот день, когда он заходил ко мне в допросную. – В отличной памяти Тельцова всплыли воспоминания о плече майора выглядывающем из – за двери, ещё тогда это казалось странным: два офицера враждующих армий встречаются и о чём – то беседуют. – Зачем тогда спрашиваете? Я же не дурак.

Ушков закусил губу, то что его так лихо раскусят, да и кто какой – то зэк, его, разведчика с тридцатилетним стажем! Помолчав минут, решив, что уже нет смысла юлить перед собеседникам, он с расстановкой, медленно заговорил:

– Нет, Тельцов, вы далеко не дурак, даже больше вам скажу, у вас талант!

– К чему эта лесть?

– Я, правда, майор контрразведки Красных, и да, я говорил с капитаном Палкином, когда он приходил к вам на допрос. Но скажите, как вам удалось меня раскусить?

– Да вы особо и не конспирировались, о том, что приезжает майор я узнал за день до приезда Палкина, а потом увидел ваше плечё с нашивками майора, не трудно найти связь. А то что вы контрразведчик просто догадался, капитан разведки НОР для вас слишком высокая птица, что бы говорить вы с ним могли на «ты».

(Стоит отметить, что погоны были у представителей НОР, а нашивки у Красных. К тому же есть несоответствия званий с теми, которые были до потопа. Так же отличаются звания у Красных с НОР, ведь не одна из сторон не хочет выглядеть похожей на другую).

– Не плохо, скажу честно, я недооценивал вас, пока не побеседовал лично.

– Так чего же вы хотите? Только говорите прямо, не уходите от ответов.

– Хорошо, честность – залог нашего успеха. Республика, хочет вас завербовать верно?

– Ну и?

– Я предлагаю вам работать на меня, согласитесь на условия НОР, станете членом их отряда, и будите собирать для меня информацию.

– Стучать на будущих сослуживцев?

– Нет, работать в тылу врага. И, между прочим, неплохо при этом зарабатывая. Уверяю вас, в мире всё скоро изменится, и мы будим править им, у Красных есть козырь в рукаве, которого пытаются лишить нас Республиканцы. Вы, Борис, не дадите им шанса лишить нас победы.

– Ох, сколько пафоса, речь о спасении планеты, переворот мира, можно подумать я изменю ход войны, ну да – ну да.

– Вы думаете, в истории не было людей, которые буквально в одиночку меняли судьбу мира? Александр Македонский, Наполеон, Адольф Гитлер, все эти люди перевернули жизнь планеты.

– Ну, я же не полководец, и не правитель великой страны, о чём вы мне говорите.

– О том, что ничего у этих правителей не вышло бы, если не их агенты, диверсанты и шпионы.

– Мне скучно спасать планету, давайте попросите другого зэка.

– Чёрт! – Не вытерпел Ушков. – Вы идиот! Как можно так несерьёзно относиться ко всему происходящему? Ладно, если для вас больший авторитет имеют приземлённые факторы, то и обращаться к вам я буду, как к быдлу! – Голос майора с мягкого приятного сменился на жестокий твёрдый. – Вы ведь понимаете, что до конца срока не доживёте.