Текст книги "Последний из нас (СИ)"

Автор книги: Игорь Ветошкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)

Глава 44. Возвращение блудного сына

1.

Новый ключ – Нижний Новгород.

Тревожно каркнула ворона, и, взмахнув чёрными, словно смола, крыльями вспорхнула с дерева. Тихо журчала речка, шелестела уже жёлтая осенняя трава, потревоженная холодным ветерком. Костёр уже давно потух, и рядом с ним было холодно. В траве покрытой росой, неподалеку, лежал блестящий от влаги «Питон». Паша поёжился, свободной рукой застегнул молнию куртки под самый подбородок, и поудобнее перехватил Макарова, направленного на Артёма.

– Я всё знаю! – таинственно повторил он.

Лежать в мокрой траве было некомфортно и холодно. Грачёв попытался приподняться, но дуло пистолета упёрлось ему в лоб.

– И что же ты знаешь, пацан?

– То, что ты лжец и бандит! – заявил Садко, переминаясь с ноги на ногу, не от холода, скорее всего, а от страха и напряжения.

«Вот значит как, – подумал Артём, – Спасаешь людей, тот же Новгород спасаешь, дом этого парнишки, а тебя бандитом называют. Экая, несправедливость! Да ещё и пистолетом в лоб тычут, как погани последней».

– Ты не тот, за кого себя выдаёшь! У тебя документы другого человека!

Артём только сейчас заметил выпотрошённую тесёмку, рядом с пепелищем.

– Что ты сделал с этим военным? Убил? Или украл его паспорт?

– Не то, и не другое. Тебя не учили в детстве, что лазать по чужим вещам нехорошо?

– Я задал вопрос! – взвизгнул парень, когда пленник начал уверенно подниматься.

Пистолет упёрся в лоб, но это не остановило Артёма, он продолжал давить на ПМ, приближая свою смерть.

– Скажи, ты когда-нибудь, убивал человека? – Грачёв уже поднялся в положение, сидя, – Ты хоть раз пользовался оружием по назначению? Стрелял в человека?

Садко замялся, податливо отходил по мере движения разведчика.

– Ты не сможешь убить. Да, поверь, я тебя прекрасно понимаю, у нас много общего, мы очень похожи. Ты не выстрелишь.

– Нет. Не двигайся! Стой! Я кому говорю. Я не такой как ты!

– А какой я? – Артём уже поднялся на ноги, и Паше стало совсем не по себе, его рука с пистолетом дрожала.

– Я не убийца!

– Да, ты не убийца, потому и не выстрелишь!

Движение разведчика было таким молниеносным, таким неуловимым, что Садко, конечно же, не заметил этого. За долю секунды Артём перехватил ПМ из руки доставщика, постаравшись при этом не сломать ему палец. Ошеломлённый водитель попятился, и, споткнувшись о тесемку, упал на пятую точку. Артём демонстративно извлёк магазин из пистолета, и отшвырнул его в сторону, передёрнул затвор, и пуля выпала из ствола, и только после этого, он кинул разряженного Макарова к ногам его владельца.

– Я не убийца, друг мой. Если тебя что-то интересует, то просто спроси, не стоит направлять на меня оружие, – сосредоточенное каменное лицо диверсанта сменилось мягкой и внушающей доверие маской.

– Хорошо… Прости…

– Оттуда у меня этот паспорт? – Артём подобрал с травы документы, – Я же диверсант, да-да, грозный и беспощадный, который убивает всех свидетелей.

Паша улыбнулся, он уже понял, что «посылка» не представляет опасности.

– Ты не похож на диверсанта, – он медленно поднялся, и подобрал своё оружие.

– Да? Жаль, – на минуту разведчик сделал искренне расстроенное лицо, а потом, улыбнувшись, подмигнул курьеру, – На самом деле я еду с фронта, я же военный. Кстати, капитан Артём Грачёв, рад представится. А это документы моего боевого товарища, – состроив печальное выражение лица, вот-вот заплачет, диверсант продолжил, – Он погиб. Геройски защищая отступление командования из ставки в Подмосковье.

– А, точно, я слышал, что там наших теснят жуть!

– Во-во, бомбардировки, пальба, кошмар. Бедный Егор. Пусть земля ему будет пухом.

Подозрительный взор Паши сменился заинтересованным восторгом.

– А расскажите, – доставщик вдруг перешёл на «вы», – про войну?

– Ох, не хочется вспоминать. Страшно это. Я был в таких замесах, где сильные здоровые мужики ревут словно девки, где командиры забиваются под камни и трясутся от страха, где кровь, грязь, всё мешается.

– Ну, расскажите, пожалуйста!

Артём почувствовал себя ветераном крупной войны. Этот молодой доставщик, так заворожено смотрел на него, с таким восторгом, будто для него, он простой разведчик, который не многим старше его самого, воплощение всемогущего бога.

– Ладно, расскажу, если завтрак приготовишь.

– Конечно, это я быстро, – обрадовался Паша, и кинулся исполнять приказ.

«Вот значит как выходит, – снова задумался Артём, собирая свои вещи в сумку, – Не убийца я. Наврал? Мог пристрелить мальчику, ведь мог? Если представлял бы реальную угрозу, убил бы его? Не знаю даже. Смог бы я как Ефрем, не дрогнув пристрелить юнца? Вряд ли. Что значит, убийца? Убивать мне приходилось. Но всегда это было вынужденной мерой. Кроме одного раза…»

Грачёв поднял с земли свой револьвер. Посмотрел на него. Эта вещь для него больше, чем красивое и мощное, но совсем не практичное оружие. Это память. Напоминание о первом убийстве. Тогда в хижине вождя туземцев, Артём впервые убил человека осознано, он мстил. Это была не самооборона, не вынужденная мера, убийство было направленно не на защиту мирных людей, или для достижения благих целей, сугубо эгоистичная цель. Артём успокаивал затронутую душу, которая требовала крови и страданий человека, который причинил ей столько боли, столько травм нанёс. Почувствовал ли Грачёв себя удовлетворённым? Почувствовал ли наслаждение? Да, но только первые минуты. Потом не прошло ни дня, чтобы парень не вспоминал об этой расправе.

«Я убийца!» – пришло ужасное осознание.

* * *

Полуголые деревья пролетали по обе стороны дороги. Они тянули свои серые и коричневые тёмные лапы к путникам, несущимся по разбитой, скорее, тропе, нежели полноценной дороге. Столб пыли взметался за мотоциклом, летящим на всех парах, но быстро опадал, благодаря высокой влажности.

– Как быстро похолодало, – заметил Артём, лишь бы скорее отвлечь внимание от своих «боевых подвигов», выдумывать которые уже наскучило, чего нельзя сказать о благодарном слушателе.

– Да. Вчера ещё тепло было, солнышко, и небо чистое, а сегодня гляди, какой ветер налетел, – при этих словах путники въехали в пыльный туман, поднятый сильным ветром.

Доставщику ещё повезло, ведь у него были мотоциклетные очки, а вот пассажиру пришлось зажмуриться, и плотно закрыть рот. Артём почувствовал, как скорость спала, видимо водитель, совсем не видел дороги, раз так замедлился.

– Смотри, не потеряйся! – перекрикивая тарахтение мотоцикла, попросил Артём, закрываясь воротом безрукавки.

– Так точно, капитан! – зычно отозвался Садко, и резко повернул.

* * *

Курьеру, а по совести его надо заслуженно именовать Шумахером, удалось доставить посылку к вечеру. Мотоцикл остановился на невысоком холме, с которого открылся вид на ночной Новгород.

– Мне мама говорила, что он на Вегас похож.

– Ты видел Вегас? – удивился Артём.

– Нет, но, наверное, как-то так же выглядит.

Разведчик вспомнил грязную картинку на рваном учебнике географии, где был изображен огромный город, с высоченными зданиями, и даже от выцветших страниц рябило в глазах. Мама Паши была права, некоторое сходство имелось. Новгород был прекрасен. Он завораживал, ослеплял тысячами ярких вывесок, жёлтыми квадратами окон, из которых лился свет, фонарей, освещающих длинный и ровные улицы. Такого города Артём ещё не встречал. И только сейчас он понял, какие города разные и по-своему прекрасные, в чём-то похожие, но почти полностью индивидуальные.

– Ты никогда не был в Новгороде? – прервал тишину Паша.

– Нет. Так что будешь мне рассказывать, пока доедим. Только не всякую чушь неси, подобно тому, какие пирожки готовит твоя мама, и где ты впервые поцеловался, а по делу, ясно?

Парень обижено насупился, он явно не был согласен с мнением пассажира, но потом кивнул.

– Поехали, чего стоит-то.

– Так ведь, красиво.

– По пути полюбуемся.

Мотоцикл натужно затарахтел, и покатил по извивающейся меж холмов дороге.

– Откуда столько электроэнергии для города?

– Солнечные батареи и ветряные мельницы.

– И хватает?

– Как видишь.

– Город, что-то совсем на военный не похож.

– Ну, тут помимо штабов и комплексов всяких, лабораторий много, и казино, не зря Вегасом называют.

– А чем живёт город?

– Инфраструктурой в основном. Развлекательные заведения, казино, торговля разная. И добыча полезных ископаемых. После Потопа всё изменилось, как мне мама рассказывала.

– Ясно.

– А вам куда надо? Ну, именно в городе.

– Не знаю пока.

– А то я подвести могу.

– На месте разберёмся.

Удивительное явление, обнаружил для себя Артём – стены вокруг города не было. Но оно и понятно, тыл всё-таки. Но столько секретных лабораторий, штабов, комплексов, и никакой защиты? Хотя, спас бы ли тот же Новый ключ, сетчатый забор? Вряд ли, вот и здесь решили, не мучатся. Наверное, компенсировали это большим гарнизоном.

Путников встретил огромный и серьёзный блокпост. Куда круче, чем в Новом ключе. Бетонные дзоты, с длинными противотанковыми орудиями, железные вышки с крупнокалиберными пулемётами и снайперами, бетонные блоки, перекрывающие прямое движение по дороге, умело расставленные стены из мешков с песком, за которыми несли пост солдаты. Знак на обочине предлагал снизить скорость транспорта, а пешим поднять руки высоко над головой, иначе пограничники могли открыть огонь на поражение. Проверять это мотоциклисты не стали, и Паша медленно повёл своего железного скакуна между блоками.

Высокий статный командир, в бронежилете, в камуфляже и с нашивкой принадлежности к городу, вышел к гостям, представился и попросил документы.

– Егор Сычёв, – тихо представился Артём, чтобы не услышал за тарахтением мотоцикла Садко.

Солдат за спиной командира вдруг оживился, внимательно посмотрел на Грачёва. Проверив документы, пограничник покосился на оружие гостей, но доставщику и военному лицу оно разрешалось, потому пропустили путников в город без лишних вопросов.

– Артём Грачёв? – к разведчику подскочил тот самый оживившийся солдат.

– Что? О ком вы? – показав непонимание, спросил диверсант.

– Да ладно, свои. Езжай на цементный завод, группа уже там.

Артём хотел спросить, всё ли у них в порядке, но сдержался, да и солдату вдруг понадобилось куда-то идти.

– Где тут у вас цементный завод? – спросил у доставщика Артём, когда они отъехали от блокпоста.

– Подкинуть?

– Давай, если несложно.

И мотоцикл на остатках бензина покатил по ночному Новгороду, давая путникам возможность полюбоваться богатым и красивым городом. Цементный завод, как и предполагал диверсант, оказался на окраине, в районе бедных и тех, кого называют отбросами общества. Тут освещением улицы похвастаться уже не могли.

– Вот, это здание, – водитель указал на двухэтажную громадину, довольно брошенного и безлюдного вида, – Тебе точно сюда?

– Да. Спасибо дружище, от всей души! – Грачёв вдруг почувствовал такую благодарность этому пареньку, что даже обнял, пожимая мозолистую руку, – Держи, заслужил!

Паша посмотрел на протянутую пачку денег, все сбережения Артёма, которые ему отдал агент Нового ключа.

– Да тут как минимум втрое больше обговорённого, мне же половину ещё на месте заплатили.

– Бери, – улыбнулся Артём, – Тебе семью кормить. Удачи!

– Спасибо тебе, и это извини, что с пистолетом так вышло, – он виновато потупил взгляд.

– Да забудь, езжай, маму обрадуй!

– Ты если что, к нам в гости приходи! – бросил парень, уносясь на своём лихом «коне».

Немного разочарованно Артём вздохнул, и направился к входу на заброшенный завод. Если это была бы засада, что маловероятно, то разведчик был готов. Взведя курок «Питона», он осторожно вошёл через парадный вход. Внутри царила полутьма, только через разбитые окна лился слабый лунный свет. Парень сделал шаг, другой, как почувствовал ногой тонкую леску. Сердце опустилось в пятки. За доли секунды диверсант бросился к выходу, намериваясь упасть ничком, чтобы взрыв растяжки не так сильно зацепил, как резкий звук разорвал барабанные перепонки. Вспышка света, ударила по глазам. Потеряв контроль, Артём упал на землю, схватившись за уши и сильно зажмурившись, до слёз из глаз.

Луч фонаря без труда отыскал корчащегося на полу парня, затем к нему присоединился второй луч. Грачёв повернулся к источникам света на веранде второго этажа, и до рези в глазах, щурясь, попытался разглядеть людей.

– О-о-о, – протянул знакомый голос, – Кого я вижу.

– Возвращение блудного сына? – съязвил Борис, опуская Беретту, и фонарь.

– Теперь ты дома, парень, – рядом возник неизвестный мужик с обезображенным лицом, и хлопнул Артёма по плечу.

Глава 45 Тихий хутор

1.

Нижний Новгород. Цементный завод.

– Да, – протянул Артём, – Умеете вы гостей встречать.

– Скажи спасибо, что не осколочную гранату поставили. Это Борис предложил свето-шумовую, до последнего верил, что ты явишься, – объяснил Ефрем.

– Спасибо, – ухмыльнулся «блудный сын», протирая глаза.

– Долго ты что-то парень, – вновь заговорил мужик с ожогами на лице, – уже без тебя хотели операцию начинать.

– Если бы вы меня не кинули в Новом ключе, то всё шло бы по плану, – возразил Артём.

– Тебя никто не кидал, – ответил Ефрем, – нас раскрыли, и пришлось быстро сваливать.

– Вы бросили меня, – настаивал Артём, сам не зная, чего желал добиться.

Извинений? Соболезнования? Жалости? Но явно не оправдания.

– У меня был выбор, – голос командира посуровел и стал сухим и жёстким, – Либо ты один, либо миллионы людей!

– Сколько пафоса. Да вы только думали о собственной шкуре! – вдруг вспылил Артём, не ожидая такого о себя.

– Пусть и так. Но миссия сейчас важнее.

– Вы ждали меня, но не пытались найти и помочь, просто вам был нужен предмет, но попытаться спасти меня не хватило духу.

Ефрем напрягся, взгляд его стал суровым и испепеляющим. Артём никогда не мог выдержать такого взора, но сейчас он чувствовал свою правоту, и давил на капитана.

– В драке я разбил предмет, – реакция Ефрема была непредсказуема, он вообще никак не отреагировал, словно ожидал этого, – Но, оказалось, – продолжил Артём, – что в часах моего отца, находился пароль. Я уничтожил его.

– Что за?! – воскликнул Борис, не прерывающий до этого разговор между сослуживцем и командиром.

– Теперь пароль вот здесь, – Артём постучал себя по виску двумя пальцами, – Это моя страховка, чтобы вы не кинули меня впредь, и что бы я вдруг, – парень многозначительно посмотрел на Дерягина, – не стал ненужным, как Карп.

Ефрем вспыхнул, зрачки расширились, но это был человек чудовищного самообладания, казалось, что никакие эмоции не подвластны над ним. Наступила тишина, тягучая, слышалось сопения людей в просторном помещении.

– Может, обсудим дальнейший разговор за столом? – предложил Тельцов, скорее всего, чтобы просто прервать напрягающую тишину.

– Отличная идея, с дороги я устал неимоверно.

Все стали медленно подниматься на второй этаж.

– Нас никто не представил, – мужик со шрамами придержал Артёма за предплечье, – Леонид Заболодский.

– Меня, наверняка, ты знаешь, – улыбнулся парень в ответ.

– Зачем ты так с Ефремом? – агент снизил голос до еле слышного шёпота, несмотря на то, что все остальные уже поднялись наверх.

– Он предал меня, как предал Карпа, один такой агент был, он сказал, что есть подозрения, якобы за ним следят, и этот… монстр, застрелил его!

– Командиру сейчас очень трудно. Миссия очень ответственная…

– Я это слышал уже, есть что-то кроме оправдания верного пса своего хозяина?

Удивительно, что Артём не заметил в глазах диверсанта злобы или ярости, а… уважение. Да, очень похоже на то. Чему же радуется этот новый знакомый? Тому, что признали его верность?

– А ты разбираешься в людях, – после минуты тишины изрёк Заболодский.

– Так, ведь по работе положено.

– Я не в обиде на твои слова. Это и вправду так. Я служу своей Родине, своим командирам верой и правдой, и обещаю исполнять свой долго до смерти!

– Странно, но я уважаю твой безумный фанатизм.

– Давно ты стал говорить людям в глаза, то, что о них думаешь?

– Вроде нет, – Артём задумался, и вправду, он впервые ведёт себя так дерзко и уверенно за всю свою жизнь, обычно он всегда стеснялся и боялся высказывать своё мнение, если оно не совпадало с большинством.

– Не стоит тебе с этим шутить. Дерзкий язык до добра не доведёт. А насчёт Ефрема, то дело не в моей преданности. Ты знаешь, почему он пошёл в армию?

– Нет, – признался заинтригованный Артём.

– Красные разбомбили мирный город. Это было давно, когда он работал ещё в городе на мирной работе, как миллионы людей. У него была семья, красивая жена, маленький сын, собака, дом, высокооплачиваемая должность. И всё это у него забрали. В один миг. Было перемирие, и люди спокойно суетились со своими делами, ни выстрела, ни взрыва, тишина, да покой. Но Красные нарушили хрупкое условие, и на мирный городок, где почти не было военных, посыпались мины и бомбы. Ефрем потерял всё. В один день. И представь, каково ему, смотреть в глаза Красным, зная, что они убивают такие же семьи, как и у него? Улыбаться, и здороваться с военачальниками, которые возможно отдали тот приказ о бомбардировке во время перемирия. Каково ему? Я на его месте, не приведи Господь, конечно, убивал бы всех, до кого мог бы дотянуться. Но командир железной выдержки человек, он заковал собственное сердце, похоронил воспоминания. Кажется, что даже я, вспоминая о его семье чаще.

– Нет, – возразил поражённый Артём, – Он всё помнит. Время ни черта не лечит, я в этом тоже убедился. И сердце у него не заковано. Может он и делает из себя жесткого лидера, но видел бы ты его лицо, когда он понял, что мы не смогли остановить теракт поезда. Сколько тогда людей погибло, каким он задумчивым был после этого.

– Наверное, ты прав. Тогда не нужно делать ему больно. Он и так понимает, что поступает, не всегда правильно, и я не знаю почему, придёт время, и он всё тебе сам объяснит.

– Не думаю, что он захочет поговорить по душам, как только мы начали задания, и я узнал его с другой стороны, мы не совсем, так сказать, ладили.

– Нет-нет. Ты видел его взгляд, когда ты высказывал ему претензии? Что в нём было?

– Злость, ярость, разочарование, – пожал плечами Грачёв, давая понять, что это совершенно очевидно.

– Ты ещё плохо разбираешься в людях. А в таком человеке, как Ефрем, и я иногда теряюсь. Да вот только этот взгляд я сразу заметил. В нём было уважение.

– Ну, уж нет, этого точно не может быть.

– Он уважает тебя, то, что ты не предал миссию, и смог не только побороть Красных, но и поборол самого себя, ты вернулся к нам. Значит долг, и честь для тебя что-то значат, а Ефрем уважает и ценит преданный и верных людей. Ещё он уважает тебя за то, что ты не побоялся высказать своё мнение, ты не струсил выступить против него. Вот увидишь, я был прав.

И уже в полной тишине, они поднялись наверх, где в небольшой комнате, бывшем кабинете начальника завода, расположилась столовая. Борис расставил скудную провизию, разлил по рюмке каждому спиртного, какого именно, Артёму сейчас не было дела.

– Завтра, мне нужны бодрые бойцы с ясным умом, – более чем понятно, намекнул Дерягин, и удалился.

– Вот так. Значит, в хлам напиться не удастся, – с огорчением истолковал слова командира Захар, где-то пропадавший всё время встречи «блудного сына».

– За встречу, – Борис поднял рюмку, – я рад, Тёма, что ты снова с нами, я даже заскучал.

Они выпили, закусили.

– Как вы выбрались и Нового ключа, и вообще что произошло? – пока память у агентов не отшибло алкоголем, поинтересовался Грачёв.

– Ну, история не самая интересная, – начал повествование Борис, – со мной куда веселее приключения случались. Приходим мы, значит, к Левше, агент наш. А он нас приводит к ангару. У Ефрема нашего, чутьё собачье, как-то понимает, что дело палённым пахнет, и мы готовимся. Ворота открываются, и как эти черти накинулись!

– Какие черти?

– Красные вроде. Нас всех почти одновременно и спеленали. Ну, а потом… Короче повезло и выбрались.

– Эй, – от возмущения Захар махнул рукой, и перелил содержимое своей рюмки, – Как есть рассказывай! Не занижай моего геройства.

– Ладно, – сжалился Борис.

«А они с Захаром мягче стали, алкоголь сближает, что ли?» – подумал Артём.

– Герой наш, выхватывает нож, режет своего разведчика, и кидается на командира Красных. Приставляет ему лезвие к шее, и визжит не своим голосом, что бы нас отпустили, иначе на лоскутки их командира пустит.

– Ну, а нас не отпустило, – вставил реплику Захар, расхохотался, и перевернул тарелку с зеленью.

– Да ты дружок, никак под наркотой? – заметил Леонид.

– Только нас отпускают Красные, Дерягин хватает Глок, и вставляет ствол пистолета разведчику прямо в раскрытый от удивления рот. От выстрела тому аж череп разнесло, а Ефрем весь в крови, дальше начинает валить этих жуков. Я тоже не отстаю от капитана, подбираю калаш, и очередью человек двадцать срезаю.

– Э… – хотел что-то возразить Захар, но на него напала внеземная усталость, и он тихонько захрапел.

– Ну, не двадцать, ладно, это я лихача дал, но человек пять точно. Потом мы хватаем стволы и паспорта, Левша, кстати, клянётся, что не предавал нас. А Ефрем ему ствол к затылку приставил, орёт на него. Как с ума сошёл, я его оттаскиваю, и представляешь, твои слова вспомнил. Пока я капитана в чувство приводил, этот упырь слинял! Представляешь! Мы бегом в гостиницу, и вещи забрать, и тебя. Прибегаем, а дома ещё никого. Ефрем хватает вещи, говорит, что бы мы сматывали, а он останется тебя ждать.

Артём с Леонидом переглянулись. Заболодский взглядом сказал, дескать, видишь, прав я на счёт командира, а Грачёв лишь виновато признал свою вину.

– Я чёркаю тебе записку, хватаю его за руку, говорю: «Сейчас накроют нас, а Тёма парень не дурак» ты же не дурак? Вот видишь! Уговариваю его, и сваливаем. Ты уж извини дружище. Я так за тебя переживал, всё себя винил, думал, может, надо было позволить Ефрему остаться.

– Не стоило, – протянул Артём, – Ты всё правильно сделал.

Борис продолжил, что-то весело рассказывать, все, наливая себе и наливая, пока Леонид не отобрал бутылку, но Грачёв его уже не слышал, но вновь занялся самобичеванием.

2.

Нижний Новгород. Съёмная квартира.

«А этот парень, Артём, молодец, хватило духу обидеть человека, так и не побоялся извиниться. Ефрем его утром, конечно же, простил, умно придумал, сказать, что парень вчера просто сильно устал. Оно явно не так. Грачёв просто мало понимает ещё людей. Не понимает, что командир старается для всех нас, и делает то, что необходимо сделать, а не то, что ему хочется. Вот он, настоящий лидер» – таких людей Леонид уважал, и думал о Дерягине всегда только хорошо, как несколько лет назад, когда узнал этого молодого разведчика, так и сейчас, когда быстрым шагом шёл к своей съёмной квартире на окраине города.

В комнате, которую Леонид снял после обыска его квартиры, личных вещей не было, зато цель его прибытия находилась в конце огромного огорода. Утром, когда Ефрем зарекнулся, о том, что надо бы перенести рацию на базу, и связаться с Центром, Заболодский сразу оживился и вызвался на это дело. Как только, за последние несколько лет, рядом с ним появился командир, который всегда был на той стороне рации, агент словно разучился думать самостоятельно. Он беззаветно верил в гениальность Ефрема, недаром он знал его с первого дня работы, и отказывался думать самостоятельно и принимать решения. Так жилось легче, от тебя не зависят судьбы и жизни других. Ты не командуешь и не ошибаешься, только выполняешь то, что за тебя уже обдумали и решили. Леонида это устраивало, даже больше, ему так нравилось.

Несколько домиков, с огромными участками земли, обнесённые ветхими заборами, располагались недалеко от города. Так что это даже не окраина, а хутор. Леонид направился вдоль речки, прямиком в сторону дома, где снимал комнату. И на душе у него было так легко. И солнце даже было, правда, за тучами, но всё-таки. Ничто не могло омрачить этот день, день, когда ответственность за принятие решения снималась со шпиона. И весь мир заиграл новыми красками. Пропало то напряжение, преследовавшее Леонида последние годы службы, ушло опасение разоблачения, за каждым кустом перестал мерещиться враг, в каждом прохожем пропал контрразведчик. Словно он не в глубоком тылу врага, а дома. В родном городе, где он всех знает, где здоровается с соседями, жмёт руки друзьям. А было ли оно, то время? Как давно! Почти и стёрлись воспоминания в памяти.

За ностальгическими мыслями, Заболодский и сам не заметил, как стучит в дверь знакомого дома.

– Сейчас-сейчас! – отозвалась хозяйка.

Леонид улыбнулся, вдохнул полной грудью, и присел на ступеньки, спиной к двери.

А красота-то, какая! Огромный, хоть и уже жёлтый луг, живописные холмы, не такие высокие, как горы. Их он не любил еще, будучи мальчишкой, когда они ездили с отцом на Кавказ, где жили его родственники. Как высоко было на вершинах! От высоты захватывало дух, сводило ноги. Спускать маленького Лёню приходилось на руках. А вот река за холмами радовала не меньше. Как хочется прямо сейчас, не глядя на сильный холод, кинуться в воду, которая кажется как в детстве, тёплой и летней. Вот ему мерещится мама, совсем ещё молодая, весело играет с пёсиком, как же его звали? Леонид не помнил, ему тогда было едва десять лет. А мама запомнилась только такой. Молодой, радостной. Не было той мамы, сильно больной, умирающей, осунувшейся. Нет. Она выскочила из памяти, как грязная страница тетради.

Дверь за спиной заскрипела, но Леонид предпочёл не оборачиваться, он не хотел потерять образа любимой мамы, хотелось смотреть на эти пейзажи вечно. А потом на голову упала какая-то ткань. Агент пришёл в себя слишком поздно, его схватили, ударили в живот, но крепкий диверсант, вывернулся, попытался освободиться из захватов нескольких сильных рук. Но ничего не вышло. Его ударили по затылку. Резкая боль отдалась в мозгу. А потом всё погасло. А может, так темно было в мешке.