Текст книги "Последний из нас (СИ)"

Автор книги: Игорь Ветошкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

Глава 48 Плохие новости

1.

Нижний Новгород. Тихий хутор.

Тонкий лёд на лужице хрустнул под твёрдой подошвой тёплого и удобного ботинка. Артём нагнулся, снял иней с пожелтевшей травы, растёр его в руке.

– Быстро зима пришла в этом году, – заметил он, глядя в небо, где в весёлом танце кружились снежинки.

– Ещё до Потопа природа начала удивлять нас, – согласился Леонид.

Он так и продолжал говорить с дефектами. Красивый, бархатный, и приятный голос сменился картавым, шипящим. Артём и Ефрем обнадёживали сослуживца, говорили, что всё пройдёт, и язык заживет, и голос вновь станет былым, хотя они и сами в это не верили. Леонид тоже не питал особых надежд, теперь ему точно закрыт путь в диверсанты, с таким запоминающимся голосом, и сильным ожогом на лице. Но думать о смене работы он пока не торопился, сначала нужно завершить операцию «Мозг», а уж тогда, можно и на пенсию.

– Зима холодной будет, – вновь заговорил Артём.

– Где ты это услышал?

– Борис сегодня за продуктами ходил, а на рынке старик какой-то орал: «Спасайтесь глупцы! Бегите на юг! Грядёт ледниковый период!»

– Ты веришь в эти сказки?

– Я уже и не знаю, во что верить, если снег выпадает в конце октября, а осень приходит в начале августа.

– Тут ты прав. Природа не предсказуемая.

– Кому-то удаётся предугадать следующий шаг, но чаще всего такие люди бывают не услышаны, вспомни Потоп.

– Да, мне отец рассказывал. Что пророчили-пророчили, потоп, всемирное затопление, а все только смеялись, да язвили. Помню, сколько наивных шуток и анекдотов на эту тему было.

– Люди слишком глупые. И жадные. Сколько невинных погибло, потому что сразу не догадались построить огромные корабли? А сколько средств зажали лишь бы не построить впустую ковчег.

Подул сильный, леденящий ветер, и Артём в своей безрукавке зябко поёжился. Они сидели возле небольшой канавки, рядом с домом, где Леонида поймали Красные, и из-за дерева наблюдали за хутором.

– Вроде, чисто, – Заболодский отнял от глаз бинокль, и подмигнул Артёму.

За те два дня, которые отдали спасённому пленнику на отдых, раны агента немного зажили. Синяки стали еле видны, а ссадины покрылись корочкой.

– Ну, идём, – Грачёв взвёл курок «Питона», и ловко поднялся на ноги.

Тихо они подкрались к дому старушки, которая сдала диверсанта, и обнаружили, что дверь закрыта.

– Никого, – подтвердил Леонид, осмотрев окна затянутые не то полиэтиленовыми пакетами, не то бычьим пузырём.

– Давай, показывай, где сокровище своё зарыл.

Отыскав в сарае одну лопату, разведчики двинулись вглубь огорода.

– А ты оказался прав, – признался Артём.

– На счёт чего?

– Про то, что Ефрем со мной по душам говорить будет.

– Ну, я же не первый день его знаю, – Леонид подмигнул, – И что он сказал, если не секрет?

– Что в жизни важно научиться делать выбор. И лидер проявляется тогда, когда слабость показывают другие.

– Он верно сказал. У меня был такой случай, не очень приятный, когда я проявил слабину.

– Расскажи, если тебе станет легче.

Заболодский отыскал место, где разрыл рацию, и воткнул лопату в землю.

– У меня в комплексе работает одна девушка. Она обладала важной информацией, и я начал работу с ней. Выведать удалось очень много и про ГПД и про Вакцину 145, помнишь, я тебе рассказывал?

– Помню.

– Так вот. И понравилась она мне сильно. Ты не представляешь. Влюбился даже, наверное. И отношения по работе, всё больше стали перерастать в личные. Сначала, я очаровывал её, что бы выудить что-то про ГПД, а потом… Потом, она просто мне нравилась. Хотелось гулять с ней, разговаривать, и не думать о том, что она – враг, а я – диверсант. Она – Красная, а я – Республиканец. Как оказалось, мои чувства были взаимны. Но вот незадача, она поняла кто я. И поставила мне ультиматум, либо я предаю Родину и перехожу за ней на сторону Красных, или мы с ней остаёмся по разные стороны в этой войне.

– Да-а-а, – протянул Артём, – Нелёгкий выбор.

– И я не смог его сделать! Понимаешь. Я только мямлил, что люблю её, умолял остановить запуск ракет. Всё впустую.

– Ты не смог решиться?

– Вот именно. Знаешь, что она сказала? «Слабак!». Представляешь! Как мне было больно! – Леонид воткнул лопату, и раздался глухой звук, разведчик откинул инструмент, и принялся разгребать землю руками.

– Она имела ввиду не физическую слабость, а психологическую, – заметил Артём.

– Я теперь уже понимаю. Но скажи правду: ты бы смог принять такое решение? Родина или возлюбленная?

Грачёв задумался. Ему было нелегко представить такую ситуацию.

– Я бы искал компромиссы.

– А если нет компромиссов этих? – Леонид повернул грязную физиономию к сослуживцу, – Нет другого выбора.

– Это сложно.

– Да. И я не смог. А ты сможешь. Я уверен в этом.

– Ну…

– Ефрем никогда не ошибается в людях. Если он видит в тебе лидера, то ты смог бы принять решение, каким бы трудным оно не было.

– Давай помогу, – Артём потянул рацию на себя.

Отряхнув прибор от грязи, разведчики предпочли быстро покинуть опасное место.

* * *

– Центр, ответьте! Это Мозг, Центр. Вызываю Центр, ответьте, – не переставая голосил Ефрем в приёмник.

– Да это бесполезно! – подытожил Борис, – Что у них там твориться?

– Может неполадки со связью, или…

– Слышу вас, Мозг, это Центр! – отозвалась рация, стоящая на столе посередине цементного завода.

– Слава Богу! – вырвалось у Артёма.

– Центр, свяжите меня с генерал-полковником Боковиным.

– С кем имею честь? – сквозь треск помех послышался приятный голос, обладателем которого наверняка, являлся молодой радист.

– Командир группы, капитан Ефрем Дерягин.

– Не знаю, капитан ли вы, Ефрем, – с сомнением отозвался радист по ту сторону приёмника.

Командир поднял голову, оглядел всех присутствующих, выражая полное непонимание.

– Слышишь? – с некоторым вызовом поинтересовался Ефрем, – Свяжи меня с Боковиным, немедленно!

– Боюсь, что это выше моих сил, ибо Терентий Павлович мёртв.

– Что? – воскликнул Борис, прислонившись к динамику ухом.

– Центр, повторите, – потребовал Ефрем.

– Генерал – полковник убит во время задержания вражеского диверсанта уже бывшего капитана контрразведки НОР Гавриила Палкина.

– Палкин убил генерала? – воскликнул Захар.

Тишина повисла в зале, каждый пытался осмыслить такую невероятную и главное, неожиданную ситуацию.

– Ефрем, слышишь меня? – затрещала рация.

– Я тебе не «Ефрем», ясно?! Я капитан контрразведки Народной Освободительной Республики, ты понял?! – вскипел командир.

– Боюсь, что не в вашем положении выгодно сориться со мной, – заметил радист.

Леонид положил руку Ефрему на плечо, показывая своим видом: «Успокойся, дружище, прорвёмся!»

– Хорошо. Кто теперь курирует диверсионную спецгруппу «Мозг»?

– Не хочу вас расстраивать, но у меня нет документов, подтверждающих, что группа ещё чистится у нас.

– Кто займёт место Боковина?

– Сейчас в штабе творится чёрт знает что, боюсь, на такую должность новый человек будет назначен не скоро.

– Где теперь Палкин?

– Он украл машину, и скрылся, пока что его не нашли.

– Что же нам делать, – словно вслух принялся размышлять Ефрем.

– Этого мне знать не положено.

– Послушай, ты хоть представляешь, насколько важна наша миссия?!

Рация не ответила.

– Сейчас, послушай меня как человека, – голос Дерягина стал мягким, приятным, – Оставайся на связи, пожалуйста, и оповещай нас о новостях из штаба, хорошо?

– К сожалению, это выше моих сил.

– Я тебя как человека прошу, а не как солдата!

– Приношу свои извинения, но у меня приказ. До конца разбирательств, я не имею права передавать информацию диверсионным группам.

Капитан заскрипел зубами, стол затрещал, когда сильное тело навалилось на него. Рация замолкла, треск прекратился, и ватная тишина завладела помещением. Все переваривали услышанное.

– И как это понимать, Ефрем? – первым очнулся Борис.

– Всё? Приплыли? – оживился Захар, – Миссия окончена, можно по домам?

– Что же теперь делать, командир? – с участием спросил Леонид.

– Времени ждать, пока у них сменится правительство, у нас нет, – напомнил Артём.

– Ефрем, не молчи! – потребовал Борис, – Что это значит?

– Ничего, это, не значит, – медленно, обдумывая каждое слово, заговорил Дерягин, – Ничего не измениться. Погиб Боковин – придёт следующий, это не важно. Мы продолжаем работу, и закончим начатое дело, всем ясно?

– От кого теперь получать приказы, и кто наше непосредственное начальство? – задался вопросом Леонид.

– Я.

Одного сурового, решительного взгляда Ефрема хватило, что бы вопросы по этому поводу отпали сами собой.

– Плохие новости к нам дошли, – с печалью заключил Артём.

Глава 49 Ад на Земле

1.

Нижний Новгород.

Дела шли отвратительно. Иначе не скажешь. Бориса всё сильнее стали одолевать мысли о дезертирстве. Теракт, Изгои, облава в Новом Ключе, пойманный в плен Леонид, всё это пугало разведчика, заставляло задуматься об отступлении. Но куда бежать? К туземцам? А если Леонид прав, и весь мир может накрыть ГПД? Этого нельзя допустить. Борису не нравилось нести большую ответственность. Тот факт, что он него зависит судьба мира, вызывал у него усмешку и недоверие, но сейчас ситуация всё больше накалялась и показывала свою серьёзность. Бежать от всего? Отречься от своих слов и клятвы? Да, может это и легко. Ускользнуть от Красных, от Республики, укрыться в племени туземцев, это проще, чем бороться против всего.

Идя ранним утром по пустой улице с сумкой продуктов, Тельцов мог полностью отдаться тяжким размышлениям о дальнейшей судьбе. «За свою жизнь я сделал много, очень много плохих вещей, я и убивал и мстил, и воровал, меня смело можно обвинить во всех грехах, кроме одного. Я никогда не предавал. Никого. Как бы тяжко не жилось, какая бы опасность не грозила, я всегда был верен своему другу и товарищу. А ещё, я никогда не нарушал своего слова. Если я не был уверен, что смогу сделать что-то, то этого я никогда не обещал. Там, на базе «Синица», я дал клятву на верность Ефрему. Плевать, что верхушка власти сменилась, я служу не им, и не Республик, от которой достаточно натерпелся, я служу Ефрему. Ему я клялся. Я верю в успех, верю, что он приведёт нас к победе. Бежать? После того, что мы вместе пережили? Смешно. Даже Захар, я уверен, не предал бы нас уже. Многое бывает в жизни. Но людей, которые вместе под пулями воевали, связывает особая связь, нет ей сравнения. Нет. Я не сдамся. И плевать на всё, завершим начатое. Я не подведу…»

– Уважаемый! – Бориса окликнули сзади.

Это был молодой парень в кожаной куртке и кепке. Тельцов отвернулся, игнорируя призывно машущего человека, и ускорил шаг, до базы ещё далеко, но можно поймать извозчика.

Впереди из переулка вышли двое, руки за спинами, наверняка, готовые выхватить пистолеты. «Ох, нет ребята, до откусывания языка я не дойду, живым не возьмёте, скоты!» – подумал Борис, бросая пакет на землю, и опуская руку в карман к Беретте.

– Послушай! – человек в куртке приветливо улыбнулся, – Тебя ждёт важный человек, не стоит делать глупостей.

Предохранитель послушно щёлкнул.

– Важный разговор, Борис.

Агент оглянулся, рядом возникло ещё четверо Красных. Сопротивление бесполезно, понял Тельцов.

– Следуй за мной, Хел.

Сердце затрепетало, рука сама отпустила пистолет. Как давно Борис не слышал своего прозвища на арене. И не сказать, что он обрадовался. Что тогда, что сейчас, он был подневольным, рабом, слугой.

В подворотне всю процессию ожидала «Волга». Бессмертная машина, прошедшая сквозь время и Потоп. Бориса усадили на заднее сидение, с обеих сторон его зажали агенты, кому не хватило места, остались в подворотне. Двигатель завёлся с пол-оборота, натужно зарычал, и «Волга» резво, с пробуксовкой, помчалась по разбитой дороге. В салоне пахло куревом, не то дешевым табаком, не то травой наркотического содержания, от чего Бориса буквально выворачивало.

Машина сделала очередной резкий поворот, Тельцов еле сдержал завтрак, который так и стремился покинуть организм обратным путём, и резко нырнула вниз. Недолго петляя «Волга» остановилась. Водитель заглушил двигатель, и агенты принялись покидать салон.

– Оружие, – потребовал всё тот же человек в куртке.

Борис вынужден был повиноваться, и отдал свою Беретту. Место, куда доставили Тельцова, оказалось подземной стоянкой. Автомобилей здесь уже не было очень давно, и разметка стёрлась, и фонари тоже пришли в негодность. Но света в помещении хватало, а что бы узнать Ушкова, и он не понадобился бы. Высокий худощавый, с противным мерзким лицом. Бориса аж дрожь брала при виде этого человека.

– Боря, здравствуй, очень рад, очень, – майор расплылся в приветливой улыбке.

– Не взаимно, – Борис оглянулся, двое охранников возле Ушкова, и четверо агентов, которые его привезли, – Я уж обрадовался, думал, забыли про меня.

– Зря, – снова Красный одарил Республиканца гаденькой улыбкой, – Мы всё это время были рядом.

– Следили за мной?

– Да на кой ты нам, – Ушков расхохотался, но никто него не поддержал, и он продолжил, – Присматривали, не более. Куда ты от нас денешься.

– Отлично. И что теперь?

– В действиях твоих сослуживцев я разочарован, не сумели предотвратить теракт устроенный группкой сатанистов – хулиганов, а ты молодец, хотя это уже не имеет никакого значения. Поезд уничтожен, мост обрушен, а главное – и без того ничтожные силы ушли на ликвидацию катастрофы.

– Я в вашей похвале не нуждался, что вам от меня надо?

– Не люблю я, когда меня перебивают, – с долей раздражения в голосе заявил Ушков.

– Ты слишком медленно и долго говоришь.

– А куда тебе спешить? – искренне удивился Красный, – Стоит ещё немного подождать, – он посмотрел на часы, – И решение будет известно. Окончена твоя работа, и готов ли ты получить свою награду, или продолжишь слежку в стане врага.

– Что ты несёшь?

– Мог бы и поуважительнее ко мне относиться, если я потребую, ты будешь называть меня «господином».

«Тянет время» – догадался Борис, – «Зачем?»

– Так вот. Прервал меня ты на самом интересном. Ещё я выражаю тебе благодарность, за то, что навёл нас на логово змия.

– О чём ты? Я никого не наводил!

– Ты может и сам, не догадываешься о том, как нам помогаешь, но, тем не менее, награду ты заслуживаешь. И по завершению операции, ты будешь мало того, что свободен, так ещё и несказанно богат! Но пока что вот, твоя награда, – Ушков едва кивнул, как Бориса схватили несколько крепких агентов, – Не сопротивляйся, это будет не больно.

Человек в кожанке достал из кармана шприц, баночку, и вату.

– Нет! Слышишь меня! – завопил Борис, выдёргиваясь, но его опрокинули на бетонный пол и скрутили так, что больно было даже дышать, не то, что шевелиться.

– Это моё первое сдержанное обещание, – Ушков присел на корточки перед лежащим Борисом, – Вакцина 145. Счастливчики, которые носят её в крови, могут не бояться ГПД.

Игла вошла под кожу, Борис заскулил от бессилия.

– Позже ты будешь мне ещё благодарен, за то, что я спас твою грешную душу. Это дороже любых денег. Хотя, ими я тебя тоже не обижу.

Бориса отпустили, подняли, и даже отряхнули от пыли. Тельцов прислушался к своему организму, и удивился. Он почувствовал старое знакомое чувство. Еще, будучи гладиатором, он получал наркотики, которые подобно стимуляторам, придавали сил и повышали показатели организма. Вот и сейчас приятная энергия расползалась по телу, подавая тепло каждой клеточке. Тельцовым завладело чувство эйфории.

– Майор, как слышите? – затрещала небольшая рация, которую сразу передали Ушкову.

– Слышу тебя, доложи обстановку.

– Мы окружили этих крыс, но сдаваться они не хотят.

– Живых не брать.

Майор отключил аппаратуру, отдал охраннику.

– Что? – Борис постепенно начал приходить в себя.

– Дружков твоих травим, как крыс, – объяснил Красный, и зашёлся хохотом.

– Ах, ты ж су… – осознание к Тельцову пришло мгновенно, и он, не раздумывая, атаковал злодея.

Не то реакция у майора оказалась хорошей, не то Борис под Вакциной растерял сноровку, но Ушкову удалось увернуться. Бориса сразу же схватили, но отмахиваясь наотмашь, он смог высвободится.

Охранники схватились за пистолеты, и диверсант кинулся прочь из ловушки. Он бежал, как мог, ноги заплетались, голова кружилась, но останавливаться нельзя. Он чувствовал, как прицелы пистолетов свелись на его спине, слышал щелчки снятых предохранителей. Командир охраны оглянулся на Ушкова, не опуская пистолета с беглеца, взглядом спросил приказа.

– Не стреляй, – медленно произнёс Красный, – Он ещё пригодится.

Недолго петляя по подземной стоянке, где большинство ответвлений обвалилось, разведчик выбрался наружу. Поймав извозчика, он приказал ехать на заброшенный цементный завод.

2.

Нижний Новгород. Цементный завод.

Ад. Ад на Земле. Вот во что превратилось здание заброшенного завода, где нашли себе убежище диверсанты. Жар здесь был сродни Преисподни. Горело все, что могло гореть, и то чему гореть не положено. Казалось, что сам воздух пылает. Пол, стены, потолок, всё было охвачено огнём. Пламя бушевало во всю, вырывалось через пустые глазницы окон.

– Ефре-е-ем!

От дыма было невозможно дышать. Раскалённый воздух обжигал лёгкие, словно ножом резал горло, щипал глаза, выгоняя из них слёзы. Из-за черноты дыма сложно было различить что-то всего не нескольким метрах от глаз.

Леонид высунулся снова, открыл огонь.

– Ефрем! – заорал Артём, что было сил, до рези, в глазах вглядываясь в языки пламени на той стороне веранды.

Когда Красные спецназовцы ворвались на завод, и закидали всё помещение изнутри коктейлями Молотова, все члены группы «Мозг», за исключением Бориса, были на втором этаже. Дерягина видели последний раз в конце деревянной веранды, где он с картой в руках корпел над разработкой плана. Красные работали профессионально, окружили весь завод, закидали со всех сторон зажигательными смесями, заставив пылать даже бетонные стены, и просто стали ждать, не очень настойчиво постреливая по диверсантам.

– Я здесь! – отозвался капитан, и тут же зашёлся кашлем.

– Давай к нам, прикроем! – ответил Леонид, перезаряжая свой пистолет.

Крупнокалиберные гильзы со звоном рассыпались по полу, и Артём вложил в барабан новые патроны.

Покрасневшие глаза Ефрема панически вращались, ища спасения. Но вокруг был только огонь, и ничего больше. Первая очередь с калаша от вломившихся Красных, ударила рядом с капитаном, и одна из пуль угодила ему в плечо. Дерягин упал неуклюже, от неожиданности, и сильно ударился головой. Придя в сознание, через несколько минут, он уже был окружён племенем. Деревянная веранда пылала более чем охотно.

Оружия у Ефрема не было, и поэтому кроме помощи от сослуживцем, надеяться ему было не на что.

– Иду! – прохрипел капитан, изрядно надышавшийся углекислого газа.

Леонид и Артём дружно высунулись и открыли массированный огонь на подавление по спецназовцам на первом этаже. Позиция у разведчиков была более выгодная. Во-первых, преимущество в высоте, во-вторых, два бойца с пистолетами могли без труда контролировать широкую лестницу, являющуюся единственным подъёмом на второй этаж.

Рывок. Ефрем побежал, как не бегал никогда в жизни, делая большие шаги, буквально перепрыгивая, он чувствовал, как горящие доски уходят из-под ног. От грохота выстрелов заложило уши. Длинная автоматная очередь посекла стену над командиром. Дерягин инстинктивно пригнулся, остановившись лишь на миг, как послышался треск под ногами. Одежда горела, пламя обжигало кожу, пылали волосы. Истошный крик вырвался из обожженного горла Ефрема. Прогоревшие доски проломились под разведчиком, и он вместе с доброй половиной балкона сверзился вниз, почти с трёхметровой высоты.

Крик горящего человека пересилил треск автоматов. Артём с Леонидом переглянулись, услышав командира.

– Давай, Тёма! – только и сказал агент, выбрасывая пустой магазин.

Времени размышлять, не было, да и истошный вопль давил на психику. Грачёв рванул вниз, по лестнице, споткнувшись, упал, но не остановился. Сейчас для него не было таких преград как страх или боль, он должен спасти командира, любой ценой. Только эта мысль управляла им. Не отвлекаясь на врага, Артём забежал под остаток веранды, в поисках Ефрема. Истошный рёв, служил хорошим ориентиром. Словно раненый зверь, защищающий потомство попал в ловушку. Горящие доски сыпались с потолка, грозя проломить голову, балки падали, преграждая путь, и намекая на возможность обвала всей конструкции. Но это не останавливало Артёма. Это был переломный момент в его жизни. Это была победа над страхом.

Ефрем лежал на груде горящего хлама. Из его живота торчала острая доска, пронизавшая тело насквозь. Дерягин смотрел на обломок из своего тела и орал не своим голосом, как может орать только человек, у которого из живота торчит обломок доски.

– О, Боже! – только и вымолвил Артём.

Сердце тревожно сжалось, в горле стал ком. Парень совсем растерялся, не знал что делать. Он подбежал к командиру, упал перед ним на колени, не обращая внимания на жар. Из раны толчками выплёскивалась кровь, тёмная, почти чёрная. На уровне инстинктов Артём догадался, что пробита печень. Так же не составило труда понять, что и кишки порваны.

– Всё будет хорошо, Ефрем, слышишь меня, – зачем-то бормотал разведчик, панически размышляя, как перетащить командира на второй этаж.

Не предупреждая ни о чём, диверсант схватил Дерягина за поясницу и под лопатки, и рывком поднял с острого обломка. Душераздирающий крик оглушил парня, застрял в мозгу на всю жизнь. Он не удержался на ногах вместе с тяжёлым телом, и рухнул с груды обломков. Ефрем замолчал, по-видимому, лишился сознания. Так даже лучше. Грачёв обхватил тело под мышки, и потащил к лестнице, оставляя за собой густой кровавый след.

– Твою мать! – воскликнул ошарашенный Леонид.

– Помоги! – взмолился Артём, затаскивая тело на ступеньки.

Отстреляв остатки патронов, Заболодский спустился, и перехватил командира.

– Тёма, прикрой!

Грачёв схватил Кольт 1911, способный компенсировать массированный огонь, и стал подниматься следом, не давая Красным высунуться из-за своих укрытий. Лестница тоже уже пылала, и парень то и дело обжигался, но не останавливался. Вот до второго этажа осталось всего несколько метров. Один рывок, и он в относительной безопасности. Но предательски треснула доска под ногой, и Артём провалился по самое колено через прогоревшую ступеньку.

Спецназовцы, словно акулы, почувствовали каплю крови в воде, и тут же усилили обстрел.

– Лёня! – заорал Артём, охваченный паникой.

– Ствол! – потребовал напарник.

Артём тот час закинул наверх Кольт, из которого Заболодский открыл огонь. Извиваясь, подобно ужу на сковородке, парень всё-таки высвободил конечность из западни, и на ходу выпустив по Красным барабан «Питона», скрылся в комнате второго этажа. Укрывшись в бетонных стенах, Артём упал на колени, схватился за лицо.

– Тёма! Помоги Ефрему! – Леонид кивнул на бездыханное тело посреди комнаты, но пост свой возле дверного косяка не покинул, и время от времени высовывался, чтобы Красные не расслаблялись.

Артём никак не отреагировал, он плакал, было больно, страшно, не хотелось умирать. Хотелось только свернуться в калачик, забиться в дальний угол и плакать, забыться от всего. «Хоть бы это сон! Умоляю! Хотя бы сон!»

– Артём! – заорал Заболодский, когда очередь из калаша выбила куски бетона из стены, где он прятался, – Возьми себя в руки! Чёрт тебя побери! Ему нужна сейчас твоя помощь! Слышишь?!

Грачёв убрал руки от лица, внимательно посмотрел на сослуживца.

– Подумай о командире! Помоги ему! Помоги мне!

Артём потянул на себя аптечку, которая ждала своего часа под кроватью. Под телом образовалась тёмная кровавая лужа, да и сам Ефрем признаков жизни не подавал. Разведчик зажал рану тампоном, приложил ухо к груди. Но сердцебиения не было.

– Нет! Нет! Слышишь! Нет! – Артём кричал, не хотел верить, что смерть забрала его командира, его… друга.

Он, зажимая рану, принялся делать массаж сердца, пытаясь вновь запустить колесо жизни. Артём просто не хотел верить. Укол обезболивающего. И вторую дозу. «Нет… Он, нет… Произнести – значит признать, значит – смириться!» А смиряться со смертью, Ефрема Артём не собирался.

Леонид сразу всё понял. Но Грачёву не мешал. Надежда ещё жила в нём. Где-то глубоко в его тёмной душе ещё не погас огонёк веры в лучшее. Он высунулся, дважды выстрелил в наглого спецназовца, собравшегося швырнуть к ним гранату, и бедолага рухнул с простреленной головой.

Артём поднял глаза полные слёз, и увидел перед собой солдата. Не веря себе, он протёр глаза, но Красный продолжал стоять над ним. Весь в чёрном комбинезоне, с бронежилетом поверх, в руках калаш с подствольником. Артём посмотрел бойцу прямо в глаза. На нём был шлем и чёрная маска, виднелась только полоска глаз. Живые, добрые и выразительные глаза. По ним казалось, что человек совсем молодой, не старше Артёма, может даже младше. Не верилось, что солдат такого уровня подготовки растерялся диверсантами. Может он человек чести и не хочет убивать безоружного.

Артём стоял перед ним на коленях, как и упал на них перед мёртвым телом своего командира. Он была жалок, сломлен, слаб, безоружен. «Питон» лежал рядом, но патронов в нём не осталось, Кольт был у Леонида, который куда-то пропал, как впрочем, и Захар, оставалась надежда на Наган в кармане куртки, но сопротивляться Артём не мог. Не желал. Из глаз его текли слёзы, он просил, молил Красного о пощаде.

Солдат приподнял автомат, зажмурил левый глаз. А Грачёв так и смотрел в его чёрные, как дуло ствола, зрачки. Страх снова прошёл, сменился смирением. Осталась только жалось. Сожаление о не сделанном.

С диким криком, словно туземец с боевым кличем, Захар появился за спиной Красного. Солдат только начал поворачиваться, как длинный кинжал вонзился ему под подбородок, наверняка, достав мозга.

Артём выдохнул с облегчением, словно тяжелый груз свалился с плеч. Мухин небрежно оттолкнул мёртвое тело, отобрал калаш.

– Думали, кинул вас? – его чёрная от гари и копоти физиономия самодовольно ухмыльнулась, – А я просто пути отхода искал. Так, кстати, нет, – с огорчением, он показал себе за спину, – они всё окружили.

Артём не ответил. Он продолжал смотреть в уже мёртвые, остекленевшие глаза Красного.

* * *

«Чёрт! Чёрт! Чёрт! Это всё моя вина! Нет! Я не хотел! Как я мог! Я ведь поклялся! Я никогда не предавал, никогда!» – Борис смотрел на горящий завод, видел какой огромный, чёрный столб дыма поднимается над ним, и языки пламени, вырывающиеся из окон. Видел, как множество чёрных фигурок с автоматами цепочкой окружили завод, а ещё кучу зевак, которые сгрудились за растянутой полосатой плёнкой-ограждением. Тельцов соскочил с повозки. Решительным шагом, чуть ли не срываясь на бег, направился к входу, не обращая внимания на возмущённые призывы извозчика об оплате.

– Извините, гражданин, сюда не положено, – солдат в чёрной маске и каске преградил путь, когда диверсант перепрыгнул через ограждение, и уже подошёл к дверям.

Борис отвёл ствол калаша, направленный ему в живот, и со всей силы ударил спецназовца по лицу. Довольно крепкий парень на ногах устоял, но сильно пошатнулся, и координацию потерял. Разведчик длинной очередью скосил второго охранника входа, который только начал передёргивать затвор, и набрав в лёгкие побольше воздуха, заскочил внутрь.

– Ефрем! Артём! – заорал Борис, пробираясь вдоль стены ближе к лестнице.

Красные, похоже, не ждали угрозы с тыла, потому не сразу сообразили, что среди клубов чёрного дыма, шастает и диверсант. Расстреляв весь рожок в спину спецназовцу, разведчик завладел новыми магазинами и гранатами. Две разрывные, и одна дымовая.

– Бори-и-ис! – услышал разведчик голос Леонида.

– Иду, не стреляй!

Заболодский выскочил на остаток балкона, оставив Артёма одного, и открыл огонь по дальним Красным, что бы прикрыть сослуживца. Где-то в углу рванула граната, послышались крики и стоны раненых. Дымовая подкатилась прямиком к ступеням, хлопнула и белый дым начал окружать её. Огрызаясь из калаша, Борис забежал на лестницу, и вместе с Леонидом они уже скрылись в комнате.

– О, жмур окочурился, – сделал вывод Захар, увидев мёртвого Ефрема.

– Что произошло?! – воскликнул Леонид, кивнув на тело солдата, из подбородка которого хлестала кровь.

Артём оставался в ступоре, уставившись на грязное покрасневшее лицо командира, на котором уже навсегда застыла гримаса боли и ужаса.

– Я не предатель, – откашлявшись, заявил Борис.

– Знаю, иначе бы не вернулся, – Заболодский похлопал сослуживца по плечу.

– Эти сволочи, скоро тут будут, – Захар кивнул на коридор, из которого пришёл.

По лестнице забарабанили армейские берцы, и разведчики машинально схватились за оружие.

– Боря, ствол! – скомандовал Леонид, и сразу поймал калаш.

Высунув автомат за угол, диверсант наугад дал длинную очередь, послышались крики раненых.

Борис попробовал пульс на шее у Дерягина, скривился от сожаления.

– Тёма, ты как?

Грачёв не ответил.

– Надо идти, слышишь? Ему уже ничего не помочь. Тёма, брат! – Борис принялся трясти сослуживца за плечи.

– Куда идти ты собрался? – вступил в разговор Захар, – чёрный ход перекрыт, я проверил.

– Парни, патроны! – крикнул Заболодский.

– Пуст! – признался Борис.

Мухин, молча, кинул один единственный рожок.

– Вентиляция, – осенило Грачёва.

– Чёрт. Точно! – Захар кинулся в соседнюю комнату, где был кабинет директора завода.

– Но не выйдет, – вдруг заявил Артём, – Там много дыма, мы задохнёмся.

– Всё! – крикнул Леонид, – Я пуст.

– Это их задержит немного, – Борис кинул ему оставшуюся осколочную гранату.

– Бегите, быстро! Я догоню!

– Не глупи, Лёня! Кидай, и быстро за нами.

– Идите уже!

Борис схватил за шиворот Артёма, который успел подобрать свой револьвер, и сумку, и потащил в кабинет. Захар уже расправился с тонкой решёткой, и принялся мочить носовой платок из фляги.

– Давай! Ползи! – скомандовал Борис.

Мухин без пререканий, вдохнул полной грудью, и залез в шахту. Прилепив Артёму на лицо мокрый платок, Борис прикрылся сам, и втолкнул Грачёва шахту следом. Оглянулся на мгновение, услышал разрыв гранаты, и полез следом.

Дышать в тесном, раскалённом пространстве было невыносимо. Артём кашлял, кружилась голова, казалось, что он сейчас отхаркнёт собственные лёгкие. Но парень полз, потому что знал, от него сейчас зависит жизнь Бориса и Леонида. В глазах потемнело, потекли слёзы, но разведчик только попытался ускориться, что бы быстрее вдохнуть.

– Проклятье! – закричал Захар, послышался скрип.

Артём открыл глаза и увидел, как Мухин провалился вниз. Проржавевшее дно вентиляционной шахты не выдержало веса разведчика, и проломилось под ним. Захар упал прямиком в воронку, куда в давние времена стекал цемент, и, ободрав локти, сверзился по горке вниз. Артём последовал за сослуживцем, Борис тоже был готов на всё, лишь бы вдохнуть. В почти бессознательном состоянии Грачёв, подобно мешку с картошкой, скатился по желобу на бетонный пол. Сверху рухнул Борис.