Текст книги "Демидовы: Столетие побед"
Автор книги: Игорь Юркин
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 38 страниц)
Возвращение в Тулу
Младшие Сыновья: вступление во взрослостьЧто Григорий в отсутствие отца присматривал за Тульским заводом, представляется вероятным еще и потому, что в начале «нулевых» годов он скорее всего жил общей с ним семьей. Его отделение произошло около 1708 года [152]152
Юркин И.Н.Демидовы в Туле. с. 76.
[Закрыть], примерно тогда же, когда, по нашей прикидке, у него родился сын. Младший брат, Никита, получил самостоятельность еще позже – лишь в 1711 году [153]153
Характер упоминаний (а также неупоминаний) о Григории в грамоте, составленной при отделении Никиты Никитича, таков, что позволяет думать, что Григорий был уже отделен.
[Закрыть].
Как отнеслись к отделению и каким его запомнили братья, показывает позднее (1748 года) письмо младшего, обращенное к графу М.И. Воронцову. К этому письму мы еще вернемся и объясним, зачем его автор вспомнил о событиях 37-летней давности. Пока же процитируем и сопоставим с фактами.
Никита писал: «…Уповаю, что Вашему Сиятельству небезъизвестно есть, каким образом учинил покойный родитель мой между нами братьями разделение, которого от света не слыхано, и во всех государствах то не имеется, что и натуре противно. А именно, пожаловал мне только из движимого и недвижимого имения пять тысяч рублев и более ничего. Не токмо чем пожаловать, и посуду всю обобрал и в одних рубахах спустил. Да что ж в то время делать было!» [154]154
Головщиков К Д.Указ. соч. Прил. 15. Письмо подписано именем Никиты Демидова, без отчества. В литературе его приписывают Никите Акинфиевичу (К.Д. Головщиков) и почему-то Прокофию Акинфиевичу (В. Свалов). Анализ содержания не оставляет сомнений: автором мог быть только Никита Никитич.
[Закрыть]
Это «резюме» можно сравнить с текстом документа – упоминавшейся раздельной записи от 23 марта 1711 года [155]155
Документ опубликован – см.: Юркин И.Н.Демидовы в Туле. Прил. 5. № 1.С. 259-261.
[Закрыть]. Никита Демидович заявляет, что отделяет сына Никиту от себя, жены и детей (подразумевается неотделенный Акинфий) «жить себе». Далее заявляет: «По тому моему отделу дал я, Никита, ему, сыну своему Никите, ево жеребей весь сполна: денег пять тысяч рублев, да платье ево, и что на жене ево моей покупки, да двор мой с хоромы, и с местом, и с лавками, и с лавачными местами, и со всем дворовым строением, с посудою, и з домашнею рухледью, с лошедьми, и с коровы, и с мелкою скотиною на Туле, в Казенной слободе, в межах подле двора казенного кузнеца Филипа Третьякова, а з другой староны – Якова Филатова з братьеми, а позади того двора берег реки Упы, а от Тулицы на переднем конце двора моево семь замков лавок, что ныне таргуют мясам; да в Мескатинном ряду лавки ж с месты, которыя я владел по письму Филата Данилова да Кузмы Душкина по купчим, да лавка в Железном ряду…»
Как видим, из памяти шестидесятилетнего Никиты Никитича выпали не только мелочи вроде посуды и платья (все это было ему оставлено), но также городская усадьба и с десяток лавок и лавочных мест. Между прочим, пять тысяч рублей – сумма по тем временам немалая, на эти деньги и небольшой завод можно было построить. Кстати, один завод, Перевидский (или Перевинский), отец Никите тоже передал, правда, он был винокуренным. Как видим, достойного уровня жизни и возможности заниматься предпринимательством он сына не лишал, однако направлял его инициативу в сферу, удаленную от обжитой им и Акинфием. Это может свидетельствовать о зародившемся уже тогда плане не делить нажитую недвижимость, оставив все старшему. Предчувствуя это, Григорий и Никита, несомненно, обижались.
Но убрать их с пути, совершенно выдавив из металлопромышленности, – такой задачи Никита Демидович перед собой не ставил. Это было бы технически трудно, не говоря о том, что и несправедливо. Действовать в том же духе, как с Федором Молодым, он не мог – помнил, что они его дети. Он хотел избежать внутрисемейной конкуренции, а для этого было достаточно сделать так, чтобы младшие не претендовали на долю уральского богатства, не искали, путаясь под ногами, счастья там, где надеялись найти отец и старший брат. Было достаточно размежеваться – имущественно и территориально. Поэтому, отделяя их и намереваясь сдержать проникновение на Урал, он помогал им закрепиться на другой, покидаемой им, территории – в центре Европейской России.
И у них, постепенно становившихся на путь, проложенный отцом, был интерес в сотрудничестве с ним. Дарованные Никите привилегии упрощали решение производственных проблем. Долгие годы младшие Демидовы не имели возможности покупать населенные деревни. А вот отец такое право имел – оно в индивидуальном порядке было дано ему еще в 1702 году. Имея, пользовался. Не исключаем, что братья обращались к нему и в поисках кредита. Они ждали его помощи и, в общем, несмотря на обиду, тянулись к отцу. Он, в той степени, в какой это не затрагивало его и Акинфия интересов, помогал – выводил и их в заводчики.
Первым испытал себя в этом качестве, естественно, тот, который был постарше, – Григорий. Отец и сын, промышленники опытный и только начинающий, сошлись в общем деле на площадке Дугненского завода.
О ранней истории этого предприятия известно еще меньше, чем об истории первого завода Демидовых. Попытку завести завод на притоке Оки речке Дугне (нынешняя Калужская область) предпринимали еще Марселисы, металлопромышленники первой волны, но за смертью последнего из них, Кристиана, работы остановились вскоре после начала. Новую просьбу разрешить здесь промышленное строительство подал в 1701 году Никита Демидов, арендовавший для этой цели на 20 лет землю у стольника Ладыженского [156]156
Возможно, он арендовал не только землю, но и находившуюся здесь мельницу. Во всяком случае, какая-то отдававшаяся Ладыженским Демидову внаем мельница на Дугне упоминается в закладной, оформленной в 1720 г. (РГАД А.Ф. 285. Оп. 1. Кн. 237. Л. 1540). Однако полной уверенности в том, что она была отдана еще в первом десятилетии века, у нас нет.
[Закрыть]. Положительное решение он получил в 1707 году, что может быть связано с началом в этом году выплат ему компенсации за изымавшийся в казну Тульский завод.
Присутствующие в литературе сведения о строительстве и принадлежности завода противоречивы. По утверждению Н.И. Павленко, хотя строить его начинал Григорий, владельцем считался отец [157]157
Павленко Н.И.Указ. соч. с. 95.
[Закрыть]. Именно Никита получил разрешение, он же решил вопрос с землей. Этим, скорее всего, и определилось, чей собственностью являлся завод, независимо от того, кто его фактически строил. Некоторые данные позволяют думать, что в начале 1710-х годов Григорий и Никита управляли предприятием совместно [158]158
Аргументацию см. в кн.: Юркин И.Н.Демидовы в Туле. с. 79, 80.
[Закрыть]. (Разумеется, с поправкой на то, что Никиты значительную часть времени не было ни в Туле, ни тем более на Дугне. Другое дело Григорий, о котором в одном документе 1712 года сказано так: «…дворево ва Оружейной слабоде, а он, Григорей, живет на железных своих заводах в Олексинском уезде» [159]159
Архив ВИМАИВиВ С.Ф. 2. Оп. 1. Ед. хр. 138. Л. 2.
[Закрыть].)
Выплавлявшая чугун и ковавшая железо Дугна стала для молодого Демидова школой, в которой он приобрел опыт самостоятельного управления металлургическим предприятием. Реализовать его он смог на другом заводе – Верхотулицком, пущенном в конце 1710-х годов. (Кстати, это предприятие возникло тоже при содействии отца – именно он купил для него землю.) Григорий-промышленник следующего десятилетия – весь в заботах о своем Верхотулицком заводе плюс эпизодически в подготовке к строительству вспомогательного передельного завода.
А Дугненский завод через несколько лет после того, как комиссар Демидов восстановит свое присутствие в Туле, перейдет к купившему его младшему из сыновей. Никита Никитич отстроит его заново на новой площадке. Так родится Нижний Дугненский завод, который вскоре, когда об отцовском и братнем его предшественнике забудут, станут называть просто Дугненским.
Любопытно, что у нового его хозяина, юридически давно свободного от опеки отца, какая-то связь с отцом на Дугне еще сохранится. Утверждать это позволяет документ осени 1720 года, фиксирующий заем Д.И. Ладыженским (представленным в документе служителем дома царицы Прасковьи Федоровны) у Н.Д. Демидова 200 рублей. В обеспечение займа служитель заложил мельницу на Дугне со строением и землей, которая «отдана сыну ево (заимодавца. – И. Ю.)Никите в наем во владенье» [160]160
РГАД А.Ф. 285. Оп. 1. Кн. 237. Л. 1540.
[Закрыть]. В случае невозврата займа мельница по закладной переходила к Никите-старшему. Спросим: зачем все это нужно, если владельцем нового завода на Дугне был теперь один Никита-младший? Старший намеревался сохранить свое присутствие на объекте и имел для этого возможность? А как относился к этому сын? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно обратиться к отношениям отца и сына в связи с предпринятой как раз в это время попыткой последнего зацепиться за Урал. Но об этом позднее.
Как видим, Никита Демидович, сосредоточив основную промышленную деятельность на Урале и постоянно наращивая свое там присутствие, сумел сохранить связь с Тульско-Каширским металлургическим районом. Пока это было возможно, он не отпускал в плавание с казенным капитаном Тульский завод. Позже, когда казна начала за него расплачиваться и стало ясно, что завод потерян, добился разрешения построить новый на Дугне и как-то держался за него, даже когда тот сменил хозяина.
Несомненно, он преследовал при этом собственные интересы. Но несомненно и то, что только предпринимательской выгодой сохранение им связей с Тулой объяснить нельзя. Личный интерес переплетался с желанием помочь младшим сыновьям. Характерно, что добиваясь новых льгот, Никита нередко включал в свои челобитные просьбу распространить их на сыновей. В 1715 году под предлогом обеспечения безопасности хранящихся на его и детей дворах боеприпасов и заводских «снастей» он добился указа «у него, Демидова, и у детей его и в доме их постою никакого не ставить» [161]161
Кафенгауз Б.Б.Указ. соч. с. 161.
[Закрыть]. Он хлопотал о расширении иммунитета от местной власти: просил дать ему и сыну Никите (!) право самостоятельно чинить суд и расправу, за обычным в таких случаях исключением «татинных и убивственныхдел» [162]162
Там же. с. 160. К сожалению, Б.Б. Кафенгауз не указывает, к какому году относится эта просьба, и не дает ссылку на источник.
[Закрыть].
Приведенные факты (они будут умножены) опровергают универсальную применимость заключения Н.И. Павленко, писавшего, что «отец не только не способствовал, но даже препятствовал строительству заводов младшими сыновьями и глушил их инициативу» [163]163
Павленко Я.И.Указ. соч. с. 95. Заметим, что факт, это подтверждающий, приведен всего один: противодействие Никите-младшему в его стремлении на Урал.
[Закрыть]. Оно справедливо только в отношении реакции комиссара на их (прежде всего Никиты) попытки проникнуть на Урал.
Трудно сказать, когда и почему у комиссара Демидова возникло намерение восстановить свое присутствие непосредственно в Туле в полном объеме. Несомненно, этому способствовал относительный успех совместной с Григорием работы на Дугне. Отец увидел, что хозяйствовать не в убыток под Тулой в новой ситуации по-прежнему можно, хотя ради получения преференций от власти готов был работать иногда и в убыток. Нисколько не тесня Урала, Тула вновь оказалась в перспективных его планах.
История возвращения родоначальника Демидовых в Тулу тесно смыкается с историей строительства здесь казенного оружейного завода. Война со шведами продолжалась, нагрузка на казенных оружейников увеличивалась. Оружейная слобода все с большим трудом справлялась с исполнением казенных нарядов. Прибавка за счет ружья, делавшегося по подряду (то есть частным порядком), была недостаточной. После неудачи первой попытки подстегнуть производство, построив в Туле Оружейный двор (оружейники переходить под его крышу не захотели, потом двор горел), после неудачи второй, предусматривавшей перевод всех оружейников в Ярославль (и на этот раз исполнению помешал пожар, на этот раз на ярославском оружейном дворе), было решено предпринять еще одну попытку. Приунывшие в ожидании переезда тульские оружейники воспрянули духом. В книге записей мирских расходов за 1712 год появилась такая: «Да как солдаты Князя Григорья Ивановича сказали нам, что слышали подлинно Государев Указ нам не быть в Ярославле, в то число дано им на попойку и на калачи 6 алтын 4 деньги» [164]164
Гамель И. X.Указ. соч. с. 44, 45.
[Закрыть].
15 февраля этого же года состоялся сенатский указ князю Г.И. Волконскому, предписавший значительно увеличить производство в Туле оружия (фузей – до 15 тысяч штук ежегодно), для чего построить здесь новый оружейный двор и оружейные заводы. За разработку проекта заводов взялся вчерашний посадский, а ныне оружейник, приходившийся Никите Демидову сватом Марк Васильевич Красильников (Сидоров). Ему же Волконский поручил и текущий надзор за строительством. Поскольку царский указ точное местоположение завода не оговаривал, возникал соблазн новых амбаров не строить, а разместить станки и оборудование в принадлежащих казне постройках бывшего демидовского завода. Идея его включения в оружейный комплекс Тулы витала в воздухе давно. Еще 5 августа 1706 года «память», данная Никите, оповестила о переводе его заводов, судя по всему – тульских, из Адмиралтейства в ведение Оружейного приказа (Оружейной палаты) [165]165
Кафенгауз Б.Б.Указ. соч. с. 158.
[Закрыть]. При этом именно ему предписывалось их починить и отстроить, из чего заключаем, что до расплаты с бывшим владельцем завод на Тулице еще не считался в полной степени казенным.
Никита, как мы помним, деньги за него от казны все же получил, что для этого завода означало окончательную смену собственника. Но в преддверии строительства казенного оружейного завода вопрос о передаче в оружейное ведомство бывшего демидовского завода возник снова. В июле 1712 года свое мнение по поводу возможных последствий этого довел до Сената Волконский, предупреждавший: «…ежели де великий государь укажет быть тем прежним железным заводом к Тулской оружейной слободе, то вновь на Туле других оружейных заводов строить не надлежит для того, что, ежели двои оружейные заводы будут, то будет на Туле в руде и в угольях к оружейному делу оскудение, и в покупке цены излишъняя передача» [166]166
РГАДА. Ф. 248. Оп. 1. Кн. 119. Л. 762 об.
[Закрыть].
Логика тут немного хромает. Если Волконский подразумевает перепрофилирование демидовского завода в оружейный (рассматривая вариант, в котором «двои оружейныезаводы будут»), то непонятно, чем эта метаморфоза усугубит положение с рудой – оружейному заводу она не нужна. Для нас, однако, интересна не столько причина, сколько сама позиция Волконского. Он против превращения демидовского завода в оружейный. Полагаем, немалую роль в том, чтобы он стал на эту точку зрения, сыграли аргументы Красильникова (а может быть, и самого Демидова?), сводившиеся к одному: новый завод не должен погубить существующий.
Подбирая место для нового строительства, Красильников прошел мимо построек бывшего демидовского завода, площадки, на которой они находились, и обширной его гидросистемы – все это было оставлено им нетронутым. Рабочие колеса демидовского завода по-прежнему крутились водами Ту-лицы. Источником энергии для станков оружейного завода в разработанном им варианте выступала другая река – Упа. При таком планировочном решении заводы – старый и новый – могли сосуществовать, не мешая друг другу. При этом – располагаться рядом (расстояние между ними составляло всего 230 саженей [167]167
Там же. Кн. 1075. Л. 501. Впрочем, это данные на 1741 г., когда оружейный завод разросся и, возможно, несколько приблизился к заводу металлургическому.
[Закрыть]– около 500 метров).
Невозможно усомниться в том, что Красильников осознанно добивался того, чего добился. Трудно не заподозрить, что строительство казной оружейного завода связано с возвращением Демидову его металлургического завода на Тулице, последовавшим в 1713 году. И вполне очевидно, что любой вариант размещения нового завода, затрагивавший постройки или гидросистему завода Демидова, означал бы, что комиссару уже нечего возвращать.
В отличие от довольно хорошо документированной истории получения Демидовым казенного Невьянского завода подробности возвращения ему Тульского казенного (бывшего демидовского) завода неизвестны. По состоянию на июль 1712 года он выпускал железо, которое «на всякие припасы употреблялось к Воронежу» [168]168
Там же. Кн. 119. Л. 762 об.
[Закрыть], и состоял в ведении Адмиралтейства. Несомненно, очень существенную роль сыграла позиция руководителя этого учреждения. Демидов, скорее всего, не смог бы получить Невьянский завод без содействия главы Сибирского приказа А.А. Виниуса. Тульский завод не мог бы вернуться к нему без поддержки «адмиралтейца» Ф.М. Апраксина. Частные его переговоры с Апраксиным и то, как заводчик пытался влиять на его позицию, останутся навсегда неизвестными. Но то, что Апраксин последовательно поддерживал Демидова в важных для него делах – факт, сомнения не вызывающий.
Возвратив себе старый завод, Никита вскоре решает еще одну важную проблему. Предприятие хронически страдало от недостатка энергии, а увеличить ее съем с валов было невозможно по причине ограниченной площади пруда. Ямщики не только не уступали ему прилегающую землю, но и продолжали конфликтовать по поводу занятой прежде. Царский указ 1701 года был выполнен только частично: Демидов у них землю забрал, они же компенсации за нее не получили. Теперь, в 1714 году, ямщики за 700 рублей отступного дали Никите запись, в которой заявили, что «поговоря… меж себя с ним, камисаром Никитою Демидовым, полюбовно», отступаются от своих к нему претензий. Теперь они были согласны не валить все в кучу, готовы добиваться отвода им земли, не претендуя на возвращение отторженной для Демидова [169]169
ГАТО. Ф. 187. Оп. 1. Д. 408. Л. 5. Подробнее см.: Юркин И.Я.Тульский завод Демидовых. с. 18, 19.
[Закрыть]. Как покажут события, заняв такую позицию, они совершат ошибку: обещанного царем им не дадут. А вот для Демидова получение от них такой записи окажется правильным шагом: за сравнительно небольшую сумму он защитит от посягательств важнейший элемент того, что входило в понятие недвижимой собственности – землю.
За тульскими и уральскими успехами Демидова внимательно следили его земляки. Казенный кузнец Иван Тимофеевич Баташев был первым из тех, кто попытался повторить этот успех.
Потомственный оружейник, в 1709 году он построил на Тулице мельницу, на месте которой позднее поставил металлургический завод [170]170
Павленко Н.И.Указ. соч. с. 117.
[Закрыть]. Чудесное превращение, повторившее эволюции, происходившие полтора десятилетия назад с мельницей, отданной Демидову, произошло не сразу. В том же году Баташева вызвали в Москву, в Артиллерийский приказ, откуда послали в Сокольск на казенные железные заводы. Хотя с этого момента часть своего времени он вынужден был проводить там, все свое будущее – планы и большие, и малые – он связывал по-прежнему с Тулой.
Припомним историю о том, как Демидов хозяйничал на тульской винокурне. Она имеет продолжение. Через три дня после посещения Ратуши, где он объявил об отказе поставлять вино по первоначальной цене, у него объявился конкурент – туленин казенный кузнец Иван Тимофеев. В своей челобитной он просил повелеть ему ставить вино на тульский кружечный двор, причем называл существенно более низкую за него цену, чем выставил Демидов. Больше того, вином по своей цене он брался обеспечить кабаки не одной Тулы, но также близлежащих городов Дедилова и Епифани. При этом даже не претендовал на винокурню, которой распоряжался Демидов, – соглашался развернуть собственное производство. Эти условия выглядели настолько соблазнительно, что решение было принято почти тотчас. 4 января 1710 года Ивану Тимофееву было велено ставить вино по предложенной им цене в названные города «и для того куренья построить ему на речке Тулице вновь винокурню». В сообщавшем об этом указе Ратуши тульским земским бурмистрам были строки, касавшиеся его предшественника: «А на Никите Демидове за прежнюю тульскую кабацкую винокурню по прежнему указу денги взять по оценке» и прислать их «с ценовною росписью к Москве немедленно» [171]171
РГАДА. Ф. 699. Оп. 1. Д. 585. Л. 1 об., 2.
[Закрыть].
Совокупность сообщенных документами идентифицирующих признаков позволяет предположить, что упомянутый в документе тульский казенный кузнец Иван Тимофеев – наш Баташев. Тот факт, что отсутствует его фамильное прозвание, слишком смущать не должен – Никита Демидович Антюфеев в этом документе также назван без него, по патрониму. Итак, похоже, что в конце 1709 года Баташев обошел Демидова: воспользовавшись случаем, предложил цену более низкую и перебил подряд. При этом, осознавая, что отнимать винокурню у Демидова себе дороже (тот бы, скорее всего, сразу ее не отдал, вступил в переписку с учреждениями, затянул дело и подвел ситуацию к опасному рубежу), решился вложить в проект свои средства: за собственный счет построить новый производственный объект. Зачем? Или он считал деньги хуже Демидова? Нет, тут что-то другое. Не исключено, например, что Баташева привлекала в этой затее возможность более прочно закрепиться на Тулице. Зная о появлении там шесть лет спустя завода, это кажется даже весьма вероятным.
Объявленный Баташевым альтернативный демидовскому бизнес-план оказался, впрочем, не вполне реалистичным. Уже летом этого года, в августе, целовальники новых кабаков Епи-фанского уезда подали в Тульскую земскую избу словесный извет. Они сообщили, что на Епифанском кружечном дворе, с которого они должны были получить вино, его им не дали, заявив, что «давать де нечего; а подрядчик Иван Тимофеев вина на новопостроеные кабаки ставить не хочет» [172]172
Там же. Д. 589. Л. 15 об.
[Закрыть]. Обсуждать, была ли ситуация, в которую попал Баташев, для него неожиданностью или он ее все же предвидел (по принципу: один пишем, два в уме), не беремся.
Данный эпизод прекрасно вписывается в наши представления о Баташеве и Демидове, в представления о формах первоначального накопления капитала, о формах конкуренции.
Превращение лягушки из мельничного пруда в металлургическую царевну, вызвавшее острый конфликт Баташева с Демидовым, произошло позже – в 1716—1717 годах.
Есть основания предполагать, что взаимоотношения Баташева и Демидова первоначально носили вполне добрососедский характер. Приобрести землю под мельницу на Тулице помог Баташеву именно Демидов, как мы помним, обладавший правом «приискать к тому своему железному заводу какой угодной у вотчинников земли… и… покупать вольно» [173]173
Кафенгауз Б.Б.Указ. соч. с. 495.
[Закрыть]. В 1711 году он же дал Баташеву запись, что земля куплена на средства Баташева и передается ему, его жене и детям «впредь для владения» [174]174
Павленко Н.И.Указ. соч. с. 117.
[Закрыть]. (Но как совместить это с описанным выше эпизодом, демонстрирующим не слишком дружественные отношения Баташева и Демидова уже в 1709—1710 годах? [175]175
Объяснить нестыковку можно, предположив, что Никита Демидов из истории с винокурней это не Никита Демидович, а Никита Никитич. Но такое предположение легко оспорить. Никита Демидов назван в повествующих о ней документах «оружейных дел мастером». Документов этого времени, в которых так именовался бы Никита-младший, нам не известно. Кроме того, младший жил тогда общим с отцом хозяйством. Сомневаемся, что он мог в такого рода делах выступать вполне независимо.
[Закрыть]Может быть, конфликт закончился миром, частью условий которого явилась передача Баташеву земли на Тулице?)
Очень вероятно, что лавры мукомола недолго прельщали Баташева. Демидов своим примером подсказал оружейникам куда более перспективное направление предпринимательской деятельности. Первым, кто попытался пойти его путем, стал именно Баташев. Плотину тулицкой мельницы он использовал для вододействующего доменного и передельного завода, строительство которого начал в 1716-м и завершил в 1717 году.
С превращением Баташева в мануфактуриста для Демидова он превратился в конкурента, причем потенциально много более опасного, чем Баташев-мельник. Сотрудничество дало трещину, трещина расширялась.
Первые данные о конфликте Баташева и Демидова относятся к году пуска завода. Характер столкновений определился ландшафтом поля битвы. Завод Баташева находился рядом с заводом соседа выше по течению реки. Подъем Демидовым плотины, позволявший ему увеличить запас воды в заводском пруду, неизбежно вел к наступлению этого пруда на площадку баташевского завода. Баташев скоро столкнулся с подтоплением его рабочих колес, что тормозило работу предприятия в целом, а в особенности – энергоемкого молотового хозяйства. Баташев пожаловался в Оружейную контору, та отправила на место представителей, которые должны были определить, можно ли опустить плотину демидовского завода, чтобы «Баташева заводам и покосам повреждения не было». Демидов посланцев конторы на свой завод не пустил [176]176
Павленко Н.И.Указ. соч. с. 117.
[Закрыть].
Конфликт то тлел, то вновь разгорался. Одной из причин временной приостановки боевых действий явилось, вероятно, несчастье, случившееся у Демидова. В 1718 году его Тульский завод горел [177]177
РГАД А.Ф. 271. Оп. 1.Кн. 1071. Л. 10 об.
[Закрыть]и хозяину, естественно, некоторое время было не до дрессировки соседа. Очередное обострение имело место в начале 1720-х годов, о нем будет сказано в следующей главе.
