Текст книги "Демидовы: Столетие побед"
Автор книги: Игорь Юркин
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 38 страниц)
Посланный Комиссией на Урал капитан Кожухов, несмотря на удаленность от Москвы (до Невьянска – месяц пути [505]505
Указ, отправленный из Петербурга 2 октября, прибыл на Невьянский завод 4 ноября (РГАДА. Ф. 271. Оп. 1. Кн. 841. Л. 11 об.).
[Закрыть]), с делами управился быстрее Васильева. Но это не значит, что стоявшая перед ним задача была проще. Он столкнулся с тем же, что и Васильев: неисправной документацией, укрывательством важных сведений, доносами… Тем не менее, взяв напряженный темп, Кожухов с него не сбивался, пауз себе не позволял, на мелочи не отвлекался, в полемику с начальством в отличие от Васильева не вступал.
Кожухов начал с Невьянского завода, куда прибыл не позднее 13 ноября. Сразу объявил приказчикам указ: «В чем будут против данной за подписанием ея императорского величества руки инструкции требовать сказок, то б показали сущую правду под присягою и под опасением смертные казни, ежели неправду покажут». С другим указом обратился к заводским работникам: предложил им, если могут доказать нарушения, доносить об этом, пообещал треть штрафа, который будет взят с виноватого. Четыре дня спустя запретил невьянским приказчикам куда-либо уезжать [506]506
Там же. Кн. 841. Л. 17, 19,20.
[Закрыть]. За нарушения грозил смертной казнью.
Вот каким застал Кожухов Невьянский завод осенью 1733 года. Четыре домны, три молотовые, в них четыре молота, один в починке. Семь фабрик (специализированных цехов). В двух «били» кровельные доски, в них же делали уклад и «малыя» крицы, которые шли на тонкое «указное» железо. Одна фабрика с молотом и тремя печами, плавившими медную руду. Якорная фабрика. Фабрика, на которой резалось и плющилось железо. Фабрика – «колокола медныя льют». Фабрика, где лудили жесть и кровельные доски. Пильная мельница. Посудное (медь и железо) производство [507]507
Там же. Л. 36, 36 об.
[Закрыть]. Довольно внушительно, особенно если помнить, что домны кроме своих молотовых снабжали чугуном два передельных завода. Здесь же, на «старом» заводе, находился центр управления всеми уральскими предприятиями Акинфия Демидова.
Кожухов действовал по инструкции: опечатал книги, затребовал документы, подтверждающие законность владения предприятием, начал допрашивать персонал. Уже 15 ноября последовало первое «объявление» (так в документе вежливо именуется донос), внесшее в рутинную работу бодрящую интригу. К следователю явился поп невьянской заводской церкви Никита Петров, прослышавший о призыве извещать об утайках и обещании поощрять доносчиков. Сообщил: Иван Борисов, прибывший от Демидова, сказывал ему, что привез приказчикам Василию Николченину и Ивану Лыскову письмо, в котором требовано, чтобы в конторе «всякие письма, и книги, и записки до приезду помянутого капитана-порутчика господина Кожухова убрали. Которые по тому письму и выбраны, а держат де толко одни нынешние записки». Служителей, состоявших «у записок», приказчики из конторы «выслали» [508]508
Там же. Л. 94.
[Закрыть].
Вот оно как. Едва в Петербурге определилось, кто, куда, с каким заданием поедет, а Акинфий обо всем уже знает, уже посылает своего гонца, минимум на полтора месяца обгоняющего правительственного чиновника. У посланца приказ скрыть часть информации. Распоряжение доставлено. Времени подготовиться достаточно. Если бы не болтливость гонца (и что он полез к попу с откровениями – не знал, в чем каяться на исповеди?) и не склонность к доносительству невьянского священника, операцию «тайный архив Акинфия Демидова», вполне возможно, удалось бы сохранить в секрете.
Кожухов стал разбираться. Допросил Юшева (такую фамилию носил Иван Борисов). Тот подтвердил: по приезде вручил приказчикам пакет с письмами и указами, объявил о предстоящем приезде Кожухова и передал словесное распоряжение убрать из конторы книги, письма и записки. Николченин от всего отперся: о переносе архива ничего не знает, контору содержат Лысков и Степан Густомесов. Допросили Степана. Когда прибыл гонец, он находился в Екатеринбурге, куда уехал платить пошлины. Что книги и письма убрали под церковь, узнал по возвращении от приказчика Ивана Леонтьева. «Ас кем, и кто носил, и по письму ль, тако ж и о приезде капитана-порутчика господина Кожухова на оные заводы он, Густомесов, ни от кого не слыхал». Итак, обнаружилось место «схрона» – церковный подклет. Но, по словам Густомесова, архив перенесли туда не весь. Часть его сравнительно недавно покинула Невьянск. В августе к Акинфию отправились подьячий Борис Загребаев и Елизар Миронов. По адресованному Загребаеву письму они забрали из конторы какие-то книги и письма и повезли «к господину их» [509]509
Там же. Л. 95, 96, 98 об., 99.
[Закрыть].
На следующий день допросили приказчика Ивана Медовщикова. Он сообщил: книги, уложенные в сундуки и ящики, по приказу Ивана Леонтьева размещали в подцерковье он и казанец Иван Акимов [510]510
Там же. Л. 99 об.
[Закрыть].
Отвлекшись на время от этой истории, заметим, что заваривший кашу невьянский священник Никита Петров «объявлением» о спрятанном архиве не довольствовался. Развивая успех, он «объявил за собою слово и дело важное» на четверых заводских жителей, в том числе на Гаврилу Семенова и Тимофея Козьмина, о которых еще вспомним. Священника и задержанных по его доносу Кожухов 17 октября приказал, заковав, послать «на их коште» в Верхотурье, в провинциальную канцелярию, куда они пять дней спустя и прибыли [511]511
Там же. Л. 289-291 об., 293, 294, 296.
[Закрыть]. Трудно сказать, вполне ли осознавал поп Никита, в какую историю ввязывается, думал ли, что вскоре отправится в малоприятное, в кандалах и под конвоем, путешествие в компании тех людей, на которых донес. Но капитан-поручик, к которому он явился, законы знал и предписанное ими исполнил немедленно.
6 ноября Кожухов приступил к допросам мастеров Верхнетагильского завода и продолжал их несколько дней [512]512
Там же. Л. 298-303 об.
[Закрыть]. Смотрел заводскую отчетность. Часть книг отсутствовала. О выплавке чугуна с 1720 по 1723 год вообще никаких записок на обоих заводах отыскать не удалось [513]513
Там же. Кн. 1408. Л. 51 об.
[Закрыть]. Окончив обследование Верхнетагильского завода, 15 ноября перебрался на Нижнетагильский, где уже на следующий день собирал показания приказчиков. За ним последовали завод на Вые [514]514
Там же. Кн. 841. Л. 308, 321.
[Закрыть]и другие предприятия. Все шло по накатанной колее.
В мае 1734 года, обгоняя еще составлявшего экстракты Васильева, выполнивший поручение Кожухов возвратился в Петербург [515]515
Там же. Кн. 781. Л. 179.
[Закрыть].
Комиссия и/или Кабинет: соединения последовательные и параллельные
Комиссия за работойПока следователи трудились на заводах, Комиссии рассматривать было нечего – разве что осуществлять общее руководство и работать с попадавшими в нее доносителями. С поступлением материалов от Кожухова центр основной работы переместился в Комиссию.
Знакомясь с ними, в Петербурге со дня на день ожидали возвращения Васильева. Его уже поторапливали: 17 июня 1734 года П.П. Шафиров распорядился послать к нему указ, «дабы он, асессор, трудился по крайней возможности тех заводов следствие оканчивать и надлежащие ис того экстракты, которые прежде сочинены будут, те б присылал немедленно с нарочными. А з досталными… велеть ему, асессору, ехать самому в Санкт-Питербурх и явится в учрежденной Комиссии, как скоро управится может» [516]516
Там же. Л. 83, 83 об.
[Закрыть].
Васильева торопили, а он не ехал, снова и снова пересчитывая, причем всякий раз с возраставшим итогом. Акинфий жаловался: документы, включая необходимые для оперативного управления векселя, крепости, «прикащичьи щеты» и партикулярные письма, опечатаны, недоступны, пользуясь этим, контрагенты не исполняют обязательств, налицо ущерб, возможны задержки с исполнением военных заказов. Васильеву приказали арестованные бумаги возвратить, Демидову – по требованию их предоставлять. Потом он просил еще раз: Васильев его крепостям и векселям «учинил просрочку. И ныне де заимщики за непротестом по вексельному уставу в указные числа и денег ему не платят. И тем пришел он в напрасное разорение и многие учинились ему ис того убытки». Акинфий добивался, чтобы его векселя и закладные крепости «в просрочку не причитать, а повелено б было вменять в действительные вексели по векселному уставу». 29 мая 1734 года Шафиров, рассмотрев прошение, его удовлетворил: приказал дать такой указ из Коммерц-коллегии [517]517
Там же. Л. 81, 82 об.
[Закрыть].
30 августа Шафиров обратился к императрице с докладными пунктами. Прежде, заявлял он, за сбором пошлины не было «никакого смотрения», так что скоро «немалая сумма в пошлины явится». Пришло время «разсмотреть, со сколько, и с кого именно взыскивать десятину, и какие положить на заводчиков штрафы». Но в одиночку разобраться в материале трудно, нужно определить к нему «товарищей». На ожидание резолюции ушло несколько месяцев. Она последовала 4 декабря. В помощь Шафирову назначались действительный статский советник Маслов и асессор Васильев [518]518
Рожков В.И.Указ. соч. с. 250. В определении Комиссии от 19 июля 1736 г. указана другая дата назначения Маслова – 14 января 1735 г. (РГАДА. Ф. 271. Оп. 1. Кн. 781. Л. 179 об.).
[Закрыть].
Шафиров и Маслов приступили к работе. По крайней мере один из важнейших вопросов – о недоплате десятины с сибирских и тульских Акинфия Демидова медных и железных одиннадцати заводов – предварительно решили, подав 5 апреля 1735 года доклад «со мнением». В дальнейшем Маслов за болезнью в дела «не вступал», 5 ноября он скончался. Пока Маслов болел, Шафиров делами по Комиссии себя тоже не обременял, прикрываясь тем, что «тех дел один решить без указу не мог». 15 ноября он потребовал от Кабинета министров резолюции, «кому те дела оканчивать».
Ответа пришлось ожидать четыре месяца. Решение состоялось 23 марта 1736 года. Теперь в качестве помощников Шафирову предписывалось принять вице-президента и членов присутствия Коммерц-коллегии. Работа, хотя и «между протчими текущими колежскими делами», снова пошла.
Капитан Лавров, или Смерч над ТулойПеренесемся опять в Тулу, которую мы покинули летом 1735 года. Разбирательство по вопросам, ради которых затевалось следствие, близилось к финалу. Асессор Васильев работу сворачивал. Но дела, заведенные по доносам, были от завершения еще далеки.
Не успевшая позабыть Васильева Тула была взбудоражена приездом нового следователя – присланного от Кабинета капитана Федора Лаврова. Следы его деятельности обнаруживаем с сентября 1735 года [519]519
Датируем по аресту Самсонова.
[Закрыть], но, возможно, появился он здесь раньше. Прибыв, разбирался с какими-то «непорядочными поступками», касавшимися Половинкина, отправлял в Кабинет «ведомости о ружье» [520]520
Сборник РИО. Т. III. Юрьев, 1901. с. 541, 418.
[Закрыть]. Но занимался и другими, куда более интересными для нас делами, а именно связанными с Пономаревым, Самсоновым, Копыловым. В конечном счете – с Демидовыми.
Общаясь с провинциальной канцелярией, Лавров ссылался на именной императорский указ, содержание которого в переписке не раскрывал. Единственное, что конкретное из него сообщил: ему поручено, «отыскав, разсмотреть и о всем изследовать» дело «якобы в смертном убивстве… девки Татьяны» [521]521
ГАТО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 3757. Л. 2.
[Закрыть]. Тот факт, что он работал не только с донесшим об этом Пономаревым, но также с Самсоновым и Копыловым, позволяет предположить, что ему поручили доискаться до истины еще по одному важному обвинению – по поводу взятки, якобы полученной П. Шафировым.
Не удостоить вниманием Самсонова Лавров просто не мог. Не будучи ключевой фигурой, он имел отношение чуть ли не ко всему. Возможно, он заинтересовал Лаврова в связи с тем, что когда-то показал на Игнатьева (то есть фактически по делу Акинфия), или по горбуновскому доносу (очернявшему обоих, но больше Никиту), или потому, что он входил в круг лиц, привлеченных к расследованию обстоятельств смерти Татьяны Демидовой.
Месяц спустя после ареста Самсонова, выжав из него что можно, Лавров в конце октября явился в провинциальную канцелярию. Сославшись на именной указ, потребовал выдать к переследованию «вершеное дело якобы о смертном убивстве… девицы Татианы». Получив, унес с собой и вскоре известил Кабинет, что обнаружил по нему «непорядочное следствие и неисправность». Оттуда 13 ноября потребовали экстракт о «непорядках» и копию указа о наказании Пономарева [522]522
Сборник РИО. Т. 111. с. 470.
[Закрыть].
К тому времени, когда эта бумага пришла в Тулу, лавровское следствие набрало обороты. Посланные капитаном солдаты 8 ноября арестовали секретаря канцелярии Николая Семенова, канцеляристов Ивана Гостеева и Романа Никитина. Позже прибавили к ним подканцеляриста Максима Викулина. Большинство из задержанных оказались причастны к делу о смерти девицы Татьяны.
Заметим, что по действовавшим правилам секретарей и повытчиков, «не приняв от них правления их дел по описи», «отрешать» от работы было запрещено. Лавров запрет проигнорировал. Кроме того, дело изъял и служащих арестовал «без всякого письменного виду». Между тем по июльскому (того же года) указу это тоже не разрешалось, причем о нарушителях предписывалось сообщать в Кабинет министров.
Отсутствие чиновников тормозило делопроизводство («во отправлении всяких требуемых по силе присланных… указов и в сочинении ведомостей, и счетов, и всяких дел учинилась немалая остановка»), о чем провинциальная канцелярия неоднократно напоминала Лаврову. В его ответе – спокойствие, за которым и уверенность в своих силах, и убежденность в праве обходиться с законами «по усмотрению»: «Дело взято… по силе имеющагося у меня имянного… указу, по которому… и следуетца. И приличившияся по тому делу… секретарь и канцеляристы… взяты и содержатца под караулом до окончания… А из них, ежели по следствию важности какой до кого не будет – тогда и без требования правинциалной канцелярии свобожены будут. А чтоб о том деле о приличившихся к следствию иметь с… канцелярией письменную пересылку – о том во оном… указе не изображено» [523]523
ГАТО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 3757. Л. 1 об., 2 об., 3, 5, 19, 20.
[Закрыть].
Что же раскапывал Лавров, без малого месяц потративший на допросы и очные ставки? Предполагаем, что часть времени поглотило расследование заинтересовавшего его сообщения Ивана Гостеева. Тот рассказал о подмене важной бумаги, касавшейся дела «о якобы убийстве» – присланной из Тульского архиерейского приказа в провинциальную канцелярию про-мемории, в которой помимо прочего было написано, что тело умершей Татьяны «не было посыпано перстию» (землей). Для чего это было отмечено в данном документе и какую реакцию читателя предполагало – доподлинно нам не известно. А вот ознакомившийся с ним Демидов испугался, засуетился, заподозрил (или ему подсказали) бомбу замедленного действия. Указание на отклонение от общепринятого церковного обряда могло вызвать подозрение в ортодоксальности православия его участников. Насколько это было близко к истине – здесь не важно, важно же, что сомнений в правоверии допустить было нельзя. Демидов упросил воеводу и секретаря Николая Семенова переписать промеморию. По их приказу это было сделано подканцеляристом Максимом Викулиным. Опасное место предстало в ней отредактированным: мертвое тело оказалось «перстию посыпано». Подлинный документ был «изодран» Романом Никитиным [524]524
Описание документов и дел… Стб. 585—587.
[Закрыть].
Лавров с провинившимися канцеляристами разобрался и, взяв с них подписки о невыезде, отпустил по домам – 5 декабря Викулина, через несколько дней и остальных [525]525
ГАТО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 3757. Л. 4, 5.
[Закрыть]. Самсонов, проходивший сразу по нескольким следственным сюжетам, несмотря на хлопоты провинциальной канцелярии, продолжал оставаться под стражей даже и в январе следующего, 1736 года. Освобожденных же ждали наказания, назначить которые предстояло Кабинету министров.
Словно смерч пронесся Лавров над сонной Тулой. Погибших, к счастью, не было. Но скольких напугал, сколько добра переломал…
Многие детали следствия, которое проводил Лавров, остаются пока неизвестными. Размышляя о нем, пытаясь связать его нити, объяснить действия, невольно «спотыкаешься» о фигуру Горбунова. Опережая события, отметим здесь, что именно в сентябре 1735 года он зачем-то посылался Кабинетом министров в Тулу. Посылался и поехал, даже не уведомив разбиравшуюся с его доносами Комиссию о заводах. Объявившись в ней много месяцев спустя, он сообщил об этой поездке, но цели ее не назвал, сказал только, что о возвращении известил Кабинет и теперь ждет его решения. Невольно приходит на ум, что Горбунов или ехал с Лавровым (вот почему так резко перестал появляться в Комиссии – посадили на подводу и в путь), или независимо от него, но по тому же делу. Очень похоже, что лавина предпринятых Лавровым арестов – это круги на воде от камней, брошенных не только Пономаревым, но и Горбуновым.
Несколькими названными им тульскими жителями Лавров занялся очень плотно.
11 сентября 1735 года из Сената в Тульскую провинциальную канцелярию отправили с нарочным указ с требованием немедленно выслать в Петербург Якова Михайлова сына Самсонова – того, который, помним, помог Васильеву отыскать Пальцова, указал на Игнатьева, а потом заговорил о взятках – предмете еще более интересном. Самсонов должен был явиться в Сенате «у прокурорских дел» в течение месяца. В провинциальной канцелярии указ получили 23 сентября, на следующий день в дом к Самсонову послали сержанта, который хозяина не застал – прошедшей ночью тот был арестован другим сержантом с солдатами, присланными от капитана Лаврова. Единственное, что оставалось провинциальной канцелярии, – запросить последнего, «оной Самсонов чего ради к тому следствию, истребовав, из провинциальной канцелярии взят… и в Сенат прислан будет ли» [526]526
Там же. Л. 12, 13, 13 об.
[Закрыть].
Указ отправить Самсонова в Петербург и одновременное задержание его в Туле – события несогласованные, но взаимосвязанные. Вчера подсказывавший следствию имена осведомителей, сегодня сам оказался «под колпаком». На Самсонова указал Горбунов: заявил, что ему известно нечто о взятке в три тысячи рублей, данной Никитой Демидовым руководившему следствием барону Шафирову [527]527
Рожков В.И.Указ. соч. с. 257.
[Закрыть]. Канцелярист на допросе сначала запирался, потом показал на Лукьяна Копылова, от которого «за разговорами» он будто бы о ней и узнал. Взятый к следствию не позднее первой половины октября (возможно, и в сентябре), Копылов ни в чем не признавался и приоткрыл тайну лишь в застенке.
Информированные о ходе следствия кабинетминистры в середине октября приказали Лаврову устроить Самсонову и Копылову очную ставку. В случае, если Копылов, противореча Самсонову, будет запираться, капитану предписывалось допрашивать его «с пристрастием», но, особо оговорено, не пытать. Для Лаврова большой разницы между «пристрастием» и «пыткой» не существовало. Содержавшийся «под крепким караулом» Копылов был не только скован, но «и в застенке подымай неоднократно, отчего у него рука повреждена». Взявшийся хлопотать за него Никита Демидов утверждал, что тот «лежит болен», и, судя по тому, что мы знаем об обхождении с подследственными, так оно скорее всего и было. Спасая двоюродного брата, Демидов сумел достучаться до Кабинета министров, прося освободить узника из-под караула на поруки и обещая, что «ежели до него что касаться будет, о том он ответствовать будет на свободе». Господа министры 19 декабря такой указ Лаврову отправили. Обращает на себя внимание фраза: «А за что оный подымай в застенке, о том вам в Кабинет репортовать». Указ взял лично Никита Демидов, отправившийся с ним в Тулу [528]528
Сборник РИО. Т. III. Л. 534.
[Закрыть].
Одни хлопотали об освобождении, другие ломали кости. Даже удивительно, как Копылов стерпел, не оговорил других. Сказал: была ли взятка – не ведает, но слышал в приватном разговоре с Никитой Демидовым, что Шафиров просил у него «на вексель» две тысячи рублей. Добавил: «а даны ль те денги, про то ведает сын ево, Никитин, Евдоким» [529]529
ГАТО. Ф. 187. Оп. 1. Д. 27. Л. 1; Рожков В.И.Указ. соч. с. 257.
[Закрыть].
Уровень своих полномочий Лавров еще раз продемонстрировал, арестовав 14 ноября 1735 года самого Акинфия Демидова. Он был приглашен на квартиру к Лаврову, который объявил ему «словесной домовой арест» и «приставил для содержания» двух солдат. Арестанту, жаловался его сын Про-кофий, не позволили даже сообщить «о себе, куда надлежит». Показателен ответ Лаврова на протесты Прокофия (напомнившего, между прочим, и про запрет «словесных» указов): «Что де ты мне сделаешь, что я так учинил? – Я де о том в Кабинет… императорского величества писал» [530]530
ГАТО. Ф. 187. Оп. 1. Д. 3538. Л. 1, 1 об.
[Закрыть]. Доношение Прокофия, сохранившееся в архивном фонде Тульской провинциальной канцелярии, было подано им на полковой двор. Почему туда? Как оказалось в провинциальной канцелярии? За отсутствием логики в этих поступках видим на некоторое время оторопевших Акинфия и ближайших членов его семьи, которые не могут сообразить, куда жаловаться на бесстрашного капитана, которому сам черт не брат.
Жесткое поведение следователя было тем более удивительно, что положение Акинфия именно в это время стало выправляться. Еще в марте по ряду важных для Демидова вопросов было вынесено решение в его пользу; тогда же его отпустили на свои заводы. Казалось, Акинфий вновь набирает силу: очередные указы носят характер, в целом устраивающий заводчика. Сопоставим, однако, даты: в Туле он был арестован менее чем за месяц до ближайшего из этих указов (от 12 декабря) и просидел под арестом несколько недель… Штрих для характеристики Лаврова выразительный.
Обвинение младшего из братьев Демидовых в даче взятки Шафирову В.И. Рожков справедливо считал сутью, сердцевиной горбуновских доносов. Обвинение серьезное. Жестоко покарать могли и за совсем малые суммы – вспомним о Леонтии Кокошкине, повешенном за пять рублей, неправедно взятых «у приему подвод». Конечно, нельзя исключить оговора. Но делает ли сомнение преступление невероятным? Отнюдь. Мы слишком хорошо знаем, насколько укоренен был этот способ достижения успеха в деловом обиходе той эпохи и как Демидовы к нему прибегали. Когда звезда герцога Бирона бесславно закатилась, за ним обнаружился пятидесятитысячный долг Акинфию Никитичу. Что рядом с этим две тысячи на вексель? Пустяк, карманная мелочь. Другое дело, что возможное —отнюдь не действительно бывшее.
Причина ареста Акинфия остается пока неизвестной. О чем Лавров его расспрашивал и имело ли это отношение к делу его младшего брата и покойной племянницы? Акинфия арестовали через шесть дней после привлечения к следствию основной группы тульских чиновников – то есть по прошествии времени, как раз достаточного для проведения первых их допросов, возможно, открывших Лаврову что-то важное и в отношении Акинфия. При этом отнюдь не обязательно, что оно было связано с делом «о якобы убийстве». Нам более вероятным представляется, что информация касалась слухов о взятке.
Подписанное Прокофием доношение было подано 29 ноября – на этот момент Акинфий, следовательно, все еще находился под арестом. 11 декабря в Журнале Кабинета министров записано: «В Тулу к Лаврову послать указ, чтоб Акинфия Демидова, взяв у него реверс, отпустил в С.-Петербург». Из текста не ясно, оставался ли в это время Акинфий еще под арестом, но очевидно, что на тот момент распоряжался его передвижением Лавров. Восемь дней спустя последовал упоминавшийся указ ему об освобождении Копылова. 28 декабря среди бумаг, поступивших в Кабинет, записано «доношение лейб-гвардии капитана Лаврова – о получении указа о подписке Акинфия Демидова, чтоб ехал он прямо в С.-Петербург» [531]531
Сборник РИО. Т. III. Л. 517, 548.
[Закрыть]. Опираясь на эти даты, можно предположить, что Акинфий был освобожден 9 или 10 декабря. Крупнейший частный металлопромышленник России оставался под арестом почти месяц.
Кстати, почему оказался схвачен именно он, а не младший брат? Ведь показания Копылова касались в первую очередь не Акинфия, а Никиты [532]532
Впрочем, это только предположение. Среди бумаг, поступивших в Кабинет 4 января 1736 г., значится доношение Лаврова «о чем он (Копылов. – И. Ю.)спрашивай в застенке» (Сборник РИО. Т. 114. с. 5). В нашем распоряжении этого документа не имеется.
[Закрыть]. Выскажем два соображения. Не очевидно, что с Никитой ничего не произошло. Когда бы не челобитная Прокофия (напомним, неизвестно как попавшая не в то учреждение, для которого сочинялась), возможно, и об аресте Акинфия мы бы не знали. Если же Никиту цепкие объятия Лаврова действительно миновали, то, может быть, его спасло отсутствие в Туле – поездка в Петербург, куда он отбыл, спасая двоюродного брата. Кабинетминистры были не столь кровожадны, как их эмиссар, даже сделали лейб-гвардии капитану по поводу несанкционированной ими пытки Копылова замечание. Вернувшийся в Тулу Никита скорее всего застал Лаврова несколько поумерившим пыл.
Лавров оставался в Туле еще и в начале 1736 года. 29 февраля в Кабинет министров поступило доношение «о бытии ему сюда, и колодников с собою брать ли», а 5 апреля – об отправлении из Тулы в Петербург [533]533
Там же. с. 98, 150.
[Закрыть]. Вихрь, на протяжении полугода пугавший обывателей, прихватив нескольких из них с собой, унесся на северо-запад.
Тем временем продолжали развиваться события, связанные с первым – о непорядках на Брынском заводе – горбуновским доносом. Разобраться в его обвинениях не удавалось долго. В конце лета 1735 года Горбунов и Никита Демидов пребывали в столице, ожидая отпуска от Комиссии. Ее работа подходила к концу – из дела уже составили экстракт. 3 сентября Комиссия потребовала, чтобы истец и ответчик приложили к нему руки. Никита Никитич требование исполнил, после чего ему разрешили, оставив поверенного, из Петербурга отбыть [534]534
РГАДА. Ф. 271. Оп. 1. Кн. 781. Л. 160, 160 об.
[Закрыть]. Горбунов повел себя не по предписанному. Руки к экстракту не приложил (знакомый прием), а после 17 сентября перестал в Комиссии появляться. Он исчез из поля зрения Следствия почти на год. Попытки отыскать его в Петербурге, Москве и Туле успеха не имели [535]535
ГАТО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 3918. Л. 1 об.
[Закрыть]. Нормальный ход запущенного его доносами дела приостановился. Местопребывание Горбунова оставалось в Комиссии неведомым десять месяцев.