Текст книги "Демидовы: Столетие побед"

Автор книги: Игорь Юркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 38 страниц)

Серебро и золото алтайских руд

С медью дело постепенно налаживалось. Но в тени алтайской меди долгое время таилось серебро.

Сыскать серебряную руду обещал Петру I еще отец Акинфия. Царь напоминал об этом, ждал известий об открытии. Не дождался.

О присутствии серебра в алтайской руде достоверно стало известно в 1726 году, когда в доставленном Акинфием образце ее обнаружил пробирер Иван Шлаттер. Правда, содержание в нем драгоценного металла было вдвое меньше, чем в то время считалось приемлемым для промышленной разработки месторождения. Прямых последствий открытие не имело, но Акинфий результат шлаттеровских опытов мимо внимания не пропустил.

26 сентября 1727 года вышел указ императора Петра II, разрешивший в отдаленных местах Сибири (за Тобольском, в Иркутской и Енисейской провинциях) всем, кто «сыщет… руды золотыя, и серебряныя, медныя, оловянныя, свинцовыя, железныя или минеральныя и краски, тем самому или с кем компанию согласится, заводы строить, какие кто похощет, и оныя руды и минерал плавить и делать свободно и безвозбранно» [626]626
  Там же. № 53, 54.


[Закрыть]. Свобода и «безвозбранность» обеспечивались переходом от разрешительного к уведомительному порядку добычи и использования руд. Единственное, что требовали от промышленника, – по вступлении в «промысл» в срок до трех месяцев подать воеводе «для ведома» сведения о себе и компаньонах, месте обнаружения руды, содержании в ней металла, расположении завода. Оповещение Берг-коллегии возлагалось уже на воеводу [627]627
  ПС З.Т. 7. №5163.


[Закрыть].

Чувствуя близость открытия, Акинфий продолжал поиски. В 1730 году, в ноябре, обнадеживающие известия прислал ему с Алтая Никифор Семенов: руда, приисканная в одной из гор, вероятно, содержит серебро, но полной уверенности в этом еще нет.

Когда оправдались предчувствия и в какой степени? В 1733 году канцелярист Коммерц-коллегии Григорий Капустин подал донос: на демидовских заводах серебряная руда уже найдена, «а ныне тое руду без указа плавить не велено» [628]628
  Кафенгауз Б.Б.Указ. соч. с. 174.


[Закрыть]. Он был прикомандирован к отправлявшемуся на Урал по делам Следствия о заводах капитану Кожухову. Капустину предписывалось быть при Кожухове неотлучно, а Кожухову – «по представлением ево, что к пользе интереса нашего надлежит, всякое усердное произведение и следование чинить неослабно». Мотивировка: «понеже оной канцелярист в тех делех имеет искуство» [629]629
  РГАДА. Ф. 271. Оп. 1. Кн. 841. Л. 5.


[Закрыть]. Капитану Преображенского полка поручалось действовать по «представлениям» канцеляриста… К доносу, как видим, отнеслись серьезно. Но доказать его не удалось.

Весной 1739 года был введен в действие Берг-регламент, многие правила изменивший. Нельзя сказать, что он полностью ломал практику, введенную Берг-привилегией и дополненную (дляотдаленных территорий) указом 1727 года. Он адаптировал ее к ситуации таким образом, чтобы предоставить максимум удобств и выгод для человека, управлявшего в то время горной отраслью страны, – барона Шемберга.

В отношении руд всех «металлургических» металлов, включая драгоценные, восстанавливался разрешительный принцип их добычи. Теперь первым действием счастливого открывателя должно было стать немедленноеобъявление в Генералберг-директориуме или определенным от него горным «управителям». Декларировалось, что обнаружившему руду «по его прошению… дастся к рудокопию позволениенаперед других». Вместе с тем предписывалось, «дабы каждый и все… для тех, как уже действительных, так и еще вновь учреждаемых заводов, являлись в Нашей Резиденции Санктпетербурге в Нашем Генералберг-Директориуме, и оных кондиций ожидали, которыя от Нашего Генералберг-Директориума постановить за потребно разсуждено будет» [630]630
  ПС З.Т. 10. №. 7766.


[Закрыть]. Тем самым обещание дать позволение приобретало условный характер: нужно было ехать, бить челом, ожидать кондиций.

Обратим внимание на включенное в документ требование присылать из губерний «аккуратные описания горам» и «находящимся при оных горных местах сортах каменьев» [631]631
  Там же. Т. 9. № 7047.


[Закрыть]. Шемберг, вступая в должность, озаботился сбором данных о разведанных месторождениях. Собирая, стремился обеспечить пополнение и обновление информации. Для этого и вводил требование немедленного оповещения Генералберг-директориума, на крайний случай его представителей. Останавливает внимание и полностью перенесенная в Берг-регламент из Берг-привилегии санкция: «Против же того тем, которые изобретенныя руды утаят и доносить об них не будут, или другим взыскание, устроения и разширения тех заводов [632]632
  По-видимому, здесь несколько опечаток. В Берг-привилегии (п. 17) это место выглядит более осмысленно: «…или другим в сыскании, устроении и разширении…» (Там же. Т. 7. № 4378).


[Закрыть]запрещать будут: объявляется Наш жестокий гнев, неотложное телесное наказание и смертная казнь и лишения всех имений, яко непокорливому и презирателю Нашея Высочайшия воли, и врагу обще народныя пользы, дабы мог всяк того стрещися» [633]633
  Там же. Т. 10. № 7766.


[Закрыть]. Заметим: проступков, достойных столь серьезного наказания, здесь указано всего два, при этом один – утаивание руд.

Спросим, зачем было Шембергу такое подкручивание гаек при сохранении в общем достаточно демократичных принципов допуска охотников к горным занятиям? Ответ становится очевидным, если вспомним, какие руды вырвала для собственной разработки возглавлявшаяся им Берг-компания: серебряные рудники в Лапландии (единственные в стране) и заводы при горе Благодать – лучшем руднике Урала. Не исключались и новые выдающиеся открытия. За желанием главного берг-директора узнать о них как можно скорее – надежда вовремя пристроиться к чужой удаче, снять с нее сливки.

Высказывается мнение, что после открытия на Алтае серебряной руды Демидову не имело смысла прятать ее, поскольку он был волен руду разрабатывать, не спрашивая на это разрешение властей [634]634
  Контев А.В.Незаконная добыча Акинфием Демидовым серебра из алтайских руд: аргументы «за» и «против» // Альманах Международного Демидовского фонда. М., 2009. Вып. 4. с. 72.


[Закрыть]. Да, формально указ 1727 года никто не отменял и Демидов при необходимости мог на него сослаться.

Но рядом своих положений старый акт вступал в противоречие с принципами, вводимыми Берг-регламентом, что означало фактическую их (старых положений) отмену. Да, Берг-регламент обещал разрешить первооткрывателям руды ее разработку, обещал на том же месте, в полном согласии с Берг-привилегией, всё, что «обрящут», «копать, плавить, варить, чистить и потребное строение строить» [635]635
  ПС З.Т. 10. № 7766.


[Закрыть]. Но прежде чем заняться перечисленным, нужно было оповестить ведомство Шемберга. И что дальше? О том, что серебряные руды в Лапландии, полученные Шембергом одновременно с введением Берг-регламента, были открыты отнюдь не им, – Акинфий помнил хорошо.

В случае обнаружения серебросодержащих руд выйти из положения, в которое ставил заводчика Берг-регламент, можно было двумя способами: скрывать этот факт или приватным образом сообщить о нем Шембергу, теша себя надеждой в дальнейшем его переиграть или, в крайнем случае, взять в компанию и поделиться прибылью. Решился бы Акинфий стать на эту, вторую, дорогу? Отчего нет? Известно же о его плане 1744 года создать компанию вместе с Генниным [636]636
  Мы отнюдь не ставим на одну доску Геннина и Шемберга. Мы лишь хотим подчеркнуть, что альянсы с власть имущими были одним из способов решения трудных вопросов – способов, к которым Акинфий по мере необходимости прибегал.


[Закрыть].

Всё так, но долгое время и хитрить не требовалось. Алтайское серебро от изыскателей успешно скрывалось. Казенные мастера, распоряжаясь на Колывано-Воскресенском заводе без малого два года (1735—1737), не выделили из руды, в которой оно присутствовало, его ни грамма.

В 1741 году к работе на Колыванском заводе приступил нанятый Демидовым на три года специалист из Саксонии – штейгер Филипп Трейгер. Он уже работал с серебром – в 1733 году разведывал месторождение на острове Медвежьем в Белом море. По некоторым данным, воспользоваться опытом Трейгера Демидову посоветовал Шемберг. Если так, то возможность их альянса повышается. Не исключено, что у него с Демидовым были какие-то общие планы относительно вероятного открытия серебра, встретить которое они готовились, может быть, общими усилиями.

Насколько Трейгер, занимавший у Акинфия должность главного управляющего здешними рудниками, преуспел в решении поставленных задач, среди которых, возможно, была и задача извлечь из местной руды промышленное серебро, – неизвестно. На серебряную руду он, правда, вышел, но плавил ли ее и успешно ли? Можно предположить, что чего-то он все же добился, но Демидов, похоже, ясной информации об этом не имел. Ближе к концу срока контракта с ним заводчик нанял новых специалистов: Берг-гиттенмейстера Иоганна Юнгган-са и берг-лейтенанта Иоганна Самуэля Христиани, которым установил большие оклады – 600 и 400 рублей. И деньги потратил не напрасно – они сумели выплавить серебро. В поданном Демидову от Христиани рапорте, датируемом приблизительно концом 1743-го – началом 1744 года, перечислены семь разновидностей местных руд, содержащих по опытуна центнер массы от 12 до 30 золотников серебра.

Вскоре после этого встречаем Акинфия в Москве, где с конца января 1744 года находятся императрица и двор. В феврале он пишет письмо некоему придворному (скорее всего управляющему Кабинетом И.А. Черкасову), в котором сообщает о состоявшейся «вчерашней день» аудиенции у императрицы, во время которой он просил «на словах» ее императорское величество быть с детьми и заводами «под ведением в высочайшем Кабинете». На свою просьбу получил «милостивное высокоматернее монаршее обещание» и теперь надеется этому «видеть действительное совершение». Просит адресата «подать моему желанию руки помощи». «При оном же, – пишет Акинфий далее, – вашему высокопревосходительству длялюбопытствия объявляю те руды, из которых выплавлено поднесенное ея императорскому величеству мною, нижайшим, серебро». В приписке – сведения о рудниках, на которых передаваемые руды сысканы: указаны их местоположение (Сибирская губерния, Кузнецкий уезд, близ Колывано-Воскресенского завода) и названия [637]637
  Бородаев В. Б., Контев А.В.Указ. соч. № 55, 57. с. 242, 243, 246.


[Закрыть].

Неожиданный подарок Демидова – серебряный слиток весом 27 фунтов 8 золотников [638]638
  Кафенгауз Б.Б.Указ. соч. с. 179.


[Закрыть]– Елизавета Петровна получила очень вовремя. Приток серебра в казну в 1744 году был скуден, его пришлось регулировать указами. Открытый Акинфием Никитичем новый постоянный источник его поступлений давал ему основание рассчитывать на столь же беспрецедентную милость (за царский подарок – царская благодарность). Какую – он объявил: прямое подчинение Кабинету.

Императорский Кабинет – учреждение, профиль которого был размыт при самом его рождении. В ведение личной канцелярии монарха могло попасть всё, за чем монарх считал необходимым вести наблюдение. Своим существованием он нарушал принцип отраслевой специализации, который настойчиво проводил Петр I, выстраивая систему госорганов. Подчиняться Кабинету – подчиняться, по сути, напрямую монарху, в данном случае императрице. И эта милость, как мы помним, указом от 24 июля 1744 года была Акинфию дарована.

Поднося серебро, Акинфий чувствовал себя вполне уверенно. Оправдываться ему было не в чем. Серебро выявил и некоторое его количество он добыл совершенно легально – на основании упоминавшегося указа 1727 года. Он и в дальнейшем надеялся его добывать, пускай и под надзором императрицы. Елизавета Петровна, судя по ясно выраженной в указе ее реакции, ни о какой конфискации его предприятий тоже не помышляла. Это, однако, не отменяло необходимости выстраивать новые отношения с заводчиком – хотя бы потому, что рядом с его заводом в ближайшем будущем могло появиться и государственное предприятие. В общем, на Алтай нужно было посылать своего человека. Тем более что об этом попросил и сам Демидов.

Задание разобраться с алтайским серебром получил бригадир Андрей Венедиктович Беэр, управлявший в то время Тульской оружейной конторой. Акинфий хорошо его знал, у них сложились доброжелательные отношения. (Не заводчик ли подсказал кандидатуру для назначения?) Данная Беэру 17 мая 1744 года инструкция гласила: взяв знающего пробирное дело поручика Улиха, отправляться на алтайские Демидова заводы; там, отобрав руду из разных мест, заставить при себе выплавить из них медь, свинец и серебро. Всё взвесить, подсчитать содержание, составить смету расходов. Расчеты, смету, выплавленное серебро и по десять пудов руды каждого сорта отправить с офицером в Петербург. Оставаясь на заводе, определить, «есть ли оной руды такой квантитет (количество. – И. Ю.),для чего б завод мочно завесть». Сделав заводам и рудникам описание и планы, ехать в Москву, где явиться к императрице [639]639
  Бородаев В.Б. Контев А.В.Указ. соч. № 58.


[Закрыть].

Итак, главная задача, поставленная перед Беэром, – ознакомиться с ситуацией и оценить, имеет ли смысл строить на Алтае новый завод. По отношению к Демидову текст был вполне нейтрален – ничего расследовать не предписывал.

Положение, во всех отношениях выгодное для Акинфия, неожиданно для него (впрочем, и для всех прочих) осложнило одно обстоятельство. В алтайской руде в дополнение к серебру обнаружилось золото.

Первая принесшая относительный успех попытка получить российское золото относится к Петровской эпохе. «Пробовальный» мастер Иван Макеев в 1714 году обнаружил его след в серебре, добытом из руд Нерчинского месторождения. Несколько лет ушло на освоение технологии разделения металлов. В 1718—1719 годах промышленное золото наконец было получено. В надписи на наградной золотой медали, отчеканенной в честь Ништадтского мира, упомянуто, что она изготовлена «из злата домашнего» [640]640
  Сапоговская Л. В.Национальная золотопромышленная политика XVIII—XX вв., или Нужно ли России золото? Екатеринбург, 2008. с. 16; Максимов М.М.Очерк о золоте. М., 1977. с. 59, 60.


[Закрыть]. Однако золота из нерчинского серебра удавалось извлечь немного – неизмеримо меньше, чем мечталось. Хотелось обрести новые, как знать, может быть, более богатые месторождения.

Руда с одного из них, расположенного в алтайских горах, через Трейгера к пробиреру и попала. Именно «через». Трейгер, по-видимому, не был ее первооткрывателем. Считать таковым уместнее Федора Лелеснова, который, как он сам вспоминал четверть века спустя, незадолго до отъезда Трейгера в столицу показал ему образцы руды с заброшенного рудника на Змеиной горе. Что эта руда собой представляет, Лелеснов доподлинно не знал – он лишь заподозрил в ней наличие драгоценного металла. Трейгер, специалист, знакомый с внешними признаками серебряной руды с Медвежьего острова, образцами заинтересовался. Нам неизвестно, успел ли он, собираясь в путь, провести опытные плавки. Если нет, то открытие произошло в столице. В руде действительно обнаружилось серебро. Но не только оно. Проводивший анализ пробирер нашел в ней еще и золото, причем много: две части на три части серебра. Этот замечательный результат (вот оно – открытие алтайского золота!) был получен 22 июня 1744 года проводившим анализ Иоганном Улихом [641]641
  Бородаев В. Б., Контев А.В.Указ. соч. с. 254. Змеиногорский рудник, положивший начало современному городу Змеиногорску, стал первым в России местом, где в дальнейшем добывалось самородное золото.


[Закрыть].

«Такого расклада, – полагает А.В. Контев, – не ожидал ни А. Демидов, ни сам Ф. Трейгер». Оба, а также обнаруживший руду Ф. Лелеснов, надеялись только на серебро [642]642
  Контев А.В.Указ. соч. с. 61, 62.


[Закрыть]. Присоединимся к мнению относительно Трейгера. Будь иначе, поднося руду императрице, основной акцент он, несомненно, делал бы именно на золото (окажись надежда напрасной – наказан бы не был). Не знал скорее всего и Демидов. В противном случае действовал бы осторожнее, не объявлял руды, независимый анализ которой мог повлечь труднопрогнозируемые последствия (что и случилось), а объявив – готовился к нежелательному для него повороту в деятельности комиссии Беэра (что тоже, как увидим, произошло).

Тайное сокровище Невьянской башни

Факты, упомянутые в рассказе об алтайском серебре и золоте, благодаря документам установлены вполне надежно, гипотезы о мотивах, двигавших участниками событий, опираются исключительно на них. Нельзя, однако, исключить, что какая-то совокупность важных для общей картины фактов остается нам неизвестной, из-за чего эта картина искажена. Если добавить к фактам предположения, из них можно собрать и другие истории… Особое распространение получила гипотеза, согласно которой открытие серебра состоялось значительно раньше официального об этом объявления. Акинфий якобы его тщательно скрывал, вел секретную плавку драгоценного металла и объявил о нем, только когда «припекло». «Тайная выплавка серебра из алтайской меди на Урале, – полагает, например, В.И. Байдин, – несомненно, велась». В доказательство ссылается на упоминание в «Российской горной истории» Н.С. Ярцова (труд начала XIX века) предания о фабрике на острове посреди Черноисточинского пруда, где очищалась медь и отделялось серебро [643]643
  Очерки истории культуры и быта… с. 57.


[Закрыть]. Не исключаем, что результаты будущих археологических там исследований в совокупности с новыми архивными находками позволят взглянуть на историю открытия алтайского серебра во многом по-новому. Но пока доказательств того, что Акинфий Демидов долгие годы играл в очень рискованную игру, автору этих строк не хватает и он склоняется к обеляющей заводчика версии событий. Наиболее подробно она обоснована в работах алтайского историка А.В. Контева. Рассмотрев основные доказательства сторонников «обвинительного уклона», он большинство из них убедительно опроверг.

Алтайскую черную медь перевозили по воде на Урал для извлечения серебра? Нет, отвечает Контев, причина, почему ее нельзя было доочистить на Алтае, другая – нехватка там лесов. Производство алтайской меди было заведомо убыточным для Демидова и медью он только прикрывал истинный интерес – извлечение серебра? Тоже нет, государство покупало у него медь по ценам, близким к рыночным; случай 1735 года, когда Татищев забрал ее по более низкой цене, был исключением, ошибкой, которую правительство вскоре исправило. В 1732—1733 годах для проверки подозрений о плавке драгоценных металлов на Колывано-Воскресенском заводе работали специальные комиссии? Такая комиссия была всего одна (Райзера – Фермора), и посылалась она на заводы для решения других вопросов. Во время же памятной читателю общей проверки партикулярных заводов (1733—1734) вопрос о серебре всплыл только в доносе. В ходе пробных плавок колыванских руд, проводившихся в период первого взятия заводов в казну, было обнаружено серебро? Это не так, из-за несовершенства технологии опыты серебра не выявили. Мастер Трей-гер, таясь, бежал от Демидова с образцами руды? О побеге говорить не приходится – в столице он появился, когда срок его контракта истек. Поднести серебро императрице Демидов решился, испугавшись доноса Трейгера? Историк реконструирует другую картину. Мастер Юнгганс выплавил из привезенной на Невьянский завод колыванской черной меди 27 фунтов серебра. Для Демидова, по мнению Контева, это оказалось неожиданным. Задумав наладить его добычу, он, оставаясь в правовом поле, решил просить покровительства у императрицы. Поднеся серебро, попросил. Для расследования тайной плавки серебра на Алтае императрица отправила комиссию Беэра? Мы уже знаем, что перед ней ставились другие задачи. Прибыв на Алтай, комиссия обнаружила там сереброплавильное производство? Верно, но создано оно было недавно – прибывшими на Колывано-Воскресенский завод в конце 1743 года Юнггансом и Христиани. На уральских (Невьянском и Нижнетагильском) заводах имелись печи для плавки драгоценных металлов? Имелись. Их постройку Контев связывает с переработкой на Невьянском заводе черной колыванской меди, проводившейся в 1743 году Юнггансом, или, может быть, с работой в 1745 году Улиха, оставленного здесь отправившимся в Петербург Беэром. Указом императрицы алтайские заводы были в наказание Акинфия в 1747 году у Демидовых конфискованы? Они действительно перешли в казну и находились с той поры в ведении Кабинета, но речь о конфискации не шла – предполагалось, что расходы, понесенные бывшим владельцем, будут наследникам компенсированы.

Хочется верить, что вопрос об открытии алтайского серебра когда-нибудь получит непротиворечивое решение, которое убедит большинство, а то и всех историков. Но существуют те, кому ждать не хочется. Такие заполняют лакуны доморощенными легендами и мифами. Согласно одному из них с тайной демидовского серебра связана одна из тайн Невьянской башни.

Сохранился исторический анекдот, с переносом в эпоху Анны Иоанновны даже экранизированный. В фильме (талантливом опыте альтернативной истории) рассказан он так. Акинфий является к императрице «поклониться» с корзиной серебряных монет. Она: «Это твои или мои рублевики?» – «Так все мы твои, матушка, и всё, что у нас есть, – тебе принадлежит», – отвечает находчивый фальшивомонетчик. Императрица в восторге.

Нужно ли было Демидову юлить, ловкой фразой уходя от ответа за преступление?

Вернемся к конспирологической версии в той ее части, которая касается демидовской башни. Познакомиться с ней тем более любопытно, что ее адепты попытались подтвердить ее данными естественных наук.

Попытка поддержать лирику физикой (предания и легенды – данными химических и физических исследований) последовала за множеством краеведческих публикаций, авторы которых рассказывали о подземельях старого демидовского гнезда. Не можем удержаться, чтобы не процитировать по книге В.Г. Федорова рассказ старожилов, в 40-х годах XX века якобы проходивших по этим подземельям и видевших там «две небольшие плавильные печи, нары из почерневшего дерева и на полу человеческие кости» [644]644
  Федоров В.Г.Тайны Невьянской башни. Свердловск, 1961. с. 27. Из новейших публикаций, отразивших тему подземной архитектуры Демидовых, укажем на написанный В.М. Слукиным раздел в книге с характерным названием «Легенды и были Невьянской башни» (Екатеринбург, 2011. с. 64-72).


[Закрыть]. В этой картине не хватает только кандалов и цепей рядом с костями и хлюпающей жижи под ногами. К сожалению, ни один из этих ходов и подземных комнат не осматривался археологами и, кроме устных свидетельств, ничего, что подтверждало бы их существование, в распоряжении историков долго не имелось [645]645
  Ограничимся заключением В.И. Байдина: «Никаких достоверных документальных и вещественных свидетельств существования в прошлом на Невьянском заводе сети подземных ходов на данный момент нет» (Очерки истории культуры и быта… с. 62).


[Закрыть]. Но вот в 1973 году была опубликована статья кандидата геолого-минералогических наук С.А. Лясика, сообщившая результаты спектрального анализа сажи из дымохода башни. В ней обнаружилось относительно высокое содержание серебра (грамм на тонну), еще большее – свинца и цинка [646]646
  Лясик С.А.Легенда под микроскопом // Уральский следопыт. 1973. №2.


[Закрыть]. Это был ценный подарок сторонникам гипотезы «тайной плавки». Наука, казалось, полностью ее подтвердила.

По мнению Контева, всё далеко не так очевидно. Исследование сажи подтвердило только то, что здесь работали с содержащей серебро медью. Очищая, из нее выжигали свинец, с ним улетали в трубу и сопутствующие ему в руде серебро и цинк [647]647
  Контев А.В.Указ. соч. с. 66.


[Закрыть].

Заметим, что принятие этой точки зрения вовсе не требует в качестве исходного условия, чтобы где-то под башней (во всяком случае ниже дымохода) перерабатывали черную колыванскую медь. Какая-то плавильня, похоже, в башне действительно существовала. Но почему обязательно промышленная? Скорее (учитывая скромную площадь помещения) это были плавильные печи пробирной лаборатории. Что такая здесь имелась, выше уже отмечалось. И Улиху, готовясь к выделению из полуфабриката серебра, нужно было хотя бы примерно знать, каково его в нем содержание. Ответ на вопрос давал пробирный анализ.

А как же фальшивая монета? Ни «рублевиками» демидовского производства в коллекциях, ни ранними документальными свидетельствами о них в архивах наука сегодня не располагает. Совокупность же косвенных данных говорит о том, что таких скорее всего не существовало.