Текст книги "Недостойный сын (СИ)"

Автор книги: Игорь Лахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)

3. Первые гости

Всё-таки лекарь пришёл не сам по себе, а явно по чьему-то поручению. Часа через полтора дверь снова лязгнула, и ко мне ввалились два стражника, совсем не похожие на прошлого благодушного увальня. Поджарые, с настороженными лицами, они, не спрашивая разрешения, приподняли меня, тщательно обыскали и, грубо заломив руки назад, надели на них до боли напоминающие земные наручники. Только вместо цепочки была жёсткая арматурина.

– Не дёргаться, ри Ликкарт, – спокойным холодным голосом убийцы произнёс один из воинов. – Любое резкое движение в сторону присмера[6]6
  Присмер – высший титул духовенства. Обращение – Ваше Безгрешие.


[Закрыть] будет последним для тебя.

«Присмер»… Память услужливо подсказала, что это верховный жрец. Слишком значимая «шишка», чтобы опускаться до заключённого. Не к добру это!

– И в мыслях не было, энфары[7]7
  Энфар – младший офицер.


[Закрыть]. Пусть я преступник, но не до такой же степени, – как можно миролюбивее ответил, пытаясь не морщиться от боли в закованных руках.

«Почему назвал их „энфары“? Не знаю, что это значит, но чувствую, что именно такое звание они носят», – молнией промелькнула мысль.

И тут появился новый персонаж. Лет около шестидесяти аскетично-худой мужчина, похожий на хищную птицу, вошёл в камеру, держа в руках посох, который больше напоминал не церемониальный, а боевой. Вся одежда, как и у лекаря, была выполнена в чёрных тонах, за одним исключением – белые вертикальные волнистые полосы украшали даже сапоги и плащ с капюшоном. От этого хотелось либо зажмурится, либо смотреть в лицо жрецу, чтобы не рябило в глазах. Точный расчёт! Верх неприличия воротить морду от человека такого уровня – значит, надо смотреть прямо в глаза, не желая отвести взгляда. Хороший физиономист, а я думаю, что другие вряд ли высоко поднимаются в служении богам, легко прочитает собеседника и скрыть от него что-либо будет проблематично.

– Не волнуйся, Самигл, – густым, мягким басом, так не вязавшимся с его внешностью, сказал присмер. – Подождите оба за дверью, пока я беседую с молодым человеком.

– Но, Ваше Безгрешие, наша работа охранять …

– Мне повторить приказ?

Обоих телохранителей как ветром сдуло. Жрец же прикрыл дверь камеры, подошёл ко мне и долго, внимательно рассматривал. Потом неожиданно уселся рядом на солому, прислонив посох к стене.

– Да, Ликкарт… – начал говорить он, глубоко вздохнув. – Знал ли я, посвящая тебя, младенцем, богам, до чего ты докатишься… Твой отец в горе и ярости, сёстры боятся выйти из дома, чтобы не чувствовать прилюдного позора. Если бы твоя мать, несравненная Литария, дожила до сегодняшнего дня, то её хрупкое сердце точно бы разбилось. Зачем тебе это нужно было? Сила, ум, мужественность, а также высокий титул и богатства, накопленные предками, могли поднять тебя до небывалого уровня. Скажи, чего не хватало в жизни? Ответь прямо, не как присмеру Даркана Вершителя, а как другу семьи.

Ого! Верховный жрец верховного бога! Почти Папа Римский! И он в друзьях моего семейства, членов которого я, как ни напрягался, вспомнить не смог – что-то брезжило на краешке сознания, но не открывалось.

Он смотрит… Внимательно, с лёгкой грустной улыбкой, растеряв всю свою хищность… Что это? Действительно участие или одна из его масок? Помнится, ещё будучи следователем, я сам не раз напяливал подобную, пытаясь «расколоть» подозреваемого, давая возможность ему выговориться и снять стресс от задержания. Не знаю… Пока буду приглядываться и отвечать в мушкетёрском стиле – пафосно и обтекаемо.

– Я дерусь… просто, потому что я дерусь! – с вызовом процитировал слова Портоса.

– Ну, это понятно – на то и молодость, чтобы кровь горячая в жилах не застаивалась. Все такими были, и я не исключение. Ты зачем, ошибка зачатия, к эканганде Ирисии под юбку полез? Другие девушки закончились – одна дочь правителя осталась? К тому же в твоём столичном доме при обыске нашлось много дорогих, уникальных вещей, чьи хозяева уже объявились. Грешили на таинственного «Гратилийского вора», а тут… Тебе жить не на что было? С хлеба на воду перебивался, чтобы до подобного опуститься, втоптав в грязь фамилию Ладомолиусов?

Очередная вспышка в сознании…

Горячая, нежная женская кожа. Золотистые волосы красавицы, раскинулись на подушке. Девушка с изумительными изумрудными глазами смотрит на меня. Не могу удержаться – целую её грудь, шею, губы… Вот-вот случится финал нашей страсти…

– Ирисия! – громом раздаётся гневный мужской голос над самым ухом.

Поднимаю голову… Хирговы морды! Сам канган Тойбрел Звейницилл – наш правитель, стоит у кровати с бордовым от ярости лицом! Вот я влип…

Видение ушло. Теперь понятно, отчего ко мне у правителя такая немилость. Пока легко отделался – тюрьмой, а мог бы уже давно рыб кормить в прибрежных водах. Ещё и вор, известный на всю округу. Вначале советник юстиции, потом водитель, а теперь – преступник. Хорошенькая «карьера»! Чего дальше от жизни ожидать?

– Что молчишь, Ликкарт? – прервал мои размышления жрец. – Вспоминаешь, как меня зовут? Называй, как и прежде, по-домашнему. Поведай о своих мыслях, не глядя на мою мантию. Я же к тебе, как к родному пришёл.

– Как прежде не получится, – сразу обозначил я дистанцию, понимая, что имя Верховного тоже не всплывает. – Есть узник, есть присмер. Достаточно. Не будем переходить на личное, когда всё и так известно – долго мне не протянуть.

– Как знать… Как знать… – загадочно сказал он, вставая. – Я вижу, что ты ещё не готов к разговору. Продолжим после.

– А в другую камеру можно? – попросил я, когда мужик почти вышел.

– Нет. У тебя есть жизнь – цени её. Даже в этих стенах она прекрасна.

– Хотя бы поесть прикажите принести!

– Можно, но я бы на твоём месте пил только чистую воду.

– На ней одной и без ядов загнусь!

– Молодец, понял… Завтра. Всё завтра. Пусть Даркан Вершитель даст тебе правильные сны и наставления в них.

Опять один. Перевариваю разговор, потирая онемевшие от наручников запястья. Хорошо, что снять не забыли, а то весть кровоток нарушили железяки. Зачем приходил «служитель культа»? Вряд ли просто языком почесать – у него дел должно быть по самое горло, чтобы тратить время на подобных мне. Ощущение, что прощупывал. Первый допрос, так сказать, ознакомительный.

Вскоре принесли еду. Послушавшись совета, сделал вид, что поковырялся в ней, но пробовать не стал. Вино… Расщедрились на целую кружку! Пусть стоит нетронутым. А вот чистую водичку в большой тарелке выпил с удовольствием – какое-никакое, а наполнение урчащего живота.

Стражник, явившийся за посудой, внимательно осмотрел остатки моего пиршества.

– Что ж Вы, ри Ликкарт, не пообедали толком? С самого суда голодаете.

Ага! Значит и прошлый Я остерегался отравления!

– Не хочется. После болезни мутит.

– Так винца глотните! – настойчиво предложил он. – Известно дело – от любой хвори лучшее лекарство! Служба у меня тяжёлая – всё в казематной сырости, без солнца… Хорошей чаркой здоровье загубленное только и поправляю.

– Нет. Чувствую, что рано. Достаточно воды было, – кивнул на пустую тарелку.

– Так Вы этось пили?! – изумился тюремщик, – Чудно! Оно ж для омовения послетрапезного!

– Не тебе решать, что мне делать! – рыкнул я, пресекая ненужную беседу, в которой начинаю выглядеть идиотом. – Забыл мой титул, простолюдин?! Или тоже уже ридганом стал?!

– Что Вы! – смутился толстяк, пятясь задом к двери. – Как можно! Я же ж от доброты волнуюсь! Хоть бы кусочек съестного попробовали, а то ни живота, ни морды!

– Морды?! Где ты тут морду увидел, кроме собственной?! – окончательно пошёл «в разнос» я, чувствуя, что действительно гневаюсь. – Вон, бестолочь! Где таких берут только?!

Бедняга, побледнев, кинулся к двери.

– Стоять!

– Стою, Ваше Милосердие!

– Ничего не забыл, идиот?

– А?

– Посуду!

– Ой, и точно! Сию моменту!

От злости на туповатого стражника меня трясло ещё с полчаса. А вот это – ненормально! В прошлой жизни никогда так не психовал, даже в серьёзных ситуациях. Неужели от владельца тела часть характера перешла? Не исключено… Так кто же я теперь больше? Ридган Ликкарт Ладомолиус – непутёвый сын путёвых родителей или Александр Александрович Костомаров – простой старик с Земли? Может, и тот и другой. Присмотрюсь к себе и со временем разберусь – сейчас гадать нет никакого смысла.

А вот перепалка со стражником даёт информацию к размышлению. Первое – есть предложенную пищу не просто не рекомендуется, а очень губительно для здоровья. Этот недалёкий мужик слишком напирал на дегустацию. Теперь уверен, что до вечера, после подобных яств, не дотянул бы. Второе – мой титул ридгана. Даже с такими тяжёлыми обвинениями и отдавленной правителю мозолью, меня легче тихо убить, чем разжаловать. Поведение тюремщика яркий показатель, что и за решёткой остаюсь «белой костью». Хотя есть одна несостыковка – врач франга мне привычно тыкал, а этот исключительно на Вы.

«Франга – он же, воюющий со смертью, – опять ожил внутренний справочник. – Для лекаря едино, кого забирать из её рук. И канган, и простой борга одинаково важны для Эрины Милостивой».

Понятно. Доктора имеют право с титулами не церемониться. В принципе, правильно, а то высокопоставленный больной на шею сядет и ножки свесит. Потом хорони его, важного, но мёртвого, объясняя у собственной виселицы злым родственничкам усопшего, почему вместо сердечных капель бочку вина прописал и клизму при непроходимости аристократического седалища не поставил, ежечасно бегая за любимыми сухариками покойного. А так: канган не канган – держи пилюлю в пасть и не рыпайся! Болей и слушай, что умный франга говорит!

Да! Ещё «борга» какие-то упомянулись. Память молчит про их определение, но судя по ссылке из неё, кто-то с другого конца иерархической цепочки. Скорее всего, простолюдин, незначительный человечишка.

Ох и задолбали эти новые термины! Голова кругом! Цаки и пацаки на гравицапах! Словно в старый фильм «Кин-дза-дза» попал! Надо потихонечку упорядочивать их в голове, пока мозги не закипели. Хотя, может и обойдётся – ещё неизвестно, чего мне воспоминания Ликарта подбросят вдогонку. Есть ощущение, что только начинаю обучение, пока не до конца сроднившись с телом.

Тело… А насколько им хорошо владею? Стою, хожу и сижу легко, но это всё безусловные рефлексы, над которыми задумываться не приходится. Есть и условные, выработанные в процессе жизнедеятельности. Их тоже проверить надо. Недолго думая, поднимаюсь со своего лежбища и провожу пару боксёрских ударов по воображаемому противнику. Замечательно! Никакого дискомфорта и заторможенности – лишь приятное, давно забытое ощущение молодого, здорового организма!

Хорошо-то как! От переизбытка чувств подпрыгнул и сделал «вертушку» – удар ногой в воздухе с разворотом… Вот те раз! Да я в лучшей своей форме на Земле подобного сотворить не мог, частенько игнорируя даже примитивную зарядку, а тут легко взмыл шаолиньским монахом! Нет! Не так всё просто с моим перемещением! И хоть умудрённая годами голова работает в обычном режиме, но от Ликкарта тоже кой-чего осталось! Знать бы, чего…

Сон опять пришёл ударом мокрого валенка по голове. Завалился спать там же, где и стоял, глядя очередные «мультики» из чужой жизни.

4. Без масок

Утро началось со знакомых серьёзных стражников и наручников. Кстати, теперь я знаю, почему вчера назвал их энфарами – это типа младших офицеров. Радует, что процесс обучения идёт, и в голове появляются новые знания, постепенно упорядочиваясь. Глядишь, через какое-то время освою всё оставшееся от бедолаги Ликкарта и смогу перенять его личность полностью. Главное, чтобы он меня не придавил своими преступными наклонностями, но судя по тому, что кроме знаний и воспоминаний, не чувствую посторонних мыслей – один я тут, и раздвоение сознания мне не грозит.

– Как спалось? – поинтересовался вошедший присмер. – Ничего нового рассказать не хочешь?

– Ваше Безгрешие, ну что нового может произойти за ночь? Низ всё так же снизу, а верх – сверху. Будут изменения – обязательно сообщу Вам первому.

– Всё шутишь, Ликкарт? Держи… Сам делал и отраву вместо приправ не использовал – жалко тратить дорогое добро на проходимца.

Огромный сэндвич, выуженный из-под мантии, появился у него в руках. Как же он одуряюще пах, маня к себе, уговаривая вцепиться зубами в ароматную корочку на двух кусках белого хлеба, между которых торчали зелень, сыр и МЯСООО! Много мяса!

Просто зомбированный видом нормальной еды, которую давно не видел, даже не помню, как выхватил это сокровище у присмера. Урча от наслаждения, сожрал сэндвич за пару минут, глотая большими кусками, почти не пережёвывая. Приятная тяжесть в желудке сразу настроили на благодушный лад.

– Так и предполагал, что наручи тебя не остановят, – разрушил идиллию жрец. – Зря только надевали!

Я посмотрел на свои руки… Ух, ё! На правой болтаются закреплённые наручники, а вот левая, пусть и ободранная слегка, но полностью свободна от оков.

– Не понял… – выдавливаю из себя, пытаясь сообразить, как смог выбраться.

– Зато я понимаю, Ликк. Врождённая аномалия сустава большого пальца позволяет тебе складывать левую ладонь. Специально просил своих телохранителей сильно не затягивать. Ты этот трюк уже мне показывал когда-то… Не помнишь?

– Может, и показывал. Я много чего кому показывал…

– Значит, это скрыто в твоём сознании, – впился жёстким взглядом присмер в моё лицо, – Вопрос в другом. КТО ты? Я могу долго это выяснять, применяя уговоры или более болезненные методы, но не люблю тянуть время там, где его можно сократить. И не надо говорить, что передо мной Ликкарт – его я слишком хорошо знаю, впрочем, как и всю семью Ладомолиусов. Будь ты им, то удивился бы, что у тебя есть сёстры. Одна только! В единственном числе! Да и мать твоя, Литария, жива и здорова!

– Проверочка вчера была? – как можно спокойнее, стараясь не выдавать охватившее волнение, поинтересовался я.

– Именно. Знал, к кому иду. Знал, но не верил до конца… То же лицо, глаза, такая знакомая улыбка. Служитель Даркана не может иметь своих детей, но ты… Ликкарт был для меня почти сыном. Непутёвым, своенравным повесой, но очень близким, родным. Теперь за эту слабость приходится расплачиваться. Повторю вопрос… КТО ты?!

Я замер на минуту, пытаясь собраться с мыслями. Действительно. Кто я? Этот «отец святой» что-то знает такое, что привело его сюда не просто для разговоров по душам, а с определённой целью. Он ЗНАЛ к кому идёт! О кого? Явно не на базаре новость услышал. Остаётся одно – тут как-то замешаны те, кто выдернул меня с Земли в Синцерию. С кем общается верховный жрец верховного бога? С самим Дарканом Вершителем! Ему ж по должности положено! В принципе, можно сказать, что эти все религиозные дела «опиум для народа», но факт моего переноса подтверждает, что не так всё просто с высшими силами – есть они!

– Вы правы, Ваше Безгрешие, – сдался я. – Давайте, начнём знакомиться заново… Александр Александрович Костомаров. Житель другого мира. Прожил длинную жизнь, умер и очнулся в этой тюрьме в незнакомом теле. Специально ничего не подстраивал – просто так получилось. Ну а то, что сразу не признался…

– Понимаю. Разобраться хотел, – перебил меня жрец с болью в голосе. – Значит, Ликк ушёл навсегда…Я же говорил ему не раз, предупреждал, что до добра его выходки не доведут… А он, всё ухмылялся и заявлял, что переживёт нас всех. Не пережил…

– Сочувствую Вашему горю, но хочу добавить ещё одно: память Ликкарта Ладомолиуса никуда не исчезла. Осваиваюсь с ней потихонечку.

– Есть память, есть тело, но нет главного, отличающего одного человека от другого – души, – произнёс старик. – Расскажи о себе… Аскандер Аскандрео. оич Костимериов? У тебя непривычное, сложное имя. Хочу знать, какая душа вселилась в Ликкарта.

– Многие звали Сан Саныч, но думаю, что и с ним стоит теперь распрощаться. Не так ли?

– Так. Мне нужен рассказ. Надеюсь, он будет честным.

Говорил долго. Как рос, как учился и мыкался по Земле-матушке. Потом про то, как случилась авария и умер от сердечного приступа. Ничего не пропустил под внимательным взглядом жреца, постоянно уточняющего непонятные для него детали.

Замолчал, не зная, что ещё добавить. Молчал и присмер.

– Да… – наконец выдыхает он, переведя всё в привычные ему термины. – Пройти путь от зажиточного ксинта[8]8
  Ксинта – ремесленник, мастеровой.


[Закрыть] до серьёзного энфара-дознатчика[9]9
  Энфар-дознатчик – офицер сыскной стражи, следователь.


[Закрыть] Внутренней Стражи, а потом упасть до простого возничего, чтобы потом попасть в другой мир в тело не простого аристократишки, а ридгана… Сложно выдумать подобное. Ты сильный человек, Сансаныч, если не сломался от всего этого. И мудрый! Я хорошо чувствую ложь, а ты не стал выпячивать себя, обелять свои дела и поступки перед тем, кто не сможет проверить правдивость твоих слов. Мой опыт подсказывает, что твоя душа мне понравится. Ликка ты не заменишь, но теперь зовись его именем – выхода нет.

– Вопрос можно? Откуда вы узнали о том, что я это не я? Кто вам сказал?

– Боги, Сансан… Ликкарт. Сам Даркан Вершитель явился во сне и поведал, что скоро явится тот, кто нужен не только Свободному Вертунгу, но и всей Синцерии. Один из нескольких предстанет в облике близкого человека, но им являться не будет. Я должен помочь ему в делах и хранить тайну. Проснувшись, долго лежал и не мог понять, что это было. Боги редко снисходят до разговора. Это был тот самый день, когда случился суд над тобой и странный «нервный удар». Сопоставив случившееся, решил проверить, насколько мой сон правдив… К сожалению, не ошибся – именно Ликкарту не повезло. Теперь весь в смятении, как жить дальше с этими знаниями и грузом на сердце.

– Всем нам нелегко… – ответил я. – Извините, но Вашего имени так и не вспомнил…

– Присмер Даркана Вершителя, Его Безгрешие Жанир Вертунгский. Что-то здесь объяснять надо?

– Да нет! «Вертунгский», как понимаю, обозначает место где вы даркано-присмеруете? Есть ещё в других странах присмеры Даркана, и они тоже имеют своё обозначение после имени?

– «Присмеруете»?! – неожиданно улыбнулся жрец. – Хорошенькое определеньице ты придумал! Присмерую и… дарканю, заодно! Кто бы другой так неуважительно обозвал моё служение богам, тут же за решётку отправился бы, но… ты уже за ней. Только осторожнее со словами, Ликк, не все поймут и правильно сделают.

– Учту. Обидеть никого не хотел – само вырвалось. Видно, на нервной почве. Вы не представляете…

– Дядюшка Жан – моё домашнее имя, – перебил он. – Привыкай к нему в неофициальной обстановке, а то будет странно, если каждый раз величать полным титулом станешь. Выкать наедине или среди своих тоже не стоит. У нас с тобой впереди много всего предстоит, и нужно сразу приспосабливаться друг к другу.

– А что насчёт «своих»? Память пока подводит.

– Потом. Сидеть тебе здесь долго – всё обговорим и вспомним. Заодно подумаем, как на волю вытаскивать недостойного Ладомолиуса… Но не сразу! Пусть канган Звейницилл успокоится немного после твоей выходки с его дочерью, а там уже и решим, подключив храмовые связи и твоего семейства. Пока тюрьма только на пользу нашему делу… Знать бы ещё какому! Да! Сегодня в тюремщиках мой человек, поэтому пищу можешь брать смело. И на будущее учти: если принёсший еду вскользь упомянет в разговоре Даркана Вершителя, то еда чистая и опасаться отравления не стоит. А сейчас мне пора. Мыслей много, эмоций – не меньше. Да и тебе не помешает поразмыслить – благо, издалека видно, что есть чем.

– Приятно было познакомиться.

– Посмотрим… – неопределённо произнёс Жанир, направляясь к двери.

Жрец не соврал – покормили сегодня знатно!

– Не побрезгуйте, ри Ликкарт, – сказал незнакомый тюремщик, низко поклонившись, – Тут, Вашему Милсердию, прям, как со стола Даркана Вершителя и Эрины Милостивой перепало! Всё вкусное, свежее! Чуть сам слюной не захлебнулся, пока нёс!

– Не накапал её в блюда? – изогнул я бровь, притворно хмурясь.

– Как можно! Рыло своё в сторону воротил, так что всё ЧИСТОЕ! – выделил стражник последнее слово, явно намекая на отсутствие отравы.

– Спасибо! Как звать?

– Патлок, ри Ликкарт, но многие зовут Болтуном, за то, что историй всяких много знаю и про события в городе ведаю наперёд торговок у Главных ворот, а они уж в этом деле похлеще дознатчиков будут!

– Да? И что же сейчас в столице новенького?

– С виду всё тихо, но… – начал Болтун с довольным выражением на лице завзятого сплетника, получившего возможность «побить языком». – Как Гратилийского вора, то есть Вас, Ваш Милсердие, отловили, так спокойствие настало. Люди смело ходят и за кошельки не держатся.

– А эти-то, чего переживали? Я, кажется, на мелочёвку не разменивался!

– Вроде и так, но ежели у кого кошель срезали, то городская стража сразу говорила, что энто Гратилийский вор украл, и нивраз нельзя найти. Все знают, что не так, что многие из базарной и площадной стражи у «ночных работников» – воров, стал быть, на довольствии стоят, поэтому и не ищут… Да только раз слово сказали, второй – вот и паника у боргов. «Гратилийский вор лютует! Караул! Грабят!». Дурни, ри Ликкарт! Сплошь дурни! Но я ж не об том! Неладное во дворце у кангана Тойбрела Звейницила! Раньше его дочка, краса наша Ирисия, каждое утро на конную прогулку выезжала, а теперь уже с рундину[10]10
  Рундина – 9-ти дневная неделя.


[Закрыть] ни слуху ни духу! Ещё одна моя знакомая, у которой двоюродная сестра её хахаля имеет дружка, у которого жинка там полы моет на конюшне, сказала, что и на приёмах не видно. Верные сведения! Никак захворала эканганда[11]11
  Эканганда – принцесса, дочь правителя (кангана).


[Закрыть] Ирисия или сглаз на ней какой! Народец столичный волнуется – любят все её сильно и переживают…

– Давно не видно?

– Как вас словили, так и не видно!

– Понятно… Спасибо тебе ещё раз, Патлок! Извини, что отблагодарить нечем.

– Да что энто Вы, Ваше Милсердие! Выслушали и то мне в радость! Вы, когда заскучаете в мою смену, зовите! Знамо дело, что не мёд тут сиживать, а я поговорить люблю! Хорошие ухи лучшая награда рассказчику!

Болтун ушёл. Я же, вопреки здравому смыслу, стал вспоминать не содержательный разговор с присмером Жаниром, а сплетни Патлока. Ирисия… Девушка с бирюзовыми, зовущими к себе глазами из воспоминаний, принадлежащих Ликкарту. Отчего-то сердце при звуке её имени забилось так, что, казалось, выпрыгнет из груди.

Тихо! Остановись! Не о том сейчас думать надо! Совсем не о том! Не знаю, что связывало Гратилийского вора Ликкарта с принцессой, но соваться к ней не стоит, если очень жить хочется!