Текст книги "Перекличка мертвых"

Автор книги: Иэн Рэнкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

26

Не теряя времени Ребус двинулся в Келсо. Ехать было всего восемь миль. Ни в одной из машин он Дебби не заметил. Однако она могла без труда переговорить с Баркли и по телефону. Окружающие пейзажи поражали своей красотой, но любоваться ими не было времени. Ребус на полной скорости пролетел под знак, приглашающий в город дисциплинированных водителей, и почти сразу дал по тормозам, потому что перед ним вдруг возникла дама, с головы до ног одетая в твид и с маленькой пучеглазой собачкой на поводке.

– Простите, пожалуйста, – обратился к ней Ребус, – не подскажете, где Карлингноуз-лейн?

– Извините, но, боюсь, ничем не могу вам помочь, – ответила дама и, пока Ребус отъезжал, все продолжала извиняться.

Он снова двинулся в сторону центра, узнав по дороге не меньше дюжины вариантов маршрута от трех местных жит злей, к которым он обратился за помощью. Рядом с замком Флорз… за полем для игры в регби… не доезжая до поля для игры в гольф… по Эдинбургскому шоссе.

Оказалось, что замок Флорз стоит как раз на Эдинбургском шоссе. Высокая крепостная стена протянулась на несколько сотен ярдов. Вот и указатели, направляющие в сторону поля для игры в гольф, а вон и ворота для игры в регби. Но все жилые дома в поле его зрения казались уж слишком новыми. Ребус стоял, не зная, куда ехать дальше, пока две школьницы, гулявшие с собакой, не указали ему дорогу.

В объезд новой застройки.

Карлингноуз-лейн состояла из одного ряда обветшалых домишек. Первые два были перестроены и свежевыкрашены. Мостовая заканчивалась у последнего дома, беленые стены которого отдавали желтизной. Самодельная вывеска извещала: «ПРОДАЖА ИЗДЕЛИЙ МЕСТНЫХ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПРОМЫСЛОВ». Крошечный палисадник перед домом был завален древесными спилами и чурбачками. Ребус остановил машину у ворот, за которыми начиналась дорожка, идущая через луг и терявшаяся в роще. Подергав входную дверь, Ребус через оконце заглянул внутрь. Неприбранная жилая комната, совмещенная с крохотной кухней. Через застекленную дверь в противоположной стене Ребус смог рассмотреть садик на заднем дворе, такой же захламленный и унылый, как палисадник перед домом. Подняв голову, Ребус увидел стойку, поддерживающую кабель электроснабжения. Ни наружной телеантенны, ни телевизора в доме он не заметил.

Не было и телефонной подводки. У соседнего дома она была – протянутая по воздуху от телеграфного столба, стоящего на лугу.

Это не значит, что у него нет мобильника, подумал Ребус, а скорее значит, что он у него есть. Ведь связывается же Баркли каким-то образом с галереями в Эдинбурге.

Возле дома стоял видавший виды «лендровер». Им, похоже, пользовались нечасто, однако в замке зажигания торчал ключ, а это означало, что хозяин либо не опасается воров, либо в любую минуту готов дать деру. Открыв водительскую дверь, Ребус вытащил ключ и сунул его в карман, потом достал сигареты и закурил. Если Дебби успела предупредить Баркли, он либо сбежал на своих двоих, либо воспользовался другой машиной… либо сейчас возвращается домой.

Он вынул мобильник. Уровень сигнала – всего одна полоска, чуть наклонил телефон, и на дисплей выскочило сообщение: «НЕТ СИГНАЛА». Встав на перекладину ворот, он поднял руку с телефоном.

«НЕТ СИГНАЛА».

Ребус решил, что сейчас самое время вознаградить себя прогулкой по лесу. Воздух был теплый, щебетали птицы, издалека доносился шум машин. Высоко в небе плыл самолет, фюзеляж блестел в лучах солнца. Я нахожусь в этом безлюдном месте, размышлял Ребус, где даже телефон отказывается работать, и готовлюсь к встрече с одним человеком. С человеком, который когда-то подрался. И этот человек знает, что его разыскивает полиция, которую он не жалует…

– Красота, Джон, – сказал он, чувствуя легкую одышку после подъема на холм к опушке леса.

Он понятия не имел, как называются деревья, среди которых он стоял. Вот это, с коричневым стволом и листьями на ветках, наверняка не хвойное – этим его познания и ограничивались. Он прислушался, надеясь услышать стук топора или стрекот пилы. Нет… лучше не надо – острый инструмент в руках Баркли был бы совсем некстати. Может быть, громко позвать его, подумал Ребус. Кашлянув, прочистил горло, но не крикнул. Он сейчас на холме, так, может быть, здесь его мобильник…

«НЕТ СИГНАЛА».

Пусть так, зато какие виды! Остановившись и переводя дыхание, он вдруг подумал, что стоит жить хотя бы для того, чтобы вспоминать их. А какие могут быть причины у Дункана Баркли сторониться полиции? Ребус обязательно спросит об этом, если, конечно, когда-нибудь его найдет. Он уже вошел в лес. Покрывающий землю густой ковер мха пружинил под ногами. У Ребуса было такое чувство, будто он идет по тропке – незаметная для неопытного глаза, она петляла меж молодыми деревцами и толстыми стволами, огибая кусты и валяющиеся повсюду ветки. Место очень напоминало окрестности Лоскутного родника. Инспектор все время смотрел по сторонам, часто останавливался и прислушивался.

Вокруг никого.

И вдруг он заметил под ногами следы – следы автомобильных шин. Ребус присел. Отпечатки протектора не были свежими – машина прошла несколько дней назад. Ребус негромко хмыкнул.

– Не думаю, что эти следы оставил Тонто, [27]27
  Тонто – один из персонажей американского телесериала «Одинокий рейнджер».


[Закрыть]– пробормотал Ребус, выпрямляясь и стряхивая прилипшую к пальцам глину.

– Вы совершенно правы, – услышал он мужской голос.

Обернувшись, Ребус увидел говорившего – закинув ногу на ногу, он сидел на поваленном дереве в нескольких ярдах от колеи.

– Отличный камуфляж, – похвалил Ребус, имея в виду комбинезон цвета хаки, в который тот был одет. – Вы Дункан?

Дункан Баркли чуть заметно кивнул. Подойдя ближе, Ребус отметил, что волосы у него светлые, а лицо веснушчатое. Росту в нем, наверное, футов шесть, но жилистый. Цвет глаз почти в тон комбинезону.

– А вы полицейский, – заявил Баркли.

Ребус и не собирался это отрицать.

– Вас Дебби предупредила?

– Каким образом?… – Баркли развел руками. – Я в этом отношении первобытный человек.

Ребус кивнул:

– Я заметил, на вашем доме нет ни телевизионной антенны, ни телефонной подводки.

– Да и самих домов тоже скоро не будет – застройщики уже положили на них глаз. А это значит, что исчезнет луг, а после него и лес… А я знал, что вы придете. – Он замолчал, ожидая реакции Ребуса. – Не именно вы… но кто-то из ваших.

– Из-за?…

– Тревора Геста, – спокойно, но твердо произнес молодой человек. – Я узнал из газет, что его убили. А когда сообщили, что расследование передано в Эдинбург… я подумал, что в его деле, наверно, упоминается мое имя.

Ребус кивнул и вытащил из кармана сигареты.

– Не возражаете?…

– Лучше не надо – деревьям это тоже не понравится.

– Они что, ваши друзья? – спросил Ребус, убирая сигареты в карман. – Итак, вы узнали о Треворе Гесте?…

– Из сообщений в газетах. – Баркли замолчал, вспоминая. – По-моему, в среду. Я сам, как вы понимаете, газет не покупаю – у меня нет времени их читать. Но я увидел заголовок в «Скотсмене». Прочел и понял, что его считают жертвой серийного убийцы.

– Жертвой убийцы… да.

Ребус отшатнулся, когда молодой человек вдруг вскочил и шагнул к нему, но тот устремился мимо него в глубину леса.

– Идите за мной, – бросил он, обернувшись и поманив его пальцем, – я вам кое-что покажу.

– И что же вы мне покажете?

– То, ради чего вы сюда приехали.

Ребус, недолго поразмыслив, двинулся следом за Баркли.

– Дункан, а это далеко? – спросил он, поравнявшись с парнем.

Баркли молча помотал головой, продолжая идти вперед решительным и размашистым шагом.

– Вы много времени проводите в лесу?

– Сколько могу.

– И в других лесах тоже бываете?

– Я собираю природный материал всюду.

– Природный материал?…

– Ветки, коряги, корни…

– И в районе Лоскутного родника?

Баркли, обернувшись, посмотрел на Ребуса:

– Что – в районе Лоскутного родника?

– Вы там бывали?

– Да нет.

Баркли вдруг остановился, да так неожиданно, что Ребус чуть было на него не налетел. Глаза молодого человека расширились; он хлопнул себя по лбу. Ребус обратил внимание на его покрытые синяками и шрамами пальцы – типичные руки мастерового.

– Господи боже! – воскликнул Баркли. – Так вот чтовы подумали!

– И что же, по-вашему, Дункан?

– Вы думаете, что это сделал я! Я!

– Неужели?

– Матерь божья… – Баркли покачал головой и снова еще быстрее двинулся вперед; Ребус с трудом поспевал за ним.

– Да я просто хочу узнать, из-за чего вы повздорили с Тревором Гестом, – произнес он в промежутке между двумя глубокими вдохами. – Проверка старой информации, вот из-за чего я здесь.

– Но ведь вы считаете, что это моих рук дело!

– А в действительности?

– Нет!

– Тогда и беспокоиться не о чем.

Ребус огляделся, не совсем понимая, где они находятся. Он мог вернуться обратно, идя по следу автомобильных шин, но не знал, найдет ли место, где надо свернуть, чтобы выйти на луг и дальше, к цивилизованному миру?

– Поверить не могу, что вы так думаете, – горестно проговорил Баркли, качая головой. – Я даю новую жизнь дереву. Мир природы для меня все.

– Но ведь Тревора Геста нельзя превратить в вазу для фруктов!

– Тревор Гест был животным, – безапелляционно заявил Баркли и снова внезапно остановился.

– А разве животные не часть природы? – поинтересовался Ребус, с трудом переводя дыхание.

– Вы же понимаете, что я имею в виду. – Он обвел взглядом лес. – В «Скотсмене» было сказано, что он сидел за кражу со взломом, изнасилование…

– Склонение к половому акту.

Баркли, не обращая внимания на слова Ребуса, продолжал:

– Его упрятали потому, что в конце концов уличили – шила в мешке не утаишь. Но он задолго до этого вел себя как животное. – Баркли снова двинулся в глубь леса.

Перевалив через вершину холма, они начали спускаться вниз. Ребус пошарил глазами в поисках чего-нибудь, похожего на оружие; наклонился и поднял с земли палку, но, когда попробовал на нее опереться, она с треском сломалась, оказавшись совсем гнилой.

– Так что вы собирались мне показать? – спросил он.

– Еще одну минуту. – Для наглядности Баркли поднял вверх указательный палец. – Послушайте-ка, я ведь даже не знаю, кто вы такой.

– Меня зовут Ребус. Я инспектор уголовной полиции.

– Знаете, я ведь общался с вашими… ну, когда это случилось. Пытался привлечь внимание к Тревору Гесту, но все без толку. Я тогда был подростком и считался парнем «с чудинкой». Жители Колдстрима подобны большому племени, инспектор. Если не вписываешься в него, очень трудно притворяться, что ты его часть.

– Может быть, и так, – согласился Ребус, хотя в действительности хотел спросить: «О чем ты, черт возьми, толкуешь?»

– Но сейчас стало получше. Люди видят вещи, которые я делаю, и могут рассмотреть в них искру таланта.

– А когда вы перебрались в Келсо?

– Вот уже третий год, как я здесь.

– Вам, должно быть, здесь нравится?

Баркли посмотрел на Ребуса, и на лице его промелькнула едва заметная усмешка.

– Пытаетесь поддерживать разговор, да? Потому что нервничаете?

– Я не люблю играть в игрушки, – отрубил Ребус.

– А я могу сказать вам, кто любит, – тот, кто выставил на обозрение эти трофеи у Лоскутного родника.

– Вот тут мы сходимся.

Ребус вдруг зацепился штаниной за какой-то сук и чуть не упал.

– Смотрите под ноги, – не оборачиваясь, бросил Баркли.

– Спасибо за совет, – отозвался Ребус, ковыляя за ним.

Вдруг парень опять резко остановился. Перед ними была изгородь, за которой на склоне холма стоял современный дом с верандой.

– Ну как, правда хороший вид? – спросил Баркли. – Красивый пейзане и полный покой. Сюда можно проехать только через лес… – он указал пальцем на следы шин на мху, затем повернулся к Ребусу. – Вот тут она умерла. Я встречался с ней в городе, разговаривал. Когда это произошло, мы все были в шоке. – Он пристально всматривался в Ребуса, который пока не понимал, о ком речь. – Мистер и миссис Уэбстер, – произнес он свистящим шепотом. – Сам-то он умер позже, а вот жену его убили здесь. – Указав пальцем на дом, он добавил: – В нем.

У Ребуса пересохло горло. Мать Бена Уэбстера? Ну конечно, это она – летний дом в Приграничье. Он припомнил фотографии из папки с документами, собранными Мейри.

– Так ты утверждаешь, что ее убил Тревор Гест?

– Он объявился здесь за несколько месяцев до того и смылся сразу после убийства. Некоторые из его дружков-собутыльников говорили, что он дал деру потому, что влип в какую-то историю с полицией в Ньюкасле. Он часто цеплялся ко мне на улице, говорил, что раз у меня длинные волосы, значит, я должен знать, где можно достать наркоты. – Парень помолчал. – А потом как-то раз я был по делам в Эдинбурге, мы с приятелем зашли в паб, и я его увидел. Тогда я говорил копам, что, по-моему, он убийца… Мне кажется, это вообще никого не интересует. – Он посмотрел на Ребуса тяжелым взглядом. – Ничего вы не расследуете!

– Так ты увидел его в пабе и?…

Голова у Ребуса кружилась, в ушах звенело.

– Не стану скрывать, я действительно набросился на него. И сделал это с радостью. А потом, когда узнал, что его укокошили… еще больше обрадовался – ведь справедливость восторжествовала. В газетах писали, что он сидел за кражу со взломом и изнасилование.

– Склонение к половому акту, – вяло поправил Ребус.

– Вот и здесь он вломился в дом, убил миссис Уэбстер, ограбил…

А затем бежал в Эдинбург, внезапно раскаялся и бросился оказывать помощь старым и немощным. Да, Гарет Тенч был прав – с Тревором Гестом что-то произошло. Что-то, что изменило его жизнь…

Если, конечно, верить рассказу Дункана Баркли.

– Но он ее не насиловал, – возразил он.

– Что вы сказали?

– Он не насиловал миссис Уэбстер.

– Ну да, потому что она была для него слишком старой – девушка, на которую он напал в Ньюкасле, была подростком.

Точно… так и говорил Хэкмен: питал симпатии к молоденьким.

– Ты так долго носил это в себе!

– А вы мне не верили!

– Да, к сожалению…

Прислонившись спиной в дереву, Ребус провел рукой по волосам, и его пальцы стали влажными от пота.

– И вы не можете меня подозревать, – продолжал Баркли, – потому что я не знал двух других убитых. Вы же расследуете триубийства, – с нажимом проговорил он, – а не одно это.

– Все правильно… не одно…

Игривыйубийца. Ребус вспомнил, что говорила доктор Гилри: привязка к селу и отклонения от схемы.

– Я сразу понял, что от него можно ждать беды, – сказал Дункан, – когда еще в первый раз увидел его в Колдстриме.

– А я сейчас тоже кое-что понял: полжизни бы отдал за то, чтобы окунуться с головой в прохладную воду, – перебил его Ребус.

Так, значит, Тревор Гест – убийца матери Бена Уэбстера.

Отец умер от горя… Выходит, Гест погубил всю семью.

Сел в тюрьму за другое преступление, а когда освободился…

Очень скоро депутат парламента Бен Уэбстер упал со стены Эдинбургского замка.

Бен Уэбстер.

– Дункан!

Крик донесся откуда-то издалека, похоже, с вершины холма.

– Дебби? – отозвался Баркли. – Я здесь, внизу!

Он бросился вверх по склону, Ребус пустился за ним, изо всех сил стараясь не отставать. Когда он добежал до автомобильной колеи, Баркли уже сжимал Дебби в объятиях.

– Я хотела тебя предупредить, – говорила та, уткнувшись лицом в его куртку, – но не на чем было доехать. Я знала, что он будет следить за мной, и как только сумела…

Увидев Ребуса, она мгновенно умолкла и отпрянула от Баркли.

– Все нормально, – успокоил Дункан девушку. – Мы с инспектором просто беседуем, только и всего. – Он посмотрел на Ребуса через плечо. – А главное, я уверен, что он меня слушает.

Ребус кивнул и сунул руки в карманы.

– Но все-таки я бы хотел пообщаться с вами в Эдинбурге, – провозгласил он. – Все, что вы сейчас рассказали, следует должным образом запротоколировать. Вы согласны?

Баркли устало улыбнулся:

– С превеликим удовольствием.

Дебби прильнула к Дункану, встав на цыпочки и обвив рукой его талию.

– Я тоже с тобой. Не оставляй меня здесь.

– Дело в том, – начал Баркли, бросив лукавый взгляд на Ребуса, – что инспектор считает меня подозреваемым… а это делает тебя моим сообщником.

Еще крепче прижавшись к парню, девушка

закричала:

– Дункан мухи не обидит!

– И гадюки тоже, – с улыбкой уточнил Ребус.

– Этот лес заботится обо мне, – глядя на Ребуса, негромко сказал Баркли. – Поэтому палка, которую вы подняли, сразу сломалась. – Подмигнув Ребусу, он обратился к Дебби: – Ты действительно хочешь ехать? Наше первое свидание в полицейском участке в Эдинбурге?

Она ответила тем, что, снова приподнявшись на цыпочки, поцеловала его в губы. Деревья зашумели под порывом внезапно налетевшего ветра.

– Тогда в машину, дети, – скомандовал Ребус.

Шивон вдруг поняла, что едет совсем не туда.

Вообще-то дело обстояло не совсем так – все зависело от того, куда она направлялась, но в этом-то и заключалась проблема: она никак не могла решить, куда ехать. Вероятнее всего, домой, но что она будет делать дома? Она проехала Силверноуз-роуд до пересечения с Марин-драйв и затормозила у обочины. Здесь стояло уже немало припаркованных машин. В выходные сюда всегда стекалось много народу полюбоваться на залив Ферт-оф-Форт. Здесь выгуливали собак, ели сэндвичи. Экскурсионный вертолет с пассажирами на борту с рокотом поднимался в небо, чтобы совершить воздушную экскурсию над городом. Он напомнил ей вертолет над «Глениглсом». Несколько лет назад Шивон подарила Ребусу на день рождения туристический ваучер, но он, насколько ей было известно, так им и не воспользовался.

Она понимала, что надо рассказать ему о Дениз и Гарете Тенче. Эллен Уайли обещала ей позвонить в Крейгмиллар и вызвать полицейских, однако, несмотря на ее обещание, Шивон сделала то же самое, едва отъехав от дома сестер. Она склонялась к тому, чтобы посоветовать полицейским задержать обеих женщин – в ушах все еще звучал смех Эллен, в котором ясно слышались истерические нотки. Возможно, при таких обстоятельствах это естественно, и все-таки… Взяв мобильник, она сделала глубокий вдох и набрала номер Ребуса. Ей ответил металлический женский голос: «Абонент недоступен… попробуйте перезвонить позже».

Глядя на символы дисплея, она вдруг вспомнила о голосовом сообщении Эрика Моза.

– Ладно, была не была, – пробормотала она, нажимая на клавиши.

– Шивон, это я, Эрик, – зазвучал дребезжащий голос. – Молли ушла и… Господи, я не знаю, зачем я… – он закашлялся. – Просхочу, чтопты… как это? – Новый приступ кашля, такой сильный, словно его вот-вот вырвет; Шивон невидящим взглядом смотрела на залив. – О черт, я… принял… принял кучу…

Она чертыхнулась и завела мотор. Включила фары и на бешеной скорости понеслась вперед, проезжая перекрестки на красный свет. Маневрируя в потоке машин, она изловчилась позвонить в «Скорую». Ей казалось, что еще можно успеть. Через двенадцать минут она остановилась у его дома; машина практически не получила повреждений, если не считать царапины на кузове и покореженного бокового зеркала. Предстоит еще один визит в автомастерскую к дружку Ребуса.

Дверь в квартиру Моза была открыта. Вбежав в гостиную, она увидела, что он полулежит на полу, прислонив голову к креслу. Пустая бутылка из-под «Смирновской», пустой флакон из-под парацетамола. Шивон схватила его запястье – теплое. Дыхание поверхностное, но ровное. Она принялась шлепать его по щекам, трясти, зовя по имени.

– Эрик, ты слышишь, пора вставать! Время вставать, Эрик! Ну вставай же, ленивый остолоп! – Нет, он для нее слишком тяжел, нечего и думать без посторонней помощи поставить его на ноги. Она проверила его рот – там не было ничего, что могло бы затруднить дыхание. Снова стала трясти. – Сколько ты проглотил, Эрик? Сколько таблеток?

То, что дверь была оставлена открытой, говорило кое о чем: он хотел, чтобы его нашли. К тому же он позвонил ей… позвонил ей.

– Эрик, ты всегда любил разыгрывать драмы, – сказала Шивон, откидывая с его лба прядь прилипших волос. В комнате все было вверх дном. – А что, если Молли вернется и увидит, какой разгром ты тут учинил? Ну-ка давай вставай.

Его веки задрожали, из горла вырвался хриплый стон. За дверью послышались голоса и шум шагов: в квартиру вошла бригада «Скорой помощи» в зеленой униформе; один медик нес ящик с инструментами и лекарствами.

– Чего он наглотался?

– Парацетамола.

– Как давно?

– Часа два назад.

– Как его зовут?

– Эрик.

Выпрямившись, Шивон отошла на несколько шагов, давая медикам возможность подойти ближе. Они посмотрели зрачки и стали доставать из ящика необходимые приборы.

– Вы меня слышите, Эрик? – спросил один из медиков. – Можете кивнуть головой? Или пошевелить пальцами? Эрик? Меня зовут Колин, я буду вас лечить. Эрик? Просто кивните, если вы меня слышите. Эрик?…

Шивон, сложив руки на груди, наблюдала за происходящим. Когда Эрика вдруг передернуло и у него началась рвота, один из медиков попросил ее осмотреть остальные комнаты квартиры.

– Посмотрите, не мог ли он наглотаться чего-нибудь еще.

Она вышла из гостиной и тут же подумала, что они нарочно выпроводили ее, чтобы избавить от неприятного зрелища. В кухне она не нашла ничего – все было в образцовом порядке, правда, пакет молока следовало бы убрать в холодильник… рядом с ним лежала винтовая пробка от «Смирновской». Шивон зашла в ванную. Дверца аптечки была распахнута. В раковине валялось несколько неоткрытых упаковок с антигриппином. Она убрала их обратно в шкафчик. Там оказался запечатанный флакончик с аспирином. Значит, Эрик мог схватить что-то уже открытое и, возможно, проглотил меньше таблеток, чем ей показалось.

Спальня: вещи Молли все еще здесь, однако теперь они валялись по всему полу, словно Эрик собирался совершить над ними какой-то акт возмездия. Вынутая из рамки фотография, запечатлевшая распавшуюся пару, тоже валялась на полу, однако не была разорвана – по всей вероятности, на такой шаг он пока еще не решился.

Шивон вернулась в гостиную. Рвота у Эрика прекратилась, но зловоние в комнате было невыносимым.

– Похоже, он выпил грамм семьсот водки, – сообщил врач, которого звали Колин, – и закусил примерно тридцатью таблетками.

– Большую часть которых он нам только что предъявил, – добавил один из его коллег.

– Но он поправится? – спросила Шивон.

– Зависит от индивидуальной реакции организма. Вы сказали, прошло часа два?

– Он позвонил два… почти три часа назад.

Врачи внимательно смотрели на нее.

– Но я прослушала голосовое сообщение не сразу… прослушала и тогда же позвонила вам.

– Ну и как он говорил?

– Сбивчиво и невнятно.

– Тут, друзья мои, не до шуток. – Колин взглянул на своих коллег. – Как понесем его вниз?

– Привяжем к носилкам.

– На лестнице слишком узкие площадки.

– А как еще можно его спустить?

– Позвоню, попрошу прислать подмогу, – выпрямляясь, объявил Колин.

– Я могу поддерживать его за ноги, – предложила Шивон. – На узких площадках с носилками, конечно, не развернуться, а если нести на руках, то…

– Резонно.

Медики переглянулись, и тут зазвонил мобильный Шивон. Вынув его, она уже дотронулась до клавиши отключения, но, взглянув на дисплей, увидела буквы ДР. Быстро выйдя в прихожую, она нажала клавишу «разговор».

– Ты не поверишь, – с ходу выпалила она и на секунду замерла в растерянности, потому что Ребус произнес в трубку те же самые слова.