Текст книги "Перекличка мертвых"

Автор книги: Иэн Рэнкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

Он полез в сумку и вытащил кипу листов.

– Спасибо, – поблагодарил Ребус. – Я наверняка все это уже видел…

– А я нет, – сказала Уайли, принимая листы из рук Манго.

Ребуса больше интересовали снимки, сделанные во время ужина.

– Вот уж не думал, что и Корбин окажется здесь, – пробормотал он.

– А кто это такой? – поинтересовался Манго.

– Наш уважаемый начальник полиции.

Манго посмотрел туда, куда указывал Ребус.

– Он там недолго пробыл, – сказал он, перебирая свои фотографии. – Вот здесь, на этом снимке, он уезжает. Я как раз закруглялся…

– Примерно через сколько времени после начала мероприятия это произошло?

– Да не больше, чем через полчаса. Я там еще потоптался на случай, если кто-то опоздает.

Манго умудрился заснять Ричарда Пеннена _втаком виде, в каком он никогда не представал на официальных портретах, – с разинутым ртом.

– Здесь говорится, – неожиданно объявила Эллен Уайли, – что Бен Уэбстер помогал организовывать мирные переговоры в Сьерра-Леоне. А также побывал в Ираке, Афганистане и Восточном Тиморе. – Эллен перевернула страницу. – Я и не знала, что его сестра служит в полиции.

Ребус в подтверждение кивнул:

– Я встречался с ней пару дней назад. – Он помолчал. – По-моему, похороны завтра. Надо бы ей позвонить…

Он снова сосредоточился на официальных снимках. На них люди стояли как статуи: никаких перешептываний на заднем плане, ничего такого, чего они не хотели бы показать миру. Как говорил Манго: пиар-акция. Вытащив из кармана мобильник, Ребус набрал телефон Мейри.

– Ты бы не могла найти в себе силы, чтобы заглянуть на Гейфилд-сквер?

– Мне нужно дописать материал.

– Полчаса хватит?

– Посмотрим, как пойдет дело.

– Тут тебя ждет «Марс».

Уайли недовольно поморщилась и, развернув шоколадку, демонстративно впилась в нее зубами.

– Плакала моя взятка, – посетовал Ребус.

– Я оставлю эти фотографии вам, – сказал Манго, облизывая пальцы. – Можете считать их своими, но учтите – не для публикации.

– Только для внутреннего пользования, – пообещал Ребус.

Он разложил по столу фотографии лимузинов везущих важных персон на ужин. Многие лица получились нечетко из-за того, что шоферы, увидев фотографа, не только не притормаживали, но, наоборот, жали на газ. Некоторые иностранные гости широко улыбались – очевидно, от удовольствия, что на них обратили внимание.

– А вот эти снимки передайте, пожалуйста, Шивон, – попросил Манго, протягивая Ребусу большой конверт. – Тут демонстрация на Принсез-стрит. Она интересовалась женщиной, стоявшей с краю. Я немного увеличил изображение.

Ребус раскрыл конверт. Молодая женщина с взлохмаченными и словно мокрыми волосами держала камеру у лица – рот плотно сжат, тонкие губы вытянуты в нитку. С головой ушла в съемку. Похоже, профессионалка. На других снимках она смотрела в сторону, отведя камеру от лица. Словно что-то высматривала. Ее совершенно не интересовал строй прозрачных щитов, не пугали пролетавшие мимо камни и комья грязи. Ни волнения, ни страха.

Она просто делала свою работу.

– Я обязательно передам ей фотографии, – пообещал Ребус Манго, который уже застегивал портфель. – И огромное тебе спасибо. Я у тебя в долгу.

– Может, в следующий раз звякнете, когда первым окажетесь на месте преступления? – попросил Манго.

– Такое редко случается, сынок, – ответил Ребус. – Но я буду помнить о тебе.

Манго на прощание пожал руки обоим. Проводив его взглядом, Уайли спросила Ребуса:

– И ты действительно будешь о нем помнить?

– Штука в том, что в моем возрасте память уже не та, что раньше.

Ребус хлебнул супа, который оказался совсем холодным.

Верная своему слову, в течение получаса появилась Мейри, но ее взгляд сразу стал жестким, стоило ей увидеть лежащий на столе развернутый и надкушенный батончик «Марс».

– Я не виноват, – извинился Ребус, прикладывая руки к груди.

– Я подумала, что тебе, наверно, будет интересно, – сказала Мейри, разворачивая оттиск первой полосы завтрашнего утреннего выпуска. – Нам повезло: никаких серьезных происшествий.

ПОЛИЦИЯ РАССЛЕДУЕТ ТАЙНУ УБИЙСТВ ПОД БОКОМ У «БОЛЬШОЙ ВОСЬМЕРКИ».

Под заголовком были помещены фотографии Лоскутного родника и отеля «Глениглс». Читать сам текст Ребус не стал.

– А что ты только что говорил парню? – ехидным голоском поинтересовалась Уайли.

Пропустив ее замечание мимо ушей, Ребус вернулся к высокопоставленным особам.

– Будь другом, просвети меня, кто тут кто? – попросил он Мейри.

Набрав в грудь побольше воздуха, журналистка принялась сыпать именами гостей из разных стран вроде ЮАР, Китая и Мексики – в основном министров торговли и экономического развития. Один раз, засомневавшись, она позвонила кому-то из газетных экспертов, который ее проинформировал.

– Так мы можем заключить, что они вели переговоры о торговле или об оказании гуманитарной помощи? – спросил Ребус. – В таком случае, что там делал Ричард Пеннен? Или наш министр обороны?

– Ведь торговать можно и оружием, – напомнила Мейри.

– Ну а зачем там был начальник полиции?

Она недоуменно повела плечами:

– Может, пригласили из вежливости. А вот посмотри… – Она постучала кончиком пальца по одному из лиц на фотографии. – Это мистер Генетический Модификатор. Я видела его по телевизору; он спорил с защитниками окружающей среды.

– Мы что, продаем генетически модифицированные продукты Мексике? – спросил Ребус.

Мейри снова пожала плечами:

– Ты и вправду думаешь, что они что-то скрывают?

– А зачем бы им это делать? – спросил Ребус таким тоном, словно его удивил сам вопрос.

– Чтобы власть свою показать? – предположила Эллен Уайли.

– Эти люди не такие дураки. Кстати, Пеннен тут не единственный бизнесмен. – Мейри указала еще на два лица. – Вот банкир, а вот владелец авиакомпаний.

– Как только было обнаружено тело Уэбстера, – заметил Ребус, – оттуда спешно вывезли всех VIP-персон.

– Ну это-то как раз обычное дело, – сказала Мейри.

Ребус тяжело опустился на стул:

– Пеннен не хочет, чтобы мы совали нос в это дело, а Стилфорт вообще хватает меня за руки. Это о чем-нибудь говорит?

– Любая огласка нежелательна… когда пытаешься вести переговоры с определеннымиправительствами.

– А мне нравится этот парень, – объявила Уайли, дочитав до конца материалы о Бене Уэбстере. – Очень жаль, что он погиб. – Посмотрев на Ребуса, она спросила: – Ты пойдешь на похороны?

– Да вот подумываю.

– Еще один шанс погладить против шерсти Пеннена и его особое подразделение? – предположила Мейри.

– Отдать последний долг покойному, – возразил Ребус, – и сообщить его сестре, что мы не продвинулись ни на шаг.

Ребус взял в руки один из снимков, сделанных Манго на Принсез-стрит. Их как раз проглядывала Мейри.

– Насколько мне известно, – начала она, – ваши парни переусердствовали.

– По-моему, это демонстранты переусердствовали, – буркнула Уайли.

– Несколько десятков разгоряченных голов против нескольких сотен полицейских, владеющих тактикой подавления уличных беспорядков.

– А кто их заводит? Не вы ли своими репортажами? – возразила Уайли, готовая ринуться в бой.

– Нет, вы своими дубинками, – отрезала Мейри. – Мы только сообщаем о том, что происходит.

– Но ведь и правду можно исказить, для этого есть много способов… – До Уайли наконец дошло, что почему-то не слышно Ребуса. – Джон? – позвала она и, видя, что он не отрывает взгляда от одного из снимков, толкнула его локтем. – Ты меня поддержишь или нет?

– Эллен, я уверен, что ты и без меня справишься.

– В чем дело? – поинтересовалась Мейри, заглядывая через его плечо. – У тебя такое лицо, будто ты увидел привидение.

– Можно сказать и так, – ответил Ребус. Он снял телефонную трубку, но, подумав, снова положил на рычаг. – Как бы то ни было, – решительно проговорил он, – завтра новый день.

– Не просто «новый», Джон, – напомнила Мейри. – Это день, когда все наконец-то начнется.

– И есть надежда, что Лондон прокатят с Олимпийскими играми, – добавила Уайли. – А то придется слушать об этом до Страшного суда.

– Все, – объявил Ребус, вставая, – время пить пиво. И я плачу за всех.

– А я уж боялась, что приглашения не последует, – со вздохом сказала Мейри.

Уайли взяла жакет и рюкзачок. Ребус первым двинулся к двери.

– Заберешь с собой? – спросила Мейри, указывая кивком на фото, которое он все еще держал в руках.

Ребус еще раз внимательно всмотрелся в снимок и сунул его в карман. Затем, ощупав другие карманы, положил ладонь на плечо Мейри:

– Тут такое дело… мои финансы… Могу я рассчитывать на твою поддержку?…

Вечером Мейри вернулась в свою мюррейфилдскую квартиру. Ей на паях с ее бойфрендом Аланом принадлежали два верхних этажа стоявшего на отшибе викторианского особнячка. Проблема заключалась в том, что Аллан работал фоторепортером, и даже в лучшие времена они виделись очень редко. А эта неделя вообще была сплошным смертоубийством. Одна из свободных спален заменяла ей кабинет, куда она сразу и направилась, кинув жакет на стул. На журнальном столике, сплошь заваленном свежими газетами, не нашлось бы места и для кофейной чашки. Папки с вырезками ее собственных публикаций едва умещались на стеллаже, а стену над компьютерным столом украшали всего несколько драгоценных для нее журналистских дипломов. Сев за рабочий стол, она вдруг задумалась: почему ей так хорошо и спокойно в этой душной захламленной комнате? Кухня куда просторнее, но она проводит там считанные минуты. В гостиной почти все пространство занимает домашний кинотеатр Аллана и его стереосистема. А эта комнатка принадлежит ей и только ей. Она бросила взгляд на магнитофонные кассеты – записи интервью, которые ей доводилось брать, – ведь каждая заключала в себе частицу жизни. Чтобы написать историю Кафферти, потребовалось сорок часов бесед и расспросов, расшифровка которых заняла не меньше тысячи страниц. Получившаяся в результате книга была достойна самой высокой награды, которая ей, впрочем, не светила. То, что с прилавков улетело уже несколько тиражей, не прибавило ни гроша к жесткой сумме, указанной в подписанном ею когда-то договоре. На теле– и радиоинтервью приглашали только Кафферти; именно Кафферти подписывал книги на встречах с читателями в книжных магазинах, он же присутствовал на бесконечных празднествах и приемах в Лондоне. Когда готовилось третье издание, они даже переоформили обложку: его имя было напечатано крупными буквами, а ее – совсем крохотными.

Отвратительно!

Когда она встретилась на днях с Кафферти, он сообщил ей, что подумывает о следующей книге и намекнул, что может запросто найти «другого писаку», – ведь он отлично понимал, что второй раз на эту наживку она не клюнет. Ну как не вспомнить старую поговорку? Надуешь меня раз – позор тебе; надуешь два – позор мне.

Скотина…

Мейри проверила входящую почту, вспоминая недавний разговор с Ребусом. Она по-прежнему дулась на него, дулась из-за того, что он отказался дать интервью для ее книги, которая в результате получилась односторонней. Да… именно поэтому она злилась на Ребуса.

Злилась потому, что отлично понимала: отказав ей, он поступил абсолютно правильно.

Ее коллеги были убеждены, что на книге о Кафферти она сделала состояние. Некоторые перестали разговаривать с ней и не отвечали на ее звонки. Конечно, не обошлось и без зависти, но главным образом ее игнорировали потому, что не могли предложить ей ничего равноценного. Работы практически не было. Она строчила бессмысленные заметки о муниципальных чиновниках и работниках благотворительных организаций – о деятельности в интересах человека, при этом совершенно не интересной читателю. Издатели удивлялись, зачем ей вообще работать…

Они уверены, что ты обогатилась на Кафферти…

Естественно, она не могла рассказать им правду, а потому сочиняла байки про то, что ей, мол, необходимо быть в журналистской форме.

Обогатилась…

Несколько завалявшихся у нее авторских экземпляров нашли приют под журнальным столиком. Она уже давно перестала дарить их родственникам и друзьям. Сейчас, размышляя о Кафферти, она не могла выбросить из головы Ричарда Пеннена, раздававшего улыбки и рукопожатия в «Престонфилд-Хаусе», избалованного угодниками, отполированного до блеска. У Ребуса были свои соображения относительно ужина в Эдинбургском замке. Удивляло не то, что торговец оружием оказался за одним столом с государственными деятелями такого масштаба, а скорее то, что никто не обратил на это внимания. Пеннен заявил, что Бен Уэбстер не мог принимать от его компании никакой помощи втайне от других членов парламента. Мейри проверила, и оказалось, что депутат парламента и вправду был скрупулезно честен и щепетилен. Ей вдруг пришло в голову, что Пеннен наверняка знал, что она станет проверять. Он даже хотел, чтобы она покопалась в делах Уэбстера. Но почему? Потому что был уверен, что она ничего не найдет? Или, напротив, рассчитывал бросить тень на имя покойного?

«А мне нравится этот парень», – сказала Эллен Уайли. Да… после совсем короткого разговора с людьми, вхожими в Вестминстер, Мейри сама прониклась к нему симпатией. И это заставило ее меньше доверять Ричарду Пеннену. Она принесла из кухни стакан воды из-под крана и присела к компьютеру.

Решила начать с чистого листа.

Открыла одну из поисковых программ и набрала: «Ричард Пеннен».

15

Ребусу оставалось всего три шага до двери подъезда, когда его вдруг окликнули по имени. Руки, которые он держал в карманах пиджака, инстинктивно сжались в кулаки. Обернувшись, инспектор оказался лицом к лицу с Кафферти.

– Какого черта тебе надо?

Кафферти помахал рукой у себя перед носом:

– Фу, ну ты и набрался!

– Я пью, чтобы хоть на время позабыть о таких, как ты.

– Значит, сегодня ты зря потратил деньги. Я хочу тебе кое-что показать.

Распахнув дверь своего «бентли» и жестом пригласив Ребуса садиться, Кафферти протиснулся за руль. Ребус открыл противоположную дверь и заглянул внутрь.

– Куда поедем?

– Совсем не в безлюдное место, если тебя это волнует. Там, куда мы едем, полно народу.

Двигатель загудел. Ребус понимал, что после Двух кружек пива и двух порций виски его мозг едва ли способен живо соображать.

Однако залез в машину.

Кафферти протянул ему жевательную резинку, и Ребус, взяв пластинку, стал ее разворачивать.

– Как идет мое расследование? – поинтересовался Кафферти.

– Как видишь, обходимся без твоей помощи.

– Не забывай, кто направил вас на правильный путь. – Кафферти едва заметно усмехнулся. Они ехали в восточном направлении через Марчмонт. – Как дела у Шивон?

– Отлично.

– Значит, она не бросила тебя в трудном положении?

Ребус пристально посмотрел на профиль сидящего рядом Кафферти:

– О чем это ты?

– Слышал, она здорово разбрасывается.

– Ты что, следишь за нами?

Кафферти снова чуть улыбнулся. Ладони Ребуса, лежавшие на коленях, опять непроизвольно сжались в кулаки. Стоит только дернуть руль, и «бентли» врежется в стену. А можно еще обхватить жирную шею Кафферти и как следует сжать…

– Замышляешь недоброе, Ребус? – спросил Кафферти. – Я налогоплательщик, запомни, причем по высшей налоговой ставке, а это делает меня твоимработодателем.

– И это согревает тебе душу.

– Конечно. Тот депутат, что сиганул с крепостной стены… С ним что-нибудь прояснилось?

– А тебе-то что?

– Да ничего. – Кафферти помолчал. – Просто я знаю Ричарда Пеннена. – Он повернулся к Ребусу, удовлетворенный произведенным впечатлением. – Встречался с ним пару раз, – добавил он.

– Будь добр, поведай заодно еще и о том, как он впаривал тебе партию оружия.

Кафферти рассмеялся:

– У него доля в издательстве, которое выпустило мою книгу. А следовательно, он был на презентации. Между прочим, жаль, что ты не смог прийти.

– Приглашение пришло очень кстати, как раз туалетная бумага закончилась.

– Мы встречались еще раз, когда тираж перевалил за пятьдесят тысяч. В отдельном кабинете в «Айви»… – Он снова бросил взгляд на Ребуса. – Да, в Лондоне. Знаешь, я ведь подумывал перебраться туда. У меня ведь было много друзей там, на юге.

– Среди тех, кого Стилфорт упрятал за решетку? – Ребус помолчал. – А почему ты раньше не упоминал, что знаком с Пенненом?

– Должны же и между нами быть хоть какие-то секреты, – насмешливо отозвался Кафферти. – Кстати, я навел справки о твоем дружке Джеко… Никаких следов. А ты уверен, что он коп?

Ребус ответил вопросом на вопрос:

– А что по поводу счета Стилфорта в отеле «Бэлморал»?

– Оплачен Управлением полиции Лотиана и Приграничья.

– Надо же, как мы расщедрились!

– Ребус, ты хоть когда-нибудь успокаиваешься?

– А почему я должен успокаиваться?

– Да потому, что иногда нужно проявлять терпимость. Что было, то быльем поросло – так говорила Мейри, когда мы работали над книгой.

– А я только что пил с ней.

– Судя по запаху, отнюдь не пепси.

– Она славная. Противно глядеть, как ты ее используешь.

Автомобиль катил по Делкит-роуд, Кафферти включил левый поворот в сторону Крейгмиллара и Ниддри. Значит, они направлялись либо туда, либо к шоссе А-1, ведущему на юг.

– Куда мы едем? – снова спросил Ребус.

– Скоро увидишь. А Мейри вполне способна позаботиться о себе. Что ей сейчас необходимо так это еще один бестселлер. На сей раз она сможет настаивать на процентах. Я упираю на то, что у меня еще полно историй, не вошедших в книгу… Девочка не захочет со мной ссориться.

– И очень глупо с ее стороны.

– А ты знаешь, какой прикол, – продолжал Кафферти, – мы заговорили о Ричарде Пеннене, и мне вдруг пришла на память пара историй, связанных именно с ним.Хотя, может, ты и слушать не захочешь. – Он снова осклабился. Его лицо, освещенное снизу лампочками приборной доски, казалось сплошь сотканным из теней и полутеней – ну чисто штриховой набросок оскалившейся горгульи.

Я угодил прямиком в ад, подумал Ребус. Такое бывает, когда умираешь и отправляешься в преисподнюю. К тебе приставляют твоего личного дьявола…

– Спасение близко! – вдруг заорал Кафферти и так крутанул руль, что «бентли» в крутом вираже влетел в ворота, выбрасывая из-под колес тучи мелкого гравия. Перед ними возник какой-то зал, ярко освещенный изнутри. Зал, пристроенный к церкви.

– Пришло время сказать алкоголю нет, – ехидно бросил Кафферти, заглушив двигатель и распахивая дверь.

По афише, висевшей рядом с входом, Ребус догадался, что в зале проходит одно из мероприятий, альтернативных саммиту «Большой восьмерки» – «Районная община в действии: Предотвращение кризиса», с бесплатным входом для студентов и неимущих.

– Скорее, для немытых, – пробормотал Кафферти, заметив заросшего густой бородой парня с пластмассовым ведром в руках.

У парня были длинные темные вьющиеся волосы, а на носу очки с тонированными стеклами в толстой черной оправе. При виде вновь прибывших он подошел к ним, тряся ведром. Внутри звякнули монеты, однако их было немного. Кафферти привычным жестом достал из кармана бумажник и вынул пятидесятифунтовую банкноту.

– Пусть послужат доброму делу, – изрек он, протягивая деньги сборщику.

Ребус двинулся внутрь вслед за ним, бросив парню с ведром, что Кафферти пожертвовал за обоих.

Три или четыре задних ряда были свободны, но Кафферти почему-то решил не садиться и остался стоять, расставив ноги и скрестив руки на груди. В зале чувствовалось оживление, хотя аудитория выглядела утомленной, а возможно, просто погруженной в раздумья. На сцене за столом, сооруженным из доски, положенной на малярные козлы, тесно прижавшись друг к другу, сидели четверо мужчин и две женщины, по очереди произносившие что-то в единственный искажающий звук микрофон. Позади них висел плакат, заявлявший, что «КРЕЙГМИЛЛАР ПРИВЕТСТВУЕТ ПРОТЕСТУЮЩИХ ПРОТИВ САММИТА «БОЛЬШОЙ ВОСЬМЕРКИ», а также что «НАША ОБЩИНА СИЛЬНА, КОГДА МЫ ГОВОРИМ В ОДИН ГОЛОС». Голос, который звучал сейчас, принадлежал муниципальному советнику Гарету Тенчу.

– Очень легко сказать, – зычно вещал он, – дайте нам инструменты, и мы выполним свою работу. Но в первую очередь необходимо обеспечить людей этой работой! Нам нужны конкретные предложения по улучшению качества жизни в нашем районе, и именно к этому я и стремлюсь, используя все свои, достаточно ограниченные, возможности.

Однако возможности муниципального советника были вовсе не так малы – в зале, подобном этому, любому на месте Тенча потребовался бы микрофон.

– Да он просто тащится от своего голоса, – язвительно заметил Кафферти.

Сам Ребус убедился в этом давно, когда останавливался послушать Тенча у Маунда. Проповедник кричал не из желания быть услышанным, а потому, что производимые им сотрясения воздуха поддерживали его веру в свою значимость.

– Но, друзья… товарищи… – продолжал Тенч на одном дыхании, – все мы считаем себя винтиками громадного политического механизма. Так как же нам привлечь к себе внимание? Какое может быть кому-то дело именно до нас?Задумайтесь об этом хотя бы на миг. Вот, к примеру, автомобили и автобусы, на которых вы приехали сюда сегодня… Выньте хоть один маленький винтик из мотора, _имеханизм встанет. И все потому, что каждый элемент имеет равную с остальными цену – равную значимость… Это справедливо и в отношении человеческой жизни, а не только в отношении какого-нибудь садомазотрона. – Он сделал паузу и улыбнулся собственному каламбуру.

– Самодовольный ублюдок, – шепнул Кафферти на ухо Ребусу. – Будь у него складной хребет, он бы так же любовно себя обсасывал.

Представив себе эту картину, Ребус не смог сдержать смеха. Он попытался выдать его за кашель, но мало что выиграл. Некоторые из присутствующих обернулись, пытаясь понять, в чем дело. Даже сам Тенч остолбенел. Со сцены он увидел, как Моррис Гордон Кафферти хлопает по спине инспектора уголовной полиции Джона Ребуса. Ребус не сомневался, что его узнали, несмотря на то что он прикрыл лицо рукой. Сбитый с мысли, Тенч прикладывал все силы, чтобы вновь завладеть аудиторией, но его прежний запал бесследно испарился в ночи. Он передал микрофон стоявшей рядом женщине, и та, выйдя из состояния, близкого к трансу, начала монотонно и нараспев зачитывать что-то, не отрывая глаз от лежащей перед ней пухлой пачки бумаг.

Кафферти направился к выходу. Ребус почти сразу последовал за ним. Кафферти мерил шагами парковку. Ребус закурил и стал ждать, когда его заклятый враг сам к нему подойдет.

– Хоть бы я что-нибудь понял, – покачал головой Ребус, стряхивая пепел.

Кафферти пожал плечами:

– И при этом считаешь себя детективом.

– Так дай хоть какой-то намек, а лучше два.

Кафферти театральным жестом раскинул руки:

– Ребус, это его владения, его небольшое феодальное поместье. Но он спит и видит, как бы раздвинуть границы.

– Ты имеешь в виду Тенча? – прищурившись, спросил Ребус. – Ты хочешь сказать, он вторгается на твою территорию?

– Мистер Адский Огонь во плоти. – Кафферти хлопнул ладонями по бедрам, словно ставя точку в их споре.

– И все-таки я не понял.

Кафферти так и впился в Ребуса взглядом:

– Да все дело в том, что ему взбрело в голову меня оттеснить, потому что, видите ли, справедливость на егостороне. Беря под контроль преступность, он манипулирует ею. – Кафферти вздохнул. – Иногда я думаю, что так действуют почти во всем мире. Не за низами общества нужен присмотр, а за верхами.За людьми, подобными Тенчу.

– Он ведь муниципальный советник. – произнес Ребус. – Как я понимаю, они иногда берут взятки…

Кафферти затряс головой:

– Он жаждет не денег, а власти,Ребус. Хочет управлять.Ты только посмотри, как ему нравится произносить речи. Чем он сильнее, тем больше речей может произносить, – и их будут слушать.

– Значит, пошли к нему своих головорезов: он сразу поймет, с кем имеет дело.

Взгляд Кафферти буквально прожег Ребуса насквозь.

– И это самое умное, что ты можешь предложить?

Ребус пожал плечами:

– Это ваши дела.

– За тобой должок…

– Какой, к черту, должок. Карты ему в руки, если он выведет тебя из игры. – Швырнув окурок, ребус втоптал его каблуком в землю.

– Уверен, что не ошибаешься? – негромко спросил Кафферти. – Уверен, что предпочел бы видеть его на месте режиссера этого шоу? Представителя народа… человека, обладающего политическим влиянием? Думаешь, его легче будет призвать к порядку, чем меня? Значит, ты просто боишься пенсии, а вот с Шивон, я думаю, нам стоит над этим поразмыслить. Как это там говорят? – Кафферти закинул голову, словно говорили где-то наверху. – Лучше иметь дело со знакомым чертом, чем с незнакомым, – провозгласил он.

Ребус скрестил руки.

– А ведь ты притащил меня сюда не для того, чтобы показать Гарета Тенча, – догадался он. – Ты сделал это для того, чтобы емупоказать меня– вот, мы с тобой рядышком, ты похлопываешь меня по спине… великолепно. Ты хочешь внушить ему, что я у тебя на поводке, а вместе со мной и вся уголовная полиция.

Всем своим видом Кафферти постарался показать, что слова Ребуса задели его до глубины души.

– Ты слишком переоцениваешь меня, Ребус.

– Сомневаюсь. Ты мог бы рассказать мне все то, что только что рассказал, не сходя с Арден-стрит.

– Но не вытащи я тебя сюда, ты не увидел бы великолепной комедии.

– Ага, и муниципальный советник Тенч тоже не увидел бы. Лучше скажи, как он собирается финансировать свою кампанию? И где он возьмет группу поддержки?

Кафферти снова развел руки, на сей раз почти на триста шестьдесят градусов.

– Да у него в карманевесь район – как порочная его часть, так и непорочная.

– А деньги?

– Он выговоритсебе деньги, Ребус. В этом деле он мастер.

– Я многое могу выговорить, это правда. – Оба повернулись на голос и увидели Гарета Тенча, стоящего в освещенном дверном проеме. – И меня нелегко напугать, Кафферти, – ни тебе, ни твоим дружкам. – Ребус сделал протестующий жест, но Тенч еще не закончил. – Я привожу в порядок этот район, и нет оснований полагать, что я не смогу сделать то же самое во всем городе. Если твои дружки во власти не удалят тебя из бизнеса, то удалят сами горожане.

Ребус заметил двух крепко сбитых мужчин, стоящих по обе стороны от Тенча в шаге от дверного проема.

– Пошли, – бросил он Кафферти.

Меньше всего на свете ему хотелось предотвращать драку, в которой гангстеру могли намять бока. Однако он понимал, что предотвращать придется. Он схватил Кафферти за локоть, но тот резким движением стряхнул его руку.

– Я не проиграл ни одной схватки, – предостерег он Тенча. – Подумай об этом, прежде чем начинать.

– Мне и начинать-то ничего не надо, – резко возразил Тенч. – Твоя крохотная империя уже превращается в пыль. Пора бы расстаться с иллюзиями. Стало трудно подыскать вышибалу для паба? Не можешь найти съемщиков для своих похожих на мышеловки квартир? Уже не хватает водителей в твоей таксомоторной компании? – Лицо Тенча растянулось в улыбке. – Это закат, Кафферти. Очнись, и ты учуешь запах могилы…

Кафферти ринулся на Тенча. Ребус сгреб его обеими руками, и в этот момент мужчины, стоявшие позади Тенча, выскочили вперед и закрыли собой своего босса. Ребусу удалось развернуть Кафферти спиной к дверям. Он потащил его к стоящему на парковке «бентли».

– Садись и поехали, – приказал он.

– Я не проиграл ни одной схватки! – рычал Кафферти.

Лицо его полыхало. Он рывком открыл дверь и плюхнулся на сиденье. Ребус, садясь в машину, бросил взгляд на дверной проем. Тенч издевательски махал им рукой. Ребуса так и подмывало сказать ему, что он не человек Кафферти, но муниципальный советник быстро отвернулся и скрылся за дверью, оставив своих защитников наблюдать за завершением действа.

– Я выдавлю ему глаза и заставлю его ими позавтракать! – орал Кафферти, обдавая брызгами слюны ветровое стекло. – И если этому ублюдку нужны реальные инициативы, то я по собственной инициативе привезу асфальт, в который его закатают, – ну чем не дорога в лучшее будущее района?

Лавируя между машинами, стоящими на парковке, Кафферти примолк, но дышал часто и шумно. Вдруг, резко повернув голову в сторону пассажирского сиденья, он прохрипел:

– Богом клянусь, что как только доберусь до этого гада… – Он с такой силой вцепился в руль что кожа на костяшках пальцев побелела.

– Остерегайся говорить что-либо, – бесстрастно напомнил Ребус, – что может быть использовано против тебя на суде…

– Да никто никогда ничего не докажет, – взревел Кафферти и расхохотался, словно буйнопомешанный. – То, что от него останется, судмедэкспертам придется отскребать чайными ложками.

– Остерегайся говорить что-либо… – повторил Ребус.

– Это уж года три как началось, – проговорил Кафферти, стараясь успокоить дыхание. – Лицензия на игорный бизнес – отказ, заявка на открытие бара – отказ… Я даже собирался открыть у него в районе таксомоторную компанию и тем самым уменьшить число людей, получающих пособие по безработице. Он каждый раз делал все, чтобы муниципальный совет мне отказал.

– Выходит, беда не только в том, что ты наконец встретил человека, у которого хватает духу тебе противостоять?

Кафферти взглянул на Ребуса:

– Я думал, это твояпрерогатива.

– Может, и так.

– Мне надо выпить, – нарушив затянувшееся молчание, произнес Кафферти и облизал пересохшие губы, в уголках которых спеклась слюна.

– Хорошая мысль, – поддержал Ребус. – Я вот пью, чтобы позабыть, так почему бы тебе не последовать моему примеру?

Все то время, пока они молча ехали обратно в город, он наблюдал за Кафферти. Этот человек безнаказанно убивал, и наверняка чаще, чем Ребус мог себе представить. Он загубил несчетное количество жизней, четыре раза отсидел в тюрьме.

Так почему же, черт возьми, Ребус вдруг ему посочувствовал?

– У меня есть виски тридцатилетней выдержки, – заявил Кафферти.

– Высади меня в Марчмонте, – потребовал Ребус.

– Ну а как насчет того, чтобы выпить?

Ребус помотал головой:

– Я ведь сказал алкоголю «нет», ты что, забыл?

Гангстер обиженно засопел, но промолчал. Однако Ребусу было ясно: Кафферти хочет, чтобы он передумал; хочет, чтобы они выпили, сидя друг против друга, окруженные сгущающейся тьмой.

Кафферти не повторил приглашения. Повторение смахивало бы на просьбу.

А до просьб он не унижался.

Во всяком случае, пока.

Внезапно Ребуса осенило: Кафферти боится потерять власть. Тираны и политики, не важно – из подонков общества или из элиты, страшатся одного и того же. Ведь настанет день, когда на их приказы будут плевать, а от их репутации не останется и следа. Появятся новые соперники, новые хищники. У Кафферти наверняка припрятаны миллионы, но целый парк роскошных автомобилей не заменит утраченного – положения и поклонения.

Эдинбург небольшой город, и одному человеку ничего не стоит взять под контроль большую его часть. Так кто – Тенч или Кафферти? Кафферти или Тенч?

Ребусу не давал покоя вопрос: неужели и вправду придется между ними выбирать?

Элита.

Начиная с лидеров «Большой восьмерки» и до Пеннена со Стилфортом. Все они движимы жаждой власти. Управленческая вертикаль, от которой зависит каждый житель планеты. Ребус стоял и размышлял над этим, глядя на удаляющийся «бентли» и вдруг его внимание привлекла неясная фигура, маячившая у его подъезда. Он сжал кулаки и огляделся, решив, что это опять Джеко со своими подручными. Но тут фигура двинулась ему навстречу, и Ребус понял, что это не Джеко. Это был Хэкмен.