Текст книги "Перекличка мертвых"

Автор книги: Иэн Рэнкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

– Вечер добрый, – приветствовал он Ребуса.

– А я-то уж приготовился обороняться, – признался Ребус, с облегчением поводя плечами. – Черт возьми, как ты меня отыскал?

– Пара телефонных звонков, и пожалуйста. Хотя, должен признаться, никогда бы не подумал, что ты можешь жить на такой улице.

– А где же, по-твоему, я должен жить?

– В районе доков, в каком-нибудь модернизированном амбаре, – сказал Хэкмен.

– Правда?

– А симпатичная молодая блондинка готовила бы тебе завтрак по выходным.

– И видеться с ней я должен только по выходным? – спросил Ребус, не в силах сдержать улыбку.

– На большее бы тебя не хватило. Прочистил старые трубы, и снова в хомут.

– Ты, похоже, все за меня просчитал. Однако это не объясняет твоего здесь появления в такую поздноту.

– Вспомнил кое-какие мелочи касательно Тревора Геста.

– И если я поставлю тебе стаканчик, поделишься ими со мной? – догадался Ребус.

Хэкмен кивнул и добавил:

– Но только учти – в ночном клубе с представлением.

– С каким представлением?

– Ну, с цыпочками!

– Шутишь, что ли?

Ребус посмотрел на Хэкмена: тот был абсолютно серьезен.

Они поймали такси на Марчмонт-роуд и поехали на Бред-стрит. Водитель наблюдал за ними в зеркало заднего вида с едва заметной усмешкой: два поднабравшихся мужика отправились в путешествие по злачным местам.

– Ну, рассказывай, – напомнил Ребус.

– Что рассказывать? – спросил Хэкмен.

– Рассказывай про Тревора Геста.

Но Хэкмен погрозил Ребусу пальцем:

– Ага, я тебе все выложу, а ты в момент слиняешь?

– Честное слово джентльмена тебя устроит? – спросил Ребус.

У него и так был тяжелый вечер. Не хватало ему еще начать обход стриптиз-баров на Лотиан-роуд. Только бы выудить информацию, а там распрощаться с Хэкменом посередь улицы, подробно объяснив, куда держать путь.

– Знаешь, все хиппи завтра сваливают, – сказал англичанин. – Едут автобусами в «Глениглс».

– А ты?

Хэкмен пожал плечами:

– Я человек подневольный. Что мне велят, то и буду делать.

– Ну так я велю тебе выложить мне все, что ты знаешь о Гесте.

– Ладно, ладно… но только если ты дашь мне слово, что не слиняешь, когда такси остановится.

– Честное скаутское.

Хэкмен откинулся на спинку сиденья:

– Тревор Гест был взрывной парень, врагов нажил уйму. Он пробовал было перебраться на юг в Лондон, но ничего не выиграл. Его там обобрала какая-то проститутка… После этого он вроде как затаил злобу на прекрасный пол. Ты говорил, что его засветили на каком-то сайте?

– Под названием «СкотНадзор».

– А ты не знаешь кто?

– Там все делалось анонимно.

– Но ведь Трев-то промышлял преимущественно домушничеством… Домушник с норовом – потому и загремел в кутузку.

– И что?

– Так кто все-таки сунул его на этот сайт – и почему?

– Может, ты скажешь?

Хэкмен, пожав плечами, ухватился рукой за ручку: в этот момент машина круто повернула.

– Еще одна маленькая история, – произнес он, удостоверившись, что Ребус – весь внимание. – Когда Трев прикатил в Лондон, поползли слухи, что он привез с собой хороший запасец классной дури, возможно даже героина.

– А он что, был наркоманом?

– Да нет, покуривал иногда. Не думаю, чтобы кололся… До той самой ночи, когда помер, вот так-то.

– У кого-то потырил?

– Возможно. Нет ли тут связи, которую ты не улавливаешь?

– И что это, по-твоему, за связь?

– Мелкие бандюганы, слишком о себе возомнившие или ограбившие кого-то, кого не следовало.

Ребус слушал его в задумчивости.

– Эдинбургский покойник работал на нашего местного теневого воротилу.

Хэкмен щелкнул пальцами:

– Ну вот, пожалуйста.

– Эдди Айли мог… – Ребус осекся, сочтя то, что хотел сказать, неубедительным.

Такси подъезжало к стоянке, и водитель сказал, что с них причитается пять фунтов. Ребус увидел, что они затормозили у «Гнездышка», одного из самых респектабельных стриптиз-баров в городе. Хэкмен выскочил из машины и сунул деньги водителю в окошко, что сразу выдало в нем чужака: свои расплачивались, еще оставаясь на заднем сиденье. Ребус обдумывал, как поступить дальше – остаться в машине или все-таки выйти, а потом признаться Хэкмену, что на сегодня с него уже хватит.

Дверца все еще была открыта, и англичанин нетерпеливыми жестами призывал Ребуса поскорее присоединиться к нему.

Ребус стал выбираться из такси – и как раз в это мгновение дверь «Гнездышка» с треском Распахнулась и из царившего внутри полумрака вылетел человек. Вслед за ним выскочили два охранника.

– Да послушайте, вы, я даже не дотронулся до нее! – негодующе восклицал мужчина.

Он был темнокожий, высокого роста, стильно одетый. Ребусу показалось, что этот голубой костюм он уже где-то видел…

– Еще и врешь, падаль! – гаркнул один из охранников.

– Да она меня ограбила, – протестовал человек в голубом костюме. – Она сунула мне руку в карман, где лежал бумажник. А когда я на нее шикнул, она сразу давай визжать.

– И снова лжешь! – заорал тот же охранник.

Хэкмен ткнул Ребуса локтем под ребро:

– А ты, Джон, оказывается, не такой уж знаток хороших местечек.

Но по лицу его было видно, что он страшно доволен.

Второй охранник что-то проговорил в микрофон, укрепленный у него на запястье.

– Она пыталась украсть мой бумажник, – продолжал твердить мужчина в голубом костюме.

– Так, выходит, она его не украла?

– Да, но если бы я… она бы наверняка…

– Так ограбила она тебя или нет? Минуту назад ты клялся, что ограбила. Вот свидетели.

Охранник повернулся к Ребусу с Хэкменом. Незадачливый посетитель тоже посмотрел на них и сразу же узнал Ребуса.

– Друг мой, вы видите, в какую ситуацию я попал?

– Да, положение незавидное, – задумчиво подтвердил Ребус, пожимая руку бедолаге.

– Мы ведь встречались с вами в отеле, помните? На том великолепном ланче, который устроил мой добрый друг Ричард Пеннен.

– Я не был на ланче, – напомнил Ребус. – Так, перекинулись парой слов в фойе.

– А ты, оказывается, известная личность, Джон, – хохотнул Хэкмен и снова ткнул Ребуса локтем под ребро.

– Это самая неприятная и нежелательная ситуация, – снова начал мужчина в голубом костюме. – Мне захотелось немного выпить, и я зашел сюда, полагая, что это в некотором роде ресторан…

Охранники презрительно хохотнули.

– Ну да, – возразил тот, что был злее, – особенно после того, как тебе сообщили, какова здесь входная плата…

Тут даже Хэкмен, не выдержав, засмеялся. Но смех его был прерван грохотом вновь распахнувшейся двери. На этот раз из заведения вышла женщина в бюстгальтере, стрингах и туфлях на высоких шпильках – явно стриптизерша. У нее на макушке возвышался сноп из волос, лицо скрывалось под мощным слоем косметики.

– Утверждает, будто я его обчистила, так? – заорала она.

У Хэкмена был такой вид, словно он наблюдает захватывающий поединок боксеров, сидя на самом лучшем месте в первом ряду.

– Мы разберемся, – буркнул злобный охранник.

– Он должен мне полсотни за танцы! – не унималась женщина. Она протянула руку, демонстрируя готовность сию минуту получить обещанные деньги. – А он как начнет меня лапать! Это вообще…

Мимо как раз проезжал полицейский патруль – копы прильнули к окнам. Увидев, как вспыхнули тормозные огни, Ребус понял, что патрульный автомобиль сейчас развернется.

– Я дипломат, – объявил мужчина в голубом костюме. – У меня есть право на защиту от ложных обвинений.

– Ну, понеслось, – давясь от смеха, проговорил Хэкмен.

– Я обладаю дипломатическим иммунитетом, – продолжал мужчина в голубом костюме, – как член кенийской делегации…

Патрульная машина остановилась, и из нее, надевая фуражки, вышли два полисмена.

– Кажется, у вас тут неприятности? – поинтересовался один из них.

– Просто провожаем джентльмена из заведения, – объяснил уже не столь злобный охранник.

– Меня выгнали! – запротестовал кениец. – При этом я чуть не лишился бумажника!

– Успокойтесь, сэр. Сейчас разберемся.

Патрульный повернулся к Ребусу, ощутив на себе его взгляд, и тот сразу же сунул ему под нос свое удостоверение.

– Прошу доставить этих двоих в ближайшее отделение, – распорядился Ребус.

– Это еще зачем? – возмутился охранник.

– А ты тоже хочешь проехаться с ними, приятель? – остудил его пыл Ребус.

Охранник сразу прикусил язык.

– Так в какое отделение их доставить? – спросил патрульный.

Ребус смерил его взглядом:

– Вы сами-то откуда?

– Мы из Гулля.

Ребус устало вздохнул.

– Везите в Вест-Энд, – распорядился он. – В участок на Торфихен-плейс.

Патрульный понимающе кивнул:

– Это возле Хэймаркета, да?

– Так точно, – подтвердил Ребус.

– У меня дипломатический иммунитет, – строго напомнил кениец.

Ребус повернулся к нему.

– Это необходимая процедура, – объяснил он, подобрав формулу, которая, как ему казалось, должна удовлетворить иностранца.

– Но я-то вам не нужна, – объявила женщина, тыча пальцем в свою пышную грудь.

Ребус не осмеливался даже взглянуть на Хэкмена, боясь, что тот уже истекает слюной.

– Боюсь, не совсем так, – возразил он, подавая знак патрульному.

Клиента и стриптизершу препроводили к патрульной машине.

– Его вперед, ее назад, – сказал водитель напарнику.

Стриптизерша прошла мимо Ребуса, стуча каблуками и прожигая его взглядом.

– Постой, – приказал он и, сняв с себя пиджак, накинул ей на плечи, а затем, повернувшись к Хэкмену, сказал: – Мне нужно самому все утрясти.

– Не хочешь упускать такой шанс, да? – хитро подмигнув, спросил англичанин.

– Не хочу дипломатических осложнений, – Уточнил Ребус. – Справишься один-то?

– Все будет хип-хоп, – заверил инспектора Хэкмен, хлопнув его ладонью по спине. – Я думаю, мои новые друзья, – с расчетом, чтобы слышали охранники, объявил он, – пропустят служителя закона бесплатно?…

– Постой, Стен, – окликнул его Ребус.

– Ну что там еще?

– Не давай воли рукам…

В участке было пусто – ни Рейнольдса, Крысьего Хвоста, ни Чага Дэвидсона. Ребус легко нашел две комнаты для допросов, а также и двух сверхурочно работавших копов, которых посадил приглядывать за доставленными в участок.

– Рад возможности поработать, – объявил один из них.

Сначала стриптизерша. Ребус принес ей пластиковую чашку с чаем.

– Я же помню, как ты любишь чай, – сказал он.

Молли Кларк сидела, придерживая руками лацканы его пиджака, под которым практически ничего не было. Лицо у нее подергивалось, каблуки постукивали по полу.

– Могли бы хоть дать возможность переодеться, – шмыгнув носом, упрекнула она Ребуса.

– Боишься простудиться? Не бойся, пять минут, и мы отвезем тебя обратно.

Она взглянула на него: вокруг глаз густые тени, щеки ярко нарумянены.

– Так вы не предъявите мне обвинения?

– Обвинения? Да брось. Наш приятель не собирается ни в чем тебя обвинять, вот увидишь.

– Это мнеследует обвинять его!

– Как скажешь, Молли.

Ребус предложил ей сигарету.

– А вы видите на стене табличку «Не курить»? – поинтересовалась она.

– Вижу, – подтвердил он, протягивая к ней горящую зажигалку.

Она мгновение поколебалась:

– Ладно уж, давайте…

Молли взяла сигарету из протянутой пачки и наклонилась над столом, чтобы прикурить ее. Ему пришло в голову, что теперь его пиджак несколько недель будет благоухать ее духами. Глубоко затянувшись, она надолго задержала дым в легких.

– Когда мы заходили к вам в воскресенье, – начал он, – Эрик умолчал, как вы познакомились. Теперь я догадываюсь, как это произошло.

– С чем вас и поздравляю.

Она внимательно смотрела на тлеющий конец сигареты. Ее тело чуть подрагивало, и Ребус понял, что она трясет под столом коленкой.

– Так он знает, как ты зарабатываешь на жизнь? – поинтересовался Ребус.

– А вам какое дело?

– Вообще-то никакого.

– Ну а тогда… – Она снова жадно затянулась и выдохнула дым прямо в лицо Ребусу. – Между мной и Эриком нет никаких тайн.

– Замечательно.

Наконец их взгляды встретились.

– Это он меня лапал. А потом еще и наплел, будто я хотела стащить у него бумажник… – Она презрительно хмыкнула. – Другая культура, а внутри такое же дерьмо. – Она немного успокоилась. – Эрик в этом смысле особенный.

Ребус понимающе кивнул.

– Неприятности у нашего кенийского друга а не у тебя, – заверил ее он.

– Правда?

Она широко, так же как и в воскресенье, улыбнулась Ребусу. И от этой улыбки по убогой комнате казалось, разлился свет.

– Эрику крупно повезло.

– Вам крупно повезло, – обратился Ребус к кенийцу, войдя через десять минут в комнату для допросов номер два.

Из бара «Гнездышко» за Молли прислали машину, а заодно и кое-что из одежды. Уходя, она обещала оставить пиджак Ребуса у дежурного при входе.

– Меня зовут Джозеф Камвезе, и я обладаю дипломатическим иммунитетом.

– В таком случае, Джозеф, не сочтите за труд предъявить свой паспорт, – попросил Ребус, протягивая руку за документом. – Если вы дипломат, в паспорте это указано.

– У меня нет с собой паспорта.

– А где вы остановились?

– В отеле «Бэлморал».

– Вот это сюрприз. Ваш номер оплачен компанией «Пеннен Индастриз»?

– Мистер Ричард Пеннен – добрый друг моей страны.

Ребус откинулся на стуле и внимательно посмотрел на собеседника:

– И в чем же это выражается?

– В торговле и оказании гуманитарной помощи.

– Он начиняет оружие микрочипами.

– Не усматриваю никакой связи.

– Ну, а что вы делаете в Эдинбурге, Джозеф?

– Я делегирован сюда для обсуждения торговых вопросов.

– И какой из этих вопросов привел вас в «Гнездышко»?

– Мне захотелось немного выпить, инспектор.

– И слегка поразвлечься с дамами?

– Я не совсем понимаю, что именно вы намерены мне предъявить. Как я уже сказал, у меня дипломатический иммунитет…

– И я за вас страшно рад. Скажите, знаете ли вы британского политика по имени Бен Уэбстер?

Камвезе кивнул:

– Мы однажды встречались в Найроби.

– А во время вашего пребывания здесь вы с ним не виделись?

– Мне не удалось побеседовать с ним в тот вечер, когда он ушел из жизни.

Ребус пристально посмотрел на Камвезе:

– Вы были в замке?

– Конечно был.

– И видели там мистера Уэбстера?

Кениец снова кивнул:

– Я решил не приставать к нему с разговорами во время такого мероприятия, тем более что нам предстояло встретиться на ланче в «Престонфилд-Хаусе». – Камвезе немного помолчал, лицо его вытянулось. – Ну а потом эта ужасная трагедия, произошедшая буквально у нас на глазах.

Ребус напрягся:

– Что вы имеете в виду?

– Пожалуйста, поймите меня правильно. Я сказал лишь то, что это большая потеря для всего международного сообщества.

– И вы не видели, что произошло?

– Никто не видел. Возможно, камеры могли что-то зафиксировать.

– Вы имеете в виду камеры видеонаблюдения?

Ребусу показалось, что кто-то с размаху ударил его по голове. В замке размещаются действующие казармы, а значит, там наверняка установлена система видеонаблюдения.

– Нам показывали пункт управления системой. С технической точки зрения это просто поразительно, но ведь терроризм – повседневная угроза, разве не так, инспектор?

Ребус секунду помолчал.

– А что у вас об этом говорят? – после паузы спросил он.

– Простите, я не совсем понимаю… – Камвезе нахмурил брови.

– Ну, представители других стран – члены этой малой Лиги Наций, которые собирались в «Престонфилде», – они что-нибудь говорят о мистере Уэбстере?

Кениец отрицательно покачал головой.

– Скажите, все ли так же дружески расположены к Ричарду Пеннену. как вы?

– Повторяю, инспектор, я… – Камвезе вдруг осекся и порывисто встал со стула, который от резкого движения опрокинулся. – Я хочу сейчас же уйти отсюда.

– Есть что скрывать, Джозеф?

– Я вижу, что вы привезли меня сюда под надуманным предлогом.

– Есть и ненадуманные – например, ваша состоящая из одного человека мини-делегация и ее ознакомительный тур по эдинбургским стриптиз-барам, – уперев ладони в стол, Ребус подался вперед. – Кстати, Джозеф, в этих заведениях тоже есть система видеонаблюдения. Так что ваш образ запечатлен у них на пленке.

– Мой иммунитет…

– Да не собираюсь я ни в чем обвинять вас, Джозеф. Я просто думаю о тех, кто ждет вас дома. Уверен, в Найроби у вас есть семья… мать, отец, возможно, жена, дети?

– Я хочу сейчас же уйти отсюда! – закричал Камвезе, грохнув кулаком по столу.

– Не так громко, – попросил Ребус, поднимая руки вверх. – Ведь мы просто мирно беседуем…

– Инспектор, вы что, хотите дипломатического скандала?

– Не уверен. – Ребус сделал вид, будто обдумывает ситуацию. – А вам-то самому он нужен?

– Вы меня окончательно вывели из себя!

И еще раз грохнув кулаком по столу, кениец бросился к дверям. Ребус даже не попытался его остановить. Он закурил сигарету и положил ноги на стол. Откинувшись на спинку стула и запрокинув голову, уставился в потолок. Естественно, Стилфорт и словом не обмолвился о системе видеонаблюдения, а значит, ему придется потратить черт знает сколько времени, доказывая всем и каждому, что ему необходимо просмотреть запись. Система видеонаблюдения находится в ведении гарнизона и располагается на занимаемой им территории, а эта территория, если говорить языком закона, не в юрисдикции Ребуса.

Но это его не остановит…

Минуту спустя раздался стук в дверь и на пороге возник констебль.

– Наш африканский друг требует, чтобы мы довезли его на машине до отеля «Бэлморал».

– Передайте ему, что прогулка пешком будет для него очень полезна, – распорядился Ребус. – И предупредите его, чтобы он проявлял осторожность, когда почувствует желание утолить жажду.

– Сэр? – пролепетал констебль, испугавшись, что ослышался.

– Выполняйте.

– Есть, сэр. И еще одно…

– Что?

– Здесь нельзя курить.

Повернув голову, Ребус пристально посмотрел на молодого полисмена, и тот под его взглядом молча попятился к двери. Когда дверь закрылась, инспектор полез в карман за мобильником. Набрав номер, стал ждать соединения.

– Мейри? – произнес он в трубку. – У меня есть кое-какая информация, которая, возможно, будет тебе интересна…

АСПЕКТ ТРЕТИЙ
Ни богов, ни господ

Среда, 6 июля

16

Самолеты большинства лидеров «Большой восьмерки» приземлялись в аэропорту Престуик на юго-западе Глазго. В этот день аэропорту предстояло принять около ста пятидесяти бортов. Лидеров, их супруг и наиболее важных членов делегаций должны были переправить в «Глениглс» на вертолетах, остальных же к местам размещения доставляли кортежи автомобилей. У собаки-нюхача, принадлежавшей Джорджу Бушу, был собственный автомобиль. Самому Бушу в тот день исполнилось пятьдесят девять. Джек Макконнел, премьер-министр Шотландии, дежурил у выхода на летное поле, готовясь приветствовать прибывающих мировых лидеров. Никаких протестов, никаких беспорядков.

Это в Престуике.

А вот в Стерлинге… В утреннем выпуске новостей показали, как протестующие в масках громят автомобили и фургоны, крушат витрины закусочных «Бургер Кинг», перекрывают шоссе А-9, громят бензозаправки. В самом Эдинбурге демонстранты парализовали движение по Куинсферри-роуд. По всей Лотиан-роуд стояли полицейские фургоны, отель «Шератон» с несколькими сотнями делегатов был взят под усиленную охрану. Наряды конной полиции патрулировали улицы, непривычно пустые в этот обычно суматошный утренний час. По всей длине Ватерлоо-плейс выстроилась вереница автобусов, готовых везти участников марша на север, в Охтерардер. Царила полная неразбериха, поскольку никто точно не знал, по какой трассе разрешено движение. То вроде бы трогались, то останавливались, то опять трогались. Полиция приказала водителям автобусов ждать, пока ситуация каким-то образом не прояснится.

К тому же пошел дождь; были опасения, что назначенный на вечер концерт «Последний рывок» может не состояться. Звезды и музыканты, уже собравшиеся на стадионе «Мюррейфилд», настраивали аппаратуру и репетировали. Боб Гелдоф, обосновавшийся в отеле «Бэлморал», готовился вместе со своим другом Боно отправиться в «Глениглс». Королева тоже поспешала в Шотландию, чтобы председательствовать на торжественном обеде в честь делегатов.

Репортеры тараторили, едва успевая переводить дух и поддерживая себя лошадиными дозами кофеина. Шивон, которая провела ночь в машине, подкреплялась чашкой водянистого кофе, сидя в кафе при булочной. Других посетителей больше интересовали события, разворачивавшиеся на экране телевизора, установленного позади прилавка.

– Это в районе Баннокберна! – вскричала одна из женщин. – А это в Спринкерзе! Да они кругом!

– Занимай круговую оборону, – посоветовал ее приятель, заслужив несколько улыбок.

Протестующие вышли из лагеря «Горизонт» в два часа ночи, так что полиция проснулась, в прямом и переносном смысле, когда они проделали уже немалый путь.

– Совершенно не понимаю, как у этих чертовых политиков хватает наглости уверять, что все это на благо Шотландии, – проворчал мужчина в малярском комбинезоне, дожидавшийся, когда ему принесут рулет с беконом. – У меня сегодня работа в Данблейне и Крейфе. Одному богу известно, когда я туда доберусь…

Вернувшись в машину и включив печку, Шивон вскоре согрелась, хотя спину все еще ломило и каждый поворот головы отзывался болью в шее. Проглотив две таблетки аспирина, она двинулась к шоссе А-9. Проехав немного по участку с разделительным барьером, по тормозным огням идущей впереди машины она поняла, что движение в обоих рядах намертво заблокировано. Водители, выйдя из машин, кляли на чем свет стоит мужчин и женщин в клоунских нарядах, которые разлеглись поперек дороги. Кое-кто из ряженых привязал себя к барьеру. По полю, через которое пролегала трасса, полицейские гонялись за людьми в разноцветных балахонах. Шивон вывела машину на укрепленную обочину и пошла в голову колонны, где предъявила удостоверение старшему офицеру.

– Мне необходимо быть в Охтерардере, – сообщила она.

Короткой черной дубинкой он указал на полицейский мотоцикл:

– Если у Арчи есть запасной шлем, он в два счета вас туда доставит.

Запасной шлем у Арчи нашелся.

– Вы же окоченеете на заднем сиденье, – предупредил он.

– Постараюсь устроиться поуютнее. Как думаете, получится?

Но, когда Арчи рванул вперед, о том, чтобы «устроиться поуютнее», пришлось забыть. Шивон вцепилась в него мертвой хваткой. В шлем были вмонтированы наушники, через которые она слышала сводки новостей из штаба операции «Сорбус». Около пяти тысяч демонстрантов собрались в Охтерардере, чтобы пройти маршем мимо ворот отеля. Шивон знала, что затея бессмысленна: ворота очень далеко от главного здания, и возмущенные выкрики унесет ветер. Руководители мировых держав, находящиеся в «Глениглсе», ни о каком марше и понятия иметь не будут, так же как и о других акциях протеста.

Арчи вдруг резко затормозил, ее бросило вперед, и из-за его плеча она смогла увидеть, что происходило перед ними.

Пластмассовые щиты, кинологи с собаками, конная полиция.

Двухмоторный вертолет стрижет лопастями пропеллера воздух.

Американский флаг в языках пламени.

Рассевшись по всей ширине проезжей части, протестующие перекрыли движение. Как только полицейские начали растаскивать сидящих, Арчи рванул к образовавшейся в их цепи бреши и проскочил мимо. Если бы пальцы Шивон не одеревенели от холода, она бы уж как-нибудь ухитрилась их на секунду разжать и в знак своего восхищения похлопать парня по спине. В наушниках прозвучало сообщение, что железнодорожный вокзал в Стерлинге скоро можно было бы снова открыть, если бы не опасения, что анархисты воспользуются железной дорогой как кратчайшим путем до «Глениглса». Она вспомнила рекламки, не без гордости сообщавшие, что в комплекс отеля входит собственная железнодорожная станция. Сомнительно, чтобы кто-нибудь из нынешних постояльцев воспользовался ею сегодня. Более радостные новости пришли из Эдинбурга, где проливной дождь охладил пыл демонстрантов.

Арчи обернулся к Шивон.

– Шотландская погода! – прокричал он. – Что бы мы без нее делали?

Мост Форт-Роуд работал в режиме, «близком к нормальному», поскольку движение на Кволити-стрит и Корсторфайн-роуд было восстановлено. Арчи сбросил скорость, лавируя в очередном заторе, а Шивон воспользовалась этим для того, чтобы рукавом куртки протереть запотевшее забрало шлема. Но стоило им только свернуть с шоссе, как вслед за ними сразу же устремился небольшой вертолет. Арчи остановил мотоцикл.

– Все, приехали, – сказал он.

Они еще не добрались до города, но Шивон поняла, что он прав. Перед ними за полицейским кордоном колыхалось море флагов и транспарантов. Слышались песни, свист, выкрики.

«Буш, Блэр, ЦРУ, сколько детей сегодня умрут?»

Эту речёвку она уже слышала на перекличке мертвых.

«Старший Буш, младший Буш погубили много Душ!»

А это уже что-то новенькое…

Шивон слезла с мотоцикла, сняла шлем и поблагодарила Арчи. В ответ он широко улыбнулся.

– Такой денек будешь всю жизнь вспоминать, – бросил он, разворачивая мотоцикл.

На прощанье он помахал ей рукой. Шивон помахала ему в ответ, чувствуя, как пальцы понемногу обретают чувствительность. К ней спешил какой-то краснолицый полисмен. Она достала и раскрыла свое удостоверение.

– Ну, вы совсем очумели, – гаркнул он. – Вырядились, как эти идиоты. – Он ткнул пальцем в сторону остановленных полицией демонстрантов. – Если они заметят вас за линией оцепления, решат, что и им надо сюда прорваться. Так что или проваливайте отсюда, или переодевайтесь.

– Вы забываете, – поправила она его, – что есть еще и третий путь.

Улыбаясь, она подошла к шеренге полицейских, протиснулась между двумя одетыми в черное фигурами, поднырнула под их щиты. И оказалась в авангарде колонны. Краснолицый полисмен прямо-таки обалдел.

– Где ваши знаки различия? – заорал кто-то из демонстрантов.

Шивон всмотрелась в стоявшего перед ней копа. Он был одет во что-то здорово смахивающее на рабочий комбинезон. На шлеме поверх забрала белой краской были выведены две буквы – «ЗХ». Глядя на него, она мучительно пыталась вспомнить, имело ли такую опознавательную символику какое-либо подразделение из задействованных на Принсез-стрит. Но припомнила только буквы «ЭС».

Эксцесс.

По лицу копа ручьями струился пот, но выглядел он спокойным. Вдоль полицейского строя неслись команды и подбадривающие возгласы:

– Сомкнуть строй!

– Полегче, парни.

– Отступить!

В колыхании противостоящих друг другу сторон был некий элемент слаженности. Один из демонстрантов с мобильным телефоном у уха, казалось, руководил своими: он кричал, что марш был официально разрешен и полиция нарушает все соглашения. Он грозил, что снимает с себя всякую ответственность за последствия, в то время как фотографы, встав на цыпочки и подняв на вытянутых вверх руках камеры, старались не упустить ни одного мгновения разворачивающейся драмы.

Шивон осторожно попятилась назад, потом стала потихоньку протискиваться вбок и наконец очутилась с краю колонны. Это была выгодная позиция, и она сразу же начала рыскать глазами по толпе в поисках Сантал. Рядом надрывал глотку подросток с гнилыми зубами и бритой головой. Судя по выговору – местный. Полы его куртки разошлись, и она заметила, что за ремень у него заткнут какой-то предмет.

Что-то очень похожее на нож.

Подросток снимал на вмонтированную в мобильник видеокамеру достойные его внимания эпизоды и тут же пересылал приятелям. Шивон осмотрелась. Возможности привлечь внимание полицейских не было. Впрочем, если бы они начали продираться к нему, это могло бы кончиться свалкой. Решив действовать самостоятельно, она встала у парня за спиной, ожидая подходящего момента. Началось скандирование лозунгов, руки взметнулись вверх, и, сочтя момент благоприятным, Шивон схватила шалопая за запястье и заломила ему руку назад, так что он рухнул на колени. В мгновение ока она выхватила у него из-за пояса нож, дала ему пинка, отступила к густой живой изгороди и бросила туда нож. Тут же смешавшись с толпой, она принялась усердно хлопать в ладоши. И краем глаза увидела, как в нескольких шагах от нее он с багровым от злости лицом работал локтями, ища своего обидчика.

На нее он никакого внимания не обратил.

Шивон едва сдержала улыбку, хотя и чувствовала, что ее собственные поиски могут оказаться столь же безрезультатными, как и поиски этого обиженного ею хулигана. Она находилась в гуще людей, которые в любую секунду могли превратиться в дикарей.

Полжизни отдала бы сейчас за чашку дрянного кофе.

Однако, как говорится, не место и не время…

Мейри сидела в вестибюле отеля «Бэлморал». Вдруг она увидела выходящего из лифта мужчину в голубом костюме. Мейри встала с кресла, и мужчина, взмахнув приветственно рукой, направился прямо к ней.

– Мистер Камвезе? – уточнила она.

Он церемонно поклонился, подтверждая, что это именно он, после чего они обменялись рукопожатием.

– Как мило с вашей стороны согласиться на встречу без долгих уговоров, – с улыбкой произнесла Мейри.

По телефону она сказала ему следующее: начинающий репортер сгорает от желания побеседовать со столь важной персоной в африканской политике… Не соблаговолитли он уделить ей не более пяти минут, чтобы помочь в работе над очерком?

Не было необходимости продолжать игру, ведь он стоял перед ней, однако ей не хотелось сразу спускать его с неба на землю.

– Чашечку чая? – предложил он, жестом приглашая ее в Пальмовый дворик.

– Какой у вас прекрасный костюм, – сказала она и, усаживаясь на подвинутый им стул, подобрала под себя юбку так, что мягкое место картинно обрисовалось.

Джозефу Камвезе зрелище, похоже, понравилось.

– Благодарю, – ответил он, присаживаясь напротив нее на банкетку.

– Сшит на заказ?

– Куплен в Сингапуре на обратном пути из деловой поездки в Канберру. По правде говоря, он и стоил немало… – С заговорщицким видом он наклонился к ней. – Но пусть это останется между нами. – Он широко улыбнулся, сверкнув золотой коронкой на заднем зубе.

– Еще раз спасибо, что согласились встретиться, – сказала Мейри, доставая из сумки блокнот, ручку и диктофон. Кивком указав на него, она спросила, не возражает ли гость против записи.

– Это зависит от того, каковы будут вопросы, – ответил он и снова улыбнулся.

Подошла официантка, и он заказал для обоих Лапсанг Сушонг. Мейри терпеть не могла этот чай, но промолчала.

– Позвольте мне самой заплатить за себя, – попросила она, но он отмахнулся.

– Это такая мелочь, что не стоит даже разговаривать.

Мейри приподняла брови. Подготовив свой инструментарий, она начала задавать вопросы:

– Вашу поездку финансирует «Пеннен Индастриз»?

Улыбка пропала, взгляд сделался жестким.

– Прошу прощения?

Мейри попыталась изобразить наивное изумление:

– Мне просто любопытно, кто оплатил ваше пребывание в Эдинбурге.

– Так вот что вам нужно!

В голосе зазвучали ледяные нотки. Он нервно провел ладонями по краю стола, барабаня кончиками пальцев по столешнице.

Мейри сделала вид, будто читает подготовленные вопросы.

– Мистер Камвезе, вы представляете здесь торговые интересы Кении. Чего вы ожидаете от саммита «Большой восьмерки»?

Она установила диктофон в режим записи и положила его на стол между ними. Джозеф Камвезе, казалось, опешил от простоты вопроса.