Текст книги "Печаль Танцора (ЛП)"

Автор книги: Иан Эсслемонт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

– Это Айко. Смотрите на нее как на мою заместительницу.

Айко подпрыгнула от удивления, с трудом не дав челюсти глупо отвиснуть. Рука опустилась. – Хорошо. Мы принесем другие приказы. – Ночной Клинок намеревался уходить.

Айко выпалила: – А Джеруз? Эмиссар?

Клинок даже не повернул головы. – Он никто. Найдется, когда падет город. – Мужчина пропал, словно бы растворившись в ночи. Многие в Кане почитали Ночных Клинков магами и чародеями, но Айко слышала, будто лишь немногие обладали талантом, а прочие достигали удивительных умений тяжкими тренировками. Как она сама.

Она обернулась к Халленс, увидев на губах игривую ухмылку. – Я не могу быть вашей заменой, – крикнула она.

– Чепуха. Ты мой выбор. Нам нужны твоя ярость, твоя преданность. Мы ведь в плену, за укреплениями врага.

– А что, если нас попытаются разоружить?

Халленс резко засмеялась, оглянувшись на покои. – Будут глупцами, если попытаются. Нет, нас не посмеют тронуть. И они верят, что мы не положим жизни, пробивая путь сквозь город. И не окажемся столь глупыми, чтобы напасть на Защитницу. – Она искоса поглядела на Айко. – Не наша работа. Хотя, – она сложила руки за спиной, – мысль насчет ворот была здравой.

Айко промолчала, приняв недосказанное обещание. Действия еще будут. Рано или поздно их мечи обнажатся.

Глава 5

 Весть о первой работе Реены с Дорином дошла до них через сутки. Они слонялись на перекрестке, не спеша наблюдая за мелочными торговцами, шлюхами, клиентами и всеми, кто весело проводит ночь, снует туда и сюда по этому кварталу Внешнего Круга. Дорину хотелось назвать это «пустым времяпрепровождением». Однако они, разумеется, показывали свое присутствие, не давая другой команде занять территорию.

Как он понял, принадлежность к банде чаще всего означала, что ты будешь стоять и ждать оказии. Прежнее ученичество было совсем иным. Черствый старик не оставлял ему даже одного часа на личные нужды. А здесь... кажется, от него ожидают лишь присутствия на месте.

Наконец юный попрошайка принес слово от Трена. Им велели немедленно спускаться на берег реки. Ну, они уже опоздали, намекнул мальчишка. Реена подняла глаза к ночному небу и оторвалась от стенки. Махнула рукой Дорину. – Идем. Наш превеликий и всемогучий хозяин сегодня сердит.

Шрет и Лоор брели следом. Дорин заметил, что они уже не подкалывают друг дружку, не бросаются обидными словами. Парни шагали с суровым и бдительным видом, словно стали телохранителями или наемниками.

– Почему ты водишься с ним? – спросил Дорин, пока они пробирались сквозь толпы ночного рынка.

– С Треном?

– Да.

Она фаталистически пожала плечами: – Его выбрал Панг. Никто не идет против Панга. Он сварит твои яйца. Это он умеет.

– Мы увидим его?

Она поглядела недоуменно. – Панга? Зачем бы?

Дорин сохранял серьезный вид. – Хочу, чтобы он знал – я на многое способен.

Реена засмеялась: – Будь уверен, он знает! Обо всем докладывается. У него повсюду стукачи.

Дорин ненадолго замолк. Да, об этом он и не подумал. У вожака могут быть информаторы даже среди банды Уркварта. Хорошо, что Дорина никто там не видел, кроме Рефеля. Что ж, он повидал мир, и если подумать о лидерстве Трена – скорее, жалком подобии лидерства... похоже, такие недостатки встречаются часто. Особенно в мире черного рынка и воровства. Те, что не преуспели на всех иных путях жизни, оказавшись ужасающе ненадежными, имеют склонность падать в переулки и на ночные рынки. Вот последний вариант для одержимых зельями, безнадежных должников, патологических лжецов, дураков, фантазеров, лентяев. Да просто тупых.

Мрачная реальность улиц оказалась весьма далекой от сказаний жонглеров и трубадуров, от веселых улыбчивых воров с золотыми сердцами. Слишком романтизирована эта профессия, решил он, а на деле ею занимаются лишь ущербные и сломанные. Здесь нет ничего замечательного. Лишь неуверенность, убожество, тоска – и насилие.

И как это характеризует его самого? Здесь Дорин сжал зубы, резко выдохнув. Он не был вором. Никогда ничего не крал. Ну, забрал кое-что из того каравана, но все были уже мертвы. Ему платят за таланты. Не просто ремесло. Призвание. Да, он даже не задумывался, зачем делает свою работу. Реена и остальные трудятся ради денег. Хотят разбогатеть. Предпочитая путь побыстрее и попроще.

Но деньги ему не были интересны. Он был мастером. Интересовался лишь совершенствованием своих умений.

В молчании они подошли к гавани. Факелы и фонари на шестах освещали гладь реки. Реена вели их мимо барж, пока не оказалась возле одной, рядом с которой прохлаждалась многочисленная команда. Старший, мужлан с бородой и пивным брюхом, указал на нее пальцем. – Ты опоздала как всегда, рыжая.

– Дела, Брунет, – сказала она беззаботным тоном.

– В жопу дела. Ты даже не знаешь, что такое настоящее дело. – Мужлан окинул взглядом Шрета, Лоора и Дорина. И недоверчиво фыркнул. – Ага, не это ли наш знаменитый метатель ножей? Там, куда мы пойдем, твои трюки никого не впечатлят. Усек?

Дорин поднял брови. Реена махнула на Брунета и прыгнула на баржу, сев у ящика. Вытянула ноги. – Давайте двигать.

Брунет мрачно дернул за бороду, но лишь подозвал ленивую команду. Швартовы были отданы, баржа, повинуясь движениям шестов, отошла и двинулась по медленному течению.

Шрет с Лоором вытащили кости и начали играть. Члены команды, все из людей Трена, постепенно собрались вокруг них. Реена закрыла глаза, захрапев – или изо всех сил делая вид, что заснула. Брунет встал около парня, ворочавшего тяжелым рулевым веслом на корме. Заинтересованный Дорин ходил между грудами ящиков и бочек.

Некоторые были небрежно вскрыты, показывая содержимое. Дорин был удивлен, видя связки стрел, оружие, мотки каната, прочее военное снаряжение. В бочках оказалась солонина и другая консервированная снедь.

Дорин пошел к Реене, коснулся ноги. – Все это взято из городских хранилищ.

Она сонно поджала плечами. – И?

– У нас осада, знаешь? Уже введены рационы.

Она даже не открыла глаз. – Слушай. Если ящик выпал из фургона, тот умен, кто успел подобрать. Нам ведь заплатят, верно?

– Но вы подрываете оборону города...

Реена разлепила один глаз. – Боги, Дорин. Проклятие. Не веди себя так, будто приехал на телеге с репой. Откуда мы это добыли, подумал? Все воруют. Почему бы нам не принять участие?

Он задумался. Да, зачем беспокоиться? Кто ему Защитница? Никто. Откуда же тревога? И тут он сообразил. Вопрос не в том, кто будет править – Кан или Хенг. Но прямо сейчас мужчины и женщины рискуют жизнями, защищая его – и вот чем он платит. А ради чего? Ради пригоршни грязных монет? Мерзость происходящего вызвала жжение в желудке. Если подумать еще... да ладно.

Они миновали Идринскую арку внешней стены. Стража не окликнула их, вниз не полетели арбалетные болты. То ли стражникам не было интересно, кто покидает город, то ли им отвели глаза щедрой мздой.

Когда река сделала поворот среди леса, Брунет приказал пристать к южному берегу. Среди деревьев мелькнула полоса света, тут же приглушенного. – Готовь концы, – прошипел Брунет. – Бросай!

Команда швырнула канаты на берег. Темные фигуры подбежали их принять, баржу потянули к берегу. Борт заскрипел по глинистому уступу в человеческий рост высотой.

– Кто там? – крикнул Брунет в темноту.

– Думаю, без имен, – ответил мужской голос из-за стволов. В темноте Дорин заметил отблеск металла – доспехи и ножны. Под укрытием утеса двигались и другие люди.

Ради Спящей богини! Они продают все канезцам! Ну, подумал он, мысленно пожимая плечами, кому еще требуется военное снаряжение?

– Начинайте выгрузку, – крикнул незнакомец в лес.

Брунет негодующе фыркнул. – Сначала плати.

– Разумеется, – покладисто отозвался тот тип – вероятно, офицер.

Сквозь шум реки и посвист ветра в листве ухо Дорина уловило треск взводимого арбалета. Он как бы случайно переместился к Реене и взял за руку, потянув к другой стороне баржи. – Всё выглядит очень плохо, – шепнул он.

Она сердито отбросила его руку. – Я сказала, нам щедро заплатят.

– Слишком щедро, – мрачно ответил он. – При первых признаках беды прыгаем за борт.

Она смотрела на него, как на пьяного. – Чего? Я не могу плавать.

– Держись за борт.

– Где же деньги, эй? – зарычал Брунет.

– Сейчас. Ага! – Мелькнули темные фигуры солдат в доспехах, несших седельные сумы. Офицер передал их. Сумы были явно тяжелые. Брунет встал на колени, чтобы открыть, офицер оказался у него за спиной.

– Дерьмо! – вот все, что мог выдавить из себя Дорин, когда множество арбалетных болтов вонзились в Брунета. Дорин толкнул Реену за борт и пригнулся, так как новые болты ударяли по палубе. Пополз туда, где были Лоор с Шретом – за бочкой, глаза белеют в темноте. Команда Брунета начала отстреливаться. Офицер вытянул длинный меч и без особой спешки приближался к одному из матросов.

– Прыгайте! – зарычал Дорин.

– Не умею плавать, – отбивался Лоор.

Разъяренный Дорин попросту сгреб обоих за воротники, подтащил к борту и перевалил в воду. – Тут мелко! – зашипел он вслед.

Обернулся и обнаружил себя прямо перед канезским офицером. Отступил на свободное место между нагромождения ящиков и выхватил самые тяжелые ножи. Мужчина подскочил, присел, делая выпад. Дорин отвел удар, лезвие меча врезалось в ящик и, к обоюдному удивлению, застряло. Офицер тянул за рукоять. Дорин прыгнул и вогнал нож в шею, прямо под ободок шлема. Мужчина застыл. Их глаза встретились. Во взоре врага Дорин увидел отчаянное осознание: он уже мертв, сделать нельзя ничего...

Офицер упал на колени. Дорин прошел мимо. Обогнул круглую пирамиду бочек по направлению к борту и отпрянул – туча болтов впилась в палубу прямо впереди. Выругавшись, он попятился, ища укрытия от берега. Баржа закачалась под ногами, потому что на нее прыгнули солдаты. Дорин чувствовал, что шансы на спасение норовят улепетнуть подальше, но сохранял трезвую голову, ища другого пути к борту. Проползал мимо мертвых и умирающих членов команды Брунета, все были истыканы арбалетными болтами. Живые звали его, а он молча бранился – они выдавали его положение.

Солдаты столпились на мостике, выглядывая его. Нет, тут ничего не поделаешь. Он вскочил, готовя клинки. Пораженный сержант вскинул самострел, но выпалил слишком рано, болт ударил в палубу под ногами Дорина.

А он уже был среди них, вращая кинжалами. Имея преимущество в узком пространстве, наносил быстрые и точные удары, вскрывая шеи, режа лица и глотки. Последнего, четвертого солдата он сохранил в качестве щита против выстрелов с берега. Едва рукопашная кончилась, болты стали поражать труп и ящики вокруг. Дорин медленно пятился к борту.

Но другая группа солдат перехватила его раньше. Эти были вооружены длинными мечами. Он повалил на первого труп, сковав движения, и сблизился с остальными. Двое с бранью бросили клинки, бесполезные в тесной схватке, и потянулись за ножами. Дорин отвел выпад следующего и ранил его в поясницу. Солдат с визгом полетел на палубу. Пятый считал себя великим дуэлянтом, вооружившись двумя клинками. Дорин заставил его скрестить мечи меж собой и поднырнул вплотную, провел кинжалом по лицу солдата и повернулся, встречая нападающих с ножами.

Эти двое оказались опытными, каждый работал обеими руками. Дорину пришлось обороняться от четырех ножей. Они загнали его на мостик и дальше, мимо прежнего укрытия. Арбалетные болты шмякались о бочки и ящики.

Рыча, он пытался наступать на двух более мощных и защищенных доспехами врагов. Так не пойдет. Его учили сражаться сразу с восьмерыми. Двое – слишком просто! Обманными маневрами он заставил одного выбиться вперед и занимал его, не давая подойти второму. Завалить первого он мог, вопрос – как сделать это наилучшим образом?

Впрочем, времени на размышления не оставалось – особенно когда баржа затряслась под новыми сапогами – так что Дорин просто ударил солдата в горло и повалил на второго. Два приятеля упали, спутавшись ногами. Присев, Дорин ударил второго в поясницу, живот и шею, быстро и последовательно. И побежал к борту.

Солдаты кричали позади. Выстрелы свистели в воздухе. Он прыгал, катился, наконец повалившись в мутную теплую воду Идрина.

Канезцы некоторое время палили в воду, но потом сдались. Дозор с факелами прочесал берег, но Дорин успел выползти в траву, вымазавшись в грязи и иле, так что походил на одну из местных кочек.

Он медленно полз, подтягиваясь за корни и сорняки. Решив, что оказался достаточно далеко, влез выше на берег и вошел в лес, надеясь, что обучение поможет определить, куда идти. Раздался звук. Он присел, вслушиваясь. Хворост и сухие сучья трещали, ломаясь, недалеко к северу. Он приблизился к источнику звуков, готовя ножи.

Это был Лоор, слепо бредущий в темноте. Дорин поспешил перехватить парня, пока его блуждания не встревожили канезцев. Лоор подскочил, ассасин едва успел зажать ему рот рукой, предупреждая вопль.

– Что ты делаешь? – зашипел он Лоору в ухо. Разжал руку.

– Ищу тебя, – сказал парень далеко не тихим голосом.

– Иди лучше к речным воротам, дурак.

– Шрет ранен. Реена с ним.

Дорин закрыл рот. «Проклятая ночь. О черный хохот Худа! Или это Опонны?» – Веди, – зарычал он.

Позволить Лоору вести, понял он вскоре, было большой ошибкой. Паренек совсем заблудился. Наконец Дорин схватил его за плечо, заставив остановиться. Лоор набрал воздуха, чтобы задать вопрос, но Дорин велел замолчать и прислушался.

Он был удивлен, как легко канезцы бросили поиски. Дорин слушал ночные шумы леса, продрогнув до костей, сырая одежда комом повисла на плечах. Потом до него дошло: они тоже явились туда, где их не должно было быть. Мысль заставила его расслабиться и раздышаться.

– Где ты их оставил? – сказал он тихо.

– На берегу реки.

– О да. Идем.

Дойдя до берега, они пустились в обратном направлении с удвоенной скоростью. Вряд ли раненый Шрет мог уйти далеко.

Они нашли их в воде. Реена удерживала голову Шрета над водой, он лежал на ней. Дорин вытащил парня на глинистый берег. Шрет был в сознании, но ослаб от кровопотери; болт торчал в ноге, другой оцарапал голову под волосами. Из обеих ран сильно текло. Дорин забинтовал ногу, потом голову. Вместе с Лоором повел его в лес, поддерживая за плечи. Шрета мутило, но тут ничего нельзя было сделать.

Реена смотрела на него, не отрываясь. – Ну, чего? – сказал он наконец.

– Ты убил их. Солдат. – Ее тон был почтительным. – Всех. Я видела.

– Не всех.

Она отвела глаза. – Тупой Трен и его тупые сделки. Панг все узнает, клянусь.

– Уверен в этом, – мрачно отозвался Дорин. Кто еще мог организовать похищение всего того добра, интересно?

– Куда мы пойдем? – едва произнес запыхавшийся Лоор.

– Если доберемся до ворот затемно, я смогу провести вас внутрь.

– Да, – яростно кивнула Реена. – Мы успеем. В путь.

За час до рассвета Дорин доставил их к воротам, по воде, одного за другим. Шрет был без сознания, едва дышал. Будь Идрин чуть проворнее, переплыть реку с таким грузом было бы невозможно.

Ранние рыбаки на восточных пристанях были удивлены, видя, как трое грязных оборванцев выкарабкались на берег, таща четвертого, и побрели к доку, оставляя неровный след из воды и грязи.

Представляя из себя чудное зрелище, он старались держаться самых темных переулков. Дорин и Лоор тащили Шрета на руках. На территории Трена Дорин помедлил, гадая, что же делать. Идея вломиться в штаб этого типа и попасть в окружение команды не привлекала. Слишком похоже на сдачу в плен, особенно после неудачи.

Реена сердито сверкнула глазами. – Что такое?

Он остановился, и Лоору тоже пришлось замереть. – Не думаю, что можно идти назад к Трену.

Она раскрыла рот, словно желая созвать свидетелей его идиотизма. – Почему, а?!

– Ему нужно кого-то обвинить в провале, Реена. Раз никто из людей Брунета не вернулся, ты лучший кандидат.

Девушка засмеялась. – Пусть обвиняет в чем хочет. Правда в том, что отвечает он. Все на его голову.

Дорин сердито нахмурился: – Он подставит тебя, сплетет какую-нибудь ложь. Обвинит в срыве сделки с канезцами. Что угодно, чтобы снять вину с себя.

Она качала головой, масса спутанных, полных грязи волос свесилась набок. – Не надо. Если сбежишь, станешь мишенью. Панг выследит тебя.

Дорин осторожно опустил Шрета. – Так обвините меня. Скажите, я сорвал сделку.

– Мы никогда... – начал Лоор, но Дорин оборвал его.

– Ты сделаешь все, чтобы выжить! Понял, приятель?

Парень явно был обижен вспышкой Дорина, но кивнул, закусив губы. Дорин повернулся к Реене. – Увидимся.

Она сверкала глазами, упершись руками в бока, но глаза блестели от слез. – Отлично. Вали. Я обвиню тебя, так и знай. Тупая задница!

Дорин поклонился, отворачиваясь. – Берегитесь. – И ушел туда, откуда они явились.

Сзади переулок огласил крик: – Будь проклят!

***

Никогда прежде Шелка не просили присутствовать на личной встрече Защитницы, так что он был удивлен и даже заинтересован. Согласно распоряжению, маг вошел в зал приемов, найдя его пустым. Удивленно застыл, озираясь. Перепутал час?

Дворцовый лакей вошел в зал и поклонился. Задумавшийся Шелк едва его заметил. – Ну?

– Защитница требует вашего присутствия в Средоточии.

Теперь Шелк обернулся. Средоточие? Неужели? Он бывал там лишь однажды. Давно ли Защитница ведет беседы в самом тайном святилище? Он поглядел на двери, день и ночь находившиеся под охраной.

Едва он подошел к входу, стража ударила копьями и отворила двери. Засиял дневной свет, на миг ослепив Шелка. Двери захлопнулись. Щурясь, он едва разглядел обширную круглую палату, обставленную без роскоши, и фигуру в середине. Он пошел туда; подошвы изящных башмаков стучали слишком громко по беломраморному полу. В центре поклонился Шелменат на личном престоле – не белокаменном страшилище зала приемов, призванном впечатлять простаков. Нет, стройная женщина сидела на чем-то, скорее походившем на походный стул. Такой можно встретить у костра где-нибудь на Сетийских равнинах.

Как обычно, она была облачена в длинную льняную рубаху и брюки. Но в глазах сквозила суровость. Шелк склонился. – Миледи...

Она указала вправо. – Встаньте здесь, Шелк, прошу вас. Я буду принимать весьма... особенную... волшебницу. После встречи хотела бы выслушать ваши впечатления.

Он снова склонился, теперь поистине заинтригованный. – Разумеется, миледи. – Шелк встал справа от Шелменат. Женщина провела по длинным белокурым волосам – жест, который маг готов был назвать нервным – и хлопнула ладонями. Дверь заскрипела.

Одинокая непримечательная фигура вошла в палату. Шелк был поражен самой ее невзрачностью. Не будь предупреждения Шелменат, на улице он не удостоил бы гостью второго взгляда. Но он тут же заметил: она не моргнула, оказавшись в ослепительном помещении, и двинулась вперед без колебаний.

Вблизи первое впечатление Шелка усилилось. Ее одежды были дешевы и помяты, темные как ночь волосы коротко острижены. Казалось, она провела несколько ночевок в поле у костра. Ноги и сандалии покрылись сухой грязью. Похоже, она пренебрегала внешним впечатлением, даже на столь важной аудиенции. Но особое внимание привлекало лицо. Он мог бы счесть его уродливым, не будь оно таким необычным. Широкое и плоское, глаза странно расставлены, толстые губы опущены, словно навек сжавшись в гримасе недовольства.

Женщина остановилась на почтительной дистанции и поклонилась Шелменат, как и подобало. – Защитница, – начала она, – благодарю за прием.

Шелменат ответила легчайшим кивком. – Это моя обязанность. Вот один из городских магов – Шелк. – Женщина скользнула по нему взглядом темных глаз, и сила этого взора ощущалась, как удар молота в лоб. Он глотнул, потрясенный, и опустил голову. Шелменат спросила: – А вы?..

Словно пойманная врасплох, женщина склонила голову набок, поджимая губы. – Можете звать меня Леди Ночь.

Шелменат милостиво кивнула. – Отлично. Леди Ночь, что может сделать для вас Хенг?

– Я прошу позволения пожить здесь некое время. Ради личных... исследований.

– Мы рады ученым и магам. Могу спросить о природе ваших исследований?

Гостья снова принялась искать слова. Наконец она вымолвила: – Они затрагивают природу Садков.

– Весьма эзотерично. – Защитница чуть подалась вперед. – А каких именно?

Пожимая плечами, женщина сунула руку в одежды и вытащила карту размером с ладонь. Карту того рода, что имеются в любом наборе для гадания по Колоде Драконов. И уронила на мрамор пола, изображением вверх. Там было пусто.

Защитница подняла глаза. – Пустая. Как интересно.

Леди Ночь пригласила ее поднять карту. – Ощутите.

Шелменат пождала знак Шелку, и он подобрал карту, прижал руку, взывая к силе садка. К его удивлению, карта ответила, вернув холод касания. Он восторженно взглянул на волшебницу. – Она пробуждена, но не определена.

Брови Защитницы поднялись. – Среди талантов в последнее время царит хаос...

Шелк ничего о таком не слышал, но карты и гадания его не интересовали, и он узнал бы о беспокойстве последним изо всех.

Шелменат протянула руку к дверям, показывая, что прием окончен. – Разумеется, Леди Ночь, вы свободны продолжать исследования. Всяческой удачи.

Женщина поклонилась и, как бы забыв об этикете, просто отвернулась и вышла. Шелк смотрел вслед, поднимая брови.

Едва двери захлопнулись за волшебницей, Шелменат повернулась к нему, клоня голову набок. – И?

Шелк тяжко вздохнул. – Не знаю, что и думать. Ради самой жизни не могу определить ее прошлое. Она с далекого Генабакиса?

– Она поистине издалека, – сказала Шелменат как будто самой себе. И добавила, всматриваясь в двери: – Не буду столь глупа, чтобы думать, будто не измерена с ног до головы. Но подозреваю: она не поняла, что я знаю ее. – Она перевела взгляд на Шелка. – Следите за ней, но ни в коем случае не пытайтесь мешать. Понятно?

Шелк поклонился. – Как пожелаете.

– Хорошо. Вряд ли я могла воспрепятствовать ее появлению, но не буду слепа к ее намерениям. – Она резко встала, направившись к выходу. – А что с осадой?

Шелк пошел следом. – Ах, правильная осада – долгая игра. Шпионы сообщают о постоянно подходящих с юга обозах.

– А силы их магов?

– В лучшем случае ничтожны. Что удивительно, если учесть репутацию Итко Кана как родины талантов.

Шелменат задумчиво согласилась, кивнув. – Да. Возможно король Чулалорн таит для нас сюрприз.

Шелк задумался. Если стены эффективно сковали военных, Кан должен иметь в запасе иной выбор, иначе зачем было затевать дело? Очевидный ответ – кадры боевых магов, не уступающих магам Хенга. Но никто из них пятерых не ощутил собрания могущественных. – Возможно, у него готов хитрый гамбит, – допустил он.

Волшебница кивнула. – Вы присмотрите за этим?

Шелк поклонился. – Да, Защитница.

Что до новой гостьи – она вообще не отреагировала на его присутствие. Да, бросила беглый взгляд и он словно перестал существовать. Выходя из палаты, Шелк задумался, не теряет ли он неотразимость.

Не зная, куда податься и что делать, Дорин брел по улицам, пока утренний свет не залил стены, а торговцы не принялись выкрикивать названия завтраков. Ноги вели к предприятию Уллары; не имея лучшей идеи, он незаметно прокрался в переулок и влез в открытое окно.

В мансарде привычная уже стая хищных птиц взволнованно зашевелилась. Иные издали резкие крики, рассматривая его из-за изогнутых острых клювов. Вероятно, они узнали запах или внешность, ибо быстро утихли. По крайней мере, здесь никто не желал проткнуть ему шею.

Он тяжело сел на короб, уткнулся лицом в ладони и хотел зарыдать.

Слезы не шли. Однако поток презрения к себе не утихал. «Провалился! Идиот! Даже тупоумный Трен продвинулся выше! На что ты годен?»

Сбежал из засады, верно – и стал первым кандидатом в виноватые. Теперь он не ближе к Пангу... что там, дальше, чем был вначале.

Люк открылся. Дорин узнал легкие шаги Уллары. Запах чая и свежего хлеба увлажнил рот. Вздохнув, он протер глаза.

Она сидела на ящике напротив, поджав ноги под юбки, смотрела на него, подпирая подбородок руками. Поднос с едой стоял в соломе между ними.

– Откуда ты узнала? – спросил он.

– От птиц... ну, я услышала их шум.

– Да... спасибо. – Он всматривался в пар над чаем.

– Выглядишь ужасно.

Он поглядел на грязные руки, порванные и вонючие брюки, закосневшую от илистой речной воды куртку. – Да. Я такой.

– Что случилось?

Он потер лицо руками. Хлопья сухой грязи падали, словно слезы. И снова вздохнул: – Все идет не так, как предполагалось.

– Как и всегда.

«Слова мудрости в устах младенца. Гм, разве это не старая поговорка?»

Он поднял чашку, отпил чай и поглядел на нее над краем. – Почему ты так добра ко мне?

Девушка пылко зарделась и отвела глаза. Вытянула руку, коснувшись груди пятнистого орла, гостя из далеких южных саванн. Птица была такой большой, что вполне могла счесть ее обедом. – Я забочусь обо всех сиротах.

– Ну, опять спасибо.

– Что пошло не так, как ты ждал?

– Всё. Местные недоумки! Никто не желает оценить мои таланты. Здесь для меня нет места. Всё занято или запретно.

Она шевельнула костлявыми плечами. – Разумеется, все хорошие жердочки заняты – именно потому, что они хорошие, никто не желает их освобождать.

Слабая улыбка вернулась на его губы от этакой птичьей логики. Но, похоже, это было верно. Он откусил хлеба. – Ну... я старался занять одну, но дела пошли худо. Теперь город для меня потерян. Пора убираться. Думаю об Анте. Говорят, там хорошая добыча. Хотя бы вино лучше.

– Почему ты думаешь, что там не так, как здесь?

Он прекратил жевать и с усилием проглотил хлеб. – Полагаю, нужно поехать и проверить.

Она промолчала, лишь сжались тонкие бледные губы. Он подошел к бурому соколу со сломанным крылом. – Что бывает с твоими сиротами, когда они вылечиваются?

Вначале она не хотела смотреть на него, но губы разжались, глаза дрогнули. – Улетают.

– Да, именно.

– Но не все! – закричала она и уткнулась лицом в грудь орла, обнимая его руками. Птица сверкала глазами за клювом-скимитаром. Дорин удивился, видя, что она не боится устрашающего, занесенного над головой оружия.

– Осталась последняя ночная работа. Деньги на проезд.

– А ты придешь сказать прощай? – пробормотала она из белых грудных перьев.

– Да.

– Клянешься?

– Да. Клянусь прийти и попрощаться перед отъездом.

Она оторвалась от орлиной груди, вытерла нос кулаком и фыркнула. – Ладно же. Ночью.

Он встал и допил чай. – Благодарю.

– Можешь поспать здесь... если хочешь...

– Спасибо, но нужно подготовиться. Увидимся. – Он пошел к окну.

– Обещаешь? – крикнула она. Он кивнул и спрыгнул.

Одинокая Уллара обернулась к орлу. Погладила узкие бедра. Ярость в ее взоре соперничала с птичьей. Девушка указала на другое окно, побольше. – Собери всех, – велела она.

Большой орел поднял клюв и пустил пронзительный клич, захлопал крыльями, исчезая в окне.

***

Дорин вымылся в общественных банях у реки, отдохнул в одной из комнатушек, снимаемых им по всему городу – роскошь, на которую уже нет средств. Вынул снаряжение и оделся весьма обдуманно. Натянул темные брюки, стеганую поддевку и легкий, однако прочный жилет. Выбрал дюжину ножей, шесть пар разного веса и размера, мотки веревки и проволоки. Часть обвязал вокруг груди, часть на пояснице. Надел легкие кожаные башмаки с подошвами из пеньки, обмотал голени и закрепил обмотки кожаными ремешками. Ремешки держали половину клинков, остальные угнездились на двух перевязях. В кармашках на одежде укрылись маленькие флаконы с различными снадобьями и мазями. Смола для пальцев; уголь для лица; пыль, которую можно бросить на пути врагов, чтобы у них заслезились глаза и начался неудержимый кашель.

И все время его подгонял презрительный, нетерпеливый голосок старого учителя. "Сначала растяжка, малец! Давно ли ты практиковался с кастетом? Правая нога не в помощь – что, досталось ночью? Помни, нужно ее учитывать. А где крюки для лазанья? Мы что, переросли их? Вряд ли!"

Он почти чувствовал удары бамбуковой палки по спине и плечам. Разумеется, они несли мало вреда, рука старца была уже нетвердой. Что страдало, так это гордость.

«Да, нужно было делать растяжку. Да, не нужно было выходить из дома две ночи. И да-да, я давно не практиковался как следует...»

Стоя на коленях, он опробовал легкость извлечения всех клинков. Удовлетворившись, набросил бесформенную куртку и плащ с капюшоном, подошел к окну и прыгнул на крышу. Солнце как раз садилось. Янтарные лучи еще касались высокой городской башни над дворцом. Чуть сутулясь, Дорин шагал в сторону района известной Улицы Богов.

Оказавшись там, свернул на узкие задние улицы. Они оказались застроенными частными домами, лишь изредка встречался храм или капище какого-либо иноземного, мало известного божества. Лавки торговали принадлежностями культа и украшениями для храмов: свечники, похоронные дома, продавцы редких благовоний и масел для каждения или бальзамирования.

После некоторых поисков он нашел удобное место на крыше храма жутких древних зверобогов. Встал на колени между каменным вепрем-Фенером, богом войны и ярости, и грубым изображением Тогга, волка зимы. Напротив за несколькими жалкими хижинами лежал заброшенный мавзолей; все в Хенге знали, что он освящен во имя Худа, старинного бога смерти.

Двери храма были открыты, порог темен и пуст. Даже улица оказалась лишенной всякого движения. Это смутило Дорина, ведь сумерки были традиционным временем обрядов служителей Худа. Однако он нашел ответ в шайке громил, отгонявших прохожих с этого направления.

Заинтригованный, он вернулся на конек крыши, спустился с другой стороны и вышел на главную улицу. Дождался прохожего и крикнул из тени: – Друг! Я пришел склониться пред Великим Клобуком, но был изгнан. В чем тут смысл?

Прохожий остановился и махнул рукой назад. – Ух. Дурачье. Преступники враждуют с истинным слугой Худа. Вообрази! Устроить ссору с Худом! Он навестит нечестивцев, говорю тебе.

«Это же территория Панга...» – Спасибо, друг. – Дорин кружным путем вернулся к пункту наблюдения и уселся. Ночь становилась темнее.

Вскоре после полуночного звона банда с факелами прошла по улице и встала перед мавзолеем. Вынув мечи, четверо с осторожностью прошли в портал. Через миг раздался звук ударов, четыре тела выкатились на улицу один за другим.

– Выходи, подлый трус! – заорал вожак банды.

«Похоже, чужой крови они не пролили. Да, нужно зайти внутрь, чтобы его достать».

– Ну, как хочешь! – Вожак картинно махнул рукой, его команда швырнула на порог какие-то штуки. Полетели факелы, пламя родилось на камнях входа.

– И что? – удивился Дорин. Там всё из камня. Хотят выкурить дымом?

Вожак заставил новых членов банды броситься к входу. Они перепрыгнули гаснущее пламя, и защитник встретил их в свете. Выпады были чистыми и эффективными. Все попадали. Двое угодили в огонь, завопили, прежде чем лишиться чувств.