Текст книги "Печаль Танцора (ЛП)"

Автор книги: Иан Эсслемонт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

***

Дорин пересек крыши Внешнего Круга. Это было не так сложно, как в иных крупных городах, Анте или Кауне, потому что пространство внутри Ли Хенга ценилось высоко и каждое здание налегало на соседние – фактически большинство домов строилось с общими стенами. Пробегая по острию конька отделанной свинцом крыши, он чуть помедлил, думая, что слышит клич хищника. Это его встревожило: ночные охотники, верил Дорин, всегда безмолвны. Он поглядел в усыпанное звездами ночное небо, на яркий серп луны, опустил голову и ринулся дальше. Эта дорожка должна была привести его к привычному объекту ночного наблюдения: двору в доброй трети пути по Кругу, поблизости от северных ворот. Там на обширных складах и площадках велась законная торговля лесом, глиной и кирпичом, как и многими иными материалами.

Однако предприятие это было в собственности Панга Похитителя детей. Здесь содержались дети со всей округи, ожидая решения своей участи: работать в шахтах, где мало кто доживает до пятнадцати лет; попасть в ядовитые дубильни и красильни, где умирают того быстрее – или в проституцию, чтобы ранняя смерть показалась им благом.

Он присел на плоской крыше соседнего рынка и вновь стал наблюдать за складскими постройками, приходом и уходом охраны и подручных Панга. Позади него голуби ворковали в многоярусных ротанговых клетях. Как попасть внутрь? Это было проблемой. Три раза он пытался и каждый раз бывал замечен издалека.

Дорин подполз к краю крыши, поглядев на освещенный факелами рынок. Главные здания были закрыты, но лотки торговали едой, в гостиницах и питейных домах дела только начинались – все выцеживали монету у гостей с северных Сетийских равнин. Он приготовился к долгому ночному бдению. Рано или поздно цель покажется. Ублюдок не сможет прятаться там вечно.

Ведь даже он слышал рассказы, обходя таверны и сидя в темных уголках.

Говорили, что Панг нанял нового мага. Одни описывали его как огромного колдуна с огненными очами; другие как дряхлого старца, согбенного под гнетом ужасов магических наук, искажающих саму душу; третьи считали его слабым шепотом во тьме, от коего кровь стынет в жилах. Люди клялись, будто он может убивать взглядом или словом. Называли разнообразные садки – Рашан, Д'рисс или Тюр; заявляли также, что это мистик-шаман или некромант с доступом в садок самого Худа.

Но в одной особенности все слухи сходились: маг явился из сожженной солнцем саванны южного Даль Хона.

Это был его человек, скользкий юнец. Проклятый мошенник может изображать старика, но Дорин знает лучше. Это он, тот, что надсмеялся над ним. Обманул и обокрал.

Но никому не дано превзойти Дорина Рава. Никогда. Такому хитрецу не будет места в числе живых.

Так что он уселся поудобнее, готовый к новому бесплодному дозору, надеясь хотя бы мельком заметить цель в многолюдных проулках рынка. Ночь становилась темнее, текли часы, голова его опускалась все ниже. Вдруг Дорин вздрогнул, осознав, что на углу крыши стоит высокая фигура – которой только что не было.

Он следил, совершенно замерев. Даже голуби успокоились в клетках. Руки медленно ползли по груди, нащупывая самые мелкие из метательных ножей в перевязях.

Большой бронзовый колокол Храма Бёрн отзвонил полуночный час. Фигура пошевелилась, раскрылись широкие крылья и существо скользнуло прочь, совсем без звука. Он тихо выдохнул и разжал руки – что это было? Просто птица? Высотой с человека?

Увиденное породило в нем нехарактерное беспокойство. Не потому ли в городе ползут также слухи о странных видениях, демонах, духах и летающих тварях? Виноват какой-то большой хищник, завезенный сюда и потерянный? Может, Уллара знает о нем, не спросить ли... мысль пропала, ибо с улицы внизу донесся новый звук: постукивание заостренной трости по камням мостовой.

Он вскочил и пробежал по краю крыши, всматриваясь в толпу. Он? В каком он может быть наряде? Парень был низкорослым – но эта палка! Что за глупое тщеславие разгуливать с тросточкой...

Кажется, он мельком заметил невысокого темного человека, но тот уже вышел из круга трепещущего света факела. Дорин добрался до края крыши и спустился по кладке в узкий переулок.

На рынке он зашагал быстро – не слишком быстро, но решительно – к северным воротам. Огибая гуляк и бродяг, вновь поздравил себя с удачным решением: одеваться только так, чтобы сойти за бедного труженика в поисках ночных увеселений – кальяна с д"байангом, может быть, или внимания дешевых проституток. Маскировка, скрытность и ловкость – вот главнейшие умения этого ремесла; одна ошибка, и будешь загнан в угол, и придется прокладывать себе путь ножом. Лишь глупец афиширует свое призвание.

Так он шел, уклоняясь от встреч с бандами надутых хенганских громил, никому не желавших уступать дороги. Вооруженная дубинками стража расчищала улицу перед господами и госпожами в роскошных паланкинах, коренастые носильщики обливались потом даже в ночной прохладе. Прошел мимо опустившихся уличных артистов из Анты: жонглеров, музыкантов и детей-танцоров. Вид ярко накрашенных девочек и мальчиков, звон дешевых браслетов на их руках и ногах вызывал неприятные воспоминания о тренировке в подобных условиях, ради укрепления физической формы и удобного прикрытия. Россыпь мелких монет лежала в щелях мостовой у шлепающих и крутящихся ног.

И все время он смотрел в восточную сторону, где толпа расступалась, пропуская кого-то слишком низкорослого, чтобы его можно было увидеть напрямую. Шел довольно медленно, как тот. Куртизанка показалась из открытой двери в веселом квартале, закутанная лишь в цветастые шарфики, знак ее призвания. Поманила его, чуть изогнув руку. – Восторги "Ароматного Мира" ждут тебя, мой чемпион.

Дорин знал таких: слишком стара, чтобы поддерживать череду стабильных клиентов, да и в "мадам" не угодила. Скоро будет просить подаяние на мостовой.

Он ухмыльнулся, уходя. – Моя милочка ждет.

Куртизанка фыркнула от презрения: – Милочка? Неужели вздохи и краснеющие щечки ублажат такого жеребца?

– Пути наслаждений разнообразны.

– Да – и я знаю их все. Побереги последнюю монету, приходи на заре и я подарю не только целомудренный поцелуй.

Дорин низко поклонился. – Не забуду тебя, о дарительница восторгов.

Ближайшие потаскушки заржали, слыша эпитет, более подходящий для наложницы короля. Да и сама женщина хихикнула, прикрывая рот рукой. – Такой негодяй! – крикнула она вслед.

Дорин шагал дальше, довольный разговором. Прикрытие. Всегда нужно прикрытие.

Он был уже у широкого бульвара, так называемого Северного Пути или Пути Равнин. И здесь проклял удачу, ведь ночь была довольно светлой, а прохожие почти отсутствовали. Он покажется на просторе, будто маяк в лунном свете. И он не может дожидаться какой-нибудь группы людей, чтобы слиться с ними – цель с каждый ударом сердца все дальше. Огорченный необходимостью, он вышел на бульвар пригнув голову, сутулясь, имитируя вялую походку курильщика д"байанга.

Добрался до глубокой тени и рванул бегом, надеясь заметить юнца. Вполне удачно, ибо тот стоял, всматриваясь в освещенную витрину магазинчика. Дорин скрылся в темноте и стал ждать. Наконец юнец направился дальше, весело помахивая и постукивая тростью. Дорин пустился следом. Дойдя до лавки, поглядел на множество амулетов и фетишей. – Что это такое?

– Чары против зверя-человека, славный господин. Многие благословлены храмами. Вам лучше бы носить хоть одну. Могу предложить...

– Я не уезжаю.

– А если стены падут?

– С чего бы им пасть?

Старик пожал тощими плечами. – Говорят о войне – кто знает, что может стрястись? Лучше приготовиться, верно?

Краем зрения Дорин видел гуляющего врага. – О войне говорят всегда. Думаю, хорошо для вашего дела.

Старик поджал губы, словно говоря: "Ну так давай, бросайся собственной жизнью". Дорин пустился дальше. Улица была узкой, тут не было открытых рынков и гостиниц. Немногочисленные витрины лавок едва светились на фоне доходных домов. Он потерял бы цель в темноте, если бы не стук трости по кремням мостовой. Свернул в боковую аллею и почти налетел на парня. Тот стоял неподвижно, спиной к нему, изучая ночное небо.

Потом повернулся. Дорин был изумлен, видя морщинистое лицо старца – маскировка была мастерской. Помятое лицо исказилось еще более, когда парень прищурился. – Итак... простая пехота. Кажется, таких здесь кличут палочниками. – Он предостерегающе воздел перст. – Ну, будь осторожнее. Знай, я работаю на...

– Мне чертовски хорошо известно, на кого ты работаешь, – оборвал его Дорин. – Что, не узнаешь?

Парень скосил глазки, все сильнее походя на хорька. – Не у тебя ли я купил башмаки? Если так, у меня претензия.

– Нет! – зарычал Дорин. – Я не... то есть... – Он вытер вспотевший лоб и понял, что уже держит свой лучший кинжал. – Все напрасно истраченные ночи, – пробормотал он вслух, удивленно. – А он даже не... – Дорин качал головой от собственной глупости.

– Это грабеж или ты остановил меня, чтобы болтать? – Парень положил обе руки на головку трости и вперился взглядом в ночное небо. – О, прошу, не говори, что увидел некоего бога в пятне на кухонном столе. Я реально занят.

Дорин отступил, как бы готовый уйти. И метнул кинжал, попавший в грудь, в область сердца. – Ты уже не занят, – сказал он, наблюдая, как глаза пораженного собеседника широко открываются.

Парень прижался к стене. Нахмурился Дорину, закашлялся, бормоча: – Это было... ненужно... грубо... – И скользнул вниз, сев и будто заснув.

Дорин присел на корточки рядом. – Так я проучил тебя. Никто меня не обкрадывает. Никто не думает, что лучше меня. Верно? – Он всмотрелся в замаскированное лицо. Слабое дыхание, бульканье крови на губах. Дорин провел рукой перед стеклянными глазами, не вызвав реакции. Отстранился. – Ну, поглядим, что при тебе есть.

Он сунул руку под плащ.

Внезапный яростный визг и острая боль отбросили его к противоположной стене, где Дорин встал, сжимая руку, сердце колотилось от испуга. На коленях парня сидела обезьяна. Сверкала глазами и махала лапами, скаля желтые клыки.

Дорин потряс рукой. Проклятая тварь укусила его! Что за лунатик бродит с обезьяной под полой? Но это была не обезьяна, а та тварь из могилы – нахт. Порода с проклятого острова Малаз. Он ушел в переулок, посасывая проколы на ладони. Поганая тварь едва не оттяпала большой палец! Что бы он делал? На выходе из переулка он помедлил, утирая лицо рукавом. Проклятая жара. На равнинах слишком жарко даже осенью.

Дорин перевязал палец носовым платком, туго затянув узлы. И обернулся, вглядываясь в темноту аллеи. Зубы сжимались так сильно, что раздался скрип; он зашипел от подозрения. Неловко достал второй кинжал и двинулся в переулок, пригибаясь, неслышно переступая на мягких подошвах.

Узкая аллея была пуста, если не считать мусора, битых горшков и обломков мебели.

Чуть позже городская стража была вызвана утихомиривать безумца, который ревет, воет и громит чужую собственность вдоль улицы Стекольщиков. Прибыв, стражники нашли только разбросанный мусор – цветочные горшки жильцов брошены о стены, все скамейки поломаны. Стража удалилась, не забыв потребовать мзду, которую жители неохотно передали, чтобы в следующий раз дозорные явились вовремя.

Глава 2

 В медовых лучах ранней зари жрецы и служки бесчисленных храмов Ли Хенга шагали, босоногие, по широким проспектам и дорогам города. Большинство несло медные чаши для подаяний, а самые бедные из блаженных держали перевернутые плетеные шляпы. Владельцы лавок ожидали на порогах, опуская в излюбленные ими чаши небольшие свертки с пищей. Шелк наблюдал бесконечный ритуал, готовясь к приходу двух сотрудников – городских магов, Дымокура и Королла. Он стоял на главном проспекте храмов, Улице Богов. Эта извивающаяся улица шла вдалеке от стены Внешнего Круга, была отдана множеству богов, демонов, духов, нежити и прочих иномирных стражей квонских земель.

Даже в такой ранний час поклонники заступили все обочины. Они несли дары к различным храмам, алтарям и святилищам: завернутые в листья горсти риса или теплых овощей, венки из цветов, свечи, благовонные палочки, бутыли дешевого алкоголя и полотнища с молитвами, коими увивают стены храмов и углы алтарей.

Возвышаясь надо всеми, раздвигая толпу не хуже боевой галеры, показался внушительный Королл. Его считали полукровкой – Теломеном или Тоблакаем. Великая чаща спутанных немытых волос висела по плечам. Косые лучи света бросали странные тени на лицо, будто переломанное и слепленное заново в необычных пропорциях; кожа лица чужеземца кишела символами и знаками. Многослойный наряд закрывал тело, будто палатка; из этой массы торчала покрытая каменными мышцами рука, сжимавшая посох размером под стать владельцу.

Маг, лишь отчасти принадлежавший расе людей, встал около Шелка, с грохотом опустил посох и сжал древко обеими руками. Они оба смотрели на скромное, потрепанное временем строение.

– Привет, Королл.

– Доброе утро, – пророкотал великан.

Шелк учуял дымок и обернулся с улыбкой.

С другой улицы показался молодой человек в свободной, хорошего покроя рубахе над белыми льняными брюками. Длинные темные волосы были сплетены в конский хвост, бородка совсем недавно подстрижена. Шелк кивнул ему. – Дымокур.

– Шелк. – Маг повернулся к дому. – Итак, что нам здесь нужно?

– Был обычай, – громко объявил Королл, – поколения назад. Благородные семьи хоронили своих мертвецов в общих мавзолеях. Один из них мы видим. Имя семьи забыто, но культ выбрал верно.

Дымокур явственно вздрогнул в отвращении. – Худ, – плюнул он. – Аж мурашки по телу.

Каменные ступени вели к двум открытым дверям, вырезанных из алеврита, но в подражание деревянным панелям. Лестницу усеяли различные приношения: высохшая пища, черепки с мольбами, увядшие венки, деревянные куклы, означающие врагов, к которым Худ должен проявить особое внимание.

Шелк поднял руку, указывая вперед. – Королл, окажи такую честь...

Великан шагнул вверх и загрохотал посохом по порогу. – Приветствую! – возгласил он. – Именем Защитницы Шелменат.

Они ждали. Темный, не освещенный холл за мраморным порталом остался пуст. Дымокур бросил Шелку взгляд, закатив глаза: – Святая кровь! Что за дешевый театр. Давай, Шелк.

Ответная улыбка вышла натянутой и безрадостной. Шелк вошел внутрь, видя, что по сторонам зала имеются ниши – по восемь в ряд, от пола до потолка. В каждой лежал пыльный череп. Почтенные предки... Шелк кивнул им всем и прошел дальше.

Где замер, ибо почти сразу заметил три простертых трупа – куда больше плоти, чем на всех здешних черепах. Дымокур показался рядом и присел около одного тела. – Громилы, – решил он. – Возможно, от Панга. Умерли на исходе ночи.

Шелк поднял голову и крикнул: – Закон Шелменат. Убийство карается изгнанием.

Из залитого мраком дальнего угла показалась фигура. Юноша в простой одежде – штаны и рубаха навыпуск. Перед собой он держал наготове блестящий двуручный меч. – Они бросили вызов Худу, – сказал он ровным тоном.

– И как же они это сделали? – вопросил Шелк.

– Требовали побор с храма. Я показал, чем платит Худ.

– И кто ты такой, чтобы решать? – возмутился Дымокур.

Темные, почти черные глаза уставились на Дымокура. – Я Меч Худа.

Дымокур резко засмеялся. Однако Шелк ощутил что-то неправильное: юноша произнес свои слова не как вызов или клятву, но как очевидную, неоспоримую истину. Он словно заявил, что солнце взошло, или что земля зашевелилась от вздоха Бёрн.

– Ну, Меч Худа, – говорил между тем Дымокур, – ты предстанешь пред правосудием Шелменат. Иди же с нами.

Молодой человек не изменил прочной стойки. – Истинное правосудие дарует один только Худ.

Дымокур воздел руку, растопырив пальцы. – Не заставляй мне сжечь тебя, малыш.

– Лишь Худу забирать или оставлять мне жизнь.

Движение в груде одеял у стены привлекло внимание Шелка, он разглядел юную девушку, спавшую на ковре. Как и парень, она была махагоново-черной – оба дальхонезцы. Он коснулся руки Дымокура. – Погоди...

Слабое синее пламя – скорее едва видимая аура – мелькнуло и погасло меж расставленных пальцев. Маг Теласа уставился на него, хмуря брови. – Мой садок...

Сухой смешок эхом отозвался в помещении, Шелк вздрогнул. Королл сказал от входа: – Мы не один.

– Да, друг мой великан, – раздался скрипучий старческий голос. – Хотя в тебе течет кровь Тел Акаев, неразумно будет слишком давить в таком деле.

Шелк всмотрелся в темноту и едва различил силуэт тщедушного старца, что сидел скрестив ноги у капища в дальнем конце зала – у алтаря мертвых. И нажал на руку Дымокура, сказав: – Не сейчас.

Огненный маг ткнул пальцем в сторону парня. – Позже, друг, – потянул его Шелк.

Они остановились снаружи. Истончившийся поток паломников и поклонников оставил улицу почти свободной. Шелк сутулился, чувствуя себя странно похолодевшим после посещения дома мертвых.

– И что? – воскликнул Дымокур.

– Это не самозванцы, торгующие страхом, – сказал Королл. – Худ с ними, как и объявил тот тип.

Шелк кивнул в знак согласия и потер подбородок, думая. – Панг не сможет стерпеть такого оскорбления. Пусть сам разбирается. Поглядим, как ему удастся.

Его мысль явно понравилась Дымокуру, он зашелся смехом. – Отлично, Шелк. Ловко и гладко.

Королл ударил посохом по слежавшейся уличной грязи. – Нужно сообщить госпоже, что Темный Собиратель поистине вошел в Ли Хенг.

– Я сообщу, – согласился Шелк.

Королл торжественно покивал косматой головой. – Отлично. Здесь мы закончили. Я призову Хо, оторву от работ в катакомбах.

Шелк молча кивнул, прощаясь. Великан-маг ушел прочь. Шелк старался вспомнить слова, брошенные ему старым жрецом в храме, но иностранное имя успело забыться. Он поглядел на Дымокура. – А ты? Не пойдешь со мной?

Огненный маг провел рукой по намасленным волосам, вытянул бородку, изучая вплетенную в нее серебряную нить. – Не-а. Я почти опоздал на маникюр и массаж у толстой грудастой девчушки из "Чистки". – Он поклонился, как бы отметая Шелка. – Оставляю это тебе.

Шелк ответил на поклон. – До скорого. – Повернулся и направился во дворец. Женщины, юные и пожилые, останавливались и смотрели, как он шествует мимо. А он замкнулся в мыслях и шагал, заставляя их ронять венки, забывать молитвы и проливать молоко мимо алтарей. Он спешил увидеть Защитницу Ли Хенга. Свершая тем самым личное поклонение.

***

К северу от Ли Хенга женщина стояла у дымящегося костра, в укрытии рощи тополей и ольхи. Взор не отрывался от юга. Гримаса недовольства растянула пухлые губы. Она ждала в роще целый месяц, но каждую ночь встречала одна.

Женщина повернулась и пнула гаснущие угли. Всего лишь через миг стук копыт возвестил о появлении конного отряда. Она ждала, скрестив руки: не такой компании она хотела.

Десять всадников в конических стальных шлемах носили на кольчугах зеленые плащи Южной Лиги Итко Кана. Вожак спешился, стащил шлем и зажал под рукой; подошел к неподвижно стоявшей женщине.

Вглядевшись в лицо юного офицера – он лишь недавно сумел отрастить клочки усов – она не нашла признаков презрения ли враждебности. Только голый профессионализм, знак качества академий Итко Кана и объяснение, почему этот город овладел большими территориями соседей.

Офицер же отметил длинные темные волосы, черную шелковую блузу и брюки, странного разреза глаза и резко выступающие широкие скулы. Низко поклонился. – Миледи, вы без охраны.

– А что Элита Кана делает на земле Хенга?

Юноша скромно пожал плечами. – Сетийцы возобновили договоры с Каном.

– То есть их подкупили.

Снова едва заметное движение плеч.

– Теперь кавалерия Кана овладела равнинами вокруг Хенга.

Офицер вновь поклонился. – Полностью.

– Чулалорн Третий глуп. Нельзя предпринимать нападение на Хенг. Будет потеряно много жизней – ради пустяка.

– Король счел, что у него достаточно сил.

– Даже Железный Трон Тали не бросает вызов Защитнице. Хенг оставался центром свободной торговли во времена гегемонии.

Офицер согласно кивнул, но сказал: – Историк Гударан утверждает, что трон счел это выгодным...

– Гударан, придворная тварь. Доносчик, облизавший задницы талианских королей.

Офицер закашлялся в кулак, пряча румянец. – Ну... миледи куда более учена, нежели я. В любом случае, прошу сопровождать нас.

Женщина не любила грубые демонстрации силы, но понимала их эффективность. Указала на шлем: – Какая милая штучка – можно посмотреть?

Юный офицер удивленно нахмурился, но приличные манеры требовали отдать шлем. Она осмотрела его, крутя в руках. Сверху на шлеме был закреплен зеленый тюрбан, солнце поблескивало на гладких стальных боках.

Она взялась за острую верхушку одной рукой и надавила другой, расплющив шлем словно фрукт.

Лицо офицера стало совсем белым. Он взмахнул рукой так, словно готовился упасть в обморок. Она протянула изуродованный предмет, он машинально принял его.

– Я решила остаться здесь на некое время. Передайте командирам, чтобы не тревожили меня.

Офицер кивнул, сглотнул, отдал неловкий поклон и был таков.

Не обращая более внимания на уходящего, она обернулась к югу. Лошади за спиной снова затопали и ускакали. Женщина же поглядела на угасший костер. Уперлась руками в бока и сверкнула глазами: – Я выполнила все обряды! Сидела у костра целые ночи! – Пинок засыпал пепел грязью. – Почему ты не приходишь? Что это? – Она сердито озиралась. – Что-то происходит. Я чую! Приди ко мне, проклятие!

***

Айко старалась не выразить негодования всем, что так откровенно являли ей улицы Хенга. Было нелегко. Вот это – знаменитое место встречи всех земель? Последний из вольных торговых городов?

Нет, скорее чумное логово.

Она едва удерживалась, чтобы не зажать нос от запахов немытых тел и прогорклого масла, мерзкой вони экскрементов. Неужели в этой мутной заводи еще не слышали о выгребных ямах? Кан удаляет отбросы через трубы, проточной водой. Здесь что, нет таких служб?

Юна метнула ей мрачный взгляд, и Айко снова уперлась взором в покрытые железом спины. Они маршировали по улице по две в ряд: двадцать легендарных Танцовщиц-с-Мечами, телохранительниц короля Чулалорна. Все на подбор девственницы – хотя Айко отлично знала, что это лишь миф. Все поклялись отдать за короля жизни – Айко знала, что это святая истина.

Тонкая кольчуга сестры впереди мерцала и блестела под светом солнца. Они проходили по людным улицам Ли Хенга. Необычайно длинные тела уникального оружия их корпуса висели за спинами в оболочках промасленных ножен, готовые к тому, что их вытащат прямо через плечо. Секрет производства этих клинков известен лишь магам-заклинателям Кана, сталь их столь же изящна и гибка, как название: хлыст-мечи.

В задумчивости Айко ухватилась за рукоять своего меча над плечом. Ощущение надежного захвата стало привычным за десять лет интенсивных – иные сказали бы, нечеловечески жестоких – тренировок, начавшихся, когда ей было четыре.

Долгий, свирепый вздох Юны привлек внимание Айко к лавкам напротив – собравшиеся там негодяи громко объясняли, что сделали бы с женщинами стражи, попади те к ним в руки. Выставляли напоказ пальцы и кулаки, двигали чреслами. Айко закатила глаза. Некоторые ее подруги явно сдались страсти по своему Покровителю, но большинство сочло бы это поруганием тяжко выстраданных привилегий. А стыд на заплаканных лунооких лицах этого нестойкого меньшинства вполне доказывал их неправоту.

Разумеется, она осознавала истинную причину своего – и Юны – дурного настроения.

Они были не рядом с Ним. Он отослал их далеко, с политической миссией к Защитнице. Миссией, которой они не желали. Но вот они здесь, сопровождают какого-то выскочку, эсканского дипломата, посланца, который донесет Его условия знаменитой Защитнице Ли Хенга.

Айко подозревала, что пресловутая хенганская ведьма окажется столь же ничтожной, как сам город.

Войдя во врата дворца, они обрели эскорт хенганской солдатни. Айко перекинулась с Юной понимающей улыбочкой, видя надутых глупцов в доспехах: кирасы из железных полос устарели, короткие мечи почти бесполезны. Даже щиты покрыты ржавчиной.

Хенганцы – воины без опыта. Умеют только прятаться за стенами. Силы Кана совсем другие. Чулалорн Третий взошел на престол в возрасте пятнадцати лет, когда его отец получил стрелу в горло. С того времени за два десятка лет непрерывных военных кампаний он завершил труды отца, покорив все остатки распавшейся Талианской гегемонии. Возродив на континенте древнюю политическую сущность – государство Итко Кан.

Высокие двери дворца были распахнуты пред ними – если можно так назвать примитивную груду камней. Вспоминая мраморное великолепие родового оплота Чулалорна, Айко сочла здешний "дворец" оскорблением самого термина.

Они приближались к приемной, раздвигая толпу аристократов и богатых купцов. Все собрались, чтобы приветствовать эмиссара. Айко сохраняла каменное выражение, устремив взор вверх. В конце зала ожидала их главная противница. Сидела на троне столь ослепительно белом, что камень сиял. Высокой была она и тонкой. Нечеловечески тонкой, шептали многие. Айко ощутила, как чувство превосходства куда-то улетучивается. Она была тут. Во плоти. Все соглашались, что это самая могущественная колдунья страны, Защитница Ли Хенга.

Даже с такого расстояния безмятежный взор словно говорил: К чему мне армии?

И пред ней выстроились четверо городских магов. Толпа держалась от них на почтительной дистанции. Каждый столь могуч, что мог бы править государством, но вот они – служат, доказывая, что равных ей нет. Высокий как гора Королл, выходец из Теломенов; пышноволосая Мара, способная крушить камни в пыль; босоногий грязный Хоталар, коему приписывают силу боевого слона; и щеголь Дымокур, маг Теласа, сжегший весь флот Картула на подступах к Анте. Получив за то весьма щедрую награду.

Да, точно. Зачем Ли Хенгу дорогостоящие и прожорливые армии?

Как и все телохранительницы Чулалорна, Айко выслушала беседу о магах Хенга, так что удивлялась, куда пропал пятый. Тот, что... Тут она его заметила. Только что прошел через боковую дверь. Не случайное опоздание? Слабая улыбка играла на губах, словно он насмехался над помпезным приемом. Он сдул с лица белокурый локон, и рука Айко дернулась, словно она сама хотела убрать эту прядку. Ей как-то открылось, что он хочет быть на приеме не больше, чем она; что, как и она, он предпочел бы оказаться вне душных стен, прогуляться по широкому полю. И о чудо! Его взор выделил ее среди многих, в глазах была странная грусть, загадка, которую лишь она одна могла бы...

Айко закусила губу и оторвала от него взгляд. Сердце стучало, лицо стало красным и горячим. Боги! Какая сила! Это он. Пятый городской маг. Тот, которого считают самым опасным среди пяти. Шелк.

Моргая и стараясь успокоить дыхание, она уставилась на посла. Тот трещал о древних договорах и союзах между Итко Каном и Хенгом, и как старый порядок был выгоден обоим государствам. Защитница сидела, излучая невозмутимое терпение и собранность.

Айко считала аудиенцию тщетным представлением. Если эта женщина не склонилась перед Железными Легионами, ее не впечатлить условиями договоров. Но нужно позволить дипломатам продолжать свой танец. Сейчас она поблагодарит государя Чулалорна за щедрое предложение стать привилегированным торговым партнером и попросит времени, чтобы изучить документы.

Впрочем, Айко слушала речи вполуха, изучая проходы, слепые зоны и места, удобные для защиты. Хотя взгляд то и дело притягивался к магам перед Защитницей – ловко избегая Шелка. Она понимала: это настоящая сила Хенга. Мало кто сможет противостоять подобной концентрации могущества. Что есть у Кана? Его Тройка? Всего три мага. Маловато. Хотя... даже пятеро не могут быть повсюду. Нужны солдаты, чтобы защитить все стены, удержать позиции.

– Мог бы я, – вкрадчиво произнес посол-эсканец, – предложить двору небольшое развлечение?

Айко неслышно заворчала. Демонстрация. Как она не любит скакать, подобно дрессированным мартышкам или медведям. Это же откровенный позор.

Защитница кивнула, выражая одобрение. Эмиссар метнул взгляд командиру Айко, Халленс.

– Расчистите круг в центре зала, если вам угодно, – велела капитан.

Собравшиеся нобили и чиновники выполнили требование, шаркая ногами и шепча в предвкушении. Отряд Танцовщиц-с-Мечами встал в круг. К радости Айко, Халленс не назвала ее имя первым. Нет, она выбрала двух "ударниц", самых высоких и внушительных. Юну и Торрал. Они шагнули, поклонившись одна другой, и вытащили хлыст-мечи, пробуждая высокий, усиленный эхом стон вибрирующих клинков в человеческий рост длиной.

И начался танец. Каждая кружилась, словно веретено, набирая скорость. Клинки начали сгибаться, дугами следуя за хозяйками, как настоящие бичи. Кружась, танцовщицы вглядывались друг в дружку, ища слабые места. То и дело, без намека и предупреждения, клинки взметались, щелкая и посвистывая, но не касаясь противницы – она успевала отскакивать и пригибаться. Точно размеренный набор хореографических атак и контратак, обманных выпадов и ремизов. Единственными звуками, кроме шелеста подошв по гладким камням пола, было нарастающее звенящее шипение острых лезвий, рубящих пустой воздух.

Конечно, Айко уже это видела и давно разучила особый набор движений, поэтому смотрела на лица зрителей. Восхищение и напряженное внимание ублажали ее, ведь подобные зрелища редки: чтобы их видеть, нужно попасть в число гостей дворца Кана.

Представление окончилось весьма резко: в совершенном единстве женщины упали на колени, прижимая ладонь к полу и склоняя головы. Зрители замерли, потом начались аплодисменты. Халленс обошла круг, раздавая длинные шелковые ленты. Кивнула Юне, та встала и начала поворачиваться – медленно, длинный хлыст вытянут в руке на уровне плеча.

Халленс сделала жест, приглашая всех. – Прошу, не стесняйтесь, бросайте.

Хихикнув, какой-то аристократ бросил свою ленту в сторону Юны; хлыст-меч вылетел, свистя, и разрубил ее надвое. Все захлопали, удивляясь демонстрации. Новые ленты летели, клинок Юны метался во все стороны, каждый раз безошибочно находя цель. Обрывки падали разноцветным дождем.

– Все разом! – крикнула Халленс.

Оставшиеся ленты летели, извиваясь. Юна словно размылась в воздухе, клинок шипел, строя арки и рассекая самые тонкие куски ткани. Айко знала: можно полдня разбирать этот мусор и не найти целой ленты.

Шипение оборвалось так же резко, как и в первом представлении. Юна согнулась в глубоком поклоне перед Защитницей и опустила голову, касаясь пола пальцами левой руки. В наступившем молчании Защитница подняла руки и вежливо похлопала. Собрание нобилей вторило ей, расцветая дипломатичными улыбками. Юна выпрямилась, кивком благодаря за аплодисменты, и отошла в круг. Халленс подала Танцовщицам знак перестроиться.