Текст книги "Зигзаг"

Автор книги: Хосе Карлос Сомоса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц)

6

Встреча состоялась в субботу вечером в кафе, где она раньше не бывала, недалеко от улицы Аточа. «Тебе там понравится», – заверил ее Мальдонадо.

И он не ошибся. Это было спокойное место с темными стенами и неким подобием театральной атмосферы, обусловленным в основном наличием красного занавеса у стойки бара. Ей очень понравилось.

Мальдонадо ждал ее за одним из немногих занятых столиков. После ужасной прошедшей недели она не могла скрыть, что очень рада его видеть.

– Вчера я несколько раз звонил тебе домой, кто-то снимал трубку, и связь прерывалась, – сказал Мальдонадо.

– Что-то было с линией. Уже все починили.

В телефонной компании им сказали, что произошел «системный сбой», но Элиса думала, что настоящий «системный сбой» был у ее матери, которая бегала по стенкам и, слегка повысив свой размеренный тон голоса, угрожала подать на них в суд за нанесенный ущерб («У меня есть важные клиенты, которые звонят мне домой, вы не представляете себе…»). Ей обещали, что прямо в субботу утром к ним пришлют нескольких мастеров проверить линию и устранить неполадки, и так и сделали. Только тогда Марта Моранде успокоилась.

Элиса заказала кока-колу без сахара, весело поглядывая, как Мальдонадо достает из рюкзака бумаги.

– Снова вопросики? – шутливо спросила она.

– Да. Ты не хочешь? – Она поспешила ответить, что хочет, потому что почувствовала по тону, что говорит он серьезно. – Я знаю, что это нудная канитель, – сказал он, извиняясь, – но ничего не поделаешь, такова моя работа. Большущее спасибо тебе, что ты меня выручаешь… Хорошая журналистика получается из терпеливо собранной информации, – добавил он с удивившим ее оскорбленным достоинством.

– Да, конечно, прости… – Ляпнула что-то не то,подумала она. Но при виде почти что застенчивой улыбки Мальдонадо ее угрызения совести как ветром сдуло.

– Да нет, это ты меня прости. Я немного на нервах, потому что семестр заканчивается и нужно как можно скорее сдать репортаж.

– Ну, давай, – сказала она, – не будем терять времени: спрашивай что хочешь. Расскажу все как на духу.

Однако сразу разговор гладко не пошел. Он механически задавал ей вопросы про то, как она любит отдыхать, а она отвечала напряженно, точно была на устном экзамене. Элиса поняла: оба они недовольны, что начали встречу так непохоже на прошлый вечер. Тогда Мальдонадо спросил, каким видом спорта она занимается, и все изменилось. Элиса сказала, что занимается всем, чем только может, и это было правдой: в ее распорядок дня входили фитнес, плавание, аэробика… Мальдонадо в изумлении уставился на нее:

– Теперь понятно, откуда у тебя такие физические данные, – заметил он.

– Какие «такие»? – улыбнулась она.

– Твои физические данные идеально подходят физичке.

– Какой плоский и неоригинальный каламбур.

– Ты просто вынудила меня это сказать.

Потом они заговорили о ее детстве. Она рассказала, что росла в одиночестве, и все развлечения и игры зависели только от ее воображения. Других вариантов не было, потому что ее родители не хотели иметь больше детей, были заняты скорее собственными делами и не обращали на нее внимания. Отец («его звали как тебя, Хавьером») стал физиком во времена «еще похуже», чем сейчас. В воспоминаниях Элисы он остался мягким человеком с густой темной бородой, и все. Часть жизни он провел в Англии и Соединенных Штатах, исследуя слабое взаимодействие, модную в семидесятые годы тему теоретической физики: силу, вызывающую распад некоторых атомов.

– Он долгое время изучал явление, известное под названием «нарушение СР-симметрии каоном»… Пожалуйста, не смотри на меня так… – Элиса засмеялась.

– Нет-нет, – возразил Мальдонадо. – Я слушаю и записываю.

– Каон, как слышится, так и пишется, – уточнила Элиса, видя, как рука Мальдонадо повисла над страницей.

Ей было все интереснее. К сожалению, пришлось рассказывать и о матери, Марте Моранде – зрелой, привлекательной, магнетической женщине, хозяйке и директоре салона «Пиккарда» [3]3
  Итальянское женское имя, которое фонетически ассоциируется с испанским словом «pícara», означающим «проказница». – Примеч. пер.


[Закрыть]: «В «Пиккарде» ты откроешь для себя свою красоту».

Говорить о матери и получать от этого какое-то минимальное удовольствие было сложно.

– Она из семьи, где привыкли к деньгам и к путешествиям. Клянусь, я до сих пор спрашиваю себя: что мой отец мог найти в таком создании… В общем, я уверена, что он… Что мой отец не оставил бы меня одну, если б мать была другой. Она всегда говорила, что должна наслаждаться жизнью, что она не может жить взаперти только потому, что вышла замуж за какого-то умника. Так она его называла. Иногда она говорила это при мне. «Сегодня приезжает умник», – так и объявляла. – Мальдонадо перестал писать. Он слушал ее с серьезным видом. – По-моему, отец не хотел усложнять себе жизнь разводом. Плюс ко всему в его семье все были очень набожными католиками. Он просто закрывал на все глаза и давал матери «жить». – Элиса перевела взгляд на стол и улыбнулась: – Скажу честно, я решила изучать физику, чтобы достать мать: она хотела, чтобы я шла на экономический и помогала ей управлять ее замечательным салоном красоты. И я таки ее достала. Ей было жутко обидно. Она перестала со мной разговаривать и, воспользовавшись очередным отсутствием отца, уехала в свой загородный дом под Валенсией. Я осталась в Мадриде одна, с дедом и бабушкой по отцовской линии. Когда отец узнал об этом, он вернулся и сказал, что никогда меня не оставит. Я ему не поверила. Через неделю он поехал к матери в Валенсию, чтобы убедить ее заключить перемирие. На обратном пути в его машину врезался автомобиль с пьяным водителем за рулем. И на этом все кончилось.

Ей было холодно. Она потерла обнаженные руки. Хотя, с другой стороны, это был просто холод, а не настоящая душевная боль. Хорошо, что она об этом с кем-то говорит. Кому бы она могла рассказать об этом раньше?

– Теперь я опять живу с матерью, – добавила она. – Но у каждой в доме своя территория, и мы стараемся не пересекать границу чужих владений.

Мальдонадо рисовал на бумаге круги. Элиса почувствовала, что напряженность вот-вот вернется. Она решила сменить тон:

– Но ты не думай, то время, когда я была одна в Мадриде, пошло мне на пользу: я смогла получше узнать моего деда, а он был самым лучшим человеком в мире. Когда-то он был учителем, и ему очень нравилась история. Он частенько рассказывал мне что-нибудь про древние цивилизации и показывал иллюстрации в книжках…

Мальдонадо снова оживился и начал делать заметки.

– Значит, тебе нравится история? – спросил он.

– Очень, благодаря моему деду. Хотя я мало ее знаю.

– Какой у тебя любимый исторический период?

– Не знаю… – Элиса задумалась. – Меня поражают древние цивилизации: египтяне, греки, римляне… Деду очень нравился имперский Рим… Как начнешь думать про тех людей, что оставили столько следов, а потом навсегда исчезли…

– И что?

– Не знаю. Меня это затягивает.

– Затягивает прошлое?

– А кого нет? Это… как что-то, что мы навсегда потеряли, разве нет?

– Кстати, – заметил Мальдонадо так, словно забыл спросить об этом раньше, – мы еще не говорили о твоих религиозных убеждениях… Ты веришь в Бога?

– Нет. Я уже говорила тебе, что моя семья по отцовской линии – очень набожные католики, но мой дед был достаточно мудр, чтобы не давить на меня: он просто передал мне свои ценности. Я никогда не верила в Бога, даже в детстве. А теперь… это прозвучит странно, но я считаю себя скорее христианкой, чем верующей… Я верю в помощь другим, в самопожертвование, в свободу, почти во все, что проповедовал Иисус, но не в Бога.

– Почему это должно звучать странно?

– По-моему, это странно, нет?

– Ты не веришь, что Иисус Христос был сыном Божьим?

– Совершенно не верю. Я же говорю, что не верю в Бога. Верю, что Иисус Христос был очень добрым и очень смелым человеком, который сумел передать другим свои ценности…

– Как твой дед.

– Да. Но моему деду повезло больше. Иисуса за его идеи убили. Вот в это я верю: в смерть за свои идеи.

Мальдонадо записывал. Она вдруг подумала, что за такими конкретными вопросами стояла какая-то личная причина, никак не связанная с опросником. Она была готова сказать ему о своей догадке, но увидела, что он прячет ручку.

– У меня все, – кивнул Мальдонадо. – Пойдем пройдемся?

Они прогулялись до Пуэрта-дель-Соль. Была первая суббота июля, вечер стоял теплый, и на площади толпились люди, выходившие из закрывавшегося универмага. После недолгой паузы в разговоре, во время которой она изображала живой интерес к прохождению сквозь толпу и созерцанию статуи Карлоса III, из-за которого она якобы не могла говорить, Элиса услышала голос Мальдонадо:

– А как там с Бланесом?

Это был как раз тот вопрос, которого она опасалась. Чтобы ответить откровенно, ей пришлось бы сказать, что гордость ее не только уязвлена, а находится в коматозном состоянии, что она заброшена в каком-то отделении интенсивной терапии в глубинах ее личности. Она уже не пыталась выделиться, даже не поднимала руку, какой бы вопрос он ни задавал, а просто слушала и училась. Валенте Шарп (с кем она еще не обменялась ни единым взглядом), напротив, все больше выделялся на фоне общей массы. Другие студенты тоже стали обращаться к нему с вопросами, как будто он – сам Бланес или его правая рука. И если он еще не занял этого места, то был уже очень близок к тому, потому что даже Бланес временами обращался к нему за помощью: «А вы, Валенте, хотели бы что-нибудь добавить?» И Валенте Шарп отвечал блестяще и точно.

Порой ей казалось, что она ощущает зависть. Но нет, не зависть, пустоту. Из меня как будто вышел весь пар. Такое впечатление, что я приготовилась к сложнейшему марафону, а мне не разрешили выйти на дистанцию.Понятно, что Бланес уже решил, кто поедет с ним в Цюрих. Ей оставалось только попытаться как можно лучше изучить эту красивую теорию и искать другие варианты для своего профессионального будущего.

На мгновение она задумалась, стоит ли рассказывать обо всем этом Мальдонадо, но решила, что на один вечер откровенностей уже достаточно.

– Хорошо, – ответила она, – он классный преподаватель.

– Ты все еще хочешь, чтоб он руководил твоим диссером?

Она заколебалась с ответом. С энтузиазмом сказать «да» означало соврать, но категорическое «нет» тоже не отвечало бы действительности. Эмоции, подумалось Элисе, очень схожи с квантовой неуверенностью. Она сказала:

– Конечно, – прозвучало это холодно. И все ее настоящие желания повисли в воздухе.

Они пересекли площадь и приблизились к статуе «Медведь и земляничное дерево». Мальдонадо предложил остановиться у магазинчика с мороженым, чтобы удовлетворить одну из его немногих – так он выразился – «слабостей» и полакомиться пломбиром в хрустящем шоколаде. Элиса посмеялась над его манерами капризного ребенка, когда он покупал мороженое, но еще больше ее насмешило то, с какой жадностью это мороженое проглотил. Смакуя свое лакомство прямо на площади, Мальдонадо предложил ей поужинать в каком-нибудь китайском ресторане. Элиса сразу согласилась, радуясь тому, что для него вечер еще не закончен.

И в этот момент, чисто случайно, она заметила того человека.

Он стоял на входе в лавочку с мороженым. У него были седые волосы и сероватые усы. В руках он держал мороженое в вафельном стаканчике и изредка его покусывал. Он был похож не столько на второго, сколько на первогомужчину, казался родным братом того человека, которого она видела на вечеринке. Может быть – такую возможность нельзя было отрицать, – это и был тот же самый человек, одетый по-другому.

Но нет: она ошиблась. Теперь она заметила, что волосы у этого типа сильно вились, а комплекция была более худощавой. Это был другой человек.

В первое мгновение она подумала: Ничего страшного, это ничего не значит. Просто он похож на тех двоих и тоже на меня смотрит.Но тут запорный шлюз ее логического мышления словно прорвало, и ее затопили иррациональные мысли, снося все на своем пути и вопя, как накачанные кокаином гости. Трое разных, но похожих друг на друга мужчин. Трое мужчин, которые за мной следят.

– Ты чего? – спросил Мальдонадо.

Дальше притворяться она не могла. Надо было ему что-то сказать.

– Вон тот мужчина.

– Какой мужчина?

Когда Мальдонадо повернулся, этот тип вытирал руки салфеткой и уже не смотрел на Элису.

– Тот, что стоит рядом с магазином мороженого, в темно-синей тенниске. Он на меня как-то странно смотрит… – Ей страшно не хотелось, чтобы Мальдонадо подумал, будто у нее глюки, но остановиться она не могла: – И он очень похож на другого типа, которого я видела вечером, после вечеринки в Алигьери, и который тоже на меня смотрел… Может, это он и есть.

– Серьезно? – переспросил Мальдонадо.

В эту минуту мужчина развернулся и зашагал прочь, к улице Алькала.

– Не знаю, такое впечатление, что он за мной следил… – Она попыталась посмеяться над своими догадками, но поняла, что не может. Мальдонадо тоже не рассмеялся. – Может, я все напутала…

Он предложил пойти в какой-нибудь спокойный бар и все обсудить. Но спокойных баров поблизости не было, а Элиса была слишком взвинчена, чтобы долго куда-то идти. Наконец они решили зайти в китайский ресторан, где собирались ужинать: людей там еще было мало.

– Теперь расскажи мне со всеми подробностями, что с тобой тогда произошло, – сказал Мальдонадо, когда они уселись за дальний столик. Он внимательно выслушал и попросил как можно точнее описать того мужчину из университета. Но, не дав ей закончить, перебил: – Седые волосы, усы… Его фамилия Эспальса, он преподает в Алигьери статистику. У нас он проводил несколько семинаров по статистике для социологических исследований, но знаю я его больше по Ассоциации преподавателей – он был ее представителем, а я представлял Ассоциацию студентов… – Он помолчал и напустил на себя хитрый вид, который, по ее мнению, так ему шел. – Он разведен и славится своей слабостью к женскому полу. Засматривается на всех смазливых студенток. Наверняка при виде тебя распустил слюни до колен…

Ей вдруг стало смешно.

– А знаешь, что со мной было позже в тот же вечер? Когда ты высадил меня у подъезда дома, я увидела другого усатого мужика, который на меня пялился… – Мальдонадо комично выпучил глаза. – И сегодняшний тип тоже был с усами!

– Это же… заговор усачей! – встревоженным голосом прошептал он. – Все понятно!

Элиса расхохоталась. Как она могла быть такой дурой? Всему этому могло быть только одно объяснение: из-за выпускных экзаменов и тяжелейшего начала курса Бланеса ее нервы были на пределе. Она хохотала, пока из глаз не потекли слезы. Но вдруг она заметила, что Мальдонадо, глядя на что-то за ее спиной, изменился в лице.

– Боже мой! – испуганно воскликнул он. – Официант! – Элиса, утирая слезы, обернулась. Официант был явно азиат, но (такое у них встречается нечасто, подумала Элиса) на лице у него были густые черные усы. Мальдонадо сжал ее руку: – Еще один усач! Более того: усатый китаец!

– Ну, ладно!.. – Она снова засмеялась. – Хватит, пожалуйста!

– Скорее бежим отсюда! – шептал Мальдонадо. – Мы окружены! Они повсюду!

Когда официант подошел к ним, Элисе пришлось закрыть лицо салфеткой.

Вернувшись домой, она с удовольствием вспоминала о происшедшем.

Хавьер Мальдонадо – классный парень. Классный, с большой буквы. В ресторане он без устали смешил ее историями про своих преподавателей и однокурсников, включая Эспальсу и его склонность флиртовать с каждым, кто отличался молодостью и наличием груди. Слушая эту пустую болтовню, Элиса почувствовала словно дуновение свежего воздуха после слишком долгого погружения в море книг и уравнений. И как последний штрих, когда ей захотелось вернуться домой, он, казалось, прочитал ее мысли и сразу же повиновался. Он был без машины, но проехал с ней на метро до станции «Ретиро». Когда Элиса вышла из вагона, его ехидное выражение лица осталось у нее перед глазами, и шагая к своему подъезду, она снова и снова вызывала его в памяти.

Нельзя считать, решила Элиса, что она сильно продвинулась в отношениях с Мальдонадо, но некоторые шаги все-таки сделаны. Кое-какой опыт у нее уже имеется, она совсем не дура. Одним из преимуществ одиночества было то, что ей всегда приходилось принимать решения самостоятельно. Она уже встречалась с некоторыми парнями, в особенности на первых курсах, и ей казалось, что она знает, что ей нравится и что нет. Отношения с Мальдонадо были дружбой, но они развивались.

В квартире царили тишина и темнота. Включив свет в прихожей, Элиса заметила записку матери, приклеенную к дверной раме: «МЕНЯ СЕГОДНЯ НЕ ЖДИ. ДЕВОЧКА ОСТАВИЛА ТЕБЕ УЖИН В ХОЛОДИЛЬНИКЕ». «Девочкой» была мощная сорокапятилетняя румынка, но мать называла так всех домработниц, которые у нее перебывали. Элиса зажгла свет в гостиной и выключила лампу в прихожей, недоумевая, зачем матери всегда нужно было писать ей об очевидном: каждые выходные Марта Моранде ночевала вне дома, об этом даже в желтой прессе сообщали, и иногда не возвращалась до понедельника. Многие господа приглашали ее провести субботу в своих роскошных жилищах. Элиса пожала плечами: дела матери нисколько ее не волновали.

Она погасила свет в гостиной и зажгла светильники в длинном коридоре. Дома сегодня никого нет: у «девочки» по воскресеньям выходной, и она уезжала в субботу вечером к сестре, которая снимала квартиру за городом. Такие вечера без нудного присутствия матери или домработницы, бродящей по всем комнатам, нравились Элисе больше всего. Весь дом был в ее распоряжении.

Она свернула за угол коридора и направилась к своей комнате. Вдруг ей пришел на ум «заговор усачей», и Элиса сама над собой засмеялась. Сейчас один из них сидит в моей комнате и меня дожидается. Или прячется под кроватью.

Она открыла дверь. Усачей в пределах видимости не было. Элиса вошла и закрыла за собой дверь. Немного поколебавшись, и задвинула защелку.

Ее комната была ее цитаделью, ее крепостью, местом, где она училась и жила. Она несколько раз ссорилась с матерью, чтобы та не совала сюда нос. Элиса уже давно сама здесь прибирала, убирала постель и стелила чистое белье. Ей не хотелось, чтобы кто-то копался в ее вещах.

Она сняла джинсы, бросила на пол, разулась и включила компьютер. Самое время проверить электронную почту – со вчерашнего дня сообщения не грузились с сервера из-за сбоя телефонной линии.

Открывая почту, она задумалась, чем бы заполнить вечер. Заниматься она не собиралась, это точно; она очень устала, но спать еще не хотелось. Может, откроет какой-нибудь из файлов с эротическими фотографиями, или заглянет в чат, или на «особую» страницу. Игры в электронный секс стали для нее самым быстрым и стерильным решением в эту долгую, посвященную учебе зиму. Но в этот вечер развлекаться ей почти не хотелось.

В почтовом ящике было два непрочитанных сообщения. Первое пришло от электронного математического журнала. Во втором, без темы, имелся вложенный файл. Адрес отправителя ни о чем ей не говорил:

[email protected]

Даже невооруженным глазом было видно, что это вирус. Элиса решила не открывать сообщение, выделила его и нажала клавишу «Удалить».

И тут экран компьютера погас.

В первое мгновение она подумала, что пропал свет, но тут же сообразила, что лампа на столе горит. Она уже собиралась нагнуться и проверить кабель, как вдруг экран снова засветился – его заполнила фотография. Через пару секунд ее сменила другая. Потом еще.

Элиса опешила.

Перед ней были черно-белые рисунки, выполненные в старинной технике, словно вышедшие из-под пера художника начала века. Все они были на схожую тему: обнаженные мужчины и женщины, на спине которых, как на лошади, громоздились другие мужчины или женщины. Под каждой картинкой красовалась одна и та же фраза, написанная большими красными буквами: «НРАВИТСЯ?».

Она смотрела на череду рисунков, не в силах остановить: клавиатура не слушалась, компьютер работал сам по себе.

Козлы.Она была уверена, что каким-то образом, несмотря на все меры предосторожности, ей подкинули вирус. И вдруг она остолбенела.

Рисунки кончились, и их сменил черный экран, на котором, как громадные царапины, светились красные заглавные буквы. Она прекрасно смогла их прочесть до того, как экран снова замигал и выбросил ее в компьютерный лимб, открыв перед ней обычную страницу почтовой программы.

Сообщение было удалено. Такое впечатление, словно его никогда и не было.

Она вспомнила последние слова и потрясла головой.

Речь не может идти обо мне. Это просто реклама.

Там было написано:

«ЗА ТОБОЙ СЛЕДЯТ»