Текст книги "Зигзаг"

Автор книги: Хосе Карлос Сомоса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

30

Они перебрались в столовую. Сероватый утренний свет очерчивал контуры предметов и тел, заставляя их сливаться в одно целое. Картер отхлебнул кофе.

– А более простого объяснения не может быть? – поинтересовался он. – Какой-нибудь психопат, профессиональный убийца, террористическая организация… Какого-то более… не знаю, более реального, блин, объяснения… – Похоже, он заметил, как на него все посмотрели, поэтому поднял руку: – Я просто спросил.

– Это самое реальное объяснение. Картер, – ответил Бланес. – Реальность – это физика. И вы не хуже меня знаете, что другого объяснения нет. – Он стал загибать пальцы на руке: – Во-первых, быстрота и бесшумность: на то, чтобы убить Росс, у него ушло меньше двух часов, с Надей он разделался в считанные минуты, а на Райнхарда ему хватило нескольких секунд. Потом – невероятное разнообразие мест убийства: внутри кладовой, на баркасе, в квартире, в летящем самолете… Ясно, что передвижение в пространстве для него не препятствие, потому что он не движется в пространстве.В-третьих, мумификация тел, указывающая на то, что прошедшее для жертв время отличалось от времени, истекшего для окружавших их предметов. И в-четвертых, шок, который производит место преступления на других людей, даже на тех, кто привык к виду трупов. Знаете, чем он вызван? Он вызван Воздействием. Во время преступлений Зигзага имеет место Воздействие, так же, как в случае просмотра снимков прошлого… Марини и Рик ощущали его, когда видели двойников. – Бланес показал ему свои четыре пальца, точно это была его ставка на аукционе. – Вам это так же ясно, как и всем нам: убийца – двойник. И все говорит о том, что возник он из одного из нас. Вот к какому выводу пришел бедный Райнхард.

– То есть один из здесь присутствующих может быть этим.И даже об этом не подозревает.

– Элиса, Жаклин, вы или я, – подтвердил Бланес, – или Рик. Один из тех, кто был на этом острове десять лет назад. Один из тех, кто выжил.Если только это не Райнхард – в этом случае он уже мертв. Но я сомневаюсь, что это так.

Жаклин сидела, склонившись вперед и уперевшись локтями в колени, с потерянным взглядом, словно она ничего не слушала, но вдруг заморгала и вмешалась в разговор:

– Двойник Рика не был таким жестоким, правильно? Почему Зигзаг… такой?

Бланес серьезно смотрел на нее.

– Это самый важный вопрос. Единственный ответ, который приходит мне в голову, это ответ Райнхарда: один из нас – не тот, за кого себя выдает.

– Что?

– Все эти сны… – Бланес подчеркивал слова жестами. – Эти несвойственные нам желания, овладевающие нами порывы… Зигзаг постепенно влияет на нас, хоть мы этого и не замечаем… Он проникает в наше подсознание, заставляет нас думать о разных вещах, видеть их во сне или совершить их. Этого не случалось ни с одним из предыдущих двойников. Райнхард считал (и ему это казалось ужасным), что он – порождение больного, ненормального разума. При раздвоении во сне он… он приобрел невероятную мощь. Жаклин, ты сама использовала это выражение «ощущение зараженности», помнишь? Оно очень меткое. Мы заражены подсознанием этого субъекта.

– Ты хочешь сказать, – недоверчиво проговорила Жаклин, – что кто-то из нас всех обманывает?

– Я хочу сказать, что скорее всего это больной человек.

Глубокое молчание. Все взгляды обратились к Картеру, хотя Элиса толком и не поняла почему.

– Если это больной человек, то это точно преподаватель физики, – заметил Картер.

– Или бывший солдат, – ответил Бланес, глядя на него. – Кто-то, у кого было достаточно психологических травм, чтобы его подсознание жило в постоянном кошмаре…

Картер пожал плечами, словно принял его слова за шутку, но его губы не дрогнули. Он повернулся, вышел на кухню и налил себе еще немного разогретого кофе.

– А почему он на несколько лет пропадает, а потом возвращается? – спросила Жаклин.

– Выражение «на несколько лет», с точки зрения Зигзага, бессмысленно, – уточнил Бланес. – Для Зигзага все происходит в один краткий миг, и эти периоды равны интервалам, за которые он движется во времени, как любой другой двойник. Для негомы все еще находимся в ту ночь на станции и бежим в зал управления под звуки сирены. В его струне времени, в его мире, мы все застыли в этом конкретном моменте. Поэтому он действует на нас, даже когда мы его не видим. Более того, я уверен, что он выбирает нас в определенном порядке… Помните, кто первым попал в зал управления, не считая Рика?.. Розалин. Она погибла первой. А потом? Кто прибежал потом?

– Черил Росс, – прошептала Элиса. – Она сама мне об этом говорила.

– Она стала второй жертвой.

– Мендес прибыл первым из моих людей, – сказал Картер. – Он был на дежурстве и… Погодите… Он стал третьей жертвой… ё…

Все переглянулись. Жаклин очень нервничала.

– Я прибежала после Райнхарда… – простонала она и обернулась к Элисе: – А ты?

– Тут какая-то ошибка, – сказала Элиса, – я прибежала вместе с Надей, и Райнхард уже был там, но Надя погибла до… – Внезапно она запнулась. Нет. Надя говорила мне, что встала раньше. Она даже видела, что Рика нет в постели. —Она поправилась: – Нет, правильно. Он убивает нас в том порядке, в котором мы просыпались и выбегали в коридор…

Какое-то время все избегали смотреть друг на друга, и казалось, что каждый погрузился в свои мысли. Элиса ужаснулась от того, что испытала некоторое облегчение, вспомнив, что, когда она прибежала, Жаклин и Бланес уже были там.

– Слушайте все. – Картер поднял свою тяжелую руку. Его лицо побледнело, но в голосе зазвучали новые властные нотки. – Если эта ваша теория верна, профессор, что будет, когда этот… этоуничтожит самого себя?

– Когда он убьет свое «второе я», они оба погибнут, – ответил Бланес.

– А если его «второе я» умрет по какой-то другой причине…

– Зигзаг тоже погибнет.

Картер кивнул, точно это была вся нужная ему информация.

– Так что нам нужно просто узнать, кто этот субъект, и, кто бы это ни был, уничтожитьего до того, как этот долбаный Зигзаг кого-нибудь снова сотрет в порошок… Ясно, что сам себя он не убьет: если он не сделал этого до сих пор, значит, собирается оставить себя напоследок, случайно или намеренно. Придется это сделать нам. – Последовало молчание. Картер смотрел на них с вызовом. Он повторил: – Кто бы это ни был. Я прав?

Действительно ли это выход из ситуации? Элисе он казался ужасным, но в то же время простым и правильным.

В воздухе, казалось, повисла новая тревога. Даже державшийся в стороне от разговора Виктор сейчас очень внимательно следил за ним.

– Это мужчина… – Голос Жаклин прозвучат, как упавший на пол камень. – Я точно знаю, это мужчина. – Она подняла темные глаза на Картера и Бланеса.

– Вы хотите сказать, что женщин-извращенок не существует? – поинтересовался Картер.

– Я хочу сказать, что знаю, что это мужчина!И Элиса тоже это знает! – Жаклин повернулась к ней: – Ты чувствуешь то же, что и я! Ну же, скажи наконец!

Не дожидаясь ответа Элисы, Картер проговорил:

– Предположим, что вы правы, это мужчина. Что, по-вашему, нам делать? Все равно остается два варианта. Бросим с профессором жребий? Перережем друг другу глотки, чтобы вы могли спокойно жить?

– Три, – тихо сказал Виктор, но после его слов все снова умолкли. – Три варианта: Рика тоже надо считать.

Элиса подумала, что он прав. Они не могли сбрасывать Валенте со счетов, не убедившись, что он мертв. Более того, зная, какого рода была «зачумленность», которую испытывали они с Жаклин, он был самым вероятнымкандидатом.

– Если бы мы могли узнать, какой снимок он использовал в ту ночь… – проговорил Бланес.

На миг воспоминание о Рике Валенте отдалило Элису от действительности. Казалось, десяти прошедших лет не было и в помине – она снова увидела его лицо, его вечную ухмылку, услышала его издевательства и грубые шутки… Выходит, он снова над всеми смеется? И вдруг она поняла, что нужно делать.

– Такая возможность есть. Конечно. Это единственная возможность…

– Нет!

По крику Бланеса она поняла, что он догадался о ходе ее мысли.

– Давид, это наш единственный шанс! Картер прав! Надо узнать, кто из нас Зигзаг, до того как он снова кого-то убьет!

– Элиса, не проси меня об этом…

– Я тебя не прошу! – Элиса осознала, что тоже способна кричать, как никогда. – Я вношу предложение! Ты не единственный принимаешь тут решения, Давид!

Взгляд Бланеса в этот момент был ужасен. Паузу заполнил уставший циничный голос Картера:

– Хочешь увидеть насилие и жестокость – запри двух ученых в одной клетке… – Он сделал несколько шагов и оказался между ними. Он успел зажечь сигарету (Виктор не знал, что Картер курит) и теперь делал длинные затяжки, точно пропитаться дымом ему хотелось больше, чем выдыхать слова. – Не затруднитесь ли вы, выдающиеся гении физики, объяснить, о чем идет спор?

– Опасность – создание нового Зигзага! – выкрикнул Бланес в сторону Элисы, не обращая внимания на Картера. – Пользы – никакой!

– Даже если это так, я не знаю, что еще мы можем предпринять! – Элиса повернулась к Картеру и заговорила спокойнее: – Мы знаем, что Рик использовал в ту ночь ускоритель и компьютеры в зале управления. Я предлагаю сделать короткую, в несколько секунд, запись зала управления и открытьвременные струны, чтобы увидеть, что он сделал и что произошло потом, включая момент убийства Розалин. Мы знаем точноевремя происшествия – это момент отключения света. Можно открыть две-три временные струны, предшествующие этому моменту. Возможно, это позволит нам узнать, что делал Рик или какую запись он использовал для создания Зигзага…

– И так мы узнаем, кто он. —Картер почесал подбородок и взглянул на Бланеса: – Хороший план.

– Вы забываете об одной маленькой детали! – Бланес встал лицом к лицу с Картером. – Зигзаг появился, потому что Рик открыл временную струну из недавнегопрошлого! Хотите, чтобы сейчас повторилось то же самое? Чтоб стало два Зигзага?

– Ты же сам говорил, – возразила Элиса, – для того, чтобы двойник был опасным, человек должен быть в бессознательном состоянии. Вряд ли Рик заснул, работая в ту ночь с ускорителем, так ведь? – Она пристально посмотрела на Бланеса и мягко проговорила: – Посмотри на это с другой стороны: что нам еще делать? Защититься мы не можем. Зигзаг будет нас жутким образом убивать, пока не убьет самого себя, если такое вообще случится…

– Мы можем подумать, как не дать ему использовать энергию…

– Как долго это его задержит, Давид? Если нам удастся сейчас его задержать, как скоро он вернется? – Она обратилась ко всем: – Я просчитала промежутки времени между нападениями и использованную и поглощенную энергию – период бездействия перед новыми нападениями сократился вдвое. Первое из них произошло через сто девяносто миллионов секунд после гибели Мендеса, а второе – через девяносто четыре миллиона пятьсот тысяч секунд после смерти Нади, прошло почти вдвое меньше времени. Если так обстоят дела, у Зигзага еще есть сорок восемь часов активности перед тем, как он снова «впадет в спячку», вероятнее всего, менее чем на год.Он убил четверых человек в течение неполных сорока восьми часов. И может убить еще двоих-троих за это же время, сегодня или завтра, и покончить со всеми остальными, не пройдет и полгода… – Она посмотрела на Бланеса: – Мы обречены, Давид, что бы мы ни делали. Я просто хочу сама выбрать вид своей казни.

– Я с ней согласен, – заявил Картер.

Элиса обернулась к Жаклин – та стояла рядом, но казалась какой-то отрешенной, в ее позе или выражении лица было что-то, от чего она казалась маленькой.

– Я больше не могу… – прошептала она. – Я хочу покончить с этим… с этим чудовищем. Я согласна с Элисой.

– Я свое мнение высказывать не буду, – поспешно сказал Виктор, когда Элиса повернулась к нему. – Решать вам. Я хочу задать вам только один вопрос. Вы полностьюуверены в том, что сможете хладнокровноубить человека, из которого получился двойник, когда узнаете, кто он?

– Собственными руками, – резко ответила Жаклин. – И если это я, тем лучше.

– Спокойно, падре. – Картер потрепал Виктора по плечу. – Я возьму это на себя. Я убивал людей за то, что они не так покашляли.

– Но человек, из которого получился двойник, ни в чем не виноват, – не сдавался Виктор, глядя на Картера. – Поставив эксперимент без разрешения, Рик поступил плохо, но, даже если это он, он не заслуживает смерти. А если это не Рик, то он даже не кашлял.

Он виноват только в том, что спал.Элиса была согласна с Виктором, но в данный момент раздумывать над этим вопросом ей не хотелось.

– Так или иначе, нам нужно узнать, кто это. —Она обернулась к Бланесу. – Давид, остался только ты. Ты согласен?

– Нет! – И он вышел из комнаты, в отчаянии крича: – Я не согласен!

В течение нескольких секунд никто не отреагировал. Потом послышался медленный напряженный голос Картера:

– Что-то он слишком не хочет проводить этот эксперимент, вам не кажется?

Элиса решила пойти за ним. Она вышла в коридор и как раз увидела, как он поворачивает в проход, ведущий к первому корпусу. Ей вдруг показалось, что она знает, куда он идет. Она свернула налево, миновала двери лабораторий и открыла дверь в его бывший кабинет. Эти помещения больше всего пострадали от взрыва, и теперь представляли собой подобие темной и пустой могилы. В щелях укрепленных подпорками стен завывал ветер. Здесь остался лишь маленький стол.

Бланес стоял, опершись на него кулаками.

Ей вдруг почудилось, что она снова прервала его концерт музыки Баха, чтобы показать результаты своих расчетов. Когда он находил ошибку, он говорил ей: «Иди и исправь наконец эту дурацкую ошибку».

– Давид… – тихо окликнула она.

Бланес не ответил. Он стоял в темноте, понурив голову.

Элиса уже немного успокоилась. Это далось ей нелегко: жара и напряжение были невыносимые. Несмотря на то, что на ней были только майка на бретельках и обрезанные штаны, ее спина, подмышки и лоб стали липкими от пота. К тому же ей необходимо поспать. Хотя бы несколько минут, но поспать.Однако (такой Элиса дала себе первый совет) она знала, что, если она хочет выжить, надо бодрствовать и (второй совет) во что бы то ни стало сохранять самообладание.

Поэтому она решила говорить с ним спокойно:

– Давид, ты сказал нам неправду.

Он поднял голову и посмотрел на нее.

– Ты сказал: «Двойников видят только те, кто проводит эксперимент». Изображения крыс и собак были получены Марини, но самый первый снимок, снимок с целым стаканом, вы получили вдвоем.Ты тоже видел стакан-двойник, так ведь? Поэтому ты не хочешь, чтобы мы проводили этот эксперимент?

Бланес молча смотрел на нее из темноты.

Она представила, что же он видит: силуэт женской фигуры на пороге комнаты, на фоне светлого проема, черные волосы собраны в большой хвост, под майкой виден живот, обтягивающие джинсы с неровными краями кончаются на уровне паха.

– Элиса Робледо, – прошептал он. – Самая умная и красивая моя ученица… и самая заносчивая засранка.

– И тебе всегда было плевать и на первое, и на второе, и на третье.

Они снова померялись взглядами. И улыбнулись. Но как раз в этот момент он сказал самое ужасное:

– Есть еще одна жертва Зигзага, о которой ты не знаешь, но ее убил я. —Он все еще упирался кулаками в стол. Теперь он напряженно устремил взгляд на что-то невидимое, расположенное там, между его руками. Он говорил, не глядя на Элису. – Ты знала, что, когда мне было восемь лет, мой младший брат погиб у меня на глазах от удара током? Мы были в столовой: мать, брат и я. Потом… Я очень хорошо это помню… Мать на минутку вышла, а брат, игравший до этого мячом, стал играть запутанными проводами от телевизора – я этого даже не заметил. Я читал книжку… Еще помню название: «Чудеса науки». Потом я вдруг поднял голову и увидел, что волосы у брата стали дыбом, как у дикобраза, а сам он застыл. Из горла у него шел какой-то хрип. Мне показалось, что его тело ниже пояса раздувается, как наполненный водой шарик, но на самом деле из него текла моча и выходил кал. Я, чуть не обезумев, бросился к нему. Я где-то читал, что опасно прикасаться к тому, кого ударило током, но в тот момент мне было все равно… Я подскочил к нему и толкнул, как будто мы дрались. Меня спасло только то, что в этот момент сработали предохранители. Но в памяти у меня осталось ощущение того, что я… на миг коснулсяэлектричества. Это очень странное воспоминание, я знаю, что это неправда, но не могу выбросить его из головы: я коснулся электричества и коснулся смерти. Я почувствовал, что смерть – это неспокойная вещь, смерть – это не что-то, что случается и проходит, она застывшая и жужжит, как мощная машина. Смерть – это чудовище из горелого металла… Когда я открыл глаза, я был в объятиях матери. Брата своего я после этого не помню. Я стер из памяти вид его тела. В тот момент, именно в тот ужасный момент я решил, что буду физиком – наверное, потому, что хотел получше узнать своего врага…

Он умолк и посмотрел на нее, а потом продолжил надломленным голосом:

– Несколько дней назад я пережил еще один ужасный миг, самый ужасный после смерти брата. Но на этот раз я пожалело том, что я физик. Это было во вторник. Райнхард позвонил мне в обед, после того как по верхам просмотрел архивы Серджио, и в двух словах рассказал о том, что происходит. Мне нужно было ехать в Мадрид, чтобы подготовить встречу, но перед этим… Перед этим я захотел зайти к Альберту Гроссманну, моему учителю. Мне нужнобыло его видеть. По-моему, я когда-то говорил тебе, что он был против проекта «Зигзаг». Он помог мне найти уравнения для «теории секвойи», но, увидев возможные последствия взаимодействия прошлого с настоящим, отстранился от работы и оставил нас с Серджио одних… Он говорил, что не хочет грешить. Может, он говорил так потому, что был уже стар. Я в то время был молод, и мне понравилось, что он сказал это мне. Вот в чем разница, огромная разница, между возрастами: стариков грех страшит, а молодых притягивает… Но в этот вторник, после рассказа Райнхарда о том, что сделал Марини, я разом состарился. И пошел рассказать обо всем Гроссманну… быть может, в поисках отпущения. – Он помолчал. Элиса слушала его, прислонившись к дверной раме. – Он лежал в частной больнице в Цюрихе. Он знал, что скоро умрет, и свыкся с этой мыслью. Его рак был уже на очень продвинутой стадии, с метастазами в легких и костях… Его то клали в больницу, то снова выписывали. Я добился разрешения войти к нему, хотя пришел не во время для посещений. Он выслушал меня, лежа на постели, в агонии. Я видел, как смерть заполняет его глаза, словно затапливающая горизонт ночь. По мере того как я рассказывал ему о связи между убийствами (о которых он не знал) и существованием Зигзага, им овладел жуткий ужас. Он не дал мне договорить. Сорвал кислородную маску и начал кричать: «Негодяй! Захотел увидеть то, что никто не видел, то, что Бог запретил нам видеть! Вот в чем твоя вина! И твое наказание – Зигзаг!» И повторял, крича изо всех сил, кашляя и умирая: «Твое наказание – Зигзаг!» На самом деле он уже был мертв, но еще не знал об этом.

Бланес тяжело дышал, словно не говорил, а выполнял тяжелую работу. Его пальцы начали что-то выстукивать на пыльном столе, как на клавиатуре.

– Вошла медсестра, и мне пришлось уйти. На следующий день, приехав в Мадрид, я узнал о том, что он умер от болезни в ту же ночь – Зигзаг убил его через меня.

– Нет, ты не…

– Ты права, – перебил он ее, с трудом выговаривая слова. – Я тоже видел стаканы-двойники… Мы с Серджио изучили их и поняли, в чем заключается опасность взаимодействия прошлого с настоящим. Я отказался идти по этому пути, и мне казалось, что Серджио я тоже убедил. Мы поклялись никогда не разглашать эту информацию. Но он тайком продолжил опыты… Спустя несколько лет я начал догадываться о происходящем, но не сказал об этом ни Гроссманну, ни кому другому. Все вокруг меня умирали, а я… молчал!

И Бланес внезапно разрыдался.

Плач его был надрывным и неловким, как будто для того, чтобы плакать, требовалось особое умение, которого у него совсем не было. Элиса подошла и обняла его. Она подумала о матери Бланеса, изо всех сил сжимающей тело своего старшего сына, ощупывающей его, чтобы убедиться, что он – хотя бы он – остался жив, что его – хотя бы его – не коснулся мощный разряд.

– Ты не знал о происходящем… – мягко сказала она ему, поглаживая по потному затылку. – Ты не мог быть в этом уверен, Давид… Ты ни в чем не виноват…

– Элиса… Боже мой, что я наделал?.. Что мы наделали?.. Что наделали все ученые?

– Единственное, что мы можем делать, это угадывать или ошибаться… – Элиса говорила, не разжимая объятий. – Давид, попробуем снова… Пожалуйста, постараемся в этот раз угадать… Позволь мне попробовать…

Бланес, похоже, немного успокоился. Но, когда он отстранился и взглянул ей в глаза, она увидела, какой ужас его переполняет.

– Я одинаково боюсь удачи и ошибки, – признался он.

– Готово, – сообщила Жаклин Клиссо, забравшаяся на табурет.

– Все, как хочет дама, – подтвердил Картер, разглядывая экран компьютера, за которым сидела Элиса, – в центр кормы.

Элиса обернулась к мини-камере, установленной рядом с компьютером управления. Камера стояла на штативе за ее спиной и была нацелена на главную клавиатуру. Положение было правильным. Если Рик в ту ночь работал с ускорителем, он все делал отсюда. Кроме того, камера захватывала и дверь, ведущую к помещению генератора, где погибла Розалин.

Элиса готовилась весь вечер. Она убедила Бланеса в том, что хочет сделать все сама (убеждать пришлось еще и Виктора): для их группы это самый безопасный вариант, сказала она, потому что, если появятся двойники, скорее всего их увидит только она. Она не хотела, чтобы ей помогали, даже с расчетами, говорила, что это будет пустой тратой времени. Однако ей пришлось научиться обращаться с инструментами. Хотя Бланес и не был специалистом по «Сьюзан», оказалось, что он знает достаточно, чтобы научить ее работать с устройствами, контролирующими ввод и вывод пучков частиц. Виктор внес свой вклад, проверив компьютеры. Большинство функций нужных для этой работы программ были ему незнакомы, но, к счастью, программное обеспечение было относительно устаревшим. Программы по обработке графики оказались посложнее, но Элиса воспользуется ими только в случае необходимости – она собиралась просмотреть открытые струны просто так.

Было уже больше шести вечера, когда ветер усилился, и его завывания стали слышны даже в зале управления.

– У тебя могут возникнуть проблемы из-за грозы, – неуверенно заметил Бланес.

– Это меня волнует меньше всего. – Одна гроза вначале, другая в конце.Элиса подумала, что, быть может, такое совпадение и к лучшему.

Подошла Жаклин. Она стянула свои густые волосы резинкой, и их концы свисали теперь, как листья нуждающегося в поливе растения.

– Когда ты получишь картинку… что тогда? Нам всем нужно ее видеть.

Нажим, с которым она произнесла слово «всем», не остался незамеченным для Элисы. Но, разумеется, Жаклин была права. Если я увижу Зигзага, они тоже должны увидеть его. Они мне не поверят.

– Я сохраню ее и сделаю копии. Мне понадобится какой-нибудь компакт-диск.

– Простите, пожалуйста, – насмешливо проворчал Картер, – я забыл купить диски в йеменском супермаркете.

– Хоть один диск здесь должен найтись, – сказала Элиса.

Картер закурил и проговорил голосом радиодиктора:

– «Они все продумали, но забыли про диски». – Он хрипло рассмеялся.

– Может быть, что-то осталось в лаборатории Зильберга, – предположил Бланес.

– Я посмотрю, – вызвался Виктор. Он вышел из зала, огибая коаксиальные кабели, извивавшиеся на полу, как мертвые змеи.

Металлическая дверь, движимая рукой Картера, закрылась.

Как могильная плита, увиденная снизу мертвым телом.

Она осталась одна. Слышен был только шум ветра. Казалось, что она погрузилась в водолазном колоколе на несколько морских саженей под воду. На нее навалился бесконечный, огромный страх. Она посмотрела на панель управления, на мерцающие огоньками компьютеры и попыталась сосредоточиться на расчетах.

Она знала точное время, в которое нужно было заглянуть. Часы в компьютерах в ночь на первое октября 2005 года остановились в четыре часа десять минут двенадцать секунд. Это означало расстояние приблизительно в триста миллионов секунд от настоящего времени. Она на миг остановилась при мысли о том, насколько изменилась ее жизнь за эти последние триста миллионов секунд.

Элисе показалось, что она нашла точное количество энергии, необходимое для открытия двух или трех струн за несколько секунд до этого времени. Теперь она использует снятое установленной за ее спиной камерой изображение, чтобы запустить его в ускоритель и заставить частицы столкнуться под рассчитанным зарядом энергии. Потом снова получит пучок с открытыми струнами и загрузит его в компьютер. А потом посмотрим.

Посмотрим.

Она вновь и вновь проверила уравнения. Скользнула взглядом по бесконечным колонкам цифр и греческих букв, пытаясь убедиться в том, что не ошиблась. Иди и исправь эту дурацкую ошибку.Что тогда говорил Бланес на лекции? Физические уравнения – это ключ к нашему счастью, к нашему ужасу, к нашей жизни и к нашей смерти.Элиса понадеялась, что решение, которое она нашла, правильное.

Желтые полоски, указывавшие на ход конфигурации ускорителя, дошли до конца строки. В нарастающем сумраке зала казалось, что эти линии разрезают блестящее от пота лицо Элисы и ее полуобнаженное тело с завязанной под грудью майкой. Жара почему-то нарастала – Картер говорил, что это связано с грозой и низким давлением. Раскачивая пальмы, ветер шумел, как туча саранчи. Дождя еще не было, но рев волн был уже слышен даже в зале.

Сто процентов – отрапортовали цифры. Послышался показавшийся ей знакомым звуковой сигнал. Начальный процесс завершен. Аппарат готовился к получению изображения и раскручиванию его почти на скорости света.

Она судорожно начала набирать на клавиатуре данные о рассчитанном количестве энергии.

Может, все и получится. Может, мне удастся узнать, кто Зигзаг.

Но что она будет делать, если это получится? Что она сделает, если убедится в том, что это двойник Давида, Картера или Жаклин… или ее собственный? Разве не прав был Бланес, когда сказал, что угадать в этом случае – так же плохо, как ошибиться? Что они все будут делать?

Она отбросила от себя эти вопросы и сосредоточила внимание на экране.