Текст книги "Вампиры города ветров"

Автор книги: Хлоя Нейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 15
Я танцевать хочу!

Вернувшись в Дом, я приняла душ и выбрала белье, затем нацепила набедренные ножны и шпильки с ремешками. Решила сегодня сделать высокую прическу и уложила волосы в узел на затылке. Закончив с подготовительной частью, я осторожно скользнула в платье. Несмотря на то что у Элен было мало времени на выбор, сидело оно идеально. Вид изысканный: бледная кожа, темные волосы, блестящие губы, черное платье. Я выглядела экзотической принцессой – принцессой вампиров.

Неприятный осадок от стычки с Мэллори слегка омрачал волшебную сказку…

В полной боевой готовности я взяла клатч и ножны с мечом и направилась вниз, где ждал сам дьявол.

Он стоял в вестибюле, руки в карманах, стройное тело затянуто в смокинг. Весь в черном, с иголочки, на шее – идеальная бабочка. Волосы распущены, золотые пряди обрамляют лицо, акцентируя поразительно красивые скулы и изумрудные глаза. Он был чересчур прекрасен, недостижимо прекрасен. Это было лицо бога или его порочной противоположности.

– Что не так? – спросил он, не поднимая глаза.

Я спустилась на первый этаж и покачала головой:

– Я бы не хотела говорить об этом.

Он посмотрел на меня; губы едва заметно приоткрылись, когда он вобрал взглядом струящийся шелк.

– Красивое платье. – Его голос был мягким, и эта мягкость делала его куда более мужественным.

Я кивнула, игнорируя подтекст:

– Мы готовы?

Этан склонил голову набок:

– Ты готова?

– Давай уже поедем.

Этан помолчал, затем кивнул и направился к ступеням.

Он позволил мне молчать большую часть дороги в Оак–парк, которая была значительно короче, чем путь в усадьбу Брекенриджей. Но хотя он не говорил, продолжал поворачиваться и смотреть на меня, тайком бросать обеспокоенные взгляды на мое лицо и похотливые – на другие части тела.

Я заметила, но не стала обращать внимание. В тишине машины мои мысли вернулись к разговору с Мэллори. Неужели я забываю, кто я есть и свою жизнь до Дома Кадогана? Я знаю Мэл уже три года. Разумеется, раз или два у нас случались размолвки. Но ничего подобного не было. Мы никогда не спорили по поводу наших избранников и о том, какую роль играем в жизни друг друга. Сейчас все иначе. Это предвестник плачевного исхода. Медленного таяния дружбы, уже ослабленной расстоянием, новыми связями, сверхъестественными бедствиями.

– Что произошло?

Поскольку вопрос Этана прозвучал мягко, я искренне ответила:

– Мы поссорились с Мэллори.

«Из–за тебя», – добавила я про себя, а вслух:

– Достаточно сказать, что она не рада той личности, вампирше, которой я становлюсь.

– Ясно, – В его голосе прозвучало смущение, какого едва ли можно было ожидать от парня, тем более четырёхсотлетнего.

Я не стала кивать в ответ, опасаясь, что от этого движения из моих глаз потекут слезы и размажут тушь, оставят потеки на щеках.

Я была абсолютно не в настроении – ехать в Оак–парк, наряжаться, находиться в одной комнате с отцом, притворяться другой.

– Мне нужна вдохновляющая речь, – сказала я ему. – Ночь и так была ужасна, и я борюсь с искушением взять такси и вернуться в Дом Кадогана, чтобы провести интимный вечер в обществе парочки большущих пирогов с мясом. Я бы не отказалась от одной из этих лекций в духе «Сделай это ради Кадогана!», которые ты так любишь.

Он тихо засмеялся, и этот звук оказался на удивление успокаивающим.

– А если я скажу тебе, что ты прекрасно выглядишь?

Комплимент, вероятно, был самым лучшим и одновременно самым худшим из того, что он мог сказать. Из его уст он звучал весомее и авторитетнее, чем следовало. Меня это беспокоило. Очень. И пугало.

Бог мой, неужели Мэл права? Я пренебрегаю отношениями с Морганом ради этого человека? Меняю настоящую дружбу, искренние отношения на возможность быть с Этаном? Меня словно кружило в вампирском водовороте, остатки нормальной жизни утекали прочь. Что от меня останется?

– Что, если я напомню тебе, – начал он, – что для тебя это счастливый случай несколько часов побыть кем–то другим? Я понимаю, сейчас, наверное, лучше, чем прежде, что ты отличаешься от этих людей. Но сегодня вечером ты можешь оставить настоящую Мерит в Гайд–парке и поиграть. Ты можешь стать… девушкой, которую они не ожидают.

Девушкой, которую они не ожидают. В этом есть что–то приятное.

– Неплохо, – сказала я ему. – И определенно лучше, чем твоя последняя речь.

Этан изобразил вспышку гнева, достойную Мастера вампиров.

– Это долг Мастера Дома…

– …это твой долг – даровать мне привилегию сомневаться, – закончила я вместо него. – И вдохновлять меня, когда можешь. – Я взглянула на него. – Брось мне вызов, Этан, если тебе надо. Я понимаю вызов и могу принять его. Но исходи из предпосылки, что я стараюсь, делаю все, что могу. – Я посмотрела в окно. – Вот что мне надо слышать.

Он так долго молчал, что казалось, рассердился.

– Ты так молода, – наконец произнес он с едкостью. – Всё еще человек.

– Не уверена, комплимент это или оскорбление.

– Откровенно говоря, Мерит, я тоже не уверен.

Двадцать минут спустя мы въехали на подъездную аллею, окружавшую громоздкий дом моих родителей в Оак–парке. Дом был стилистическим сиротой, совершенно отличавшимся от расположенных вокруг «домов прерий» в духе Райта[26]26
  Фрэнк Ллойд Райт (1867 – 1959) – знаменитый американский архитектор–новатор, основоположник органической архитектуры, предполагавшей максимальное слияние здания с ландшафтом. Проектировал «здания прерий», являвшиеся естественным продолжением окружающей среды.


[Закрыть]. Но мои родители обладали достаточным влиянием на чикагскую администрацию, чтобы их проект одобрили. Таким он и получился – прямоугольная коробка из нездорового серого бетона посреди живописного Оак–парка.

Этан остановил «мерседес» перед входом и протянул ключи одному из вездесущих лакеев, которые, по–видимому, в изобилии водились на этих торжественных вечерах.

– Архитектура… любопытная, – сказал он.

– Она омерзительна, – ответила я. – Но кормят, как правило, очень хорошо.

Я не потрудилась постучаться в дверь и не стала ждать приглашения войти. Нравится мне или нет, но это мой отчий дом. Я подумала, что приглашение мне не нужно. Я не беспокоилась на этот счет даже при первом посещении дома сразу после превращения. И вот она – я! Блудная дочь вернулась.

Пеннебейкер, дворецкий, стоял при входе в вестибюле из бетона и стекла, наклоняя тощее негнущееся тело в знак приветствия перед каждым проходящим гостем. Его нос возмущенно задрался, когда я приблизилась.

– Пибоди, – поприветствовала я. Я любила коверкать его фамилию.

– Пеннебейкер, – ворчливо исправил он. – Ваш отец на встрече, миссис Мерит и миссис Коркбургер развлекают гостей. – Он перевел стальной взгляд на Этана и выгнул бровь.

– Это Этан Салливан, – вставила я. – Мой гость. Он приглашен.

Пеннебейкер кивнул, пропуская нас, и перевел взгляд на следующих гостей.

Миновав это препятствие, я увела Этана и направилась к длинному бетонному залу в задней части первого этажа, где обычно мои родители принимали гостей. По пути попадались голые прямоугольные коридоры, заканчивающиеся тупиками. Стальные ячеистые ставни закрывали не окна, а голые бетонные стены. Одна лестница вела в никуда, если не считать альков, где был выставлен один–единственный образец современного искусства, который хорошо смотрелся бы в гостиной серийного убийцы–маньяка. Мои родители именовали сию задумку «провоцирующей на размышления» и утверждали, что это вызов архитектурному мейнстриму, представлениям людей о том, чем должны быть лестницы и окна.

Я именовала сей дизайн «современной психопатией». Пространство заполняли люди в черных и белых нарядах, джазовый квинтет в углу обеспечивал музыкальное сопровождение. Я оглянулась в поисках мишеней. Брекенриджей не было в поле зрения, и отец тоже отсутствовал. Не то чтобы это было плохо. Но я обнаружила кое–что весьма любопытное рядом с вереницей окон, расположенных вдоль одной стены.

– Готовься! – предупредила я с ухмылкой и повела Этана в драку.

Они стояли рядом, моя мама и сестра, сканировали глазами толпу перед ними и сплетничали, сблизив головы. Не было никаких сомнений в том, что они именно сплетничают. Моя мать – одна из влиятельнейших матрон чикагского общества, сестра – многообещающая принцесса. Сплетни – их хлеб с маслом.

Мама была одета в консервативное бледно–золотистое платье–футляр и жакет–болеро, подчеркивающие ее отличную фигуру. Сестра, такая же темноволосая, как я, облачилась в светло–голубое коктейльное платье без рукавов. Волосы уложены назад, тонкий блестящий черный обруч удерживает темные пряди на месте. И у нее на руках, в настоящий момент жуя свой крошечный пухлый кулачок, восседал свет моих очей, моя племянница Оливия.

– Привет, мама, – сказала я.

Мама повернулась, нахмурилась и коснулась пальцами моих щек:

– Ты похудела. Ты ешь?

– Больше, чем когда–либо в жизни. Это чудесно. – Я приобняла Шарлотту. – Миссис Коркбургер…

– Если ты думаешь, что дочь у меня на руках помешает мне обругать тебя, – заметила Шарлотта, – глубоко заблуждаешься.

Не моргнув и глазом и не объяснив, почему собирается меня ругать, сестра передала мне полуторагодовалую племянницу и слюнявчик, лежавший у нее на плече.

– Меу, меу, меу, – радостно запела Оливия, хлопая в ладоши, когда я взяла ее на руки.

Я была уверена, что она напевает мое имя. Оливия, не унаследовавшая темный цвет волос Меритов, была блондинкой, как ее отец, Мейджор Коркбургер, с облаком локонов вокруг ангельского личика и ярко–голубыми глазами. Она была одета в свое лучшее нарядное платье, без рукавов и такого же светло–голубого цвета, как у Шарлотты; пояс обвивала широкая голубая атласная лента.

И кстати, да. Моего зятя действительно звали Мейджор Коркбургер. Хотя в прошлом он был светловолосым, голубоглазым квотербэком, полагаю, что в университете его задразнили до смерти по этому поводу. Тем не менее я редко забывала напомнить ему о том, что на самом деле он майор[27]27
  Игра слов: имя Major и звание major пишутся и произносятся одинаково.


[Закрыть] Коркбургер. Не думаю, что он находил это забавным.

– Почему ты собираешься бранить меня? – спросила я у Шарлотты, устроив Оливию поудобнее и положив слюнявчик себе на плечо в профилактических целях.

– Первым делом главное, – сказала она, глядя на Этана. – Нас не представили.

– О! Мама, Шарлотта, это Этан Салливан.

– Миссис Мерит… – поздоровался Этан, целуя руку моей матери. – Миссис Коркбургер… – повторил процедуру с сестрой, прикусившей краешек губы и выгнувшей бровь с выражением явного удовольствия.

– Это так… мило – познакомиться с вами, – пропела Шарлотта, затем скрестила руки. – Как вы обращаетесь с моей младшей сестрой?

Этан бросил пронзительный взгляд в мою сторону.

Не смотри на меня, – сказала я ему про себя, надеясь быть услышанной. – Это была твоя идея. Ты в это ввязался, ты и выпутывайся. – Я не смогла сдержать улыбку.

Этан закатил глаза, но вид у него был веселый.

– Мерит – совершенно уникальный вампир. У нее определенные…

Мы все подались вперед, жаждая услышать вердикт.

– …звездные качества.

Он посмотрел на меня, произнося это, и в его изумрудных глазах скользнул намек на гордость.

Я была настолько ошеломлена, что не смогла выдавить из себя спасибо. Вероятно, в моих глазах читалось достаточно смятения, чтобы он не пропустил это.

– У вас чудесный дом, миссис Мерит, – солгал Этан моей матери.

Она поблагодарила, и разговор свернул к теме преимуществ и недостатков жизни в архитектурном шедевре. Я прикинула, что это даст мне десять–пятнадцать минут для разборок с Шарлоттой.

Шарлотта посмотрела на Этана одобрительно, затем живо улыбнулась мне:

– Какой сладкий. Скажи мне, что ты его уже съела.

– Уфф. Я его не «съела». И не собираюсь. Это неприятность в очень красивой упаковке.

Никлонив голову, она изучила Этана с ног до головы.

– Очень красивая упаковка, да. Думаю, он стоит неприятностей, сестрица. – Она перевела взгляд на меня, затем нахмурилась. – А теперь – что происходит между тобой и папой? Ты ссоришься, затем становишься вампиром, потом продолжаешь ссориться, а теперь, совершенно внезапно, оказываешься здесь. На вечеринке. В платье.

– Это сложно, – был мой, надо сказать, вялый ответ.

– Вам обоим надо сесть и прояснить ситуацию.

– Я ведь здесь, не так ли? – Ей не следует знать, как сильно я этого боялась. – И что касается ссор, за последний месяц он угрожал лишить меня наследства дважды.

– Он всех обещает лишить наследства. Ты знаешь, он такой. Уже больше двадцати восьми лет.

– Он не угрожал Роберту, – заметила я с интонациями обидчивой младшей сестры.

– Ну да, естественно, Роберту нет, – сухо согласилась Шарлотта, протягивая руку, чтобы поправить подол платья Оливии. – Дражайший Роберт не может сделать ничего плохого. И к вопросу о семейных драмах: разве мне позвонили, чтобы сказать, что моя крошка–сестра стала вампиром? Нет. Я все узнала от папы. – Она дернула меня за краешек уха большим и указательным пальцами.

Вот почему она собиралась бранить меня!

– Эй! – сказала я, прикрывая ухо той рукой, на которой не сидела Оливия. – Это не было забавно, когда мне стукнуло двенадцать, и не забавно сейчас.

– Веди себя соответственно своему возрасту, и я буду соответствовать моему, – заявила она.

– Я веду себя по возрасту.

– Улики свидетельствуют об обратном, – пробормотала она. – Просто сделай мне одолжение, ладно?

– Какое?

– Попытайся, ради меня! Что бы ни случилось, другого отца у тебя нет. И ты – единственная бессмертная среди Меритов, насколько я знаю. Не думаю, чтобы дражайший Роберт уже обзавелся бессмертием, но, может, надо просто сунуть пару долларов в нужные руки.

Я улыбнулась и слегка расслабилась. Шарлотта и я не были близки, но я могла оценить ее практичный сарказм. И конечно, мы с ней разделяли приличную долю сестринской ревности к Роберту.

– К вопросу о бессмертии, – продолжила она. – Может, пришло время вам с отцом залатать кое–какие дыры?

Мои глаза расширились от неожиданной серьезности в ее голосе.

– Ты останешься здесь дольше, чем все мы, – сказала она. Будешь жить, когда мы все умрем. И я в том числе. Ты увидишь, как вырастут мои дети и внуки, будешь наблюдать за ними и присматривать. Это твой долг, Мерит. Я знаю, что у тебя есть обязанности перед Домом. За последние два месяца я узнала достаточно, чтобы понимать это. Но ты – Мерит, что бы ни случилось, ты обладаешь возможностью – единственная из нас – уберечь их.

Она устало вздохнула, как–то очень по–матерински, и серьёзно посмотрела на дочь, снова поправляя на ней юбку. Наверное, это нервное, желание что–то сделать руками, или прост успокоительное прикосновение к своему ребенку.

– В мире есть сумасшедшие, – продолжила она. – Превращение в вампира – определенно не прививка от безумия. Говорят… как ее зовут?

Не было нужды переспрашивать, о ком речь.

– Селина.

– Говорят, ее посадили в тюрьму, но откуда нам знать?

Она снова перевела взгляд на меня, и я увидела материнское беспокойство и подозрительность в ее глазах. Может она волновалась, не выпустили ли Селину, но точно не знала. Отец, очевидно, сдержал слово и не открыл всю информацию, полученную от Этана.

Я могла бы выдать секрет Шарлотте и рассказать ей то, что испугает ее еще сильнее и усилит ее потребность беречь семью, обеспечить ей безопасность.

Однако ноша досталась мне одной.

– Об этом позаботились, – просто сказала я.

Конечно, все было наоборот. Селина разгуливала на свободе, где–то совсем рядом. Она знала, где я, и, вероятно, не была выше того, чтобы преследовать мою семью и показать, как я ее раздражаю. Полагаю, я для нее – заноза. Незавершенный проект.

Но если я смогла принести две клятвы незнакомцу перед Домом, полным незнакомцев, я могу принести безмолвную клятву Шарлотте, что присмотрю за Оливией и ее старшими братом и сестрой. И, если проживу достаточно долго, за их детьми. Я могу пообещать, что стану Стражем семьи, давшей мне свое имя, точно так же, как являюсь Стражем семьи, ради которой я пожертвовала своим именем.

– Об этом позаботились, – повторила я со значением, вливая в свой голос искренность веры, что скорее я сама заполучу кол в сердце, чем позволю чему–то случиться с Оливией.

Она долго молча смотрела на меня, затем кивнула в знак того, что взаимопонимание достигнуто.

– Кстати, платье испачкалось.

Пораженная резкой сменой темы разговора и комментарием, я передвинула Оливию на бок, чтобы посмотреть на свое платье.

Шарлотта покачала головой:

– Не твое. Люси Кэбот. – Она указала в толпе на женщину, задрапированную в платье–балахон из органзы с узором в горошек. – Ужас! Нет, твое красивое. Я видела его на Неделе моды. Не могу вспомнить, кто дизайнер. Бэдгли? Забыла. В любом случае твой стилист постарался. – Она бросила хитрый взгляд на Этана, болтавшего с мамой. – И аксессуары сказочные.

– Он – не мой аксессуар, – напомнила я. – Он босс.

– Он – красавец, вот кто. Может сексуально домогаться меня в любой день.

Я глянула на младшую Коркбургер, таращившую большие голубые глаза и жующую слюнявчик.

– Может, наушники?

– Ушш, – произнесла Оливия.

Я не поняла, то ли это были газы, то ли попытка повторить мои слова. Но могу поспорить, что последнее. Оливия обожает меня.

– Милая, – сказала Шарлотта, – на дворе двадцать первый век. Вампиры – это шикарно, «Кабз»[28]28
  «Чикаго Кабз» – профессиональный бейсбольный клуб в Чикаго, известный под прозвищем «милых неудачников». Умудрялся в течение 182 лет ни разу не стать чемпионом – намного дольше, чем любая другая американская бейсбольная команда.


[Закрыть] стали чемпионами, и для женщины совершенно приемлемо находить мужчину привлекательным. Обо всех этих вещах моей дочери следует знать.

– Особенно насчет «Кабз», – заметила я, помахивая слюнявчиком перед бурно веселящейся Оливией. Она захлопала в ладоши медленно и неуклюже, с чистым детским ликованием.

– Если бы ты могла поселиться на Эддисон–стрит[29]29
  Рядом с Эддисон–стрит находится поле Ригли, где происходят игры в бейсбол и прочие спортивные развлечения.


[Закрыть], ты бы гак и сделала, – заявила Шарлотта.

– Это правда. Я обожаю моих «Кабзов».

– И часто ни за что. – Она ухмыльнулась, затем хлопнула в ладоши и протянула руки к Оливии, подпрыгнувшей в моих руках и потянувшейся ручками к матери. – Рада встрече, сестра, но мне надо отвезти домой это сокровище и уложить спать. Мейджор дома с остальными членами команды. Я просто хотела сказать «привет» и дать тебе полюбоваться на любимую племянницу.

– Я люблю всех твоих детей одинаково, – запротестовала я, передавая тяжелый теплый сверток. Шарлотта хихикнула и устроила Оливию у себя набедре.

– Я буду хорошей мамочкой и притворюсь, что это правда, так это или нет. Пока ты любишь моих детей больше, чем детей Роберта, мы – друзья. – Она подалась вперёд и поцеловала меня в щеку. – Спокойной ночи, сестричка. И кстати, если подвернется шанс с блондинчиком, сделай это, пожалуйста. Ради меня.

Похотливый взгляд, который она бросила в направлении Этана, не оставил сомнений касательно того, какой «шанс» она имеет в виду.

– Спокойной ночи, Шарлотта. Передавай привет Мейджору. Спокойной ночи, Ливи.

– Меу! – закричала она, подпрыгивая на бедре матери.

Но ночь брала свое, и ее светловолосая головка склонилась на плечо Шарлотты, глаза медленно закрывались. Она пыталась сопротивляться, я это видела, пыталась держать глаза открытыми и рассматривать платья и гостей вокруг. Но когда она засунула большой палец в рот, я поняла, что все кончено. Ее веки опустились и уже не поднялись.

Шарлотта попрощалась с Этаном, сумев удержать наманикюренные пальцы подальше от его задницы, и мама извинилась, сказав, что ей надо заняться остальными гостями.

– У тебя очень серьезное выражение лица, – заметил Этан, становясь рядом со мной.

– Мне напомнили, что у меня некоторые обязательства перед семьей. Что есть услуги, которые я могу обеспечить.

– Из–за бессмертия?

Я кивнула.

– Это действительно налагает ответственность по отношению к семье и друзьям, – согласился он. – Просто будь осторожна и не поддайся чувству вины. За то, что ты получила дар, пусть даже другие не могут им воспользоваться. Живи своей жизнью, Мерит, долгие годы, и будь благодарна.

– Такое отношение работало в твоем случае?

– В некоторые дни лучше, чем в другие, – признал он, затем взглянул на меня. – Полагаю, тебя скоро надо будет покормить?

– Я – девушка, а не домашний питомец. Но вообще–то да. Мне всегда хочется есть. – Я прижала руку к животу под тонким черным шелком. – А ты всегда голоден?

– Ты завтракала?

– Я съела батончик с мюсли перед тренировкой.

Этан закатил глаза.

– Это кое–что объясняет, – сказал он и поманил к нам официантку.

Молодая женщина, не старше восемнадцати лет, была одета, подобно остальным официантам, с ног до головы в черное. Бледная, водопад прямых рыжих волос спадает на плечи. Приблизившись, она протянула Этану квадратный керамический поднос, заставленный закусками.

– Что у нас есть? – спросила я, изучая ассортимент. – Надеюсь, что–нибудь с беконом. Или прошутто. Я бы предпочла что–то маринованное или копченое.

– Вы Этан, верно?

Я подняла взгляд от того, что было похоже на трубочки из прошутто со спаржей (удача!), и обнаружила, что официантка – с голубыми глазами размером с блюдца – мечтательно уставилась на Этана.

– Да, – ответил он.

– Это просто… просто… замечательно, – сказала она, заливаясь краской. – Вы вроде Мастер вампиров, да? Глава Дома Кадогана?

– Умм, да. Это я.

– Это просто… вау!

Мы постояли там с минуту, официантка, полуоткрыв рот, овечьими глазами пялилась на Этана, а Этан, к моему превеликому изумлению, смущенно переминался с ноги на ногу.

– Может, мы просто возьмем это, – сказал он наконец, осторожно забирая поднос из ее протянутых рук. – Спасибо, что принесли.

– О нет, спасибо вам, – ответила она, глуповато улыбаясь ему. – Вы просто… это просто… замечательно, – повторила она и, повернувшись, скрылась в толпе.

– Полагаю, ты обзавелся поклонницей, – заметила я, подавляя смешок.

Он одарил меня саркастическим взглядом и протянул поднос:

– Обед?

– Серьезно. У тебя поклонница. Как эксцентрично. И да, спасибо.

Я посмотрела на закуски, рука зависла над подносом и нацелилась на наколотый на деревянную палочку кусочек говядины с зеленоватым соусом. Будучи вампиром, я не очень жаловала деревянно–мясные аналогии, но не собиралась отказываться от того, что, вероятно, было первоклассной вырезкой.

– Не пойму, твое изумление по поводу наличия у меня людей–поклонников оскорбительно или нет?

– Как и многое другое, касающееся меня, это располагает.

Я положила говядину в рот. Вкусная, поэтому я проинспектировала поднос, намереваясь выловить еще одну порцию, и подцепила тарталетку со шпинатом.

Тоже вкусно. Говорите что хотите о моем отце, но у этого человека хороший вкус по части кейтеринговых фирм. На приеме у Джошуа Мерита вы не найдете взбитых моллюсков.

– Хочешь, чтобы я оставил тебя на несколько минут с подносом?

Я взглянула на Этана, задержав пальцы над очередным кусочком говядины.

– Правда? Мы и впрямь хотели бы побыть сейчас наедине.

– Полагаю, с тебя достаточно, – сказал он, отворачиваясь и ставя поднос на ближайший боковой столик.

– Ты что, отобрал у меня еду?

– Пойдем со мной.

Я выгнула бровь:

– Ты не можешь приказывать мне в моем доме, Салливан.

Взгляд Этана упал на медальон на моей шее.

– Теперь это больше не твой дом, Страж.

Я несогласно фыркнула, но, когда он повернулся и пошёл, я последовала за ним. Он прошествовал по залу с таким видом, как будто это его собственность и нет ничего необычного в том, что Мастер вампиров фланирует посреди толпы чикагских шишек. Может, в этот день и в этом возрасте так и есть. С его скулами, в безупречном смокинге и со всепоглощающей аурой власти и права, он выглядел так, словно принадлежит этому месту.

Мы достигли свободного места, и Этан остановился, повернулся и подал мне руку.

Я непонимающе уставилась на нее, потом подняла взгляд на Этана:

– О нет. Так мы не договаривались.

– Ты же балерина.

– Была балериной, – уточнила я. Оглянулась и увидела множество глаз, рассматривающих нас, затем придвинулась к нему. – Я не буду танцевать с тобой, – прошептала я яростно. – Танцы не предусмотрены моей должностной инструкцией.

– Один танец, Страж. И это не просьба, а приказ. Если они увидят, как мы танцуем, возможно, быстрее привыкнут к нашему присутствию. Может, это их смягчит.

Повод был притянут за уши, но я слышала бормотание людей, удивлявшихся, что я до сих пор не приняла его руку. Meня охватило диковинное ощущение дежавю.

С другой стороны, я была дома, что означало неминуемость встречи с отцом. Желудок начинал скручиваться в узел. Мне требовалось что–то, чтобы отвлечься, и танец с невероятно красивым, пусть иногда и приводящим в бешенство, Мастером вампиров, вероятно, поспособствует этому.

–Будешь мне должен, – проворчала я и взяла его за руку.

В этот момент квинтет начал играть. Я бросила косой взгляд на музыкантов.

– Твой отец нанял эксцентриков, – прокомментировал Этан, ведя меня в центр пустого пространства. Он остановился, повернулся, и я положила свободную руку ему на плечо. Его рука легла на мою талию. В его объятиях было трудно не почувствовать аромат туалетной воды – свежий, бодрящий, раздражающе приятный.

Я сглотнула. Может, это была не лучшая идея. С другой стороны, мне оставалось только сохранять хорошее расположение духа.

– Ему приходится платить людям с чувством юмора. Поскольку сам он его лишен, – добавила я, когда Этан не засмеялся.

– Я понял шутку, Мерит, – тихо сказал он, глядя на меня своими сияющими изумрудными глазами. – Просто я не нашел ее забавной.

– Твое чувство юмора тоже оставляет желать лучшего.

Этан покружил меня, затем снова привлек к себе. Самодоволен он или нет, но должна отдать ему должное – парень умеет двигаться.

– Мое чувство юмора идеально развито, – проинформировал он меня, когда наши тела поравнялись. – Просто у меня высокие стандарты.

– И при этом ты снизошел до танца со мной.

– Я танцую в роскошном доме с дочерью хозяина, которая к тому же является могущественным вампиром. – Этан взглянул на меня, подняв брови. – Человек неплохо устроился.

– Человек неплохо устроился, – согласилась я. – А вампир?

– Если я увижу его, обязательно спрошу.

Шутка была достаточно бородатой, чтобы я громко и искренне рассмеялась и испытала странное, сжимающее сердце чувство, наблюдая, как его зеленые глаза светятся от удовольствия.

Нет, – сказала я себе, несмотря на то что мы танцевали и, несмотря на его улыбку и руку, лежавшую на моей талии, теплая тяжесть которой казалась такой естественной Я осмотрелась и увидела, что люди вокруг наблюдают за нашим танцем с явным любопытством. Но в выражении их лиц было что–то еще – вроде умиления, будто они наблюдали за первым вальсом молодоженов.

Я осознала, как это, должно быть, выглядит. Этан, светловолосый и прекрасный, в сюртуке, я – в черном шелковом бальном платье. Двое вампиров, в том числе дочь хозяина, девушка, исчезнувшая из высшего света, только чтобы вернуться под руку с этим красавцем, сплетенные в объятии, улыбаются друг другу. И это первая пара, вышедшая танцевать. Если бы мы на самом деле встречались и хотели предать гласности наши отношения, мы не могли сыграть лучше.

Моя улыбка увяла. То, что показалось новшеством – танец с вампиром в доме моего отца, – начало восприниматься нелепой театральной постановкой.

Должно быть, он заметил, как изменилось мое лицо. Когда я снова подняла на него глаза, его улыбка растаяла.

– Нам не следовало это делать.

– Почему, – спросил он, – нам не следовало танцевать?

– Это неправда.

– Это могло бы быть правдой.

Я посмотрела ему в глаза. В них было желание, и хотя я не настолько наивна, чтобы отрицать химию между нами, отношения между Мастером и Стражем и так достаточно запутанны. Роман их не упростит.

– Ты слишком много думаешь, – сказал Этан с восхищением в голосе.

Я посмотрела на пары, присоединившиеся к нам на танцполе.

– Ты учил меня думать, Этан. Все время думать, составлять стратегии, планировать. Оценивать последствия моих действий. – Я покачала головой. – То, что ты предлагаешь, – нет. Слишком много последствий.

Молчание.

– Туше, – наконец прошептал он.

Я едва заметно кивнула и приняла к сведению.