Текст книги "Вампиры города ветров"
Автор книги: Хлоя Нейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Хлоя Нейл
Вампиры города ветров
Писательство – своего рода командный вид спорта. И хотя пишет текст один человек, другие предлагают идеи, поддерживают, готовят почву для продаж и стараются сделать так, чтобы на выходе книга была лучше, чем на входе.
«Вампиры Города Ветров» посвящается друзьям и родственникам, приложившим немало усилий для издания романов цикла «Чикагские вампиры». Отдельное спасибо потрясающим книготорговцам – Брук, Кейтлин, Джиа и Мот; моему терпеливому редактору Джессике; моему потрясающему агенту (и новоиспеченному автору!) Люсьене; ребятам, терпеливо корпевшим над черновиками, среди которых Дусан, Дженни, Эми, Энн, Сэнди, Джои, Линда и Хизер; незаменимой Саре, которая помогла организовать автограф–сессии; и конечно, Нейту – за моральную поддержку, блестящие идеи и выгул моей собаки.
Часть авторского гонорара от продаж книги «Вампиры Города Ветров» будет пожертвована Чикагскому продовольственному депозитарию.
Сначала добудьте факты, а затем на досуге можете ими поиграть.
Марк Твен
ГЛАВА 1
Переезд
Конец мая
Чикаго, Иллинойс
– Выше, Мерит! Ногу выше! Мм, вот так лучше.
Я сделала еще один мах ногой, на этот раз действительно выше, пытаясь не забыть, что надо тянуть носок, сохранять равновесие и шевелить пальцами в стиле «руки пианиста», как постоянно требовала от нас инструкторша.
Рядом со мной с куда меньшим энтузиазмом, рыча, сделала очередной мах моя лучшая подруга и соседка по комнате, которая очень скоро станет бывшей, – Мэллори. Издаваемые ею звуки странно сочетались с пучком голубых волос и классическими чертами красивого лица. Однако она была слишком раздражена, чтобы волноваться по этому поводу.
– Напомни, зачем ты меня втянула в это? – спросила она.
Наша инструкторша, грудастая блондинка с ярко–розовым маникюром и невероятно острыми скулами, хлопнула в ладоши. Её бюст подпрыгнул в такт. Просто глаз не отвести!
– Энергичнее, леди! Все в клубе должны смотреть только на нас! Так давайте поработаем!
Мэллори бросала взгляды–кинжалы на инструкторшу, которую мы прозвали Барби Аэробика. Мэл сжала руки в кулаки и сделала угрожающий шаг вперед, но я схватила её за талию, помешав наброситься на женщину, которой мы платили за то, чтобы она помогала нам влезть в облегающие джинсы.
– Расслабься, детка, – предостерегающе произнесла я, воспользовавшись некоторым количеством вампирской силы, обретенной два месяца назад, чтобы удержать на месте размахивающую кулаками подругу.
Она заворчала, но вырываться перестала. «Очко в пользу новоиспеченной вампирши», – подумала я.
– Как насчет легкой цивилизованной схватки? – спросила Мэллори, откидывая со лба влажный голубой локон.
Я неодобрительно покачала головой, но отпустила ее.
– Победа над инструктором привлечет к тебе лишнее внимание, Мэл. Вспомни, что говорил Катчер.
Катчер – суровый бойфренд Мэллори. И поскольку мое замечание попало в самую точку, я услышала рассерженный возглас и поймала на себе прищуренный взгляд. Катчер любит Мэллори, а Мэллори любит Катчера. Но это не значит, что ей все в нем нравится, особенно с тех пор, как пришлось разбираться со сверхъестественными тучами, сгустившимися над нашим чикагским домом. За одну неделю меня против воли сделали вампиром, и выяснилось, что Мэл – латентная колдунья, обладающая волшебными чарами, окруженная черными кошками и владеющая большими и малыми Ключами (разделы магии). Вот так!
Первые недели в качестве вампира оказались очень суетливыми. Как в сериале «Молодые и дерзкие», только с почти мертвыми персонажами. Мэл, еще не пережила свою паранормальную драму, и Катчер, у которого и так хватало проблем с Орденом (советом, контролирующим волшебников), наложил безоговорочный запрет на демонстрацию магии. Прямо–таки нечеловеческое расстройство!
Да, мы обе были не в лучшей форме. Впрочем, Мэллори повезло – у нее не было клыков и надменного Мастера вампиров, с которым приходилось иметь дело мне.
С учетом столь неудачного стечения обстоятельств, какого черта мы позволяем Барби Аэробике вызывать у нас чувство вины из–за «рук пианиста»? Ведь предполагалось, что это будет славное времяпровождение для укрепления связи между мной и Мэл. А я к тому же переезжала.
– Итак, – продолжала Барби, – теперь добавим комбинацию, которую мы выучили на прошлой неделе. Один, два, и три, и четыре, и пять, шесть, и семь, и восемь…
Музыка взвилась в воздухе до оглушительного крещендо, когда она повернулась и зарядила ритмичный бит. Мы старались изо всех сил, но Мэллори приходилось чуть сложнее – она то и дело норовила наступить самой себе на ноги. Годы занятий балетом плюс скорость – новоприобретенное вампирское качество – здорово мне помогали, несмотря на унижение от сознания, что в двадцать восемь лет приходится делать «руки пианиста».
Помимо энтузиазма Барби, тот факт, что мы отрабатывали «руки пианиста» на уроке хип–хопа, мало говорил о ее профессионализме. Но эти уроки были шагом вперед и в моих обычных тренировках. Как правило, мои занятия были чрезвычайно интенсивными, потому что всего пару месяцев назад Дом назначил меня Стражем.
В двух словах о существующем порядке вещей. Американские вампиры делятся на Дома. В Чикаго их три, и меня инициировали во втором по старшинству – Кадогане. Ко всеобщему удивлению, с учетом моего бэкграунда (сами подумайте – колледж, средневековая романтическая литература), меня назначили Стражем. Хотя я еще не вполне освоилась в новой должности, она подразумевала охрану Дома, так получилось, что человеком я была весьма хилым, а вампиром стала довольно сильным. Еще работа Стража предполагала обучение. И хотя американские вампиры променяли черный бархат и кружева на «Армани» и айфоны придерживались старомодных, можно сказать – феодальных взглядов на многие вопросы, включая и оружие. В результате пришлось учиться управляться с древней катаной, которую мне вручили для защиты Кадогана и его вампиров.
Совершенно случайно Катчер оказался специалистом по Второму Ключу из Четырех (такое оружие), и ему поручили подготовить меня к вампирским схваткам. Вампиру–неофиту такой партнер по спаррингу, как Катчер, не прибавлял уверенности в себе.
Охваченная хип–хоп–лихорадкой, Барби Аэробика заставила группу повторить за ней финальную многошаговую комбинацию, под конец которой многие из нас нахально уставились в зеркала, окаймлявшие танцевальную студию. Урок закончился, она поаплодировала и сделала несколько объявлений касательно следующих занятий, которые нам с Мэллори, несмотря на наши крики и сопротивление, придется посетить.
– Больше никогда, Мерит! – сказала она, идя в угол зала, где перед началом урока оставила сумку и бутылочку с водой.
Согласна с ней целиком и полностью! Хотя я и любила танцевать, в тряске бедрами под живенький аккомпанемент в одном ритме с подпрыгивающими грудями Барби было слишком мало танца и чересчур много демонстрации изгибов. Своего инструктора надо уважать. А в нашем случае уважение как раз отсутствовало.
Мы уселись на пол, готовясь вернуться в реальный мир.
– Что ж, мисс Вампирша, – начала Мэллори, – ты нервничаешь из–за переезда в Дом?
Я оглянулась, сомневаясь, стоит ли здесь болтать о вампирских делах. Чикагские вампиры объявили о своем существовании примерно десять месяцев назад, и, как легко догадаться, простые смертные не очень этому обрадовались. Восстания. Паника. Расследования конгресса. А потом три Дома Чикаго оказались втянутыми в расследование двух убийств, предположительно совершенных вампирами Домов Кадогана и Грея – самого младшего чикагского Дома. Мастера этих Домов, Этан Салливан и Скотт Грей, опасались внимания общественности.
Но на самом деле убийства спланировала лукавая и коварная Мастер третьего Дома (Наварра). Она была сногсшибательно прекрасна, будто только сошла с разворота журнала «Vogue». Темные волосы и голубые глаза (точно как у меня!) и наглость, которая не снилась ни знаменитостям, ни лидерам сект.
Люди были очарованы, околдованы Селиной Дезалньер. Ее красота, стиль и способность манипулировать окружающими оказались непобедимым сочетанием. Люди хотели знать и слышать о ней больше и видеть – чаще.
То, что она несла ответственность за смерть двух человек – спланировала убийства и призналась в этом, – ни капли не уменьшило всеобщую увлеченность ею. Не помогло и то, что ее взяли в плен (кстати, Этан и я) и выслали в Лондон, где ее должен был заключить в тюрьму Гринвичский Совет, правивший западноевропейскими и североамериканскими вампирами. После чего люди заинтересовались остальными вампирами – оправдавшимся большинством, не причастными к совершению отвратительных преступлений. Селина осуществила заветное желание – сыграла роль несчастной вампирши–мученицы, а мы получили рождественский подарок – заняли ее место в медиа–пространстве.
Футболки, кепки и брелоки с логотипами Грея и Кадогана (и ужасной Наварры) продаются по всему Чикаго. Появились сайты для фанатов Домов, наклейки на бампер «Я Кадоган» и свежие новости о городских вампирах. В любом случае я старалась предотвратить распространение слухов – плохих или хороших – о Домах по городу.
Итак, я посмотрела вокруг и убедилась, что мы в зале одни и никто не подслушивает.
– Если тебя волнует, о чем можно говорить, – заметила Мэллори, открывая бутылочку, – я наложила чары, чтобы никто не мог услышать наш разговор.
– Правда? – Я так быстро повернула голову в ее сторону, что шея хрустнула, и я сощурила глаза от боли.
Она фыркнула.
– Правда. Как будто он позволяет мне применять магию к людям, – пробормотала Мэл, потом сделала большой глоток воды.
Я проигнорировала выпад в адрес Катчера – мы никогда не сможем нормально поговорить, если я буду тратить время на то, чтобы реагировать на подобные реплики, – и ответила на ее вопрос о Большом Переезде:
– Я немного нервничаю. Этан и я, знаешь ли, мы склонны мотать друг другу нервы.
Мэллори отпила воды и потерла лоб тыльной стороной ладони.
– О! Ну что ты! Вы двое – друзья навек.
– То, что мы умудрились изображать Мастера и Стража две недели подряд и не перегрызли друг другу глотки, не значит, что мы друзья.
На самом деле мои контакты с Мастером Кадогана – вампиром, превратившим меня в вампира, – в течение двух последних недель были сведены к минимуму. Причем намеренно.
Я склонила голову и припрятала клыки, наблюдая, как живет Дом. Правда заключалась в том, что поначалу у меня были трения с Этаном: меня сделали вампиром помимо моей воли. Отняли у меня человеческую жизнь, потому что Селина хотела сделать меня второй жертвой. Ее попытки убить меня потерпели неудачу, а Этан преуспел в том, чтобы изменить меня и спасти мне жизнь.
Откровенно говоря, инициация прошла так себе. Превращение из человека в Стража–вампира было по меньшей мере некомфортным. В результате я вылила море желчи в адрес Этана. Но со временем решила принять новую жизнь в качестве члена чикагского клыкастого общества. Хотя до сих пор не уверена, что смирилась со своей нынешней сущностью. Но я работаю над собой.
С Этаном все намного сложнее. Между нами существовала некая связь, сильная химия и одновременно взаимное раздражение. Он вел себя так, словно я его рабыня; я часто думала, что он претенциозный домостроевец. Это «часто» может дать вам ключ к моим смешанным чувствам. Этан невероятно красив и первоклассно целуется. Хотя я еще не разобралась в своих чувствах, думаю, больше его не ненавижу.
Уклонение от встреч помогло мне успокоиться.
– Нет, —признала Мэллори, – но то, что температура подскакивает на десять градусов каждый раз, когда вы оказываетесь в одном помещении, кое о чем говорит.
– Заткнись! – бросила я, вытянув ноги вперед и уткнув лицо в колени, растягиваясь. – Я ни в чем не признаюсь.
– Тебе и не надо. Я видела, как твои глаза наливаются серебром, когда он рядом. Это твое признание.
– Вовсе нет, – возразила я, подтягивая одну ногу к себе и снова наклоняясь. Глаза вампиров становятся серебристыми, когда они испытывают сильные эмоции – голод, гнев или, как в моем случае, близость к светловолосому красавчику по имени Этан Салливан. – Но я соглашусь, что он возмутительно привлекателен.
– Как чипсы с солью и уксусом.
– Точно, – согласилась я и села прямо. – Вот я, мятущаяся вампирша, присягнувшая сеньору, которого терпеть не могу. И ты – нечто вроде латентной колдуньи, способной осуществлять желания одной силой мысли. Мы добровольные изгнанники: у меня нет ничего, а у тебя всего слишком много.
Мэл взглянула на меня, моргнула и положила руку на сердце:
– Ты – и я говорю это с любовью, Мерит, – совершенно чокнутая!
Она встала и закинула сумку на плечо. Я последовала ее примеру, и мы обе направились к выходу.
– Знаешь, – заметила Мэллори, – вам с Этаном надо купить такое ожерелье… из двух половинок сердца, где на одной написано «лучшие», а на второй – «друзья». Вы бы могли носить их в знак вечной привязанности друг к другу.
Я швырнула в подругу влажным полотенцем. Она придушенно взвизгнула и швырнула его мне обратно с выражением крайнего девического ужаса на лице.
– Какая ты недоразвитая!
– Голубые волосы – что тут можно сказать.
– Укуси меня, мертвая девчонка!
Я показала клыки и подмигнула:
– Не соблазняй меня, ведьма!
Час спустя, приняв душ и снова облачившись в форму Дома Кадогана – черный облегающий пиджак, черную майку и узкие черные брюки, – я была в своей спальне в доме на Уикер–Парк, уже почти «бывшей», и паковала вещи в сумку. Стакан крови из пластикового пакета, хранившегося в холодильнике, – их оперативно доставляла «Кровь для вас», клыкастый аналог молочника, – стоял на тумбочке у кровати. Мой тонизирующий напиток… Мэл мялась в дверях позади меня, одетая в трусы–боксеры и большую футболку с надписью «Один Ключ за один раз», видимо принадлежащую Катчеру. Голубые волосы обрамляли ее лицо.
– Ты не должна этого делать, – сказала она. – Не надо уезжать!
Я покачала головой:
– Я должна это сделать, поскольку я – Страж, а вам двоим нужен простор.
Точнее говоря, Катчеру и Мэлллори нужны комнаты. В большом количестве и часто. Они все делали очень шумно, и я то и дело заставала их голышом. И не только. Они познакомились не так давно, но страсть захватила их сразу и надолго. То, чего им не хватало по времени, они компенсировали чистым, неприкрытым энтузиазмом. Как кролики – смехотворно активные, абсолютно беззастенчивые существа со сверхъестественными способностями.
Мэллори прихватила вторую пустую сумку со стула рядом с дверью в спальню, бросила ее на кровать и вытащила из шкафа три мои любимые пары обуви – кеды «Михара Пума», красные балетки и черные туфли с ремешками, которые она мне подарила. Она предъявила их мне и, получив мое одобрение, сунула их в сумку. За ними последовали еще две пары, потом она уселась на кровати рядом с сумкой, закинув ногу на ногу и нетерпеливо покачивая одной ступней.
– Не могу поверить, что ты оставляешь меня с ним. Что я буду без тебя делать?
Я уставилась на нее.
Она закатила глаза:
–Ты застала нас только один раз…
– На кухне я застала вас всего однажды, Мэллори. А я, между прочим, там ем и пью. Я могла бы жить вечно и счастливо, ни разу не увидев голую задницу Катчера на кухонном полу. – Я притворилась, что в ужасе вздрагиваю. Притворилась, потому что парень был великолепен – широкоплечий, идеально сложенный, бритоголовый, зеленоглазый, татуированный хулиган–колдун, который свел мою соседку с ума (и опрокинул на спину, как оказалось).
– Не то чтобы у него была плохая задница, – заметила Мэл.
Я сложила брюки и поместила их в сумку.
– У него отличная задница, и я очень за тебя рада. Просто мне больше не хочется видеть ее в голом виде. Никогда. Честное слово.
Она хихикнула:
– Честное–пречестное?
– Честное–пречестное.
Мой желудок свело от голода. Я глянула на Мэллори и выгнула брови, указывая в сторону стакана с кровью на тумбочке. Она закатила глаза и махнула рукой в ту сторону.
– Пей, пей, – сказала она. – Сделаю вид, что я поклонница Баффи с дурной склонностью к сверхъестественному.
Я умудрилась одновременно поднять стакан и одарить ее сардоническим взглядом.
– Ты такая и есть.
– Не могу сказать, чтобы ты сильно старалась притвориться, – заявила она.
Я улыбнулась, затем глотнула слегка подогретой в микроволновке крови, приправленной соусом табаско и томатным соком. Это все равно была кровь, со странным металлическим привкусом и послевкусием пластика, но добавки освежали ее. Я слизнула упавшую каплю с верхней губы, потом вернула стакан на тумбочку.
Пустой.
Должно быть, я голодна сильнее, чем полагала. Виню в этом Барби Аэробику. Как бы там ни было, чтобы обеспечить себе запас еды на будущее (заначка из настоящей еды увеличит шансы на то, что мои клыки и шея Этана останутся незнакомы друг с другом), я бросила в сумку дюжину батончиков–мюсли.
– Коли уж мы помянули Катчера… – начала я, заморив червячка. – Где мистер Романтика проводит сегодняшний вечер?
– Работает, – ответила Мэл. – Твой дедушка горазд озадачить.
Я говорила, что Катчер работает на моего деда? В течение недели, когда на меня обрушились сверхъестественные происшествия, я заново открыла для себя дедушку – Чака Мерита, человека, который фактически меня вырастил. Оказывается, он не ушел на пенсию из чикагского полицейского управления, как мы думали раньше. Напротив, четыре года назад ему предложили стать омбудсменом, связующим звеном между городской администрацией, возглавляемой мрачным красавцем мэром Сетом Тейтом, и сверхъестественными обитателями города. Нежить всех видов – вампиры, колдуны, оборотни, нимфы, эльфы и демоны – обращалась к моему деду за помощью. Вернее, к нему и к трем его помощникам, одним из которых и являлся Катчер Белл. Я побывала в офисе деда на южной стороне Чикаго вскоре после того, как стала вампиром; там я познакомилась с Катчером, потом Катчер познакомился с Мэллори… Дальше все ясно.
На миг Мэл затихла. Подняв на нее глаза, я заметила, что она утирает слезу на щеке.
– Ты ведь знаешь, что мне будет не хватать тебя, верно?
– Ой, пожалуйста! Тебе будет не хватать денег, которые я теперь могу платить за аренду. Ты ведь уже начала привыкать тратить деньги Этана.
После того как меня сделали вампиром, Кадоган стал платить мне зарплату. Кровавые деньги – привилегия. Приятно, что не только я пахала словно рабыня на хозяина.
Учитывая стеклянный офис Мэл с видом на авеню Мичиган, она слегка преувеличивала. Пока я училась в университете, разбирая средневековые тексты, Мэллори работала исполнительным директором в рекламном агентстве. Лишь недавно мы выяснили, что эта работа была ее первым успехом в качестве юной волшебницы: она пожелала себе такую работу. Это не так льстило ее самолюбию, как если бы она получила ее за свою креативность и другие достоинства. Сейчас она взяла тайм–аут, воспользовавшись неделями неотгулянного отпуска, чтобы разобраться, как жить дальше со своей новоиспеченной магией.
Я положила в вещмешок несколько газет и ручек.
– Посмотри на ситуацию иначе: никаких пакетов с кровью в холодильнике и мускулистый сексуальный парень, чтобы обнимать тебя ночами. Отличная замена!
– И все–таки он – самовлюбленная задница!
– По которой ты с ума сходишь, – заметила я, изучая книжные полки. Потом схватила пару справочников, зачитанную книгу сказок в кожаном переплете, которую я хранила с детства, и самое ценное недавнее дополнение к моей коллекции – «Канон североамериканских Домов. Настольный вариант». Ее дала мне Элен, посредник Дома Кадогана, обремененная задачей доставить меня домой после моего превращения. Обязательное чтение для вампиров–неофитов. Я много прочитала и еще больше – пролистала в этом талмуде четыре дюйма толщиной. Закладка торчала где–то на уровне восьмой главы «Прогулки ночь напролет» (названия глав явно придумывал семнадцатилетний мальчишка). – И это твоя самовлюбленная задница! – напомнила я ей.
– Да уж, моя, – сухо ответила Мэл, покрутив пальцем в воздухе.
– Вам будет хорошо вдвоем. Уверена, вы сможете развлечь друг друга, – сказала я, выуживая статуэтку Райна Сандберга[1]1
Райн Сандберг — известный игрок в бейсбол, прославившийся, играя за чикагский клуб «Кабз». (Здесь и далее – примеч. перев.)
[Закрыть] с помпоном на голове и аккуратно укладывая ее в сумку. Хотя аллергия на солнце мешала мне наслаждаться солнечными днями на Ригли–Филд, даже вампиризм не мог уменьшить мою любовь к «Кабз».
Я обшарила комнату взглядом, думая обо всем, что я оставляю позади. Не хотелось перевозить все вещи в особняк Кадоган. Отчасти из–за опасения придушить Этана, за что меня выгонят из Дома; отчасти потому, что оставить здесь что–либо значило – я все–таки считаю это место своим домом, где можно спрятаться, если жизнь среди вампиров и рядом с Этаном станет невыносимой. Кроме того, вряд ли новому соседу Мэл понадобится эта комната: Катчер уже нашел место своим мужским причиндалам в ее спальне.
Я застегнула сумки и, уперев руки в бока, взглянула на Мэллори:
– Думаю, я готова.
Она улыбнулась мне в знак поддержки, и я ухитрилась сдержать слезы, внезапно наполнившие глаза. Она молча встала, и мы обнялись – две лучшие подруги, две сестры.
– Я тебя люблю, ты знаешь, – сказала она.
– Я тоже тебя люблю.
Она выпустила меня, и мы обе утерли слезы.
– Ты будешь иногда звонить, да? Дай знать, что у тебя все в порядке.
– Конечно, позвоню. Я всего лишь переезжаю на другой конец города. Это не то же самое, как если бы я уехала в Майами. – Я закинула одну сумку на плечо. – Всегда считала, что если перееду, то лишь потому, что найду крутую работу преподавателя в маленьком городке, где все сверхумные и сообразительные.
– Вроде Эврики?
– Или Старз Холлоу[2]2
Эврика и Старз–Холлоу — вымышленные города из телесериалов «Эврика» и «Девушки Гилмор», населенные чрезвычайно умными обитателями.
[Закрыть].
Мэллори промычала нечто утвердительное и взяла вторую сумку.
– Я предполагала, что ты уедешь, когда тебя соблазнит двадцатилетний студент, изучающий античность, и вы с ним сбежите на Бора–Бора, чтобы растить ребенка на островах.
Я остановилась на полпути к двери и уставилась на неё:
– Специфическая фантазия, Мэл!
– Ты слишком много училась, – сказала она, проходя мимо меня в коридор. – А у меня было свободное время.
Я слышала, как она спускается по лестнице, но остановилась на миг в дверях спальни, которая была моей с момента возвращения в Чикаго три года назад. В последний раз окинула взглядом старую мебель, выцветшее одеяло, розовые обои и выскользнула в темноту.
