Текст книги "Вьюга"
Автор книги: Хидыр Дерьяев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)
Глава девятнадцатая
Человек и цель, к которой он стремится, похожи на лисицу и гончую, догоняющую ее в открытом поле. Казалось бы, вот она – схватил, и все, но в последний момент лиса изловчилась, махнула пушистым хвостом и исчезла".
Так вот и получилось с Мелевше. Совсем близким казалось счастье, но судьба-лисица сделала обманное движение, и прекрасная юная девушка бесцельно и бесполезно влачит свои дни в полутемной кибитке…
А время идет. У него свой путь, свои законы, его не интересуют ничьи беды, ничьи страданья – бесстрастно и спокойно продолжает оно свой размеренный ход. Его не касается, что цветущая девушка проводит свои дни впустую, дни эти все равно идут в зачет ее жизни, хорошие и дурные, но они были и больше уже не повторятся.
Но почему, почему Сердар не возвращается? Написать он ей не может, это понятно, но ведь скоро месяц! Почти месяц, как он уехал! Неужели правы соседки – Сердар забыл ее, отказался от нее, нашел другую, не больную, не опозоренную…
Может быть, он боится Пудака: отсидит свой срок, вернется – и снова начнутся скандалы?
Несколько недель прошло с тех пор, как уехал Сердар, а Мелевше кажется – несколько лет… С утра до вечера сидит она в своей кибитке и только вечером, с наступлением темноты осмеливается выйти – подышать.
Вначале, немного оправившись от болезни, она пыталась выходить и днем, но испытание оказалось ей не по силам. Каждый прохожий останавливался и провожал ее взглядом. Взгляды были разные: одни люди осуждали негодницу, запрятавшую в тюрьму собственного отца, другие жалели, что девушка не может соединиться с любимым, а третьих больше всего интересовало, правду ли говорит Бессир, что Мелевше лишилась рассудка.
После того как Мелевше выкинула ей вдогонку борук и ведро, Бессир не заглядывала к ней в кибитку, объясняя это тем, что брошенная Сердаром девушка окончательно спятила и набрасывается на каждого, кто переступит порог.
Зато вдовцам и вообще женихам в годах она говорила совсем другое:
– Никакая она не сумасшедшая! Глупости это, бабьи сплетни! Не повезло бедняжке, вот и все. Обманул ее Сердар, приманил комсомольской свадьбой и бросил. Вот девушка и стыдится на люди показаться. А так она в полном рассудке, в полной своей красоте. Конечно, за молодого ее теперь не просватать, мать разбирать не станет и за вдовца отдаст. Так что спеши, пока товар не перехватили, на такую красотку охотников много найдется!
Таким вот образом вербовала она для Мелевше вдовцов, еще больше растравляя душевную рану девушки.
Конечно, со сватами пожилых женихов Дурджахан и разговора не начинала, сразу выбрасывали их туфли на улицу, но после каждого гостя Мелевше горько плакала, а Дурджахан не находила слов, чтоб утешить ее. А Сердар словно в воду канул.
Мать стала замечать, что Мелевше все больше замыкается в себе, все меньше и меньше разговаривает. Иной день она вообще не произносила ни слова. Вот теперь Дурджахан и впрямь начала опасаться за ее рассудок. Мать понимала, что Мелевше нужно уехать из села. Уехать туда, где совсем другие люди, другая жизнь, другие обычаи, порядки… Туда, где никто не будет останавливаться и, покачивая головой, подолгу смотреть ей вслед. Но куда могла уехать из села робкая, запуганная, затравленная сплетнями девушка?
И вдруг по селу пронесся слух, что вернулся Сердар. Бессир заметалась, словно кошка с ошпаренным хвостом. Она бегала по селу, из одной кибитки в другую, пытаясь выяснить – чего ради он приехал. Но никто не мог ей этого сказать. До того самого дня, когда в кибитке старой Аннабиби, как много лет назад, снова собрались все близкие и дальние родственники Сердара.
Сердар сидел в углу, опустив голову. Бабушка Анпабиби лежала возле стены, с головой укрывшись халатом. Возле нее сидели несколько женщин. Посреди кибитки, на почетном месте, то и дело поглаживая бороды, восседали три старика.
Все молчали. Даже на поминках люди не безмолвствуют так, как на этом совсем не траурном сборище. Родичи пришли сюда по приглашению бабушки. Пришли дать Сердару совет, а вернее сказать, воззвать к его совести и рассудку.
Убедить Сердара им не удалось, и оскорбленные гости хранили молчание.
Поигрывая кистью плетеного шнурка, которым подпоясана была его рубаха, Сердар спросил, ни на кого не глядя:
– Значит, вы не согласны, чтоб я увез Мелевше?
Ответа ему пришлось ждать довольно долго. Наконец один из сидевших в середине стариков погладил бороду и сказал:
– Мы не согласны, чтоб ты увез и взял в жены полоумную, оставив в слезах свою старую бабушку.
– Если он увезет эту бешеную, эту срамницу, я и в могиле покоя не найду – сидьмя сидеть буду! – из-под халата выкрикнула бабушка и громко зарыдала.
Сидевшие рядом женщины принялись успокаивать ее:
– Не плачь, Аннабиби, не сделает твой внук такого, не сможет он растерзать твое сердце!
– Никуда он ее не увезет. Зачем она ему, опозоренная? Что он, получше не найдет?
Еще собираясь в село, Сердар знал, что сцена эта неизбежна, и приготовился выдержать все до конца, стерпеть. Но он и представить себе не мог, что ему будет так трудно настаивать на своем, слушать рыдания бабушки. А старая Аннабиби никак не хотела смириться. Она то вскакивала и начинала лупить по полу маленькими сухими кулачками, то снова закрывалась с головой, и из-под халата неслись ее отчаянные глухие рыдания…
Сердар молчал. Он то и дело откидывал назад блестящие волосы, вздыхал и хмурился. Между его черными густыми бровями прочно залегли две глубокие морщины.
Он поднял голову, оглядел собравшихся в кибитке и сказал:
– Вот вы, мои родичи, собрались, чтобы сделать доброе дело. Все вы честные, добросовестные, хорошие люди. Вы хотите помочь мне – дать умный совет. Сделайте другое доброе дело – придите на помощь девушке.
– Помочь мы согласны, – один из стариков кивнул и погладил бороду. – Если нужно помочь деньгами или еще чем, скажи – мы не против. Но во всем нужна мера: нельзя, вытаскивая из трясины животное, самому завязнуть в болоте.
– Нельзя жениться на опозоренной!
– Какой дурак берет в жены безумную?!
– Свет, что ли, клином на ней сошелся?
Сердар молчал, не отвечая на злобные, несправедливые слова родичей. Он уже хотел подняться и, не говоря ни слова, уйти от этих людей, но взгляд его упал на бабушку: словно поднявшаяся после тяжкой болезни, бледная и растрепанная, она держалась руками за голову и, тихонько постанывая, раскачивалась из стороны в сторону.
– Эту девушку сгубил адат! – громко сказал Сердар. – Ее сгубил калым, сплетни и клевета! Ее связали по рукам, по ногам: и бросили в старый, зловонный колодец. Я должен спасти ее, вытащить на свет, на чистый воздух…
– Сначала меня брось в тот колодец! – крикнула бабушка. – Засыпь, сровняй с землей, а потом уж бери ту бесстыжую!..
В дверях появился Горбуш-ага.
– Здравствуйте! – приветливо сказал он. – Пришли, стало быть, Сердара проведать? Хорошее дело, давно он нам лица своего не показывал! Как чувствуешь себя, Анна-биби?
– Да слава богу, Горбуш-ага, – ответила бабушка таким бодрым голосом, что никак не подумать, что только сейчас она плакала навзрыд. – Проходи, милый, чайку с нами выпей!
Никто из присутствующих не хотел продолжать спор при Горбуше, особенно такой спор. Горбуш-ага понял, что разговор идет семейный, и, не желая задерживаться, не стал проходить на почетное место, хотя от чая и не отказался.
– Ну как съездил, Сердар? – спросил он, принимая протянутую ему пиалу. – Что-то уж больно ты долго?
– Так уж получилось, Горбуш-ага. На новую работу поступил. А главное – добился, чего хотел.
– Неужто добился? Значит, побывал у Атабая Кайгысыза?
– Побывал. Целый час в кабинете у него разговаривали.
Бабушка, приоткрыв от удивления рот, уставилась на Сердара. Ее внук говорил с самим Атабаем Кайгысызом? Имя это и на других родичей подействовало удивительным образом – все они как-то притихли, присмирели.
– В кабинете, говоришь, сидели? – сказал Горбуш-ага и искоса поглядел на стариков. – И о чем же промеж вас разговор шел?
– Вы же знаете мой конек: животноводство, будущее Каракумов. Он очень заинтересовался, вопросов много задавал. Потом велел, чтоб я мысли свои письменно изложил. Три дня просидел – написал докладную записку. Предлагали мне в наркомат сельского хозяйства начальником отдела, я отказался…
– Зачем?
– Вы ж меня знаете, Горбуш-ага, меня в начальство не тянет. Мне больше научная работа по душе. В сельскохозяйственном институте преподавать буду. И исследовательскую работу буду вести.
– Ну что ж, и это неплохо, – сказал Горбуш-ага и опять косанул глазом на стариков. – Поговорить бы, да идти мне надо. Может, проводишь меня, Сердар?
– Провожу.
Когда они отошли от кибитки, Сердар глубоко вздохнул и сказал:
– В Ашхабаде-то у меня все в порядке, а вот здесь… – Он махнул рукой. – Ничего у меня с ними не получается, Горбуш-ага!
– Почему? – Горбуш-ага даже остановился.
– Я ведь приехал, чтоб Мелевше увезти. А эти… родичи мои собрались, как тогда, когда в Ташкент не пускали, и ни в какую! Я бы не стал с ними считаться, да снова шум поднимать… У Мелевше и так вся душа истерзана.
– А чего они уперлись? Все ведь вроде улажено.
– Твердят, что сумасшедшая она.
– Ерунда! Все это глупости, Сердар, бабьи сплетни! Я к ней не раз заходил. Девушка в здравом уме, только горя много пережила, молчаливая стала, замкнутая. Бессир ведь до сих пор не угомонилась, все травит ее. Женихов пожилых подсылает, нарочно, чтоб насолить. Ну и, конечно, твердит: опозоренная, ославленная… Только, я думаю-тебе это слушать не пристало, свой ум в голове, разберешься, чего кто стоит…
Подошел один из бригадиров, заговорил с Горбушем-ага. Сердар попрощался и пошел обратно.
Утром в село въехала извозчичья пролетка. В пролетке сидел Сердар. Нигде не останавливаясь, даже не задержавшись у родной кибитки, он направился прямо к кибитке Мелевше.
– Здравствуйте, тетя Дурджахан! Как дела?
– Как дела… Живем…
– Как Мелевше?
Дурджахан ничего не ответила, махнула рукой, а другой рукой закрыла лицо и всхлипнула.
Мелевше сидела в углу, съежившись, словно затравленный зверек. Сердар взглянул ей в лицо. Девушка на мгновение подняла глаза и тотчас же опустила их.
– Видишь, какая она стала, – тетя Дурджахан всхлипнула. – Ни живая, ни мертвая. Доконали!..
– Ничего, тетя Дурджахан, все обойдется! Не плачьте! Все будет хорошо! Все будет прекрасно! Слышишь, Мелевше, прекрасно!
Девушка подняла голову, несмело взглянула на него.
– Тетя Дурджахан! Я приехал за Мелевше. Отдайте мне ее!
– Отдать? Ты хочешь забрать Мелевше в Ашхабад?
– Да. Сейчас, немедленно!
– Ты слышишь, дочка? – Дурджахан быстро подошла к дочери…
– Слышу, мама, – прошептала девушка, уронила голову матери на плечо и заплакала.
И вот они сидят рядом в пролетке, у всех на виду. Пролетка едет медленно: дорога разъезженная, пыльная, и извозчик не хочет гнать. Люди выходят из кибиток, глядят им вслед…
"Увез все-таки свою полоумную!" – говорят одни. "Дай бог им счастья!" – говорят другие. А третьи просто смотрят вслед пролетке и не говорят ничего.
Пролетка миновала ряды кибиток, выехала за село, и извозчик хлестнул вожжами. Взметнулось серое облако пыли.
Когда пыль осела, пролетки уже не было видно. Воздух был прозрачный и чистый.
