Текст книги "Седьмая встреча"

Автор книги: Хербьёрг Вассму

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Это не было сказано прямо, но у Горма появилось чувство, будто ему дают понять, что отцу все надоело. Два-три раза заведующий магазином Хауган употребил выражение: «Если бы мне было позволено, то я сказал бы…»

– Но все можно улучшить! – прибавил он с достойным рвением.

Присутствующие переглянулись, потом посмотрели на Горма и дружно закивали головами.

– Конечно, можно! Такая старая и солидная фирма.

– Где наше самое слабое место? – спросил Горм.

Они еще раз обменялись взглядами. Хенриксен кашлянул и поднял брови под блестящей лысиной.

– Опт и реклама, – сказал Хауган. – Двое из троих продавцов не справляются с документацией, таково мое мнение.

– Почему это происходит?

Члены правления переглянулись.

– Гранде никогда не увольнял пожилых людей, – усмехнулся Хенриксен.

– Тогда мы возьмем дополнительно человека, который будет вести документацию, и пошлем его к нашим главным клиентам.

– А это значит, что к штату добавится еще одна единица, – заметил Хенриксен. У него непроизвольно тряслась нижняя челюсть, он был похож на добродушного моржа.

– Это деталь, которую мы со временем решим, – примирительно сказал Хауган. – Младшему, я хотел сказать господину Гранде, надо еще во многое вникнуть. Мы все будем поддерживать его и помогать ему. Вы согласны?

Конечно, согласны. Хриплый, но растроганный хор голосов зазвучал над столом.

Горм испытал облегчение. Почему он думал, что служащие отца такие же, как сам отец? Он бросил взгляд на свои брюки и пиджак, приобретенные, когда он еще учился в Бергене, и откинулся на спинку стула.

– Я начну с того, что приобрету себе новый костюм, чтобы вам не было стыдно за меня, – сказал он и по очереди посмотрел каждому в глаза.

Тихий смешок – как-никак, а у них был траур – вырвался у Хаугана и пополз вдоль стола.

* * *

Эдель собралась уезжать в Осло, Марианна в Трондхейм. Из-за своей загруженности в конторе Горм почти не видел их, пока не оказался с ними в новом отцовском «вольво» по дороге в аэропорт.

– Чья это машина, твоя или мамина? – спросила Эдель с заднего сиденья.

– Не помню. Но если она принадлежит мне, можешь считать ее своей.

– Не говори глупостей!

– Все в порядке. Если у тебя есть замечания по наследству, выкладывай, не стесняйся. – Он быстро повернулся к ней.

– Это не так просто. Со временем станет проще.

– Мне остается только радоваться, что у меня нет водительских прав, – со вздохом заметила Марианна.

Марианна боялась самолетов. Ее сразу же начинает тошнить, сказала она. Они стояли в зале ожидания. Вид у нее был растерянный.

– Еще не поздно, ты можешь передумать и поехать пароходом, – предложил Горм.

– Из огня да в полымя, – криво усмехнулась Марианна.

Горм оставался с ними до самого отлета. Он вдруг понял, страшится возвращения домой.

* * *

Горм с головой погрузился в дела фирмы. Свои желтые блокноты он взял в контору и запер их в ящик. Но больше не писал.

Опасаясь клаустрофобии, он велел переделать чертежи новых этажей. Ему хотелось построить наверху большую квартиру.

Вечерами, проходя по пустым помещениям, он испытывал даже некоторое удовлетворение. Он вообразил себе, что еще два этажа помогут ему почувствовать себя окончательно свободным. Это будет все равно что стоять на мостике большого судна, которое команда покидает каждый вечер. Один с прямым курсом под звездами.

Он думал, что руководить предприятием гораздо труднее, но на деле оказалось, что все служащие сами прекрасно знают свои обязанности. Принимать решения было труднее. Например, архитектор разозлился, что Горм в последнюю минуту внес в чертежи изменения. Или еще: пришлось расстаться с одним поставщиком. Каждый день ему приходилось преодолевать новый подъем.

К своему удивлению, Горм заметил, что его завораживает строение иерархии и уязвимость системы. Когда-то он думал, что это смертельно скучно. Почему ему так казалось? Не потому ли, что у отца, когда он возвращался домой, на лице была написана скука?

7 июня Горм, вернувшись после совещания в банке, узнал от фрекен Ингебриктсен, что ему дважды звонили по телефону. Один звонок был от его зятя, мужа Марианны, сообщившего, что Марианна родила здоровенького мальчика.

– Пошлите ей цветы. Розы! Поздравляем от всего сердца. Напишите, что я позвоню ей, когда она вернется из больницы домой. А другой звонок?

– Звонивший назвался Турстейном. Его номер записан в блокноте.

Горму было приятно услышать голос Турстейна. Он работает в банке в Бергене, но работа ему не нравится. Узнал, что Горм вернулся домой в связи с несчастным случаем в семье, как он скромно назвал смерть отца. Спрашивает, не могут ли они встретиться, пока он в городе.

Они пошли в ресторан, поужинали и выпили. Много смеялись. Горм уже не помнил, когда он смеялся в последний раз. Должно быть, с телеграфисткой Гюнн.

Далеко за полночь они сидели в салоне рядом с кабинетом отца, положив ноги на стол среди пустых бутылок и полных пепельниц.

Горм узнал, что Турстейн встретил замечательную женщину, когда приезжал домой в последний раз. Она школьная учительница, и ее зовут Турид. Именно из-за нее ему хотелось бы найти работу в родном городе.

– Начни у «Гранде», – сказал Горм и взмахнул рукой, так что с сигары посыпался пепел.

– Перестань болтать.

– Я серьезно. Нам уже давно требуется новый начальник оптового отдела. Я поговорю с правлением. Но решает всё мое слово.

– А тот, кто там работает сейчас?

– Переведем на другую работу, устроим так или иначе. Я хочу, чтобы ты работал у нас. А то у нас одни старики, – пробормотал он. – Если они упрутся, я возьму тебя в придачу. А уж ты постараешься стать незаменимым.

– Черт подери, а море пошло тебе на пользу! Какое жалованье ты мне положишь?

– А сколько ты получаешь сейчас?

Турстейн сказал, и Горм высокомерно засмеялся.

– Я буду платить больше. Больше. Начинай с завтрашнего дня.

Когда в восемь часов фрекен Ингебриктсен пришла на работу, дверь в кабинет была, конечно, закрыта, но Горм понимал, что она не могла не слышать их громкого смеха и не заметить спертого воздуха в помещении конторы.

Немного погодя она постучала и сказала, что пришла почта.

– Фрекен Ингебриктсен, дорогая, не могли бы вы накормить нас? Может, принесете нам глазунью? По три яйца на каждого.

– Господин Гранде обычно заказывал холодный бифштекс, свеклу и картофельный салат из «Гранда», – сказала она.

– Вы хотите сказать, что он ел по утрам холодный бифштекс? Здесь, в конторе?

– Да, если у него было ночное заседание, – сказала она, стараясь соблюдать дистанцию.

Они громко захохотали.

Когда она ушла, Турстейн покачал головой:

– Должен сказать, ты стал законченным коммерсантом. Все-таки море пошло тебе на пользу.

– Ничего ты не понимаешь! Я просто ломаю комедию ради тебя. Неужели не ясно? – Горм засмеялся и отхлебнул принесенного им кофе.

* * *

В августе Турстейн устроил у себя вечеринку. Он занимал цокольный этаж в стандартном доме своих родителей. Гости высыпали на просторную веранду, праздник уже достиг своего апогея.

– Черт, что за погода! Солнце и комары! И двенадцать градусов даже вечером! – крикнул Турстейн и помахал Горму гитарой.

Турид взяла со складного столика бокал и протянула его Горму. Она была подругой Турстейна и сообщила Горму, что играет в гандбол. Икры у нее были полные и сильные. Швы на чулках немного сбились. У нее были длинные лунного цвета волосы, и Горму она показалась занятной.

Закатав рукава, Турстейн весь вечер играл на гитаре. Он знал, что Горм поставил в известность правление, что хочет взять своего товарища по Высшему торговому училищу в оптовый отдел фирмы. Горм говорил тоном отца. Никто не возражал, хотя в штате стало на одного человека больше чем нужно.

Гости беспрестанно то входили, то выходили. Дверь на веранду была открыта. Тут были товарищи Турид по работе, два летчика из Эстланне и еще несколько человек из старой гимназической компании Горма и Турстейна со своими подругами.

Горм поздоровался с теми, кого не знал, и Турстейн поддразнил его, заметив, что на пирушку он приехал в автомобиле. Турид тут же поинтересовалась, что у него за машина.

– «Вольво», – восхищенно сказал Турстейн.

– Ой, дашь мне на нем покататься? – спросила Турид и втиснулась между Турстейном и Гормом.

– Конечно, – ответил Горм. – А права у тебя есть?

– Нет, ты с ума сошел? – сказала она, и все засмеялись.

Один из летчиков посадил ее к себе на колени и, дыша ей в вырез, стал убеждать, что летать на самолете абсолютно безопасно.

Турстейн послал летчика к черту, но вид у него был не слишком воинственный. Просто он хотел разжечь гриль, но не мог найти жидкость для разжигания.

Горм огляделся, чтобы помочь ему.

Темноволосая девушка в красном платье шла по дорожке к дому, перекинув через руку куртку. Это была Она!

– Руфь! – крикнула Турид и побежала ей навстречу.

– Познакомьтесь, это Горм Гранде, а это Руфь Нессет, сегодня она отдыхает от своих супружеских и материнских обязанностей. Твоя фамилия все еще Нессет? – засмеялась Турид и толкнула Руфь к Горму.

От охватившей его слабости Горм не мог вымолвить ни слова. Когда он ощутил ее руку в своей, голоса вокруг исчезли.

Он слегка поклонился ей и увидел ее глаза. Такие же темные, какими он их запомнил. Она медленно высвободила свою руку, и голоса вокруг зазвучали снова.

Когда она повернулась, чтобы взять у Турстейна протянутый ей бокал, под тканью платья четко обрисовалась ее талия. Она была такая тонкая! Горм подумал, что мог бы обхватить ее двумя пальцами. Это желание было таким сильным, что он спрятал руки в карманы.

В это время кто-то поставил в комнате новую пластинку.

– Потанцуем? – быстро предложил он.

Даже слишком быстро – она только что пришла и еще ни с кем не успела поздороваться. Но она кивнула. Осторожно взяв ее под руку, он кончиками пальцев ощутил ее кожу.

Когда они вошли в комнату и повернулись друг к другу, он не мог посмотреть ей в глаза. Она была так близко. Его мучила дрожь в руках. Она улыбнулась ему.

– Я давно не танцевала, даже забыла, как это делается, – застенчиво сказала она.

Все разом изменилось. Теперь он встретил ее взгляд, и радость из груди разлилась по всему телу.

Сначала он вел ее на некотором расстоянии от себя, чтобы видеть ее глаза. Черные, влажные, они были устремлены на него. На носу у нее были маленькие бледные веснушки, и когда она поворачивала голову, из-под волос выглядывала белая мочка уха.

Горму хотелось, чтобы она повернула голову и он увидел ее ухо целиком, и еще хотелось, чтобы она смотрела на него. Словно угадав его мысли, она сделала и то и другое.

Он крепче сжал ее, растопырив пальцы на ее талии. Его охватило трепетное ожидание. Ему захотелось сказать ей, что он мог бы обхватить ее талию двумя пальцами. Можно было шепнуть ей об этом. Может быть, позже. Сейчас он только держал ее, чтобы она не исчезла.

– Ты знаешь, что это играют? – спросил он.

– «Let me stay with you» [29]29
  Позволь мне остаться с тобой (англ.).


[Закрыть], – серьезно ответила она и с быстрой улыбкой подняла на него глаза.

– «Let me stay with you», – повторил он и почувствовал, что краснеет. – Ты совсем не сбиваешься, – продолжал он, ему пришлось наклониться, чтобы прошептать ей это.

Горм чувствовал, как она слушается его руки. Мы одно целое, думал он. И это не мое воображение. Ее свободно падающие волосы пахли цветами. Тёмная, волнистая пелена. От одной мысли, что он мог бы прикоснуться к ним и провести рукой, у него началось головокружение.

С того дня когда они встретились в конторе магазина, он постоянно видел ее четко очерченные губы. Сегодня она немного их подкрасила. Думая об этом, он увел ее в самую дальнюю часть комнаты. Отчего ее губы стали еще ближе к нему.

Горм крепче прижал ее к себе, и она не сопротивлялась. Теперь он не мог ее видеть, зато чувствовал ее всю.

У нее было сильное тело. Казалось, она сама управляет своими движениями, хотя они двигались в одном ритме. Ей была свойственна какая-то решительная мягкость, или настороженность, словно она в любую минуту могла передумать и исчезнуть. Почему-то она напомнила ему ласку.

Ее рука, лежащая в его ладони, необъяснимым образом лежала там столько, сколько он ее помнил. Или с того дня, когда она в аэропорту схватила ручку чемодана. Ему очень хотелось спросить, что она в тот раз делала в Лондоне. Но это позже.

– Я так счастлив! – услыхал он свой голос. Музыка умолкла, до них долетели смех и голоса. Горм в растерянности остановился, но Руфи не отпустил.

– Почему? – шепотом спросила она.

– Ты не понимаешь? Я тоже.

Он натянуто засмеялся, засмеялась и она. Совсем новым смехом. Как будто никогда раньше не смеялась.

– Фу! Эти противные комары! Идемте в дом! – сказала Турид за спиной Горма.

Несколько человек заполнили небольшую комнату, по ней распространился запах жареного мяса. Руфь немного отстранилась от Горма, но руку ее он так и не отпустил.

– Расскажите, как это вы сразу нашли друг друга? И как хорошо, что тебе удалось вырваться из дома! – Турид протянула руку ей под локоть.

– Я ненадолго, должна вернуться со знакомыми, которые вечером поедут домой.

– Как глупо! А ты не можешь остаться? Родители Турстейна в отъезде, места всем хватит.

– Нет, не могу. Мне надо домой, а то утром Тур останется один.

– Хоть ты и современная женщина и не сменила фамилию, когда вышла замуж, но все равно оказалась в ловушке, – добродушно засмеялась Турид.

Пальцы Руфи окаменели в руке Горма. Красное платье резало глаза.

Как это он раньше не подумал? Она замужем?

– Кто это Тур? – спросил кто-то.

– Мой сын, – ответила она и выдернула руку, не взглянув на Горма.

Горм не понимал, что говорят, что делают вокруг, не знал, сколько прошло времени, он думал только о том, как бы остаться с Руфью наедине. Замужем? Какая разница! Он должен поговорить с ней. Должен узнать ее мысли.

Он не спускал с нее глаз. Пока они танцевали, он был спокоен. Но когда он вышел в уборную, его охватила паника: не дай Бог, она за это время уедет!

Нет, она сидела одна на ступенях крыльца и маленькими глотками пила красное вино. Она прислонилась головой к перилам и, казалось, была далеко отсюда. На коленях у нее лежал альбом с фотографиями, который она листала, не глядя.

Немного помедлив, он вышел и сел рядом с ней. Со страницы альбома Турстейн, лежавший на овечьей шкуре, улыбался ему беззубым ртом.

– Знакомишься с нашим героем? – Горм хотел, чтобы его голос звучал весело.

Она повернулась к нему.

– Такой же герой ждет меня дома, – сказала она.

– И ты должна вернуться к нему? – Да.

– Я на машине, могу отвезти тебя домой, когда захочешь.

По ее лицу было видно, что она вот-вот заплачет. Он сделал движение, словно хотел отодвинуться, но крыльцо было такое узкое, что он только придвинулся к ней еще ближе.

– Нет, это очень далеко. Не стоит… Довези меня до площади. Оттуда я поеду на машине со своими друзьями. Мы так договорились, – сказала она.

– Когда ты должна с ними встретиться?

– В час.

Он взглянул на часы. Одиннадцать.

– Идем, – шепнул он и протянул ей руку.

– Но еще рано?

– Пожалуйста!

Он проехал через город и выехал на берег. Она молчала, пока он не остановил машину на берегу и не повернулся к ней.

– Ты же слышал, я замужем.

Он положил обе руки на руль. Мерцающее фиолетовое вечернее небо прикрыло водную гладь и высветило тонкий слой пыли на приборной доске. Трава по краям канавы была выжжена солнцем, колокольчики засохли.

– Это не имеет значения. Мне важно узнать… что ты думаешь.

– Горм… – произнесла она нерешительно.

Странно, что она назвала его по имени.

– Что? – задохнувшись, откликнулся он.

– Мне так стыдно… Эта юбка, помнишь?..

– Значит, у тебя не было выхода. Зато благодаря этой мы встретились. Ты, наверно, давно сносила ее? Нет. Она мне теперь велика.

– Пойдем туда… в контору. Сейчас там никого нет. Будем только мы.

Он заметил легкую дрожь и не знал, когда она началась. У неё или у него? Вздох. У них было одно дыхание на двоих.

– Я не могу.

– Мы можем позвонить и сказать, что тебе что-то помешало, что…

Она отрицательно покачала головой. Они замолчали. Горм не знал, что ему делать с руками. Он выпрямился на сиденье и снова положил их на руль. Вцепился в него, чтобы удержать себя на месте.

– Ты мне тогда не позвонила?

– Я звонила, два раза, – пробормотала она, не поднимая головы. – Какая-то женщина сказала мне, что тебя нет в городе.

– Женщина? – В нем шевельнулось бешенство.

– Да.

– Старая или молодая?

– Я же ее не видела.

Неужели это случайно? Вот так случайно оказываются в аду? – подумал он и, постучав костяшками пальцев по рулю, повернулся к ней.

– Она говорила на диалекте?

– Да, по-моему, на южном.

– Что она тебе сказала?

– Уже не помню. Мне было так стыдно.

Руфь чуть шевельнулась и прикусила губу. Горм не мог больше сдерживаться.

Когда он прижался губами к ее губам, она замерла. Потом он почувствовал, что она отвечает на его поцелуй. Безудержная, трепетная страсть заставила его уплыть с ней далеко-далеко. Он запустил обе руки в ее волосы. И держал ее, пока они плыли вместе.

Ее руки у него на шее, под воротничком рубашки. Это прикосновение сделало его непобедимым. Не успев подумать, он обхватил ее, он должен был узнать ее всю. Главное, обнаженную кожу на шее и на плечах.

Он поцеловал ее в ямку на шее. Ощутил губами удары пульса. Потом груди под тканью платья. Он прижался к ним лицом. Твердые и горячие. Он мог бы заполнить ладонь ее грудью. Но сдержался.

– Мы с тобой еще встретимся? Когда ты опять приедешь в город?

– Не стоит. Ни тебе, ни мне от этого легче не станет, – прошептала она, уткнувшись лицом ему в шею.

Он немного отстранил ее от себя и стал водить кончиками пальцев вокруг ее губ. Она долго сидела неподвижно с закрытыми глазами. Густые ресницы лежали на тонкой матовой коже.

Когда Руфь ушла, Горма охватил гнев. Он так и не узнал, что она думает. Нужно было спросить, какого черта она вышла замуж. Мысль о том, что у нее есть муж, который в эту минуту, может быть, сжимает ее в объятиях, вызвала волну черной ярости, вершину которой венчала невыносимая пустота.

Нужно было заставить ее пойти с ним. Ведь они принадлежат друг другу. Неужели она этого не поняла?

В злости он дал газ и вернулся обратно к Турстейну. Ему нужно было выпить. Нужно было смеяться. Что угодно!

К нему подбежала Турид и стала просить дать ей прокатиться на его «вольво».

– Ты отвез ее прямо домой? Почему тебя не было так долго?

Она была золотисто-коричневая, глаза сияли. До них доносился гул голосов и смех.

Горм не ответил. Он вспомнил, что кое-что привез, и пошел за пакетом из винного магазина. Турид повисла у него на руке. Аромат ее духов окутал его. Оставалось только покориться ему. Гости уже смотрели на них. Он чувствовал это затылком.

Открыв крышку багажника, Горм ощутил запах пороха и трубочного табака. Там еще лежали отцовские охотничьи сапоги и куртка. Трубка выпала из кармана. Горм положил ее и быстрым движением застегнул молнию.

– Пожалуйста, на усмотрение хозяина, – сказал он, когда они с Турид поднялись на веранду.

Турстейн взял бутылку и радостно хохотнул. Потом налил им два бокала виски и хлопнул Горма по плечу. Они чокнулись, виски ярко вспыхнуло. Турстейн начал излагать свои соображения относительно опта.

Горм был не в состоянии следить за его мыслью, но не хотел обидеть друга, поэтому он переменил тему разговора и объявил, что хочет перетанцевать со всеми дамами. Это вызвало благожелательный смех.

Дам было много. Горм мог бы танцевать всю ночь. Но, к сожалению, у них не было лиц. Ни у одной из них не было ничего, что напоминало бы лицо. Лишь складки кожи, зубы, духи. Ну и еще, конечно, волосы. Их пронзительные голоса напоминали звук сварки в пустой нефтяной бочке.

– Он не хочет дать мне покататься на своем автомобиле, – пожаловалась Турид и толкнула Горма в грудь, когда он танцевал с одной из учительниц.

Турстейн вмешался и потребовал, чтобы Горм сейчас же показал Турид свой «вольво».

– Что тебе стоит, – сказал он.

Горм понимал, что это безумие. Что он пьян. Они ехали по пустынной дороге, посыпанной гравием, потому что Турид до смерти захотелось полюбоваться природой. Однако природой это не ограничилось. Потому что в конце концов ей понадобился он сам.

Потом оба почувствовали неловкость. Она лежала с обнаженной грудью и смятой вокруг талии юбкой. Он – со спущенными на щиколотки брюками и в рубашке с оторванными пуговицами.

Наконец они вернулись к машине, он накинул на нее свою куртку. Начинало светать. В углу рта у нее был прыщ, которого он раньше не заметил. Ничего страшного. Но ему больше не хотелось ее. Она привлекала его не больше, чем киноафиша после того, как он уже посмотрел фильм. Он потерял интерес к этому фильму.

Кроме того, она была девушкой Турстейна. В море его за такое избили бы. Как поступают на берегу, Горм не знал. Они с Турстейном были одинаково сильные. Но дружба, или как еще можно назвать отношения между ними, на этом бы кончилась, если бы они с Турид все рассказали Турстейну. Горм чувствовал, что у него не хватит на это мужества. Во всяком случае, сегодня.

В машине Турид опустила козырек от солнца, на обратной стороне которого было зеркало. Накрасила губы, попудрилась. Горм смотрел в сторону. На море. Там было пусто.

Он подумал, что надо спросить Турид, не жалеет ли она о случившемся. Но ее лицо не выражало сожаления, и потому он только спросил, хочет ли она вернуться на вечеринку. Собственно, надо было спросить, хочет ли она вернуться к Турстейну, но он не спросил. Она сказала, что хочет домой.

Она жила в зеленом доме, каких было много в этом разбомбленном во время войны городе. Дом Горма уцелел. Это просто чудо, обычно говорила мать. Грешно было говорить о безобразии этих выстроившихся в ряд, похожих на казармы домов. В них было что-то героическое. Во всяком случае, для тех, кто знал историю. Если кто-то признавался, что не имеет понятия о том, что тут произошло во время войны, его презрительно ставили на место: «Ты ничего не знаешь? А ведь этот город был буквально сметен с лица земли немецкими бомбардировками!»

Турид жила в мансарде. Она показала ему свое окно. Оно было открыто и могло хлопать от ветра. Хозяину это наверняка не нравилось. Но он помалкивал.

Турид выбралась из машины и вопросительно улыбнулась Горму. Он не знал, что сказать ей.

– Мы еще увидимся? – спросила она.

– Вместе с Турстейном?

Она покраснела.

– Нет, я с ним порвала.

– Как это понимать?

– У нас с Турстейном никогда не было ничего серьезного.

Горм вспомнил, что из-за нее Турстейн бросил Берген и вернулся в город, но промолчал.

– Давай завтра сходим в кино? – предложила она.

– Ну-у… – протянул он.

– В восемь часов? В «вольво»?

– В «вольво».

Она широко улыбнулась, и прежде чем скрыться в дверях, обернулась к нему. Он дал газ.

Вообще, ему хотелось поехать прямо домой, но он заехал к Турстейну, чтобы сказать, что Турид уже дома. Один из лётчиков жарил на кухне остатки мяса. Он был в отличном настроении и объявил, что они уложили хозяина спать.

Горм написал записку и положил ее на столик в прихожей.

«Спасибо за вечер! Турид доставлена домой.

Горм».

Это было самое подлое сообщение из всех, какие ему приходилось писать. Но Турстейн, хоть и не ходил в море, должен понимать, что гитара не идет ни в какое сравнение с «вольво». Тем более, в глазах Турид в тот вечер.