Текст книги "Глухая стена"

Автор книги: Хеннинг Манкелль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 33 страниц)

30

Валландер припарковался в Мальмё у гостиницы «Савой» за три минуты до половины девятого. Всю дорогу из Истада он ехал с превышением скорости. Слишком долго раздумывал, что надеть. Может, она ожидает увидеть человека в форме? Как в давние времена, когда юные кадеты были популярными кавалерами. Но форму он, понятно, надевать не стал. Чистую, правда неглаженую, рубашку извлек прямо из корзины с выстиранным бельем. Потом долго выбирал галстук, а в конце концов решил обойтись вообще без него. Ботинки оказались нечищены, требовали щетки. В результате он выехал с Мариягатан слишком поздно.

К тому же некстати позвонил Ханссон, спросил, не знает ли он, где Нюберг. Валландер так и не понял, зачем Ханссону так срочно понадобился криминалист. Ответил он очень лаконично, и Ханссон сразу поинтересовался, не спешит ли он. Комиссар ответил «да», таинственным голосом, так что Ханссон не рискнул допытываться дальше. Но когда комиссар совсем уже собрался уходить, телефон зазвонил снова. Сперва он решил не подходить, однако тотчас передумал, вернулся на кухню, снял трубку. Звонила Линда. Работы в ресторане было мало, поэтому она и надумала позвонить отцу, у него язык чесался рассказать, куда он едет, ведь в конце концов именно Линда подала ему эту идею, от которой он поначалу упрямо открещивался. Дочь сразу догадалась, что он спешит. Ее не обманешь. Тем не менее он постарался твердо заявить, что срочно уезжает по делам, и они договорились, что Линда перезвонит завтра вечером. Он сел в машину и, уже выехав за пределы Истада, заметил, что индикатор на панели мигает красным: бензин на исходе. Вообще-то до Мальмё должно хватить, но ему совсем не хотелось застрять посреди дороги. Чертыхаясь, он завернул на заправку возле Скурупа: черт, как бы не опоздать! Почему это так его нервировало, он толком не понимал. Но до сих пор помнил, как Мона, вскоре после их знакомства, прождала его десять минут и ушла.

До Мальмё он все-таки добрался. Бросил на себя взгляд в зеркало заднего вида. Похудел. Контуры лица проступали куда отчетливее, чем несколько лет назад. Внешне он стал очень похож на своего отца, хотя та, с кем он встретится через несколько минут, знать об этом не знает. Валландер закрыл глаза, глубоко вздохнул. Отмел все надежды. Даже если сам он не будет разочарован, ее ожидания уж точно обманет. Встретятся в баре, поболтают немножко и разбегутся. Еще до полуночи он вернется к себе на Мариягатан. А наутро выбросит эту даму из головы. И лишний раз убедится в том, что всегда подозревал: с подходящей женщиной через посредническую контору не познакомишься.

Стало быть, в Мальмё он прибыл вовремя. Однако ж сидел в машине до без двадцати девять и наконец, собравшись с духом, вышел на улицу и направился к подъезду «Савоя».

Они сразу увидели друг друга. Она сидела за столиком в дальнем углу бара, где вообще было малолюдно, если не считать мужчин, которые пили у стойки пиво. Вдобавок других женщин тут не было. Валландер перехватил ее взгляд. Она улыбнулась и встала. Высокая, подумал комиссар. В темно-синем платье чуть выше колена. Ноги красивые.

– Я не ошибся? – Он протянул руку.

– Если ты Курт Валландер, то я Эльвира.

– Линдфельдт.

– Эльвира Линдфельдт.

Он сел за столик, прямо напротив нее.

– Я не курю, – сказала она. – Но выпить могу.

– Как и я, – отозвался Валландер. – Правда, сейчас я за рулем. Так что буду пить минеральную воду.

Вообще-то он бы выпил бокальчик вина. И не один. Но как-то раз, много лет назад, тоже в Мальмё, за обедом выпил чересчур много. Встретил тогда Мону, с которой уже развелся, и умолял ее вернуться. Она ответила «нет», ушла, а он, глядя, как она садится в машину, заметил, что ее ждет какой-то мужчина. Сам он уснул в автомобиле, а утром по дороге домой, выписывая на шоссе вензеля, был остановлен патрулем – своими коллегами, Петерсом и Нуреном. Они не донесли на него, хотя за вождение в столь нетрезвом виде он вполне мог бы вылететь со службы. Одно из самых скверных воспоминаний в личных валландеровских анналах. Повтора ему не хотелось.

К столику подошел официант. Эльвира Линдфельдт допила бокал белого вина, заказала еще один.

Валландер несколько растерялся. Еще подростком он внушил себе, что в профиль выглядит лучше, нежели анфас, и поэтому сейчас подвинулся на стуле, повернувшись вполоборота к Эльвире Линдфельдт.

– Ногам тесно? – спросила она. – Я могу двинуть столик на себя.

– Ничего-ничего. Мне вполне удобно.

Что я должен сказать? – думал он. Что влюбился в нее с первого же взгляда? А точнее, как только получил письмо.

– Ты раньше так знакомился?

– Никогда. У меня это вызывало большие сомнения.

– А я знакомилась, – весело сообщила она. – Но все кончалось ничем.

Валландер заметил, что она очень прямодушна. Не в пример ему, озабоченному собственным профилем.

– Почему же все кончалось ничем? – спросил он.

– Не тот человек. Не те шутки. Не те взгляды. Иллюзорные надежды. Чванство на пустом месте. Неумение пить. Да все, что угодно, может пойти наперекосяк.

– Небось уже подметила во мне кучу изъянов?

– Выглядишь ты, по крайней мере, симпатично.

– Добродушным полицейским меня редко когда считают. Хотя и злобным, пожалуй, тоже не находят.

В ту же секунду ему пришла на ум газетная фотография. Изобличающая жестокого истадского полицейского, который бьет беззащитных малолеток. Интересно, она видела этот снимок?

Впрочем, за те несколько часов, что они провели за столиком в баре, она об этой фотографии ни разу не упомянула. И Валландер мало-помалу уверился, что она ее не видела; наверно, она из тех, кто крайне редко заглядывает в вечерние газеты. Он сидел со стаканом минеральной воды, мечтая тяпнуть чего-нибудь покрепче. Она пила вино, и оба разговаривали. Эльвира Линдфельдт спросила, каково это – работать в полиции. Валландер постарался ответить как можно правдивее. Но заметил, что нет-нет да и подчеркивает трудности своей работы. Будто ищет сочувствия, причем без всяких на то оснований.

С другой стороны, ее вопросы казались весьма продуманными. Иногда неожиданными. Ему пришлось поднапрячься, чтобы ответы были мало-мальски содержательными.

Рассказала она и кое-что о своей работе. Экспедиционная контора, где она служила, занималась, в частности, перевозками домашнего скарба шведских миссионеров, отправляющихся в широкий мир или возвращающихся на родину. Постепенно он понял, что на ней лежит большая ответственность и что начальник ее, как правило, где-то в отъезде. По всей видимости, она была вполне довольна своей работой.

Время шло быстро. Одиннадцать миновало, когда Валландер вдруг обнаружил, что рассказывает ей о своем неудачном браке с Моной. О том, как слишком поздно уразумел, что происходит. Хотя Мона много раз предупреждала его и сам он много раз обещал, что все изменится. Но однажды все кончилось. Безвозвратно. И общего будущего у них не было. Осталась Линда. И масса путаных, частью мучительных воспоминаний, с которыми он до сих пор до конца не разобрался. Эльвира Линдфельдт слушала внимательно, серьезно и словно бы ободряюще.

– А после? – спросила она, когда он умолк. – Как я понимаю, ты уже много лет в разводе?

– Жизнь подолгу бывала довольно унылой, – ответил он. – Некоторое время я встречался с одной латышкой из Риги, ее звали Байба. Надеялся, что мы будем вместе, и, по-моему, она разделяла мои надежды. Но ничего не вышло.

– Почему?

– Она хотела остаться в Риге. А я хотел, чтобы она переехала сюда. Планы строил. Загородный дом. Собака. Другая жизнь.

– Может, планы были чересчур грандиозные, – задумчиво сказала она. – Приходится расплачиваться.

У Валландера возникло ощущение, что он сказал слишком много. Выдал себя. А может, и Мону, и Байбу. Но женщина, сидевшая чуть наискось от него, внушала большое доверие.

Потом она рассказала о себе. И ее история, в сущности, не очень-то отличалась от его собственной. Два неудачных брака, в каждом по ребенку. Прямо она не говорила, однако Валландер догадывался, что первый муж бил ее, нечасто, но достаточно, чтобы в конце концов стало невыносимо. Второй ее муж был аргентинец. Весьма эмоционально и не без самоиронии она рассказывала, как страсть поначалу вела ее правильным путем, а затем сбила с панталыку.

– Два года назад он исчез, – закончила она свою повесть. – Дал о себе знать из Барселоны, где сидел на мели, без денег. Я ему помогла, чтобы он по крайней мере сумел добраться до Аргентины. И вот уж целый год он молчит. Дочка, понятно, спрашивает.

– Сколько лет твоим детям?

– Александре – девятнадцать, Тобиасу – двадцать один.

В половине двенадцатого они расплатились. Валландер хотел рассчитаться за обоих, но Эльвира не позволила.

– Завтра пятница, – сказал он, когда они вышли на улицу.

– Вообще-то я никогда не бывала в Истаде.

Валландер думал попросить разрешения позвонить ей. Но все изменилось. Он толком не мог разобраться в собственных чувствах, однако ж она вроде как не нашла в нем особых изъянов. Пока что этого более чем достаточно.

– У меня есть машина, – сказала она. – Или могу приехать поездом. Если тебе удобно.

– Вообще-то я занят сложным расследованием. Однако даже полицейским не мешает отдохнуть.

Эльвира Линдфельдт жила в пригороде, в районе, застроенном виллами, в направлении Егерсру. Валландер предложил отвезти ее домой. Но она решила немного пройтись, а потом взять такси.

– Я люблю долгие прогулки и терпеть не могу бегать.

– Я тоже, – поддакнул Валландер. Но о причине, о своем диабете, не заикнулся.

На прощание они пожали друг другу руки.

– Было очень приятно познакомиться, – сказала она.

– Да, – ответил Валландер, – очень приятно.

Он провожал ее взглядом, пока она не исчезла за углом гостиницы. Потом сел в машину и поехал домой, в Истад. По дороге остановился, поискал в бардачке кассету. Нашел записи Юсси Бьёрлинга. И дальше ехал под музыку. Когда миновал съезд на Шернсунд, где обретался на своей ферме Стен Виден, подумал, что зависть, прежде донимавшая его, изрядно ослабела.

В половине первого он припарковался на Мариягатан. Поднялся в квартиру, сел на диван. Давненько на душе не было так радостно, как нынче вечером. Последний раз он испытывал сходные чувства, когда всерьез понял, что Байба отвечает ему взаимностью.

Немного спустя Валландер лег спать и заснул сразу, даже не вспомнив о расследовании.

Впервые отложил его на потом.

Утром в пятницу комиссар прибыл в управление полный неукротимой энергии. И первым делом снял наблюдение с Апельбергсгатан. Но дом на Руннерстрёмсторг оставил по-прежнему под надзором. Потом заглянул в кабинет Мартинссона – никого. Ханссон тоже пока не появился. Зато в коридоре ему встретилась Анн-Бритт. Выглядела она еще более усталой и приунывшей, чем обычно. Надо бы ее приободрить, однако в голову лезли сплошь фальшивые банальности.

– Телефонная книжка, – сказала она. – Ну, которую Соня Хёкберг обычно носила в сумке. Она так и не нашлась.

– А она точно была?

– Эва Перссон подтвердила. Маленькая черная книжка, перехваченная резинкой.

– Тогда можно считать, что тот, кто убил Соню и выбросил ее сумку, забрал книжку себе.

– Скорей всего, так.

– Любопытно, какие телефоны были там записаны. Какие имена.

Анн-Бритт пожала плечами. Валландер пристально посмотрел на нее:

– Как твои дела?

– Идут, – ответила она. – Только вот зачастую хуже, чем заслуживаешь.

Она вошла в свой кабинет и закрыла дверь. Валландер с минуту постоял в сомнениях. Потом все-таки постучал. Услышав ее голос, открыл дверь и вошел.

– Надо поговорить, – сказал он.

– Знаю. Извини, пожалуйста.

– За что? Ты сама сказала: зачастую дела идут хуже, чем заслуживаешь.

Он сел в посетительское кресло. В кабинете, как всегда, царил идеальный порядок.

– Надо как следует разобраться с этим изнасилованием, – продолжал комиссар. – Кстати, я еще не беседовал с матерью Сони Хёкберг.

– Она сложный человек, – сказала Анн-Бритт. – Горюет по дочери, конечно. И вместе с тем мне кажется, она боялась ее.

– Почему?

– Просто у меня такое ощущение. Я не знаю.

– А ее братишка? Эрик?

– Эмиль. Крепкий паренек. Хотя, разумеется, и для него случившееся – серьезная травма.

– В половине девятого у меня встреча с Викторссоном, – сказал Валландер. – А потом я, пожалуй, съезжу к ним. Полагаю, она уже вернулась из Хёэра?

– Они готовятся к похоронам. Все это сущий кошмар.

Валландер встал:

– Скажи, если захочешь поговорить.

Она покачала головой:

– Не сейчас.

В дверях комиссар обернулся:

– А что, собственно, будет с Эвой Перссон?

– Не знаю.

– Даже если виновной признают Соню Хёкберг, ее жизнь все равно испорчена.

Анн-Бритт поморщилась:

– Не уверена, что ты прав. По-моему, Эва Перссон из тех, кому все как с гуся вода. Как можно быть такой, для меня загадка.

Валландер призадумался над ее словами. Кой-чего он не понял, ну да ладно, после разберется.

– Ты Мартинссона не видела?

– Я встретила его, когда пришла.

– В кабинете его нет.

– Он у Лизы.

– Разве она приходит в такую рань?

– Они договорились заранее.

Что-то в ее голосе заставило Валландера насторожиться. Она с сомнением взглянула на него, потом сделала знак вернуться в кабинет и закрыть дверь.

– По какому же поводу?

– Иной раз ты меня удивляешь. Ведь все видишь и все слышишь. Ты опытный полицейский и знаешь, как мотивировать коллег. Но вместе с тем словно бы совсем слепой.

Валландера будто ударили под дых. Он молчал, ожидая продолжения.

– Ты всегда хорошо отзываешься о Мартинссоне. Он, мол, идет по твоим стопам. Вы успешно сотрудничаете.

– Я постоянно опасаюсь, как бы он не ушел в отставку.

– Он не уйдет.

– Мне он часто говорит об отставке. А ведь он в самом деле хороший специалист.

Анн-Бритт посмотрела на него в упор.

– Мне бы не стоило этого говорить. Но я скажу. Ты чересчур ему доверяешь.

– О чем ты?

– Он интригует у тебя за спиной. Как по-твоему, зачем он у Лизы торчит? Обсуждают, не пора ли тут кое-что обновить. Иными словами, не пора ли тебе уступить дорогу Мартинссону.

Валландер ушам своим не поверил:

– И каким же образом он интригует у меня за спиной?

Она сердито швырнула на стол нож для бумаги:

– Я тоже не сразу заметила. Но Мартинссон вправду интригует. Хитрый ловкач. Ходит к Лизе и жалуется на то, как ты ведешь расследование.

– Он считает, что я веду его неправильно?

– Так прямо он не говорит. Выражает легкое недовольство. Слабое руководство, странные приоритеты. Вдобавок он сразу побежал к Лизе и доложил, что ты думаешь привлечь на подмогу Роберта Мудина.

Валландер изумился:

– Я просто поверить не могу.

– А надо. Только надеюсь, ты понимаешь, что все это строго между нами.

Валландер кивнул. Боль под ложечкой усилилась.

– По-моему, тебе следует все это знать. Вот.

Валландер посмотрел на нее:

– Может, ты и сама думаешь так же?

– Я бы сказала. Напрямик. Без обиняков.

– А Ханссон? Нюберг?

– Я говорю о Мартинссоне. И больше ни о ком. Он рвется на трон.

– Но он же все время уверял, что даже не знает, хватит ли у него сил продолжать службу?

– Ты часто повторяешь, что надо смотреть вглубь, под поверхность, искать подоплеку. А Мартинссона всегда воспринимал поверхностно. Я заглянула поглубже. И увиденное мне не нравится.

Валландера словно парализовало. Утренняя радость исчезла без следа. Внутри нарастало бешенство.

– Я припру его к стенке, – сказал он. – Припру к стенке прямо сейчас.

– Вряд ли это разумно.

– А как прикажешь дальше работать с таким человеком?

– Не знаю. Но момент неподходящий. Начнешь разборку сейчас, только дашь ему новые козыри. Ты, мол, неуравновешен. И пощечина, которую ты влепил Эве Перссон, отнюдь не случайность.

– Вероятно, тебе известно и о том, что Лиза собирается отстранить меня от расследования?

– Это не Лиза, – с горечью сказала Анн-Бритт. – Это Мартинссон предложил.

– Откуда ты знаешь?

– У него есть слабое место. Он доверяет мне. Думает, я с ним заодно. Хотя я сказала ему, чтобы он прекратил копать под тебя.

Валландер встал с кресла.

– Ты все-таки повремени с разборкой, – повторила она. – Взгляни с другой стороны: раз я тебе об этом рассказала, у тебя есть преимущество. Вот и воспользуйся им в нужный момент.

Тут она права, подумал комиссар.

Он прошел прямиком к себе в кабинет. К возмущению примешивалась печаль. Пожалуй, он бы поверил, если бы речь шла о ком-то другом. Не о Мартинссоне. Только не о Мартинссоне.

От размышлений его оторвал телефонный звонок. Удивленный прокурор спрашивал, где он застрял. Валландер пошел в ту часть здания, где размещалась прокуратура. Лишь бы не встретить Мартинссона. Но тот явно уже сидел с Робертом Мудином на Руннерстрёмсторг.

Разговор с Викторссоном продолжался недолго. Валландер отключил все мысли о том, что рассказала Анн-Бритт, и коротко, четко доложил о ходе расследования: что удалось выяснить, по каким направлениям намерены действовать дальше. Викторссон задал несколько лаконичных вопросов. Но в целом никаких замечаний не высказал.

– Насколько я понимаю, прямых подозреваемых нет?

– Да.

– Что, собственно говоря, вы рассчитываете обнаружить в компьютере Фалька?

– Не знаю. Но, судя по всему, там кроется, по меньшей мере, некий мотив.

– Фальк занимался противозаконной деятельностью?

– Да нет.

Викторссон потер лоб:

– А вы вообще достаточно разбираетесь в таких вещах? Может, стоит подключить экспертов из Стокгольма?

– У нас работает местный эксперт. Но Стокгольм мы непременно информируем, это решено.

– Информируйте, и как можно скорее. Иначе ворчать начнут. Кстати, что у вас там за местный эксперт?

– Его зовут Роберт Мудин.

– Ну и как? Он знает свое дело?

– Лучше большинства.

Валландер сообразил, что вот только что совершил серьезную ошибку. Надо было сказать Викторссону все как есть. Что Роберт Мудин отсидел за хакерство. Но теперь уже поздно. Выбор сделан: он взял под защиту расследование, а не себя самого. Шагнул в западню, которая чревата для него личной катастрофой. Теперь-то ему уж точно не миновать отстранения от работы. А Мартинссон получит на руки полный комплект козырей и уничтожит его.

– Вы, конечно, в курсе, что ведется внутреннее расследование того прискорбного инцидента в комнате для допросов, – вдруг сказал Викторссон. – Есть заявление на имя инспектора по юридическим вопросам и судебный иск.

– Фотография извращает обстоятельства, – ответил Валландер. – Я защищал мамашу. Что бы она ни говорила.

Викторссон промолчал.

Кто мне верит? – подумал Валландер. Только я сам?

В девять комиссар вышел из управления, сел в машину и поехал прямиком к Хёкбергам. Без звонка, не предупредив о своем визите. Главное – убраться подальше из коридоров, где есть риск встретить Мартинссона. Рано или поздно это произойдет. Но пока рановато. Нет уверенности, что он сумеет сдержаться.

Валландер только-только вылез из машины, как в кармане зажужжал мобильник. Звонила Сив Эрикссон.

– Надеюсь, не помешала? – сказала она.

– Нет-нет.

– Я позвонила, потому что мне нужно с вами поговорить.

– В данный момент я вообще-то занят.

– Дело срочное.

Валландер вдруг сообразил, что она взволнована. Крепче прижал трубку к уху и отвернулся от ветра.

– Что-то случилось?

– Это не телефонный разговор. Лучше вам приехать.

Похоже, дело серьезное. Комиссар обещал приехать. С матерью Сони Хёкберг можно потолковать попозже. Он снова поехал в центр, припарковался на Лурендрейяргренд. Дул порывистый восточный ветер, холодало. Валландер нажал кнопку домофона. Дверь открылась. Сив Эрикссон ждала его. Он сразу заметил, что она напугана. Когда в гостиной пыталась закурить, руки у нее дрожали.

– Что случилось? – спросил Валландер.

Сигарета наконец раскурилась. Сив Эрикссон сделала затяжку и тотчас затушила сигарету.

– Вчера, – начала она, – я ездила к маме, в Симрисхамн. Засиделась там и осталась ночевать. Приехала сегодня утром и обнаружила…

Она оборвала фразу и стремительно вскочила с дивана. Валландер следом за ней прошел в кабинет. Она кивнула на компьютер:

– Я хотела взяться за работу, включила компьютер – и ничего. Сперва я подумала, что монитор выключен из розетки. А потом поняла.

Она жестом показала на экран.

– Простите, не понял.

– Кто-то стер все программы, все файлы. Жесткий диск пуст. Мало того… – Она подошла к шкафу, открыла дверцы. – Дискеты исчезли. Ничего не осталось. Ничего. Второй жесткий диск тоже пропал.

Валландер задумался:

– Может, вы не закрыли окно? На входной двери повреждений не заметили?

– Нет. Я все проверила.

– Ключи есть только у вас?

Она помедлила с ответом:

– И да, и нет. У Тиннеса были запасные ключи.

– Почему?

– Вдруг что случится. А я буду в отъезде. Но он никогда ими не пользовался.

Валландер кивнул. Он понимал ее испуг и волнение. Кто-то воспользовался ключами, чтобы проникнуть в квартиру. А человека, у которого эти ключи хранились, нет в живых.

– Где Фальк их хранил?

– Он говорил, что будет держать их в квартире на Апельбергсгатан.

Валландер опять кивнул. Вспомнил человека, который стрелял в него. А потом исчез.

Пожалуй, теперь ясно, что он искал в той квартире?

Запасные ключи Сив Эрикссон.