Текст книги "Глухая стена"

Автор книги: Хеннинг Манкелль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

– Место то же самое, где мы нашли Тиннеса Фалька, – сказал Валландер. – Вопрос в том, он ли нашелся там сейчас.

– Значит, высылаем большую бригаду?

Комиссар покачал головой:

– Вызывайте Мартинссона. И Нюберга. Думаю, он еще не спит. Сколько патрульных машин сейчас в городе?

– Две. Один экипаж в Хедескуге, утихомиривают семейный скандал. Отмечали день рождения, а в итоге разругались.

– А второй?

– В городе.

– Пусть срочно едут на Миссуннавеген. Я тоже буду там.

Валландер вышел из управления. Н-да, курточка тонковата, он поежился. Поездка заняла считаные минуты, и все это время комиссар гадал, что его ждет. Хотя в глубине души уже не сомневался: Тиннес Фальк вернулся на то место, где был найден мертвым.

Валландер и патрульный экипаж прибыли практически одновременно. Тотчас из красного «вольво», размахивая руками, выскочил какой-то мужчина. Нильс Йонссон из Треллеборга. Направляющийся в Кристианстад. Валландер вылез из машины. Йонссон, крича и все так же размахивая руками, кинулся к нему. Комиссар учуял дурной запах у него изо рта.

– Ждите здесь! – рявкнул он и направился к банкомату.

На асфальте лежал обнаженный труп. И был это Тиннес Фальк. Лежал ничком, прикрывая телом руки. Голова повернута влево. Валландер велел полицейским выставить ограждение и записать показания Нильса Йонссона. Сам он был не в состоянии. Да и ничего важного Нильс Йонссон наверняка не сообщит. Те или тот, кто оставил здесь труп, определенно улучили момент, когда вокруг не было ни души. Хотя тут регулярно проезжает ночная охрана. В первый раз Тиннеса Фалька обнаружил именно ночной охранник, который и поднял тревогу.

Никогда комиссар не сталкивался с подобной ситуацией. Повторная смерть. Вернувшийся покойник.

Он терялся в догадках. Медленно обошел вокруг мертвого тела, словно ждал, что Тиннес Фальк вдруг восстанет из мертвых.

Собственно говоря, здесь лежит предмет поклонения, подумал он.

Ты сам себе поклонялся. И, по словам Сив Эрикссон, рассчитывал дожить до глубокой старости. А прожил даже меньше, чем я.

Подъехал Нюберг. Долго смотрел на труп, потом перевел взгляд на Валландера.

– Он ведь мертвый. Как же он в таком разе вернулся сюда? Он что, хочет быть похороненным возле банкомата?

Валландер не ответил. Не знал, что сказать. Подъехал Мартинссон, припарковался за одной из полицейских машин. Комиссар пошел ему навстречу.

Мартинссон, в тренировочном комбинезоне, вылез из автомобиля. Неодобрительно покосился на пятно, которым Валландер украсил его куртку, но промолчал.

– Что стряслось? – спросил он.

– Тиннес Фальк вернулся.

– Ты шутишь?

– С чего бы? Как есть, так и говорю. Тиннес Фальк лежит на том же месте, где умер.

Они прошли к банкомату. Нюберг разговаривал по телефону, будил кого-то из своих криминалистов. Валландер мрачно подумал, как бы Нюберг опять не рухнул в обморок от изнеможения.

– Есть важный вопрос, – сказал комиссар Мартинссону – Постарайся вспомнить, лежал ли труп точно так же, когда ты нашел его в первый раз.

Мартинссон кивнул, не спеша обошел вокруг покойника. Комиссар знал, что память у него хорошая, но Мартинссон отрицательно покачал головой:

– Он лежал дальше от банкомата. Подогнув одну ногу.

– Ты уверен?

– Да.

Валландер задумался, потом сказал:

– Вообще-то судебного медика ждать незачем. Смерть Фалька констатировали еще неделю назад. Поэтому можно перевернуть тело, не опасаясь обвинений в нарушении процедуры.

Мартинссон колебался. Но Валландер уже принял решение: ждать нет причин. Нюберг сделал несколько фотографий, и тело перевернули. Мартинссон отпрянул. Лишь через несколько секунд, присмотревшись, Валландер сообразил почему. На руках трупа недоставало пальцев: на правой – указательного, на левой – среднего. Он выпрямился.

– С кем же мы имеем дело? – простонал Мартинссон. – С осквернителями трупов?

– Не знаю. Но все это конечно же что-то означает. И похищение трупа, и его возвращение на первоначальное место.

Мартинссон побледнел. Валландер отвел его в сторону:

– Надо связаться с ночным охранником, который нашел его в первый раз. А еще выяснить их маршрут и расписание. В котором часу они здесь проезжают. Тогда можно будет установить, когда он очутился на этом месте.

– Кто обнаружил тело на сей раз?

– Некий Нильс Йонссон из Треллеборга.

– Он что, деньги снимал?

– Говорит, хотел заправиться. Вдобавок у него слабое сердце.

– Только бы он не умер тут сию минуту, – сказал Мартинссон. – Я этого не вынесу.

Валландер поговорил с полицейским, который опрашивал Нильса Йонссона. Как он и предполагал, тот ничего не заметил.

– Что с ним делать? – спросил полицейский.

– Отпустить. Он нам больше не нужен.

Нильс Йонссон сел за руль и с ревом сорвался с места. Провожая его взглядом, Валландер рассеянно подумал, доберется ли он до Кристианстада или сердце откажет по дороге.

Мартинссон меж тем успел связаться с охранным предприятием.

– Охранник проезжал здесь в одиннадцать, – сообщил он.

Сейчас было полпервого. Валландер запомнил, что сигнал поступил в полночь. А по словам Нильса Йонссона, он наткнулся на труп без четверти двенадцать. Все как будто бы сходится.

– Труп лежал здесь максимум час, – сказал комиссар. – И чутье недвусмысленно подсказывает, что те, кто его здесь оставил, прекрасно знали, когда проезжает охрана.

– Те?

– Один человек тут бы не справился, я уверен, – сказал Валландер.

– Как думаешь, свидетели найдутся?

– Маловероятно. Жилых домов поблизости нет, в окно никто ничего видеть не мог. А прохожим в этакую поздноту откуда взяться?

– Некоторые, между прочим, собак выгуливают.

– Н-да, разве что.

– Вот собачники-то вполне могли приметить какой-нибудь автомобиль. Они, как правило, гуляют одним и тем же маршрутом, в одно и то же время. И понятно, обращают внимание, если вдруг что не так, как всегда.

Валландер согласился: мысль разумная, стоит попробовать.

– Завтра вечером кого-нибудь сюда отрядим, – сказал он. – Пускай потолкует с собачниками. И с этими, которые трусцой бегают.

– Ханссон обожает собак, – заметил Мартинссон.

Я тоже, подумал Валландер. Но буду рад, если мне не придется слоняться тут завтра вечером.

Возле ограждения затормозил автомобиль, из которого вышел молодой человек в тренировочном комбинезоне, чем-то похожий на Мартинссона. Сплошные спортсмены вокруг, подумал комиссар.

– Это ночной охранник, который дежурил в воскресенье. Сегодня вечером он свободен, – сказал Мартинссон. – Пойду побеседую с ним.

Валландер вернулся к покойнику.

– Пальцы ему отрезали, – проворчал Нюберг. – Час от часу не легче.

Валландер кивнул:

– Ты, конечно, не медик. А почему сказал «отрезали»?

– Да поверхности резаные. Хотя, может быть, использованы и острые кусачки. Медик разберется. Она уже едет.

– Сюзанна Бекселль?

– Не знаю.

Судмедэксперт прибыла через полчаса. В самом деле Бекселль. Валландер обрисовал ей ситуацию. Одновременно подъехал кинолог с собакой, которого вызвал Нюберг: пусть поищут пальцы.

– Не пойму я, что мне тут делать, – сказала Сюзанна Бекселль, когда Валландер умолк. – Был мертвец, мертвецом и остался.

– Я хочу, чтобы ты осмотрела его руки. Два пальца отрезаны.

Нюберг опять закурил. Странно, что сам я чувствую себя более-менее сносно, подумал Валландер. Кинолог с собакой начали поиски. А комиссару вспомнилась другая собака, отыскавшая однажды палец негра. Когда это было? Он запамятовал. Лет пять назад, а может, и десять.

Судмедэксперт работала быстро.

– По-моему, пальцы срезаны кусачками, – сказала она. – Но произошло ли это здесь или в другом месте, я сказать не могу.

– Точно не здесь, – решительно бросил Нюберг.

Возражать никто не стал. Но никто и не спросил, откуда у него такая уверенность.

Сюзанна Бекселль закончила работу. Подъехала труповозка. Можно забирать тело.

– Мне бы очень не хотелось, чтобы оно снова пропало из морга, – сказал Валландер. – Хорошо бы его похоронить.

Судмедэксперт и труповозка уехали. Собака ничего не нашла.

– Будь пальцы здесь, она бы непременно их отыскала, – сказал кинолог.

– Все-таки завтра надо будет тщательно обшарить все вокруг, – решил Валландер, вспомнив про сумку Сони Хёкберг. – Их могли бросить подальше. Чтобы усложнить нам поиски.

На часах уже без четверти два. Охранник уехал домой.

– Он подтвердил, – сообщил Мартинссон. – Тело лежало иначе.

– Тут возможны минимум два варианта. Либо они вообще не собирались укладывать тело в той позе, в какой оно было найдено первый раз, либо просто не знали, как оно тогда лежало.

– Но почему? Почему его вернули на то же место?

– Не знаю. А оставаться нам тут, пожалуй, незачем. Поспать не мешало бы.

Нюберг сызнова собирал свои причиндалы, второй раз за вечер. Ограждение будет снято только завтра.

– Увидимся утром, в восемь, – сказал Валландер.

Засим они попрощались.

Комиссар поехал домой, заварил чаю. Выпил полчашки и лег в постель. Спину и ноги ломило. За окном качался фонарь.

Он уже погружался в дремоту, как вдруг рывком вынырнул из забытья. Даже не сразу понял, что его насторожило. Некоторое время вслушивался в темноту. Потом сообразил, что сигнал пришел изнутри.

Что-то связанное с отрезанными пальцами.

Он сел в постели. Двадцать минут третьего.

Надо выяснить прямо сейчас. Не могу я ждать до утра, подумал он.

Встал, пошел на кухню. Телефонный справочник лежал на столе.

Через несколько секунд он уже отыскал нужный номер.

18

Сив Эрикссон спала.

Валландер надеялся, что оторвет ее не от тех снов, какие ей не хочется покидать. Лишь после одиннадцатого сигнала она ответила.

– Это Курт Валландер.

– Кто?

– Я был у вас сегодня вечером.

Она как будто бы потихоньку просыпалась:

– А-а, полицейский. Который час?

– Полтретьего. Я бы не стал звонить, но дело срочное.

– Что-то случилось?

– Мы нашли тело.

В трубке зашуршало. Наверно, она села в постели.

– Повторите.

– Мы нашли тело Тиннеса Фалька.

В тот же миг Валландер сообразил, что она не знала о похищении. От усталости он совершенно забыл, что словом об этом не обмолвился.

Пришлось рассказать прямо сейчас. Она слушала не перебивая, а когда он умолк, спросила:

– Я должна принять это на веру?

– Понимаю, звучит странно. Однако каждое слово – чистая правда.

– Кто же занимается такими вещами? И зачем?

– Вот и нам интересно.

– А тело вы, стало быть, опять нашли на том же месте, где он умер?

– Да.

– Господи!

Он слышал в трубке ее дыхание.

– Но как оно там оказалось?

– Пока не знаем. А звоню я сейчас потому, что должен задать вам один вопрос.

– Хотите приехать?

– Думаю, мы выясним все по телефону.

– Так что же вам хочется знать? Похоже, вы вообще не спите?

– Иной раз случается запарка. Вопрос, который я задам, возможно, покажется вам странным.

– На мой взгляд, вы и сами человек странный. Как и ваши рассказы. Извините за прямоту. Ночь ведь на дворе…

Валландер несколько растерялся:

– Не понял, к чему вы клоните.

Сив Эрикссон засмеялась:

– Не стоит принимать мои слова близко к сердцу. Просто я считаю странными людей, которые отказываются выпить, хотя явно испытывают жажду, и закусить тоже отказываются, хотя невооруженным глазом видно, что у них живот подвело от голода.

– Я действительно не хотел ни пить, ни есть, если вы обо мне.

– А то о ком же?

Почему я не сказал правду? – подумал комиссар. Чего, собственно, опасался? И вряд ли она мне поверила.

– Вы обиделись?

– Ну что вы, – отозвался он. – Так можно задать вопрос?

– Я вся внимание.

– Вы можете описать, как Тиннес Фальк работал на клавиатуре компьютера?

– Это и есть ваш вопрос?

– Да. И мне нужен ответ.

– Ну, пожалуй, обыкновенно…

– Люди пишут по-разному. Полицейских, например, часто изображают тюкающими одним пальцем на старой пишмашинке.

– Ах, вот вы о чем!

– Он пользовался всеми пальцами?

– На компьютере вообще мало кто так пишет.

– Значит, Фальк писал не всеми пальцами?

– Нет.

Валландер задержал дыхание. Вот сейчас выяснится, прав он или нет.

– Какими пальцами он писал?

– Дайте подумать. Чтоб не ошибиться.

Комиссар напряженно ждал.

– Фальк писал указательными пальцами, – сказала Сив Эрикссон.

Валландера захлестнуло разочарование:

– Вы совершенно уверены?

– Вообще-то нет.

– Мне очень важен точный ответ.

– Я пытаюсь представить его за клавиатурой.

– Не торопитесь.

Она явно окончательно проснулась и изо всех сил напрягала память.

– Давайте я вам перезвоню немного погодя, – сказала Сив Эрикссон. – Думаю, мне лучше сесть за компьютер, скорей вспомню.

Валландер дал ей свой домашний телефон.

Потом сел возле кухонного стола и стал ждать. Голова болела. Завтра лягу пораньше и как следует высплюсь. Что бы ни случилось. Каково-то Нюбергу? – рассеянно подумал он. Спит небось, а может, и нет, лежит да злится.

Сив Эрикссон перезвонила через десять минут. Услышав звонок, Валландер вздрогнул: вдруг опять журналюга какой-нибудь? Хотя рановато для них, они раньше полпятого не звонят. Он снял трубку. Сив Эрикссон тотчас деловито сообщила:

– Правый указательный палец и левый средний.

Валландер опять напрягся:

– Вы уверены?

– Да. Весьма необычная манера письма – использовать именно эти пальцы. Однако он так и делал.

– Отлично, – сказал Валландер. – Ответ правда важный.

– Какой вам требовался?

– Он подтвердил одно мое подозрение.

– Думаю, вы понимаете, что я сгораю от любопытства?

Валландер прикинул, не рассказать ли ей об отрезанных пальцах. Но решил-таки промолчать.

– Увы, рассказать не могу. Во всяком случае, сейчас. Может быть, позднее.

– А что, собственно, произошло?

– Как раз это мы и выясняем, – ответил комиссар. – Не забудьте про список, о котором я просил. Покойной ночи.

– Покойной ночи.

Валландер встал, подошел к окну. На улице чуток потеплело. Плюс семь. Но ветер все такой же сильный, порывистый. Вдобавок заморосил дождь. Без четырех минут три. Он улегся в постель. И, пока не уснул, отрезанные пальцы метались перед глазами.

Человек, затаившийся в темноте на Руннерстрёмсторг, медленно считал в такт своему дыханию. Это он усвоил с детства: дыхание и терпение взаимосвязаны. Нужно четко знать, когда самое важное – ожидание.

Слушая собственное дыхание, он заодно держал под контролем одолевающее его беспокойство. Произошло слишком много непредвиденного. Конечно, от всего не застрахуешься. Но смерть Тиннеса Фалька нанесла огромный ущерб. Пришлось все перестраивать, спасать положение. И скоро они опять овладеют ситуацией. Время-то поджимает. Хотя, если ничего непредусмотренного больше не случится, можно действовать согласно намеченному графику.

Он подумал о том человеке, который находился где-то далеко, во мраке тропиков, и к которому сходились все нити. Он никогда с ним не встречался, но уважал его и боялся.

Срывов быть не должно.

Он этого не потерпит.

Впрочем, срывы практически невозможны. Никто не сумеет влезть в компьютер, представляющий собой сердце и мозг всего их предприятия. Так что беспокойство его неоправданно. Просто нехватка самоконтроля.

Оплошал он, конечно, не сумел пристрелить полицейского, который поднялся в квартиру Фалька. Но безопасность дела от этого не страдает. Полицейский, надо полагать, ничего не знает. Хотя полной уверенности, понятно, нет.

Фальк сам говорил: риск есть всегда и во всем. И вот теперь он мертв. Смертью подтвердил свою правоту. Риск действительно есть всегда и во всем.

Необходимо соблюдать осторожность. Тот, кто вынужден теперь в одиночку принимать все решения, велел ему выждать. Если устроить новое покушение и убить полицейского, поднимется ненужный переполох. Вдобавок нет никаких оснований считать, что полиция вообще догадывается о сути происходящего.

Он продолжал наблюдение за домом на Апельбергсгатан. А когда полицейский отправился на Руннерстрёмсторг, последовал за ним. Он так и думал: тайная контора будет обнаружена. Немного погодя прибыл еще один человек. С какими-то саквояжами. Полицейский ушел, но через час вернулся. Около полуночи оба они покинули контору Фалька.

Он все ждал, терпеливо прислушиваясь к своему дыханию. Три часа ночи, на улице ни души. Он озяб на холодном ветру и в конце концов решил, что сейчас вряд ли кто сюда заявится. Осторожно вышел из тени, пересек улицу. Открыл подъезд и бесшумно взбежал вверх по лестнице. Не снимая перчаток, отпер дверь мансарды. Вошел, зажег карманный фонарь, посветил на стены. Так, потайную дверь они нашли. Это не стало для него неожиданностью. Сам не зная почему, он проникся уважением к полицейскому, с которым столкнулся в квартире. Тот реагировал быстро, хотя был уже немолод. Это он тоже усвоил с младых ногтей: недооценивать противника – грех не менее тяжкий, чем алчность.

Он направил фонарь на компьютер. Потом включил машину. Монитор осветился. Он проверил, когда компьютер работал последний раз: шесть дней назад. Значит, полицейские даже не включали его.

И все же чувствовать себя в безопасности рановато. Может, они просто не успели. Или думают вызвать специалиста. Беспокойство вернулось. Хотя в глубине души он был уверен, что эти коды им никогда не взломать. Хоть тыщу лет будут корпеть – все равно не взломают. Разве только в полиции найдется кто-нибудь с особо тонкой интуицией – может, тогда им повезет. Или кто-нибудь неслыханно проницательный. Но это вряд ли. Тем более что они понятия не имеют, что ищут. И даже в самых необузданных фантазиях не способны представить себе, какие силы сосредоточены в этом компьютере и ждут, когда их выпустят на волю.

Из квартиры он вышел так же бесшумно, как и вошел.

И снова исчез во мраке.

Валландер проснулся с ощущением, что проспал. Но часы показывали всего-навсего пять минут седьмого. Он спал ровно три часа. И снова откинулся на подушку. Голова болела от недосыпа. Еще десять минут, подумал он. Или хоть семь. Невмоготу мне встать прямо сейчас.

Немного погодя комиссар вылез из постели, поплелся в ванную. Глянул в зеркало: глаза красные. Стал под душ, грузно привалившись к стене, как усталый конь. Медленно начал просыпаться.

Без пяти семь он затормозил на парковке возле полицейского управления. По-прежнему моросил дождь. Ханссон этим утром пришел необычно рано. Стоял возле вахты, листал газету. Мало того, был в костюме и при галстуке. Хотя все привыкли лицезреть его в мятых вельветовых брюках и неглаженых рубашках.

– У тебя что, день рождения? – удивленно спросил Валландер.

Ханссон отрицательно помотал головой:

– Просто на днях посмотрел на себя в зеркало – пугало воронье. Ну и решил: надо с этим завязывать. К тому же сегодня суббота. А там поглядим, надолго ли меня хватит.

Они вместе отправились в кафетерий за привычной чашкой кофе. Валландер рассказал о событиях минувшей ночи.

– Нелепо как-то, – заметил Ханссон, когда комиссар закончил. – На кой черт снова оставлять покойника на улице?

– За то нам и платят, чтобы мы все выяснили. Кстати, сегодня вечером займешься собаками.

– Ты это о чем?

– Вообще-то идея не моя, а Мартинссона. Возможно, вчера вечером, гуляя с собакой, кто-нибудь и приметил что на Миссуннавеген. Вот мы и подумали: ты постоишь там вечерком, потолкуешь с собачниками.

– А почему я?

– Ты же любишь собак, верно?

– Я собирался вечером кой-куда сходить. Нынче суббота, ты не забыл?

– Успеешь, времени хватит. На Миссуннавеген подойдешь часикам к одиннадцати, ладно?

Ханссон кивнул. На взгляд Валландера, особыми полицейскими талантами он не отличался, но исполнительности у него никак не отнимешь, от работы он никогда не увиливал.

– Встретимся в восемь. В комнате для совещаний. Надо обсудить случившееся. Тщательнейшим образом.

– По-моему, обсуждения у нас всегда тщательные. Только с места никак не сдвинемся.

У себя в кабинете Валландер сел за стол. Но немного погодя отодвинул блокнот. Писать было нечего. Пожалуй, впервые за долгие годы службы у него не было никаких зацепок, никаких идей насчет того, как, собственно говоря, выстроить розыскную работу. Что у нас есть? – думал комиссар. Мертвый таксист и мертвый же убийца. Человек, скончавшийся возле банкомата, и его труп, исчезнувший из морга, а затем вновь найденный возле того же банкомата. Но уже без двух пальцев, причем именно тех, какими он пользовался, когда писал на компьютере. Вдобавок обширный сбой в энергоснабжении Сконе и странная взаимосвязь всех этих смертей и событий. И тем не менее мотивированной версии не складывалось. В довершение всего кто-то стрелял в него самого. И отнюдь не для острастки, а с намерением убить.

Никак все это не стыкуется, думал комиссар. Не знаю я, где тут начало, а где конец. И не имею ни малейшего представления, почему эти люди умирают. Хотя мотив наверняка существует.

Он встал и с чашкой кофе в руке подошел к окну.

Как бы поступил Рюдберг? Что бы посоветовал? Какую бы выбрал тактику? Или, может, тоже оказался бы в тупике?

На сей раз ответа Валландер не дождался. Рюдберг молчал.

Половина восьмого. Он вернулся за стол. Надо подготовить совещание. Как бы там ни было, руководить расследованием должен он, а не кто-то другой. Пытаясь по-новому взглянуть на происшедшее, отступил назад. Какие события играли ключевую роль? А какие можно считать второстепенными? Он словно воссоздавал планетную систему, где множество спутников вращались вокруг некоего центра по самым разным орбитам. Однако отыскать этот центр никак не удавалось. Вместо него была большая черная дыра.

Всегда где-то существует главный персонаж, думал Валландер. Не все роли одинаково важны. Некоторые из наших покойников играли второстепенную роль. Но вот кто есть кто? И что это за пьеса? О чем, собственно, идет речь?

Он опять вернулся к исходной точке. В одном можно не сомневаться: покушение на него самого никоим образом не центр. И убийство таксиста тоже не исходная точка для всех прочих событий.

Оставался только Тиннес Фальк. Между ним и Соней Хёкберг имелась связь. Подброшенное реле и чертеж трансформаторной подстанции. Вот на что нужно опираться. Связь, конечно, хрупкая и непонятная, но она существует.

Валландер отодвинул блокнот. Не знаю я, что вижу, устало подумал он.

Еще минуту-другую комиссар сидел за столом. Из коридора донесся смех Анн-Бритт. Давненько он его не слыхал. Валландер собрал бумаги и папки и пошел на совещание.

Они тщательно проработали всю собранную информацию, на что в это субботнее утро ушло без малого три часа. Вялое, унылое настроение за столом потихоньку развеялось.

Примерно в половине девятого пришел Нюберг. Не говоря ни слова, сел в дальнем конце стола. Валландер посмотрел на него – Нюберг покачал головой. Никаких срочных сообщений у него нет.

Вместе они прикинули несколько возможных версий; несколько направлений. Но все время теряли почву под ногами.

– Вдруг кто-то оставляет ложные следы? – сказала Анн-Бритт, когда они сделали перерыв, чтобы размяться и проветрить помещение. – Может, в сущности все очень просто? Если отыскать мотив?

– Какой мотив? – спросил Мартинссон. – Ограбивший таксиста едва ли был движим тем же мотивом, что и другой, сжегший девушку и погрузивший во мрак пол-Сконе. И потом, мы даже не знаем, вправду ли Тиннеса Фалька убили. Я по-прежнему считаю, что он умер естественной смертью либо в результате несчастного случая.

– Вообще-то нам было бы куда проще, если б его убили, – сказал Валландер. – Тогда мы бы точно знали, что имеем дело с неразрывной цепью преступных деяний.

Закрыв окна, все снова расселись по местам.

– Все-таки наибольшие опасения вызывает тот факт, что в тебя стреляли, – заметила Анн-Бритт. – Что ни говорите, а взломщики крайне редко готовы пойти на убийство человека, встретившегося у них на пути.

– Не знаю, наибольшие ли, – перебил Валландер. – Но так или иначе, напрашивается вывод, что люди, стоящие за всем этим, не остановятся ни перед чем, чтобы достичь своей цели. Какова бы она ни была.

Они продолжили детальное обсуждение материала. Валландер говорил мало. Однако слушал очень внимательно. Ведь сколько раз бывало, что строптивое расследование вдруг поворачивалось другой стороной благодаря мимоходом брошенной реплике, случайному комментарию. Они искали подходы и выходы, а особенно – центральную точку. Ядро, которое можно определить туда, где сейчас лишь большая черная дыра. Работа тяжелая, утомительная, словно долгий, бесконечный подъем в гору. Но иного пути не было.

Последний час подводили итоги. Каждый повторил перечень своих задач, выделив первоочередные. Около одиннадцати Валландер пришел к заключению, что совещаться дольше нет смысла.

– Все это потребует времени, – сказал он. – Возможно, придется запросить подкрепление. Во всяком случае, я поговорю об этом с Лизой. А сейчас закругляемся. Про выходные, увы, надо забыть. Работа не ждет.

Ханссон отправился к прокурору, который ждал отчета. А сам Валландер еще в перерыв попросил Мартинссона подъехать с ним после совещания на Руннерстрёмсторг. Сперва Мартинссон забежал к себе, чтобы позвонить домой. Нюберг сидел за столом, дергал себя за волосы, потом встал и молча удалился. В комнате осталась только Анн-Бритт. Валландер догадался, что она хочет поговорить с ним наедине, и закрыл дверь.

– Я тут кое о чем подумала. Этот человек, который стрелял…

– А что с ним?

– Он тебя видел. И выстрелил без колебаний.

– Я предпочитаю не копаться в этом.

– А не мешало бы.

Валландер внимательно посмотрел на нее:

– Как прикажешь тебя понимать?

– Ну, я просто подумала, что тебе бы следовало быть поосторожнее. Возможно, конечно, ты застал его врасплох. Но не исключено, что он думает, будто тебе что-то известно. И предпримет новую попытку.

Комиссар удивился, что ему самому это в голову не пришло. И тотчас испугался.

– Я не хотела тебя пугать. Но не сказать все же не могла.

Он кивнул:

– Я об этом подумаю. Интересно только, что мне известно, по его мнению.

– А вдруг так оно и есть? Вдруг ты что-нибудь видел, но не отдаешь себе в этом отчета?

Неожиданно Валландер подумал о другом:

– Не мешало бы, пожалуй, взять под наблюдение и Апельбергсгатан, и Руннерстрёмсторг. Без патрульных машин, незаметно. На всякий случай.

Анн-Бритт с ним согласилась и пошла распорядиться. Валландер остался наедине со своим страхом. Подумал о Линде. Потом пожал плечами и спустился в холл ждать Мартинссона.

Около двенадцати они были на Руннерстрёмсторг. Мартинссону не терпелось врубить компьютер, но Валландер первым делом потащил его в потайную комнату с алтарем.

– Иным людям киберпространство дурит мозги. – Мартинссон покачал головой. – Не мансарда, а сущий застенок, не по себе мне тут.

Комиссар не ответил. Он думал о том, что сказал Мартинссон. О слове «пространство», которое фигурировало и в журнале Фалька.

Пространство, где было пусто. Никаких сообщений.

Что это за сообщения? – думал Валландер. Я бы сейчас что угодно отдал, только бы узнать.

Мартинссон снял куртку, сел за компьютер. Валландер стал у него за плечом.

– Программы тут наверняка чертовски продвинутые, – сказал Мартинссон, включая машину. – И процессор до невозможности быстродействующий. Я не уверен, что сумею с ним совладать.

– Ты все-таки попробуй. Если не получится, вызовем компьютерщиков из Стокгольма.

Мартинссон не ответил. Молча смотрел на монитор. Встал, заглянул на заднюю сторону. Валландер наблюдал за ним. Мартинссон опять сел. Экран осветился. Замелькали какие-то символы, и в конце концов появилось изображение звездного неба.

– Похоже, он сразу автоматически подключается к какому-то серверу.

Опять пространство, подумал Валландер. В логике Тиннесу Фальку никак не откажешь.

– Хочешь, чтобы я объяснял тебе все, что делаю? – спросил Мартинссон.

– Я все равно вряд ли пойму.

Мартинссон открыл жесткий диск. На экране появился перечень файлов – столбец кодовых обозначений. Валландер надел очки, перегнулся через мартинссоновское плечо – ряды цифровых и буквенных комбинаций. Мартинссон выделил верхнюю слева, попробовал открыть. Кликнул мышкой один раз, потом другой и неожиданно вздрогнул.

– Ты чего? – спросил комиссар.

Мартинссон указал на правую часть экрана, где замигала маленькая световая точка.

– Не знаю, прав ли я, – медленно проговорил он, – но, по-моему, кто-то сейчас мог заметить, что мы пытались открыть файл, не имея права доступа.

– Как такое возможно?

– Этот компьютер связан с другими.

– Значит, кто-то видел, что мы пробуем запустить эту машину?

– Примерно так.

– И где этот человек находится?

– Да где угодно, – ответил Мартинссон. – На уединенной ферме в Калифорнии. Или на острове у берегов Австралии. А может, в квартире прямо под нами.

Валландер недоверчиво покачал головой:

– Уму непостижимо.

– Благодаря компьютеру и Интернету ты всегда в центре мира, где бы ни находился географически.

– Так ты сумеешь его открыть?

Мартинссон взялся за работу. Валландер ждал. Минут через десять Мартинссон отодвинул стул:

– Доступ закрыт. Все файлы заблокированы сложными кодами, которые в свою очередь имеют защитную систему.

– Значит, сдаешься?

Мартинссон улыбнулся:

– Пока нет. Рановато.

Он снова пробежался по клавишам.

И почти сразу же изумленно ахнул.

– Что там?

Мартинссон задумчиво смотрел на экран:

– Я не вполне уверен. Но кажется, всего несколько часов назад кто-то заглядывал в этот компьютер.

– Откуда это видно?

– Долго объяснять.

– Ты вправду уверен?

– Пока что не совсем.

Валландер молча наблюдал, как пальцы Мартинссона жмут на клавиши. Десять минут спустя Мартинссон встал:

– Да, я не ошибся. Кто-то залезал в компьютер вчера или нынче ночью.

– Точно?

– Да.

Они посмотрели друг на друга.

– Выходит, кто-то еще, кроме Фалька, имеет доступ к его файлам.

– Причем вовсе не хакер, – сказал Мартинссон.

Валландер молча кивнул.

– И как это понимать? – спросил Мартинссон.

– Не знаю. Рано еще делать выводы.

Мартинссон снова сел и продолжил работу.

В половине пятого сделали перерыв. Мартинссон пригласил Валландера к себе домой пообедать. Около половины седьмого они вернулись в мансарду Валландер понимал, что в его присутствии нет нужды. Но не хотел оставлять Мартиссона одного.

В десять Мартинссон сдался:

– Не могу пробиться. В жизни не видал такой защиты. Там внутри словно бы тысячи километров колючей проволоки под током. Непреодолимые защитные стены.

– Ясно, – сказал Валландер. – Вызовем компьютерщика из Стокгольма.

– Пожалуй, – с сомнением ответил Мартинссон.

– А что, есть другой вариант?

– Вообще-то есть, – продолжал Мартинссон. – Парнишка по имени Роберт Мудин. Живет в Лёдерупе. Неподалеку от дома твоего отца.

– А кто он?

– Обыкновенный юнец девятнадцати лет от роду. Насколько я знаю, пару недель назад вышел из тюрьмы.

Валландер недоуменно воззрился на коллегу:

– И чем же он нам поможет?

– Не так давно Роберт Мудин сумел влезть в базы данных пентагоновского суперкомпьютера. Его считают одним из лучших хакеров в Европе.