Текст книги "Крайние меры (ЛП)"

Автор книги: Хелен Харпер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Помня об этом, я перехожу в лобовую атаку.

– Когда ты планировал рассказать мне о новой Семье?

Впервые он выглядит озадаченным.

– Что?

– Новая Семья, – повторяю я. – Те, кто хотел заполучить заклинание О'Ши.

Он явно сбит с толку.

– Новой Семьи нет. О чём ты говоришь?

Я рассказываю ему о Люси – или, скорее, о Черити Уэзерс – и о том, что она рассказала мне перед тем, как её жизнь оборвалась так внезапно. Он откидывается на спинку сиденья, его лицо непроницаемо, пока он переваривает информацию.

– Я предположил, что это были какие-то недовольные. Я имею в виду, это серьёзно. У нас никогда раньше не было подобной ситуации, и я бы не стал вовлекать тебя, если бы это не требовало свежего взгляда и другого образа мышления. Но новая Семья? У нас не было новой Семьи с тех пор как была казнена Мария, королева Шотландии.

– Стюарты?

Он кивает.

– Допустим, кто-то действительно захотел создать новую Семью, – говорю я. – Как бы они вписались в нынешнюю ситуацию?

– Это просто не сработает, – в его тёмных глазах читается тревога.

– Почему нет?

– Посторонним это трудно понять, но между Семьями существует серьёзное соперничество. Связи и союзы меняются в зависимости от решаемой проблемы. Однако, поскольку нас пятеро, это работает.

– Объясни.

Он хмурится.

– Мне будет проще привести тебе пример. В последний раз, когда мы все встречались, правительство хотело прислать наблюдателей. Среди людей растёт беспокойство по поводу того, что мы держим в секрете действия и мотивы Семей. Мы с главой Стюартов хотели прийти к согласию. Открытость обеспечит лучшее взаимопонимание. Население будет относиться к нам менее настороженно, и в результате мы откроем больше возможностей для торговли.

– Но другие с этим не согласились?

– Медичи и Бэнкрофт. Они утверждали, что то, чем мы занимаемся, не касается людей. Они также были обеспокоены тем, что это может создать проблемы между самими Семьями. Если бы всё было честно и открыто обнародовалось, каждый из нас мог бы лучше оценить положение других Семей и, если бы захотел, мог бы подорвать доверие друг к другу.

Я полагаю, что «подрывать авторитет» в мире вампиров означает нечто большее, чем просто отпускать колкости на детской площадке. Хотя я согласна с позицией Монсеррата, я вижу, что существуют потенциальные проблемы.

– А Галли?

– Они выслушали обе стороны и в конечном итоге согласились с Медичи и Бэнкрофтами.

Я задумчиво киваю головой.

– Без четного числа Семей разногласия редко остаются неразрешёнными.

– Действительно.

– Вот только, – добавляю я, пытаясь вытянуть из него как можно больше информации, – почему меня это должно волновать? Если у вас новая Семья, и это означает, что вы все в разладе, какое это имеет значение для людей?

– Власть, которую дает вампирство, опьяняет. А могущество, которое получают Семьи в результате объединения их совокупных сил, почти непостижимо. Именно по этой причине мы ограничиваем нашу численность пятью сотнями членов, – Монсеррат берёт меня за руку и нежно сжимает. По моей руке пробегает странное покалывание. – Представь себе новую Семью, в которой нет преданности и желания следовать каким-либо правилам, существовавшим сотни лет.

– Вампиры могут взять верх над деймонами, – шепчет О'Ши, осознавая это.

– И людьми, – мрачно добавляет Монсеррат. – И без контроля, чтобы предотвратить необоснованные нападения…

– Результаты могут быть катастрофическими, – заканчиваю я. Я размышляю о том, какую реальную опасность может представлять эта новая Семья. – Но что, если это не так? Что, если эти вампиры просто хотят новую Семью и будут соблюдать законы, которые у вас уже есть?

– Тогда почему они такие скрытные? Почему бы им не открыто заявить о создании новой Семьи? Разрыв уз верности, которые уже существуют в каждой Семье, является доказательством того, что они не станут придерживаться ограничений.

Меня так и подмывает указать на то, что, возможно, ему следовало бы делать больше для поощрения этой преданности и для того, чтобы не дать заблудшим членам Семьи уйти, но я думаю, что он, вероятно, уже понял это.

– Они уже продемонстрировали, что очень любят убивать людей, – размышляет О'Ши, потирая остатки раны на шее.

– Зачем этой новой Семье понадобилось твоё заклинание? – спрашиваю я его.

– Понятия не имею. Может, они немного страдают от недотраха?

– Это как-то связано с побочными эффектами пассивности. Может, так они привлекают к себе так много ранее лояльных вампиров, – я бросаю взгляд на Монсеррата. – Скольких замешанных в этом ты знаешь?

– Я предоставлю тебе файлы позже, если ты решишь присоединиться к нам. Но в Семье Монсеррат было зарегистрировано по меньшей мере полдюжины подтверждённых смертей и ещё несколько исчезновений. Другие Семьи назвали похожие цифры, хотя, возможно, они лгут.

– И все они встречались с тобой? – спрашиваю я О'Ши.

Он кивает.

– Тебе не показалось странным, что так много вампиров заинтересовались твоим заклинанием?

Он выглядит слегка смущённым.

– Я зарабатывал кучу денег. Откуда мне было знать, в чём на самом деле заключается суть?

Я раздражённо выдыхаю, затем подтягиваю колени к груди и крепко обнимаю их. В носу всё ещё пульсирует боль, хотя после помощи Монсеррата она несколько утихла. Я смотрю в окно на проплывающие мимо улицы. Должно быть, недавно прошёл дождь, потому что в лужах, мимо которых мы проезжаем, отражаются уличные фонари. Большинство магазинов сейчас закрыты, но время от времени я вижу ресторан, где продают еду навынос, или винный магазинчик, который по-прежнему открыт. Я допиваю остатки виски. Страшно представить себе мир, в котором вампиры не ограничивают свою силу сами.

– Останови машину, – внезапно говорю я.

– Бо…

– Я сказала, останови эту чёртову машину, – рычу я.

Какое-то мгновение Монсеррат не отвечает, затем стучит в окно, отделяющее нас от водителя, и открывает его, что-то бормоча в сторону переднего сиденья. Машина плавно останавливается.

– Я бы хотела, чтобы ты потратила немного больше времени на раздумья, – начинает он.

– Подожди здесь, – говорю я, открывая дверь и выходя наружу. Затем снова просовываю голову в салон машины. – У тебя есть мелочь?

Он выглядит озадаченным, но роется в кармане и достаёт несколько монет.

– Спасибо, – я захлопываю дверь и подбегаю к телефону-автомату. Я хватаю трубку, опуская монеты, пока набираю номер. Rogu3 сразу берёт трубку.

– Алло? – его голос осторожен.

– Это я, – говорю я.

– Где, чёрт возьми, ты была, Бо? Я пытался разыскать тебя несколько часов! Я отследил тебя до полицейского участка недалеко от Пикадилли, но потом тебя отпустили…

– Я в порядке. Честное слово, – а затем, скорее автоматически, чем по какой-либо другой причине, я выдаю: – Не матерись.

– Где ты? Что происходит?

Я облизываю губы.

– Давай просто скажем, что расследование принимает новый оборот.

– Отлично, что ж, спасибо, что держишь меня в курсе, – он говорит это с сарказмом, и я вижу, что ему обидно, что я не поддерживаю связь.

– Прости, Rogu3, но для тебя же будет лучше, если ты будешь знать не слишком много.

Он шмыгает носом.

– Я много знаю о твоей мадам Люси. Её настоящее имя Черити Уэзерс. Она работает стоматологической медсестрой в какой-то клинике в Брикстоне. Похоже, у неё нешуточное пристрастие ко «льду».

Я прикусываю губу. Если она была наркоманкой, то стала бы лёгкой добычей. Всё, что потребовалось бы сделать этим чёртовым вампирам – это пообещать ей немного «льда» (или наоборот, не давать ей «льда»), и она была бы в их власти. Бедная сучка.

(В английском «льдом» называют кристаллическую форму кокаина, – прим)

– Ты можешь сказать, с кем ещё она контактировала?

– Ты имеешь в виду, кроме твоего приятеля-деймона? Нет. Она почти не появлялась в сети. Ни Facebook, ни Twitter, ничего подобного, – он фыркает. – Это видно по тому, как она пишет в интернете. Всё с правильной пунктуацией и со стандартной английской орфографией. Ни единого смайлика.

Я помню, как О'Ши сказал, что был уверен в том, что она женщина, из-за её стиля письма. Не просто женщина, а женщина, которой интернет был не нужен. Интересно, как она вообще связалась с вампирами. Без сомнения, через какого-нибудь паршивого дилера.

– Спасибо, Rogu3. Это действительно полезно, – я не утруждаю себя сообщением ему, что уже знаю её имя – не хочу ранить его чувства. – Послушай, – продолжаю я, – я на некоторое время отключусь, поэтому не буду выходить на связь. Я могу больше никогда не выйти на связь, – я скрещиваю пальцы при этой мысли.

– Что? – кричит он. – Почему?

Я улыбаюсь в трубку.

– Я не знала, что тебе не всё равно.

– Мы не лучшие друзья или что-то в этом роде, но я думал, что у нас есть взаимопонимание.

– Оно у нас есть. Вот почему у меня есть для тебя последнее задание. Спешить некуда, потому что, как я уже сказала, я не знаю, выйду ли я снова на связь, но…

– Я понял, я понял. Что тебе нужно?

Я даю ему данные Гарри Д'Арно. Каким бы честным ни казался адвокат при личной встрече, он по-прежнему является зацепкой. Меня так и подмывает попросить Rogu3 взломать для меня и интранет Монсеррата. Но, несмотря на всё его позёрство, он все ещё ребёнок; вампиры слишком большие и чертовски страшные, и мне нужно, чтобы он был в безопасности.

– Я позабочусь о том, чтобы тебе заплатили, несмотря ни на что.

– Мне не нужны деньги, – ворчливо говорит он. – Чего бы это ни стоило, Бо, береги себя.

Я тронута.

– Спасибо. И тебя о том же прошу, малыш.

Я вешаю трубку, чтобы не выдать своих эмоций. Затем делаю глубокий вдох и набираю следующий номер.

– Арбутнот Блэкмен.

– Привет, дедушка, – тихо говорю я.

– Бо! Где ты? Мне сказали, что тебя арестовали.

Я не хочу сейчас вдаваться в подробности.

– Я уезжаю, – говорю я ему. – Я могу и не вернуться.

Он сразу начинает что-то подозревать.

– Куда?

Я думаю обо всех тех семьях, чьи случаи я расследовала, когда работала в страховой компании, и о том, как отчаянно они хотели узнать, что на самом деле случилось с их близкими. Я решаюсь и говорю правду.

– Меня вербуют.

Молчание тянется так долго, что я начинаю сомневаться, там ли он ещё.

– Дедушка?

Его голос напряжён.

– Почему?

– Это просто то, что я должна сделать. Но я собираюсь попытаться вернуться.

– Ты имеешь в виду Сангвинов.

Я удивлена.

– Ты слышал о них?

– Я тебя умоляю, – он вздыхает. – Знаешь, очень немногие люди заходят так далеко. Мы как-то пытались с одним человеком. Отправили его в Семью Бэнкрофт. Больше я о нём ничего не слышал.

– Всегда бывают исключения, – говорю я, стараясь, чтобы мой тон звучал непринуждённо.

– Если кто и может быть исключением, так это ты. Я всегда гордился тобой, знаешь ли.

Я ошеломлена мягкостью его голоса.

– Спасибо.

– А есть другой способ? Я могу чем-то помочь?

– Нет. Мне нужно сделать это самой. Не пытайся… – я сглатываю. – Не пытайся никого за мной посылать или что-то в этом роде. Я либо справлюсь, либо нет. В любом случае, это лучший способ действий.

– Тогда я доверяю твоему мнению. Но не доверяй хлебальщикам, Бо. В них есть нечто большее, чем ты думаешь.

Я задаюсь вопросом, не ошибалась ли я в старике все эти годы. Последнее, чего я ожидала – это его скрытого благословения.

– Спасибо, – повторяю я. – Есть одна вещь, которую я хочу, чтобы ты сделал.

– Назови это.

Я даю ему банковские реквизиты Rogu3.

– Я верну тебе деньги, так или иначе. На моём счету есть деньги, которые я могу…

– Я разберусь с этим. Мы же не можем допустить, чтобы плебей остался без средств к существованию из-за того, что кто-то из Блэкменов не оплатил свои счета, не так ли? Бо, ты рассказала своей матери об этих вампирских делах?

– Я не знаю, где она.

– Где-то бродит, без сомнения. Когда она выйдет на связь, я дам ей знать.

– Скажи ей, что я люблю её, – мой голос дрожит. – И тебя тоже люблю.

В конце концов, кровь не водица.

– До свидания, Бо, – он вешает трубку.

Я ещё мгновение стою, всё ещё держа трубку в руке. Затем кладу её на место и возвращаюсь к лимузину. На этот раз водитель выходит и открывает передо мной дверцу. Я коротко улыбаюсь ему и сажусь внутрь.

– У меня есть телефон, – натянуто произносит Монсеррат.

– То, что я собираюсь на тебя работать, ещё не значит, что я тебе доверяю. Это был личный разговор.

Что-то мелькает в его глазах, но исчезает прежде, чем я успеваю понять, что это значит.

– Ты сделала два звонка.

– Они оба были личными разговорами, – коротко отвечаю я. Он может не лезть не в своё дело. То, что я позволила завербовать себя в Семью Монсеррат, не означает, что я стану их собственностью.

На щеке Монсеррата подёргивается мускул. Он стучит по стеклу со стороны водителя, и машина отъезжает.

– Ты собираешься остаться?

– Да. Я также собираюсь быть Сангвином. Я могу месяц терпеть жажду крови, – говорю я с гораздо большей уверенностью, чем чувствую на самом деле.

Он просто кивает, и мы погружаемся в неловкое молчание.

Глава 14. Страх

Я ожидаю, что мы направимся прямо к штаб-квартире Монсеррат на окраине Гайд-парка, но вместо того, чтобы ехать в этом направлении, машина поворачивает налево, и мы останавливаемся у старого здания. Это величественное архитектурное сооружение, построенное из песчаника; оно выглядит так, словно простояло здесь сотни лет.

– Милое местечко, – комментирую я.

– Вербовка начнётся только завтра, так что вы можете остаться здесь. Здесь будет безопасно.

– А где именно «здесь»?

– В моей квартире, – коротко отвечает Монсеррат.

О'Ши вылезает из машины и насвистывает.

– Мне нравятся мужчины со стилем.

– Если ты хочешь остаться в живых, – говорит Монсеррат демону, – то ты останешься здесь и не будешь высовываться.

О'Ши поджимает губы.

– У тебя есть спутниковое телевидение? – Монсеррат выразительно смотрит на него. – Хорошо, хорошо. Я останусь здесь и спрячусь. Очень мило, что ты так беспокоишься о моей безопасности.

Я невольно улыбаюсь, и Монсеррат бросает на меня сердитый взгляд.

– Ты тоже можешь остаться здесь на ночь.

– Отлично. Спасибо, – бормочу я.

У входа нет швейцара, но система безопасности всё равно впечатляет. Монсеррат входит, приложив большой палец к электронному сенсору.

– Если вы выйдете, то не сможете вернуться, – предупреждает он.

Мы с О'Ши покорно киваем. Дверь со щелчком открывается, и мы входим в просторный вестибюль. Он намного лучше, чем то место, где я останавливалась в прошлый раз.

Монсеррат ведёт нас к лифту. Стены зеркальные, и я морщусь, глядя на своё отражение. Под глазами у меня тёмные синяки, а нос интересного фиолетового оттенка. Я осторожно дотрагиваюсь до него и шиплю от боли. Они оба смотрят на меня.

– Больно, да?

– Так не трогай, – говорит Монсеррат. Он отворачивается, а я по-детски показываю ему язык. К сожалению, он видит меня в зеркале.

– Тебе это не сойдёт с рук, когда ты будешь завербована.

– Я не просила о вступлении в твою Семью, – замечаю я.

– Теперь ты согласилась.

Я вздыхаю. Полагаю, что да. Однако я не из тех, кто упускает момент, и говорю:

– Я ещё могу отступить.

– Да. Можешь, – и тут, без предупреждения, он бросается на меня.

Встревожившись, я атакую Монсеррата с кулаками, но он хватает меня за нос и одним быстрым движением резко сдвигает его в сторону. Раздаётся громкий хруст, и я вскрикиваю.

Он осматривает дело своих рук.

– Вот, – говорит он. – Так-то лучше.

Я даю ему пощёчину. О'Ши смотрит на нас широко распахнутыми глазами.

– Эм, Бо.

– Да?

– Может, не стоит злить этого кровохлёба?

Я бросаю на деймона злобный взгляд.

– Он первый начал.

Монсеррат усмехается. Хорошо, что лифт в этот момент останавливается, иначе я не отвечала бы за свои действия. У меня адски болит нос, но я прохожу мимо вампира, как будто никогда в жизни не чувствовала себя лучше, и оглядываюсь по сторонам.

– Ух ты, – говорит О'Ши. – Это знатная берлога.

Он прав. Квартира Монсеррата так же элегантна, как и его костюмы. Пол выполнен из древесины янтарного цвета, которое заставляет комнату выглядеть более тёплой, и покрыт дорогими коврами. Напротив камина стоит огромный диван, а в глубине находится современная кухня. Стена слева от меня от пола до потолка заставлена книгами, справа – огромные эркерные окна, из которых открывается вид на Лондон.

– Сойдёт, – надеюсь, мой тон не кажется слишком восхищённым. Я всё ещё злюсь на него из-за носа.

– Не так красиво, как в отеле для свиданий? – спрашивает Монсеррат.

– Как ты узнал, что мы там были?

Он притворяется, что говорит с акцентом.

– У нас есть швои шпошобы.

Я таращусь на него. У Главы вампиров есть чувство юмора. Кто бы мог подумать?

Он улыбается.

– Пойдём. Я покажу тебе спальню. Деймон может переночевать на диване. Я лягу на полу.

Он открывает массивную деревянную дверь, и я столбенею. Кровать королевских размеров и даже больше. Она застелена чёрными атласными простынями и выглядит так, словно задумывалась для съёмок порнофильма. Видимо, Монсеррат сейчас не состоит в отношениях.

– Думаю, кровать достаточно большая для нас обоих, – говорю я, широко улыбаясь. – Я не буду кусаться, если ты не будешь, – как только эти слова слетают с моих губ, я понимаю, что они звучат как приглашение, и начинаю краснеть. Монсеррат, похоже, этого не замечает.

– Если тебе так будет комфортно, – он указывает на другую дверь слева. – Ванная там, если хочешь помыться. Я могу принести тебе чистую футболку или что-нибудь из одежды.

Чувствуя себя неловко, я бормочу «спасибо». Он стоит передо мной и смотрит вниз, его тёмные глаза сверкают.

– Спасибо, Бо. Я знаю, от чего ты отказываешься, решаясь на это. Я этого не забуду.

– Я ни от чего не отказываюсь, – отвечаю я. И это правда. – У меня больше нет работы. За моей кровью охотится толпа вампиров-предателей. И это только до полнолуния. Я буду Сангвином.

Его глаза наполняются неожиданной теплотой.

– Хорошо.

Мы оба остаёмся стоять так, пока О'Ши не окликает нас из гостиной.

– У тебя есть что-нибудь перекусить?

Монсеррат встряхивается.

– Я принесу тебе ту футболку.

– Спасибо, – я захожу в ванную и делаю очень глубокий вдох.

***

Монсеррат приходит в постель гораздо позже меня. Я не уверена, что он делает, то ли рассказывает О'Ши, где найти кукурузные хлопья и как пользоваться пультом дистанционного управления, то ли отправляется выполнять какую-то таинственную работу «Главы Семьи Кровохлёбов». Чёрт, да насколько я знаю, у него где-то в чулане может быть привязана добровольная жертва, и он ходил перекусить. Как бы то ни было, когда он наконец забирается на дальний край огромной кровати, я ещё не сплю. Я не притворяюсь спящей; в конце концов, он вампир, я уверена, он бы понял, если бы я притворялась. Но я не в настроении для ночных разговоров, и моё легкомысленное замечание о том, что я не против разделить с ним постель, сейчас кажется опрометчивым. Я не оборачиваюсь, но чувствую, что он держится на приличном расстоянии и изо всех сил старается меня не беспокоить. Я лежу, прислушиваясь к его ровному дыханию, и оглядываю комнату.

Я беспокоюсь о том, правильный ли я делаю выбор. Думаю, в глубине души я надеялась, что мой дедушка настоит на своём и не позволит мне сделать этот шаг. Конечно, я бы разглагольствовала и ругалась, но всё равно приняла бы это решение. Вот только… несмотря на то, что я взрослая женщина, иногда какая-то крошечная часть меня мечтает о том, чтобы снова стать ребёнком и чтобы важные решения принимались не в моих руках. Учитывая, что во всём этом чёртовом мире всего три Сангвина, мои шансы пережить лунный цикл ничтожно малы. Это не говоря уже об опасностях, связанных с попыткой обращения в вампира, и о том факте, что группа предателей-кровохлёбов, возможно, захочет продолжить свои попытки перерезать мне горло, вместо того чтобы принять меня в свои ряды. Что бы ни случилось, когда я обращусь завтра, мне придётся действовать осторожно.

Я переворачиваюсь на спину, злясь на себя за то, что до сих пор бодрствую. Вероятно, это последний раз, когда у меня есть возможность спокойно поспать. Монсеррат не шевелится. Я бросаю на него взгляд, отмечая его обнажённую кожу и упругие, чётко очерченные мышцы. Тёмная извилистая татуировка выделяется на верхней части его спины и вьётся вокруг рук, хотя освещение слишком тусклое, чтобы разобрать, что это на самом деле.

Что-то во мне напрягается. Не то чтобы я ожидала, что он будет в полосатой пижаме, но он выглядит так, словно совершенно голый. Трудно сказать наверняка, потому что атласная простыня наброшена ему до пояса. Не задумываясь, я поворачиваюсь в его сторону, чтобы проверить. Может быть, вампирам положено спать обнажёнными. Несмотря на мои язвительные замечания Анжелике о том, что они не спят в гробах, я на самом деле понятия не имею, как вампиры спят. Или едят. Или вообще что-либо делают. Я мрачно улыбаюсь про себя. Полагаю, я скоро это выясню.

Любопытство берёт надо мной верх, и я очень, очень осторожно приподнимаю простыню. Она спадает на сантиметр, открывая хорошо очерченные ямочки по обе стороны от его позвоночника. Теперь я убеждена, что он голый. У этого мужчины нет чувства приличия. Очевидно, у меня его тоже нет, потому что я ещё дальше стягиваю простыню.

– Бо.

Моё сердце подпрыгивает в груди. Ой.

– Что ты делаешь?

Я не могу придумать ни одного разумного ответа.

– Не могу уснуть, – бормочу я в конце концов, садясь.

Монсеррат переворачивается на другой бок, подпирая голову локтем. Несмотря на темноту, я различаю коварный блеск в его глазах, как будто он прекрасно понимает, что я пытаюсь сделать. Я опускаю взгляд и вижу, что татуировка тянется от его загорелой спины до широкой груди. Я понимаю, что это замысловато нарисованные крылья, которые обвивают его кожу от лопаток до ключиц, а нижние края находятся всего в миллиметрах от его тёмных сосков.

– Я могу помочь тебе с этим, – бормочет он.

Я чувствую напряжение и подозрительность.

– Что ты имеешь в виду?

Он потирает щетину на подбородке.

– Я могу помочь тебе уснуть.

Крошечная, охваченная ужасом часть меня гадает, не имеет ли он в виду «навсегда».

– О? – пищу я.

Монсеррат садится, спускает ноги с кровати и встаёт. На нём белые штаны на завязках. Ну что ж.

Он улыбается, как будто знает, о чём я думаю.

– Подожди здесь.

Он выходит из спальни, шлёпая босыми ногами. Стараясь не думать о том, что я только что выставила себя полной идиоткой, я тоже встаю. Вместо того, чтобы последовать за ним, я подхожу к окну и, раздвинув плотные шторы, смотрю в ночь. Отсюда я не вижу луну, и это даже к лучшему, потому что она бы только напоминала мне о том, что должно произойти. Однако видны несколько звёзд. Я остаюсь на месте, даже когда слышу, что Монсеррат возвращается. Я не могу не задаваться вопросом, не в последний ли раз я смотрю на ночное небо человеческими глазами.

Он подходит ко мне, его босые ноги ступают легко, как у кошки, и протягивает мне кружку. Я тупо смотрю на неё.

– Это горячее какао, – говорит он мне.

«А следом он подарит мне пару пушистых тапочек и халат». Я беру кружку и осторожно делаю глоток. Напиток обжигает мне рот, но вкус приятный.

– Спасибо.

Монсеррат наблюдает за мной, прикрыв глаза.

– Я не спал всю ночь, – внезапно произносит он.

Я в замешательстве.

– Что?..

– В ночь перед моим обращением. Я не спал всю ночь.

– Мне страшно, – шепчу я.

– Я знаю.

Я благодарна, что он не тратит время на банальности. Мне достаточно знать, что он понимает мои чувства. Я осушаю кружку.

– Иди спать, – тихо говорит он.

– Я постараюсь, – я возвращаюсь на свою половину кровати и ложусь. Через несколько мгновений я крепко засыпаю.

***

Когда я просыпаюсь, ещё рано. Солнечный свет, пробивающийся сквозь раздвинутые шторы, по-новому яркий – такой, какой бывает только вскоре после рассвета. Я переворачиваюсь, но Монсеррата там нет, хотя на подушке, где была его голова, осталась вмятина. Бабочки порхают у меня в животе. Я понятия не имею, что принесёт этот день, но знаю, что он безвозвратно изменит мою жизнь. На мгновение я остаюсь на месте, думая о Черити Уэзерс, Тэме, Тэнси и всех остальных из «Крайних Мер». Я думаю о том, как всё могло бы быть по-другому, если бы О'Ши умер в той грязной комнате. А потом я встаю с постели, ополаскиваю лицо водой и одеваюсь, прежде чем тщательно застелить постель и стереть все следы своего присутствия. Вперёд. Я готова.

К сожалению, когда я иду в гостиную, решимость уже начинает покидать меня. Я нахожу О'Ши растянувшимся поперёк дивана, закинув руки за голову. Он вскакивает.

– Привет! – у него слишком яркий и жизнерадостный голос. – Как ты себя чувствуешь? Готова присоединиться к кланам трайберов?

Я бросаю на него неодобрительный взгляд, но он только дружелюбно пожимает плечами.

– По крайней мере, ты будешь занята. Мне придётся отсиживаться здесь.

Меня так и подмывает сказать ему, что ему чертовски повезло, что он остался жив, но я успеваю прикусить язык.

– Где Монсеррат?

– Майкл? Он уже ушёл. Просил передать, чтобы ты не беспокоилась о завтраке, его доставят позже. Примерно через пару часов за тобой заедет машина и отвезёт в штаб-квартиру.

– Хорошо, – я грузно опускаюсь на диван. О'Ши садится рядом со мной.

Мне нужно что-нибудь, чтобы отвлечься от надвигающихся событий.

– У тебя есть клиентские записи, по которым я могла бы просмотреть вампиров, приходивших за заклинанием? – спрашиваю я.

– Ты что, спятила? Ведение клиентских записей – верный способ попасться.

– Ну, а сколько всего было клиентов?

– Не меньше шестидесяти.

Иисусе.

– Ты знаешь кого-нибудь из них по имени?

О'Ши качает головой.

– Отличительные черты? Особенно монсерратских вампиров?

– Дружище, для меня все вампиры на одно лицо.

Я никак не могу понять, как это может быть правдой. Я пробую зайти с другой стороны.

– Как ты думаешь, почему они пытались убить тебя? Я имею в виду, если шестьдесят из них использовали заклинание, почему бы не продолжать в том же духе? Или почему они не убили тебя после того, как сделали это в первый раз?

– Авторское право.

– А?

– Я защитил его авторским правом. Я не хочу, чтобы какой-нибудь другой дилер украл моё барахло и заработал на нём деньги, которые должны принадлежать мне, поэтому я установил на него авторское право.

Я хмурюсь.

– Что именно это значит?

– Что каждое заклинание можно использовать только один раз. Ты не можешь его купить, а потом раздать бесплатно всем своим друзьям. Если они захотят, им придётся приобрести его самостоятельно. Я же бизнесмен, – он потирает пальцы. – Всё дело в прибыли.

– Посмотри, к чему привела тебя эта прибыль, – бормочу я. – Что изменилось?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты сказал, что они забрали у тебя заклинание, прежде чем попытаться убить. Если оно защищено авторским правом, как ты говоришь, то как они могли его использовать?

– Они, должно быть, нашли способ обойти это, – он не выглядит особенно расстроенным. – Люди обычно в конце концов находят способ.

Это удивительно похоже на то, что делает Rogu3. Однажды он сказал мне, что компании продолжают устанавливать более мощные брандмауэры и системы безопасности, чтобы противостоять хакерам, но это лишь временные меры, потому что рано или поздно хакеры всегда находят способ обойти их. Интересно, есть ли конечная точка – время, когда люди прекратят этот цикл мер безопасности и сократят их количество. Вероятно, нет.

***

Два часа спустя я всё ещё испытываю беспокойство и задаюсь вопросом, правильно ли я поступаю, когда мои размышления прерывает звонок в дверь. Бабочки у меня в животе начинают порхать как бешеные.

– Это, должно быть, твой шофёр, – весело говорит О'Ши.

Я встаю, но у меня дрожат ноги, поэтому я резко сажусь обратно. Деймон поднимает меня и хватает за лацканы пиджака.

– Всё будет в порядке. Ты найдёшь убийц, разгадаешь тайну и доживёшь до конца цикла полнолуния как новоиспечённый и абсолютно могущественный Сангвин. Вперёд!

Но я не хочу быть абсолютно могущественным Сангвином. Я совершенно счастлива быть слабачкой в кожаной куртке.

О'Ши подталкивает меня к двери.

– Давай, вперёд.

На мгновение я застываю, упираясь пятками в идеально лакированный пол квартиры Монсеррата. Мне приходится заставить себя идти вперёд. Теперь я понимаю, откуда взялась фраза «в ужасе застыть на месте». Я с трудом сглатываю. Это судьба, которую я выбрала. Мне нужно с этим справиться.

***

Менее чем через двадцать минут молчаливый водитель высаживает меня перед внушительной штаб-квартирой Семьи Монсеррат. Если бы вы посмотрели слово «логово вампиров» в визуальном словаре, то, вероятно, увидели бы здание передо мной. Оно, может, и расположено на краю оживлённой магистрали и совсем рядом с шумным Гайд-парком, но вокруг него царит странная атмосфера тишины, как будто оно находится в мыльном пузыре. Каменная кладка старинная; я понятия не имею, как долго Семья Монсеррат обитает здесь, хотя я слышала рассказы о том, что они всё ещё держат зуб на человеческую королевскую семью за то, что они открыли парк для публики. Учитывая, что это произошло в далеком 1637 году, я думаю, что они живут там чертовски долго. Мороз по коже, но если обернуться и посмотреть на парк, то можно увидеть старое место, где стояла Тайбернская виселица. Последний человек, которого там повесили, возможно, был казнён ещё в восемнадцатом веке, но меня до сих пор бросает в дрожь.

Я смотрю на серые каменные стены, башенки и горгулий. Я много раз проходила мимо этого здания, но никогда не бросала на него более чем беглого взгляда. Теперь, когда я собираюсь войти, я смотрю на него совершенно другими глазами.

Что необычно для этого времени года в Лондоне, на небе ни облачка. Солнце насмешливо светит мне в лицо. Должна признаться, что, переступая порог, я в некотором роде надеюсь, что какой-нибудь здоровенный кровохлёб положит руку мне на плечо и вышвырнет вон, потому что произошла ошибка и меня всё же не должно быть здесь. Но моя удача, какой бы она ни была в последние несколько дней, не меняется.

Интерьер светлый и просторный, совсем не такой, как я ожидала. Слева от меня стоит дворецкий в полном смокинге, протягивая серебряный поднос с бокалами коричневой жидкости. Я беру один и с подозрением принюхиваюсь, но, похоже, это всего лишь шерри. Как бы ни хотелось мне выпить немного для храбрости, я этого не делаю. Я хочу быть в полной боевой готовности. Кроме того, кто знает, что вампиры добавляют в алкоголь?

Подтянутая вампирша с планшетом в руках смотрит на меня из толпы в центре зала. Все окружающие её персоны кажутся людьми. Я удивлена тем, что многие новобранцы привели с собой родственников, чтобы те проводили их, как будто они отправляются в круиз по Европе, а не отдают свои жизни вампирам. Пара членов семьи расстроены: в частности, одна пожилая женщина, чьи приглушённые рыдания создают неприятный фон для улыбающихся лиц большинства присутствующих. Я на стороне рыдающей. Логическая часть меня понимает, что вампиры обеспечивают безопасность и нечеловеческое долголетие и здоровье. Именно аспект нечеловечности меня и беспокоит. Я ничего не имею против трайберов – вовсе нет. Я просто довольна тем, кто я есть сейчас. Интересно, изменятся ли мои чувства завтра в это же время. Я искренне надеюсь, что нет.