Текст книги "Крайние меры (ЛП)"

Автор книги: Хелен Харпер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Я на мгновение опускаю взгляд на пустую уборную и задаюсь вопросом, не сошла ли я с ума, раз делаю это. Я зажата между слоем пенополистирола и извивающимися трубами и смотрю вниз на унитаз. С этой точки обзора легко заметить, где уборщик был неаккуратным и не потрудился почистить до самых краев. Я слегка морщусь и набираюсь решимости. Как и в случае с той накопившейся за недели грязью, я не собираюсь позволять, чтобы меня, моё здравомыслие или мою свободу просто взяли и смыли. Какой бы нелепой ни была эта ситуация, мне нужно выяснить, как обстоят дела между мной и Тэмом. Я возвращаю плитку в исходное положение и начинаю медленно передвигаться вперёд.

Я едва успеваю преодолеть несколько метров, как чувствую, что платье за что-то зацепилось. Чёрт возьми. Это ещё одна причина, по которой мне не удаётся выглядеть симпатично на работе. В конце концов я высвобождаю ткань, а затем заправляю оставшуюся часть в трусики, чтобы этого больше не повторилось. У Брюса Уиллиса такой проблемы не было.

Хотя самый прямой путь к офису Тэма пролегает по диагонали, я вынуждена двигаться в другом направлении, так как путь мне преграждают трубы. Я могу только надеяться, что когда я проберусь дальше, это изменится, иначе вся затея пойдёт прахом. Медленно продвигаясь вперёд в темноте, я стараюсь действовать как можно тише. Мне приходится напрягаться, чтобы удержать равновесие на металлических рамах и не рухнуть на плитку. Боль от напряжения пронзает меня насквозь, как будто я постоянно держу себя в положении планки. По крайней мере, сегодня мне не придётся беспокоиться о походе в спортзал. Кажется, проходит целая вечность, прежде чем я слышу звук поднимающегося лифта и понимаю, что добралась до приёмной.

– Привет, куколка, – раздаётся низкий голос, в котором я сразу узнаю Бориса, одного из других следователей.

Его слабая попытка флирта проваливается, когда Тэнси, секретарша в приёмной, вздыхает.

– Почему ты опоздал? – её голос звучит так, будто ей безумно скучно.

– Ты беспокоилась обо мне?

Молчание, которым был встречен его вопрос, в значительной степени служит ответом. Я усмехаюсь и собираюсь спокойно продолжить, но замираю от его следующего вопроса. Его тон чрезмерно небрежен, что делает ситуацию ещё хуже.

– Бо уже вернулась?

– Я её не видела, – раздаётся странный скрежещущий звук.

– Она звонила?

Звук продолжается. Я наконец понимаю, что Тэнси, должно быть, подпиливает ногти.

– Нет, – говорит она. – А тебе-то какое дело?

Каждый мускул моего тела напрягается, пока я жду его ответа. Я всегда считала его большим и тупым, не более чем раздражающим, но сейчас у меня в голове проносится мысль, что он может иметь ко всему этому какое-то отношение.

– По дороге мне позвонил один из моих знакомых и спросил о ней. Говорит, что менты хотят поговорить с ней о том, что произошло сегодня утром.

Я разочарована; я надеялась на большее. Жизнь была бы намного проще, если бы я могла возложить вину за это на Зануду Бориса и двигаться дальше. Полагаю, полезно получить подтверждение того, что полиция определённо охотится за мной. Я не собираюсь слушать дальше; вместо этого я продолжаю движение, стараясь быть бесшумной, как смерть. Их голоса звучали так отчётливо, как будто они стояли рядом со мной, и последнее, что мне нужно – это чтобы они поняли, что над ними что-то ползает.

К счастью, трубы поворачивают вправо, что позволяет мне беспрепятственно добраться до кабинета Тэма. Арзо беспокоит меня. Он хитрый ублюдок. Я бы поклялась, что в его жилах течёт кровь деймона Какоса, если бы не тот факт, что он был с Тэмом более двух десятилетий. Ни один деймон Какоса не смог бы провести столько времени в компании человека, не поддавшись искушению съесть его сердце или свести с ума. Тем не менее, я совершенно уверена, что он скорее трайбер, чем человек, и что у меня нет надежды быть достаточно бесшумной, чтобы пройти мимо него незамеченной. По крайней мере, его стол находится рядом с кабинетом Тэма и немного левее, так что, думаю, трубы дадут мне достаточно пространства, чтобы избегать его. Проблема в том, что из-за потолочных плит я не могу заглянуть вниз, чтобы проверить; они так хорошо подогнаны, что нет ни щелей, ни зазоров, через которые я могла бы заглянуть вниз. Я знаю планировку офиса – в конце концов, я проработала здесь два чёртовых года, – но здесь, наверху, на потолке, и из-за боли, охватывающей всё моё тело, пока я держу себя на весу, я всё больше и больше теряю ориентацию.

Я втягиваю воздух ртом и задерживаю его на несколько секунд, пытаясь восстановить равновесие. Когда я наконец выдыхаю, то чувствую себя более сосредоточенной. Я поворачиваюсь вправо, стараясь подобраться как можно ближе к трубам. Просто мне ужасно не повезло, что по ближайшей ко мне трубе течёт горячая вода. Пару раз я слегка касаюсь её голой кожей ног, обжигаясь. Каждый раз мне приходится останавливаться и прикусывать внутреннюю сторону щеки, пока боль не утихнет. Мне требуется не меньше десяти минут, чтобы добраться до порога святая святых Тэма и перелезть через него. Я слышу щёлканье клавиш компьютера и отдалённый шум уличного движения, но больше ничего. Я морщусь. Мне действительно нужно найти способ узнать, что он делает.

На краю моего маленького пространства, где, как я предполагаю, находится большое окно, выходящее на город, есть крошечная полоска света. Возможно, этого просвета будет достаточно, чтобы посмотреть вниз. До него не менее двух с половиной метров, и, как я уже выяснила, передвигаться боком на любое расстояние значительно труднее, чем вперёд. Я решаю, что перемещение моего тела вызовет слишком много шума, поэтому сантиметр за болезненным сантиметром я продвигаюсь к нему. Я уже на полпути, когда раздаётся громкий стук в дверь, и я мысленно чертыхаюсь. Я не уверена, сколько ещё смогу продержаться в таком положении.

Я слышу, как открывается дверь.

– Босс?

Я закатываю глаза. Снова Зануда Борис. Теперь, когда я вычеркнула его из списка подозреваемых, слушать его будет бесполезно. Если, конечно, у него нет более подробной информации о том, что полиция говорит обо мне. Должно быть, Тэм жестом пригласил его внутрь, потому что пол скрипит, как будто кто-то шагает вперёд.

– Я беспокоюсь о Бо.

Я удивлена и немного тронута этим. Чувство вины за своё отношение к этому здоровяку пробирает меня до глубины души, но я всё равно очень хочу услышать ответ Тэма.

– В чём дело? – его голос хриплый, но я не могу уловить в нём никаких особых эмоций.

– Её ищут по полицейским сканерам. Кажется, на Уилтшор-авеню произошёл какой-то инцидент. Ты знаешь, что у неё было там задание с деймоном? Теперь она разыскивается для допроса.

Тишина. Это доходит до неприятной точки, когда я чувствую, что моё сердце начинает колотиться всё быстрее и быстрее. Что скажет Тэм?

– Понятно.

Чёрт возьми. Почему он всегда такой уклончивый?

– Я мог бы пойти и поговорить со своими знакомыми. Узнать больше.

Следует ещё одна долгая пауза. Затем Тэм снова отвечает.

– Сделай это, Борис. Спасибо.

Ответ Тэма мне абсолютно ни о чём не говорит. Мои руки, которые всё ещё сжимают перекрёстные планки потолка, напрягаются. Я слышу, как Борис бормочет что-то о том, что собирается отправиться туда немедленно, затем снова раздаётся скрип его шагов, когда он уходит. Дверь закрывается. Если бы только я могла заглянуть вниз, чтобы увидеть выражение лица Тэма. Я уже собираюсь снова двинуться в путь, когда слышу, как он поднимает телефон и набирает номер. Там всего три цифры, значит, он звонит кому-то в офисе.

– У нас проблема, – я напрягаюсь от его слов. – Зайди сюда.

Слёзы наворачиваются на глаза, и я почти задыхаюсь. Несмотря на моё нынешнее шаткое положение, когда я шпионила за своим работодателем, я на самом деле не верила, что он причастен к этому. В глубине души – нет.

Двигаясь теперь быстрее, я использую звук открывающейся двери, чтобы замаскировать свой собственный шум, и добираюсь до щели в потолке. Я изо всех сил прижимаюсь к стене; если я поверну голову под нужным углом, то смогу заглянуть в кабинет. Я подавляю все преданные, злые и невероятно уязвлённые чувства и смахиваю слёзы. Затем я смотрю.

Я шиплю, когда вижу безошибочно узнаваемые мощные плечи Арзо. Его голова начинает наклоняться, и мои глаза в тревоге расширяются. Затем, когда я уже уверена, что он вот-вот уставится прямо на меня, откуда-то позади него раздаётся пронзительный крик. Это длится всего секунду, а потом обрывается, как будто крикун только что упал замертво. Арзо оборачивается, и я вижу, как Тэм выдвигает ящик стола, чтобы достать нелегальный пистолет, который он там хранит.

Уже слишком поздно. Я в ужасе наблюдаю, как что-то тёмное и очень быстрое врезается Арзо в живот. Он разворачивается и падает на колени. То, что напало на него, бросается на Тэма. Я замечаю широкие плечи нападавшего и каштановые волосы, стянутые на затылке, прежде чем увидеть, как его сверкнувшие клыки вонзаются в горло Тэма и разрывают его одним быстрым, жестоким укусом. Он отрывает кусок окровавленной плоти. Тэм хватается за шею и выдыхает громкое, непонятное слово, прежде чем упасть на стол, как в замедленной съёмке.

Я поднимаю руку, чтобы пробить тонкую плитку и сделать всё, что в моих силах, но затем вижу, как на меня смотрят большие карие глаза Арзо. Он качает головой, беззвучно шевеля губами. Проходит мгновение, прежде чем я понимаю, что он пытается сказать.

«Нет».

Беспомощная, я смотрю вниз, как жизнь покидает его тело, и пытаюсь осмыслить то, что только что произошло.

Глава 5. Знание

Я остаюсь втиснутой в пространство под потолком, пока больше не могу этого выносить. Несмотря на то, что мои эмоции онемели, каждая мышца моего тела кричит от боли, когда я сдаюсь и протискиваюсь через ближайшую плитку, чтобы спрыгнуть в забрызганный кровью кабинет Тэма. Когда я осматриваю сцену, у меня пропадает всякое подобие слёз. В воздухе пахнет тёмным дымом от вампира, напавшего на Тэма и Арзо. Я пытаюсь отвести взгляд от их распростёртых тел и мысленно оценить то, чему я стала свидетелем и что вижу сейчас. Но мой взгляд падает на тошнотворно большой кусок мяса, лежащий рядом со стеной, и я с трудом сглатываю.

Что-то мелькает у меня перед глазами, и я разворачиваюсь, расправляя плечи и готовясь к атаке. Когда я понимаю, что это грудь Арзо поднимается и опадает, я бросаюсь к нему. Он без сознания, но определённо всё ещё жив – чудо, учитывая то, что только что произошло. Но у меня нет надежды вытащить его оттуда так же, как я это сделала с О'Ши несколькими часами ранее. Арзо слишком крупный, а всё здание находится в центре, и поэтому меня точно остановят на полпути. Его единственный шанс – получить немедленную медицинскую помощь.

Я оглядываюсь на стол Тэма и понимаю, что он упал на свой телефон. В моём мозгу зарождается смутный проблеск логики. Я бываю в этих офисах каждый день, так что мои следы будут повсюду, и полиция сможет их обнаружить, но позволить моим отпечаткам пальцев размазаться по трупу Тэма было бы равносильно самоубийству. Я осторожно отхожу, стараясь не наступить в кровь, и беру трубку телефона на столе Арзо, стараясь не обращать внимания на то, что мои руки заметно дрожат.

– 999, что у вас случилось? – спрашивает холодный, сдержанный голос на другом конце провода во второй раз за день.

Я понижаю голос, чтобы меня не узнали.

– В «Крайних Мерах» произошло нападение вампиров. На десятом этаже здания «Артизан Билдинг» на Фитч-стрит. Одна из жертв всё ещё жива и нуждается в немедленной помощи.

– Не могли бы вы назвать мне своё имя и номер телефона?

Я бросаю телефон на стол, оставляя голос висеть в трубке, и готовлюсь уйти, ожесточая своё сердце из-за состояния Арзо, чтобы сосредоточиться на своих собственных сомнительных шансах на выживание. Если я окажусь в полицейской камере из-за этого и того, что произошло на Уилтшор-авеню, я никогда не узнаю, что происходит, и могу превратиться в лужу крови на полу. Здравый смысл подсказывал бы мне остаться и ответить на все вопросы как можно честнее, но мой день был каким угодно, но только не здравомыслящим. И, судя по тому, как развиваются события, я не могу доверять никому, кроме себя.

Я вынуждена пройти через общественную зону. Это кровавая бойня, и я с открытым ртом таращусь на хаос, который остался после появления вампира. По меньшей мере пятеро моих коллег распростёрты на полу. Куда бы я ни посмотрела, я вижу только красное. Похоже, нападение произошло слишком быстро, чтобы кто-то из них смог защититься. Я встряхиваю головой, чтобы рассеять туман, который сгущается вокруг, и быстро выхожу. Мы в центре города. Полиция и машины скорой помощи скоро будут здесь.

Когда я прохожу через приёмную, остекленевшие глаза Тэнси смотрят на меня с пустотой мертвеца. Она всё ещё сжимает в руке пилочку для ногтей. По какой-то причине эта деталь запечатлелась в моем мозгу, когда я открываю пожарный выход и сбегаю по лестнице на первый этаж. В поле зрения ни души, даже ни один заядлый курильщик не вышел на улицу, чтобы сделать несколько поспешных затяжек, поэтому я беру свой пластиковый пакет из мусорного бака и ухожу, как раз когда начинают выть сирены.

На этот раз я ныряю на ближайшую станцию метро, пригибая голову, чтобы не попасть в поле зрения камер видеонаблюдения. На меня смотрят широко раскрытыми глазами, и на мгновение мне кажется, что я вся в крови. Однако, когда я опускаю взгляд, то вижу, что моё одолженное платье всё ещё небрежно заправлено в трусики. Я одёргиваю его, слишком потрясённая и оцепеневшая, чтобы чувствовать смущение, но я знаю, что моё присутствие здесь запомнится. Вот блин.

Как только я благополучно сажусь в поезд и с грохотом возвращаюсь на окраину города, к дому моего дедушки, я зажмуриваю глаза и до боли прижимаю руки к бёдрам. Конечно, я волновалась после того, что случилось с О'Ши, но всё равно была спокойна. Теперь я чувствую лишь удушающую панику. Всё это не имеет никакого смысла. Ни то, что на О'Ши напали и оставили умирать, ни то, что меня обвинили в его мнимом убийстве, ни жестокая бойня в «Крайних Мерах». Почему вампир? Очевидно, это не только потому, что он или она были голодны. В наличии достаточно свежей крови, чтобы любой кровохлёб мог вдоволь напиться от добровольной жертвы. Общеизвестно, что адреналин и страх делают кисловатым вкус даже самой сладкой крови, и вампиры предпочитают использовать множество человеческих вампеток, которые всегда выстраиваются в очередь, чтобы их высосали. Кроме того, ни О'Ши, ни кто-либо из моих коллег не были попробованы на вкус. Вполне вероятно это может не быть связано со мной; как бы мне ни хотелось верить в обратное, на самом деле я никто.

Я думаю о предательстве Тэма. Его реакция на опасения Бориса по поводу того, что за мной охотится полиция, доказывает, что он был причастен к тому, чтобы подставить меня. Подставил ли он меня по указке кого-то другого, кто потом обратился против него? Я не могу этого знать. По крайней мере, жестокость нападения не позволяет мне оказаться подозреваемой. Никто не поверит, что это сделала человеческая женщина ростом 155 см. Или поверит? И почему Арзо велел мне прятаться, вместо того чтобы попытаться помочь?

Полиция легко могла поверить, что я пыталась убить О'Ши. Мой дед, возможно, инстинктивно понял, что раны деймона нанесены вампиром, но если бы меня нашли на месте преступления с его телом, прикованным наручниками к стулу, то, скорее всего, вскрытие было бы поспешным, и меня упрятали бы за решётку на всю оставшуюся жизнь. Однако, если бы всё произошло так, как планировал преступник, я бы никак не могла быть причастна к погрому в офисе. Меня бы там даже не было. Теперь, оглядываясь назад, я задаюсь вопросом, не было ли всё же лучшим решением остаться в Уилтшоре и позволить арестовать себя.

Мне хочется кричать от раздражения и муки. Вместо этого я медленно открываю глаза и делаю глубокий вдох. Сейчас не время паниковать. Поезд подкатывает к станции, и я возвращаюсь в дом моего дедушки. Сейчас, как никогда, мне нужно, чтобы О'Ши пришёл в себя достаточно надолго, чтобы ответить на мои вопросы. Я чувствую, что балансирую на грани здравомыслия, и мне нужно что-то, что вернёт меня обратно.

Когда я добираюсь до маленького тупичка, дверь в комнату моего дедушки открыта, и он стоит на пороге, наблюдая за моим приближением. У меня нет времени разбираться с его обычными театральными выходками, и я слишком ошеломлена, чтобы постараться разозлить его, поэтому я поднимаюсь, чтобы поцеловать его в щёку, прежде чем он подтолкнёт меня к этому. Однако он удивляет меня и поднимает руку, останавливая мои действия. Тот факт, что я замечаю печаль в его обычно холодных глазах, настораживает.

– Об этом пишут во всех новостях, – хрипло говорит он.

Я чувствую, как на меня накатывает усталость.

– Что они говорят?

– Что семь человек в «Крайних Мерах» погибли. Один находится в критическом состоянии и в реанимации, – он бросает на меня суровый взгляд. – Они ищут тебя, чтобы ты помогла им с расследованием.

Я почти – но не совсем – фыркаю от смеха, услышав этот эвфемизм.

– Они же не могут всерьёз поверить, что я в ответе за это.

Кошка подбегает и обвивается змеёй вокруг моих лодыжек. Я чуть из кожи не выпрыгиваю. Она, чёрт возьми, никогда раньше так не делала. Должно быть, всё ещё хуже, чем я думала.

– Я сам навёл кое-какие справки. Они так не думают, – я громко выдыхаю, но мой дедушка продолжает. – Однако они думают, что ты каким-то образом причастна к этому. Что, возможно, ты работаешь с новой Семьёй кровохлёбов или что-то в этом роде.

– Это глупо.

– Я так и сказал. Моя внучка не стала бы связываться с подобными вещами.

У меня кривится рот.

– Нет, глупо думать, что появилась новая Семья. Другие Семьи никогда бы этого не допустили. Кроме того, что выиграют от всего этого вампиры?

Его взгляд откровенен.

– Должно быть, «Крайние Меры» чем-то их разозлили.

– Но мы не работаем на вампиров, – замечаю я. – У них есть свои собственные следователи.

Он говорит тихо.

– Возможно, ваша фирма работала против них.

Я обдумываю это. Это кажется неправдоподобным. Мы действительно время от времени проверяли информацию о вампирах для тех или иных клиентов, но, насколько я знаю, ничто из того, что когда-либо делали «Крайние Меры», даже близко не заслуживало возмездия такого масштаба. На самом деле, у меня сложилось впечатление, что вампиры проявляли к нам хоть каплю профессиональной вежливости и время от времени помогали нам, если это отвечало их интересам. Но, с другой стороны, столь же неправдоподобно то, что мой собственный работодатель обвиняет меня в убийстве какого-то ничтожества, торгующего магией, деймона-полукровки. Кстати, о…

– Что насчёт О'Ши?

– Кого?

Замешательство моего деда притворное. Я закатываю глаза, глядя на него. Что-то в его поведении вселяет уверенность и заставляет меня снова почувствовать себя нормальной.

– Деймон?

– А, он.

Я упираю руки в бока и окидываю его убийственным взглядом. Беда в том, что я просто не так хороша в этом, как он, и он это знает.

– Он очнулся? – требую я.

Он качает головой и указывает внутрь. Разочарованная, я следую за ним в маленькую кухню. О'Ши по-прежнему растянулся на кухонном столе, его грудь регулярно поднимается и опускается. Несколько мгновений я наблюдаю за ним.

– Он замешан в этом, – говорю я в конце концов, обращаясь скорее к себе, чем к своему дедушке.

– Да. Итак, каков твой следующий шаг, Бо?

Несмотря ни на что, я испытываю прилив гордости. Может, он и злобный ублюдок с глубоко укоренившимся расизмом, но он верит, что я смогу разобраться с этим сама и без его помощи. Если бы он думал иначе, то не спрашивал бы меня, что я планирую делать дальше. Мне приходит в голову мысль: «А может, он не знает, что делать дальше».

– У меня есть безопасное место, – отвечаю я. – Я отвезу его туда.

– Ты уверена, что там безопасно?

– Да.

– И ты собираешься просто ждать, пока он очнётся?

Я прикусываю губу.

– У меня нет другого выбора.

Он молча смотрит на меня. Интересно, что творится у него в голове. Лучше бы ему не злорадствовать по поводу краха моей фирмы.

– Полагаю, тебе понадобится какой-нибудь транспорт, – наконец произносит он.

Я смотрю на него с надеждой. Я рассчитывала на то, что старик поймёт, что мне пришлось бросить свою машину, и что ему нужно помочь мне с транспортным средством, если он хочет избавиться от О'Ши до наступления темноты.

Он бросает мне связку ключей.

– Это принадлежит одному из моих соседей. Если ты хоть поцарапаешь машину, они будут недовольны.

– Я позабочусь о ней, – обещаю я. – Спасибо, – я действительно благодарна.

Он наклоняет голову.

– Береги себя, – говорит он. Затем выходит из кухни. – Мне нравится платье, – добавляет он. – Тебе следует носить его почаще.

Я раздражённо вздыхаю и бросаю взгляд на распростёртое тело О'Ши.

– Платье нравится ему не настолько, чтобы помочь мне вытащить тебя отсюда, – говорю я ему.

Неудивительно, что деймон не отвечает. Я пожимаю плечами, затем наклоняюсь и перекидываю его тело через плечо в манере пожарного. По крайней мере, теперь его будет легче нести, и мне не надо беспокоиться о том, что он истечёт кровью. На мгновение у меня подгибаются колени, но я ухитряюсь удержаться на ногах и, пошатываясь, выхожу на улицу. На подъездной дорожке меня ждет сверкающая машина. Могу поклясться, что её там не было, когда я пришла меньше пяти минут назад. Качая головой над способностью моего деда заставлять людей делать именно то, что он хочет, я нажимаю на клавишу брелка, и машина издаёт громкий звуковой сигнал, сигнализируя о том, что дверцы открыты. Я переношу О'Ши на заднее сиденье, проверяя, чтобы его ноги оказались внутри, прежде чем захлопнуть дверцу. Затем я сажусь за руль и уезжаю.

***

Когда мне было четырнадцать лет, и я была особенно развита не по годам, я вернулась домой, успешно сдав сложный тест по математике, и потратила немало времени, рассказывая отцу о своём достижении. Ему не потребовалось много времени, чтобы устать от моего эгоизма, и он недвусмысленно сказал мне, что это было не так сложно, как я описывала.

– Это неправда, – фыркнула я в ответ. – Это один из самых сложных тестов на свете. И один из самых сложных предметов, – я не могла знать, так ли это, но, по моему подростковому мнению, я должна была быть права.

– Самый трудный тест – это не то, что ты проходишь в школе, Бо, – мягко сказал он мне.

Я совершенно не поняла, к чему он клонит.

– Дедушка говорит, что университет – это для слабаков. Что даже экзамены, которые вы сдаёте в Оксфорде, даются легко, и что они порождают нацию некомпетентных людей.

Я же говорила, что была развита не по годам. Воспоминание о моём высокомерном тоне до сих пор заставляет меня вздрагивать.

Отец тяжело вздохнул и похлопал меня по плечу.

– Есть и другие тесты.

– Какие, например?

Я помню, как он смотрел на меня: взвешенно и спокойно, но в то же время оценивая, как далеко он может зайти. Конечно, теперь я знаю, что самые тяжелые испытания – это даже не тесты. Это то, как ты справляешься, когда твоя жизнь рушится. Когда ты прикусываешь язык и позволяешь своей лучшей подруге поплакаться у тебя на плече, потому что неудачник, с которым она встречалась, бросил её. Когда этот же неудачник слишком настойчиво пристаёт к тебе на вечеринке в следующие выходные. Когда ты пытаешься решить, что важнее – заплатить за квартиру или поесть. Когда умирает один из твоих родителей. Я думаю, мой отец знал, что я фыркну с подростковой насмешкой, если он укажет мне на это, поэтому он выбрал другую тактику.

– Знание, – сказал он вместо этого. – Это самое трудное испытание.

– Что это за Знание?

– Это тест, который должны сдать все таксисты, прежде чем им разрешат водить чёрное такси.

Я, наверное, скривила губы.

– Ты имеешь в виду экзамен по вождению.

– Нет. Я имею в виду запоминание 35 000 лондонских улиц, чтобы ты всегда знала, как быстрее всего добраться из пункта А в пункт Б. На это уходит минимум два года. Большинству людей требуется пять.

Он скрестил руки на груди и многозначительно посмотрел на меня. Думаю, я тряхнула волосами и отправилась на поиски кого-нибудь, кто с большей охотой выслушал бы, как я хвастаюсь своими достижениями. Но он заинтересовал меня, и на следующий день я задержалась после школы, чтобы поискать информацию в библиотеке. Представьте моё удивление, когда я поняла, что он прав.

Решив тогда же, что я стану самым молодым человеком, когда-либо сдавшим Знание, несмотря на то, что у меня не было желания становиться таксистом, и до получения водительского удостоверения оставалось ещё три года, я приняла вызов. Я занималась каждый вечер и проводила выходные, катаясь на велосипеде по городу, чтобы испытать себя. Если бы мой отец знал, какого монстра породят на свет его комментарии, он, вероятно, был бы счастлив часами сидеть рядом и слушать, как я подробно рассказываю об алгебре и дробях. Я доводила своих друзей до слёз, заставляя их испытывать меня. Я бы не сказала, что когда-либо доходила до того уровня, чтобы знать тридцать пять тысяч улиц, или что я когда-либо была близка к тому, чтобы сдать этот экзамен, но я действительно узнала чертовски много.

Моё изучение Знания было резко прервано примерно через полгода, когда я обнаружила, что у Дина, самого надоедливого мальчика в моей школе, волосы соблазнительно завиваются вокруг его сексуальной шеи сзади, а его голос заставляет мои пальцы ног поджиматься в кроссовках. Мальчики, решила я, были бесконечно интереснее, чем улицы Лондона, и я закончила свой квест почти так же внезапно, как и начала. Однако многое из того, что я узнала за это время, так и не покинуло меня. По крайней мере, теперь я точно знаю, где находится Маркмор-Клоуз, не беспокоясь о картах или GPS. Парней – или, скорее, мужчин, теперь, когда я стала старше – я никогда не буду понимать так легко, как это.

***

Даже если вести машину осторожно, чтобы не привлекать ненужного внимания, дорога до конспиративной квартиры занимает меньше сорока минут. Небо, которое уже начало темнеть, когда я добралась до дома моего дедушки, теперь определённо предвещает наступление ночи. Такое чувство, что это был самый длинный день в моей жизни, и он ещё далёк от завершения.

Мне посчастливилось подъехать и припарковаться прямо перед многоквартирным домом. Ещё больше мне повезло, что внутри есть крошечный лифт, поэтому я закидываю тяжелую руку О'Ши себе на шею и поднимаю его за талию. Тащить его на плече было бы проще, но если я понесу его вот так, то какие-нибудь любопытные жители могут просто подумать, что он провёл день в пабе и выпил лишнего. Это даётся непросто и, кажется, длится целую вечность, но в конце концов я нахожу ключ именно там, где мне сказали, и втаскиваю его внутрь.

Это небольшое местечко; недвижимость в этой части города в большом почёте, так что я не удивлена. По крайней мере, здесь чисто и ухоженно. Я опускаю тело О'Ши на маленькую кровать, которая, вероятно, рекламировалась как двуспальная, но только в том случае, если вы делите её с карликом. Сгодится, пожалуй. Я могу вырубиться на диване, когда захочу поспать.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но вдруг кое-что вспоминаю. Последнее, что мне нужно – это чтобы деймон проснулся и бросился бежать. Он – лучшая зацепка, единственная зацепка, которая у меня есть на данный момент, и я не позволю ему ускользнуть от меня. Я поворачиваюсь, хватаюсь за наручники, которые всё ещё свисают с его запястья, и пристёгиваю их к изголовью кровати. Они не особенно прочные, но я думаю, что он всё ещё будет слаб от потери крови, когда очнётся, и наручники удержат его. Затем я выхожу обратно на улицу и ставлю машину в нескольких кварталах от дома. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

К тому времени, как я возвращаюсь в квартиру, меня переполняет нервная энергия. Наверное, это и к лучшему, потому что заснуть я всё равно не смогу. Я почти уверена, что с этого момента, когда бы я ни закрыла глаза, я буду видеть в воспоминаниях тёмные фигуры в дымке и брызги крови.

Я сажусь на диван и смотрю в стену. Затем моя голова опускается, и я вырубаюсь.

Глава 6. Мартини и Ошибки

Я просыпаюсь, дёрнувшись всем телом. Лунный свет падает мне на лицо, и на мгновение я полностью теряю ориентацию, пытаясь понять, где, чёрт возьми, я нахожусь. Затем всё накатывает на меня, и я ошеломлена тем, что произошло за последние двадцать четыре часа. Мне кажется, что стены сжимаются вокруг меня, и я не могу дышать. Я судорожно глотаю воздух, и моё сердце болезненно колотится о грудную клетку. Я вскакиваю на ноги и почти бегу в маленькую ванную, чтобы ополоснуть лицо холодной водой, затем прислоняюсь к раковине и смотрю на себя в зеркало, пока моё сердцебиение не замедляется.

– Возьми себя в руки, – бормочу я.

Направляясь в спальню, я проверяю, как там О'Ши. Он лежит точно в той же позе, в какой я его оставила, одна рука в наручниках слегка приподнята, но его лицо выглядит более расслабленным, а дыхание более лёгким. Слышно даже тихое похрапывание. Я осознаю, что он очень привлекательный, с точёными скулами и безупречной смуглой кожей.

Я наклоняюсь и осматриваю рану у него на шее. Швы сделали своё дело, и, похоже, рана быстро заживает. Я думаю, что О'Ши унаследовал способность деймонов к регенерации, а также их безумные оранжевые глаза и привлекательную внешность модели. Я сажусь на край кровати и размышляю, что делать дальше. Меня так и подмывает разбудить его и потребовать ответов, но, возможно, у меня будет больше шансов получить их, когда он придёт в себя. Мне нужно набраться терпения.

Я смотрю на часы и вижу, что спала не так долго, как думала. Только что пробило полночь, а этот город никогда не спит. Я больше не чувствую усталости, и мне нужно чем-то отвлечься, пока мой пациент – или заключённый, это как посмотреть – не проснётся.

К этому времени моё платье уже помялось, но я решаю, что сойдёт и так. Я нахожу пластиковый пакет от Фанни-Фермы, достаю бумажник, извлекаю несколько купюр и засовываю их в узкий лиф. Наверное, мне стоит оставить побольше, потому что я понятия не имею, когда смогу раздобыть ещё наличных. Но, думаю, я заслуживаю выпить.

Мне требуется меньше пяти минут, чтобы найти подходящее место. Если в чём-то и можно быть уверенным, так это в том, что в Британии вы редко оказываетесь далеко от какого-нибудь места, где можно утопить свои печали. У двери стоит вышибала, дородный, но всё же человек, который окидывает меня внимательным взглядом, оценивая мой далеко не идеальный внешний вид. Я слегка улыбаюсь ему, и он впускает меня.