Текст книги "Крайние меры (ЛП)"

Автор книги: Хелен Харпер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Внезапно и без предупреждения его рот отрывается от моей кожи, хотя его твёрдое тело остаётся на месте. Он убирает руку с моих волос, позволяя им упасть обратно, затем поднимает руку вверх. Он дышит так же тяжело, как и я.

– Открой глаза, Бо.

Я делаю, как он говорит. Его раскрытая ладонь теперь перед моим лицом, и по его орехово-коричневатой коже стекает струйка крови из маленькой ранки на запястье.

– Тебе нужно попить, – говорит он, поднося запястье к моему жадному рту.

Мои ноги подкашиваются, и я уверена, что упала бы, если бы Монсеррат не держал меня. Я хватаю его за руку и притягиваю к себе, затем начинаю сосать. Солёная кровь наполняет мой рот, и у меня автоматически срабатывает рвотный рефлекс. Я давлюсь, но он что-то шепчет мне на ухо, и я расслабляюсь и глотаю горячую липкую жидкость, глоток за глотком.

Когда я уже думаю, что больше не выдержу, он убирает руку и поворачивает меня к себе. Я смотрю в его тёмные, сверкающие глаза. Его лицо раскраснелось, и он пристально смотрит на меня. Затем на меня накатывает волна головокружения, и всё вокруг погружается во тьму.

Глава 16. Правда и ложь

Когда я, наконец, прихожу в себя, я лежу на односпальной кровати в крошечной комнате. Я пытаюсь сесть, но сил не хватает. Тошнота переполняет мой желудок, и я вся в поту. По крайней мере, я одна. Я переворачиваюсь на бок, тяжело дыша от напряжения. Рядом со мной стоит маленький деревянный столик с кувшином и пустым стаканом.

У меня пересохло во рту, губы потрескались и болят. Сколько же я здесь пробыла? Я тянусь за кувшином, но он он вне зоны досягаемости. Вот блин, мне все-таки придется сесть. Я обхватываю пальцами матрас, подтягиваю ноги, делаю глубокий вдох и приподнимаюсь на локтях. Комната кружится.

Стиснув зубы, я заставляю себя приподняться, пока не оказываюсь почти в сидячем положении. Я слишком резко поворачиваю голову, и в ответ мой желудок сжимается. Я вдыхаю ртом, пока мне не удаётся немного прийти в себя. На мне всё ещё та же одежда, в которой я приехала, хотя кожаной куртки нет. Мои руки обнажены и покрыты гусиной кожей. Я потираю их вверх-вниз и снова пытаюсь дотянуться до кувшина.

Я неправильно рассчитываю расстояние и падаю на холодный кафельный пол. Я морщусь от боли, проклиная свою глупость. Попытка подняться кажется мне слишком тяжёлой, поэтому я лежу, замёрзшая, дрожащая и очень страдающая от необходимости попить.

Дверь в комнату открывается. С того места, где я лежу, я вижу только пару туфель, таких блестящих, что я могу рассмотреть в них своё отражение. Раздаётся громкое цыканье, затем чьи-то руки опускаются на меня и тянут обратно на кровать. Я слышу звук наливаемой жидкости, и мне в руки вкладывают стакан. Я осторожно подношу его к губам, сначала нюхаю. К счастью, это всего лишь вода. Я осторожно отпиваю глоток, затем поднимаю глаза. Мой благодетель – Урсус. Он стоит там, скрестив руки на груди, и наблюдает за мной.

– Итак, – говорит он, – значит, ты выжила.

– Я вампир? – выдыхаю я с равной долей ужаса и облегчения.

Он невесело смеётся.

– Пока нет. Для этого тебе нужно выпить, – он указывает на стакан в моей руке. – И я не имею в виду воду.

– Кровь.

Он кивает.

– Не хочешь ли немного сейчас?

Чёрт возьми, нет. Я качаю головой, но тут же жалею об этом, потому что комната снова начинает кружиться. Урсус поднимает брови, но ничего не говорит.

– Все выжили? – спрашиваю я.

Он качает головой.

– Мы потеряли троих, – на секунду его бесстрастная маска трескается. Я понимаю, что он зол из-за этого, и он поднимается в моих глазах. Я чувствую вспышку сожаления из-за смертей, но подавляю это чувство. Кем бы они ни были, они знали, на что идут. Но я не перестаю надеяться, что нервный Питер Аллен не был одним из них.

Урсус указывает на дверь.

– Когда ты почувствуешь, что готова, через две двери направо ты найдёшь душевую. Здесь есть чистая одежда. Дай мне знать, если передумаешь насчёт крови.

– Спасибо, Урсус.

Он пристально смотрит на меня, и я мысленно ругаю себя. Я знаю его имя, потому что случайно услышала его в «Паровой Команде»; он никогда не представлялся никому из нас. Он, должно быть, знает, кто я, и задаётся вопросом, как я прошла путь от бегства от вампиров до того, чтобы присоединиться к ним. Я слишком дрожу, чтобы придумать какой-нибудь достойный ответ прямо сейчас, поэтому я благодарна ему за то, что он только поджимает губы, прежде чем открыть дверь.

Я смотрю ему вслед. Очевидно, он не подозревает о моих истинных причинах пребывания здесь. Я рада. Кажется очевидным, что в самом сердце Семьи Монсеррат есть предатели. Хорошо, что Майкл никому не доверяет; это облегчит мою работу, если кто-то из преступников окажется тем, кого он считал близким другом.

Я дотрагиваюсь до шеи в том месте, откуда пил Майкл, но там ничего нет – даже царапины. Когда я нажимаю на это место, оно пульсирует под моими пальцами, хотя я не могу быть уверена, действительно ли я это чувствую, или мне кажется. Полагаю, мои новые способности к исцелению предотвратят любые неприятные вопросы о том, почему у меня свежая рана, когда мне должны были сделать инъекцию. Чтобы проверить свою теорию об исцелении, я поднимаю обе руки и ощупываю нос. Не больно. Может, в том, чтобы быть вампиром, всё-таки есть свои преимущества.

Я встаю, когда чувствую себя достаточно сильной. Я слегка пошатываюсь, но сохраняю равновесие. Я ощущаю себя грязной; горячий душ определённо поможет мне снова почувствовать себя человеком. Образно выражаясь. Я медленно пробираюсь к двери. Усилия истощают, и, кажется, на это уходит целая вечность, но я наконец добираюсь до душевой.

Это большая общая зона с кабинками по обеим сторонам. На одной из стен есть крючки, на каждом из которых висит комбинезон тёмно-синего цвета. Всего я насчитала десять, а это значит, что, несмотря на то, что трое уже мертвы, никто из моих товарищей-новобранцев ещё не выбрался из своего личного ада обращения.

Когда я наклоняюсь вперёд, то вижу имена, напечатанные на маленьких этикетках над каждым крючком. Там есть имена Никки и Питера, и я облегчённо выдыхаю, что они есть среди выживших. Не зная чьих-либо имён, трудно сказать, кто ещё выжил. Я почти уверена, что не повезло двоим мужчинам и одной женщине. Трое – это большое число, учитывая статистику Урсуса. Интересно, больше ли людей отказались бы от участия, если бы знали заранее, сколько людей погибнет.

Я снимаю комбинезон под своим собственным именем и хмурюсь. Это, конечно, не тот наряд, который я бы выбрала для себя, но, полагаю, сойдёт и так. Я беру его и несу вместе со своим уставшим телом в ближайший душ, где раздеваюсь. На обратной стороне двери уже висит полотенце.

Вода горячая, обжигает кожу. Я беру кусок мыла и тру себя с головы до ног, прежде чем вымыть голову. Затем я просто долго стою неподвижно под струями воды.

Когда я, наконец, выхожу из кабинки, рядом работает ещё один душ. Мне любопытно посмотреть, кто ещё успел прийти сюда, поэтому я проверяю имена на вешалках. Пропавший комбинезон принадлежит кому-то по имени Мэтт. Если он проведёт в душе столько же времени, сколько и я, мне придётся ждать довольно долго, чтобы узнать, кто он такой, поэтому я решаю оставить его в покое.

Когда я выхожу в коридор, то подпрыгиваю от неожиданности. Там стоит женщина с планшетом. Она указывает на корзину на полу; я уверена, что её там не было, когда я заходила в душевую.

– Можешь оставить там свою старую одежду, – говорит она мне.

Я прижимаю свою одежду к груди. Я не хочу с ней расставаться. Сейчас это всё, что у меня есть, чтобы напоминать себе о том, кто я на самом деле. Однако её глаза прищуриваются, и я понимаю, что не могу показать, что слишком уж горю желанием вернуться к прежней жизни, поэтому опускаю их.

– Ты быстрая.

Я смотрю на неё, не совсем понимая, что она имеет в виду. Она объясняет:

– Обращение. Ты пришла в себя в рекордно короткие сроки. Я думаю, что только самому Лорду Монсеррату удалось прийти в себя быстрее.

Возможно, это потому, что я прошла через процесс обращения, будучи укушенной, а не в результате инъекции, но я не могу сдержать чувство гордости.

– Я не одна такая, – говорю я ей. – Там ещё есть кто-то по имени Мэтт.

Она кивает.

– Да. Он тоже был быстрым.

Я жду от неё дальнейших комментариев, но она ничего не говорит, вместо этого просто указывает на коридор. Вместо того, чтобы следовать её указаниям, я приступаю к работе.

– Я не расслышала твоего имени, – говорю я.

Она окидывает меня холодным взглядом.

– Риа.

Я улыбаюсь ей.

– Приятно познакомиться. Меня зовут Бо.

– Я знаю, кто ты, – она не отвечает на мою улыбку. – Почему ты здесь?

Я стараюсь не обращать внимания на вспышку паники и сохранять дружелюбное выражение лица.

– Почему кто-то становится вампиром? Долгая жизнь, готовая семья, множество льгот. Это беспроигрышный вариант.

Она наклоняется ко мне.

– Лорд Монсеррат включил меня в одну из команд, которые искали тебя после нападения на деймона. Ты выглядела как человек, который пытается избежать общения с нами.

– Я думала, вы пытаетесь меня убить.

– Кто сказал, что это не так? – её голос тихий, в нём определённо слышится скрытая угроза.

– Меня подставили с деймоном, – я намеренно не говорю, жив О'Ши или мёртв; у меня нет возможности узнать, какую информацию Майкл Монсеррат распространил среди своих последователей. – Все, с кем я работала, были убиты.

– Вампиром. И всё же ты сама решила стать вампиром.

Я пристально смотрю на неё.

– Я поняла, что, если хочу выжить, мне нужно присоединиться к вам. А не бороться с вами. Майкл, то есть, Лорд Монсеррат, заверил меня, что Семья Монсеррат не имеет к этому никакого отношения. Босс, которого я любила, умер. У меня больше никого нет, – я пожимаю плечами. – У меня не осталось причин не присоединиться.

Её зрачки сужаются до щёлочек.

– Месть – это хорошая причина.

Я должна действовать очень осторожно.

– О, я зла, – убеждённо говорю я. – Но месть – штука коварная. Без уверенности в том, кто в конечном счёте, – я подчеркиваю это последнее слово, – ответственен, месть становится бессмысленной. Я надеюсь, что, присоединившись к власти Семьи Монсеррат, я смогу предотвратить страдания других невинных людей.

Я молюсь, чтобы мой ответ был достаточно двусмысленным, чтобы предатели поверили, что я готова перейти на их сторону. Теоретически, если они поверят, что меня можно убедить в том, что Майкл Монсеррат и клан Монсеррат несут ответственность за разрушение моей жизни, тогда ко мне могут обратиться. Это маловероятно, но если предатели достаточно отчаются, это может сработать. Мне нужно убедиться, что, если я столкнусь лицом к лицу с Майклом в общественном месте, я продемонстриую достаточно неприязни к нему, чтобы мне поверили. Учитывая то, что он рассказал мне о побочных эффектах моего обращения, я надеюсь, что это будет не слишком сложно.

Риа пристально смотрит на меня.

– Ты думаешь, что сможешь уберечь невинных от страданий? Как ты думаешь, чем занимались остальные из нас?

Я явно задела её за живое. Я не удивлена. Если она не связана с новой Семьёй, то она будет чувствовать угрозу от мысли, что вампиры по своей воле разгуливают повсюду и убивают всех, кто встаёт у них на пути. Однако у меня нет возможности ответить, так как дверь душевой открывается, и мы оба оборачиваемся.

Мэтт – мускулистый мужчина, который первым подошёл к столу. Он, кажется, удивлён и не особенно рад меня видеть.

– Ты пришла в себя первой?

Я стараюсь не усмехнуться, услышав недоверие в его голосе. Мне нужно расположить к себе всех, а не выводить из себя, поэтому я пожимаю плечами и делаю озадаченный вид.

– Да, я не знаю, как это произошло. Но чувствую я себя дерьмово. Может, мне стоило поспать подольше.

Он, кажется, немного успокаивается, его мышцы расслабляются. Должно быть, это какая-то неосознанная реакция.

– Я чувствую себя прекрасно, – сообщает он мне.

– Хотела бы я, чтобы мне так повезло, – Риа смотрит на меня с подозрением, поэтому я улыбаюсь ей. – Мне нечего скрывать. Я просто хочу влиться в ваши ряды и начать новую жизнь для себя.

Она издаёт неопределённый звук, но я чувствую, что мне удалось её успокоить – на данный момент. Я слегка опускаю голову, чтобы казаться подчинённой при этой парочке, и оставляю их наедине. Поддерживать этот фасад будет чертовски трудно.

***

Через несколько часов нас уже четверо. Первый час мы с Мэттом сидим на удобных диванах и болтаем без умолку. Ну, если быть более точным, он говорит, а я слушаю. Он полон бравады и, не теряя времени, говорит мне, что собирается «встряхнуть мир вампиров». Он утверждает, что сможет воздержаться от употребления крови до последнего дня лунного месяца. Хотела бы я разделить его оптимизм.

К нам присоединилась Нелл, женщина, которая была так оскорблена мыслью о том, что её могут казнить без суда и следствия за воровство, и, сюрприз, сюрприз – теперь уже стоящая на ногах и ходячая Никки. Её шаги нетвёрдые, когда она входит в комнату, но она одаривает нас дрожащей улыбкой и отказывается садиться. Полчаса спустя она всё ещё стоит, и каждый раз, когда она опускает взгляд на свои ноги, на её лице появляется выражение удивления. Я рада за неё.

Дверь снова открывается, и входит Риа. Она несёт поднос с хрустальными бокалами, наполненными чем-то похожим на кровь. Я с трудом сглатываю, следя глазами за каждым её движением, пока она ставит поднос перед нами.

– Приглашаю вас всех принять участие, – говорит она, указывая на бокалы.

Никто не двигается с места. В уголках её губ появляется едва заметная понимающая улыбка.

– В таком случае, Лорд Монсеррат готов принять вас.

– А как же остальные? – спрашивает Нелл.

– Они ещё не готовы. Я думаю, они присоединятся к вам завтра, – она смотрит на нас всех. – Кому-то обращение даётся труднее, чем другим. Помните, процесс не завершён до тех пор, пока вы не сделаете свой первый глоток.

Мы все знаем, что она имеет в виду не воду. Она выходит, придерживая дверь, и мы следуем за ней. Мэтт впереди, за ним Нелл, Никки и я. Мы возвращаемся по коридору, минуем спальни и выходим на широкую лестницу, которой гордилась бы даже Скарлетт О'Хара. Наверху висит огромное богато украшенное зеркало. Мэтт останавливается и смотрит на своё отражение.

– Я всё ещё вижу себя! – восклицает он. Затем дотрагивается до своих волос, удовлетворённый тем, что они выглядят хорошо, открывает рот и осматривает зубы.

Риа закатывает глаза, и я улыбаюсь ей. Мы обмениваемся забавляющимися взглядами, прежде чем она вспоминает, что должна относиться ко мне с подозрением.

– Мы бы не смогли всегда выглядеть так хорошо, если бы у нас не было отражений, – резко говорит она.

Я понимаю, что она не хвастается, а просто говорит правду. И она права. Не думаю, что когда-либо видела вампира, который не был бы идеально сложен. Мои мысли невольно возвращаются к Майклу и его элегантному костюму. Затем я выкидываю его из головы. Я провожу языком по зубам и поворачиваюсь к Риа.

– Наши клыки…

– Начнут расти после первого глотка.

Мэтт продолжает любоваться своим отражением.

– Мои будут огромными.

Нелл подталкивает меня локтем.

– Знаешь, как говорят: большие клыки, маленькие… – Мэтт хмуро смотрит на неё в зеркало, – …ступни, – заканчивает она.

Я усмехаюсь.

Мы спускаемся вслед за Риа по лестнице в атриум. Я вдруг понимаю, что сейчас ночь. Звезды мерцают над стеклянной крышей.

– Уже темно, – шепчет Никки.

Риа слышит её.

– Пока у вас не выработается иммунитет к солнцу, вы будете вести исключительно ночной образ жизни. Так безопаснее.

– Зачем тогда вообще это делать? – спрашивает Нелл. – Не лучше ли вообще избегать солнечного света?

Раздаётся знакомый голос. Это Майкл.

– Вы поймёте, что привыкнув к солнечным лучам, вы будете жаждать их и искать, когда они не будут слишком сильными, чтобы причинить тебе боль. И мы не хотим рисковать, поскольку вы все здесь новички; эти стекла специально обработаны, чтобы отфильтровывать ультрафиолетовый свет.

Мы все смотрим на него, разинув рты. Он хорошо известная личность, и понятно, что его сразу узнают. Его взгляд быстро скользит по мне, и у меня внутри всё сжимается, когда Мэтт бросается вперёд и, взяв его за руку, начинает с энтузиазмом пожимать её.

– Это честь для меня, сэр. Мой Лорд.

– Вы Мэтью Болдуик. Ваш военный опыт сослужит нам хорошую службу.

Мэтт гордо улыбается. По его осанке я должна была догадаться, что он бывший военный.

Майкл поворачивается к остальным.

– Нелл Сингер.

Она краснеет. Я с интересом наблюдаю за ней. Интересно, сможет ли она по-прежнему краснеть, когда станет полноценным вампиром. Затем я вспоминаю, как покраснела кожа Майкла после того, как я пила его кровь. Видимо, сможет.

– Никола Темерлейн, – сострадание светится в его глазах, когда он смотрит на неё. Я сохраняю это для будущего обдумывания.

Никки улыбается, на её щеках появляются ямочки, отчего она выглядит ещё моложе, чем на самом деле. Он смотрит на меня, хотя на этот раз его лицо остаётся бесстрастным.

– Бо Блэкмен.

Я приседаю в реверансе.

– Мой Лорд, – хотя мои слова звучат уважительно, я вкладываю в них лёгкий намёк на презрение. Надеюсь, он понимает почему. Что-то мелькает в его глазах, но он никак не реагирует.

– С этого момента вы больше не будете использовать эти фамилии. Вы являетесь частью Семьи Монсеррат, и к вам будут обращаться соответственно, – он улыбается. – Хотя вы потеряете свои фамилии, вы приобретёте гораздо, гораздо больше.

Я стараюсь не ёжиться. Всё, что я надеюсь получить – это статус Сангвина и имена предателей, которые разрушили мою жизнь.

– Нам сказали, что мы будем проходить обучение, мой Лорд, – нетерпеливо перебивает Мэтт. – Когда это произойдёт? Что мы будем изучать?

– Это начнётся завтра, – спокойно отвечает Майкл, – как только ваши компаньоны тоже придут в себя. В течение первого месяца, пока не завершится переходный период, ваша нагрузка будет лёгкой. А пока я предлагаю вам осмотреть дом и территорию вокруг него.

– Мы можем выйти на улицу? – восклицает Никки.

Он улыбается.

– Только в сад. Но да, немного свежего воздуха, вероятно, пойдёт вам на пользу. Вы также можете заходить в любую комнату, кроме тех, вход в которые обвязан красной верёвкой.

Я удивлённо поднимаю брови. Это похоже на общежитие американского университета.

– Мы дружная семья, – добавляет он, – но личная жизнь по-прежнему важна, – говоря это, он смотрит на меня. Я изо всех сил стараюсь не отводить взгляд.

Майкл отводит Риа в сторону. Волна эмоций пробегает по моему телу, когда я смотрю, как его голова склоняется к её, и я понимаю, что испытываю ревность. Чёрт возьми, моё обращение действительно вызвало побочные эффекты, которые он обещал.

– Пошли, – бормочу я остальным, – они явно заняты. Давайте осмотримся.

Мэтт фыркает.

– Я пойду один. Последнее, что мне сейчас нужно, это слушать болтовню кучки девчонок, – он уходит.

Я смотрю вслед его удаляющейся спине. Мне придётся ещё немного потешить его самолюбие, чтобы заставить его доверять мне. Неважно, у меня будет достаточно времени поработать над этим позже.

– Леди? – спрашиваю я, глядя на двух других.

Они обе усмехаются.

– Давайте сделаем это, – говорит Нелл, беря меня за руку.

Никки подбегает ко мне с другой стороны и делает то же самое.

– Да, – говорит она, и её глаза сияют. – Давайте.

***

Восторг Нелл и Никки растёт, и я чувствую себя почти так же, как они. Почти. Мы бродим по огромному дому, разглядывая произведения искусства, витражи и замысловатую резьбу по красному дереву. Мы стараемся избегать комнат с красными верёвками, обвязанными вокруг дверей, хотя мне интересно, сколько времени пройдёт, прежде чем я проникну в эти закрытые зоны в своём настоящем квесте. Тем не менее, я чувствую, как между нами образуется связь; возможно, нас свела вместе случайность, но мы испытываем сильное чувство родства, пока исследуем мир вместе.

Мы идём по длинному коридору, стены которого увешаны портретами. Я узнаю нескольких Глав Семьи Монсеррат из прошлых лет. Очевидно, что гендерный дисбаланс, который влияет на корпоративный мир людей, жив и процветает и в мире вампиров. За исключением семьи Бэнкрофт, остальные Главы – мужчины, и, похоже, среди Глав Семьи Монсеррат никогда не было женщин.

Дойдя до конца коридора, мы подходим к портрету Майкла. Художнику отлично удалось передать его загадочные тёмные глаза и сильную линию подбородка. На его щеке едва заметная ямочка. Я смотрю на него, стараясь не обращать внимания на лёгкую дрожь, которая приятно пробегает по моей спине.

Нелл подходит ко мне.

– Он симпатичный, не так ли?

Я отворачиваюсь, смущённая тем, что меня застали за восхищением его внешностью.

– Если тебе такие нравятся.

– Чёрт возьми, ещё как нравится, – говорит Нелл. – Сомневаюсь, что его заинтересовала бы старушка вроде меня.

Я заставляю себя улыбнуться.

– Никогда не говори никогда.

– Ребята! Сюда! – зовет Никки.

Я тихо вздыхаю с облегчением, услышав её вмешательство.

– Что такое?

– Сад, – её грудь быстро поднимается и опускается. – Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз гуляла на улице.

Меня переполняет сочувствие.

– Что случилось?

– Я была очень маленькой, поэтому не совсем уверена. Я кое-что помню. Моя мать кричала. Мой отец… – её голос затихает.

– На тебя напали?

– Да, – она расправляет плечи и смотрит на тёмные деревья и кусты. – Эта часть моей жизни закончилась. Теперь у меня новая семья.

Я сжимаю её руку.

– И новые ноги.

Она улыбается мне.

– Тогда, чёрт возьми, мне лучше воспользоваться ими, не так ли? – она открывает дверь и выходит на улицу, а мы с Нелл следуем за ней по пятам.

Я вдыхаю свежий ночной воздух. Приятно оказаться на улице. Это напоминает мне о том, что я не умерла. Я не вампир – не совсем и не сейчас. Я смотрю, как Никки танцует впереди, и улыбаюсь. Возможно, для всех нас есть надежда.

Мы идём по извилистым дорожкам. Я не перестаю восхищаться размерами сада; учитывая, что мы находимся в центре Лондона, он довольно просторный. Он очень ухожен; очевидно, здесь работает пара садовников из Семьи Монсеррат. Мы втроём останавливаемся и вдыхаем пьянящий запах, исходящий от цветущего розового куста.

– Я люблю розы, – Никки вздыхает и садится, скрестив ноги.

Нелл присоединяется к ней и гладит один из лепестков.

– Красота и опасность одновременно, – соглашается она. – Нельзя не восхищаться природой.

– Да. У каждой розы есть свой шип.

Мы с Нелл переглядываемся и начинаем петь. Ники выглядит озадаченным.

– Что я такого сказала?

– Это старая рок-песня, – смеётся Нелл. – Ты, наверное, слишком молода, чтобы её знать.

(Скорее всего, речь идёт о песне группы Poison – Every Rose Has Its Thorn, – прим)

– Я должна найти её и послушать, – внезапно она выглядит обеспокоенной. – Как вы думаете, вампиры слушают музыку?

– Они должны, само собой.

– Не знаю. По какой-то причине я представляю, как они все сидят и слушают фортепианные концерты.

Мы хихикаем, как стайка школьниц.

– Я до сих пор не могу поверить, что это правда, – говорит Нелл. – Что меня завербовали. Я надеялась, что так и будет, но вы же слышали такие истории. Я думала, что все новобранцы будут похожи на Мэтта.

– Должна же быть какая-то причина, по которой тебя выбрали, – говорю я.

– Я художница, – отвечает она, хотя по её глазам пробегает необъяснимая тень. – Не учёная, не солдат и вообще не кто-нибудь полезный.

Я испытываю абсурдное чувство теплоты к Семье Монсеррат за то, что они признают искусство достойным.

– Искусство питает наши души, – говорю я ей. – Думаю, даже вампиры это ценят.

– А как насчёт тебя, Бо?

Здесь я должна сказать правду.

– Я частный детектив, – я ковыряю траву. – Я занимаюсь этим всего пару лет, и у меня не особенно хорошо получается. Может быть, если следователи Семьи Монсеррат дадут мне указания, я смогу стать лучше.

– Я уверена, что ты лучше, чем думаешь, – искренне говорит Ники. – Иначе они не стали тебя вербовать.

«Они завербовали меня, потому что я слишком увязла во всей этой неразберихе, – думаю я, – а не потому, что я особенно хорошо справляюсь со своей работой». Вслух я спрашиваю:

– А ты?

– Я чиню разные вещи. Часы, музыкальные шкатулки, игрушки и тому подобное. Я не очень разбираюсь в современных вещах, но если это старомодное и существует уже несколько десятилетий, то я мастер на все руки.

– Я думаю, мы все будем служить какой-то цели, – медленно произношу я. Я думаю о вампирах, которые были убиты из-за того, что пришли увидеться с О'Ши. Возможно, их роль в служении Семье Монсеррат было бы хорошим началом. Я откидываюсь назад, закидываю руки за голову и смотрю на полоску луны. У меня мало времени, чтобы всё это сделать, и мне не терпится начать.

– Я очень устала, – говорю я остальным. – Я, пожалуй, пойду прилягу поспать.

– Ты была первой из нас, кто проснулся, Бо. Ты дольше не спала.

– Либо так, либо я старею, – шучу я, затем встаю и отряхиваю свой комбинезон. – Увидимся завтра.

Они улыбаются мне и машут. Чувствуя, что я чего-то достигла, даже если это всего лишь завоевание доверия пары других новичков, я возвращаюсь внутрь, надеясь, что не заблужусь по пути. Ориентироваться на улицах Лондона кажется проще, чем в огромном лабиринте дома Монсеррат.

Мне повезло, и я нахожу лестницу, по которой мы спускались с Риа. Я поднимаюсь наверх, решив поспать часок, прежде чем отправиться на поиски Майкла, который мог бы сообщить мне кое-какие полезные сведения о вампирах Монсеррат. Однако я останавливаюсь у двери в маленькую гостиную, где мы собирались, и открываю её. Четыре хрустальных бокала всё ещё стоят там, где их оставила Риа. Один из них пуст.

Я поднимаю его. В нём не осталось ни капли крови, даже на самом дне. Очевидно, Мэтт владеет собой не так хорошо, как он думал. Я осторожно ставлю его обратно и беру другой бокал за ножку, поднося к носу. Я думала, что после всего того количества крови, которое я недавно выпила, меня стошнит от этого запаха. Но вампиризм укоренился во мне, потому что в животе у меня урчит. Я поспешно ставлю бокал обратно на поднос и ухожу.

Глава 17. Душ и каблуки

Как только я возвращаюсь в свою комнату, я чувствую, что что-то изменилось. Я не могу сказать, то ли это запах в воздухе, то ли просто какое-то странное шестое чувство, которое у меня появилось после обращения, но я знаю, что всё не так, как я оставила. Не требуется много времени, чтобы понять, что именно. Под подушкой лежит ноутбук. Поскольку я совершенно уверена, что даже в своём ослабленном состоянии заметила бы, если бы спала на его твёрдой поверхности, я предполагаю, что Майкл оставил его совсем недавно.

Я открываю его и жду, когда он заработает. Курсор мигает, и меня просят ввести пароль. Я откидываюсь на спинку стула и хмурюсь. Кто бы это ни оставил, Майкл или кто-то другой, он ожидал, что я буду знать, что вводить. Я задумываюсь на минуту, затем набираю «Санвгин». К моему удовлетворению, компьютер сразу же принимает этот пароль, и я перехожу к главному рабочему столу.

– Выкуси, компьютер, – говорю я ему с лёгким оттенком злорадства.

Там почти ничего нет, даже доступа к Wi-Fi, чтобы я могла украдкой посмотреть, что происходит в мире. Всё, что я вижу – это папка с пометкой «Персонал» и фотография улыбающегося мне О'Ши в качестве обоев на рабочем столе. Я закатываю глаза, глядя на виртуального деймона, и щёлкаю по папке.

После просмотра содержимого становится ясно, что Майкл Монсеррат не подвёл. Здесь 497 имен, что соответствует всем членам Семьи Монсеррат, и один раздел, помеченный крестиком, который, как я понимаю, содержит тех вампиров, которых больше нет с нами. Я прокручиваю страницу вниз и, хотя большинство имён мне незнакомы, не могу удержаться, чтобы не остановиться на Майкле и не открыть его досье. Там всего одно предложение.

«Шалунишка, шалунишка, Бо. Не думаю, что ты найдёшь здесь своего предателя. M x»

(Буква х в конце предложения/записки означает то же самое, что и смайл:-*, – прим)

Я улыбаюсь. Очевидно, я слишком предсказуема. Я закрываю его досье и двигаюсь дальше, решив начать с тех вампиров, с которыми я уже встречалась. Легче думать о тех, кого я знаю, чем о незнакомцах. Я нахожу имя Риа и открываю файл.

Риа, которая изначально была известна как Мария Темпл, проработала в Семье Монсеррат почти сорок лет. Её завербовали в семидесятых годах после того, как она попала в ужасную автомобильную аварию. Меня пробирает дрожь, когда я читаю, что она была за рулём в нетрезвом виде. В то время не было широко известно, что она работала секретарём тогдашнего премьер-министра. Я думаю об её планшете с записями и высокой эффективности. Да, всё сходится. У неё был сын, которому сказали, что она скончалась, и который, судя по всему, сейчас сам близок к выходу на пенсию. Кажется, она на удивление быстро поднялась по служебной лестнице в Семье Монсеррат, но я не могу найти ничего, что указывало бы на её причастность ко всему этому. Люси – или Черити, как я постоянно напоминаю себе – ясно дала понять, что Главой этой новой Семьи была женщина. Это соответствует тому, что я знаю об улучшающем заклинании О'Ши, поскольку оно действует только на мужчин. Однако, несмотря на её явную настороженность по отношению ко мне, я не могу найти ни малейших доказательств, ни внутреннего ощущения, указывающих на Риа. Я создаю новую папку и помечаю её как «маловероятные», прежде чем перенести туда её файл.

Я извлекаю все остальные файлы, относящиеся к женщинам-вампирам Семьи Монсеррат, и помещаю их в отдельную папку. Кроме Никки и Нелл, я не встречала других женщин-вампиров, так что на данный момент мне не на что опереться, кроме неопровержимых фактов, изложенных хранителями записей Монсеррат. Их меньше двухсот, и я удивляюсь, почему женщины реже мужчин принимают решение стать кровохлёбами. Надо будет спросить Майкла в следующий раз, когда у меня будет такая возможность.

Я наугад выбираю новый файл и начинаю читать. Элисон Джонс, завербованная в 1892 году, живёт особняком в Лейк-дистрикт. Одному богу известно, какая от неё там польза. По-видимому, она убила своего мужа после нескольких лет домашнего насилия. Я попробую другой вариант: Урсула Хауптман, 1921 год рождения, работает на известного публициста. Она была суфражисткой, которая использовала поджог, чтобы привлечь внимание к своему делу. Боже мой. Линда Томкинсон, 1753 год рождения, журналистка. В своё время она работала в подпольном абортарии, и многие её пациентки умерли в результате её вмешательства. Я содрогаюсь. Огромное количество этих вампиров, похоже, совершали плохие поступки в своих прошлых жизнях. Я полагаю, что человеческая раса более склонна если не к чёрному злу, то, по крайней мере, к нескольким оттенкам серого. Просмотрев восемнадцать файлов, я массирую виски. Даже если бы я знала, что ищу, сомневаюсь, что нашла бы это.