Текст книги "Янтарная комната (ЛП)"

Автор книги: Хайнц Конзалик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

На второй день Рождества Василиса Ивановна, Николай и Михаил Вахтер вышли из квартиры. Им захотелось сходить в небольшое кафе, где старший официант ещё носил фрак и каждого гостя приветствовал поклоном. В это вечер было холодно, и мокрый снег на улице покрылся коркой льда. Идти надо было очень осторожно, а лучше держась друг за друга и медленно, маленькими шажками.

– Если бы я не чуял еду, – радостно сказал Вахтер, – то остался бы сидеть в тёплом кресле дома. Но я уже чувствую запах! Мои дорогие, возьмёмся за руки… Разве нас можно испугать гололедом? Вспомните зиму в Пушкине! Мы с этим выросли.

Больше он не произнёс ни слова. Откуда то из темноты, не то впереди, не то сбоку, то ли из подъезда, то ли из окна или из-за угла грохнул выстрел. Совершенно случайно Николай в эту секунду поскользнулся, но это спасло ему жизнь. Пуля чиркнула рядом с его головой, врезалась в стену и ушла рикошетом отлетела мимо старого Вахтера.

Старик среагировал мгновенно и правильно. Он упал, а поскольку они держались друг за друга, то остальные тоже упали рядом. Вторая пуля прошла над ними на высоте в половину роста. Если бы они стояли, то она попала бы ому-нибудь в живот.

Некоторое время они лежали на промёрзшей мостовой неподвижно. Потом старый Вахтер поднял голову, осторожно, как волк на охоте, посмотрел по сторонам, встал на колени и положил руки на спины Николая и Василисы.

– Мы на верном пути и в нужном месте, – сказал он по-русски. – Мы рядом с Янтарной комнатой, раз нас хотят убить. – Он встал, прислонился к стене и подождал, пока Яблонская и сын тоже поднимутся. – Какое чудесное Рождество, дорогие мои! Нам дарят Янтарную комнату… осталось лишь забрать ее. И мы найдём ее благодаря терпению, мужеству и с Божьей помощью.

***

Двадцать ящиков вместе с сельскохозяйственным оборудованием благополучно пересекли на «Лукреции» океан. Греческий капитан сначала взял курс на маленькую, невзрачную гавань Агиаба в Калифорнийском заливе. За этой дырой простиралось болотистая местность с озером, кишащая москитами и паразитами. Для Джо Уильямса не составило труда послать к стоявшей у побережья на якоре «Лукреции» две плоскодонки, забрать двадцать ящиков и доставить их на сушу, заплатив сельскому старосте пять тысяч долларов. Джо прибыл в Мехико уже три недели назад, потом вылетел в Чиуауа и оттуда поехал в Навохоа, где его и застала радиотелеграмма с «Лукреции». Капитан приплыл в Агиабу со второй лодкой и протянул Джо руку. Тот без промедления заплатил ему оставшуюся сумму.

– Вы – джентльмен, мистер, – сказал капитан. – А ведь могли бы сказать: «Отвали! Сгинь, пока не отделал».

– И как бы вы тогда поступили?

– Позвонил бы в ближайший полицейский участок.

– Вот видите, дружище! Поэтому вы и получили свои деньги. – Голос Джо вдруг стал жёстким и холодным. – Даже если бы я вам не заплатил, вы не смогли бы меня выдать. – Он показал на прибрежный песок. – Вы бы лежали там с дырой в теле.

– Я поэтому и сказал, что вы джентльмен. – Капитан спрятал деньги и отдал честь, приложив руку к фуражке. – Всего хорошего, мистер! Надеюсь, что больше никогда вас не увижу.

– Можете на это рассчитывать. Счастливого пути!

– Будьте счастливы со своими ящиками! Кстати, а что там внутри?

– Пойманные солнечные лучи…

– Ага! – Капитан усмехнулся, постучал себя по лбу и отплыл на «Лукрецию». «Одним сумасшедшим американцем больше, – подумал он. – Должно быть, деньги действительно размягчают мозг».

Он пощупал куртку, почувствовал в сумке пачку долларовых купюр и был рад, что ему встретился такой сумасшедший. Джо Уильямс научился тому, что дано не каждому американцу: терпению. Он не спешил, не стремился снова набить карманы после совершённых сделок, не пытался обогнать конкурентов… он в этом не нуждался. Он доставил двадцать ящиков из Агиабы в Сьюдад-Хуарес, на границу со штатом Нью-Мексико, как раз напротив Эль-Пасо. Здесь он арендовал склад, поставил старые ящики туда, запер двери и поехал в Эль-Пасо, чтобы как следует поесть, снять номер в отеле и девочку с длинными чёрными локонами и таким образом тайно отпраздновать свой триумф.

Янтарная комната была в Америке. Теперь никто ее не найдет. Не осталось никаких следов. Даже капитану Сильверману придется остановиться в Альсфельде, где немецкий «Вервольф» убил трех американских солдат, из которых нашли только Ноя Ролингса. И кроме того, прошло уже больше одиннадцати лет. Кто знает, что теперь стало с капитаном Сильверманом.

Из Эль-Пасо он ещё раз позвонил отцу в Уайтсэндс.

– Папа, – сказал он. – Я знаю, что для тебя мёртв. Хорошо, согласен. Нет смысла появляться в Уайтсэнс и срывать памятник погибшему. У каждого должны быть свои герои, и у тебя тоже. У меня только один вопрос: кто унаследует твои гангстерские сокровища?

– Я основал фонд для больных раком. Всё в этом фонде. Всё!

– Очень благородно, пап. Они никогда тебя не забуду, возможно, даже поставят тебе памятник. А Уайтсэндс станет Уильямсбургом! Ты и правда много делаешь для бессмертия. Иначе, чем Аль Капоне. Тот вошёл в историю, как величайший из гангстеров, а ты станешь самым крупным благотворителем. Это гениально, пап – тебя ни разу не арестовали!

– Чего ты хочешь? – спросил старый Уильямс таким тоном, как будто наступил на крысу.

– Для обеспечения моей старости – десять миллионов долларов на счёт.

– Работай, – произнёс старик.

– Твоим способом? Пап, это же несерьёзно. – Джо громко рассмеялся. – Что для тебя значат какие-то десять миллионов? Я как-то в свободное время подсчитал, сколько ты заработал за сорок лет на торговле девочками. Только на этом, другие дела не брались в расчёт. Пап, этим женским мясом ты позолотил себе не только нос, но и всё тело до задницы.

– Куда? – коротко спросил старый Уильямс.

– Что куда?

– Куда тебе перевести десять миллионов долларов, свинья?

– Я дам тебе знать. Спасибо, пап.

– Когда?

– Чтобы показать тебе, что я унаследовал твою широкую натуру – только после твоей смерти. Строкой в завещании.

– А если я забуду? Если после моей смерти там ничего не будет?

– Это был бы первый случай, когда Уильямс-старший не сдержал бы своё слово. Но, предположим, что он его не сдержит. Что тогда, пап? Тогда в Уайтсэндс вспыхнет огонь, взорвётся топливный резервуар, и в твоем фонд так будут раз в месяц происходить несчастья, пока десять миллионов долларов не положат в маленький чемоданчик, чтобы наконец обрести спокойствие.

– Свинья, – повторил старик. В его голосе чувствовалось отвращение.

– Я твой сын, пап! – Джо опять рассмеялся в трубку. – Собственно говоря, ты даже должен гордиться мной.

Он повесил трубку раньше, чем старый Уильямс смог грубо ему ответить.

Незадолго до Рождества Джо снова сидел в самолёте и летел во Франкфурт. В первом классе подавали шампанское, Уильямс вытянул ноги, подмигнул белокурой стюардессе и выпил за её здоровье. Сделав глоток, он развернул «Нью-Йорк таймс», которую принесли вместе с шампанским. Газета, как всегда, была толстой, чтение заняло бы несколько часов, если не целый день, и Джо начал читать про политику и спорт. Когда он перелистывал страницы с объявлениями, ему бросилось в глаза одно, в рамке, он бегло пробежал его глазами, но неожиданно насторожился и нахмурился.

Там разве не промелькнуло имя Сильвермана? Невероятно, но его мозг это зарегистрировал. Он быстро пролистал страницы назад, нашёл объявление и прочитал его, не разжимая губ.

Капитан Фред Сильверман – это был он. Его имя упоминалось только один раз. Кто-то его разыскивает… во Франкфурте, как раз во Франкфурте, и это наверняка очень важно, раз объявление размещено в «Нью-Йорк таймс» и специально выделено.

Джо вырвал лист из газеты, сложил, спрятал в нагрудный карман и задумался.

Фреда Сильвермана разыскивают не просто так. Явно не для того, чтобы просто пожать руку, обнять, похлопать по плечу и сказать: «Хорошо, что ты пришёл. Теперь пойдём, перекусим!» Тот, кто ищет Сильвермана, имеет для этого важную причину. А для чего может понадобиться Сильверман? Для розыска исчезнувшей Янтарной комнаты.

Джо Уильямса охватила тревога. Полёт до Франкфурта показался ему вдвое длиннее, чем полет в Мексику. Из аэропорта он сразу поехал в бордель на Мозельштрассе и неожиданно появился перед обескураженным управляющим-югославом.

– Привет, малыш! – дружелюбно произнёс Уильямс. – Маленький сюрприз от Джо. Прикажи забрать чемодан из такси и предоставь мне бухгалтерские книги.

– А мистер Брукс тоже с вами? – спросил югослав.

– Нет. Ларри остался в Штатах. Познакомился с девушкой и так в нее втюрился, что решил завязать и продать свою долю.

Он поднялся по лестнице в свой приватный кабинет, откуда с помощью скрытых камер и микрофонов мог контролировать все помещения: что там происходит и о чём говорят. Потом достал из ящика план города и нашёл улицу, указанную в объявлении. Она находилась недалеко от зоопарка, тихая улочка с домами рубежа столетий, хороший район, где можно жить в свое удовольствие.

Уже на следующий день Джо незаметно ехал на своём «фольксвагене» по этой улице, остановился напротив указанного дома, понаблюдал некоторое время и, на его счастье, увидел выходящую из дома Василису Ивановну. Она показалась из двери с письмом в руке и направилась к почтовому ящику, висящему на стене дома через три квартала. Джо нажал на газ, обогнал её и оказался около ящика раньше. Он вышел из машины и сделал вид, что опускает письмо. Потом, когда почувствовал, что женщина как раз за его спиной, неловко повернулся, наткнулся на неё и, сделав виноватое лицо, поклонился.

– Простите! – сказал он. – Я вас не заметил! Неловко получилось. Честное слово, мне очень неловко! Я вам не сделал больно?

– Никс пассирт… – немецкий язык Василисы Ивановны звучал резко и состоял из нескольких слов. – Никс вэ… – Она улыбнулась, прощая. – Шонн гут…

После того как Василиса бросила письмо и ушла, Джо остался стоять у почтового ящика. «Русская, – подумал он. – Да, русская. И, конечно, она не одна! Чего хотят русские от капитана Сильвермана? Об этом не надо спрашивать трижды, ответ лежит на поверхности. Русские ищут Янтарную комнату. Русские знают, что Сильверман видел её последним. У русских есть след, и теперь они будут как волки охотиться на добычу. Русские идут по моим следам… Защищайся, Джо! Разве должны одиннадцать лет ожидания пропасть даром? Джо, ты теперь её знаешь, а она о тебе не имеет представления. У тебя лучшая позиция… действуй!»

Ещё два дня Джо наблюдал за домом на тихой улице. Он увидел Михаила Вахтера и Николая – поодиночке, вдвоём и втроём с женщиной. «Их только трое, – довольно подумал Джо. – Трое против того, кого они не знают! Значит, никаких проблем, всего-то надо и из хорошего укрытия три раза нажать на спусковой крючок».

На второй день Рождества он снова был на тихой улице около зоопарка и ждал подходящий случай. Он взял с собой старый пистолет Р08, из которого Ларри застрелил торговца антиквариатом. Когда в телах трёх русских найдут пули, выпущенные из того же ствола, полиция придёт к верному выводу: это дело рук нацистской организации, которая по непонятным причинам ликвидирует всех, кто имел дело с давно похищенными художественными ценностями. Очень много неизвестного… кошмар для любого сотрудника уголовной полиции.

Джо повезло – все трое вышли из дома вместе. Он присел на корточки в кустах палисадника на другой стороне улицы, тщательно прицелился и знал, что наверняка попадет. И тут тот, кого он взял на мушку, поскользнулся как раз в тот миг, когда Джо нажал на спусковой крючок. Пуля ударила в стену, и трое упали ещё до того, как прогремел второй выстрел. Джо Уильямсу не оставалось ничего другого, как пригнувшись уйти через палисадник. В доме за его спиной загорелся свет. «Это профи, – подумал Джо, садясь в машину. – Чертовски хорошо подготовленные. Раз… и их уже не видно. Отличная школа! Эти трое не дадут себя запугать. Для них Р08 слишком медленный, к ним надо идти с автоматом или с пулемётом и превратить их в решето. Придется тебе, Джо, до Нового года раздобыть автомат. Иначе ты проиграешь».

Он очень медленно поехал по улице – в такой-то гололед – а эти трое быстро заскользили обратно к себе.

«Прочитал ли Сильверман объявление и дал ли о себе знать? – размышлял Джо, когда оказался рядом с вокзалом. – Приедет ли он во Франкфурт на встречу с русскими? Джо Уильямс, это лучшее, что могло произойти. Нужно позаботиться о Сильвермане, а с русскими пока подождать. Есть только один опасный для тебя человек – Фред Сильверман. А с ним, Джо, ты уж точно справишься».

***

В квартире они разделись и сели за стол в гостиной. На круглом столе блестел латунный самовар. Его Василиса Ивановна купила в первую очередь, а советское посольство, которое всё оплачивало и контролировало расходы, не предъявляло к этому приобретению претензий, как к ненужной трате. Самовар и шахматная доска – предметы первой необходимости для настоящего жителя СССР.

– Итак, что у нас есть, – сказал Вахтер, протянул обе руки, взял горячую чашку чая и осторожно отхлебнул. – Мои дорогие, я полагаю, нет, я уверен, что мы на правильном пути. Нас хотят убить, потому что мы подошли к ним очень близко.

– И где конец этого пути? – Яна опустила ложку в банку с мёдом и подсластила чай.

– Мы должны его найти. Какие они идиоты! Так привлечь к себе внимание.

– Ты должен вернуться в Пушкин, отец, – сказал Николай.

– Сейчас? Именно сейчас? Ты так думаешь, сынок? – Вахтер отхлебнул ещё глоток чая. – Ха! Говори же, признавайся: ты боишься…

– Да, отец, за тебя. Если тебя убьют…

– А если убьют тебя? Я должен бояться ещё сильнее: у тебя жена и двое ребятишек… это ты должен ехать домой. Я уже старик. Да, признаю, моя жизнь уже прожита. Что ещё можно потерять? Если это необходимо, сынок, чтобы найти Янтарную комнату, пусть меня убьют, а ты будешь их преследовать, Николай, вынудишь выдать тайник, и тогда комната снова окажется в Екатерининском дворце и весь мир будет складывать руки в экстазе, восхищаясь такой красотой. Тогда смерть имеет смысл, правда, сынок? Для волка кровавый след – самый лучший…

– Красивые слова, красивая речь, – Николай стукнул кулаком по столу. – Назад в Ленинград полетишь ты!

– Нет!

– Не будь таким упрямым, отец!

– Меня не загонишь в угол!

– Чёрт! Тебе непременно хочется стать мучеником из-за Янтарной комнаты?

– Слушай, Василиса, слушай! Как сын оскорбляет отца! Как повышает на него голос! Разве так можно? Хочет меня услать, сейчас, когда я почти нашел Янтарную комнату! Теперь он, видите ли, боится, в самом конце, у цели, ты только посмотри на него! Глядит исподлобья, как бык во время грозы! Николай, я больше не хочу ни слова об этом слышать. Василиса, что скажешь?

– Ты должен послушать Николая. Это моё мнение.

– Улететь назад в Ленинград?

– Да, как можно быстрее.

Вахтер долго смотрела на сына и на Яблонскую, с грустью покачал головой и вышел из комнаты. В своей спальне он сел на кровать, раскрыл створки походной иконки, поставил триптих на колени и провёл указательным пальцем по фигуре благословляющего Христа.

– Господи, не оставляй меня, – тихо произнёс он. – Я должен исполнить свой долг. Испытай меня еще раз.

По чистой случайности Фридрих Зильберман в день выписки из больницы прочитал газету «Нью-Йорк таймс», в которой появилось объявление о розыске. Уже через час после его возвращения в свою квартиру в Вюрцбурге в дверь позвонили, и, открыв дверь, он увидел майора и капитана американской армии.

– Заходите! – сказал Зильберман и посторонился.

С первого взгляда он понял, что это люди из секретной службы. Он слишком долго сам так служил и умел определять это с первого взгляда.

Майор и капитан вошли в квартиру, даже не представившись, хотя могли бы назвать по крайней мере фальшивые имена.

– Я рад, что вы зашли, – дружелюбно начал Зильберман. – Виски? Нет? Есть настоящий бурбон. Нет? Садитесь, пожалуйста. Позвольте мне самому угадать, зачем вы пришли: хотите извиниться от имени своей организации. Правильно? Я только не знаю, какой… УСС или ЦРУ? Всё время в эти недели я спрашивал себя: почему только ножевые ранения? Почему не воткнуть нож точно в сердце или не пустить пулю между глаз? В моё время работали чище.

– Не знаю, Фред, о чём вы говорите, – равнодушно ответил майор. Слова Зильбермана не произвели на него никакого впечатления. – Об этом нападении мы услышали от вас и пришли потому, что по-прежнему считаем вас своим. Мы хотим вам помочь.

– Очень трогательная забота УСС. – Зильберман налил себе бурбон. – Как вы хотите мне помочь?

– Прежде всего советом: возвращайтесь в Штаты.

– Я работаю доцентом в Вюрцбурге и прекрасно себя здесь чувствую.

– Зачем говорить глупости, Фред. – Капитан решительно подался вперёд. – Мы точно знаем, чем вы здесь, в Германии, занимаетесь.

– Конечно, это ваша работа.

– Разве не так?

– Так. Может, вам известно, где Янтарная комната?

– Не будем говорить об этом здесь, Фред, – сердито буркнул майор. – Правительство хотело бы прекратить слухи о том, что американские войска в 1945 году разворовывали художественные ценности, как сороки. Об этом снова и снова пишет немецкая и международная пресса. Мы выглядим хуже русских! Вот, прочтите на досуге, здесь пишут о нацистских сокровищах, которые мы забрали. – глотнул бурбона. – Если вы, Фред, продолжите суету вокруг Янтарной комнаты, слухи никогда не прекратятся.

– Никакой суеты не будет, я буду искать бесшумно.

– Предположим, вы обнаружите Янтарную комнату.

– Это был бы мой триумф.

– Что тогда? Тогда вы начнёте кричать об этом так громко, что рухнут стены. Причем вно есть Вашингтоне! Фред, мы изучили ваше сообщение от 1945 года. После этого все двадцать ящиков вместе с тремя грузовиками и тремя солдатами исчезли. Ответственность лежала на нас.

– Совершенно верно. Я тогда посчитал это личным поражением и теперь хочу вычеркнуть его из моей жизни. Это нетрудно понять.

– Конечно, Фред, но с тех пор времена и политика значительно изменились. Восток – это большой, грязный мужик, а мы должны быть чистыми, очень чистыми. Безобразное пятно из-за грабежа художественных ценностей должно исчезнуть, Фред. Не делайте его ещё больше… это просьба. – Майор откинулся на спинку кресла. – Фред, вы работаете доцентом в Вюрцбурге. Профессура в Принстоне вас не заинтересует?

– Нет. И зовут меня не Фред Сильверман, а Фридрих Зильберман. Я снова стал немцем. Моя семья погибла в концлагере, а я сумел выбраться. Теперь я вернулся, потому что вопреки всему тоскую по родине. Оставьте меня в покое, господа, не преследуйте больше. Нас достаточно преследовали, как немецких евреев, а теперь я наконец-то вернулся домой. Так оставьте меня в покое!

На этом дискуссия закончилась, тема беседа исчерпала себя. Майор и капитан встали, надели фуражки и после дружественного «Подумайте над этим, Фред!» покинули квартиру.

Зильберман вернулся в комнату, снова налил себе виски, поскольку майор всё выпил, развернул «Нью-Йорк таймс» и начал искать статью о вывозе американцами художественных ценностей. Перелистывая газету, уголком глаза он заметил объявление в рамке и остановился – ему показалось, что он видит своё имя – пролистал назад и прочитал текст. «Это я, – подумал он, немного удивлённо, немного испуганно. – Да, это я! Кто-то меня ищет. Агент? Или это ловушка? Решать тебе, Фред – ехать туда или забыть про объявление?»

Тем же вечером он добрался до Франкфурта на скором поезде Мюнхен – Кёльн, доехал на такси до отеля «Франкфуртер хоф» и снял номер. Вестибюль отеля украшали большая ёлка и многочисленные еловые ветки, и только сейчас Зильберман вспомнил, что завтра Сочельник – в детстве этот праздник отмечали каждый год. Тогда всегда на столе стояли медовый пирог и острые орешки, в доме пахло пряниками, ванилью и всегда на столе была маца, праздничный хлеб евреев. Он никогда её не любил, но смело ел, чтобы потом получить рождественский кекс и шоколадные фигурки.

«Смело, – подумал он. – А смел ли я теперь? Рискну ли я жизнью, чтобы вернуть Янтарную комнату? Куда меня заманивают этим объявлением? Почему предполагают, что я прочитаю «Нью-Йорк таймс»? Кто знает меня во Франкфурте?»

Рождественский сочельник он праздновал один в ресторане отеля. В первый день Рождества он проехал на такси по тихой улице около зоопарка,указанной в объявлении, и внимательно осмотрел дом, в котором его ждали. «Кто это? – спрашивал он себя. – Чёрт возьми, кто это?» Такси проехало мимо припаркованного «фольксвагена», но Зильберман не обратил на него внимания, а Джо Уильямса не интересовало такси.

«Подождём, – подумал Зильберман. – Понаблюдаем за домом. Уж можно было догадаться, что старый лис секретной службы не сразу ринется в ловушку! У нас есть еще несколько дней…»

Он решил, что войдёт в этот дом в новом году, вероятно, третьего января 1957 года, со «смит-вессоном» за поясом. В отеле он, стоя перед зеркалом, три дня разучивал молниеносное движение – выхватывал оружие.

– Ты никогда не станешь Гарри Купером! – рассмеялся он своему отражению. – И у старика Уэйна получалось лучше! Но для Франкфурта этого хватит. Надо быть лишь на секунду быстрее…

Между Рождеством и Новым годом он наблюдал за домом. Для этого Зильберман арендовал машину, несколько раз ему попадался «фольксваген», но они не обращали друг на друга внимания

«Что за дурацкая игра, – думал в эти дни Джо Уильямс. – Придёт он или не придёт? Прочитал ли он объявление? Как долго я должен торчать здесь в засаде? Неделями? Проклятые русские, уезжайте наконец обратно в Москву…»

Третьего января, как и намеревался, Зильберман решил остановиться перед домом и выйти из машины. Джо почувствовал укол в сердце. Он припарковался на углу и наблюдал за домом в бинокль. «Это он! Наверняка он. Капитан Фред Сильверман. Единственный, кто не верит в нападение «вервольфа». Единственный, кто считает, что Янтарная комната не исчезла бесследно».

Джо почти физически почувствовал опасность. Он видел, как Сильверман идёт к дому, и понимал, что промедление подобно самоубийству. Он широко расставил ладони, вцепился в руль и похолодел от кончиков пальцев до корней волос.

Прозвенел звонок, и Николай открыл дверь. В руках у него был пистолет, девятимиллиметровый «макаров». В коридоре вжалась в стену Яблонская, она держала палец на спусковом крючке маленького скорострельного «стечкина» с двадцатью патронами в магазине. В случае чего Зильберман не имел бы ни секунды преимущества.

– Да? – сказал Николай, внимательно разглядывая незнакомого мужчину. – Что вам угодно?

Он говорил на немецком, и Зильберман ответил тоже по-немецки.

– Вы меня приглашали, – сказал он и посмотрел на «макарова». – Текст объявления звучал так любезно… и тут такой недружелюбный приём.

– Капитан Фред Сильверман?

– Уже майор. И теперь Фридрих Зильберман.

– Входите. – Николай поднял пистолет и быстро закрыл дверь за Зильберманом. – У вас есть оружие?

– Да. Как и у вас.

Николай протянул левую руку.

– Давайте.

– Нет! С какой стати? Не буду же я стрелять! Вас же больше.

– Верно. – Николай показал на дверь в гостиную. – Идёмте.

Зильберман кивнул, прошёл в гостиную, увидел краем глаза Яблонскую со «стечкиным» в руке и мужчину, который при виде его быстро поднялся с кресла.

– Сильверман! Это действительно вы! – воскликну старик и протянул к нему обе руки. – Вы меня помните? 1945… Зальцбург, замок Киссхайм.

– Вахтер! Точно, это Вахтер… из Янтарной комнаты.

Они подбежали друг к другу, обнялись, похлопывая по спине, и Вахтер сказал:

– Вы почти не изменились, господин Зильберман.

– И вы не изменились, господин Вахтер. Мы только стали постарше, морщин прибавилось и жирка в бёдрах. Но мы еще полны сил, правда?

Это был чудесный вечер. Они пили рейнвейн, Василиса сварила пельмени и подала на стол по русской традиции – с зелёным луком и маринованными огурцами.

Зильберман рассказал о дипломатической службе в Новой Зеландии и в Китае, Вахтер с гордостью поведал о своих внуках Петре и Янине, как его чествовали по поводу семидесятилетия, и наконец Яблонская поставила на стол бутылку водки и сказала:

– Хватит говорить о прошлом. Поговорим о настоящем и будущем. Мистер Сильверман, что случилось с Янтарной комнатой? Она действительно находилась в соляном руднике Меркерса?

– Да, я видел её собственными глазами и одну большую настенную панель показал генералу Эйзенхауэру. Ошибка исключена. Это не могло быть другой работой по янтарю.

– А теперь давайте всё реконструируем, – сказала Яблонская и взяла лист бумаги. – Мозаика состоит из множества маленьких камешков. Давайте сложим их вместе…

Зильберман оставался в доме до двух часов ночи. Джо Уильямс терпеливо ждал в конце улицы.

Он увидел выходившего Зильбермана в сопровождении русского старика, который похлопал своего гостя по плечу. Но он не мог слышать слова Вахтера.

– Теперь мы будем всё делать вместе, Фридрих. Я, как и ты, убеждён, что Янтарная комната уже в Америке. Если мы воспроизведём её путь, то найдём ее. Двадцать больших ящиков нельзя просто так провезти через Атлантику… Будь осторожен, Фридрих. Выстрелы доказывают, что мы наступаем грабителям на пятки.

Зильберман кивнул, сел в свою машину и уехал. То ли из-за вина, то ли он потерял бдительность, но через два квартала, при повороте на главную улицу, его машина столкнулась с «фольксвагеном». Он поворачивал медленно и потому лишь слегка поцарапал машину.

Он вышел из машины, водитель «фольксвагена» выскочил из своей, как разъярённый бык, и сразу заорал:

– Ты что, слепой? Я же еду справа. Хорошо выпил, да? Небось у девочек был?

Едва Зильберман что-то понял или смог ответить, как получил прицельный удар в подбородок – точный, классический нокаутирующий удар. Зильберман рухнул без сознания, водитель «фольксвагена» оттащил его к своей машине, бросил на заднее сидение и быстро скрылся.

Он выехал из Франкфурта в направлении Кронберга, остановился в первом же перелеске, связал Зильбермана прочным нейлоновым шнуром и продолжил путь. Когда он услышал, что связанный зашевелился на заднем сиденье, то махнул рукой и весело сказал:

– Привет, сэр! Как дела? Я прошу прощения, капитан, но этот маленький трюк был просто необходим. Не только в Штатах есть киднэппинг.

– Кто вы? – спросил Зильберман спокойно. – Брукс или Уильямс?

– Джо Уильямс, сэр. Удивительно, вы ещё помните наши имена?

– Я их запомнил, как таблицу умножения! Идея с «вервольфом» была неплоха, особенно в то время, но я в неё никогда не верил. Только Ноя не стоило убивать.

– Он был слишком тупым, чтобы действовать дальше, сэр. Слишком любил белокурых и белокожих девочек и с гордостью похвастался бы им в постели своими подвигами. Мы не могли так рисковать.

– Янтарная комната у вас? – прямо спросил Зильберман.

Так же прямо и без промедления Джо ответил:

– Да, сэр. Я везу вас туда, капитан.

Джо услышал, как Зильберман дёргает веревки, но ничего не мог поделать с нейлоновым шнуром. «Он понимает, куда мы едем, – хладнокровно думал Джо. – Сейчас он вот-вот наложит в штаны».

– Такова жизнь, сэр, и так будет всегда: есть победитель и есть побеждённый. Вы – крепкий парень, как известно, так проигрывайте с достоинством.

– То, что вы намерены сделать, – всё так же спокойно сказал Зильберман, – не имеет никакого смысла. Я разговаривал с людьми из Ленинграда. Они всё знают.

– Они знают так же мало, как и вы, сэр. Только вы знаете обо мне, для остальных исчезновение Янтарной комнаты остаётся загадкой. Только через меня можно ее найти. Но кто в курсе? Официально я мёртв, поменял имя, и выйти на меня можно, только если знать в лицо. А его помнит только один человек: вы, капитан. Поймите, я должен обезопасить себя. Инстинкт самосохранения так же силен, как и половой. Он владеет человеком. Сэр, вам надо было остаться в США, вместо того чтобы преследовать призраков. Я стал призраком и останусь им навсегда.

– Вы сумасшедший, Джо, сумасшедший. Именно так! Что вы собираетесь делать с Янтарной комнатой? Такое сокровище с международной известностью вы никогда не продадите! Разломанная на отдельные части она ничего не стоит! Только целиком! Джо, скажите, где Янтарная комната, и я вас забуду. Даю слово!

– И зря, сэр. Я не собирался продавать Янтарную комнату. Денег мне хватает. Миллионы долларов, капитан. Унаследовал от дорогого папочки-гангстера. Всё, хватит болтать… Я вас больше не слушаю.

Седьмого января в руинах крепости в Таунусе лыжники обнаружили голый, замерзший труп. На теле было множество ножевых ран от длинного ножа, а рядом с телом лежал скальпель. Мертвец истёк кровью, и она застыла вокруг него алой лужей. Самой ужасной была рана на животе: его распороли. Должно быть, убийцу охватила безумная жажда крови.

Одежду убитого нашли, документов не обнаружили, но по фото, которое опубликовали все газеты, Вахтер его сразу опознал.

– Это конец, – сказал он. Теперь он стал похож на надломленного, старого человека с трясущимися руками. – Мы никогда больше не увидим Янтарную комнату. Тот, кто за этим стоит, сильнее и быстрее нас. И мы его не найдём. С Зильберманом умерли все надежды.

Они позвонили в полицию, съездили в Судебно-медицинский институт и опознали труп. Василиса взяла с собой красную розу на длинном стебле и положила Зильберману на обнажённую грудь. Вахтер погладил его холодные руки, а Николай поддерживал отца сзади – тот разрыдался и неуверенно стоял на ногах.

Они дождались похорон и постояли около могильного холмика вместе с двумя сотрудниками криминальной полиции. Похороны были оплачены долларами, которые они нашли на квартире в Вюрцбурге и передали полиции. Это оказалось целое состояние, сто шестьдесят три тысячи долларов, и Вахтер спросил полицейских:

– Что будет с ними?

– Будем искать наследников в США.

– А если у него нет наследников? Может быть, имеет смысл перевести эти деньги в фонд поддержки немецких евреев? – спросил Николай.

– Так не пойдёт, – служащий с удивлением посмотрел на Николая. – У нас нет завещания. Мы можем только конфисковать деньги.

– И их унаследует государство, которое уничтожило его семью и его самого, последнего оставшегося в живых.

– Я думаю, вы смотрите на это неправильно, – полицейский выпрямился и продолжил несколько раздражённо: – Вы этого не понять. Вы – русский.

– Мы уходим, – сказал Вахтер, взял сына под руку, и они покинули учреждение.

Уже на улице – стоял солнечный зимний день с ясным, голубым небом, как в Ленинграде – он сказал твёрдым голосом:

– Поехали назад в Пушкин, сынок. Здесь мы больше ничего не найдем. Янтарная комната потеряна навсегда, теперь она вся в крови. Бог не был к нам милостив. Не знаю, почему.