Текст книги "Обещай мне"

Автор книги: Харлан Кобен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Глава 11

Клэр Биль стояла у раковины на кухне и разглядывала незнакомца, которого называла мужем. Эрик аккуратно ел сандвич, засунув конец галстука под рубашку. Газета была тщательно сложена в четверть. Он медленно и размеренно жевал. В манжетах были запонки, а рубашка накрахмалена. Он любил все глаженое. В шкафу его костюмы висели на расстоянии четырех дюймов друг от друга. Он не развешивал их так специально – это выходило само собой. Начищенные пары ботинок стояли ровно в ряд, как на военном параде.

Кто этот мужчина?

Их младшие дочери Джейн и Лиззи намазывали арахисовую пасту на белый хлеб и болтали между собой, шевеля липкими губами. Они шумели и разбрызгивали молоко. Эрик продолжал читать. Джейн спросила, можно ли им уйти. Клэр ответила, что да, и они направились к двери.

– Стойте! – произнесла Клэр.

Они остановились.

– Тарелки в раковину.

Девочки вздохнули и закатили глаза: хотя одной было только девять, а второй – десять лет, обе старались походить на свою старшую сестру. Они двинулись назад, словно шагая по глубокому снегу Аппалачей, и понесли тарелки, как огромные валуны, продвигаясь к раковине, будто та была горной вершиной.

– Спасибо, – поблагодарила Клэр.

Девочки ушли, и наступила тишина. Эрик продолжал методично жевать.

– Есть еще кофе? – спросил он.

Она налила. Он скрестил ноги, стараясь не помять стрелки на брюках. Они были женаты девятнадцать лет, но страсть куда-то улетучилась меньше чем за два года. Они продолжали сосуществовать и делали это так давно, что привыкли к этому. Избитая истина, что время летит быстро, к сожалению, является правдой. Клэр не верилось, что страсть улетучилась гак давно. Иногда, как, например, сейчас, она отлично помнила времена, когда от одного его вида у нее перехватывало дыхание.

– Эйми не объявлялась? – спросил Эрик, не поднимая глаз.

– Нет.

Он вытянул руку, чтобы отодвинуть манжету, посмотрел на часы и поднял бровь.

– Два часа пополудни.

– Наверное, она только просыпается.

– Мы могли бы позвонить.

Он продолжал сидеть.

– Под «нами» ты имеешь в виду меня? – спросила Клэр.

– Если хочешь, это могу сделать я.

Она взяла трубку и набрала сотовый номер Эйми. Они подарили ей мобильный телефон в прошлом году. Эйми принесла им рекламу, где предлагалось подключить третью линию мобильной связи за десять долларов в месяц. Эрика это не впечатлило. Но Эйми стала ныть, что у всех ее друзей – всех без исключения! – уже были свои мобильники, на что Эрик, как всегда, отреагировал своим традиционным: «Мы не все, Эйми».

Но к этому Эйми была готова. Она быстро изменила тактику и сделала упор на родительские страхи: «Если бы у меня был свой телефон, со мной всегда можно было бы связаться. Вы могли бы знать, где я, двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. А если вдруг возникнет какая-нибудь проблема…»

Этот аргумент оказался решающим. Матери отлично знают избитую истину: секс и желание быть как все являются отличным стимулом, но никакой побудительный мотив не может сравниться со страхом.

Телефон был переключен на голосовую почту. Жизнерадостный голос Эйми – она записала обращение на автоответчике сразу, как только получила телефон – предложил Клэр оставить сообщение. У Клэр голос дочери почему-то отозвался болью, хотя причины она не понимала.

Услышав сигнал, Клэр сказала:

– Привет, дорогая, это мама. Перезвони мне, ладно? – и повесила трубку.

Эрик по-прежнему читал газету.

– Она не ответила?

– Интересно, как ты догадался? Наверное, потому, что я попросила ее перезвонить.

Услышав сарказм в ее голосе, Эрик нахмурился.

– У нее мог сесть аккумулятор.

– Наверное.

– Она всегда забывает его зарядить, – заметил он, осуждающе качая головой. – Где она собиралась ночевать? У Стеффи?

– У Стейси.

– Верно, хотя и не важно. Надо позвонить Стейси.

– Зачем?

– Я хочу, чтобы она вернулась домой. Ей сдавать самостоятельную работу в четверг.

– Но сегодня воскресенье. И ее только что приняли в колледж.

– И ты считаешь, что теперь можно ничего не делать?

Клэр передала ему трубку.

– Звони сам.

– Хорошо.

Она дала ему номер, он набрал его и прижал трубку к уху. Клэр слышала, как вдалеке хихикали младшие дочери, а потом одна из них закричала, что это не она. Когда трубку взяли, Эрик откашлялся и произнес:

– Здравствуйте, это Эрик Биль, отец Эйми Биль. Она все еще у вас?

Ни его лицо, ни голос не изменились, но Клэр увидела, как побелели костяшки пальцев, державших трубку, и внутри у нее что-то оборвалось.

Глава 12

В Майами Майрона посетили две противоположные мысли. Первая: здесь такая чудесная погода, что нужно переехать сюда самому, – и вторая: здесь слишком много солнца. Все было таким ярким, что даже в аэропорту Майрон невольно морщился.

Для родителей Майрона солнце проблемы не представляло: на Эллен и Але Болитар были огромные солнцезащитные очки, подозрительно напоминавшие те, которыми пользуются сварщики, хотя и не такие стильные. Отец и мать встречали его в аэропорту. Майрон просил их не приезжать, так как вполне мог добраться на такси, но отец настоял на своем.

– Разве я не всегда приезжаю встретить тебя в аэропорт? Помнишь, как ты вернулся из Чикаго после той снежной бури?

– Папа, это было восемнадцать лет назад.

– И что? Ты думаешь, я разучился ездить?

– И тогда это был аэропорт Ньюарка.

– Восемнадцать минут, Майрон.

Майрон закрыл глаза.

– Я помню.

– Ровно восемнадцать минут.

– Я помню, папа.

– Именно столько времени нужно, чтобы доехать от дома до терминала А ньюаркского аэропорта. Я специально засекал время, помнишь?

– Да, так и было.

И вот родители в аэропорту с темными от загара лицами и новыми печеночными пятнами. Когда Майрон спустился по эскалатору, мать бросилась к нему и обняла, будто он был военнопленный, возвращавшийся домой из Вьетнама в 1974 году. Отец держался сзади с довольным видом. Майрон обнял мать – ему показалось, что она стала еще меньше. Пребывание здесь оборачивалось тем, что родители высыхали и темнели, становясь похожими на гигантские сморчки.

– Надо забрать твой багаж, – сказала мать.

– У меня только ручная кладь.

– Всего одна сумка?

– Я же приехал только на одну ночь.

– И все же!

Майрон внимательно разглядывал ее лицо и посмотрел на руки. Увидев, что они стали дрожать сильнее, он почувствовал, как защемило сердце.

– Что? – спросила она.

– Ничего.

Эллен покачала головой:

– Ты никогда не умел врать! Помнишь, как я застала вас с Тиной Вентура, а ты сказал, что ничего не происходит? Ты думаешь, я не знала?

Первый год старшей школы. А если поинтересоваться у родителей, что они делали вчера, то и не вспомнят. А вот все, что было в его детстве, помнят так, будто только что просмотрели это в записи.

Он шутливо поднял руки, сдаваясь.

– Попался!

– Так что не умничай! Я все помню!

Они подошли к отцу, и Майрон поцеловал его в щеку. Он всегда так делал – это остается с тобой на всю жизнь. Кожа была дряблой. Все тот же запах лосьона после бритья «Олд спайс», хотя и не такой выраженный, как раньше. Но к нему примешивался еще какой-то запах, и Майрон решил, что это запах старости. Они направились к машине.

– Догадайся, кого я недавно видела? – сказала мать.

– Кого?

– Дотти Деррик. Ты помнишь ее?

– Нет.

– Наверняка помнишь! У нее во дворе еще была эта штука… как ее…

– А-а, понятно. Ты про нее.

Он понятия не имел, о ком шла речь, но так было проще.

– Так вот, я увидела Дотти, и мы начали болтать. Они с Бобом переехали сюда четыре года назад – купили участок с домом возле Форт-Лодердейла, но там все разваливается. То есть там вообще никогда ничего не ремонтировалось. Ал, как называется место, где они живут? Саншайн-Виста или что-то вроде этого, верно?

– Какая разница? – отозвался отец.

– Спасибо за помощь. Не важно… так вот, Дотти живет там. Адом – просто ужас! Совсем разваливается. Ал, ведь правда, их дом разваливается?

– Не отвлекайся, Эл, – заметил отец. – Говори по существу.

– Я и говорю! На чем я остановилась?

– На Дотти, – напомнил Майрон.

– Да, Дотти Деррик. Ты же помнишь ее?

– Отлично помню, – подтвердил Майрон.

– Хорошо. У Дотти есть кузены, которые живут на севере. Левайны. Ты помнишь их? Хотя вряд ли, так что не напрягайся. Один из них живет в Касселтоне. Ты же знаешь Касселтон, верно?

– Я знаю Касселтон.

– Не нервничай.

Отец возвел руки к небу.

– По существу, Эл, ближе к делу!

– Ты прав, извини. Когда ты прав, то прав! Короче говоря…

– Нет, Эл, «короче говоря» ты не умеешь! Ты всегда превращаешь короткие истории в длинные, но никогда наоборот!

– У меня здесь есть право голоса, Ал?

– Как будто что-то может тебя остановить! Ни пушка, ни большой армейский танк этого сделать тоже не смогут.

Майрон не мог удержаться от улыбки. Леди и джентльмены, позвольте представить вам Эллен и Алана Болитар, или как любила представляться мама: «Мы – Эл и Ал, совсем как израильская авиакомпания „Эль-Аль“».

– Так вот, мы с Дотти начали болтать о том о сем. Ну, ты понимаешь. Раскины уехали из города. У Герти Шварц нашли камни в желчном пузыре. Красотка Антонетта Виталь вышла замуж за миллионера из Монклера. Все в таком роде. А потом Дотти сказала мне – заметь, Дотти, а не ты, – что у тебя появилась подружка.

Майрон закрыл глаза.

– Это правда?

Он промолчал.

– Дотти сказала, что ты встречаешься с вдовой, у которой шестеро детей.

– Детей всего двое.

Мать остановилась и улыбнулась:

– Попался!

– Не понял?

– Если бы я сказала про двоих детей, ты бы все отрицал. – Она торжествующе подняла вверх палец. – Но я знала, что если скажу шесть, то ты среагируешь. И я тебя поймала!

Майрон взглянул на отца – тот пожал плечами.

– В последнее время она постоянно смотрит сериал про успешного адвоката Мэтлока.

– Дети, Майрон? Ты встречаешься с женщиной, у которой есть дети?

– Мам, я постараюсь выразиться как можно мягче: отвяжись!

– Послушайте меня, мистер Весельчак. Когда в деле замешаны дети, то уже нельзя думать только о себе. Надо помнить о том, как это может на них сказаться. Ты слышишь, что я тебе говорю?

– Ты понимаешь значение слова «отвяжись»?

– Ладно, будь по-твоему, – сказала она и подняла руки, передразнивая его. – Какое мне дело?

Так они и шли – Майрон в середине, отец справа, а мать слева. Они всегда так ходили, только теперь не так быстро. Это Майрона не смущало: он бы пошел еще медленнее, лишь бы родители успевали за ним.

Они подъехали к кондоминиуму и оставили машину на парковке, где для нее было зарезервировано место. Мать повела Майрона длинной дорогой мимо бассейна, чтобы иметь возможность показать сына всем обитателям. Она постоянно его спрашивала, помнит ли он того или другого жильца, и Майрон делал вид, что помнит. У некоторых женщин явно за семьдесят были слишком хорошие фигуры: «пластика», как советовали Дастину Хоффману в фильме «Выпускник». Только иного рода. Майрон не имел ничего против косметической хирургии, но считал, что после определенного возраста прибегать к ее услугам было неправильно, хотя и сознавал, что пожилые люди ничем не хуже других.

Кондоминиум тоже был залит ослепительным солнечным светом. Казалось бы, с возрастом люди должны сторониться такой его интенсивности, однако в действительности все обстояло иначе. Его родители минут через пять уже избавились от своих огромных очков. Мать поинтересовалась, не проголодался ли он, и Майрон догадался ответить, что да. Она заранее заказала огромное блюдо сандвичей в кафе «У Тони», где готовили «так же вкусно, как в их любимом ресторане дома». Сама она готовила так, что кормить ее стряпней даже закоренелых преступников в тюрьмах посчитали бы бесчеловечным.

За едой они разговаривали. Мать постоянно пыталась вытереть кусочки, прилипавшие к уголкам губ отца, но ее рука слишком сильно дрожала. Майрон встретился с отцом глазами. Болезнь Паркинсона, которой страдала мать, постоянно прогрессировала, но от Майрона это скрывали. Они дряхлели. У отца был электронный стимулятор сердца, а у матери – Паркинсон. Но их родительский долг по-прежнему требовал оградить сына от любых проблем.

– Когда тебе нужно на встречу? – спросил отец.

Майрон посмотрел на часы.

– Уже пора.

Они попрощались и снова обнялись. Уезжая, Майрон не мог избавиться от чувства, что оставляет их на линии обороны – сдерживать воображаемого противника, пока сын не доберется до безопасного места. Иметь стареющих родителей было несладко, но, как справедливо заметила Эсперанса, лишившаяся их в детстве, альтернатива была еще хуже.

Войдя в лифт, Майрон вытащил мобильник – Эйми так и не перезвонила. Он опять набрал ее номер и не удивился, услышав сообщение голосовой почты. Он подумал, что с него хватит, и решил позвонить ей домой и узнать, что к чему, но в голове по-прежнему звучала ее напоминание: «Ты обещал!»

Он набрал домашний номер Эрика и Клэр.

– Алло? – трубку взяла она.

– Привет, это Майрон.

– Привет.

– Как вы?

– Не очень, – ответила Клэр.

– Я видел Эрика сегодня утром. – Господи, неужели все это было еще сегодня? – Он рассказал мне, что Эйми приняли в Университет Дьюка. Я хотел бы поздравить ее.

– Да, спасибо.

– Она дома?

– Сейчас ее нет.

– Тогда я позвоню попозже?

– Да, конечно.

Майрон сменил тему.

– У вас все в порядке? Ты какая-то расстроенная.

Он собирался добавить несколько слов, но остановился, вспомнив мольбу Эйми ничего не говорить родителям.

– Нет, тебе показалось. Послушай, я сейчас должна идти. Спасибо за рекомендательное письмо.

– Ерунда.

– Совсем не ерунда! Из ее класса туда подавали заявления ученики с четвертым и седьмым результатами по успеваемости, и им обоим отказали. Так что твое письмо совершило чудо.

– Сомневаюсь. Эйми сама по себе отличный абитуриент.

– Возможно, но все равно спасибо.

Он услышал в трубке, как к Клэр обратился мужской голос – похоже, это был Эрик, – и снова вспомнил слова Эйми: «Сейчас у них не самый лучший период».

Пока Майрон пытался придумать еще какой-нибудь наводящий вопрос, Клэр уже повесила трубку.

Лорен Мьюз занималась расследованием двойного убийства: два человека были застрелены возле ночного клуба в Ист-Орандж. По слухам, убийство было заказным, и заказ выполнил Джон Асселта по прозвищу Призрак – печально известный убийца, выходец из этих мест. Последние годы о нем ничего не было слышно, но если он действительно объявился, то работы у них станет невпроворот.

Лорен изучала баллистический отчет, когда раздался звонок по ее личной линии. Она взяла трубку и сказала:

– Мьюз.

– Угадай, кто это?

Она улыбнулась:

– Лэнс Баннер, старый пес! Это ты?

– Это я.

Баннер был офицером полиции Ливингстона, штат Нью-Джерси, где они оба выросли.

– И чему я обязана такой чести?

– Ты все еще ведешь дело об исчезновении Кэти Рочестер?

– Не совсем.

– Почему?

– Ну, во-первых, нет никаких свидетельств насилия, а во-вторых, ей уже исполнилось восемнадцать.

– Только что.

– В глазах закона нет разницы – восемнадцать или восемьдесят. Поэтому официально мы даже не открывали дело.

– А неофициально?

– Я встречалась с доктором по имени Эдна Скайлар. – Лорен пересказала их беседу почти теми же словами, что и своему боссу, окружному прокурору Эду Стайнбергу. Стайнберг долго размышлял, а потом пришел к очевидному выводу: «У нас нет возможности заниматься всеми этими „если“».

– А как ты вообще начала заниматься этим делом? – поинтересовался Баннер, когда она закончила.

– Как я уже говорила, никакого дела фактически нет. Она совершеннолетняя, нет никаких признаков насилия, и ты сам знаешь процедуру. Расследование никому не поручали. Да и юрисдикция здесь очень сомнительна. Но ее отец Доминик устроил большой шум в прессе – думаю, ты видел это по телевизору – и знает человека, который знаком с другим, а тот, в свою очередь, со Стайнбергом…

– И цепочка замкнулась на тебе.

– Именно так. А ключевое слово здесь «замкнулась» в прошедшем времени.

– У тебя есть десять минут выслушать? – спросил Баннер.

– Ты слышал о двойном убийстве в Ист-Орандж?

– Слышал.

– Оно замыкается на мне.

– На этот раз в настоящем времени?

– Ты правильно понял.

– Я так и думал, – ответил Баннер, – поэтому и поинтересовался насчет десяти минут.

– Что-то важное? – спросила она.

– Скажем, – он замялся, подбирая слово, – нечто очень странное.

– И это связано с исчезновением Кэти Рочестер?

– Всего десять минут, Лорен. Большего я не прошу. Черт, я уложусь в пять.

Она посмотрела на часы.

– Когда?

– Я сейчас у вас в вестибюле, – ответил он. – Ты найдешь помещение, где мы можем поговорить?

– Всего пять минут? Да уж, твоя жена точно не шутила, когда рассказывала, какой ты выносливый в постели.

– Продолжай пребывать в этом заблуждении, Мьюз. Слышишь сигнал? Это я уже вхожу в лифт. Ищи кабинет.

Ливингстонский полицейский детектив Лэнс Баннер носил короткую стрижку. Он был крупным мужчиной с фигурой, казалось, сплошь состоявшей из прямых углов. Однако для Лорен, знавшей его еще с начальной школы, он до сих был похож на второклассника, как часто бывает с людьми, которых знаешь всю жизнь.

Лорен заметила, что он замешкался, когда вошел, пытаясь определиться, как лучше с ней поздороваться: чмокнуть в щеку или просто пожать руку. Решив прийти на помощь, она подошла и поцеловала его в щеку сама. Оказавшись в комнате допросов, оба направились к креслу следователя. Баннер смутился, шутливо поднял обе руки и сел на место допрашиваемого.

– Может, тебе стоит зачитать мне конституционные права? – спросил он.

– Подождем, пока у меня появится достаточно оснований для ареста. Так что у тебя есть по поводу Кэти Рочестер?

– Значит, просто поболтать о том о сем времени нет?

Лорен молча взглянула на него.

– Ладно, ладно, тогда сразу к делу. Ты знаешь женщину по имени Клэр Биль?

– Нет.

– Она живет в Ливингстоне, – пояснил Баннер. – А ее девичья фамилия Гарман.

– Все равно – не знаю.

– Она старше нас лет на пять-шесть. – Он пожал плечами. – Просто для сведения.

– Ну да, – кивнула Лорен. – Лэнс, сделай одолжение – представь, что я твоя жена, и обойдись без предварительных ласк.

– Ладно, как скажешь. Она позвонила мне утром. Эта самая Клэр Биль. Ее дочь ушла вчера вечером и пропала.

– Сколько ей лет?

– Только что исполнилось восемнадцать.

– Есть признаки преступления?

Немного поколебавшись, он ответил:

– Пока нет.

– И что?

– Обычно мы немного ждем. Как ты сама сказала по телефону – старше восемнадцати и нет признаков насилия.

– Как и в случае с Кэти Рочестер.

– Точно.

– Но?..

– Я немного знаком с родителями. Клэр училась вместе с моим старшим братом, и они живут по соседству. Конечно, они очень тревожатся. Но с другой стороны, их дочка может просто расслабляться. Ее только что приняли в Университет Дьюка. А он был самым первым в ее списке. Она решила отметить с друзьями. В общем, ты понимаешь, о чем я.

– Понимаю.

– Но я решил, что навести справки никому не повредит, и сделал самую простую вещь, чтобы успокоить родителей: дескать, с их дочкой – ее, кстати, зовут Эйми – все в порядке.

– И что ты сделал?

– Проверил ее кредитную карточку на предмет покупок или пользования банкоматом.

– И?..

– Все правильно! Она сняла тысячу долларов, то есть максимум возможного, с банкомата в два часа ночи.

– А у тебя есть видеозапись с него?

– Есть.

Лорен знала, что теперь это делалось почти мгновенно. Сейчас уже никто не пользовался записью на пленку: все видео были цифровыми и могли тут же передаваться по электронной почте.

– Это действительно была Эйми, – сказал он. – Никаких сомнений. Она не пыталась скрыть лицо.

– И что?

– Ты считаешь, что она просто сбежала из дому, так ведь?

– Так.

– Вроде бы никаких вопросов, – продолжал он. – Она сняла деньги и отправилась праздновать. Выпустить пар в конце учебы в школе. – Баннер отвернулся.

– Ну же, Лэнс. В чем проблема?

– Кэти Рочестер.

– Потому что Кэти поступила так же? Сняла деньги перед исчезновением?

Он покачал головой: жест, означавший «может – да, а может, и нет», по-прежнему глядя в сторону.

– Дело не в том, что она поступила, как Кэти Рочестер, – наконец произнес он, – а в том, что она поступила так же, как Кэти, в буквальном смысле слова.

– Я не понимаю.

– Банкомат, которым воспользовалась Эйми, находится на Манхэттене, – теперь он произносил слова подчеркнуто медленно, – в отделении Ситибанка на углу Пятьдесят второй улицы и Шестой авеню.

Лорен почувствовала, как по спине у нее поползли мурашки.

– Это ведь тот же банкомат, что и в случае с Кэти Рочестер?

Она кивнула и сказала очевидную глупость:

– Это может быть простым совпадением.

– Да, – согласился он.

– У тебя есть еще что-нибудь?

– Мы только начали, но успели проверить ее звонки по мобильному.

– И?..

– Она сделала звонок, сразу после того как сняла деньги.

– Кому?

Лэнс Баннер откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу.

– Ты помнишь парня, который учился на несколько лет раньше, – баскетбольную звезду по имени Майрон Болитар?