Текст книги "Обещай мне"

Автор книги: Харлан Кобен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Глава 37

Подъезжая к магазину, Дрю Ван Дайн размышлял об Эйми и старался сообразить, что делать дальше. Каждый раз, когда он оказывался в переплете из-за разных событий и своих неудачных решений, Дрю прибегал к лекарствам или, как сейчас, погружался в музыку.

Наушники айпода были засунуты глубоко в уши. Он слушал композицию «Тяжесть» Алехандро Эсковедо, наслаждался звуком и пытался понять, как тому удалось создать такую песню. Ван Дайну нравилось это занятие. Он разбирал песню по кусочкам, придумывал историю ее создания, как пришла мысль написать ее, что послужило толчком: гитарная ритмическая фигура, отдельная строфа или стихи? Был ли автор печален или, наоборот, преисполнен счастья, и по какой именно причине? И как он работал с песней дальше? Ван Дайн представлял его наигрывающим на пианино или гитаре, делающим заметки, вносящим исправления, шлифующим полученное и так далее.

Блаженство! Просто блаженство! Представлять себе создание песни. Даже если все время где-то сверлила мысль: «На его месте должен был быть ты, Дрю».

В эти мгновения он забывал о жене, которая смотрела на него как на ничтожество и теперь хотела развестись. Он забывал об отце, бросившем его в детстве. Он забывал о матери, которая сейчас старается компенсировать то, что ей столько лет было абсолютно на него наплевать. Он забывал об отупляющей и ненавистной работе учителя и все время ждал, что вот-вот случится чудо и все изменится. Он отказывался быть честным даже с самим собой и признать, что никакого чуда уже не случится. Что ему тридцать шесть лет и что эта мечта будет преследовать его вечно, каждый раз отзываясь болью из-за своей несбыточности.

Музыка была его убежищем от всех этих мыслей.

Так что, черт возьми, ему делать?

Об этом думал Дрю Ван Дайн, проходя мимо «Рандеву у постели». Он увидел, как продавщицы, заметив его, зашептались. Может, они обсуждали его, но ему было все равно. Он вошел в магазин – место, которое одновременно обожал и ненавидел. Обожал, потому что кругом была музыка, и ненавидел, потому что она была чужой.

За прилавком стоял Джорди Дек – его юная, но менее талантливая копия. По его лицу Ван Дайн сразу понял: случилось что-то неприятное.

– Что? – спросил он.

– Заходил какой-то амбал, – ответил тот. – Спрашивал тебя.

– Как его зовут?

Парень пожал плечами.

– Он спрашивал об Эйми.

Ван Дайн почувствовал, как в груди все сжалось от страха.

– И что ты ему сказал?

– Что она часто заходит, но это, похоже, его не удивило. Все путем.

Дрю Ван Дайн сделал шаг вперед.

– Как он выглядел?

Парень рассказал. Ван Дайн вспомнил об утреннем звонке с предупреждением. Судя по всему, это был Майрон Болитар.

– Да, и еще одна вещь, – сказал парень.

– Что?

– Когда он ушел, то, по-моему, направился в «Рандеву у постели».

Клэр и Майрон решили, что разговаривать с мистером Дэвисом Майрон будет один.

– Эйми Биль была одной из моих самых лучших учениц, – произнес Гарри Дэвис.

Дэвис был бледным, и у него подкашивались ноги – в нем не осталось и следа от той уверенности, которую Майрон наблюдал утром.

– Была? – переспросил Майрон.

– Простите?

– Высказали: «Была одной из моих самых лучших учениц».

Глаза Дэвиса округлились.

– Теперь я не веду у нее занятия.

– Понятно.

– Это все, что я имел в виду.

– Разумеется, – заметил Майрон, стараясь сохранить взятый тон разговора. – А когда именно она ходила к вам на занятия?

– В прошлом году.

– Замечательно! – Майрон решил, что прелюдий уже достаточно и пора переходить к решительным действиям. – Но если Эйми уже не является вашей ученицей, то что она делала у вас дома в субботу ночью?

На лбу Дэвиса выступили капельки пота, похожие на шарики из аркадных игр.

– С чего вы взяли?

– Я сам высадил ее там.

– Но это невозможно!

Майрон вздохнул и положил ногу на ногу.

– У нас есть два варианта дальнейших действий, мистер Ди. Я могу пригласить сюда директора, или вы сами мне расскажете все, что знаете.

Молчание.

– Почему вы разговаривали с Рэнди Вулфом сегодня утром?

– Он – мой ученик.

– Был или является?

– Является. Я преподаю в классах всех трех лет старшей школы.

– Насколько я понимаю, ученики выбирали вас Учителем года на протяжении последних четырех лет.

Дэвис промолчал.

– Я сам учился здесь, – сказал Майрон.

– Да, я знаю. – На лице Дэвиса показалось подобие улыбки. – Здесь на каждом шагу все напоминает о незримом присутствии легендарного Майрона Болитара.

– Я хочу сказать, что понимаю, как трудно стать Учителем года. Для этого нужно действительно пользоваться любовью учеников.

Дэвису комплимент явно пришелся по душе.

– У вас был любимый учитель? – спросил он.

– Миссис Фридман. История современной Европы.

– Она еще работала, когда я пришел в эту школу. – Дэвис улыбнулся. – Мне она тоже очень нравилась.

– Все это замечательно, мистер Дэвис, но девушка пропала.

– Я ничего об этом не знаю.

– Напротив, знаете!

Гарри Дэвис опустил глаза.

– Мистер Ди?

Тот продолжал смотреть в пол.

– Я не знаю, что происходит, но очень многое мне не нравится. Очень многое. И я думаю, вы меня понимаете. Ваша жизнь после этой беседы уже не будет такой же, как до нее. Не хочу, чтобы это прозвучало пафосно, но я не отступлю, пока не выясню все до конца. Не важно, какие бы неприятные детали при этом ни вскрылись. Не важно, сколько при этом пострадает людей.

– Я ничего не знаю, – вновь произнес Дэвис. – Эйми Биль никогда не была у меня дома.

Если бы у Майрона тогда спросили, он бы наверняка сказал, что вполне владел собой. Но задним числом было очевидно, что он потерял контроль неожиданно даже для себя. Он говорил с Дэвисом спокойно и размеренно. Да, в его словах звучала угроза, но это были всего лишь слова. Если бы Майрон почувствовал закипавший гнев, то постарался бы вовремя обуздать его. Но ярость охватила его так внезапно, что он действовал машинально.

Он рванулся к Дэвису, обхватил его сзади рукой за шею и, прижимая к себе, подтащил к одностороннему окну в приемную. Дэвис издал сдавленный крик, и Майрон с силой прижал его лицо к стеклу.

– Посмотрите туда, мистер Дэвис.

В приемной неподвижно сидела Клэр. Она думала, что ее никто не видит: глаза были закрыты, а по щекам катились слезы.

Майрон прижал лицо Дэвиса к стеклу еще сильнее.

– О-о!

– Вы это видите, мистер Ди?

– Отпустите меня!

Проклятие! Приступ ярости стих, и к Майрону вернулась способность соображать. Как и в случае с Джейком Вулфом, Майрон отругал себя за вспышку ярости и отпустил захват. Дэвис отпрянул, потирая шею. Его лицо было багровым.

– Если вы только приблизитесь ко мне, – прохрипел он, – я подам на вас в суд! Вам ясно?

Майрон покачал головой.

– Что?

– Вам – конец, мистер Дэвис. Вы просто еще это не поняли.

Глава 38

Дрю Ван Дайн направился обратно в Ливингстонскую старшую школу.

Как, черт возьми, Майрону удалось выйти на него и связать его со всем этим? Им овладела паника. Он был уверен, что этот проклятый учитель Гарри Дэвис, столь преданный своему призванию, ни за что не проболтается. И тогда у Ван Дайна была бы возможность все спокойно обдумать и принять правильное решение. А теперь Болитар каким-то образом вышел на «Музыку планеты» и задавал вопросы об Эйми.

У кого-то был длинный язык.

Подъехав к школе, он увидел, как в дверях появился Гарри Дэвис. Дрю Ван Дайн не очень-то разбирался в поведенческих моделях, но Дэвис точно был не похож на самого себя: кулаки сжаты, плечи опущены, ноги шаркают. Обычно он ходил с улыбкой на лице, приветственно махая рукой, иногда даже насвистывал. Но не сейчас.

Ван Дайн повернул на стоянку и подъехал к Дэвису. Тот увидел его и отпрянул в сторону.

– Мистер Ди?

– Оставьте меня в покое!

– Нам с вами нужно поговорить.

Ван Дайн вылез из машины, но Дэвис не остановился.

– Вы же знаете, что может случиться, если вы все расскажете Болитару, так ведь?

– Я ничего не сказал! – заявил Дэвис, сжав зубы.

– А скажете?

– Сядьте в свою машину, Дрю! И оставьте меня в покое!

Дрю Ван Дайн покачал головой.

– Помните, мистер Ди, вам есть что терять.

– О чем вы регулярно мне напоминаете.

– Больше всех из нас.

– Нет! – Дэвис подошел к своей машине. Он залез в нее и, прежде чем закрыть дверь, произнес: – Разве не Эйми теряет больше всех?

Эти слова заставили Ван Дайна задуматься.

– Что вы имеете в виду? – спросил он, наклонив голову набок.

– Подумайте сами! – ответил Дэвис и захлопнул дверцу.

Он отъехал, а Ван Дайн, глубоко вздохнув, вернулся к своей машине. Больше всех теряет Эйми… Эта мысль не оставляла его. Он завел двигатель и начал выезжать, когда дверь школы снова распахнулась.

Из той же двери, откуда недавно вылетел уважаемый Гарри Дэвис, появилась мать Эйми, а за ней – Майрон Болитар.

Утром по телефону, когда звонили предупредить о Майроне, его предостерегали: «Не наделай глупостей! Все под контролем!»

Однако не похоже, чтобы все было под контролем. Совсем не похоже!

Дрю Ван Дайн наклонился к приемнику, будто находился под водой, а там был живительный воздух, он вставил в проигрыватель последний диск группы «Коулдплей» и тронулся, надеясь, что мягкому голосу Криса Мартина удастся его успокоить.

Однако чувство паники не проходило.

Он знал, что приблизился к точке, когда обычно совершал какую-нибудь глупость. И эта глупость неизменно оборачивалась крупными неприятностями. Он это чувствовал. Как и то, что ему следует просто не торопиться, а все хорошенько обдумать и взвесить. Но вся его жизнь протекала по другому сценарию. Совсем как замедленная съемка перед автомобильной аварией. Ты видишь, куда мчишься, и понимаешь, что столкновение будет ужасным, но не можешь ни остановиться, ни выпрыгнуть.

Ты ничего не можешь изменить.

Ван Дайн достал телефон и набрал номер.

– Алло?

– У нас может быть проблема.

На другом конце трубки послышался глубокий вздох Большого Джейка Вулфа.

– Я слушаю! – сказал Большой Джейк.

Майрон высадил Клэр и направился в торговый центр. Он надеялся застать Дрю Ван Дайна в «Музыке планеты», но его надежды не оправдались. Парень в пончо на этот раз молчал как рыба, но Салли-Энн сказала, что видела Дрю Ван Дайна, который после короткого разговора с парнем в пончо тут же исчез. У Майрона был домашний телефон Ван Дайна – он позвонил, но там не отвечали.

Тогда он набрал номер Уина.

– Нам надо найти этого парня.

– Боюсь, что с людьми у нас сейчас не очень здорово.

– Кто может последить за домом Ван Дайна?

– Как насчет Зорры? – предложил Уин.

Зорра была бывшим агентом израильской спецслужбы МОССАД и трансвеститом, предпочитавшим носить каблуки «стилет», причем в буквальном смысле.

– Я не уверен, что в том квартале ей удастся не привлекать к себе внимания.

– Зорра знает, как себя вести.

– Ладно, как скажешь.

– Куда ты едешь сам?

– В химчистку Чанга. Мне надо поговорить с Роджером.

– Я свяжусь с Зоррой.

В химчистке было много народу. Максин заметила Майрона и кивнула, чтобы подошел. Майрон обошел очередь и направился за ней в подсобку. От запаха химикатов и хлопкового пуха сразу начало першить в горле. Казалось, частицы пыли обволакивают всю поверхность легких Майрона, и он с облегчением вышел за Максин на улицу через заднюю дверь.

Роджер сидел на ящике, опустив голову. Максин сложила руки на груди и сказала:

– Роджер, ты ничего не хочешь сказать мистеру Болитару?

Роджер был на удивление худым пареньком с тонкими как тростник руками.

– Пожалуйста, извините меня за эти звонки, – сказал он, по-прежнему не поднимая глаз.

Вся сцена выглядела так, будто мальчишка случайно разбил мячом соседское стекло и мать притащила его силком, чтобы извиниться. Майрону было нужно не это, и он повернулся к Максин:

– Я хочу поговорить с ним один на один.

– Я не могу этого разрешить!

– Тогда я иду в полицию.

Сначала Джоан Рочестер, а теперь Максин – Майрон становился настоящим экспертом по запугиванию матерей. Для завершения образа осталось только начать их бить, чтобы почувствовать себя Мужчиной с большой буквы.

Но Майрон не мог себе позволить проявить жалость, и Максин Чанг сдалась:

– Я подожду внутри.

– Спасибо.

Как обычно, дорожка у заднего входа была завалена мусором и стоял стойкий запах мочи. Майрон ждал, что Роджер на него посмотрит, но тот продолжал сидеть не шевелясь.

– Ты звонил не только мне, – сказал Майрон. – Ты звонил и Эйми Биль, верно?

Тот кивнул, по-прежнему не поднимая глаз.

– Зачем?

– Я ей перезванивал.

Майрон недоверчиво скривился, но это не возымело действия, поскольку голова Роджера была опущена.

– Посмотри на меня, Роджер.

Тот медленно поднял голову.

– Ты хочешь сказать, что Эйми звонила тебе первой?

– Мы виделись в школе, и она сказала, что нам надо поговорить.

– И что помешало?

– Помешало чему?

– Почему вы не поговорили прямо там, на месте?

– Мы были в вестибюле, там полно народу, а она хотела поговорить без свидетелей.

– Понятно. И ты ей позвонил?

– Да.

– И что она сказала?

– Все было как-то странно. Она спрашивала о моих оценках и внеаудиторной деятельности. Будто хотела услышать подтверждение тому, что уже знала. Я хочу сказать, что мы все друг о друге что-то знаем. Все рассказывают. Поэтому она уже была в курсе.

– И все?

– Мы говорили всего пару минут. Она сказала, что ей надо идти. И добавила, что ей очень жаль.

– Жаль?

– Жаль, что меня не приняли в Университет Дьюка. – Он снова опустил голову.

– Ты накопил в себе много негатива, Роджер.

– Вы не понимаете.

– Тогда объясни!

– Забудьте.

– Я бы рад, но дело в том, что ты мне звонил.

Роджер разглядывал дорожку с таким вниманием, будто видел ее впервые. Он поморщился, а на лице отразилось отвращение. Наконец он поднял глаза на Майрона.

– Понимаете, ко мне всегда относились как к неполноценному азиату. Я родился в этой стране, я не иммигрант. Когда я открываю рот, половина людей ожидает, что я заговорю как Джеки Чан в старых фильмах. А в нашем городе, если у тебя нет денег или ты не преуспел в спорте… Я вижу, как выбивается из сил моя мать. Я вижу, как тяжело она работает. И говорю себе – если бы только я смог из этого выбраться! Если я буду усердно учиться, отказываться от развлечений, идти на жертвы, тяжело и много работать, то все будет хорошо. Мне удастся вырваться! Не знаю, почему выбрал Дьюк, но я его выбрал. И это стало моей единственной целью. Если бы мне удалось туда попасть, я бы смог немного передохнуть. Выбраться из этой химчистки…

Его голос затих.

– Жаль, что ты ко мне не обратился.

– Я привык полагаться только на себя.

Майрон хотел сказать, что копить в себе гнев на весь мир неправильно, но он никогда не был на месте этого парня. И сейчас его волновали другие проблемы.

– Вы будете на меня заявлять?

– Нет, – ответил Майрон и тут же добавил: – Тебя еще могут зачислить с листа ожидания.

– Прием закончен, и его уже ликвидировали.

– Понятно. Послушай, я знаю, что для тебя это сейчас как вопрос жизни и смерти, но, поверь, название университета, который ты окончишь, вовсе не так важно. Я не сомневаюсь, что тебе очень понравится Рутгерс.

– Конечно.

В его голосе не было никакой уверенности. Майрон еще не успокоился, но в нем все сильнее росло ощущение, что в обвинениях Максин есть доля истины. Шанс, пусть даже самый незначительный, что своим рекомендательным письмом Эйми он разрушил мечту Роджера, все же существовал. Майрон не мог закрыть на это глаза и оставить все как есть.

– Если ты захочешь перевестись через год, я напишу рекомендательное письмо, – сказал он.

Он ждал реакции Роджера, но ее не последовало. И Майрон ушел, оставив паренька одного на зловонной дорожке позади химчистки матери.

Глава 39

Когда зазвонил мобильник, Майрон ехал на встречу с Джоан Рочестер, которая боялась разговаривать из дома, потому что ее муж мог вернуться в любой момент. Он проверил, кто звонит, и у него екнуло сердце, когда на дисплее высветилось «Эли Уайлдер».

– Привет! – сказал он.

– Привет.

Тишина.

– Я хочу извиниться, – сказала Эли.

– Не надо.

– Нет! Я была не права! Я знаю, зачем ты предложил свою помощь девочкам.

– Я не хочу вмешивать в это Эрин.

– Все в порядке. Может, это неправильно и все такое, но я ужасно хочу тебя видеть.

– Я тоже.

– Заедешь?

– Сейчас не могу.

– Понятно.

– И я не знаю, когда освобожусь. Не исключаю, что очень поздно.

– Майрон?

– Да.

– Это не важно.

Он улыбнулся.

– Как бы ни было поздно, приезжай, – сказала Эли. – Я буду ждать. А если вдруг засну, брось в окно камешек и разбуди меня. Договорились?

– Договорились.

– Будь осторожен.

– Эли?

– Что?

– Я люблю тебя.

В трубке послышался короткий вдох. И затем мелодичное:

– Я тоже люблю тебя, Майрон.

И в этот момент Джессика превратилась в облако дыма и растворилась.

Бизнесом Доминика Рочестера был парк школьных автобусов.

За окном его кабинета раскинулось море желтого цвета, которое и служило ему прикрытием. Школьные автобусы могли творить чудеса. Если на сиденьях перевозили детей, то под днищем автобусов можно легко перевезти любой груз. Полицейские останавливали и обыскивали грузовики, но никогда – школьные автобусы.

Зазвонил телефон, и Доминик снял трубку.

– Алло?

– Вы хотели, чтобы я последил за вашим домом?

Это была правда. Джоан пила больше обычного. Это могло быть связано с исчезновением Кэти, но Доминик уже не был в этом уверен и велел одному из своих людей последить за ней. На всякий случай.

– Да, и что?

– Сегодня утром к вам заезжал какой-то мужчина и разговаривал с вашей женой.

– Сегодня утром?

– Да.

– Давно?

– Пару часов назад.

– Почему не позвонили сразу?

– Я не придал этому значения. В смысле, я отметил это в отчете, но решил, что звонить нужно только в случае необходимости.

– Как он выглядел?

– Его зовут Майрон Болитар. Я узнал его – он раньше играл в баскетбол.

Доминик прижал трубку к уху так сильно, будто хотел перенестись по проводу к звонившему.

– Сколько он пробыл?

– Пятнадцать минут.

– Только они вдвоем?

– Да. Не волнуйтесь, мистер Рочестер. Я следил за ними. Они оставались внизу, если вы что-то подумали… У них не было… – Информатор замялся, не зная, как лучше сформулировать.

Доминик едва не рассмеялся. Этот болван решил, что он велел последить за женой, на случай если та изменяет. Вот уж действительно! Но зачем приходил Болитар и о чем так долго беседовал?

И что ему рассказала Джоан?

– Что-нибудь еще?

– Да, в том-то и дело, мистер Рочестер.

– В чем именно?

– Есть еще кое-что. Я записал, что приходил Болитар, но поскольку мог его видеть, то особого значения тогда не придал.

– А сейчас?

– Сейчас я слежу за миссис Рочестер. Она только что приехала в парк Рикер-Хилл. Вы знаете, где это?

– Мои дети учились там в начальной школе.

– Да, верно. Она сидит на скамейке, но не одна – на той же скамейке находится Майрон Болитар.

Тишина.

– Мистер Рочестер?

– Установите за Майроном наблюдение. Я хочу, чтобы за ним тоже следили! Чтобы следили за обоими!

Во время войны Парк искусств Рикер-Хилл, расположенный в центре пригорода, служил военной базой по управлению противовоздушными ракетами. В армии она числилась под названием «Стартовый комплекс управляемых ракет класса „земля – воздух“ WY-80». С 1954 по 1974 год, то есть до самого конца эры ракет ПВО, здесь был центр управления управляемыми зенитными ракетами класса «Геркулес» и «Аякс». Во многих зданиях, построенных военными для своих нужд и казарм, сейчас располагались мастерские художников и скульпторов.

Много лет назад Майрону казалось очень символичным, что военные постройки теперь используются художниками, но с тех пор мир изменился. В восьмидесятые и девяностые годы это выглядело мило и трогательно, но теперь казалось дешевым символизмом.

Майрон сидел на скамейке с Джоан Рочестер возле бывшей военной башни с радаром. Они обменялись короткими кивками и ждали. Джоан Рочестер держала в руках мобильник так бережно, будто это был раненый зверек. Майрон посмотрел на часы: звонок Кэти Рочестер мог раздаться в любую минуту.

– Вы удивляетесь, почему я до сих пор с ним, – сказала Джоан, глядя в сторону.

Если честно, то он думал совсем не об этом. Прежде всего, как ни ужасно это звучит, после звонка Эли он все еще находился в приподнятом настроении. Он знал, что это эгоистично, но после семи лет разрыва с Джессикой он впервые сказал женщине, что любит ее. Он старался выкинуть эти мысли из головы и сосредоточиться на том, чем занимался сейчас, но ее слова, сказанные в ответ на его признание, продолжали звучать в голове.

Кроме того – и это, наверное, самое важное, – Майрон давно перестал влезать в чужие взаимоотношения. Он читал о синдроме избиваемых жен и, судя по всему, сейчас имел дело именно с ним. Но в данном конкретном случае по каким-то неясным ему самому причинам он не испытывал желания откликнуться на призыв о помощи.

– Мы прожили с Домом очень долгую жизнь. Очень долгую.

Джоан Рочестер замолчала. Через некоторое время она открыла рот, чтобы продолжить, но в это время телефон в ее руке начал вибрировать. Она взглянула на него, будто удивляясь, как он там оказался. После еще одного вибросигнала раздался звонок.

– Ответьте! – сказал Майрон.

Джоан Рочестер кивнула, нажала кнопку соединения и поднесла мобильник к уху.

– Алло?

Майрон наклонился к ней поближе и слышал, что голос в трубке был молодым и женским, но слов он разобрать не мог.

– Привет, милая, – сказала Джоан Рочестер: при звуке голоса дочери с ее лица исчезло напряжение. – Я рада, что у тебя все хорошо. Да, да, правильно. Выслушай меня минутку, хорошо? Это очень важно.

В трубке снова послышались какие-то слова.

– Рядом со мной находится один человек…

Целый взрыв оживленной речи.

– Пожалуйста, Кэти, выслушай меня. Его зовут Майрон Болитар. Он из Ливингстона. Он не желает тебе зла. Как он узнал… это трудно объяснить… Нет, конечно, я ничего не говорила! Он достал распечатки звонков, я толком не поняла, но он заверил, что ничего не скажет отцу…

Снова целый поток эмоций.

– Нет-нет, он этого не делал. Он хочет всего лишь поговорить с тобой. Мне кажется, ты должна его выслушать. Он разыскивает другую пропавшую девушку, Эйми Биль… Знаю, знаю, я говорила ему. Просто… не вешай трубку, ладно? Я передаю телефон ему.

Джоан Рочестер протянула ему мобильник, и Майрон выхватил его, боясь, что столь долгожданный контакт может прерваться. Он выдохнул и произнес как можно спокойнее:

– Привет, Кэти. Меня зовут Майрон.

Таким голосом ведущие на независимых радиостанциях принимают ночные звонки.

Кэти, однако, была близка к истерике.

– Что вам от меня нужно?

– Я просто хочу задать несколько вопросов.

– Я ничего не знаю об Эйми Биль.

– Если бы ты просто сказала мне…

– Вы отслеживаете звонок, так ведь? – Ее голос сорвался. – По приказу отца! Держите меня на линии, чтобы он отследил место!

Майрон начал было рассказывать, что узнал от Беррути насчет отслеживания звонков, но Кэти не дала ему договорить.

– Оставьте нас в покое!

И повесила трубку.

Как в дешевом телесериале, Майрон несколько раз произнес: «Алло! Алло!» – но знал, что Кэти Рочестер повесила трубку и исчезла.

Какое-то время они с Джоан посидели в молчании.

– Мне очень жаль, – сказала Джоан Рочестер.

Майрон кивнул.

– Я старалась.

– Я знаю.

Она поднялась.

– Вы расскажете Дому?

– Нет, – ответил Майрон.

– Спасибо.

Он снова кивнул, и она ушла. Майрон тоже поднялся и направился в другую сторону. По дороге он достал мобильник и нажал клавишу быстрого набора номера Уина. Тот сразу взял трубку.

– Излагайте!

– Это была Кэти Рочестер?

Майрон предполагал, что Кэти не захочет говорить, и принял кое-какие меры. Уин находился на Манхэттене и был готов проследить за ней. Так было даже лучше. Она приведет его туда, где прячется. Уин проследует за ней и все узнает.

– Похоже на то, – подтвердил Уин. – Ее сопровождал темноволосый рыцарь.

– А теперь?

– Повесив трубку, она и вышеозначенный рыцарь направились в центр города пешком. Кстати, у рыцаря в наплечной кобуре имеется пистолет.

Это плохо.

– Ты следишь за ними?

– Я сделаю вид, что ты не задавал этого вопроса.

– Я еду.