Текст книги "Обещай мне"

Автор книги: Харлан Кобен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

– Ну как тебе? – спросила она.

– Фиолетовый с персиковым?

– Это последний писк, мистер Болитар.

Верзила Синди любила официоз и всегда обращалась к нему «мистер».

В старинной церкви Том и Эсперанса обменялись клятвами верности. Церковные скамьи были украшены белыми цветами. Крыло, где сидел Майрон, было заполнено людьми в черно-белом: целое море пингвинов. Крыло со стороны невесты представляло необычайно пеструю смесь самых разных цветов и оттенков, напоминавших шествие на Хэллоуин в нью-йоркском районе Гринвич-Виллидж. На органе исполнялись чудесные гимны. Хор пел ангельскими голосами. Вся обстановка буквально лучилась торжественностью.

Для свадебного пира Том и Эсперанса предпочли совершен но иную обстановку и сняли ночной клуб «садо-мазо» под названием «Кожа и похоть» возле Одиннадцатой авеню. Верзила Синди работала там вышибалой и время от времени устраивала представления, от которых у посетителей буквально перехватывало дух.

Майрон и Эли припарковались со стороны Вестсайдского шоссе и прошли мимо круглосуточного магазина «Дворец порока царя Давида», торговавшего порнографией, – его окна были непрозрачными, а на двери висела большая табличка «Теперь мы работаем иначе».

– Ого! – сказал Майрон, указывая на табличку. – Давно пора, как считаешь?

Эли кивнула:

– Да, смена руководства здесь просто напрашивалась.

Войдя в клуб «Кожа и похоть», Эли прошлась по нему, будто оказалась в Лувре, украдкой бросая взгляды на фотографии, развешанные по стенам, различные приспособления, костюмы и атрибуты невольников, и покачала головой:

– Я безнадежно наивна.

– Не безнадежно, – заверил ее Майрон.

Эли показала на что-то черное и длинное, напоминавшее человеческие кишки.

– Что это? – спросила она.

– Если бы я знал!

– А тебе нравится?..

– Конечно, нет!

– Жаль! – посетовала Эли и тут же добавила: – Шучу! Может, не очень удачно.

Их отношения продолжали развиваться, но в них не могло не вмешаться наличие у Эли детей. Их первая ночь была единственной, которую им удалось провести целиком. После вечеринки в доме Майрона его общение с детьми ограничивалось только короткими приветствиями. Ни Майрон, ни Эли не знали, в каком темпе их отношениям следует развиваться дальше, но в одном Эли не сомневалась: детям нужно дать время привыкнуть.

Эли должна была уехать пораньше – она обещала Джеку помочь сделать домашнее задание. Майрон проводил ее, решив остаться в городе на ночь.

– Сколько ты пробудешь в Майами? – поинтересовалась Эли.

– Одну или две ночи.

– Тебя не очень огорчит, если я скажу, что буду сильно скучать?

– Не очень.

Она нежно его поцеловала. Майрон проводил взглядом ее машину, чувствуя, как ноет сердце, и вернулся в клуб.

Поскольку он не поехал домой, то решил основательно выпить. Вообще-то он пил мало и реагировал на спиртное как четырнадцатилетний подросток, но сегодня на этой чудесной, хотя и странной вечеринке почувствовал желание выпить. То же самое чувствовал и Уин, хотя, чтобы опьянеть, ему требовалось неизмеримо больше. Коньяк для Уина был самым обычным делом, и он всегда выглядел трезвым.

Но сегодня это было не важно: домой их отвезет длинный лимузин Уина, ожидавший у входа.

Квартира Уина в Дакота-Хаусе стоила безумно дорого, а ее внутреннее убранство напоминало Версаль. Когда они до нее добрались, Уин аккуратно налил себе безумно дорогого эксклюзивного марочного портвейна, пояснив, что бутылку открыли несколько часов назад, потому что перед употреблением старого портвейна ему надо дать «подышать». Майрон обычно предпочитал безалкогольный шоколадный напиток, но сегодня настроение было для другого. К тому же у шоколада уже не будет времени «подышать».

Уин включил телевизор, и они посмотрели «Антикварное дорожное шоу». Надменная женщина, цедившая слова сквозь зубы, предоставила для оценки чудовищный бронзовый бюст. Она рассказала оценщикам, как в 1950 году Дин Мартин предложил ее отцу десять тысяч долларов за этот несчастный кусок металла. Однако, заявила она с подобающе самодовольной улыбкой, для убедительности размахивая пальцем, ее отец на это не купился. Он знал, что настоящая цена намного выше. Оценщик терпеливо кивал, ожидая конца рассказа, а потом вынес сокрушительный вердикт:

– Он стоит около двадцати долларов.

Майрон и Уин подняли руки и хлопнули друг друга ладонью о ладонь, выражая искреннее одобрение.

– Радость при виде чужого горя, – заметил Уин.

– Мы полны сострадания, – возразил Майрон.

– Я не про нас.

– Нет?

– Я про передачу, – пояснил Уин. – Она показывает, насколько порочно наше общество.

– Каким образом?

– Людям мало иметь безделушку стоимостью в целое состояние. Нет, им гораздо, гораздо приятнее купить ее по дешевке у какого-нибудь наивного деревенского простофили. И никто не задумывается о чувствах этого горе-продавца, которого одурачили и обокрали.

– Согласен.

– Но это еще не все.

Майрон улыбнулся, откинулся на спинку кресла и ждал продолжения.

– Оставим на минутку в стороне жадность, – развил свою мысль Уин. – Что меня удручает больше всего, так это повальная ложь на этом шоу.

Майрон согласно кивнул.

– Ты имеешь в виду вопрос оценщика: «Вы представляете, сколько стоит эта вещь?»

– Именно. Он задает его каждый раз.

– Я знаю.

– А мистер и миссис Икс ведут себя так, будто этот вопрос оказался для них полной неожиданностью и застал врасплох. Будто они никогда не видели это шоу раньше.

– Да, это раздражает.

– А потом они говорят нечто вроде: «Господи Боже, я никогда об этом не задумывался! Понятия не имею!» Ты притаскиваешь в какой-нибудь безликий конференц-зал двухтонный гранитный шкаф, ждешь своей очереди двенадцать часов – и при этом никогда, ни разу даже не задумывался о его стоимости?

– Вранье! – согласился Майрон, чувствуя, что алкоголь начинает действовать. – Такое же, как и «Ваш звонок очень важен для нас».

– Вот почему, – подвел итог Уин, – нам нравится, когда женщине вроде этой дают по мозгам. Ложь. Жадность. По этой же причине мы обожаем, когда какой-нибудь болван, уже зная, что его ждет, все равно решает крутануть Колесо фортуны еще раз – и ему выпадает «Банкротство».

– Совсем как в жизни! – произнес Майрон, слегка запинаясь.

– Именно!

В это время прозвучал сигнал домофона.

Настроение у Майрона испортилось. Он посмотрел на часы – половина второго ночи – и перевел взгляд на Уина. Тот сохранял невозмутимый вид. Уин по-прежнему был красив, и даже слишком, но годы и поздние гулянки, заканчивавшиеся дракой или сексом, как сегодня, начинали откладывать отпечаток на его лице.

Майрон прикрыл глаза.

– Это?..

– Да.

Вздохнув, он поднялся.

– Жаль, что ты не сказал мне раньше.

– Почему?

Такое уже случалось не раз. Ответа на этот вопрос не было.

Не говоря ни слова, Майрон направился по коридору в свою спальню. Уин открыл дверь. Майрон не удержался и посмотрел в щелку. Девушка была молодой, хорошенькой и произнесла слово «Привет» подчеркнуто мелодично. Уин не ответил и кивком предложил ей пройти за собой. Она так и сделала, покачиваясь на слишком высоких каблуках. Они исчезли в глубине коридора.

Как верно заметила Эсперанса, некоторые вещи отказывались меняться, как бы этого ни хотелось.

Майрон закрыл дверь и рухнул на кровать. От выпитого кружилась голова и плыл потолок. Он не стал с этим бороться и попытался определить, стошнит ли его, решив наконец, что нет. Майрон старался не думать о пришедшей девушке, и ему это удалось. Такая перемена его не слишком обрадовала. Он не слышал никаких звуков – комната, которой пользовался Уин, была звуконепроницаемой (разумеется, не его спальня) – и вскоре закрыл глаза.

В это мгновение зазвонил его мобильник. 02:17.

Майрон не стал смотреть, кто звонит, и сразу поднес трубку к уху.

– Алло?

Сначала он услышал сдавленное рыдание.

– Алло? – снова спросил он.

– Майрон? Это Эйми.

– Эйми. – Майрон сел на кровати. – Что случилось? Ты где?

– Ты сказал, что я могу позвонить. – Послышалось новое всхлипывание. – В любое время, верно?

– Верно. Ты где, Эйми?

– Мне нужна помощь.

– Конечно, никаких проблем. Просто скажи мне, где ты находишься.

– О Господи…

– Эйми?

– Ты ведь никому не скажешь, правда?

Он помедлил. Он подумал о матери Эйми, Клэр, когда той было столько же лет, и засомневался.

– Ты обещал. Ты обещал не говорить родителям.

– Я помню. Ты где?

– Обещай, что не скажешь!

– Обещаю, Эйми. Просто скажи, как тебя найти.

Глава 7

Майрон натянул спортивный костюм.

В голове немного шумело – действие алкоголя еще не прошло. От него не ускользнула ирония происходящего: он просил Эйми позвонить ему, чтобы уберечь от езды в автомобиле с пьяным водителем, а теперь сам был навеселе. Он сделал шаг назад, стараясь понять, может ли вести машину, и решил, что да. Но разве не все пьяные водители так считают?

Он задумался, не стоит ли обратиться за помощью к Уину, но тот был занят другим делом. Хотя Уин выпил даже больше его, на вид был гораздо трезвее. И все же Майрон сомневался, стоит ли ему садиться за руль.

Непростой вопрос.

Деревянные полы в коридоре квартиры недавно перестелили, и Майрон решил быстро проверить, достаточно ли он трезв, чтобы вести машину. Он прошагал вдоль половицы как по прямой, будто проходя тест на трезвость по требованию остановившего его полицейского. Это ему удалось, но Майрон понимал, что обязан этим своей отличной координации. Пройти тест он, похоже, сможет, хотя о трезвости это никак не свидетельствует.

Итак, какой у него выбор? Даже если ему удастся найти кого-нибудь, кто сядет за руль в такой поздний час, то как отреагирует Эйми на его появление в компании с незнакомым человеком? Он сам настоял на том, чтобы Эйми обратилась к нему в случае необходимости. Он сам сунул ей в руку свою визитку со всеми телефонами. Он сам, как ему справедливо напомнила Эйми, обещал сохранить все в тайне.

Он должен ехать один.

Его машина находилась на круглосуточной стоянке на Семидесятой улице. Ворота были закрыты, и Майрон позвонил. Сторож с недовольным видом нажал кнопку, и ворота открылись.

Майрон не был поклонником больших машин и по-прежнему ездил на «форде-таурусе». Он любовно называл ее детским магнитом, который мог доставить его из пункта А в пункт Б, а наличие ручек настройки радиоприемника на руле, позволяющее постоянно переключаться на разные радиостанции, было для него гораздо важнее мощности двигателя и количества цилиндров.

Он набрал на мобильнике номер Эйми. Та ответила – ее голос был совсем несчастным.

– Алло?

– Я еду.

Эйми промолчала.

– Ты можешь не отключаться? – спросил он. – Чтобы я просто знал, что с тобой все в порядке.

– У меня почти кончилась зарядка. Я не хочу остаться без связи.

– Я буду на месте минут через десять, максимум – пятнадцать, – заверил Майрон.

– Из Ливингстона?

– Я ночевал в городе.

– Да? Это здорово! Тогда скоро увидимся.

Она закрыла телефон. Майрон взглянул на часы – 02:30. Родители Эйми наверняка сходят с ума от переживаний. Он надеялся, что она позвонила домой Клэр и Эрику. Ему хотелось позвонить самому, но его сдерживало данное обещание. Он решил, что когда Эйми окажется в машине, он уговорит ее позвонить домой.

К его удивлению, Эйми находилась в центре Манхэттена. Она сказала, что будет ждать его на пересечении Пятой авеню и Пятьдесят четвертой улицы. Совсем рядом с Рокфеллер-центром. Он не мог понять, что восемнадцатилетняя девушка могла делать в таком совершенно пустынном ночью месте. По будням здесь бурлила деловая жизнь, а по выходным было полно туристов, но в ночь с субботы на воскресенье на улице попадались только редкие прохожие. Нью-Йорк мог считаться городом, который никогда не спит, но его центр в этой части Пятой авеню был погружен в глубокий сон.

Когда он остановился на светофоре на пересечении Пятой авеню и Пятьдесят второй улицы, дверца машины открылась и сзади в нее забралась Эйми.

– Спасибо, – сказала она.

– С тобой все в порядке?

– Все хорошо, – чуть слышно ответила она сзади.

– Эйми, я не шофер. Перебирайся вперед.

Она немного поколебалась, но все же послушалась. Когда дверца захлопнулась, Майрон повернулся посмотреть на нее. Эйми сидела, глядя прямо перед собой. Как и большинство девушек в ее возрасте, она явно переусердствовала с косметикой. Молодым косметика не нужна, особенно в таких количествах. Полные печали глаза покраснели от слез. Одета она была по молодежной моде в нечто легкое и облегающее – даже при отличной фигуре вряд ли кто решится так одеться после двадцати трех лет.

Она была очень похожа на свою мать в этом возрасте.

– Зеленый свет, – сказала Эйми.

Он тронулся.

– Там слишком много выпили. Я не хотела ехать с ними.

– Где?

– Что – где?

Майрон знал, что в этой части города молодежь не собиралась. Она предпочитала Верхний Ист-Сайд или прилегающие улицы.

– Где вы пили?

– Это важно?

– Я хотел бы знать.

Эйми наконец повернулась к нему. Ее глаза были мокрыми.

– Ты обещал!

Он промолчал и перевел взгляд на дорогу.

– Ты обещал, что не будешь задавать вопросов, помнишь?

– Я просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке.

– Со мной все в порядке.

Майрон свернул направо.

– Я отвезу тебя домой.

– Нет.

Он ждал.

– Я остановилась у подруги.

– Где?

– Она живет в Риджвуде.

Он бросил на нее взгляд и снова стал смотреть вперед.

– В округе Берген?

– Да.

– Думаю, тебя лучше отвезти домой.

– Родители знают, что я остановилась у Стейси.

– Может, им стоит позвонить?

– Зачем?

– Сказать, что с тобой все в порядке.

– Майрон, они думают, что я с друзьями. Звонок их наверняка только встревожит.

Она была права, но Майрону это не нравилось. На табло зажегся индикатор, показывающий, что бензин на исходе. Ему надо будет заправиться. Он повернул на Уэстсайдское шоссе, проехал по мосту Джорджа Вашингтона и остановился у первой бензоколонки. Нью-Джерси был одним из двух штатов, где запрещалось заправляться своим бензином. Подошел служитель с тюрбаном на голове и очередным бестселлером Николаса Спаркса в руках, явно недовольный, что его оторвали от чтения.

– На десять долларов, – сказал ему Майрон.

Служитель отошел, оставив их одних. Эйми начала всхлипывать.

– Ты не выглядишь пьяной, – заметил Майрон.

– Я и не говорила, что пьяна. Я говорила о парне, который должен был сесть за руль.

– Но похоже на то, – не сдавался Майрон, – что ты плакала.

Она безразлично пожала плечами.

– А где сейчас твоя подруга Стейси?

– Дома.

– Она не поехала с тобой в город?

Эйми покачала головой и отвернулась к окну.

– Эйми?

– Я думала, что могу тебе доверять, – тихо пробормотала она.

– Так и есть!

Она снова покачала головой, а затем протянула руку, открыла дверцу и начала выбираться из машины. Майрон попытался ее удержать и сжал запястье сильнее, чем собирался.

– Эй! – вскрикнула она.

– Эйми…

Она старалась освободиться, но Майрон руку не отпускал.

– Ты позвонишь моим родителям.

– Я просто хочу удостовериться, что с тобой все в порядке.

Она попыталась разжать ему пальцы, и Майрон почувствовал, как в костяшки впились ее ногти.

– Отпусти меня!

Он отпустил, и она выскочила из машины. Майрон рванулся за ней, но его не пустил пристегнутый ремень, который только сильнее прижал его к креслу. Он отстегнул его и выбрался наружу. Эйми стояла на шоссе и голосовала, вызывающе подняв руки.

Он подбежал к ней.

– Пожалуйста, вернись в машину.

– Нет!

– Я отвезу тебя, ладно?

– Оставь меня в покое!

Она направилась вперед – мимо мчались машины, некоторые из них сигналили. Майрон направился за ней.

– Что ты делаешь?

– Я совершила ошибку, когда позвонила тебе.

– Эйми, вернись в машину. Здесь опасно!

– Ты все равно расскажешь родителям.

– Не расскажу! Обещаю!

Она замедлила шаг и остановилась. Мимо промчались новые машины. Служащий с заправки смотрел на них, явно не понимая, что происходит. Майрон успокаивающе поднял руку, жестом показывая, что все в порядке.

– Извини, – сказал он. – Я просто за тебя беспокоюсь. Но ты права – я дал обещание. И я его выполню.

Эйми продолжала стоять, скрестив руки на груди. Она искоса взглянула на него, как умеют смотреть только подростки.

– Честно?

– Честно! – подтвердил он.

– И больше никаких расспросов?

– Никаких.

Она направилась к машине.

Майрон пошел за ней, расплатился за бензин, и они уехали.

Эйми велела ему ехать на север по Семнадцатому шоссе. Там было столько магазинов и торговых комплексов, что они, казалось, сливались в единое и бесконечное целое. Майрон вспомнил, как его отец, проезжая мимо торгового центра в Ливингстоне, штат Нью-Джерси, каждый раз приговаривал, качая головой: «Сколько же здесь машин! Если в экономике кризис, что они здесь делают? Вся парковка забита! Ты только посмотри!»

Сейчас родители Майрона жили в огороженном квартале Бока-Ратон во Флориде. После продажи складских помещений в Ньюарке отец наконец-то начал получать удовольствие от занятий, которым многие посвящали всю жизнь: «Майрон, а ты был в магазине „Стейплз“? [5]5
  Американская компания, владеющая крупнейшей в мире сетью по продаже товаров для офиса.


[Закрыть]Господи, у них там есть все мыслимые и немыслимые ручки и любая бумага! И магазин-склад, где все продается со скидкой. Мне туда лучше не попадать. Я купил восемнадцать отверток меньше чем за десять долларов! Стоит мне там оказаться, как я не могу удержаться и обязательно что-нибудь покупаю и всегда смешу продавца, говоря, что сэкономил столько, что вконец разорился».

Майрон бросил взгляд на Эйми и подумал о своей юности, о том, как взрослел сам и как часто обманывал родителей. Он был примерным сыном: никогда не попадал в неприятности, хорошо учился, а отличной игрой в баскетбол добился невиданной популярности. И даже у него были тайны от родителей. Они есть у всех детей. Наверное, так и должно быть. Дети, находящиеся под постоянным и неусыпным контролем родителей, обычно срывались. Что-то свое, личное, должно быть у каждого. У детей должна быть своя ниша, куда никто не вторгается. При ее отсутствии напряжение неизменно нарастает и…

– Здесь нужно свернуть на Западную Линвудскую авеню, – произнесла Эйми.

Он так и сделал. Этот район Майрон знал плохо. Нью-Джерси представляет собой скопление маленьких поселений, и жители хорошо ориентировались только в своем. Майрон вырос в округе Эссекс, а здесь был Берген, где он чувствовал себя чужаком. Когда они остановились на светофоре, он глубоко вздохнул и, откинувшись на спинку кресла, воспользовался моментом, чтобы внимательно разглядеть Эйми.

Она выглядела юной, испуганной и беспомощной. Майрон поразмышлял над последним словом. Беспомощной. Девушка повернулась и с вызовом посмотрела ему в глаза. Такой ли беспомощной она была? Как ни крути, но на его оценке наверняка сказывалось то, что она была девушкой. А окажись на ее месте парень – например, какой-нибудь спортсмен-старшеклассник, – разве он бы так волновался?

Он нехотя признался себе, что все его тревоги связаны с тем, что она девчонка.

Правильно ли это, или он просто сбивал себя с толку политкорректной чепухой?

– Здесь надо повернуть направо, а в конце улицы налево.

Он снова послушался, и они оказались среди скопления домов. Риджвуд был старинным, а значит, большим поселением: обсаженные деревьями улицы, викторианские дома, извилистые дороги, холмы и долины. Типичная география Нью-Джерси. Пригород был настоящим лабиринтом из домов на примыкавших друг к другу участках без видимых границ и прямых углов.

Эйми говорила, куда ехать: сначала вниз, затем налево, потом направо и снова направо. Майрон слушался и ехал на автопилоте, не замечая дороги, поскольку его мысли были заняты совершенно другим. Он старался подобрать нужные слова. В том, что девушка недавно плакала, сомнений не было. Она выглядела так, будто ее ужасно обидели, но разве в этом возрасте обида такая уж редкая вещь? Не исключено, что она поссорилась со своим парнем, тем самым Рэнди, о котором шла речь в подвале. В выпускных классах мальчишки часто кичились тем, что бросали девчонок: от этого они чувствовали себя взрослыми.

Майрон откашлялся и спросил, стараясь говорить непринужденно:

– Ты все еще встречаешься с этим Рэнди?

– Здесь налево, – ответила она.

Он повернул.

– Дом находится вот там, справа.

– В конце тупика?

– Да.

Майрон остановился у погруженного в темноту дома. На этом участке уличного освещения не было. Майрон несколько раз крепко зажмурил и открыл глаза: он чувствовал усталость, а после свадебных гуляний накануне голова так и не стала ясной. Его мысли неожиданно вернулись к Эсперансе: он вспомнил, как чудесно она выглядела, и эгоистично подумал, что брак наверняка скажется на ее дальнейшей работе.

– Похоже, дома никого нет, – сказал он.

– Стейси, наверное, уже спит, – отозвалась Эйми, вытаскивая ключ. – Ее спальня находится у задней двери. Я всегда вхожу сама.

Майрон выключил зажигание.

– Я провожу тебя.

– Нет.

– А как я узнаю, что все в порядке?

– Я помашу рукой.

На улицу выехала другая машина и остановилась сзади. Свет фар в зеркале заднего вида на мгновение ослепил Майрона, невольно удивившегося, что в такое время суток сюда одновременно подъехало две машины.

Его отвлекла Эйми.

– Майрон?

Он посмотрел на нее.

– Моим родителям нельзя об этом рассказывать. Это только все осложнит. Договорились?

– Я не скажу.

– Сейчас… – Она помолчала, разглядывая в окно темный дом, – сейчас у них не самый лучший период.

– У родителей?

Она кивнула.

– Ты же понимаешь, что такое случается.

Она снова кивнула.

Он чувствовал, что следует проявить осторожность и ни на чем не настаивать.

– Ты больше ничего не хочешь добавить?

– Просто… просто от этого будет только хуже. В смысле, если ты расскажешь. Не надо, ладно?

– Как скажешь.

– Помни о своем обещании.

С этим словами Эйми вылезла из машины, добежала до калитки, ведущей к дому, и исчезла за ней. Майрон ждал. Через мгновение она вернулась, улыбнулась и махнула рукой, что все в порядке. Но что-то в ее жесте насторожило Майрона.

Он собрался выйти из машины и проверить, но Эйми остановила его, решительно покачав головой. Затем она отступила в глубь двора и исчезла в темноте.