Текст книги "Обещай мне"

Автор книги: Харлан Кобен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Глава 40

Джоан Рочестер отхлебнула из фляжки, которую держала под сиденьем.

Она уже была около дома и могла бы подождать, пока не окажется внутри. Могла бы, но не стала. У нее в голове стоял туман, причем уже очень давно: она даже не помнила, когда в последний раз имела ясную голову. Но это не важно. К этому привыкаешь. Привыкаешь до такой степени, что туман становится нормой, а ясная голова может выбить из колеи.

Она продолжала сидеть в машине и смотреть на дом. Джоан разглядывала его так, будто видела впервые. Здесь она жила. Звучит так просто, а между тем здесь проходила вся ее жизнь. Сама фраза, что она здесь жила, звучала как-то слишком обыденно и нейтрально. Она сама помогала выбирать этот дом, а теперь, глядя на него, удивлялась своему выбору.

Джоан закрыла глаза и попыталась подумать о другом. Как получилось, что жизнь у нее сложилась таким образом? Она понимала, что причиной не было какое-то разовое событие. Перемены никогда не были резкими. Они происходили так постепенно и такими незначительными шажками, что их просто невозможно заметить. И в результате жизнь Джоан Дельнуто Рочестер – самой красивой ученицы Блумфелдской старшей школы – превратилась в такую незавидную долю.

Она влюбилась в парня, потому что он был полной противоположностью отца. Ей нравилось, что он, сильный и жесткий, сдувал с нее пылинки. Она не понимала, как получилось, что он полностью овладел ее жизнью, почему они не стали единым целым, как ей всегда мечталось, а вместо этого она из самостоятельной личности превратилась в приложение к нему и утратила всякую индивидуальность. Сначала она уступала в мелочах, потом в чем-то более значимом, а затем во всем. Ее смех постепенно звучал все реже, а затем стих навсегда. Ее улыбка становилась все более блеклой, а потом и вовсе стала искусственным приемом показать радость, которым она пользовалась, будто наносила косметику.

Но когда же все стало так плохо?

Она не могла определить, когда это произошло. Оглядываясь назад, она пыталась найти конкретный момент, в который можно было все изменить, и не находила. Она решила, что с момента их знакомства такое развитие событий было неизбежным. Она никогда не перечила ему, никогда не отстаивала свою точку зрения и не стояла на своем. В их жизни не было баталий, которые она могла выиграть и тем самым изменить ее к лучшему.

Если бы время можно было повернуть вспять, смогла бы она отказать ему в первом свидании? Сказала бы «нет»? И могла бы предпочесть другого парня, вроде славного Майка Брауна, который теперь живет в городке Парсиппани, штат Нью-Джерси? Вряд ли! Тогда бы она не родила своих детей. Дети, конечно, все меняют. Нельзя желать, чтобы у нее с мужем ничего не было, ибо это означает самое большое предательство: отказ от собственных детей, которые бы так и не родились.

Джоан сделала еще один глоток.

Но, если честно, Джоан Рочестер хотела, чтобы ее муж умер. Она мечтала о его смерти. Потому что другого спасения не видела. Все разговоры о том, что женщины, которых бьют мужья, могут оказать им сопротивление, – полная чушь! Это будет самоубийством. Она никогда не сможет оставить его: он все равно ее разыщет, изобьет и запрет в четырех стенах. Одному Богу известно, что он сделает с детьми, чтобы заставить ее страдать.

Джоан иногда мечтала о том, что заберет детей и спрячется в одном из городских убежищ для таких же несчастных жен. Но что будет потом? Она могла бы дать против него показания в суде – а ей было что рассказать – и попасть в программу защиты свидетелей, но это все равно не поможет. Он все равно найдет их. Так или иначе.

Он был таким.

Она вылезла из машины и, слегка пошатываясь, направилась к дому. В ее походке не было ничего необычного, скорее это уже стало нормой. Джоан Рочестер сунула ключ в замочную скважину и открыла дверь. Она вошла, закрыла ее, а когда повернулась, увидела перед собой Доминика.

– Ты испугал меня, – сказала она, положив руку на сердце.

Он сделал шаг навстречу. Сначала ей показалось, что он хочет обнять ее, но она ошиблась. Он присел на корточки и правым кулаком нанес ей удар по почкам.

Рот Джоан Рочестер открылся в безмолвном крике. Колени подогнулись, и она рухнула на пол. Доминик схватил ее за волосы, приподнял и снова стукнул. На этот раз он вложил в удар всю силу.

Она повалилась, теряя сознание.

– Ты расскажешь мне, где Кэти! – сказал Доминик.

И нанес новый удар.

Майрон разговаривал из машины по мобильнику с Уитом Мэнсоном, с которым вместе играл в университетской баскетбольной команде. Теперь тот занимал пост заместителя декана в приемной комиссии. И тут Майрон заметил, что за ним снова следят.

Детство Уита Мэнсона прошло в неблагополучных кварталах Атланты. Какое-то время он жил в Дареме, штат Северная Каролина, и с удовольствием вспоминал те годы, но никогда туда не возвращался. В команде Университета Дьюка он был разыгрывающим и обладал отличной скоростью. Майрон поболтал с ним о том о сем, прежде чем перейти к делу.

– У меня к тебе один странный вопрос, – сказал Майрон.

– Выкладывай.

– Только не обижайся.

– Тогда не спрашивай ничего обидного, – посоветовал Уит.

– Эйми приняли в университет благодаря мне?

– Господи! Я этого не слышал! – возмутился Уит.

– Я должен знать.

– Нет, ты меня ни о чем не спрашивал!

– Ладно, забудем об этом. Но ты можешь переслать мне по факсу две академические справки: Эйми Биль и Роджера Чанга?

– Кого?

– Еще одного выпускника Ливингстонской старшей школы.

– Дай-ка я догадаюсь. Роджера не приняли.

– У него были выше баллы, лучше показатели к научной деятельности…

– Майрон!

– Что?

– Давай прекратим, ладно? Ты меня понимаешь? Это конфиденциальная информация. Я не стану посылать тебе академические справки, обсуждать абитуриентов. Напомню тебе, что зачисление определяется не только баллами и тестами, что учитываются самые разные факторы. Как, например, нас с тобой приняли во многом благодаря умению попадать сферой в металлическое кольцо, а не благодаря тестам и баллам, и ты это отлично знаешь. А теперь, обидевшись только слегка, я прощаюсь и вешаю трубку.

– Погоди минутку.

– Я не стану тебе посылать никаких факсов.

– И не надо! Я просто скажу тебе пару слов об этих абитуриентах. А ты сверишься с компьютером и убедишься, что я прав.

– О чем ты, черт возьми?

– Просто выслушай меня, Уит. Я не прошу никакой информации. Я прошу тебя кое-что подтвердить.

– Я сейчас не на работе, – вздохнул Уит.

– Посмотри, когда сможешь.

– Ладно, в чем ты хочешь удостовериться?

Майрон рассказал. И обратил внимание, что за ним от самого парка ехала та же машина.

– Сделаешь?

– Ты же все равно не отстанешь!

– Таким уж я уродился, – подтвердил Майрон.

– Да, но ты всегда умудрялся получать то, что тебе нужно. Как тебе это удается?

– Может, природный магнетизм и редкое обаяние?

– Вот теперь я уж точно вешаю трубку.

Он так и сделал. Майрон вытащил из уха наушник. Машина по-прежнему следовала за ним в двухстах ярдах.

Да что сегодня происходит? Сговорились они, что ли? В старые добрые времена поклонники посылали цветы и конфеты. Майрон с грустью подумал об этом, но предаваться воспоминаниям сейчас было не время. Машина следовала за ним от самого парка Рикер-Хилл. Скорее всего кто-нибудь из подручных Доминика Рочестера. Но если так, то он наверняка знал или видел, что Майрон общался с его женой. Майрон хотел позвонить Джоан и предупредить, но потом отказался от этой мысли. По ее словам, она прожила с Домиником долгую жизнь и знала, как себя вести.

Сейчас он ехал по Нортфилд-авеню в сторону Нью-Йорка. Времени у него было в обрез, а избавиться от «хвоста» просто необходимо. В фильмах такая ситуация неизбежно оборачивалась гонками или неожиданным резким разворотом, но в реальной жизни это редко помогало, особенно если требовалось быстро добраться до места и не хотелось привлекать внимание полиции.

Но варианты все же были.

Учитель музыки Дрю Ван Дайн жил в Вест-Орандже, совсем рядом отсюда. Зорра должна уже быть на месте. Майрон взял телефон и набрал номер. Зорра отозвалась после первого гудка.

– Привет, красавчик, – поздоровалась она.

– Я так полагаю, что в доме Ван Дайна полная тишина.

– Ты полагаешь правильно, красавчик. А Зорра все сидит и ждет. Для Зорры это просто ужасно.

Зорра всегда говорила о себе в третьем лице. Полным слюны ртом, низким голосом и с сильным акцентом. Не очень приятно на слух.

– У меня на хвосте сидит машина, – сообщил Майрон.

– И Зорра может помочь?

– О да, – заверил Майрон. – Зорра точно может помочь.

Майрон поделился своим на удивление простым планом. Зорра расхохоталась и закашлялась.

– Зорре понравилось? – спросил Майрон, переходя, как это часто с ним бывало при общении с ней, на ее манеру говорить.

– Зорре нравится. Зорре очень нравится.

Поскольку нужно было выиграть немного времени, чтобы дать Зорре подготовиться, Майрон сделал несколько ненужных поворотов и через пару минут выехал на шоссе Плезант-Вэлли. Впереди он увидел Зорру, стоявшую возле пиццерии. В белокуром парике и с длинным мундштуком с сигаретой, она бы походила на актрису Веронику Лейк после ужасной попойки, если бы та была шести футов ростом, отбрасывала такую же длинную тень, как мультяшный Гомер Симпсон, и была так же безобразна.

Зорра подмигнула проезжавшему Майрону и чуть приподняла ногу. Он знал, что она показывала ему туфли. Во время их первой встречи она полоснула ему по груди спрятанным в них лезвием. Уин пощадил ее тогда и сохранил ей жизнь, чем немало удивил Майрона. А теперь они все стали друзьями. Эсперанса сравнивала это с днями, проведенными на ринге, когда известный своей свирепостью и жестокостью борец вдруг неожиданно становился добрым малым.

Майрон включил левый поворотник, остановился на обочине через два квартала от Зорры и опустил стекло, чтобы слышать. Зорра стояла возле свободного места, где можно было припарковаться. Машина, ехавшая за Майроном, естественно, там и остановилась, чтобы посмотреть, куда он направится. Конечно, водитель мог выбрать другое место, но Зорра была готова и к этому.

А остальное действительно было на редкость просто. Зорра направилась сзади к машине. Она носила высокие каблуки последние пятнадцать лет, но ее походка по-прежнему напоминала наркомана под кайфом.

Майрон наблюдал за сценой в зеркало заднего вида.

Зорра освободила лезвие клинка на туфлях и с размаху стукнула ногой по задней покрышке. Майрон услышал, как со свистом стал выходить воздух. Она быстро обошла машину сзади и вторым ударом проколола второе заднее колесо. Затем Зорра сделала нечто, что не входило в его план.

Она остановилась и ждала, не выйдет ли водитель с ней разобраться.

– Нет, – прошептал Майрон, хотя и понимал, что она его не слышит. – Уходи!

Его инструкции были простыми – проколоть шины и скрыться. Не вступать в драку. Зорра была смертельно опасна. Если парень вылезет из машины – а им мог оказаться какой-нибудь головорез, привыкший разбивать головы, – то Зорра изрежет его на мелкие кусочки. И дело даже не в бессмысленности этой смерти, но появление полиции сейчас было совершенно ни к чему.

Бандит, сидевший за рулем, крикнул: «Эй! Что за…» – и начал вылезать из машины.

Майрон высунул голову из окна и обернулся. На губах Зорры играла столь хорошо знакомая ему улыбка. Она немного согнула колени и приготовилась. Майрон окликнул ее – Зорра подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Майрон видел в ее глазах предвкушение, желание нанести удар. Он покачал головой, стараясь сделать это как можно убедительнее.

Прошла секунда. Бандит с грохотом захлопнул дверь.

– Ах ты, глупая сука!

Бандит сделал шаг вперед. Майрон не отводил взгляда, и наконец Зорра неохотно кивнула.

Она повернулась и побежала.

– Эй! – пустился в погоню бандит. – А ну стой!

Майрон завел двигатель. Бандит обернулся, не зная, как лучше поступить, но потом принял решение, которое наверняка спасло ему жизнь.

Он бросился обратно к своей машине.

Но с проколотыми шинами преследовать уже не мог.

Майрон выехал на шоссе и направился на встречу с пропавшей Кэти Рочестер.

Глава 41

Дрю Ван Дайн сидел в гостиной Большого Джейка Вулфа и пытался сообразить, что делать дальше.

Джейк передал ему бутылку «Короны-лайт». Дрю нахмурился: марка еще сойдет, но легкое мексиканское пиво? Почему тогда не сразу мочу? Но все равно отхлебнул.

В гостиной все подчеркивало, что ее владельцем был Джейк Вулф. Над камином висело чучело оленьей головы. На каминной полке выстроены трофеи турниров по гольфу и теннису. На полу лежала шкура медведя. Огромный телевизор с диагональю не меньше семидесяти дюймов. Повсюду расставлены миниатюрные дорогие динамики, из которых доносилась негромкая музыка. В углу стоял большой праздничный аппарат для попкорна с переливающимися огнями. Масса безобразных золотых статуэток и вычурных безделушек. Все было выбрано не из соображений стиля или функциональности, а ради показной роскоши и шика.

На столике в углу была фотография соблазнительной жены Джейка Вулфа. Дрю взял ее в руки и покачал головой. Лорейн Вулф была снята в бикини. Еще один трофей Джейка. Как можно держать в гостиной фотографию жены в бикини?

– Я разговаривал с Гарри Дэвисом, – сказал Вулф. В руке он держал бокал с таким же мексиканским пивом, но на ободок был насажен ломтик лайма. Ван Дайн считал, что если к пиву требуется вкус какого-нибудь фрукта, то лучше взять другое пиво. – Он не станет болтать.

Дрю промолчал.

– Ты ему не веришь?

Дрю пожал плечами и отхлебнул из бутылки.

– Ему есть что терять.

– Ты так считаешь?

– А ты – нет?

– Я напомнил Гарри об этом. Знаешь, что он ответил?

Джейк пожал плечами.

– Он сказал, что больше всех может потерять Эйми. – Дрю нарочно поставил бутылку рядом с подставкой. – Как тебе это?

Большой Джейк показал толстым пальцем на Дрю.

– И кто, по-твоему, в этом будет виноват?

Молчание.

Джейк подошел к окну и кивнул подбородком в сторону соседнего дома.

– Видишь это поместье?

– И что с ним?

– Да это настоящий замок!

– Ты тоже неплохо устроился, Джейк, – заметил он с улыбкой.

– Но не так!

Дрю мог бы возразить, что все относительно, что он – Дрю Ван Дайн – ютился к конуре, которая была меньше гаража Джейка, но какой в этом смысл? Дрю мог бы заметить, что у него не было теннисного корта и трех машин, как, впрочем, и золотых статуэток, и кинозала. После того, как его жена переехала и стала жить отдельно, у него не было даже жены, не говоря о том, что ее тело не годилось для фотографий в бикини.

– Там живет крутой адвокат, – не унимался Джейк. – Окончил Йельский университет и всегда об этом напоминает. Прилепил наклейку университета даже на ветровое стекло. Он совершает пробежку в футболке Йельского университета, устраивает вечеринки и проводит собеседования с выпускниками Йеля при приеме на работу. Его сын – полный отстой, но угадай, куда он поступил?

Дрю Ван Дайн поерзал в кресле.

– Мир устроен несправедливо, Дрю. Чтобы преуспеть в нем, нужен какой-то трамплин. Или этот трамплин надо себе устроить. Вот ты, например, хотел стать рок-звездой. Ребята, которым это удалось, кто продает миллионы дисков и собирает стадионы, ты думаешь, они талантливее тебя? Нет! Вся разница – может, даже единственная разница – заключается в том, что они чем-то воспользовались, обратили какую-то ситуацию себе на пользу. А ты – нет. Знаешь, в чем заключается самая банальная истина в мире?

Дрю видел, что остановить Джейка невозможно. Но он и не стремился. Джейк говорил и давал возможность понять, к чему он клонит. Теперь Дрю становилось ясно, что у того было на уме.

– Нет. И в чем?

– В основе каждого крупного состояния лежит преступление.

Джейк сделал паузу, чтобы Дрю осознал сказанное. Дрю заметил, как у того участилось дыхание.

– Ты видишь человека с большими деньгами, – продолжал Джейк Вулф, – Рокфеллера или там Карнеги – не важно. Ты знаешь, в чем между нами разница? Один из их прапрадедушек обманул, украл или убил. Да, у него хватило духу. Но он понимал, что иначе не прорваться. Если ты хочешь оказаться наверху, то будь готов пойти на все. А потом уже будешь вешать окружающим лапшу про работу день и ночь, не покладая рук и не жалея себя.

Дрю Ван Дайн вспомнил наказ по телефону: «Не наделай глупостей! Все под контролем!»

– Этот Болитар, – сказал Дрю. – Ты уже насылал на него своих полицейских друзей. Но он не испугался.

– Пусть это тебя не волнует.

– Что-то не очень убедительно, Джейк.

– Не забывай, – произнес Джейк, – кто во всем виноват.

– Твой сын.

– Эй! – Джейк покачал толстым пальцем. – Оставь Рэнди в покое!

Дрю Ван Дайн пожал плечами.

– Ты сам заговорил о вине.

– Он едет учиться в Дартмут. Это уже решено! И помешать этому я не позволю никому! Тем более какой-то тупой шлюхе.

Дрю сделал глубокий вдох.

– И все же вопрос остается: если Болитар продолжит копать, что ему удастся выяснить?

Джейк Вулф взглянул на него и ответил:

– Ничего!

Дрю Ван Дайн почувствовал, как у него заныла спина.

– Откуда такая уверенность?

Вулф промолчал.

– Джейк?

– Не волнуйся! Как я уже сказал, мой сын отправится в колледж. Для него все уже решено.

– Ты также сказал, что в основе каждого крупного состояния лежит преступление.

– И что?

– Она для тебя ничего не значит, верно?

– Дело не в ней. Дело в Рэнди и его будущем.

Джейк Вулф повернулся к окну и снова бросил взгляд на замок своего соседа из «Лиги плюща». Дрю собрался с мыслями и постарался не давать воли эмоциям. Он посмотрел на Джейка, подумал о его словах и о том, что они могли означать. И снова вспомнил о телефонном звонке с предостережением.

– Джейк!

– Что?

– Ты знаешь, что Эйми Биль была беременна?

В комнате стало тихо. Звучавшая в качестве фона песня закончилась, а следующая еще не началась. Зазвучала новая композиция, на этот раз – старый хит группы «Супертремп». Джейк Вулф медленно повернул голову и посмотрел через плечо. Дрю Ван Дайн понял, что для Джейка это была новость.

– Это ничего не меняет, – произнес Джейк.

– А мне кажется, что меняет.

– Как?

Дрю Ван Дайн вытащил из наплечной кобуры пистолет и направил на Джейка Вулфа.

– Угадай!

Глава 42

На витрине маникюрного салона в еще не снесенном аварийном доме в Куинсе красовалась вывеска «Делаем ногти». Само здание выглядело таким дряхлым, что, казалось, могло обрушиться, если на него просто облокотиться. Пожарная лестница настолько проржавела, что представляла гораздо большую опасность для жизни, чем дым с огнем. Все окна были закрыты ставнями или забиты досками. Здание имело четыре этажа и тянулось почти на целый квартал.

– Буква «н» на вывеске перечеркнута какой-то странной галочкой, – заметил Майрон, обращаясь к Уину.

– Это специально.

– Зачем?

Уин молча ждал, предлагая догадаться самому. Майрон еще раз посмотрел и прикинул варианты. «Делаем ногти» превращалось в «Делаем когти».

– Понятно, – протянул он. – Что ж, остроумно!

– У окон два вооруженных охранника, – обратил внимание Уин.

– Наверное, маникюр здесь особый.

Уин нахмурился.

– Скажу больше: охранники были выставлены, как только мисс Рочестер и ее кавалер вернулись.

– Они боятся ее отца, – сказал Майрон.

– Это логичное предположение.

– Ты что-нибудь знаешь об этом месте?

– Местная клиентура выходит за пределы моей области знаний, но не ее, – ответил Уин, кивая на кого-то позади Майрона.

Тот обернулся. К ним приближалась Верзила Синди, заслоняя солнце как во время затмения. На ней был облегающий наряд из белого спандекса [15]15
  Полиуретановое волокно или ткань из полиуретанового волокна.


[Закрыть]без всякого нижнего белья. К несчастью. На семнадцатилетней девчонке такой наряд еще мог бы выглядеть стильно, но на сорокадвухлетней женщине, весившей больше трехсот фунтов… чтобы смотреть на нее, требовались очень крепкие нервы. При движении все части ее тела дрожали и подпрыгивали, перемещаясь как им заблагорассудится, будто в белом шаре заперли с дюжину зверюшек и они самостоятельно рвались на волю.

Верзила Синди чмокнула Уина в щеку, потом повернулась и сказала:

– Привет, мистер Болитар.

Она заключила его в объятия, и ему показалось, что его обмотали изоляционной липкой лентой.

– Привет, Верзила Синди, – произнес Майрон, когда она поставила его на землю. – Спасибо, что так быстро приехала.

– Когда вы зовете, мистер Болитар, я бегу со всех ног.

Ее лицо оставалось невозмутимым, и Майрон никогда не мог определить, говорит она серьезно или шутит.

– Ты знаешь это место?

– Еще бы!

Она вздохнула, и лоси в радиусе сорока миль решили, что начался брачный период. Губы Синди были накрашены белой помадой, что делало ее похожей на персонаж из документальных фильмов об Элвисе Пресли. На лице – косметика с блестками, а на ногтях – черный лак, который, как она однажды призналась Майрону, назывался «Пино нуар». В свое время Верзила Синди исполняла на ринге роль «плохого парня», которая подходила ей идеально. Для тех, кто не посвящен в тонкости профессионального рестлинга, разыгрывавшиеся на ринге представления сводились к схватке добра со злом. Долгие годы Верзила Синди была злой воительницей по прозвищу Вулкан. Во время одной из жестоких схваток Верзила Синди так «изувечила» ударом стула изящную Крошку Покахонтас – Диас, что якобы прибывшие на место врачи «скорой помощи» были «вынуждены» унести ту на носилках. После этого разъяренная толпа поклонниц Диас ждала Синди у выхода, чтобы поквитаться за свою любимицу.

Когда Синди вышла на улицу, обезумевшие фанатки набросились на нее.

Ее запросто могли убить. Толпа, разгоряченная зрелищем и спиртным, не видела никакой разницы между представлением и реальностью. Синди пыталась скрыться бегством, но у нее не было шансов. Она дралась мужественно и отчаянно, но ее крови жаждали десятки фанаток Диас. Ей наносили удары камерами, палками и ногами. Когда она упала, толпа над ней сомкнулась.

Видя весь этот кошмар, Эсперанса попыталась вмешаться, но толпа ее не слушала. Даже их любимой Крошке Покахонтас не удалось вразумить их воздержаться от кровопролития. И тогда Эсперансу осенило.

Она вскочила на машину и «выдала секрет», что Верзила Синди только притворялась плохой, чтобы внедриться в стан врагов и выведать их тайны. Толпа на мгновение притихла. Эсперанса пошла дальше и объявила, что на самом деле Верзила Синди была давно потерянной сестрой Крошки Покахонтас и звали ее Большая Мама. Возможно, прозвище было не самым удачным, но оно сошло, и Эсперанса стала развивать свой успех. Она объявила, что отныне Крошка Покахонтас объединяется со своей сестрой и они будут выступать в паре.

Толпа взревела от восторга и помогла Верзиле Синди подняться на ноги.

Большая Мама и Крошка Покахонтас быстро стали самым популярным дуэтом бойцов. Сценарий, который разыгрывался еженедельно, никогда не менялся: Эсперанса всегда начинала схватку и одерживала верх за счет ловкости и умения, но ее противники прибегали к какому-нибудь запрещенному приему – например, бросали в глаза песок или вооружались чем-нибудь страшным – и вдвоем набрасывались на бедную и несчастную девушку. Большую Маму в это время кто-нибудь коварно отвлекал, а изящную красавицу Диас «враги» безжалостно избивали, пока ее бикини эффектно не расползалось от побоев. И вот тогда Верзила Синди с диким боевым воплем бросалась ей на помощь.

Потрясающее зрелище!

Оставив ринг, Верзила Синди стала работать вышибалой и иногда выступала с представлениями в самых низкопробных секс-клубах. Она отлично знала всю изнанку жизни городского дна.

На это сейчас и рассчитывали Майрон и Уин.

– Так что здесь находится?

Верзила Синди нахмурилась, как тотемный столб.

– Здесь есть все, мистер Болитар. Наркотики, аферы с Интернетом, но больше всего здесь секс-клубов.

– Клубов, – повторил Майрон. – Во множественном числе?

Верзила Синди кивнула.

– Думаю, их здесь шесть или семь. Помните, как несколько лет назад самые злачные места были на Сорок второй улице?

– Да.

– Когда их оттуда вытеснили, куда, по-вашему, они переехали?

Майрон посмотрел на маникюрный салон.

– Сюда?

– Сюда, туда, повсюду! Злачные места нельзя уничтожить – они просто переезжают на новое место.

– И это их новое место?

– Одно из. Здесь, в этом самом здании, располагаются клубы по интересам, удовлетворяющие самые разные пристрастия.

– Когда ты говоришь о пристрастиях…

– Поясню. Если вам нравятся блондинки, то вы идете в клуб «На золотой блондинке». Это на втором этаже, в конце коридора направо. Если предпочитаете афроамериканцев, то вам надо на третий этаж в клуб – вам точно понравится название, мистер Болитар, – «Секс Малкольма».

Майрон посмотрел на Уина, который только пожал плечами.

Верзила Синди продолжала тоном экскурсовода:

– У кого пунктик на азиаток, те идут в клуб «Веселая соска»…

– Достаточно, – остановил ее Майрон. – Думаю, мне все ясно. Так как же мне попасть внутрь и найти Кэти Рочестер?

Верзила Синди немного подумала.

– Я могу поискать здесь работу.

– Не понял?

Верзила Синди уперлась в бедра огромными кулаками. Расстояние между ними было наверняка больше ярда.

– He y всех людей, мистер Болитар, миниатюрные фетиши.

Майрон закрыл глаза и потер переносицу.

– Ладно, хорошо, может быть. Есть еще идеи?

Уин терпеливо ждал. Когда-то Майрон не сомневался, что Уин не сможет примириться с обществом Верзилы Синди, но тот удивил его, заявив: «Одним из наших самых ужасных и наиболее распространенных предрассудков является неприятие крупных женщин. Мы никогда не даем себе труда видеть в них нормальных и достойных людей». И это было правдой. Слова Уина заставили Майрона устыдиться, и он начал относиться к Верзиле Синди как и должен был – то есть как ко всем остальным людям. Но Синди это не понравилось. Однажды, когда Майрон ей улыбнулся, она стукнула его по плечу с такой силой, что он потом два дня не мог поднять руку, и закричала:

– Хватит!

– Может, имеет смысл попробовать действовать напрямую, – предложил Уин. – Я останусь здесь, и пусть твой мобильник работает. А ты с Верзилой Синди попытаешься уговорить пропустить вас.

Верзила Синди кивнула.

– Можем сделать вид, что мы пара и ищем компанию.

Майрон хотел что-то сказать, но Верзила Синди его опередила:

– Шучу!

– Я так и понял.

Она подняла сверкавшую блестками бровь и нависла над ним как гора, пришедшая к Магомету.

– Однако, увидев меня в этом эротическом наряде, мистер Болитар, вам теперь будет трудно не ударить лицом в грязь с малышками.

– Как-нибудь справлюсь! Пошли.

Майрон вошел первым. Чернокожий охранник в дорогих очках от солнца и с наушником в ухе, как у агента секретной службы, преградил ему путь и обыскал.

– Господи! Неужели это все для маникюра? – не удержался от реплики Майрон.

Охранник забрал сотовый Майрона.

– Снимать внутри запрещается.

– Но в телефоне нет камеры!

Чернокожий ухмыльнулся.

– Вы получите его назад, когда будете уходить.

Однако когда в дверях появилась Верзила Синди, ухмылка сползла с его лица и уступила место чему-то похожему на ужас. Синди пригнулась и вошла, заполнив собой все пространство, как великан в детской раздевалке. Она остановилась, расставила руки в стороны и раздвинула ноги. Белый спандекс жалобно затрещал. Верзила Синди подмигнула чернокожему:

– Обыщи меня, красавчик. Я кое-что припрятала!

Ее наряд был таким облегающим, что вполне сошел бы за вторую кожу. Если Верзила Синди действительно что-то прятала, то охранник не хотел знать, где именно.

– Вы в порядке, мисс. Проходите.

Майрон снова вспомнил высказывание Уина насчет предрассудков в отношении крупных женщин. В его словах прозвучало что-то личное, но, когда Майрон попытался развить эту тему, Уин ее закрыл. Как бы то ни было, четыре года назад Эсперанса предложила передать Верзиле Синди часть клиентов, поскольку та работала в «МБ спортспред» дольше других, если не считать Майрона и ее саму. С одной стороны, это выглядело разумным. Но Майрон знал, что ничего хорошего из этого не выйдет, и не ошибся. Ни один клиент, интересы которого представляла Синди, не чувствовал себя с ней комфортно. Им не нравилась ее вызывающая манера одеваться, ее макияж, привычка разговаривать (она любила рычать), но даже если бы она от всего этого избавилась, то разве это решило бы проблему?

Охранник прислонил ладонь к уху с наушником – ему что-то говорили. Неожиданно он положил руку на плечо Майрона.

– Что вам угодно, сэр?

Майрон решил действовать напрямую.

– Я ищу девушку по имени Кэти Рочестер.

– Здесь нет никого с таким именем.

– Нет, есть, – возразил Майрон. – Она зашла в эту самую дверь двадцать минут назад.

Чернокожий сделал шаг навстречу Майрону.

– Вы назвали меня лжецом?

Майрон испытывал огромное желание заехать охраннику коленом в живот, но это вряд ли могло решить проблему.

– Послушайте, мы можем начать сейчас препираться и показывать, кто из нас круче, но это ничего не изменит. Я знаю, что она вошла. Я знаю, почему она прячется. Я не собираюсь причинять ей никакого вреда. У нас есть два варианта. Первый: она быстро поговорит со мной, и на этом все закончится. Второй: у меня на улице остались люди. Вы выбросите меня наружу, и я позвоню ее отцу. Он приведет с собой еще несколько. И все закончится очень плохо. Это не нужно ни вам, ни мне. Я просто хочу поговорить.

Чернокожий молчал.

– И еще одно, – продолжил Майрон. – Она боится, что я работаю на ее отца. Спросите у нее: если бы ее отец знал, что она здесь, стал бы он церемониться?

Охранник колебался.

Майрон развел руки в стороны.

– Я на вашей территории, безоружен. Какой от меня может быть вред?

Охранник выждал секунду-другую и спросил:

– Вы закончили?

– Мы могли бы повеселиться втроем, – добавила Верзила Синди.

Майрон взглядом заставил ее замолчать. Она пожала плечами и отвернулась.

– Оставайтесь здесь.

Охранник подошел к стальной двери и нажал кнопку. Раздался сигнал, дверь открылась, и он за ней скрылся. Прошло пять минут, и в комнату вошел лысый мужчина в очках. Он явно нервничал. Верзила Синди начала строить ему глазки, облизнула губы и взяла в ладони то, что должно было быть ее грудями. Майрон покачал головой, боясь, что она упадет на колени и начнет изображать бог знает что. В это время, по счастью, дверь снова открылась, и мужчина облегченно вздохнул.

– Пойдемте со мной, – сказал он, обращаясь к Майрону. – Вы один.

Верзиле Синди это не понравилось. Майрон успокоил ее взглядом и прошел за стальную дверь, которая сразу за ним закрылась. Майрон огляделся и присвистнул:

– Ого!

Там было четверо мужчин разной комплекции, но все покрыты татуировками. Кто ухмылялся, кто кривился. Все небриты и одеты в джинсы и черные футболки. Майрон старался понять, кто из них был главным. При коллективной драке многие ошибочно полагают, что надо начинать с самого слабого звена. И сильно ошибаются. Кроме того, если ребята хоть чего-то стоили, то с кого начинать – не важно.