Текст книги "Обещай мне"

Автор книги: Харлан Кобен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Глава 32

Доктор Эдна Скайлар встретила Майрона в вестибюле медицинского центра Святого Варнавы в полной экипировке: в белом халате с табличкой, на которой были ее имя и логотип больницы, со стетоскопом на шее и с папкой с зажимом для бумаг в руках. Типичный облик врача подчеркивался величественной осанкой, легкой улыбкой и в меру твердым рукопожатием.

Майрон представился. Она посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

– Расскажите мне о пропавшей девушке.

Ее тон не допускал возражений. Майрон должен был заручиться ее доверием, поэтому он подробно обо всем рассказал, не называя, правда, фамилии Эйми. Они так и стояли в вестибюле среди огибавшего их потока пациентов и посетителей больницы.

– Может, мы могли бы поговорить в более уединенном месте? – предложил Майрон.

Эдна Скайлар грустно улыбнулась:

– Этих людей волнуют куда более важные проблемы, чем мы с вами.

Майрон кивнул. Он увидел пожилого мужчину в инвалидном кресле с кислородной маской. Бледная женщина в неровно надетом парике оформляла документы в регистратуре с таким отрешенным видом, будто заранее смирилась, что выписаться ей уже наверняка не суждено.

Эдна Скайлар внимательно за ним наблюдала.

– Здесь пахнет смертью, – заметила она.

– Как вы с этим справляетесь? – не удержался Майрон.

– Вы хотите услышать обычное объяснение об умении разграничивать личное и профессиональное?

– Вообще-то нет.

– По правде говоря, я и сама не знаю. Это интересная работа. Она никогда не стареет. Я вижу много смерти. Такой же вечной. Это не помогло мне самой примириться со своим неизбежным концом. Наоборот. Смерть всегда вызывает негодование. Жизнь намного ценнее, чем обычно представляется людям. Я знаю и понимаю ее истинную ценность в отличие от тех банальностей, которые обычно о ней произносятся. Смерть – это враг, я ее не принимаю и борюсь с ней.

– И от этого не устаешь?

– Конечно, устаешь. Но какой у меня выбор? Готовить на кухне? Работать на Уолл-стрит? – Она оглянулась. – Вы правы, здесь многое отвлекает. Пойдемте со мной, но у меня очень мало времени, так что продолжим разговор по дороге.

Майрон дорассказал ей об исчезновении Эйми, стараясь излагать только суть и не вдаваться в детали. О себе он тоже не упомянул, но сделал упор на том, что обе девушки воспользовались одним и тем же банкоматом. Эдна задала несколько вопросов, в основном уточняя детали. Они добрались до ее кабинета и устроились в нем.

– Выглядит так, будто она сбежала, – заметила Эдна Скайлар.

– Я это понимаю.

– Обо мне вы узнали от своего источника, верно?

– Можно и так выразиться.

– Тогда вам известно, что именно я видела?

– Только в общих чертах. Ваш рассказ убедил следователей, что Кэти Рочестер сбежала из дому. Я хотел бы узнать, вдруг вы заметили что-нибудь, что этому противоречит.

– Нет. Я прокручивала эту сцену в голове тысячу раз.

– Вы же знаете, – заметил Майрон, – что жертвы часто проникаются симпатией к своим похитителям.

– Конечно, знаю. Стокгольмский синдром и все такое. Но у меня не сложилось такого впечатления. Кэти не выглядела изнуренной. Вела себя очень естественно. В глазах не было паники или чего-то похожего на религиозное исступление. Напротив, глаза были чистыми и спокойными. Я не заметила также следов наркотиков, правда, я видела ее совсем недолго.

– В каком именно месте вы ее увидели?

– На Восьмой авеню возле Двадцать первой улицы.

– И она направлялась к метро?

– Да.

– На этой станции сходятся несколько линий.

– Ей нужна была ветка А.

Эта ветка проходила с юга на север через весь Манхэттен. Пользы от такой информации было мало.

– Расскажите мне о ее спутнике.

– Возраст от тридцати до тридцати пяти. Рост средний. Привлекательный. Длинные черные волосы. Двухдневная щетина.

– Шрамы, татуировки, особые приметы?

Эдна Скайлар покачала головой и рассказала, как шла с мужем по улице, что Кэти выглядела взрослее и старше, была с другой прической, и что она окончательно убедилась, что имеет дело с Кэти, только когда та произнесла: «Никому не говорите, что видели меня».

– Вы сказали, что она казалась напуганной?

– Да.

– Но не мужчиной, с которым была?

– Верно. Я могу сама задать вопрос?

– Конечно.

– Я о вас кое-что знаю. Нет, я не интересуюсь баскетболом, но по Интернету можно узнать все, что угодно. И я этим пользуюсь. И в отношении пациентов тоже. Если я с кем-нибудь встречаюсь впервые, то навожу справки по Интернету.

– Понятно.

– Поэтому я и спрашиваю – почему вы занимаетесь поисками девушки?

– Я друг семьи.

– Но почему именно вы?

– Это трудно объяснить.

Эдна Скайлар немного подумала, явно размышляя, стоит ли удовлетвориться таким уклончивым ответом.

– Как это переносят ее родители?

– Плохо.

– Скорее всего с их дочерью все в порядке. Как и с Кэти.

– Возможно.

– Вы должны им об этом сказать. Утешить их, внушить, что с ней все будет хорошо.

– Не думаю, что это поможет.

По ее лицу пробежала тень, и она отвернулась.

– Доктор Скайлар?

– Один из моих детей тоже сбежал, – наконец тихо произнесла Эдна Скайлар. – Ему было семнадцать лет. Вы слышали о дискуссии относительно роли воспитания и природных факторов в формировании характера и способностей человека? Я оказалась никудышней матерью. Я это знаю. Но мой сын был настоящей проблемой с самого первого дня. Он постоянно дрался. Воровал в магазинах. В шестнадцать лет его арестовали за угон машины. Стал настоящим наркоманом, хотя, как мне кажется, тогда я об этом даже не догадывалась. В то время еще ничего не знали об аутизме и детей не сажали на стимуляторы типа риталина или чего-то подобного. Но если бы я оказалась перед выбором, то не исключаю, что пошла бы на это. Однако вместо этого я самоустранилась и решила, что с возрастом все встанет на свое место и утрясется само собой. Я не вмешивалась в его жизнь и не контролировала его.

Она говорила без всяких эмоций, будто рассказывала не о себе.

– Как бы то ни было, когда он сбежал, я ничего не предприняла. Я не удивилась. Прошла неделя. Потом еще одна. Он не звонил. Я не знала, где он. Дети – это счастье, но они могут принести очень много горя, причем самым неожиданным образом.

Эдна Скайлар замолчала.

– Что с ним случилось? – спросил Майрон.

– Ничего особо страшного. В конце концов он позвонил. Он был за Западном побережье и собирался стать звездой. Ему были нужны деньги. Провел там два года, но все, за что он брался, заканчивалось неудачей. Потом он вернулся, но ничего не изменилось. Я стараюсь любить его, заботиться о нем, но… – она пожала плечами, – лечить у меня получается, а материнство – нет.

Эдна Скайлар взглянула на Майрона. Он понимал, что она еще не закончила, и ждал.

– Мне так жаль… – У нее перехватило горло. – Звучит ужасно банально, но мне так жаль, что я не могу повернуть время вспять и начать все сначала. Я люблю своего сына, я действительно его люблю, но не знаю, чем ему помочь. Возможно, он безнадежен. Я понимаю, как это звучит, но когда целыми днями ставишь диагнозы, то невольно делаешь это и в личной жизни. Я хочу сказать, что убедилась в своей неспособности контролировать тех, кого люблю. Поэтому я переключилась на незнакомых людей.

– Боюсь, что не совсем вас понимаю, – признался Майрон.

– Своих пациентов, – объяснила она. – Они для меня не близкие люди, но я очень забочусь о них. И не потому, что я такая замечательная и добрая, а потому, что в моем представлении они все еще невинны. И я сужу их. Я знаю, что это неправильно и нехорошо. Я знаю, что ко всем пациентам должна относиться без предубеждения и лечить их одинаково. И стараюсь так делать. Но при этом если я по Интернету узнаю о пациенте, что он сидел в тюрьме или является негодяем, то стараюсь передать его другим врачам.

– Вы предпочитаете невинных, – заметил Майрон.

– Именно! Тех – я знаю, как это звучит! – кого я считаю чистыми. Или по крайней мере не такими испорченными.

Майрон вспомнил о своих недавних мыслях, о том, что жизнь Близнецов не имела для него никакой ценности, о своей готовности пожертвовать жизнями многих других людей ради спасения собственного сына. Разве его рассуждения чем-то отличались от того, о чем говорила Эдна Скайлар?

– Я хочу сказать, что думаю о родителях пропавшей девушки, тех, что, вы говорите, переживают, и мне их жалко. Я искренне хочу помочь.

Ответить Майрону помешал легкий стук в дверь. Она открылась, и в проеме показалась голова с шапкой седых волос. Майрон поднялся, и седовласый мужчина вошел.

– Извини, я не знал, что ты не одна.

– Все в порядке, милый, – сказала Эдна Скайлар, – но ты не мог бы зайти попозже?

– Конечно!

На мужчине тоже был белый халат. Разглядев Майрона, мужчина заулыбался. Майрон узнал эту улыбку. В отличие от Эдны Скайлар этот мужчина баскетболом интересовался. Майрон протянул руку:

– Майрон Болитар.

– О, я знаю, кто вы! Меня зовут Стэнли Рикенбек, но все меня знают как мужа доктора Эдны Скайлар.

Они обменялись рукопожатиями.

– Я видел, как вы играли за Университет Дьюка, – сказал Стэнли Рикенбек. – Это было настоящее зрелище!

– Спасибо.

– Я не хотел вам мешать. Просто собирался спросить у своей застенчивой невесты, не хочет ли она присоединиться ко мне и отведать каких-нибудь яств в нашем больничном кафетерии.

– Я уже собирался уходить, – сказал Майрон и спросил: – Вы, кажется, тоже были со своей женой, когда она увидела Кэти Рочестер, верно?

– Вы здесь по этой причине?

– Да.

– Вы полицейский?

– Нет.

Эдна Скайлар была уже на ногах и чмокнула мужа в щеку.

– Тогда поторопимся! Через двадцать минут у меня пациенты.

– Да, я был там, – ответил Стэнли Рикенбек, глядя на Майрона. – А чем вызван ваш интерес?

– Я занимаюсь поисками другой пропавшей девушки.

– Что, сбежала еще одна девушка?

– Не исключено. Я хотел бы узнать ваше мнение, доктор Рикенбек.

– О чем?

– Вам тоже показалось, что Кэти Рочестер просто сбежала?

– Да.

– Вы говорите достаточно уверенно.

– Она была с мужчиной, не пыталась скрыться, просила Эдну никому о ней не говорить и… – Рикенбек повернулся к жене: – Ты ему сказала?

Эдна поморщилась.

– Нам пора.

– Сказала мне что?

– Мой дорогой Стэнли стареет, и ему начинают мерещиться разные глупости, – сказала Эдна.

– Ха-ха, очень смешно! Ты специалист в своем деле, а я – в своем.

– А ваша специальность? – не унимался Майрон.

– Глупости! – сказала Эдна.

– Нет, не глупости! – стоял на своем Рикенбек.

– Ладно! – сдалась Эдна. – Скажи ему, что, по-твоему, ты видел.

Стэнли повернулся к Майрону.

– Моя жена рассказывала вам, как она изучает лица. Именно это позволило ей узнать девушку. Она разглядывает людей и пытается поставить диагноз. Для удовольствия. Я так не поступаю. Я оставляю работу за порогом офиса.

– А на чем вы специализируетесь, доктор Рикенбек?

Тот улыбнулся.

– В этом-то все и дело.

– А точнее?

– Акушер-гинеколог. Тогда я об этом не подумал. Но, вернувшись домой, я посмотрел фотографии Кэти Рочестер в Интернете. Те, что появились в печати. Я хотел убедиться, что это была та самая девушка, которую мы видели в метро. Поэтому я практически не сомневаюсь в том, на что обратил внимание.

– И что это было?

Неожиданно Стэнли засомневался.

– Вот видишь! – Эдна покачала головой. – Все это глупости!

– Возможно, – согласился Стэнли Рикенбек.

– И все же? – не унимался Майрон.

– Или Кэти Рочестер поправилась, – ответил Стэнли Рикенбек, – или она, возможно, именно – возможно, беременна.

Глава 33

Гарри Дэвис дал ученикам бессмысленное задание прочитать главу и вышел. Ребята не скрывали своего удивления. Другие учителя часто прибегали к такому приему, чтобы устроить себе перекур, но мистер Ди, становившийся лучшим учителем года четыре раза подряд, никогда себе такого не позволял.

Коридоры в Ливингстонской старшей школе были на редкость длинными. Стоило Гарри Дэвису оказаться, как сейчас, в одном из них в одиночестве, как ему сразу становилось не по себе. Он не любил, когда здесь было тихо: ему нравился шум-гам от беспокойных ребят с рюкзаками, погруженных в свои подростковые проблемы.

Он нашел нужный класс, быстро постучал в дверь и заглянул внутрь. Дрю Ван Дайн проводил занятия в основном с трудными подростками, и это сразу бросалось в глаза. У половины учеников в уши были вставлены наушники от айподов, многие сидели верхом на столах, а остальные столпились у окна. Крепкий парень энергично тискал в углу девчонку – у обоих были широко открыты рты, и было видно, как сочится слюна.

Дрю Ван Дайн сидел, положив ноги на стол и держа руки на бедрах. Он повернулся и посмотрел на Гарри Дэвиса.

– Мистер Ван Дайн! Вы не могли бы уделить мне минутку?

Дрю Ван Дайн криво ухмыльнулся. Ему было лет тридцать пять – на десять лет меньше, чем Дэвису. Он появился в школе восемь лет назад и стал вести уроки музыки. Его внешность вполне этому соответствовала: он выглядел как бывший рок-музыкант, который наверняка бы возглавил хит-парады, если бы не тупость записывающих компаний, никогда не понимавших настоящего гения. Теперь он преподавал игру на гитаре и подрабатывал в музыкальном магазине, где не скрывал своего отношения к примитивности вкусов покупателей.

Падение интереса к урокам музыки заставило Ван Дайна вести занятия в классах, где его задача фактически сводилась к роли сиделки.

– Разумеется, мистер Ди.

Они вышли в коридор. Двери были толстыми, и в коридоре царила тишина.

На лице Ван Дайна по-прежнему была кривая ухмылка.

– Я как раз собирался начать занятие, мистер Ди. Чем могу помочь?

– Вы слышали об Эйми Биль? – спросил Дэвис шепотом, потому что звуки разносились в пустом коридоре гулким эхом.

– О ком?

– Эйми Биль. Она здесь учится.

– Не думаю, чтобы она ходила на мои занятия.

– Она пропала, Дрю!

Ван Дайн промолчал.

– Вы меня слышите?

– Я же сказал, что не знаю ее.

– Дрю…

– И, – прервал его Ван Дайн, – мне кажется, нам бы сообщили, если бы пропала ученица. Разве нет?

– Полиция считает, что она сбежала.

– А вы – нет? – Ухмылка Ван Дайна стала еще шире. – Полиция захочет узнать, почему вы так не считаете, мистер Ди. Может быть, вам следует поделиться с ними своими соображениями. Рассказать все, что вам известно.

– Может, я так и поступлю.

– Правильно! – Ван Дайн наклонился и зашептал Гарри на ухо: – Думаю, полиция наверняка захочет узнать, когда вы последний раз ее видели, как вы считаете?

Ван Дайн выпрямился и подождал, пока Дэвис осознает значение его слов.

– Видите ли, мистер Дэвис, – продолжал он, – полиция захочет узнать все до конца. Куда она пошла, с кем и о чем говорила. Они наверняка постараются все выяснить, верно? Может быть, проведут полномасштабное расследование замечательных достижений нашего Учителя года.

– Да как вы… – У Дэвиса подкосились ноги. – Вы же теряете гораздо больше, чем я!

– Правда? – Ван Дайн наклонился так близко, что Дэвис почувствовал на щеке брызги его слюны. – Скажите, мистер Ди, что конкретно мне предстоит потерять? Свой дом в живописном Риджвуде? Незапятнанную репутацию любимого учителя? Чудесную жену, разделяющую мою страсть к преподаванию детям? Или двух прелестных дочерей, которые меня обожают?

Какое-то время они стояли, молча глядя друг на друга. Дэвис не находил слов. Где-то вдалеке, возможно, в каком-то другом мире, прозвенел звонок. Двери распахнулись, и в коридор высыпали ученики. Тишина сменилась шумом и гамом, которые захватили Гарри Дэвиса. Он закрыл глаза и позволил себе перенестись в другой мир, туда, где не было Дрю Ван Дайна и где ему так нравилось находиться.

Торговый центр Ливингстона постепенно терял прежний блеск и изо всех сил старался это скрыть, но все попытки поправить дело имели тот же эффект, что и неудачная подтяжка лица, тщетно имитирующая молодость.

Магазин «Рандеву у постели» располагался на нижнем этаже. Со стороны он мог показаться дальним родственником знаменитого магазина нижнего белья «Виктория сикрет», но родственники, даже дальние, часто бывают очень похожи. Разница заключалась в стиле. Сексуальные модели с полуоткрытым ртом и зазывными позами на огромных постерах напоминали скорее порнозвезд. Рекламный слоган «Рандеву у постели», выведенный крупными буквами на фоне пышногрудой модели, гласил: «Какая женщина вам нужна в постели?»

– Горячая, – произнес Майрон вслух. Это тоже, по сути, не отличалось от рекламного ролика «Виктория сикрет», в котором Тайру и Фредерик натирают маслом и спрашивают: «Что такое сексуальность?» Ответ очевиден: горячие женщины, а одежда здесь вообще ни при чем.

Продавщица с пышной прической была одета в облегающую майку с нарисованным тигром и жевала жвачку, держась при этом очень естественно и уверенно. Судя по табличке на груди, ее звали Салли-Энн.

– Хотите что-нибудь купить? – поинтересовалась Салли-Энн.

– Вряд ли у вас найдется что-нибудь моего размера, – ответил Майрон.

– Кто знает! Так что вы хотите? – Она кивнула на постер с пышногрудой моделью. – Или вам нравится просто смотреть?

– И это тоже, но я заглянул по другой причине. – Майрон вытащил фотографию Эйми. – Вы узнаете эту девушку?

– Вы полицейский?

– Возможно.

– Неправда!

– Это почему?

Салли-Энн пожала плечами.

– Так что вам нужно?

– Эта девушка пропала. Я пытаюсь разыскать ее.

– Дайте посмотреть.

Майрон передал ей фотографию, и Салли-Эин внимательно ее разглядела.

– Выглядит знакомой.

– Может, клиентка?

– Нет, их я помню.

Майрон достал пластиковый пакет и вынул из него белый комплект, который нашел в ящике Эйми.

– Это вам знакомо?

– Конечно. Это из серии «Плохая девчонка».

– А это продали вы?

– Может быть. Я продала несколько.

– Этикетка все еще на месте. Вы можете узнать, кто продал этот комплект?

Салли-Энн нахмурила брови и показала на фотографию Эйми.

– Вы считаете, что его купила эта пропавшая девушка?

– Я нашел это в ее ящике.

– Да, но все равно.

– Что – «все равно»?

– Он слишком вульгарен и неудобен.

– И поэтому что? Классно смотрится?

– Не в этом дело. Женщины редко такое покупают, а вот мужчины – да. Материал вызывает зуд в промежности. Это мужская фантазия, а не женская. Как в порнофильмах. – Салли-Энн наклонила голову и надула из жвачки пузырь. – Вы когда-нибудь смотрели порнуху?

– Ни разу в жизни! – заверил Майрон, сохраняя серьезное лицо.

Салли-Энн засмеялась.

– Само собой! В любом случае, когда женщина выбирает фильм, она предпочитает совсем не то, что мужчины. В нем должен быть какой-то сюжет или, возможно, название со словами «чувственный», «любящий». Они никогда не купят что-нибудь типа «Грязные шлюхи-5». Вы меня понимаете?

– Допустим, да. А этот набор?

– То же самое.

– Что и «Грязные шлюхи»?

– Ну да! Ни одна женщина себе такой не выберет.

– Так как же мне узнать, кто ей его купил?

– Мы не храним подобную информацию. Я могла бы спросить других продавщиц, но… – Салли-Энн пожала плечами.

Майрон поблагодарил ее и вышел. В детстве он часто бывал в этом торговом центре с отцом, и они обязательно заходили в магазин спортивных принадлежностей Хермана. Теперь этого магазина не было, но, выйдя из «Рандеву у постели», он машинально бросил взгляд туда, где тот раньше располагался. Через два магазина от того места его привлекла вывеска со знакомым названием.

«Музыка планеты».

Майрон мысленно перенесся в комнату Эйми. «Музыка планеты». Именно там были куплены гитары. А в ящике хранились чеки из этого магазина. И ее любимый музыкальный магазин находился здесь, совсем рядом с «Рандеву у постели».

Еще одно совпадение?

Во времена детства Майрона здесь продавали пианино и органы. Майрон этому часто удивлялся. В торговый центр люди заходят купить одежду, диск, игрушку, может, проигрыватель. Но кто сюда заглянет за пианино?

Наверняка таких найдется не много.

Пианино и органы больше здесь не продавались. «Музыка планеты» торговала дисками и небольшими музыкальными инструментами, которые можно было взять и в аренду. Трубы, кларнеты и скрипки наверняка были востребованы на школьных праздниках.

Продавец лет двадцати с небольшим в грязной вязаной шляпе на лысой голове был одет в пеньковое пончо и представлял собой разновидность работников «Старбакс». Под нижней губой тянулась вертикальная полоска растительности, которая уже становилась культовым атрибутом им подобных.

Майрон смерил его свирепым взглядом и с силой шлепнул фотографией по стойке.

– Знаешь ее?

Продавец замешкался с ответом на секунду дольше, чем следовало, и Майрон это заметил.

– Ответишь на мои вопросы и не попадешь за решетку!

– Но за что?

– Знаешь ее?

Парень кивнул:

– Это Эйми.

– Она делает здесь покупки?

– Конечно, постоянно, – ответил он, озираясь по сторонам. – И она сечет в музыке. Большинство клиентов заходят и спрашивают попсовые группы. – Он произнес «попсовые группы» с таким выражением, с каким обычно люди говорят о зоофилии.

– Как хорошо ты ее знаешь?

– Не очень. В смысле она приходит сюда не из-за меня.

Сказав это, парень осекся.

– А из-за кого?

– А почему вы спрашиваете?

– Потому что я не хочу заставлять тебя выворачивать карманы.

Парень поднял руки.

– Я чист!

– Тогда мне придется тебе кое-что подбросить.

– Какого… Вы серьезно?

– Еще как! – Майрон снова сделал свирепое лицо. У него это получалось не особенно здорово, а от непривычного напряжения лицевых мышц начинала болеть голова.

– К кому она сюда приходит?

– К заместителю управляющего.

– У него есть имя?

– Дрю. Дрю Ван Дайн.

– Он сейчас здесь?

– Нет. Придет после обеда.

– У тебя есть его адрес? Телефон?

– Эй! – запротестовал парень, придя в себя. – Я могу взглянуть на ваш жетон?

– Будь здоров!

Майрон вышел из магазина и вернулся к Салли-Энн.

При виде его та щелкнула надутым пузырем жвачки.

– Так быстро вернулись?

– Уже соскучился, – ответил Майрон. – Вы знаете парня по имени Дрю Ван Дайн, который работает в «Музыке планеты»?

– Да, – ответила она, кивая, будто теперь все встало на свои места. – Ну конечно!